Вечер закончился как обычно: распушиванием с негромким мурлыканьем одеяла на груди у хозяина, и крепким здоровым сном. Чутким, готовым в любой момент сменится стремительным движением, как у всех котов. Особенно, запланировавших увлекательную ночную охоту...
Посреди ночи родители хозяина проснулись от вопросительного подмурлыкивания, сопровождавшихся тычками чего-то влажного и холодного в щёку. Впрочем, они и без того находились на грани пробуждения.
В доме еле слышалось негромкое посапывание мирно спящих людей, когда кот встрепенулся: наконец-то случилось давно ожидаемое событие. Что-то заскреблось возле большой кастрюли с крупами в сенях. Осторожно встав, и стараясь не потревожить спящего хозяина неосторожным движением, он прокрался на край постели и неслышной тенью скользнул на пол. Прошёл через комнату в прихожую и застыл у приоткрытой двери в сени. Шебуршание повторилось. Кот настороженно навострив уши, пытался определить, где и что делает мышка. В сенях было слишком темно даже для его глаз. Вся надежда оставалась на слух. Впрочем, это же могло стать преимуществом.
Кот сосредоточенно крался в кромешной темноте сеней. Он ещё с вечера всё здесь обследовал и чувствовал себя довольно уверенно. И так сосредоточился на подготовке к решительному броску, что не сразу заметил, как что-то изменилось.
Распластавшись по утрамбованному, земляному полу, слившись с ним грамотно используя собственную расцветку (скорее по привычке, не было видно ни зги, но и правильно: двигаясь со стороны более освещённой прихожей, следовало тщательно маскироваться) он медленно и неумолимо продвигался к источнику шума.
Замерев в нескольких шагах от предполагаемой мыши, на расстоянии, не превышающем длину его обычного прыжка, он встопорщил усы, приготовившись контролировать любое движение у собственной мордочки. Подобрался, готовясь к завершающему рывку... И внезапно осознал, что с улицы уже некоторое время доносится тревожный шум, а в сени проникают отсветы бликов света, попадающие в окно прихожей с улицы. Махнув хвостом на окаменевшую и покрывшуюся мурашками от ужаса мышь, помчался к старшим. Их сон и без того слабел с каждым лучом света, мелькавшего с улицы.
Отмахнувшись от животного, женщина встала с кровати, накинула взятый с перила халат и подошла к окну. Муж тем временем быстро одевался.
– Что-то случилось – озвучила очевидное.
– Сейчас... – проговорил, обуваясь супруг, и быстро вышел в сени. – Подожди тут, я быстро – остановил двинувшуюся за ним жену, выходя во двор.
Она взяла на руки взволнованного кота и растеряно почесала того за ухом, настороженно прислушиваясь к происходящему на улице. Кто кого больше при этом успокаивал, был большой вопрос.
– В доме рядом пожар, нужно помочь, – минутой позже пояснил мужчина, зачем-то доставая из настенного шкафчика индикаторную отвёртку и кусачки. Потом взял два ведра из-под воды и двинулся к выходу.
– Побудь с детьми – проговорил супруге обернувшись.
– Осторожнее там – с тревогой сказала она, и присела у стола, гладя такого же обеспокоенного кота. Дети, ничего не подозревая, спокойно спали в соседней комнате.
Вернулся ближе к рассвету.
– Соседи живы, – сообщил главное, и устало присел рядом за стол. Кот, до этого исправно намурлыкивавший песню, тут же притих и успокоено задремал, чувствуя, как женщину отпускает напряжение, но контролируя происходящее настороженными ушами.
А её муж тем временем рассказывал.
Где-то вскоре после полуночи в дом через дорогу кто-то постучал в окно. Удивившись, что дворовой пёс при этом молчит, хозяева вышли во двор, и обнаружили с трудом стоящую пожилую пару. Сначала подумали, что те перебрали спиртного, но характерного запаха не было.
– У нас пожар – хрипло проговорил мужчина, и осел, кашляя, к жене на лавку. Тут же включили дворовой свет, начали будить остальных по улице. Вызвали пожарных, но пока те ещё приедут...
Погорельцам явно было плохо: надышались дыма. Их тут же посадили в "жигулёнок" и сын увёз в районную больницу. Тем временем кто-то подогнал "Газик", осветив двор. Живущий неподалеку электрик обесточил улицу. Отключил понижающую подстанцию. Потом, раздобыв стремянку, поднялись к проводке и, на всякий случай, проверили отсутствие напряжения на "фазе". Для этого он и брал отвёртку: электрик выбежал без инструментов, и возвращаться было намного дальше. Потом удостоверились ещё и "по-народному", касаясь последними фалангами пальцев тыльной стороны раскрытой ладони правой руки* .
Одновременно кто-то, обмотавшись мокрым полотенцем, зашёл внутрь, перекрыл газовый баллон. Не мудрствуя, отрезал лежавшим тут же на столе кухонным ножом шланг к плите и вытащил его наружу, чтобы не рвануло.
Рассказал, как срывали, чем придётся, кусок крыши, и заливали тлевшие балки водой. А потом приехали пожарные и задули всё пеной. Теперь осталось дождаться, пока осядет дым, ну и выяснится что с хозяевами. Их дочке уже позвонили, и она тоже утром будет здесь.
Кот, как-то ощущая, что всё уже в порядке, спрыгнул на пол, потянулся, муркнул: "Если что, я рядом", и ушёл досыпать к молодому хозяину. Утро вечера мудренее, а он уставши...
*Электрический ток, особенно переменный, как в обычной домовой электросети, смертельно опасен. Описанный метод проверки напряжения действительно существует, и является наиболее безопасным с точки зрения физиологии. Рука с противоположной от сердца стороны, что минимизирует вероятное воздействие на него. Рефлекторное сжатие мышц ладони, если притронутся тыльной стороной пальцев к проводнику, и напряжение всё же есть, должно привести к практически мгновенному разрыву цепи "источник - человек - земля". Тем не менее, из интереса так экспериментировать ни в коем случае нельзя. Ключевое в данной ситуации слово "должно": в жизни всякое бывает. А учитывая, что у разных людей и чувствительность к электрическому току различна, более того, у одного и того же человека в различных условиях, это опасно вдвойне. Этим способом без крайне острой необходимости пользоваться категорически нельзя. Прим.авт.
Старший мальчик просыпался под неразборчивый говор взрослых в кухне. Он относительно чётко слышал слова чужой женщины. Очень неразборчиво, по сути, – только голос, не разбирая самих слов, – родителей.
– Не знаю... Они вчера весь день абрикосовая варенье на дровяной плите готовили, может где-то через трещину в трубе искра попала. А может и закоротило, сами знаете, пол деревни ещё после войны как отстроились, так и не меняли ничего до сих пор...
...
– Неважно, в общем...
...
– Всё нормально, не сильное отравление угарным газом, повезло. Дня два подержат и выпишут домой...
...
– Нет, вещи уцелели, документы тоже. Закоптились, правда, что-то намокло, но, по-моему, почти всё цело.
Выйдя вместе с котом из комнаты, он застал родителей и дочь соседей на кухне. Для него она, конечно, была "тётей", ровесницей родителей, к тому же действительно сколько-то (он точно не помнил) – юродной тётей. В старой деревне, очень давно выросшей ещё вокруг дворянской усадьбы, в той или иной степени родственниками были почти все старожилы. После третьего колена даже считать забывали. Собственно, деревня была старше многих городов в области, но так и не разрослась. Местность вокруг издавна была любимым местом отдыха сначала окрестной знати, потом - партийных чиновников, а сейчас - "зажиточных граждан". Не зря в округе сразу после революции организовали сразу два санатория, позже построили базу отдыха. Чуть позже, выше по реке – детский лагерь. Они процветали и сейчас. Строить что-то промышленное просто не стали. Вот и получилось, что часть жителей деревни были заняты работой в санаториях, часть – в сельском хозяйстве, фермерствовали. Впрочем, санатории давали работу не только местным жителям. Летом было очень много приезжих. Дальняя родственница, сидящая сейчас на кухне, давно жила в райцентре, но посуточно подрабатывала на базе отдыха.
Двойнята уже тихонько сидели тут же в углу на лавочке. Они сразу принялись нашёптывать присоединившемуся брату новости.
Женщина взглянула на кота, прыгнувшего на колени к хозяйке.
– А наш, чёрненький, там и остался... – проговорила, вытирая скатившуюся по щеке слезинку, и принялась рассказывать.
Смоляно - чёрного, с белыми пятном на груди и кончиками лап: "галстуком" и "носочками", кота они привезли родителям ещё четыре года назад. Сначала хотели оставить у себя, но тот обладал привычкой часам к пяти утра приходить к спящим в кровати хозяевам и будить их. Заползал под одеяло, спускался к ногам, легонько цапал коготками пятки. И не успокаивался, пока хозяева не вставали.
Пока он был маленьким, это было даже забавно. Потом он подрос, и его пробовали не пускать в спальню. Не получилось. Грохот, который он подымал, пытаясь прорваться к людям, был способен и "мёртвого поднять". Вот и привезли "подарок" родителям. Не прогадали. После первой задушенной в кладовке крысы те на кота только что не молились.
А в эту ночь он царапаньем, неистовым мяуканьем и покусыванием за руки, уши и даже нос, поднял крепко спящих хозяев: угарный газ мерзкая вещь, вдохнёшь во сне – и сам уже не встанешь. Но у кота всё же получилось их разбудить, хотя сам давно мог убежать из опасной комнаты. Специально для него в двери проделали лаз, выпилив кусок доски и закрыв его прибитым по верхнему краю куском линолеума. Люди, пошатываясь, выбрались, в чём спали, только прихватив в сенях куртки. А кот упал прямо там, у кровати. Хозяева просто не заметили в темноте потерявшее сознание животное...
– А я ещё шутила: "Береги хозяев", когда забегала в прошлый раз к родителям, – сокрушалась гостья. – Он и сберёг, ценой собственной жизни...
.Глава семьи молча сидел перед столом: у него перед глазами стояла картина, как он ковырял прихваченной в сенях, малой пехотной лопаткой, пересохшую землю. Попросту выдалбливал под кустом сирени выемку поглубже для завёрнутого в старую наволочку небольшого продолговатого свертка. Взял бы садовую лопату, но сухая земля, корни, небольшой размер выемки… Остро заточенной "сапёркой" – сподручней.
– Главное что сами уцелели. Так, говоришь, потолочные балки выгорели? – поспешила перевести неприятную тему мама.
– Да, повыгорали. Похоже, что часть несущего каркаса тоже тлела, так что работы будет много, до зимы бы управится... Родители думали вообще новый дом весной ставить, вон и кирпич уже закупили, как раз выстоялся бы, а тут... И к себе не заберёшь: скотина, хозяйство, присмотр нужен.
– Знаешь, а наш дом ведь до весны пустой стоять будет, места много. Предложи своим, пусть у нас перезимуют, – переглянувшись с мужем, предложила хозяйка дома.
– Действительно, какой смысл до зимы со старым возится? Там ведь работы не на один месяц. А так перезимуют, и сразу по-человечески отстроятся, фундамент вот с осени подготовите, – поддержал супруг жену.
– А можно? Ой, спасибо! – искренне обрадовалась гостья.
Кот спокойно лежал на руках у сидящих бок о бок родителей хозяина. Он не совсем понимал, о чём разговаривают люди, но чувствовал, что те чем-то встревожены, и даже расстроены. Он пытался помочь единственным, чем мог: пел мерную, негромкую, но пробирающую до самого нутра мощным рокотом, кошачью песню.
Кот сидел на лавочке во дворе и внимательно смотрел. Рядом, вокруг расстеленного прямо на земле распоротого плотного мешка, устроились отец с обоими сыновьями. На мешковине грудой лежали мотки лески, разные коробочки и спиннинговые инерционные катушки. Люди перебирали снасти, готовясь к рыбалке.
Вчера, когда родители добрались до стеллажа в кладовке, он был тут как тут. Ведь у двери именно в это помещение шуршала уцелевшая ночью мышь! Хищник как раз осматривал ночные следы грызуна, когда хозяйка отперла дверь кладовки. Ощущение недавнего присутствия мышей усилилось. А под стеллажом обнаружилась и свежая нора в стене. И пока люди разбирали содержимое стеллажа на стоящий рядом стол, он обследовал всё под ним. Ну а потом не сдержался, и вспрыгнул сразу на третью полку. Любопытно же. Чья-то рука как раз аккуратно доставала большую картонную коробку, придерживая слабое дно, чтобы не провалилась.
Кот, выравниваясь, дёрнул и самым кончиком хвоста вышиб оттуда несколько коробочек поменьше. С тёмно-коричневыми, качественно калёнными, коваными рыболовными крючками. Прямо людям на ноги. Коробочки упали, острые крючки разлетелись по полу. Перед глазами мужчины повертелась волчком, и упала крышка с маркировкой десятого номера. Остальные раскатились по всей кладовке.
Взрослые переглянулись, и набрав в грудь побольше воздуха, посмотрели на кота. Он распластался на полке и прижав уши к голове, готовился получить всю бурю эмоций. Женщина не выдержала первая, прыснув со смеху. За ней, едва не выронив из рук тяжёлый ящик с угрожающе прогибающимся дном, разразился хохотом её супруг. Всерьёз сердится на эту милую, просительно прижавшуюся к полке мордочку, было решительно невозможно. И ведь кот прекрасно об этом знал, шельмец. Но сильно не злоупотреблял. Никогда не пакостил втихомолку. В случае чего, если что-то где-то в доме и случалось не без его участия, от хозяев не бегал. Люди это ценили.
Опасные предметы порывались собирать всей семьёй. Но родители поставили старшего сына у входа в кладовую, с наказом:
– Никого младше семи лет не пускать.
Мальчик был вынужден отлавливать любопытного питомца, жаждущего потрогать лапой меленькие, блестящие загогулины. Не зевать, чтобы не пропустить братишку или сестрёнку. Двойнята по очереди пытались отвлечь старшего брата, что только добавляло хлопот.
Родители, поняв, что свет от одинокой лампы под потолком кладовки всё же тускловат для поиска мелких предметов, сначала взяли фонари.
Потом папа обнаружил в одном из ящиков стола сломанное проводное радио, с пробитым динамиком. Вынул из него магнит, и дело пошло быстрей. Благо, крючки стальные, притягиваются отлично. Но всё равно, потратили хороший час только на осмотр пола. А разбор и просмотр содержимого стеллажа завершили лишь к обеду. Кот тоже находился в кладовой. Но был вдвойне осторожен. Кажется, теперь люди его даже не видели.
И вообще, весь день наводили порядок в доме. Не то чтобы порядок, но надо было просмотреть что где лежит, проверить. Следующим утром пострадавший ящик, отложенный во время уборки на средину стола, вынесли во двор, поставили на подстилку и начали перебирать. Рыбацкие принадлежности и так мелкие, к тому же ещё и несколько приличных кусков лески от старых, испорченных удочек, размотались и сплелись в "бороду".
Теперь надо было всё хотя бы рассортировать. Несколько спиннинговых удилищ, в том числе зачехлённые "Ленинградские", стояли в углу за стеллажом. А в сарае нашли целый пук длинных, от двух до четырёх метров, ровных прутов лещинового орешника. Выстоянного, гибкого. Одну из палок на пробу согнули практически вдвое. Она даже не захрустела, выравниваясь. Всё это богатство второй год ждало своего часа. Папа, ещё до ссоры жены с сестрой, сам их заготавливал в лесочке неподалеку.
Пластмассовые коробки с прозрачной крышкой, в которых лежали блесны, сразу отложили в сторону.
***
Посреди ночи родители хозяина проснулись от вопросительного подмурлыкивания, сопровождавшихся тычками чего-то влажного и холодного в щёку. Впрочем, они и без того находились на грани пробуждения.
***
В доме еле слышалось негромкое посапывание мирно спящих людей, когда кот встрепенулся: наконец-то случилось давно ожидаемое событие. Что-то заскреблось возле большой кастрюли с крупами в сенях. Осторожно встав, и стараясь не потревожить спящего хозяина неосторожным движением, он прокрался на край постели и неслышной тенью скользнул на пол. Прошёл через комнату в прихожую и застыл у приоткрытой двери в сени. Шебуршание повторилось. Кот настороженно навострив уши, пытался определить, где и что делает мышка. В сенях было слишком темно даже для его глаз. Вся надежда оставалась на слух. Впрочем, это же могло стать преимуществом.
Кот сосредоточенно крался в кромешной темноте сеней. Он ещё с вечера всё здесь обследовал и чувствовал себя довольно уверенно. И так сосредоточился на подготовке к решительному броску, что не сразу заметил, как что-то изменилось.
Распластавшись по утрамбованному, земляному полу, слившись с ним грамотно используя собственную расцветку (скорее по привычке, не было видно ни зги, но и правильно: двигаясь со стороны более освещённой прихожей, следовало тщательно маскироваться) он медленно и неумолимо продвигался к источнику шума.
Замерев в нескольких шагах от предполагаемой мыши, на расстоянии, не превышающем длину его обычного прыжка, он встопорщил усы, приготовившись контролировать любое движение у собственной мордочки. Подобрался, готовясь к завершающему рывку... И внезапно осознал, что с улицы уже некоторое время доносится тревожный шум, а в сени проникают отсветы бликов света, попадающие в окно прихожей с улицы. Махнув хвостом на окаменевшую и покрывшуюся мурашками от ужаса мышь, помчался к старшим. Их сон и без того слабел с каждым лучом света, мелькавшего с улицы.
***
Отмахнувшись от животного, женщина встала с кровати, накинула взятый с перила халат и подошла к окну. Муж тем временем быстро одевался.
– Что-то случилось – озвучила очевидное.
– Сейчас... – проговорил, обуваясь супруг, и быстро вышел в сени. – Подожди тут, я быстро – остановил двинувшуюся за ним жену, выходя во двор.
Она взяла на руки взволнованного кота и растеряно почесала того за ухом, настороженно прислушиваясь к происходящему на улице. Кто кого больше при этом успокаивал, был большой вопрос.
– В доме рядом пожар, нужно помочь, – минутой позже пояснил мужчина, зачем-то доставая из настенного шкафчика индикаторную отвёртку и кусачки. Потом взял два ведра из-под воды и двинулся к выходу.
– Побудь с детьми – проговорил супруге обернувшись.
– Осторожнее там – с тревогой сказала она, и присела у стола, гладя такого же обеспокоенного кота. Дети, ничего не подозревая, спокойно спали в соседней комнате.
***
Вернулся ближе к рассвету.
– Соседи живы, – сообщил главное, и устало присел рядом за стол. Кот, до этого исправно намурлыкивавший песню, тут же притих и успокоено задремал, чувствуя, как женщину отпускает напряжение, но контролируя происходящее настороженными ушами.
А её муж тем временем рассказывал.
Где-то вскоре после полуночи в дом через дорогу кто-то постучал в окно. Удивившись, что дворовой пёс при этом молчит, хозяева вышли во двор, и обнаружили с трудом стоящую пожилую пару. Сначала подумали, что те перебрали спиртного, но характерного запаха не было.
– У нас пожар – хрипло проговорил мужчина, и осел, кашляя, к жене на лавку. Тут же включили дворовой свет, начали будить остальных по улице. Вызвали пожарных, но пока те ещё приедут...
Погорельцам явно было плохо: надышались дыма. Их тут же посадили в "жигулёнок" и сын увёз в районную больницу. Тем временем кто-то подогнал "Газик", осветив двор. Живущий неподалеку электрик обесточил улицу. Отключил понижающую подстанцию. Потом, раздобыв стремянку, поднялись к проводке и, на всякий случай, проверили отсутствие напряжения на "фазе". Для этого он и брал отвёртку: электрик выбежал без инструментов, и возвращаться было намного дальше. Потом удостоверились ещё и "по-народному", касаясь последними фалангами пальцев тыльной стороны раскрытой ладони правой руки* .
Одновременно кто-то, обмотавшись мокрым полотенцем, зашёл внутрь, перекрыл газовый баллон. Не мудрствуя, отрезал лежавшим тут же на столе кухонным ножом шланг к плите и вытащил его наружу, чтобы не рвануло.
Рассказал, как срывали, чем придётся, кусок крыши, и заливали тлевшие балки водой. А потом приехали пожарные и задули всё пеной. Теперь осталось дождаться, пока осядет дым, ну и выяснится что с хозяевами. Их дочке уже позвонили, и она тоже утром будет здесь.
Кот, как-то ощущая, что всё уже в порядке, спрыгнул на пол, потянулся, муркнул: "Если что, я рядом", и ушёл досыпать к молодому хозяину. Утро вечера мудренее, а он уставши...
***
*Электрический ток, особенно переменный, как в обычной домовой электросети, смертельно опасен. Описанный метод проверки напряжения действительно существует, и является наиболее безопасным с точки зрения физиологии. Рука с противоположной от сердца стороны, что минимизирует вероятное воздействие на него. Рефлекторное сжатие мышц ладони, если притронутся тыльной стороной пальцев к проводнику, и напряжение всё же есть, должно привести к практически мгновенному разрыву цепи "источник - человек - земля". Тем не менее, из интереса так экспериментировать ни в коем случае нельзя. Ключевое в данной ситуации слово "должно": в жизни всякое бывает. А учитывая, что у разных людей и чувствительность к электрическому току различна, более того, у одного и того же человека в различных условиях, это опасно вдвойне. Этим способом без крайне острой необходимости пользоваться категорически нельзя. Прим.авт.
***
Старший мальчик просыпался под неразборчивый говор взрослых в кухне. Он относительно чётко слышал слова чужой женщины. Очень неразборчиво, по сути, – только голос, не разбирая самих слов, – родителей.
– Не знаю... Они вчера весь день абрикосовая варенье на дровяной плите готовили, может где-то через трещину в трубе искра попала. А может и закоротило, сами знаете, пол деревни ещё после войны как отстроились, так и не меняли ничего до сих пор...
...
– Неважно, в общем...
...
– Всё нормально, не сильное отравление угарным газом, повезло. Дня два подержат и выпишут домой...
...
– Нет, вещи уцелели, документы тоже. Закоптились, правда, что-то намокло, но, по-моему, почти всё цело.
Выйдя вместе с котом из комнаты, он застал родителей и дочь соседей на кухне. Для него она, конечно, была "тётей", ровесницей родителей, к тому же действительно сколько-то (он точно не помнил) – юродной тётей. В старой деревне, очень давно выросшей ещё вокруг дворянской усадьбы, в той или иной степени родственниками были почти все старожилы. После третьего колена даже считать забывали. Собственно, деревня была старше многих городов в области, но так и не разрослась. Местность вокруг издавна была любимым местом отдыха сначала окрестной знати, потом - партийных чиновников, а сейчас - "зажиточных граждан". Не зря в округе сразу после революции организовали сразу два санатория, позже построили базу отдыха. Чуть позже, выше по реке – детский лагерь. Они процветали и сейчас. Строить что-то промышленное просто не стали. Вот и получилось, что часть жителей деревни были заняты работой в санаториях, часть – в сельском хозяйстве, фермерствовали. Впрочем, санатории давали работу не только местным жителям. Летом было очень много приезжих. Дальняя родственница, сидящая сейчас на кухне, давно жила в райцентре, но посуточно подрабатывала на базе отдыха.
Двойнята уже тихонько сидели тут же в углу на лавочке. Они сразу принялись нашёптывать присоединившемуся брату новости.
Женщина взглянула на кота, прыгнувшего на колени к хозяйке.
– А наш, чёрненький, там и остался... – проговорила, вытирая скатившуюся по щеке слезинку, и принялась рассказывать.
***
Смоляно - чёрного, с белыми пятном на груди и кончиками лап: "галстуком" и "носочками", кота они привезли родителям ещё четыре года назад. Сначала хотели оставить у себя, но тот обладал привычкой часам к пяти утра приходить к спящим в кровати хозяевам и будить их. Заползал под одеяло, спускался к ногам, легонько цапал коготками пятки. И не успокаивался, пока хозяева не вставали.
Пока он был маленьким, это было даже забавно. Потом он подрос, и его пробовали не пускать в спальню. Не получилось. Грохот, который он подымал, пытаясь прорваться к людям, был способен и "мёртвого поднять". Вот и привезли "подарок" родителям. Не прогадали. После первой задушенной в кладовке крысы те на кота только что не молились.
А в эту ночь он царапаньем, неистовым мяуканьем и покусыванием за руки, уши и даже нос, поднял крепко спящих хозяев: угарный газ мерзкая вещь, вдохнёшь во сне – и сам уже не встанешь. Но у кота всё же получилось их разбудить, хотя сам давно мог убежать из опасной комнаты. Специально для него в двери проделали лаз, выпилив кусок доски и закрыв его прибитым по верхнему краю куском линолеума. Люди, пошатываясь, выбрались, в чём спали, только прихватив в сенях куртки. А кот упал прямо там, у кровати. Хозяева просто не заметили в темноте потерявшее сознание животное...
***
– А я ещё шутила: "Береги хозяев", когда забегала в прошлый раз к родителям, – сокрушалась гостья. – Он и сберёг, ценой собственной жизни...
.Глава семьи молча сидел перед столом: у него перед глазами стояла картина, как он ковырял прихваченной в сенях, малой пехотной лопаткой, пересохшую землю. Попросту выдалбливал под кустом сирени выемку поглубже для завёрнутого в старую наволочку небольшого продолговатого свертка. Взял бы садовую лопату, но сухая земля, корни, небольшой размер выемки… Остро заточенной "сапёркой" – сподручней.
– Главное что сами уцелели. Так, говоришь, потолочные балки выгорели? – поспешила перевести неприятную тему мама.
– Да, повыгорали. Похоже, что часть несущего каркаса тоже тлела, так что работы будет много, до зимы бы управится... Родители думали вообще новый дом весной ставить, вон и кирпич уже закупили, как раз выстоялся бы, а тут... И к себе не заберёшь: скотина, хозяйство, присмотр нужен.
– Знаешь, а наш дом ведь до весны пустой стоять будет, места много. Предложи своим, пусть у нас перезимуют, – переглянувшись с мужем, предложила хозяйка дома.
– Действительно, какой смысл до зимы со старым возится? Там ведь работы не на один месяц. А так перезимуют, и сразу по-человечески отстроятся, фундамент вот с осени подготовите, – поддержал супруг жену.
– А можно? Ой, спасибо! – искренне обрадовалась гостья.
Кот спокойно лежал на руках у сидящих бок о бок родителей хозяина. Он не совсем понимал, о чём разговаривают люди, но чувствовал, что те чем-то встревожены, и даже расстроены. Он пытался помочь единственным, чем мог: пел мерную, негромкую, но пробирающую до самого нутра мощным рокотом, кошачью песню.
Глава 4.ч.3.
Кот сидел на лавочке во дворе и внимательно смотрел. Рядом, вокруг расстеленного прямо на земле распоротого плотного мешка, устроились отец с обоими сыновьями. На мешковине грудой лежали мотки лески, разные коробочки и спиннинговые инерционные катушки. Люди перебирали снасти, готовясь к рыбалке.
Вчера, когда родители добрались до стеллажа в кладовке, он был тут как тут. Ведь у двери именно в это помещение шуршала уцелевшая ночью мышь! Хищник как раз осматривал ночные следы грызуна, когда хозяйка отперла дверь кладовки. Ощущение недавнего присутствия мышей усилилось. А под стеллажом обнаружилась и свежая нора в стене. И пока люди разбирали содержимое стеллажа на стоящий рядом стол, он обследовал всё под ним. Ну а потом не сдержался, и вспрыгнул сразу на третью полку. Любопытно же. Чья-то рука как раз аккуратно доставала большую картонную коробку, придерживая слабое дно, чтобы не провалилась.
Кот, выравниваясь, дёрнул и самым кончиком хвоста вышиб оттуда несколько коробочек поменьше. С тёмно-коричневыми, качественно калёнными, коваными рыболовными крючками. Прямо людям на ноги. Коробочки упали, острые крючки разлетелись по полу. Перед глазами мужчины повертелась волчком, и упала крышка с маркировкой десятого номера. Остальные раскатились по всей кладовке.
Взрослые переглянулись, и набрав в грудь побольше воздуха, посмотрели на кота. Он распластался на полке и прижав уши к голове, готовился получить всю бурю эмоций. Женщина не выдержала первая, прыснув со смеху. За ней, едва не выронив из рук тяжёлый ящик с угрожающе прогибающимся дном, разразился хохотом её супруг. Всерьёз сердится на эту милую, просительно прижавшуюся к полке мордочку, было решительно невозможно. И ведь кот прекрасно об этом знал, шельмец. Но сильно не злоупотреблял. Никогда не пакостил втихомолку. В случае чего, если что-то где-то в доме и случалось не без его участия, от хозяев не бегал. Люди это ценили.
Опасные предметы порывались собирать всей семьёй. Но родители поставили старшего сына у входа в кладовую, с наказом:
– Никого младше семи лет не пускать.
Мальчик был вынужден отлавливать любопытного питомца, жаждущего потрогать лапой меленькие, блестящие загогулины. Не зевать, чтобы не пропустить братишку или сестрёнку. Двойнята по очереди пытались отвлечь старшего брата, что только добавляло хлопот.
Родители, поняв, что свет от одинокой лампы под потолком кладовки всё же тускловат для поиска мелких предметов, сначала взяли фонари.
Потом папа обнаружил в одном из ящиков стола сломанное проводное радио, с пробитым динамиком. Вынул из него магнит, и дело пошло быстрей. Благо, крючки стальные, притягиваются отлично. Но всё равно, потратили хороший час только на осмотр пола. А разбор и просмотр содержимого стеллажа завершили лишь к обеду. Кот тоже находился в кладовой. Но был вдвойне осторожен. Кажется, теперь люди его даже не видели.
И вообще, весь день наводили порядок в доме. Не то чтобы порядок, но надо было просмотреть что где лежит, проверить. Следующим утром пострадавший ящик, отложенный во время уборки на средину стола, вынесли во двор, поставили на подстилку и начали перебирать. Рыбацкие принадлежности и так мелкие, к тому же ещё и несколько приличных кусков лески от старых, испорченных удочек, размотались и сплелись в "бороду".
Теперь надо было всё хотя бы рассортировать. Несколько спиннинговых удилищ, в том числе зачехлённые "Ленинградские", стояли в углу за стеллажом. А в сарае нашли целый пук длинных, от двух до четырёх метров, ровных прутов лещинового орешника. Выстоянного, гибкого. Одну из палок на пробу согнули практически вдвое. Она даже не захрустела, выравниваясь. Всё это богатство второй год ждало своего часа. Папа, ещё до ссоры жены с сестрой, сам их заготавливал в лесочке неподалеку.
Пластмассовые коробки с прозрачной крышкой, в которых лежали блесны, сразу отложили в сторону.
