- А Гешка, - продолжила она, - Они откуда-то издалека, с юга приехали. Что-то у них там не задалось. А тут у нас заняли дом заброшенный на окраине, вон, что особняком стоит. А там печка была не в порядке: чадила сильно. Отец, Тихон, всё никак собраться наладить ее не мог. Работал много - путейщиком на станции устроился. И первой зимой у них горе случилось: мама Гешкина газом угарным во сне отравилась. Спасти не успели. Гешке тогда всего шесть было. А Тихон себя всё винил, да пить с горя начал. Замкнулся весь, на свет белый обозлился. И Гешку по всякому поводу бить принялся. А тот обиду и злобу стал на других вымещать. ...Такие вот дела. Так что мне его даже жалко...
Алёна еще раз вздохнула и, спрыгнув с телеги, звонко отряхнула руки:
- Ну ладно, мне пора. Мама в огороде ждет. А ты заходи в гости. Мы от вас через два дома. Я тебя с сестренкой познакомлю. Она тебе точно понравится!
И задорно улыбнувшись, Алёна махнула ему рукой и побежала прочь.
9. ПОГОВОРИМ О НАСТОЯЩЕМ
К обеду вернулся Корней Климович. Наконец-то! Очень уж хотелось поговорить, расспросить о многом! За едой разговор не вышел: прадед за столом болтать не позволил. Поэтому снова пришлось набраться терпения и ждать.
Наконец, покончив с застольем, мальчик с нетерпением подсел поближе и, почтительно глянув на деда Корнея, негромко спросил:
- Дедушка, ты ведь долго живешь: и революцию видел своими глазами, и царские времена? Расскажи об этом что-нибудь?
- Ишь ты, в какую даль закинул! - строго ответил прадед. - Али прочая жизнь не интересна вовсе? Мы-то с тобой и о дне насущном потолковать не успели. Толком и не познакомились даже. Давай-ка покуда узнаем друг друга поближе, а зау?тра и вопросы твои припомним. Овеща?ю.
- Ну... хорошо,, - смущенно согласился Никита. - А почему «заутра»? У нас говорят «завтра».
- А ты сам посуди, - отвечал прадед, - Каково начало слова «завтра»? Да никакого. Потому как сломано слово, а значит, и жизни в нем нет. А «заутра» - сразу всё ясно: за новым утром. Слово живое.
- Да, интересно... - задумался на миг Никита. - И значит, «овещаю» - это от сломанного «обещаю»? А тут какой корень?
- Как же какой? Что значит «вещать»? Вложить силу мысли в грядущее ее воплощение. Чтобы всё, что задумал сегодня, в скором времени случилось. Вот я и овещал тебе на всё ответить.
10. ВДОЛЬ ПО УЛИЦЕ
Они посидели еще. Спрашивали друг друга о жизни. И каждый что-то сам рассказал о себе. И было совсем нескучно. Прадед показал свое хозяйство. Оказалось, что у него есть целая столярная мастерская, самая настоящая. И он, похоже, в этом был большой мастер. А мастерил он всё, что только возможно - от кухонных столов до резных узоров и детских игрушек. И делился плодами своего труда со всеми односельчанами. Поэтому в деревне Осинки все дома до единого были нарядны и украшены.
И как раз после мастерской они прошлись по деревне. Корней Климович что-то рассказал о каждом доме, о каждом семействе. Конечно, всё это запомнить сразу не получилось, но знакомство всё равно было полезным. Снова увидев телегу в дальнем конце улицы, Никита поинтересовался, где же сама лошадь.
- А лошадки нынче нет уже, - вздохнул прадед. - В минувшем яру? неду?х ее свалил. Видать, от старости. А хорошая она была: все ее любили. Матрёшей звали ее. Берегли и леле?яли, зазря не гоняли.
- Жалко... - тоже вздохнул Никита. - Я бы хотел ее увидеть.
Прадед подошел к телеге и, погладив оглоблю, с грустью сказал:
- Вот и телега без хозяйки дряхлеет: ручаги? уже клинит, рыжа?вчина везде...
Да, интересно, разные слова у прадеда вдруг обретают смысл. Рыжавчина рыжая, ручаги вручную дергают. Вспомнилось слово «недух»: его значение Никита всё-таки решил уточнить. Он слышал слово «недуг», но даже оно было для него чем-то из далекой старины.
- Недух, - терпеливо пояснил Корней Климович, - это когда тело и данный ему разум не в ладах с духом. Его еще болезнью души называют. Тогда как хово?рь - это тела болезнь.
- А оно что значит? - спросил Никита.
- Предки говорят, что мир наш рожден по воле двух создателей. Один - Хов - дал ему форму, другой - Вох - наполнил ее смыслом. А после спор проме?ж ними разгорелся: чей вклад важней и значимей. Раздор учинил Хов, а второму деваться было некуда - пришлось ответствовать на вызов. И каждый начал, как мог, множить своё. Вот и качает наш мир то в одну, то в другую сторону. А всё живое от того страдает то духом, то телом. Ну а слово «ховорь» отсюда и идёт.
Никита только молча слушал и удивлялся. Очень уж необычны были слова и их смыслы. Что значит «в минувшем яру» он тоже не совсем понял. Но в этот раз забыл об этом спросить.
11. СТРАННЫЕ СЛОВА
Закончив прогулку, они вернулись домой. Бабушка Арина уже готовила ужин. И глядя на стол, Корней Климович вдруг спохватился:
- Эх, надо было прихватить с собой хлебницу! Ситникову Петру я с утра ее доделал. Отдать собирался, да запамятовал. Отнесу сейчас.
- Давай, дедушка, я сбегаю, - вызвался Никита. - Я с ним уже познакомился.
Пётр Алексеевич как раз был дома. Обновке он очень обрадовался. Хлебница правда была очень красивая: резная, узорная, легкая. Тут же наполнив ее и торжественно поставив на полку, он с любопытством спросил:
- Как у вас там знакомство-то продвигается? Нашли уже общий язык?
- Ну, ... наверное да, - ответил Никита. - Вот о себе всё рассказывали. Правда, не всегда всё понятно бывает: он слова некоторые странно называет.
- А может, это мы уже странно говорим? - испытующе взглянул на мальчика Пётр Алексеевич. - Вот сам посуди...
Он подошел к столу и достал из ящика большой блокнот.
- Я тут специально некоторые его слова записывал. Это ведь тоже живое знание, живая история. Они суть вещей раскрывают. Вот смотри, к примеру:
* Пчела у него - пищела?, а шмель - шумель. И сразу понятно, как они жужжат;
* Креветка - криветка. Потому что форма у нее кривая;
* Пшеница - пашени?ца. Первая культура, ради которой начали пахать землю;
* Кастрюля - кострюля. Изначально придумана, чтобы на костре варить;
* Плуг - полу?г. Его по лугу водят;
* Лопата - лапа?та. Большая железная лапа;
* Окно - оконо?. Куда наше око смотрит;
* Парад - порад. То, что по радости люди справляют;
* Полиция - пали?ция. От слова «па?лица» - дубинка. Инструмент наказания и принуждения. Кстати, и слово «политика» оттуда же растет;
* Грех - горе?х. То, от чего выгорает душа;
* Отрок - о?трук. Возраст, в котором юношу отпускают из родительских рук;
* Просто - поро?сто. Значит, по росту, по силам;
* Опыт - о?пит. Напитанный знаниями и умениями;
* Щедрый - ще?дарый. То есть, ещё дарящий, дающий больше;
* Честь - чисть. Чистая совесть;
* Вечный - вещный - вящный. На старорусском - великий, совершенный, богоподобный.
Пётр Алексеевич отложил в сторону блокнот:
- Тут еще много всего разного. Может, как-нибудь сам на досуге полистаешь. Полезно иногда подумать об истоках слов, которые ты произносишь.
12. ЛАДА И ЯРА
Никита на минуту притих. Было о чем поразмыслить. Ведь прежде он никогда не думал о том, что у каждого слова должен быть смысл. Наверное, смысл нужен во всём. Не должно быть в жизни пустоты. И он снова вспомнил не совсем понятые им слова прадеда «в минувшем яру».
- Яр, - пояснил Пётр Алексеевич - старорусское название солнечного света. Или говоря точнее, той жизненной силы, что дает нам Солнце. Оттого и называли его «Ярило». В зимнее солнцестояние завершается один круг и начинается другой. Прибывает день, прибывает свет. Наступает новый яр. И каждый чем-то отличается от прежнего. Ведь в природе и в космосе всё движется, всё изменяется.
- - А слово «год» нам немцы принесли стараниями Петра Первого, желавшего всё родное, исконное искоренить и сменить на чуждое, инородное. Хотя даже «год», как и многие заморские слова, пришел от русских корней. Ведь это всего лишь искаженное слово «ход». То есть, Солнце начинает новый ход по небосклону. Кстати, немцы, тем не менее, почти сохранили изначальное название года - я?рэ. И у англичан - е?ар - тоже недалеко от начального смысла.
И, немного подумав, Пётр Алексеевич добавил:
- А в космологии говорится, что в конце каждого цикла Солнце целых три дня стоит в нижней точке эклиптики. И эти три дня оно как бы висит распятым в созвездии Южный Крест. А потом воскресает, то есть, выходит, поднимается из креста. И возрождается заново, принося свет и тепло всему живому. Это явление и отмечали наши языческие предки.
- Так, значит, вот откуда эта история! - искренне удивился Никита. - А как случилось, что Ярило вдруг Солнцем называть стали?
- А солнце - оно всегда было солнцем. Просто это не имя. Так называют все звезды, дающие жизнь. Ведь «сола» - это и есть живое начало. А имя у нашего солнца - Ярило. Или Яра. Кстати, и Земля - тоже не имя. Много земель во Вселенной. А предки наши звали её Ладой.
13. ВЫГЛЯНИ В ОКОШКО
Новое утро Никита провел с бабушкой. Корней Климович отправился в лес за сушени?цей и самова?лом, как бабушка пояснила. Что ж пришлось опять ждать. Вспомнилась Алёна. И очень уж захотелось снова ее увидеть. Одевшись и причесавшись перед зеркалом, Никита вышел на улицу. Просто так нагрянуть без приглашения он что-то не осмелился. Наверное, боялся показать свой слишком явный интерес к девочке. И он решил просто прогуляться мимо ее дома в надежде как бы случайно ее встретить. Прошел раз. Потом другой... Но никто не появлялся. Дошел до леса. И снова прошел мимо...
В доме напротив-наискосок скрипнула дверь. На пороге появился растрепанный Сенька Яшкин с красно-синим резиновым мячом подмышкой. Нерешительно потоптавшись, он неуверенно крикнул:
- Ты это, ...привет, суворовец.
Никита вежливо-прохладно поздоровался.
- Ну как, прочитал, что ли, книжку? - немного заискивающим тоном спросил Сенька.
- Нет, читаю еще, - ответил Никита.
- А то давай, может, ...в футбол?
- Спасибо, не хочется...
Честно говоря, было не очень приятно с ним общаться, помня, как он лебези?л перед Гешкой. Сенька, досадливо почесав затылок, снова поднялся на крыльцо. А Никита, вздохнув, решил, что пора возвращаться домой. Но именно в этот момент из окошка выглянула Алёна. Окликнув его по имени, она предложила зайти в гости.
14. СВОЙ МАЛЕНЬКИЙ МИР
Странное чувство: Никите на миг показалось, будто дом этот ждал его, храня для него всё это время частичку своего тепла и уюта. Тут было очень хорошо и спокойно. Вежливо позволив осмотреться, Алена усадила его за стол.
- Мы тут как раз какао сварили, - сказала она. - А мама к нему пышки-пустышки наделала. Ты доложен обязательно их попробовать. ...Да, кстати, я обещала тебя с сестренкой познакомить, - и обернувшись назад она негромко крикнула: - Люся, ты где? Иди, встречай гостя.
В дверях появилась маленькая девочка в голубом платьице с ярко-красными ягодками. Совсем маленькая: наверное, ей даже трех лет еще не было. С любопытством оглядев Никиту, она решительно подошла и протянула ему свою крошечную ручку:
- А я Сюся. А ты?
- Никита, - почему-то немного смутившись, ответил мальчик.
Сюся, которая Люся, по-хозяйски взглянула на старшую сестру, потом опять на Никиту, и, повелев Алёне сесть рядом с ним, сама уселась напротив. Мама уже успела накрыть на стол и расставить посуду. Пышки-пустышки выглядели очень даже аппетитно. И блюдо, полное угощения, очень быстро опустело. Слишком уж было вкусно. А с горячим какао особенно.
Потом просто немного посидели. О жизни в Осинках поговорили, о городе. Люся нетерпеливо ёрзала на стуле. Видимо, ей тоже очень хотелось пообщаться. Но встревать во взрослый разговор она себе на позволяла. И желая выручить сестренку, Алёна сказала:
- А давайте нам Люся что-нибудь расскажет!
Малышка тут же радостно встала и, поправив платьице, торжественно произнесла:
- Ле?па.
- Что за Лепа? - засмеялся Никита.
- Не Лепа, а Лепа, - поправила его Люся. И тут же пояснила: - Като?яя ся?ня-пася?ня, а вы?ня не мо?ня!
Никита, похоже, ничего не понял, и Алёна поспешила перевести слова сестренки:
- Чего же тут непонятного? «Которая тянет-потянет, а вытянуть не может». Ты что, «Репку» не читал, что ли?
Ну, теперь, конечно, всё стало ясно. Люся прочла сказку, в своем собственном изложении, на своем собственном языке. Было очень забавно и познавательно. Едва закончив с поэзией, рассказчица быстро сбегала в соседнюю комнату и принесла оттуда небольшую стопку рисунков.
- Сюся исова?ла, - гордо объяснила она.
- Ну тогда рассказывай, что у тебя тут, - с улыбкой сказал Никита, рассматривая веселые каракули.
- Это бо?зя каёвка, а это ма?ськи зук. А это ама?ска и васики?.
Оказалось, что, если немного постараться, язык Люси вполне можно было освоить. По крайней мере, с божьей коровкой и майским жуком, с ромашкой и васильками всё было на удивление понятно. Разложив на столе еще несколько рисунков, Люся с особым чувством протянула Никите листок с веселыми человечками.
- Это мама и папа, - пояснила она. - А это Ёна и Сюся.
Видимо, Ёна - это Алёна. Кстати, Никиту она тоже по-своему назвала. Он у нее - Ти?та. Что ж, тут уж ничего не поделаешь... С Люсей, конечно, было весело. Но больше всего хотелось просто быть рядом с Алёной, слышать ее голос, украдкой поглядывая в ее красивые серые глаза. Они о чем-то говорили, даже поспорить немного успели о чем-то. А Люся, сбегав за карандашами, что-то начала старательно вырисовывать. Наконец, закончив свое произведение, она положила его на середину стола. Так, чтобы всем было видно. На рисунке мальчик и девочка, радостно улыбаясь, держались за руки.
- Ёна и Тита - Сюсе хаясо?, - поглаживая листок, сказала Люся.
- Похоже, она уже нас сосватала, - немного смутившись, засмеялась Алёна.
А Никита в очередной раз покраснел и поспешил опустить голову, как бы внимательно рассматривая картинку. Пытаясь выйти из неловкой ситуации, Алёна обернулась на часы:
- Слушай, а тебя, наверное, дома уже потеряли?
- Ой, точно, - спохватился Никита. - Я тогда... пойду?
- Приходи завтра утром, - предложила в дверях Алёна. - на Вьюшку сбегаем.
- А Вьюшка - это что?
- Это речка у нас. От наших Осинок пять минут бегу. Придешь?
- Приду, обязательно!
15. ЭТО НЕ СУВОРОВ
Сегодня наконец-то поговорили с прадедом об истории. Правда, ... как-то очень странно поговорили. Когда Никита вошел в комнату, Корней Климович держал в руках его книгу и внимательно рассматривал приложенные к тексту иллюстрации. Завидев мальчика, он перевел на него строгий взгляд:
- Что же у вас, книга о Суворове, а рисована совсем другая персона?
- Как же - другая? - удивился Никита. - На обложке - его портрет, при жизни написанный. А этот, переход через Альпы, по нему повторили.
- Портрет-то - он, может, и подлинный. - сурово возразил прадед. - Только не Суворов на нем, а вельможа австрийский.
И усевшись за стол, он изложил совсем другую историю о жизни великого полководца. Слишком странную, чтобы взять и принять ее на веру. По его словам, был Суворов высоким и плечистым, сильным и статным мужем, басистым, бородатым. Настоящим богатырем. И жил он сам по себе, никому не служил и ничьей власти не присягал. Но в тяжелые и смутные времена, когда беды большие нашей земле грозили, пришли к нему с поклоном лакеи императорские, прося возглавить полки, в коих разброд пошел и уныние. Сама императрица Екатерина в тронном зале его принимала. И он ей ответствовал:
Алёна еще раз вздохнула и, спрыгнув с телеги, звонко отряхнула руки:
- Ну ладно, мне пора. Мама в огороде ждет. А ты заходи в гости. Мы от вас через два дома. Я тебя с сестренкой познакомлю. Она тебе точно понравится!
И задорно улыбнувшись, Алёна махнула ему рукой и побежала прочь.
9. ПОГОВОРИМ О НАСТОЯЩЕМ
К обеду вернулся Корней Климович. Наконец-то! Очень уж хотелось поговорить, расспросить о многом! За едой разговор не вышел: прадед за столом болтать не позволил. Поэтому снова пришлось набраться терпения и ждать.
Наконец, покончив с застольем, мальчик с нетерпением подсел поближе и, почтительно глянув на деда Корнея, негромко спросил:
- Дедушка, ты ведь долго живешь: и революцию видел своими глазами, и царские времена? Расскажи об этом что-нибудь?
- Ишь ты, в какую даль закинул! - строго ответил прадед. - Али прочая жизнь не интересна вовсе? Мы-то с тобой и о дне насущном потолковать не успели. Толком и не познакомились даже. Давай-ка покуда узнаем друг друга поближе, а зау?тра и вопросы твои припомним. Овеща?ю.
- Ну... хорошо,, - смущенно согласился Никита. - А почему «заутра»? У нас говорят «завтра».
- А ты сам посуди, - отвечал прадед, - Каково начало слова «завтра»? Да никакого. Потому как сломано слово, а значит, и жизни в нем нет. А «заутра» - сразу всё ясно: за новым утром. Слово живое.
- Да, интересно... - задумался на миг Никита. - И значит, «овещаю» - это от сломанного «обещаю»? А тут какой корень?
- Как же какой? Что значит «вещать»? Вложить силу мысли в грядущее ее воплощение. Чтобы всё, что задумал сегодня, в скором времени случилось. Вот я и овещал тебе на всё ответить.
10. ВДОЛЬ ПО УЛИЦЕ
Они посидели еще. Спрашивали друг друга о жизни. И каждый что-то сам рассказал о себе. И было совсем нескучно. Прадед показал свое хозяйство. Оказалось, что у него есть целая столярная мастерская, самая настоящая. И он, похоже, в этом был большой мастер. А мастерил он всё, что только возможно - от кухонных столов до резных узоров и детских игрушек. И делился плодами своего труда со всеми односельчанами. Поэтому в деревне Осинки все дома до единого были нарядны и украшены.
И как раз после мастерской они прошлись по деревне. Корней Климович что-то рассказал о каждом доме, о каждом семействе. Конечно, всё это запомнить сразу не получилось, но знакомство всё равно было полезным. Снова увидев телегу в дальнем конце улицы, Никита поинтересовался, где же сама лошадь.
- А лошадки нынче нет уже, - вздохнул прадед. - В минувшем яру? неду?х ее свалил. Видать, от старости. А хорошая она была: все ее любили. Матрёшей звали ее. Берегли и леле?яли, зазря не гоняли.
- Жалко... - тоже вздохнул Никита. - Я бы хотел ее увидеть.
Прадед подошел к телеге и, погладив оглоблю, с грустью сказал:
- Вот и телега без хозяйки дряхлеет: ручаги? уже клинит, рыжа?вчина везде...
Да, интересно, разные слова у прадеда вдруг обретают смысл. Рыжавчина рыжая, ручаги вручную дергают. Вспомнилось слово «недух»: его значение Никита всё-таки решил уточнить. Он слышал слово «недуг», но даже оно было для него чем-то из далекой старины.
- Недух, - терпеливо пояснил Корней Климович, - это когда тело и данный ему разум не в ладах с духом. Его еще болезнью души называют. Тогда как хово?рь - это тела болезнь.
- А оно что значит? - спросил Никита.
- Предки говорят, что мир наш рожден по воле двух создателей. Один - Хов - дал ему форму, другой - Вох - наполнил ее смыслом. А после спор проме?ж ними разгорелся: чей вклад важней и значимей. Раздор учинил Хов, а второму деваться было некуда - пришлось ответствовать на вызов. И каждый начал, как мог, множить своё. Вот и качает наш мир то в одну, то в другую сторону. А всё живое от того страдает то духом, то телом. Ну а слово «ховорь» отсюда и идёт.
Никита только молча слушал и удивлялся. Очень уж необычны были слова и их смыслы. Что значит «в минувшем яру» он тоже не совсем понял. Но в этот раз забыл об этом спросить.
11. СТРАННЫЕ СЛОВА
Закончив прогулку, они вернулись домой. Бабушка Арина уже готовила ужин. И глядя на стол, Корней Климович вдруг спохватился:
- Эх, надо было прихватить с собой хлебницу! Ситникову Петру я с утра ее доделал. Отдать собирался, да запамятовал. Отнесу сейчас.
- Давай, дедушка, я сбегаю, - вызвался Никита. - Я с ним уже познакомился.
Пётр Алексеевич как раз был дома. Обновке он очень обрадовался. Хлебница правда была очень красивая: резная, узорная, легкая. Тут же наполнив ее и торжественно поставив на полку, он с любопытством спросил:
- Как у вас там знакомство-то продвигается? Нашли уже общий язык?
- Ну, ... наверное да, - ответил Никита. - Вот о себе всё рассказывали. Правда, не всегда всё понятно бывает: он слова некоторые странно называет.
- А может, это мы уже странно говорим? - испытующе взглянул на мальчика Пётр Алексеевич. - Вот сам посуди...
Он подошел к столу и достал из ящика большой блокнот.
- Я тут специально некоторые его слова записывал. Это ведь тоже живое знание, живая история. Они суть вещей раскрывают. Вот смотри, к примеру:
* Пчела у него - пищела?, а шмель - шумель. И сразу понятно, как они жужжат;
* Креветка - криветка. Потому что форма у нее кривая;
* Пшеница - пашени?ца. Первая культура, ради которой начали пахать землю;
* Кастрюля - кострюля. Изначально придумана, чтобы на костре варить;
* Плуг - полу?г. Его по лугу водят;
* Лопата - лапа?та. Большая железная лапа;
* Окно - оконо?. Куда наше око смотрит;
* Парад - порад. То, что по радости люди справляют;
* Полиция - пали?ция. От слова «па?лица» - дубинка. Инструмент наказания и принуждения. Кстати, и слово «политика» оттуда же растет;
* Грех - горе?х. То, от чего выгорает душа;
* Отрок - о?трук. Возраст, в котором юношу отпускают из родительских рук;
* Просто - поро?сто. Значит, по росту, по силам;
* Опыт - о?пит. Напитанный знаниями и умениями;
* Щедрый - ще?дарый. То есть, ещё дарящий, дающий больше;
* Честь - чисть. Чистая совесть;
* Вечный - вещный - вящный. На старорусском - великий, совершенный, богоподобный.
Пётр Алексеевич отложил в сторону блокнот:
- Тут еще много всего разного. Может, как-нибудь сам на досуге полистаешь. Полезно иногда подумать об истоках слов, которые ты произносишь.
12. ЛАДА И ЯРА
Никита на минуту притих. Было о чем поразмыслить. Ведь прежде он никогда не думал о том, что у каждого слова должен быть смысл. Наверное, смысл нужен во всём. Не должно быть в жизни пустоты. И он снова вспомнил не совсем понятые им слова прадеда «в минувшем яру».
- Яр, - пояснил Пётр Алексеевич - старорусское название солнечного света. Или говоря точнее, той жизненной силы, что дает нам Солнце. Оттого и называли его «Ярило». В зимнее солнцестояние завершается один круг и начинается другой. Прибывает день, прибывает свет. Наступает новый яр. И каждый чем-то отличается от прежнего. Ведь в природе и в космосе всё движется, всё изменяется.
- - А слово «год» нам немцы принесли стараниями Петра Первого, желавшего всё родное, исконное искоренить и сменить на чуждое, инородное. Хотя даже «год», как и многие заморские слова, пришел от русских корней. Ведь это всего лишь искаженное слово «ход». То есть, Солнце начинает новый ход по небосклону. Кстати, немцы, тем не менее, почти сохранили изначальное название года - я?рэ. И у англичан - е?ар - тоже недалеко от начального смысла.
И, немного подумав, Пётр Алексеевич добавил:
- А в космологии говорится, что в конце каждого цикла Солнце целых три дня стоит в нижней точке эклиптики. И эти три дня оно как бы висит распятым в созвездии Южный Крест. А потом воскресает, то есть, выходит, поднимается из креста. И возрождается заново, принося свет и тепло всему живому. Это явление и отмечали наши языческие предки.
- Так, значит, вот откуда эта история! - искренне удивился Никита. - А как случилось, что Ярило вдруг Солнцем называть стали?
- А солнце - оно всегда было солнцем. Просто это не имя. Так называют все звезды, дающие жизнь. Ведь «сола» - это и есть живое начало. А имя у нашего солнца - Ярило. Или Яра. Кстати, и Земля - тоже не имя. Много земель во Вселенной. А предки наши звали её Ладой.
13. ВЫГЛЯНИ В ОКОШКО
Новое утро Никита провел с бабушкой. Корней Климович отправился в лес за сушени?цей и самова?лом, как бабушка пояснила. Что ж пришлось опять ждать. Вспомнилась Алёна. И очень уж захотелось снова ее увидеть. Одевшись и причесавшись перед зеркалом, Никита вышел на улицу. Просто так нагрянуть без приглашения он что-то не осмелился. Наверное, боялся показать свой слишком явный интерес к девочке. И он решил просто прогуляться мимо ее дома в надежде как бы случайно ее встретить. Прошел раз. Потом другой... Но никто не появлялся. Дошел до леса. И снова прошел мимо...
В доме напротив-наискосок скрипнула дверь. На пороге появился растрепанный Сенька Яшкин с красно-синим резиновым мячом подмышкой. Нерешительно потоптавшись, он неуверенно крикнул:
- Ты это, ...привет, суворовец.
Никита вежливо-прохладно поздоровался.
- Ну как, прочитал, что ли, книжку? - немного заискивающим тоном спросил Сенька.
- Нет, читаю еще, - ответил Никита.
- А то давай, может, ...в футбол?
- Спасибо, не хочется...
Честно говоря, было не очень приятно с ним общаться, помня, как он лебези?л перед Гешкой. Сенька, досадливо почесав затылок, снова поднялся на крыльцо. А Никита, вздохнув, решил, что пора возвращаться домой. Но именно в этот момент из окошка выглянула Алёна. Окликнув его по имени, она предложила зайти в гости.
14. СВОЙ МАЛЕНЬКИЙ МИР
Странное чувство: Никите на миг показалось, будто дом этот ждал его, храня для него всё это время частичку своего тепла и уюта. Тут было очень хорошо и спокойно. Вежливо позволив осмотреться, Алена усадила его за стол.
- Мы тут как раз какао сварили, - сказала она. - А мама к нему пышки-пустышки наделала. Ты доложен обязательно их попробовать. ...Да, кстати, я обещала тебя с сестренкой познакомить, - и обернувшись назад она негромко крикнула: - Люся, ты где? Иди, встречай гостя.
В дверях появилась маленькая девочка в голубом платьице с ярко-красными ягодками. Совсем маленькая: наверное, ей даже трех лет еще не было. С любопытством оглядев Никиту, она решительно подошла и протянула ему свою крошечную ручку:
- А я Сюся. А ты?
- Никита, - почему-то немного смутившись, ответил мальчик.
Сюся, которая Люся, по-хозяйски взглянула на старшую сестру, потом опять на Никиту, и, повелев Алёне сесть рядом с ним, сама уселась напротив. Мама уже успела накрыть на стол и расставить посуду. Пышки-пустышки выглядели очень даже аппетитно. И блюдо, полное угощения, очень быстро опустело. Слишком уж было вкусно. А с горячим какао особенно.
Потом просто немного посидели. О жизни в Осинках поговорили, о городе. Люся нетерпеливо ёрзала на стуле. Видимо, ей тоже очень хотелось пообщаться. Но встревать во взрослый разговор она себе на позволяла. И желая выручить сестренку, Алёна сказала:
- А давайте нам Люся что-нибудь расскажет!
Малышка тут же радостно встала и, поправив платьице, торжественно произнесла:
- Ле?па.
- Что за Лепа? - засмеялся Никита.
- Не Лепа, а Лепа, - поправила его Люся. И тут же пояснила: - Като?яя ся?ня-пася?ня, а вы?ня не мо?ня!
Никита, похоже, ничего не понял, и Алёна поспешила перевести слова сестренки:
- Чего же тут непонятного? «Которая тянет-потянет, а вытянуть не может». Ты что, «Репку» не читал, что ли?
Ну, теперь, конечно, всё стало ясно. Люся прочла сказку, в своем собственном изложении, на своем собственном языке. Было очень забавно и познавательно. Едва закончив с поэзией, рассказчица быстро сбегала в соседнюю комнату и принесла оттуда небольшую стопку рисунков.
- Сюся исова?ла, - гордо объяснила она.
- Ну тогда рассказывай, что у тебя тут, - с улыбкой сказал Никита, рассматривая веселые каракули.
- Это бо?зя каёвка, а это ма?ськи зук. А это ама?ска и васики?.
Оказалось, что, если немного постараться, язык Люси вполне можно было освоить. По крайней мере, с божьей коровкой и майским жуком, с ромашкой и васильками всё было на удивление понятно. Разложив на столе еще несколько рисунков, Люся с особым чувством протянула Никите листок с веселыми человечками.
- Это мама и папа, - пояснила она. - А это Ёна и Сюся.
Видимо, Ёна - это Алёна. Кстати, Никиту она тоже по-своему назвала. Он у нее - Ти?та. Что ж, тут уж ничего не поделаешь... С Люсей, конечно, было весело. Но больше всего хотелось просто быть рядом с Алёной, слышать ее голос, украдкой поглядывая в ее красивые серые глаза. Они о чем-то говорили, даже поспорить немного успели о чем-то. А Люся, сбегав за карандашами, что-то начала старательно вырисовывать. Наконец, закончив свое произведение, она положила его на середину стола. Так, чтобы всем было видно. На рисунке мальчик и девочка, радостно улыбаясь, держались за руки.
- Ёна и Тита - Сюсе хаясо?, - поглаживая листок, сказала Люся.
- Похоже, она уже нас сосватала, - немного смутившись, засмеялась Алёна.
А Никита в очередной раз покраснел и поспешил опустить голову, как бы внимательно рассматривая картинку. Пытаясь выйти из неловкой ситуации, Алёна обернулась на часы:
- Слушай, а тебя, наверное, дома уже потеряли?
- Ой, точно, - спохватился Никита. - Я тогда... пойду?
- Приходи завтра утром, - предложила в дверях Алёна. - на Вьюшку сбегаем.
- А Вьюшка - это что?
- Это речка у нас. От наших Осинок пять минут бегу. Придешь?
- Приду, обязательно!
15. ЭТО НЕ СУВОРОВ
Сегодня наконец-то поговорили с прадедом об истории. Правда, ... как-то очень странно поговорили. Когда Никита вошел в комнату, Корней Климович держал в руках его книгу и внимательно рассматривал приложенные к тексту иллюстрации. Завидев мальчика, он перевел на него строгий взгляд:
- Что же у вас, книга о Суворове, а рисована совсем другая персона?
- Как же - другая? - удивился Никита. - На обложке - его портрет, при жизни написанный. А этот, переход через Альпы, по нему повторили.
- Портрет-то - он, может, и подлинный. - сурово возразил прадед. - Только не Суворов на нем, а вельможа австрийский.
И усевшись за стол, он изложил совсем другую историю о жизни великого полководца. Слишком странную, чтобы взять и принять ее на веру. По его словам, был Суворов высоким и плечистым, сильным и статным мужем, басистым, бородатым. Настоящим богатырем. И жил он сам по себе, никому не служил и ничьей власти не присягал. Но в тяжелые и смутные времена, когда беды большие нашей земле грозили, пришли к нему с поклоном лакеи императорские, прося возглавить полки, в коих разброд пошел и уныние. Сама императрица Екатерина в тронном зале его принимала. И он ей ответствовал:
