- Королевству твоему помогать не стал бы, а землю русскую защитить обязан. Говори, откуда враг и кто таков.
Суровый был тот богатырь. Оттого и прозвище ему поначалу дали: Суровов. Но что-то не очень складно оно звучало. И как-то само по себе сменилось оно на Суворова. А имя его настоящее придворные писари предпочли удалить из истории. Как и многое другое, впрочем, им не угодное.
Никита был растерян и озадачен. Что-то уж совсем не сходились рассказы прадеда с тем, чему учили его все эти годы. Может, он просто по старости всё это придумал или напутал? И упрямо пытаясь хоть что-то понять, он продолжал задавать вопросы:
- А кто же с кем тогда воевал?
- Ясное дело: готы с галлами. Они вечно мир поделить не могут. Как случился великий потоп и мо?рок ледовый, многие земли русские осиротели. Тогда и ринулись на Русь ослабевшую разные прохвосты и проходимцы. Более всего преуспели готы. Большой кусок отхватили и империей его назвали. А галлов зависть мучила: отобрать хотели жирный кусок. Так и завязалась меж ними война. Вон у тебя на картинке: Суворов с дружиной переход совершает через Галго?ту. Опасен был путь, но привел он тогда к победе.
- Дедушка, а почему ты Альпы ...Галготой называешь? - удивился Никита.
- Потому, как в те времена так этот хребет и именовали. По одну сторону галлы стояли, по другую - готы. Оттого и звали его Галготой. Ну а кто - Голгофой со временем.
- Но ведь Голгофа совсем в другом месте была!
- Это вам так сказали.
- И что, значит, и Христа здесь казнили?
- Здесь, а где же еще? Послепотопный передел мира тут и вершился. Подлый был передел, жестокий. Оттого и обязали историков всё переврать и перепутать. Дабы себя отбелить.
Да... Чем больше рассказывал прадед, тем больше появлялось вопросов. И тем больше всё путалось в голове. Снова вспомнился «ненастоящий» Суворов. И Никита о нем тоже решил спросить.
- Вельможу того требовалось к императрице приблизить в интересах политики, - пояснил прадед. - А для того заслуги требовались особые. И благо для них тогда был тот самый богатырь, что подвиги громкие совершал, а сам от того ни почести, ни славы не просил. Вот и решили лакеи все его великие деяния вельможе тому приписать. А уж коль имя Суворов у многих тогда на слуху было, его ему и прилепили. Для пущей убедительности.
...Нет, надо было как-то отдохнуть и прийти в себя. От всей этой путаницы даже голова начала болеть. И Никита, воспользовавшись очередной паузой, попросился на улицу.
16. ОХ УЖ ЭТИ ТРЫНДИСТОРЫ!
На свежем воздухе сразу как-то полегчало. Приятно согревало полуденное Солнышко, дул легкий ветерок. Из леса то тут, то там доносились веселые птичьи голоса. А посреди двора дед Ромашка о чем-то увлеченно беседовал с забавной маленькой дворняжкой, которую в Осинках все называли Ляпой.
- А ты наперёд не балу?й больше! Спривидливости ради. - шутливо грозил он собачонке пальцем. - А то как возьму - и съем твою косточку! Так-то!
Ляпа, склонив набок вислоухую мордашку, весело помахивала хвостом. Похоже, ее мало беспокоили увещевания старичка. Из дальнего дома вышел Фёдор Кузьмич, здешний кузнец. Завидев деда Ромашку, он негромко окликнул его:
- Григория не видал?
- Да как же..., - отвечал старичок. - Вон, к Петру сповадился. Сидят в тивили?нзире, передачу наблюдают. - И, вздохнув, добавил: - Забрета?ют ваши анжине?ры тиляфо?ны разные, трынди?стеры. Прежде люди в глаза друг дружке глядели, слова говорили душевные, а нынче всё в железки глазеют без передыху.
- Так ведь зачем изобретают, - возразил Фёдор Кузьмич, - чтобы жизнь у людей лучше стала.
- И где же оно лучше-то, спривидливости ради? - снова вздохнул старичок. - Вот, скажем, спунтик в небо пустили, чтобы сверху всё видно было. А под носом-то видеть вовсе разучились! Тех, кто рядышком, не замечают, теплом и любовью не греют.
Ляпа, всё это время внимательно глядевшая на деда Ромашку громко тявкнула.
- Вот видишь, Фёдор, даже собака со мной согласная. - ласково погладил Ляпу дед. -
Ведь всё живое - оно к живому тянется. А ныне что не вещица - всё плаксик один!
- Ну это как посмотреть, - снова упрямо возразил Фёдор Кузьмич. - Пластик - он ведь легок, удобен. Форму любую примет. И дерево лишний раз губить не придется. Так что увидишь: за ним - будущее.
- Фунтизёр ты... - отмахнулся дед Ромашка. - Пойдем-ка лучше с тобой чайку попьем, что ли... спривидливости ради...
17. НЕМЫСЛИМО ДАЛЁКОЕ
Так и оставшись незамеченным, Никита дождался, пока собеседники разойдутся и, подойдя к дому Петра Алексеевича,постучал в дверь. Было бы лучше, конечно, пообщаться с ним наедине. Дядя Гриша, местный сапожник, человек хороший, но в этот раз хотелось немного пошептаться о странностях прадеда. А в этом он был готов довериться только Петру Алексеевичу.
К счастью, телепередача скоро закончилась, и дядя Гриша поспешил домой. Усевшись рядом за большим столом, они начали неторопливую беседу.
- Ну как, поговорили о прошлом с Корнем Климовичем? - поинтересовался Пётр Алексеевич.
- Ну... да... - нерешительно ответил Никита.
- Что-то ты невесело ответил, - удивился Ситников. - Что не задало?сь, признавайся.
- Как-то у него всё не так, как нас учили, - признался мальчик. - Может, он путает всё от старости? Или просто придумывает...
- Я, конечно, ни жил в те времена, и проверить многое не в моей власти, - ответил Пётр Алексеевич. - Но... то, что у нас принято считать истиной, тоже на поверку вопросы вызывает.
- Но ведь есть известные памятники старины, находки археологов. Документы, которым по сто, двести лет и больше. Разве это не доказательства?
- Ну, то, что всё это подлинная старина, тут еще большой вопрос. Вот говорит наука: такому-то пергаменту тысяча лет. А как это проверить? Только взять точно такой же и продержать столько же времени при таких же условиях. И если ожидание совпадет с результатом, тогда можно смело утверждать, что метод верен. Вот только методу без году неделя от роду. А значит, никто ничего проверить не мог. Одни лишь догадки и предположения. Фантазии, одним словом. Так что ко всяким сотням, тысячам, и уж тем более - миллионам, я бы отнесся крайне скептически.
Пётр Алексеевич задумчиво посмотрел в окно:
- Кстати, то же самое про миллиарды километров в астрономии. Для этого же тоже надо было бы пролететь все это пространство и вручную его измерить. А это и вовсе нереально. По крайней мере, в обозримой перспективе. К тому же, все подобные теории строятся на том, что пространство и время линейны и равномерны. Эти выводы мы сделали в результате замеров на крошечном пятачке Вселенной сроком в одно вселенское мгновенье. И насколько же объективны и показательны могут быть такие данные? Да ни насколько.
18. ВЕЛИКАЯ И ДРЕМУЧАЯ
Озадаченный словами Петра Алексеевича, Никита все же не хотел сдаваться:
- Ну хорошо, допустим, с датами что-то не так. Но ведь сами события задокументированы и подтверждены множеством находок.
- Что касается документов, - лишь улыбнулся в ответ Ситников, - подделать бумаги проще простого. И я бы не стал сильно на них полагаться. А находки - при большом желании можно что угодно притянуть за уши. Или опять-таки подсунуть какую-нибудь подделку. Да, тебе скажут, что всё подлинно и сотни раз проверено. Но у нас с тобой, к сожалению, нет возможности убедиться в их правоте и честности. Увы, история всегда пересекается с политикой и служит интересам власти.
Пётр Алексеевич прошелся рукой по книжной полке и, чуть подумав, взял в руки школьную хрестоматию.
- Вот, к примеру, - сказал он, раскрывая книгу, - всем известная норманская теория происхождения российского государства. А известна она благодаря немецким придворным клеркам Байеру, Миллеру и Шлёцеру, услужливо нарисовавших коротенькую и бесславную историю дикой и дремучей Руси. Позже эту байку взял за основу Карамзин, вслед на ним - Гумилёв. Ну а потом, став незыблемой аксиомой, она пришла в наши учебники.
- И что, так никто это не оспорил? - удивлялся Никита.
- Ну, в те времена оспаривать было особо некому. - ответил Пётр Алексеевич. - Ведь тогда 95% российской академии составляли германцы, едва говорящие по русски. Но конечно же знающие о нас всё лучше нас самих!
- Ну а сегодня? - не унимался Никита.
- А сегодня, к сожалению, в научном мире всё так же велико преклонение перед западными авторитетами. Как по мне, это - целенаправленная диверсионная работа. И победа в этой войне, увы, до сих пор не совсем на нашей стороне.
19. ЧЕЙ ТЫ, СТОЛЬНЫЙ ГРАД?
- Но ведь мы столько одержали побед на поле боя! - вскинул упрямый взгляд Никита. - Что же нам мешает тут победить?
- С победами всё тоже не так однозначно, - покачал головой Пётр Алексеевич. - Вот, к примеру, возьмем войну 1812 года. Мы, говорят, Наполеона одолели, армию французов разгромили. Но, если разобраться, тут что-то не всё сходится. Например, в музее, посвященном той войне, хранится текст поздравления императора Александра от имени полководца Кутузова. А написан текст на французском языке. И как же это, извините, понимать? Представь, если бы маршал Жуков поздравил Сталина с победой на немецком? Да его тут же под расстрел бы отдали! ...А странности с языком на этом еще не кончаются. Императору в честь триумфа был изготовлен трон. И на нем выгравирован текст всё на том же французском...
Пётр Алексеевич положил на полку хрестоматию и аккуратно поправил книги.
- Вот так, мой друг, теперь гадай, кто кого победил. И самый интересный вопрос - кто же, все-таки, с кем воевал?
- То есть, ... как кто? - совсем опешил Никита.
- А вот сам поразмысли. Императору Александру при входе в Москву торжественно преподнесли ключи от города. А ведь так было принято встречать победителей в павших, побежденных городах. Выходит, Москва до этого не принадлежала империи?И тому подтверждение - малопопулярные довоенные карты той самой империи, территория которой была немногим больше половины европейской части современной России. И Москвы в ее составе нет. Так что невольно напрашивается серьезное подозрение, что Русь и Российская империя - это, мягко говоря, немного разные вещи...
- А Русь... Она что, настолько была слаба? - не хотел верить Никита.
- До поры сильна и велика она была, - отвечал Пётр Алексеевич. - но случилась тогда катастрофа, стершая с лица Земли более половины Сибири и Дальнего Востока. Целые города были погребены под слоем глины, льда и снега. Пострадали и многие другие земли древней великой Руси. Меньше всего беда коснулась запада Европы. Этим тогда и воспользовались наши соседи, чтобы прикарманить чужие владения и их богатства.
- Почему же об этой катастрофе никто и нигде не пишет? - с легким недоверием спросил мальчик.
- Да потому что, напомнив об этом, не удастся промолчать о том,что кое-кто лапу наложил на то, что не им принадлежало.
И напоследок Пётр Алексеевич снова вернулся к войне 1812-го:
- Вот и думай, кто с кем воевал. И был ли Наполеон на самом деле противником Александра...
- Но уж это-то, вроде, и так понятно, - уже не так уверенно сказал Никита.
- Не скажи, - возразил Ситников. - В конце 19 века в Москве состоялась крупная выставка кондитерских изделий. И самым модным сюжетом оформления продуктов была тема дружбы Наполеона и императора Александра. Как ты это объяснишь? И с чего вдруг обрел популярность торт «Наполеон»?
20. ЗАДОМ-НАПЕРЁД
От всех этих разговоров у Никиты опять начала болеть голова. И очень кстати снова вернулся дядя Гриша.
- Лексеич! - крикнул он с порога. - Хватит дома киснуть! Пойдём-ка лучше на рыбалку сходим!
- Что-то я не настроен сегодня, - выглянул из комнаты Ситников. - А ты лучше Никиту возьми с собой. Ему как раз не мешало бы проветриться. - и подмигнув своему юному другу, он легонько подтолкнул его вперед.
- Я бы с радостью, но... наверное не смогу, - почему-то немного виновато ответил Никита.
- Чего так? - удивился дядя Гриша.
- Мне рыбу жалко, - признался мальчик. - Когда ее на острый крючок цепляют, а потом она на воздухе трепыхается, мучается.
Дядя Гриша озадаченно почесал затылок:
- Да... Загво?здочка... - и потешно поморщив лоб, он решительно махнул рукой - Эх, ладно, давай-ка просто лодку возьмем и прокатимся по речке! Я тебе места наши покажу. Красота у нас: сам увидишь!
Они шли не спеша по лесной тропинке. Дядя Гриша что-то увлеченно рассказывал о местных птицах. А Никита уже представлял, как пойдет завтра на речку вместе с Алёной. И это пение птиц, и шелест листвы, и яркие огоньки лесных цветов на обочинах и запахи утренней природы - всё это хотелось разделить именно с ней. И наверное поэтому собеседника своего слушал он невнимательно, и часто невпопад отвечал на его вопросы.
Наконец, дошли до Вьюшки. Речка была совсем неширокая и очень извилистая. Видимо, от того она и получила свое название. На берегу лежали две лодки. По-хозяйски оглядев каждую из них и оценивающе глянув на Никиту, дядя Гриша сказал:
- Давай-ка мы для начала плоскодонку возьмем. Она хоть и вертлявая, зато устойчивая.
Общими усилиями спустили лодку на воду. Вставив в уключины весла, дядя Гриша предложил юному другу принять управление судном. Никита радостно уселся на лавку и потянулся за веслами.
- А почему они так далеко? - удивился он. - Так же грести совсем неудобно!
- А потому, что сел ты задом-наперед, - с комично-серьезным видом ответил дядя Гриша.
- Да где же задом-наперед? Вот он - нос лодки, прямо передо мной.
- Нос впереди - это, конечно, важная штука. Только гребец спиной к носу сидеть должен.
- А почему так? - еще больше удивился мальчик.
- А ты вот сам посуди. Чтобы лодка вперед пошла, веслами надо назад от воды оттолкнуться. А для этого рукоятки в сторону носа тянуть приходится. Таков он - рычаг. А на себя тянуть - оно всегда проще, меньше силы тратишь. Оттого и сидят спиною, чтобы налегать и подтягивать. Так что давай-ка разворачивайся. А то застряли мы в этом порту. А нас с тобой ждут-ожидают далёкие берега и неизведанные страны!
Наконец, все недоразумения устранили и успешно отплыли от берега. Грести оказалось намного сложней, чем представлял Никита. И он очень быстро выдохся.
- Что, притомился? - задорно прищурился дядя Гриша.
- Ага, - с трудом перевел дыхание Никита.
- А всё потому, что гребешь ты неправильно.
- А как надо?
- Вот ты утопляешь весло. Чем оно глубже,тем больше воды ему сопротивляется. Почём совсем без надобности. А ты вот лопасти в воду окуни и дальше не опускай. Так и веди вдоль лодки. А как вынешь из воды, тоже высоко не задирай. Так только силы растратишь. Такая вот консистенция. ...Понятно?
- Понятно, ..вроде.
И он последовал этим нехитрым советам. Действительно, грести стало намного легче. Правда, с непривычки было непросто ровно вести весла: они всё время норовили то затонуть, то вылететь из воды. Но ничего, он потихоньку всё освоит.
21. ЖИЗНЬ УМЕЕТ УДИВЛЯТЬ
Лодка неторопливо плыла по извилистому руслу Вьюшки. Места здесь действительно были очень красивые. И Никита время от времени отпускал весла чтобы полюбоваться проплывающими мимо пейзажами. В какой-то момент, опустив взгляд на воду, он заметил небольшую стайку маленьких рыбёшек, догоняющих лодку. Несколько рыбок, подплыв чуть ближе, ухватились за лопасти весел и замерли, лишь едва заметно подергивая хвостиками.
Суровый был тот богатырь. Оттого и прозвище ему поначалу дали: Суровов. Но что-то не очень складно оно звучало. И как-то само по себе сменилось оно на Суворова. А имя его настоящее придворные писари предпочли удалить из истории. Как и многое другое, впрочем, им не угодное.
Никита был растерян и озадачен. Что-то уж совсем не сходились рассказы прадеда с тем, чему учили его все эти годы. Может, он просто по старости всё это придумал или напутал? И упрямо пытаясь хоть что-то понять, он продолжал задавать вопросы:
- А кто же с кем тогда воевал?
- Ясное дело: готы с галлами. Они вечно мир поделить не могут. Как случился великий потоп и мо?рок ледовый, многие земли русские осиротели. Тогда и ринулись на Русь ослабевшую разные прохвосты и проходимцы. Более всего преуспели готы. Большой кусок отхватили и империей его назвали. А галлов зависть мучила: отобрать хотели жирный кусок. Так и завязалась меж ними война. Вон у тебя на картинке: Суворов с дружиной переход совершает через Галго?ту. Опасен был путь, но привел он тогда к победе.
- Дедушка, а почему ты Альпы ...Галготой называешь? - удивился Никита.
- Потому, как в те времена так этот хребет и именовали. По одну сторону галлы стояли, по другую - готы. Оттого и звали его Галготой. Ну а кто - Голгофой со временем.
- Но ведь Голгофа совсем в другом месте была!
- Это вам так сказали.
- И что, значит, и Христа здесь казнили?
- Здесь, а где же еще? Послепотопный передел мира тут и вершился. Подлый был передел, жестокий. Оттого и обязали историков всё переврать и перепутать. Дабы себя отбелить.
Да... Чем больше рассказывал прадед, тем больше появлялось вопросов. И тем больше всё путалось в голове. Снова вспомнился «ненастоящий» Суворов. И Никита о нем тоже решил спросить.
- Вельможу того требовалось к императрице приблизить в интересах политики, - пояснил прадед. - А для того заслуги требовались особые. И благо для них тогда был тот самый богатырь, что подвиги громкие совершал, а сам от того ни почести, ни славы не просил. Вот и решили лакеи все его великие деяния вельможе тому приписать. А уж коль имя Суворов у многих тогда на слуху было, его ему и прилепили. Для пущей убедительности.
...Нет, надо было как-то отдохнуть и прийти в себя. От всей этой путаницы даже голова начала болеть. И Никита, воспользовавшись очередной паузой, попросился на улицу.
16. ОХ УЖ ЭТИ ТРЫНДИСТОРЫ!
На свежем воздухе сразу как-то полегчало. Приятно согревало полуденное Солнышко, дул легкий ветерок. Из леса то тут, то там доносились веселые птичьи голоса. А посреди двора дед Ромашка о чем-то увлеченно беседовал с забавной маленькой дворняжкой, которую в Осинках все называли Ляпой.
- А ты наперёд не балу?й больше! Спривидливости ради. - шутливо грозил он собачонке пальцем. - А то как возьму - и съем твою косточку! Так-то!
Ляпа, склонив набок вислоухую мордашку, весело помахивала хвостом. Похоже, ее мало беспокоили увещевания старичка. Из дальнего дома вышел Фёдор Кузьмич, здешний кузнец. Завидев деда Ромашку, он негромко окликнул его:
- Григория не видал?
- Да как же..., - отвечал старичок. - Вон, к Петру сповадился. Сидят в тивили?нзире, передачу наблюдают. - И, вздохнув, добавил: - Забрета?ют ваши анжине?ры тиляфо?ны разные, трынди?стеры. Прежде люди в глаза друг дружке глядели, слова говорили душевные, а нынче всё в железки глазеют без передыху.
- Так ведь зачем изобретают, - возразил Фёдор Кузьмич, - чтобы жизнь у людей лучше стала.
- И где же оно лучше-то, спривидливости ради? - снова вздохнул старичок. - Вот, скажем, спунтик в небо пустили, чтобы сверху всё видно было. А под носом-то видеть вовсе разучились! Тех, кто рядышком, не замечают, теплом и любовью не греют.
Ляпа, всё это время внимательно глядевшая на деда Ромашку громко тявкнула.
- Вот видишь, Фёдор, даже собака со мной согласная. - ласково погладил Ляпу дед. -
Ведь всё живое - оно к живому тянется. А ныне что не вещица - всё плаксик один!
- Ну это как посмотреть, - снова упрямо возразил Фёдор Кузьмич. - Пластик - он ведь легок, удобен. Форму любую примет. И дерево лишний раз губить не придется. Так что увидишь: за ним - будущее.
- Фунтизёр ты... - отмахнулся дед Ромашка. - Пойдем-ка лучше с тобой чайку попьем, что ли... спривидливости ради...
17. НЕМЫСЛИМО ДАЛЁКОЕ
Так и оставшись незамеченным, Никита дождался, пока собеседники разойдутся и, подойдя к дому Петра Алексеевича,постучал в дверь. Было бы лучше, конечно, пообщаться с ним наедине. Дядя Гриша, местный сапожник, человек хороший, но в этот раз хотелось немного пошептаться о странностях прадеда. А в этом он был готов довериться только Петру Алексеевичу.
К счастью, телепередача скоро закончилась, и дядя Гриша поспешил домой. Усевшись рядом за большим столом, они начали неторопливую беседу.
- Ну как, поговорили о прошлом с Корнем Климовичем? - поинтересовался Пётр Алексеевич.
- Ну... да... - нерешительно ответил Никита.
- Что-то ты невесело ответил, - удивился Ситников. - Что не задало?сь, признавайся.
- Как-то у него всё не так, как нас учили, - признался мальчик. - Может, он путает всё от старости? Или просто придумывает...
- Я, конечно, ни жил в те времена, и проверить многое не в моей власти, - ответил Пётр Алексеевич. - Но... то, что у нас принято считать истиной, тоже на поверку вопросы вызывает.
- Но ведь есть известные памятники старины, находки археологов. Документы, которым по сто, двести лет и больше. Разве это не доказательства?
- Ну, то, что всё это подлинная старина, тут еще большой вопрос. Вот говорит наука: такому-то пергаменту тысяча лет. А как это проверить? Только взять точно такой же и продержать столько же времени при таких же условиях. И если ожидание совпадет с результатом, тогда можно смело утверждать, что метод верен. Вот только методу без году неделя от роду. А значит, никто ничего проверить не мог. Одни лишь догадки и предположения. Фантазии, одним словом. Так что ко всяким сотням, тысячам, и уж тем более - миллионам, я бы отнесся крайне скептически.
Пётр Алексеевич задумчиво посмотрел в окно:
- Кстати, то же самое про миллиарды километров в астрономии. Для этого же тоже надо было бы пролететь все это пространство и вручную его измерить. А это и вовсе нереально. По крайней мере, в обозримой перспективе. К тому же, все подобные теории строятся на том, что пространство и время линейны и равномерны. Эти выводы мы сделали в результате замеров на крошечном пятачке Вселенной сроком в одно вселенское мгновенье. И насколько же объективны и показательны могут быть такие данные? Да ни насколько.
18. ВЕЛИКАЯ И ДРЕМУЧАЯ
Озадаченный словами Петра Алексеевича, Никита все же не хотел сдаваться:
- Ну хорошо, допустим, с датами что-то не так. Но ведь сами события задокументированы и подтверждены множеством находок.
- Что касается документов, - лишь улыбнулся в ответ Ситников, - подделать бумаги проще простого. И я бы не стал сильно на них полагаться. А находки - при большом желании можно что угодно притянуть за уши. Или опять-таки подсунуть какую-нибудь подделку. Да, тебе скажут, что всё подлинно и сотни раз проверено. Но у нас с тобой, к сожалению, нет возможности убедиться в их правоте и честности. Увы, история всегда пересекается с политикой и служит интересам власти.
Пётр Алексеевич прошелся рукой по книжной полке и, чуть подумав, взял в руки школьную хрестоматию.
- Вот, к примеру, - сказал он, раскрывая книгу, - всем известная норманская теория происхождения российского государства. А известна она благодаря немецким придворным клеркам Байеру, Миллеру и Шлёцеру, услужливо нарисовавших коротенькую и бесславную историю дикой и дремучей Руси. Позже эту байку взял за основу Карамзин, вслед на ним - Гумилёв. Ну а потом, став незыблемой аксиомой, она пришла в наши учебники.
- И что, так никто это не оспорил? - удивлялся Никита.
- Ну, в те времена оспаривать было особо некому. - ответил Пётр Алексеевич. - Ведь тогда 95% российской академии составляли германцы, едва говорящие по русски. Но конечно же знающие о нас всё лучше нас самих!
- Ну а сегодня? - не унимался Никита.
- А сегодня, к сожалению, в научном мире всё так же велико преклонение перед западными авторитетами. Как по мне, это - целенаправленная диверсионная работа. И победа в этой войне, увы, до сих пор не совсем на нашей стороне.
19. ЧЕЙ ТЫ, СТОЛЬНЫЙ ГРАД?
- Но ведь мы столько одержали побед на поле боя! - вскинул упрямый взгляд Никита. - Что же нам мешает тут победить?
- С победами всё тоже не так однозначно, - покачал головой Пётр Алексеевич. - Вот, к примеру, возьмем войну 1812 года. Мы, говорят, Наполеона одолели, армию французов разгромили. Но, если разобраться, тут что-то не всё сходится. Например, в музее, посвященном той войне, хранится текст поздравления императора Александра от имени полководца Кутузова. А написан текст на французском языке. И как же это, извините, понимать? Представь, если бы маршал Жуков поздравил Сталина с победой на немецком? Да его тут же под расстрел бы отдали! ...А странности с языком на этом еще не кончаются. Императору в честь триумфа был изготовлен трон. И на нем выгравирован текст всё на том же французском...
Пётр Алексеевич положил на полку хрестоматию и аккуратно поправил книги.
- Вот так, мой друг, теперь гадай, кто кого победил. И самый интересный вопрос - кто же, все-таки, с кем воевал?
- То есть, ... как кто? - совсем опешил Никита.
- А вот сам поразмысли. Императору Александру при входе в Москву торжественно преподнесли ключи от города. А ведь так было принято встречать победителей в павших, побежденных городах. Выходит, Москва до этого не принадлежала империи?И тому подтверждение - малопопулярные довоенные карты той самой империи, территория которой была немногим больше половины европейской части современной России. И Москвы в ее составе нет. Так что невольно напрашивается серьезное подозрение, что Русь и Российская империя - это, мягко говоря, немного разные вещи...
- А Русь... Она что, настолько была слаба? - не хотел верить Никита.
- До поры сильна и велика она была, - отвечал Пётр Алексеевич. - но случилась тогда катастрофа, стершая с лица Земли более половины Сибири и Дальнего Востока. Целые города были погребены под слоем глины, льда и снега. Пострадали и многие другие земли древней великой Руси. Меньше всего беда коснулась запада Европы. Этим тогда и воспользовались наши соседи, чтобы прикарманить чужие владения и их богатства.
- Почему же об этой катастрофе никто и нигде не пишет? - с легким недоверием спросил мальчик.
- Да потому что, напомнив об этом, не удастся промолчать о том,что кое-кто лапу наложил на то, что не им принадлежало.
И напоследок Пётр Алексеевич снова вернулся к войне 1812-го:
- Вот и думай, кто с кем воевал. И был ли Наполеон на самом деле противником Александра...
- Но уж это-то, вроде, и так понятно, - уже не так уверенно сказал Никита.
- Не скажи, - возразил Ситников. - В конце 19 века в Москве состоялась крупная выставка кондитерских изделий. И самым модным сюжетом оформления продуктов была тема дружбы Наполеона и императора Александра. Как ты это объяснишь? И с чего вдруг обрел популярность торт «Наполеон»?
20. ЗАДОМ-НАПЕРЁД
От всех этих разговоров у Никиты опять начала болеть голова. И очень кстати снова вернулся дядя Гриша.
- Лексеич! - крикнул он с порога. - Хватит дома киснуть! Пойдём-ка лучше на рыбалку сходим!
- Что-то я не настроен сегодня, - выглянул из комнаты Ситников. - А ты лучше Никиту возьми с собой. Ему как раз не мешало бы проветриться. - и подмигнув своему юному другу, он легонько подтолкнул его вперед.
- Я бы с радостью, но... наверное не смогу, - почему-то немного виновато ответил Никита.
- Чего так? - удивился дядя Гриша.
- Мне рыбу жалко, - признался мальчик. - Когда ее на острый крючок цепляют, а потом она на воздухе трепыхается, мучается.
Дядя Гриша озадаченно почесал затылок:
- Да... Загво?здочка... - и потешно поморщив лоб, он решительно махнул рукой - Эх, ладно, давай-ка просто лодку возьмем и прокатимся по речке! Я тебе места наши покажу. Красота у нас: сам увидишь!
Они шли не спеша по лесной тропинке. Дядя Гриша что-то увлеченно рассказывал о местных птицах. А Никита уже представлял, как пойдет завтра на речку вместе с Алёной. И это пение птиц, и шелест листвы, и яркие огоньки лесных цветов на обочинах и запахи утренней природы - всё это хотелось разделить именно с ней. И наверное поэтому собеседника своего слушал он невнимательно, и часто невпопад отвечал на его вопросы.
Наконец, дошли до Вьюшки. Речка была совсем неширокая и очень извилистая. Видимо, от того она и получила свое название. На берегу лежали две лодки. По-хозяйски оглядев каждую из них и оценивающе глянув на Никиту, дядя Гриша сказал:
- Давай-ка мы для начала плоскодонку возьмем. Она хоть и вертлявая, зато устойчивая.
Общими усилиями спустили лодку на воду. Вставив в уключины весла, дядя Гриша предложил юному другу принять управление судном. Никита радостно уселся на лавку и потянулся за веслами.
- А почему они так далеко? - удивился он. - Так же грести совсем неудобно!
- А потому, что сел ты задом-наперед, - с комично-серьезным видом ответил дядя Гриша.
- Да где же задом-наперед? Вот он - нос лодки, прямо передо мной.
- Нос впереди - это, конечно, важная штука. Только гребец спиной к носу сидеть должен.
- А почему так? - еще больше удивился мальчик.
- А ты вот сам посуди. Чтобы лодка вперед пошла, веслами надо назад от воды оттолкнуться. А для этого рукоятки в сторону носа тянуть приходится. Таков он - рычаг. А на себя тянуть - оно всегда проще, меньше силы тратишь. Оттого и сидят спиною, чтобы налегать и подтягивать. Так что давай-ка разворачивайся. А то застряли мы в этом порту. А нас с тобой ждут-ожидают далёкие берега и неизведанные страны!
Наконец, все недоразумения устранили и успешно отплыли от берега. Грести оказалось намного сложней, чем представлял Никита. И он очень быстро выдохся.
- Что, притомился? - задорно прищурился дядя Гриша.
- Ага, - с трудом перевел дыхание Никита.
- А всё потому, что гребешь ты неправильно.
- А как надо?
- Вот ты утопляешь весло. Чем оно глубже,тем больше воды ему сопротивляется. Почём совсем без надобности. А ты вот лопасти в воду окуни и дальше не опускай. Так и веди вдоль лодки. А как вынешь из воды, тоже высоко не задирай. Так только силы растратишь. Такая вот консистенция. ...Понятно?
- Понятно, ..вроде.
И он последовал этим нехитрым советам. Действительно, грести стало намного легче. Правда, с непривычки было непросто ровно вести весла: они всё время норовили то затонуть, то вылететь из воды. Но ничего, он потихоньку всё освоит.
21. ЖИЗНЬ УМЕЕТ УДИВЛЯТЬ
Лодка неторопливо плыла по извилистому руслу Вьюшки. Места здесь действительно были очень красивые. И Никита время от времени отпускал весла чтобы полюбоваться проплывающими мимо пейзажами. В какой-то момент, опустив взгляд на воду, он заметил небольшую стайку маленьких рыбёшек, догоняющих лодку. Несколько рыбок, подплыв чуть ближе, ухватились за лопасти весел и замерли, лишь едва заметно подергивая хвостиками.
