— Ласточка? — спросила Тания.
— О, это тоже ненастоящее её имя, уверяю тебя. Каждый в чём–то лжёт. Лжёт словами, поступками, а порой даже всем своим естеством. Лжёт другим или самому себе. Иначе меня бы тут не было.
Первый страх постепенно отпускал Танию. Кем бы ни было это существо из больного бреда, уж она–то сможет постоять за себя. Она вовсе не безоружна!
Тания резко выставила перед собой остриё меча, уткнув его Искусителю в горло.
— Тогда кто ты такой? Отвечай немедленно!
Искуситель захихикал.
— Да тут у нас блюдо с остринкой!
Он деловито понюхал воздух с лезвия меча.
— Ммм, забористо пахнет… Настоящими атрийскими специями… Какая радость для старого гурмана!
— Кто ты такой? — повторила Тания. — И что всё это значит? Где я нахожусь? Это точно не мой мир! Не Кейл, не Никкерия, даже не Междуморье!
— Тут ты права… — прошипел Искуситель. — Это вовсе не мир людей, в котором ты родилась. Это царство иллюзий, в котором человеку дозволено исполнить все свои желания, даже самые безумные, самые невыполнимые!
— Если это так, то я желаю, чтобы ты исчез туда же, откуда вылез! Давай, приступай! Тем же манером, только задом наперёд!
Зубастая рожа в цилиндре расплылась самодовольной ухмылкой.
— Нет, ты этого вовсе не желаешь. Иначе не подняла бы солнца, и я бы тогда просто не появился. Но ты хотела идти дальше, и вот солнце взошло вопреки часам бесовки. Желание твоё исполнено. Проблема тут в том, что родилось оно из гнева и ненависти… Ненависти к Шамине, к Чтецам, к королю Рамису, даже к собственному брату. И исполнив такое желание, ты не смогла породить ничего, кроме новой ненависти. Вот почему явился я, как живое её воплощение! Ты сама меня призвала!
Тут Искуситель вновь вытянул своё туловище, обратившись нелепым змеем с восемью человечьими руками и всё той же зубастой головой в цилиндре. Теперь он смотрел на Танию сверху вниз, а мощный хвост улёгся вкруг неё хищным кольцом.
— Это всё ложь! — крикнула Тания. — Я никогда не желала увидеть перед собой ничего подобного!… Уж точно не настолько мерзкого уродца! Да я и придумать–то такую тварь не смогла бы, даже если б захотела!
— Твоя правда, я безобразен… — посетовал Искуситель. — Но кто сделал меня таким? Не ты одна. Ведь ты совсем не первый гость в этом месте.
— Ты о ком? О Жведне?…
— Помню и такого, как же. Мы с ним не встретились тогда, увы… Бесовка не позволила. Но и без вас двоих здесь уже побывало бессчётное множество людей. Каждый из них хотел чего–то своего. Каждый приносил сюда свои мечты, свои чувства, свои чаяния. Свою жажду. Исполняя заветные желания, они меняли этот мир каждый по–своему, оставляя здесь частичку себя. Но желания даже одного человека подчас противоречивы, а уж такого несметного числа людей — и подавно. Так вот: несовместимые желания разных людей должны были нейтрализовать друг друга. Бесовка на это надеялась.
Тания нахмурилась. Она, кажется, начала смутно понимать смысл происходящего.
— Если соединить желания множества людей, — продолжал Искуситель, — то большинство, конечно, уравновесят друг друга, потому что разные люди зачастую желают противоположного. Но несмотря на все противоречия, есть у вас и общее. Возьми даже злейших врагов, что бьются насмерть: если взглянуть на них со стороны, то мотивы у них одинаковые. На самом дне ваших душонок обитает то, в чём все вы едины. Оно есть в каждом из вас, хоть и не всем хватает смелости признать это. Именно оно и останется в остатке, ежели чаяния всех людей слить воедино! И этот остаток — Я!!
Искуситель отрастил широкие перепончатые крылья и взмахнул ими столь гордо и величественно, что сдул с себя всю былую нелепость.
— В основе ваших желаний лежат самые низменные инстинкты! Алчность и похоть! Гордость и тщеславие! Зависть и властолюбие! Животная злоба! Тупая жестокость! Все те пороки, что вы сами отвергаете с отвращением. И потому именно они вами управляют! Тайно, из тени!
Зубастая пасть пододвинулась к лицу Тании почти вплотную и раскрылась в серповидной ухмылке.
— Ну и жажда мщения, конечно. Жажда причинить стократный вред тому, кто прежде навредил тебе, пусть даже и ненамеренно! Это ведь как раз про тебя, Тания?
Испустив воинственный крик, Тания взмахнула мечом, чтобы снести чудищу безобразную голову — вместе с её глупым цилиндром.
Лезвие грозно сверкнуло на солнце. Однако меч словно бы рассёк пустой воздух, а хилая шея чудища осталось целой. Тания не ощутила даже малейшего сопротивления, словно разрезала один смрадный туман.
— Тебе не по силам убить часть себя, — молвил демон. — Ты сама меня породила — ты и все прочие люди, кто бывал здесь. Я злой дух, сотканный из самых низменных чаяний людей. Отвергнутых желаний, которые неодолимы. Которые вечны. Я сотворён вашей общей волей, и значит я — все вы, но в то же время и нечто намного большее. С каждым новым человеком, что попадает в этот иллюзорный мир, с каждым новым восходом солнца, я становлюсь лишь сильнее. Посреди всех миражей я — единственное, что реально. Я один здесь — настоящий! Я — сама душа человечества!
— Сдохни! Сдохни! Сдохни!
Тания без устали рубила мечом, стараясь отсечь демону то одну часть его уродливого тела, то другую. Пыталась найти уязвимое место, но всё тщетно. Он был словно соткан из дыма целиком.
Искуситель лишь злобно хихикал, наблюдая за её бесполезными потугами.
— Веками и тысячелетиями это место процеживало из ваших душонок самое тёмное зло чистейшей пробы, холило и лелеяло его, растило подобно драгоценному камню в подземной сокровищнице. Но коли чёрный алмаз прошёл огранку, пора уж и в оправу его одеть!
Змеиный хвост чудовища взметнулся спиралью. Хищные кольца стремительно сжались вокруг Тании и подняли её в воздух, оторвав от земли.
Сдавленная мощной хваткой, она не могла пошевелиться, сделавшись беспомощной добычей в лапах жуткого зверя.
— Довольно скакать попрыгунчиком! — властно молвил Искуситель. — Моё время не резиновое.
— Чего тебе от меня нужно? — прохрипела Тания.
— Разве ещё не ясно? Пускай мой дух и реален, а настоящего тела нет. В этом мире миражей я вечный пленник. Только людям дарована возможность входить сюда, а затем уходить обратно. Но теперь я заберу твоё тело и стану свободным! Я явлюсь в реальный мир, и стану там новым богом, ибо люди извечно боготворят тех, кто исполнит их желания!
Тания рявкнула и тщетно забилась в мёртвой хватке змеиных колец. Однако Искуситель медлил. Он о чём–то раздумывал.
— Хм… Право, слишком легко. Ты попалась в ловушку, которую сама себе выстроила. Знаешь, тысячу лет тому назад один из твоих предшественников заколол себя сам, лишь бы не отдавать мне своего тела. О, надо было видеть лицо бесовки в тот миг!… И вот, всеми отвергнутый, всеми ненавидимый, лишённый даже имени, он стал безвестным героем, спасителем неблагодарного человечества. Однако тебе не повторить его подвига, ибо в душе твоей слишком крепко желание жизни. Ты пленница самой себя, как ни крути… Но знаешь что? Я дам тебе шанс освободиться. Ведь я должен чтить людские желания, если хочу стать богом людей, а в основе всякого желания — выбор. И тебе вовсе не обязательно убивать себя!
Змеиные кольца вдруг ослабли и сами собой растворились в воздухе. Тания грохнулась с высоты, больно стукнувшись оземь. А над ней гремел глас Искусителя.
— Откажись от своего желания мести. Откажись от своей ненависти! Признай, что в гибели твоей семьи, в той страшной чуме никто не виноват, кроме тебя самой. Признай, что Йед был тогда прав — что это ты их убила! Признай, что и в гибели Реанны виновата тоже ты. Ночной демон даровал ей милость, отрезав от подсознания, лишив способности желать и чувствовать. Но ты возвратила ей извечное проклятье людского рода, и вот рука её дрогнула в бою! Она нашла погибель на мече Йеда по твоей вине! Так признай же это и даруй прощение тем, кого ненавидишь! И тогда я уйду, признав поражение. Ведь ежели существуют люди, способные овладеть своими желаниями, то мне опасно заявляться в такой мир. Мне быть там рабом, а не богом.
— Меч!!! — заорала Тания во всю глотку.
У неё оставался лишь один козырь. Она не знала, сохранял ли здесь силу её Фамильяр, но он был последней надеждой.
И дух серебристой книги послушно исполнил приказ. В руке её немедля материализовалась чёрная субстанция, которая приняла форму меча. Такой же бездонно чёрный, как глаза–колодцы Искусителя, меч Старого мира будто поглощал солнечный свет.
Тания ухмыльнулась.
— Теперь поглядим, кто здесь более настоящий! — процедила она.
И издав боевой клич, бросилась в объятия самого зла.
Чёрный меч пронзил демону грудь — ровно посередине между восемью его руками.
Искуситель неистово взревел. В ране закрутился спиральный водоворот, куда всего его начало затягивать под собственные вопли и стоны. Дёргаясь в диких конвульсиях, он пытался заткнуть дыру в груди чёрными ладонями, но безуспешно. Драконьи крылья бились и хлопали в неуклюжей агонии, овал зубастой пасти вытянулся трубой и захлёбывался от жуткого воя, а чёрный цилиндр продолжал держаться на голове лишь каким–то неестественным способом.
Видя такое зрелище, Тания воодушевились. Шутка ли, справиться в одиночку со столь опасным противником! И она замахнулась для решающего удара.
Но странное дело, вопли Искусителя тут же поменялись. Из криков агонии они превратились в злобное кудахтанье. Теперь он захлёбывался смехом.
— Купилась, — ехидно прохихикал Искуситель. — А я никак не мог сдержаться. Злорадство — мой любимейший грех!
Дыра в груди демона–симулянта немедля затянулась.
Тания зарычала от злости и накинулась на врага с удвоенной яростью. Но чёрный меч Фамильяра уже не причинял ему вреда. Пользы от него оказалось не больше, чем от стали — то есть, полный ноль.
Искуситель устало вздохнул.
— Как же глупо. Разве дело в оружии? Оружие Титанов черпает силу из желаний хозяина, воплощением коих я и являюсь. А значит, твой Фамильяр никогда не пойдёт против меня, ибо ему ведома истина. Когда же ты наконец поймёшь, что воюешь сама с собой?!
Тонкая шея Искусителя вновь вытянулась вниз и изогнулась зигзагом. Ощерив безобразный рот, он потянул им воздух, и…
К изумлению Тании, меч сперва изогнулся, как травинка на ветру, а затем вытянулся и пропал, целиком затянутый в зубастое жерло. Она осталась безоружна.
— Всего лишь человек, — молвил Искуситель. — Раб своих желаний. Ты сама решила, какое желание для тебя самое важное. И да будет же оно исполнено!
Из хвоста крылатого демона вдруг выступило огромное кривое жало, как у ядовитого скорпиона, и в тот же миг вонзилось в беспомощную Танию.
От укуса Искусителя дыхание перехватило, а ноги обмякли и подкосились.
— В твоём теле я войду в мир людей! Я переиначу его по своему подобию! Под моим началом люди легко свергнут и Шамину, и её Синод, как ты сама того хотела! И тогда я займу место Богини, и стану царствовать над людьми, и исполню все их настоящие желания! И не останется тогда ничего, кроме меня! А ты… Во плату за услугу, ты заменишь здесь меня. Лишённая тела, никогда не сможешь вернуться, станешь бесплотным духом мщения… Ты превратишь это место в настоящий ад для каждого, кого посчитаешь виновным во грехе!
Жало Искусителя не повреждало плоти, но поразило Танию в самую душу. У неё появилось такое же скверное чувство, как однажды она испытала, попытавшись избавиться от Фамильяра. И тогда, и сейчас, ей казалось, что она исчезает, перестаёт существовать как личность. Что она — не настоящая она вовсе, а чья–то копия, подделка под кого–то другого. Как отражение из зазеркалья.
— Нет… — пронеслось в мыслях. — Не надо… Я не хочу становиться подделкой… Я должна остаться настоящей… Пожалуйста… спасите… кто угодно…
Она не могла сопротивляться — тело больше не слушалось. Не могла говорить, и даже крик застыл в гортани. А голова безвольно запрокинулась к небу.
И странное дело, хоть солнце давно уж и взошло, но в вышине небес до сих пор светились звезды. Как же живучи они в этом ведьмовском мире! Как же ярки…
В глазах двоилось, а голова начала кружиться. Звезды завертелись безумным калейдоскопом. И на секунду ей показалось, будто они сложились вдруг в форму, напоминающую человеческий лик. Бесстрастный образ, знакомый до боли.
Она почувствовала, как в глазах проступили слезы. Хоть их ей Искуситель ещё оставил!
— Реанна… — прошептала Тания про себя. — Спаси меня… Спасите кто–нибудь…
В этот миг случилось страшное. Мир вдруг разрезало яркой вспышкой — с небес до самой земли. Грохнуло так, что у Тании едва не лопнули барабанные перепонки.
С неба ударила пурпурная молния, а через мгновение трескучий гром сменился злым рёвом раненого демона.
Танию отбросило назад. Жало Искусителя пропало, и она больше не чувствовала себя подделкой. Головокружение немедля прошло, а собственное тело вновь стало ей послушно.
— Калная нежить! — раздался гневный голос. — Хапун присногладный!
Ударом молнии демона распороло напополам — от цилиндра до самого низа отвратительного туловища. Две половины разошлись в стороны, отчаянно при этом извиваясь, как червяки. А в просвете между ними обрисовалась Ласточка.
По виду совсем измотанная, она едва стояла на ногах. Пыталась заговорить, но захлёбывалась собственным дыханием.
— Еле нашла… Еле успела… Ты не хотела, чтоб я тебя… нашла… И я не могла никак… Против желания нельзя!… Покуда ты сама не позвала… Но я искала! Сразу, как солнце взошло!
В её руке блеснули песочные часы.
— Проклятая бесовка! — проревел Искуситель обеими половинками зубастой рожи.
От окончательного распада напополам его удерживала лишь тонкая перемычка между нижней парой рук.
— Да я разорву тебя на тысячу клочков ещё до того, как твой песок закончится! Без тебя этот мир станет моим!
Две половины разорванного туловища выпустили сотни чёрных нитей, сцепились друг с другом, и тут же срослись воедино. Взмахнув перепончатыми крыльями, Искуситель ударился оземь и… исчез. Как ни бывало.
Осталась лишь обычная тень на земле. Тания машинально сжала и разжала пальцы — и тень повторила за ней то же самое, как настоящая.
— Берегись! — крикнула Ласточка. — Это уловка!
Тут за спиной у ведьмы взвилось что–то чёрное.
Ласточка оставалась на расстоянии, и Тания не успевала ей помочь. Тогда она подхватила с земли давно бесполезный меч и в отчаянии метнула им в клыкастую тень.
Последнее мгновение словно отпечаталось в её глазах недвижной картинкой.
Ласточка, в страхе оборачивающаяся назад.
Злой оскал чёрного дракона, что завис за её спиной.
Чудовищная лапа замахнулась, чтобы снести ведьме не то голову, не то сразу полтуловища.
Меч, неспособный причинить вреда, летел зверю аккурат в дымную пасть.
И звон. В воздухе застыл звон бьющегося стекла.
Звон заглушал все прочее. Звоном охватило весь мир. От звона резонировало в ушах. Пенилась вода в реке и дрожала каждая травинка.
Только этого мгновения Тании не хватило. Она не успела понять, что значил тот звон.
У Ласточки под ногой разорвалось что–то могучее. Лохмотья беспросветной мглы раздулись жадным пузырём, а грохочущая тьма поглотила саму ведьму, за ней Искусителя, а следом Танию. И мрак заполонил собою весь мир — до самого солнца.
«Я сама и есть падающая звезда. Я сорвалась в пропасть, но останавливаться не стану»
— О, это тоже ненастоящее её имя, уверяю тебя. Каждый в чём–то лжёт. Лжёт словами, поступками, а порой даже всем своим естеством. Лжёт другим или самому себе. Иначе меня бы тут не было.
Первый страх постепенно отпускал Танию. Кем бы ни было это существо из больного бреда, уж она–то сможет постоять за себя. Она вовсе не безоружна!
Тания резко выставила перед собой остриё меча, уткнув его Искусителю в горло.
— Тогда кто ты такой? Отвечай немедленно!
Искуситель захихикал.
— Да тут у нас блюдо с остринкой!
Он деловито понюхал воздух с лезвия меча.
— Ммм, забористо пахнет… Настоящими атрийскими специями… Какая радость для старого гурмана!
— Кто ты такой? — повторила Тания. — И что всё это значит? Где я нахожусь? Это точно не мой мир! Не Кейл, не Никкерия, даже не Междуморье!
— Тут ты права… — прошипел Искуситель. — Это вовсе не мир людей, в котором ты родилась. Это царство иллюзий, в котором человеку дозволено исполнить все свои желания, даже самые безумные, самые невыполнимые!
— Если это так, то я желаю, чтобы ты исчез туда же, откуда вылез! Давай, приступай! Тем же манером, только задом наперёд!
Зубастая рожа в цилиндре расплылась самодовольной ухмылкой.
— Нет, ты этого вовсе не желаешь. Иначе не подняла бы солнца, и я бы тогда просто не появился. Но ты хотела идти дальше, и вот солнце взошло вопреки часам бесовки. Желание твоё исполнено. Проблема тут в том, что родилось оно из гнева и ненависти… Ненависти к Шамине, к Чтецам, к королю Рамису, даже к собственному брату. И исполнив такое желание, ты не смогла породить ничего, кроме новой ненависти. Вот почему явился я, как живое её воплощение! Ты сама меня призвала!
Тут Искуситель вновь вытянул своё туловище, обратившись нелепым змеем с восемью человечьими руками и всё той же зубастой головой в цилиндре. Теперь он смотрел на Танию сверху вниз, а мощный хвост улёгся вкруг неё хищным кольцом.
— Это всё ложь! — крикнула Тания. — Я никогда не желала увидеть перед собой ничего подобного!… Уж точно не настолько мерзкого уродца! Да я и придумать–то такую тварь не смогла бы, даже если б захотела!
— Твоя правда, я безобразен… — посетовал Искуситель. — Но кто сделал меня таким? Не ты одна. Ведь ты совсем не первый гость в этом месте.
— Ты о ком? О Жведне?…
— Помню и такого, как же. Мы с ним не встретились тогда, увы… Бесовка не позволила. Но и без вас двоих здесь уже побывало бессчётное множество людей. Каждый из них хотел чего–то своего. Каждый приносил сюда свои мечты, свои чувства, свои чаяния. Свою жажду. Исполняя заветные желания, они меняли этот мир каждый по–своему, оставляя здесь частичку себя. Но желания даже одного человека подчас противоречивы, а уж такого несметного числа людей — и подавно. Так вот: несовместимые желания разных людей должны были нейтрализовать друг друга. Бесовка на это надеялась.
Тания нахмурилась. Она, кажется, начала смутно понимать смысл происходящего.
— Если соединить желания множества людей, — продолжал Искуситель, — то большинство, конечно, уравновесят друг друга, потому что разные люди зачастую желают противоположного. Но несмотря на все противоречия, есть у вас и общее. Возьми даже злейших врагов, что бьются насмерть: если взглянуть на них со стороны, то мотивы у них одинаковые. На самом дне ваших душонок обитает то, в чём все вы едины. Оно есть в каждом из вас, хоть и не всем хватает смелости признать это. Именно оно и останется в остатке, ежели чаяния всех людей слить воедино! И этот остаток — Я!!
Искуситель отрастил широкие перепончатые крылья и взмахнул ими столь гордо и величественно, что сдул с себя всю былую нелепость.
— В основе ваших желаний лежат самые низменные инстинкты! Алчность и похоть! Гордость и тщеславие! Зависть и властолюбие! Животная злоба! Тупая жестокость! Все те пороки, что вы сами отвергаете с отвращением. И потому именно они вами управляют! Тайно, из тени!
Зубастая пасть пододвинулась к лицу Тании почти вплотную и раскрылась в серповидной ухмылке.
— Ну и жажда мщения, конечно. Жажда причинить стократный вред тому, кто прежде навредил тебе, пусть даже и ненамеренно! Это ведь как раз про тебя, Тания?
Испустив воинственный крик, Тания взмахнула мечом, чтобы снести чудищу безобразную голову — вместе с её глупым цилиндром.
Лезвие грозно сверкнуло на солнце. Однако меч словно бы рассёк пустой воздух, а хилая шея чудища осталось целой. Тания не ощутила даже малейшего сопротивления, словно разрезала один смрадный туман.
— Тебе не по силам убить часть себя, — молвил демон. — Ты сама меня породила — ты и все прочие люди, кто бывал здесь. Я злой дух, сотканный из самых низменных чаяний людей. Отвергнутых желаний, которые неодолимы. Которые вечны. Я сотворён вашей общей волей, и значит я — все вы, но в то же время и нечто намного большее. С каждым новым человеком, что попадает в этот иллюзорный мир, с каждым новым восходом солнца, я становлюсь лишь сильнее. Посреди всех миражей я — единственное, что реально. Я один здесь — настоящий! Я — сама душа человечества!
— Сдохни! Сдохни! Сдохни!
Тания без устали рубила мечом, стараясь отсечь демону то одну часть его уродливого тела, то другую. Пыталась найти уязвимое место, но всё тщетно. Он был словно соткан из дыма целиком.
Искуситель лишь злобно хихикал, наблюдая за её бесполезными потугами.
— Веками и тысячелетиями это место процеживало из ваших душонок самое тёмное зло чистейшей пробы, холило и лелеяло его, растило подобно драгоценному камню в подземной сокровищнице. Но коли чёрный алмаз прошёл огранку, пора уж и в оправу его одеть!
Змеиный хвост чудовища взметнулся спиралью. Хищные кольца стремительно сжались вокруг Тании и подняли её в воздух, оторвав от земли.
Сдавленная мощной хваткой, она не могла пошевелиться, сделавшись беспомощной добычей в лапах жуткого зверя.
— Довольно скакать попрыгунчиком! — властно молвил Искуситель. — Моё время не резиновое.
— Чего тебе от меня нужно? — прохрипела Тания.
— Разве ещё не ясно? Пускай мой дух и реален, а настоящего тела нет. В этом мире миражей я вечный пленник. Только людям дарована возможность входить сюда, а затем уходить обратно. Но теперь я заберу твоё тело и стану свободным! Я явлюсь в реальный мир, и стану там новым богом, ибо люди извечно боготворят тех, кто исполнит их желания!
Тания рявкнула и тщетно забилась в мёртвой хватке змеиных колец. Однако Искуситель медлил. Он о чём–то раздумывал.
— Хм… Право, слишком легко. Ты попалась в ловушку, которую сама себе выстроила. Знаешь, тысячу лет тому назад один из твоих предшественников заколол себя сам, лишь бы не отдавать мне своего тела. О, надо было видеть лицо бесовки в тот миг!… И вот, всеми отвергнутый, всеми ненавидимый, лишённый даже имени, он стал безвестным героем, спасителем неблагодарного человечества. Однако тебе не повторить его подвига, ибо в душе твоей слишком крепко желание жизни. Ты пленница самой себя, как ни крути… Но знаешь что? Я дам тебе шанс освободиться. Ведь я должен чтить людские желания, если хочу стать богом людей, а в основе всякого желания — выбор. И тебе вовсе не обязательно убивать себя!
Змеиные кольца вдруг ослабли и сами собой растворились в воздухе. Тания грохнулась с высоты, больно стукнувшись оземь. А над ней гремел глас Искусителя.
— Откажись от своего желания мести. Откажись от своей ненависти! Признай, что в гибели твоей семьи, в той страшной чуме никто не виноват, кроме тебя самой. Признай, что Йед был тогда прав — что это ты их убила! Признай, что и в гибели Реанны виновата тоже ты. Ночной демон даровал ей милость, отрезав от подсознания, лишив способности желать и чувствовать. Но ты возвратила ей извечное проклятье людского рода, и вот рука её дрогнула в бою! Она нашла погибель на мече Йеда по твоей вине! Так признай же это и даруй прощение тем, кого ненавидишь! И тогда я уйду, признав поражение. Ведь ежели существуют люди, способные овладеть своими желаниями, то мне опасно заявляться в такой мир. Мне быть там рабом, а не богом.
— Меч!!! — заорала Тания во всю глотку.
У неё оставался лишь один козырь. Она не знала, сохранял ли здесь силу её Фамильяр, но он был последней надеждой.
И дух серебристой книги послушно исполнил приказ. В руке её немедля материализовалась чёрная субстанция, которая приняла форму меча. Такой же бездонно чёрный, как глаза–колодцы Искусителя, меч Старого мира будто поглощал солнечный свет.
Тания ухмыльнулась.
— Теперь поглядим, кто здесь более настоящий! — процедила она.
И издав боевой клич, бросилась в объятия самого зла.
Чёрный меч пронзил демону грудь — ровно посередине между восемью его руками.
Искуситель неистово взревел. В ране закрутился спиральный водоворот, куда всего его начало затягивать под собственные вопли и стоны. Дёргаясь в диких конвульсиях, он пытался заткнуть дыру в груди чёрными ладонями, но безуспешно. Драконьи крылья бились и хлопали в неуклюжей агонии, овал зубастой пасти вытянулся трубой и захлёбывался от жуткого воя, а чёрный цилиндр продолжал держаться на голове лишь каким–то неестественным способом.
Видя такое зрелище, Тания воодушевились. Шутка ли, справиться в одиночку со столь опасным противником! И она замахнулась для решающего удара.
Но странное дело, вопли Искусителя тут же поменялись. Из криков агонии они превратились в злобное кудахтанье. Теперь он захлёбывался смехом.
— Купилась, — ехидно прохихикал Искуситель. — А я никак не мог сдержаться. Злорадство — мой любимейший грех!
Дыра в груди демона–симулянта немедля затянулась.
Тания зарычала от злости и накинулась на врага с удвоенной яростью. Но чёрный меч Фамильяра уже не причинял ему вреда. Пользы от него оказалось не больше, чем от стали — то есть, полный ноль.
Искуситель устало вздохнул.
— Как же глупо. Разве дело в оружии? Оружие Титанов черпает силу из желаний хозяина, воплощением коих я и являюсь. А значит, твой Фамильяр никогда не пойдёт против меня, ибо ему ведома истина. Когда же ты наконец поймёшь, что воюешь сама с собой?!
Тонкая шея Искусителя вновь вытянулась вниз и изогнулась зигзагом. Ощерив безобразный рот, он потянул им воздух, и…
К изумлению Тании, меч сперва изогнулся, как травинка на ветру, а затем вытянулся и пропал, целиком затянутый в зубастое жерло. Она осталась безоружна.
— Всего лишь человек, — молвил Искуситель. — Раб своих желаний. Ты сама решила, какое желание для тебя самое важное. И да будет же оно исполнено!
Из хвоста крылатого демона вдруг выступило огромное кривое жало, как у ядовитого скорпиона, и в тот же миг вонзилось в беспомощную Танию.
От укуса Искусителя дыхание перехватило, а ноги обмякли и подкосились.
— В твоём теле я войду в мир людей! Я переиначу его по своему подобию! Под моим началом люди легко свергнут и Шамину, и её Синод, как ты сама того хотела! И тогда я займу место Богини, и стану царствовать над людьми, и исполню все их настоящие желания! И не останется тогда ничего, кроме меня! А ты… Во плату за услугу, ты заменишь здесь меня. Лишённая тела, никогда не сможешь вернуться, станешь бесплотным духом мщения… Ты превратишь это место в настоящий ад для каждого, кого посчитаешь виновным во грехе!
Жало Искусителя не повреждало плоти, но поразило Танию в самую душу. У неё появилось такое же скверное чувство, как однажды она испытала, попытавшись избавиться от Фамильяра. И тогда, и сейчас, ей казалось, что она исчезает, перестаёт существовать как личность. Что она — не настоящая она вовсе, а чья–то копия, подделка под кого–то другого. Как отражение из зазеркалья.
— Нет… — пронеслось в мыслях. — Не надо… Я не хочу становиться подделкой… Я должна остаться настоящей… Пожалуйста… спасите… кто угодно…
Она не могла сопротивляться — тело больше не слушалось. Не могла говорить, и даже крик застыл в гортани. А голова безвольно запрокинулась к небу.
И странное дело, хоть солнце давно уж и взошло, но в вышине небес до сих пор светились звезды. Как же живучи они в этом ведьмовском мире! Как же ярки…
В глазах двоилось, а голова начала кружиться. Звезды завертелись безумным калейдоскопом. И на секунду ей показалось, будто они сложились вдруг в форму, напоминающую человеческий лик. Бесстрастный образ, знакомый до боли.
Она почувствовала, как в глазах проступили слезы. Хоть их ей Искуситель ещё оставил!
— Реанна… — прошептала Тания про себя. — Спаси меня… Спасите кто–нибудь…
В этот миг случилось страшное. Мир вдруг разрезало яркой вспышкой — с небес до самой земли. Грохнуло так, что у Тании едва не лопнули барабанные перепонки.
С неба ударила пурпурная молния, а через мгновение трескучий гром сменился злым рёвом раненого демона.
Танию отбросило назад. Жало Искусителя пропало, и она больше не чувствовала себя подделкой. Головокружение немедля прошло, а собственное тело вновь стало ей послушно.
— Калная нежить! — раздался гневный голос. — Хапун присногладный!
Ударом молнии демона распороло напополам — от цилиндра до самого низа отвратительного туловища. Две половины разошлись в стороны, отчаянно при этом извиваясь, как червяки. А в просвете между ними обрисовалась Ласточка.
По виду совсем измотанная, она едва стояла на ногах. Пыталась заговорить, но захлёбывалась собственным дыханием.
— Еле нашла… Еле успела… Ты не хотела, чтоб я тебя… нашла… И я не могла никак… Против желания нельзя!… Покуда ты сама не позвала… Но я искала! Сразу, как солнце взошло!
В её руке блеснули песочные часы.
— Проклятая бесовка! — проревел Искуситель обеими половинками зубастой рожи.
От окончательного распада напополам его удерживала лишь тонкая перемычка между нижней парой рук.
— Да я разорву тебя на тысячу клочков ещё до того, как твой песок закончится! Без тебя этот мир станет моим!
Две половины разорванного туловища выпустили сотни чёрных нитей, сцепились друг с другом, и тут же срослись воедино. Взмахнув перепончатыми крыльями, Искуситель ударился оземь и… исчез. Как ни бывало.
Осталась лишь обычная тень на земле. Тания машинально сжала и разжала пальцы — и тень повторила за ней то же самое, как настоящая.
— Берегись! — крикнула Ласточка. — Это уловка!
Тут за спиной у ведьмы взвилось что–то чёрное.
Ласточка оставалась на расстоянии, и Тания не успевала ей помочь. Тогда она подхватила с земли давно бесполезный меч и в отчаянии метнула им в клыкастую тень.
Последнее мгновение словно отпечаталось в её глазах недвижной картинкой.
Ласточка, в страхе оборачивающаяся назад.
Злой оскал чёрного дракона, что завис за её спиной.
Чудовищная лапа замахнулась, чтобы снести ведьме не то голову, не то сразу полтуловища.
Меч, неспособный причинить вреда, летел зверю аккурат в дымную пасть.
И звон. В воздухе застыл звон бьющегося стекла.
Звон заглушал все прочее. Звоном охватило весь мир. От звона резонировало в ушах. Пенилась вода в реке и дрожала каждая травинка.
Только этого мгновения Тании не хватило. Она не успела понять, что значил тот звон.
У Ласточки под ногой разорвалось что–то могучее. Лохмотья беспросветной мглы раздулись жадным пузырём, а грохочущая тьма поглотила саму ведьму, за ней Искусителя, а следом Танию. И мрак заполонил собою весь мир — до самого солнца.
Глава 4
«Я сама и есть падающая звезда. Я сорвалась в пропасть, но останавливаться не стану»
