Бургомистр лишь нервно дёрнул щекой и отвернул взор в окно.
— А нам всем… — продолжал Жведень. — Нам тогда никто уж не поверит. Никогда! Придётся забыть про то, чтобы возглавить похожее восстание в будущем — даже если оно повторится. И если власти Чтецов суждено когда–нибудь пасть, то вместе с ними падёт и вся городская аристократия. Поверьте, озлобленный народ устроит здесь такое… вы и сами догадываетесь. Но ежели мы поддержим людей сейчас, то всё повернётся иначе. Если Магистрат выступит за горожан, это вселит в их сердца мужество. Они поймут, что тут не борьба бедняков против богачей, или низов с верхами, а общая война всего города против безумной тирании. Я ведь прошёл Войну кузенов от и до, и знаю, насколько для победы важен дух единства. Когда идёшь в битву, но знаешь, что сбоку тебе подставят плечо, всякий страх пропадает!
— Жведень… — молвил бургомистр. — Опять ты о своём. Они ведь не воины. Там гончары, плотники, лавочники, рыбаки и торговцы… А вот против них — как раз солдаты. Городской гарнизон и гвардия наместника. Даже если мы договоримся с местными оружейниками — чего мы ещё не успели — и вооружим людей, они не ровня солдатам.
— Атрийский гарнизон… не станет большой проблемой. В городских когортах многим тоже не нравится, куда здесь всё катится в последние годы… Они ведь давно в Атрии живут, у кого–то тут уже и семьи есть. И там все старой закалки, помнят меня. У нас есть уговор с некоторыми из знаменосцев… Когда я дам им знак, то они не станут мешать, найдут предлоги отойти в сторону. А если кто из солдат захочет стать на нашу сторону — на это закроют глаза.
— И вы им верите, капитан? — проскрипела старушка. — А ежели те знаменосцы вас дурят? Строят ловушку?
— Что вы! — обернулся к ней Жведень, — Вы не знаете, о чём речь ведёте. Мы же с ними вместе кровь проливали! Коли не желали они идти за мной, то просто отказались бы. Без кинжала за пазухой.
Та лишь помяла морщинистыми губыми, но возразить ничего не возразила.
— А вас, госпожа, — продолжал Жведень, — хорошо знают среди атрийского купечества. Я?то в ваших делах не смыслю, но имя Сильвинеры Дефриз там премногого значит, точно как моё — в городском гарнизоне! Вы знаете подходы, кому на что надавить… и всё такое. Если торговые дома и гильдии тоже поддержат восстание, то у нас появятся ресурсы. Снабжение, оружие, да и — чего греха таить — определённые финансы, которые тоже нужны. Но самое главное…
— Финансы, — пренебрежительно бросила госпожа Дефриз. — Почти всегда это единственное, чего от меня просят. Что ж, вам ещё связи мои понадобились — и на том спасибо. Но я уже сказала — мы не готовы. Мне казалось, что это я должна здесь быть глухой старухой, а не вы, капитан Стужа.
— Но погодите…
— Никакого но. Признаю, я к военным делам никакого отношения толком не имела, как вы — к торговым. Но точно знаю, что бороться с дюжиной Чтецов во главе с тем шалым любителем драматургии — самоубийство. Даже будь у нас настоящая армия, а не наспех вооружённая чернь. Я, мой внук, и господин Вентр против. А мы договаривались, что действовать начинаем только после единогласного одобрения.
Внезапно заговорил Бельшазнавар Дефриз.
— Бабушка, позвольте вас перебить. Мне кажется, господин Стужа хотел что–то ещё сказать, а вы так и не дали ему договорить.
Он обернулся ко Жведню.
— Скажите, капитан, ваши… исследования… Вам удалось повторить открытие того несчастного аптекаря? Кроцина?
Жведень улыбнулся.
— Об этом я и собирался рассказать. Да, я нашёл толкового алхимика, который разобрался в записях и довёл всё до ума.
Он обернулся к Реанне, которая смиренно сидела в стороне, не обращая ни на кого внимания.
— Реанна! Покажи им нашу «чёрную соль».
Та послушно встала и достала какой–то куль, со всех сторон обёрнутый тканью. Затем осторожно развернула его — там оказалась колба с чёрным порошком.
— Так, — покосился Жведень на окна, — распахнуть их надо. Иначе, боюсь, стекло выбьет, а я знаю, как оно дорого.
Пока он отворял окна нараспашку, бургомистр Вентр и госпожа Дефриз оглядывали колбу с недоверием. Однако её внук так впился в чёрный порошок глазами, словно хотел поджечь его на расстоянии.
Реанна отнесла колбу в дальний угол комнаты и молча посмотрела на опекуна.
— Ах да! — воскликнул тот. — Главное забыл.
Жведень огляделся. Взгляд его упал на письменный стол, с которого он тотчас смахнул какие–то бумаги — не считая серьёзной ценностью — а затем с ретивостью бравого солдата подхватил стол на руки.
— Эге! — подскочил бургомистр, перехватывая валящиеся документы. — Только не нужно устраивать у меня погром!
— Это чтобы сохранить нам жизнь, — бодро отозвался Жведень. — Ежели осколок какой в нашу сторону отлетит… Давайте–ка все соберёмся кучней вокруг госпожи и пригнёмся. Этот стол — наш щит. Не высовываемся и даже не выглядываем. Уверяю, никто ничего не пропустит. Давай, Реанна! Ззапаляй!… И мухой сюда.
Та подожгла промасленный фитиль и быстро спряталась вместе со всеми.
Недоверчивому бургомистру пришлось хмуриться всего несколько секунд, пока не грянул трескучий взрыв.
Пол под ногами вздрогнул, а комнату затянуло белесым дымом.
— Что такое?! — донёсся ошалелый голос Пьера за дверьми. — Бургомистр!
Первым из–за стола поднялся Бельшазнавар Дефриз. Глаза его жадно горели, впиваясь в непроницаемые клубы дыма. Хризантема на груди помялась, но он не обращал внимания.
— Сколько?! Сколько этого порошка у вас есть?
— Бургомистр! — возопил Пьер. — Бургомистр! Где вы?
Ворвавшись в комнату, он сразу попал в самую густую пелену, и потому ничего вокруг не видел и не понимал.
Латар — тоже напуганный взрывом — высунулся из–за столешницы, прижимая пачку бумаг к груди.
— Всё в порядке, Пьер! Погоди, дым рассеется!
В нос бургомистру ударил непривычный терпкий запах — совсем не такой, как бывает от обычного дыма.
— Словно пламень демонов… — шепнул он себе под нос.
— Тот алхимик наварил пару средних бочек, — отвечал тем временем Жведень на вопрос Бельшазнавара. — Немного, но если разделить на такие вот порции, то ими можно закидывать врага. Или создать завесу, чтобы быстро отступить и сбить с толку. Сквозь такой дым стрелой прицелиться нельзя будет, только наугад пускать. Целой бочкой можно будет взрывать укрепления, только вот «чёрной соли» этой у нас пока мало. Надо собрать ингредиенты… в определённых местах. Нужны люди.
— Что скажете, бабушка? — заговорил Бельшазнавар. — Пускай Синоду удавалось раньше подавлять все восстания, но о подобном оружии никто прежде не слыхивал. Это сильно меняет расклад сил.
Жведень убрал стол на прежнее место, а госпожа Дефриз молча поднялась. Поджав подбородок, с которого свисали складки старческой кожи, она задумчиво разглядывала клубы белого дыма, которые ветер постепенно утягивал в окно.
Лицо её не выражало эмоций — один лишь процесс мышления. Она взвешивала. Оценивала выгоды, убытки и риски, ближние и отдалённые, вероятные и не очень, сопоставляла их в уме и соизмеряла, чтобы принять решение.
Наконец разгромленную комнату огласил её скрипучий голос.
— Капитан Стужа… Допустим, я сумею привлечь ту заносчивую девицу, дочь покойных Лотнор… У неё лучшие оружейные мастерские на востоке. Вы ведь уже думали над военной организацией? У нас есть план?
— Ещё как! Нужно окружить дворец наместника и храм Шамины… Это две ключевые высоты в городе… Но знаете, что мне ещё от вас понадобится, госпожа? Корабли. Вы ведь владеете целым флотом. Пусть он всего–навсего торговый, но с его помощью нам нужно высадить людей в Алознамённой гавани, иначе окружения не получится. Нам потребуется два или три…
— «Высадить»? — воскликнул бургомистр. — Ты верно забыл, но королевский порт охраняет гвардия наместника! Его нужно вначале взять с боем, и только потом там можно будет кого–то «высадить». Ты думаешь, солдаты гарнизона пойдут на его штурм, пойдут против гвардейцев? Это же прямая измена!
— Нет, — почесал в затылке Жведень. — Там я собирался поступить иначе. Набрать для захвата гавани парней… другого склада. В Атрии разного удалого добра всегда хватало: сегодня они обычные моряки и трудяги, а в другие времена бандиты и разбойники, кто–то даже пиратствовал. Знаю этот народ, за сдельную плату согласятся.
Латар непонимающе уставился на друга. Вполне ли он в себе?
— Не гляди так, — вздохнул тот. — Я знаю, что говорю, и не пошёл бы на такое, будь у нас выбор. Давно уже навёл кое–какие связи для этого… Вернее, старые возобновил.
— Это исключено, капитан, — откликнулась госпожа Дефриз. — Я не отдам свои корабли в руки шальных головорезов, которых интересует только нажива. Это огромный риск, а вернее — безумие. Придумайте другой способ, коли желаете моих кораблей.
Тут внук наклонился ей к уху и что–то прошептал — нечто такое, что снова ввергло её в раздумья. В комнате вновь наступила тишина — остальные не решались перебивать ход её мыслей и только ждали решения.
— Бельшазнавар! — вдруг рявкнула она. — Ступай вместе с капитаном Стужей и дай ему, что потребует. Если нужны люди для добычи этой «чёрной соли» — дай людей. А вас, бургомистр, я попрошу сделать для меня… кое–что необычное. Но это в вашей власти, полагаю.
Тот промолчал, взглянув на старушку не без тревоги.
— Мне нужно, чтобы вы обеспечили мой визит в городские казематы.
— Но что… что вам может там потребоваться? — изумился Латар.
— Требуется переговорить… кое–с–кем… В таком деле обязательно нужны союзники. Расскажу по пути.
Рыжеволосая старушка степенно направилась к дверям, проследовав мимо Пьера, как мимо предмета мебели.
— Погодите, госпожа Дефриз, — окликнул её Жведень. — Так что насчёт кораблей? Мы можем на них рассчитывать?
— Капитан Стужа… Вы опытный военачальник, но ничего не смыслите в деловых вопросах. Вы полагаете, что на деньги можно просто купить кого угодно, как овощей на рынке. Однако здесь речь идёт о сделках, причём с людьми, к которым нет доверия. Простой договор, даже оплаченный монетой — слишком слабая порука. Партнёр должен быть связан чем–то ещё, что важно ему лично. Только тогда можно рассчитывать, что сделка будет исполнена… Потому кораблями я займусь сама. Мы очень ограничены временем, но шансы высоки, не переживайте.
Жведень только пристыженно хмыкнул, но промолчал.
— Жду вас в экипаже, бургомистр, — бросила госпожа Дефриз уже у выхода. — Мы поедем в темницу, но по пути заглянем в работный дом… для сирот. Заберём оттуда кое–кого.
На таких словах она скрылась. Латар хотел последовать за нею, но тут Жведень возложил руку ему на плечо.
— Погоди… выслушай. Я солгу, если скажу, что дело наше в шляпе. Наоборот, испытания предстоят тяжкие, мой друг. И однажды покажется, что ты в преисподней — обязательно такой час наступит. Тебе захочется остановиться, но продолжай идти вперёд, и тогда страх отступит. Твёрдо помни: без твоего страха Вион проиграет.
Бургомистр взглянул на закопчённый угол, где взорвалась «чёрная соль» покойного аптекаря Кроцина. И в глазах его вдруг проступило то, что уже давно их не посещало. Блеск надежды.
— Думаешь, мы сможем? Атрия избавится от Виона? От всех Чтецов, раз и навсегда? И мы станем свободными?
— Обещаю, — пророкотал Жведень. — Сегодня мы едины в своих чаяниях. Сегодня мы все — атрийцы!
«Имеешь доспех — имеешь успех!»
За месяц до событий.
Ренхарт Гуинн вертел в пальцах длинный корнеплод, сернистого цвета и бугристый, как стариковская кожа. Он не знал, как это корневище называлось — не разбирался в специях — но оно источало приятный аромат, стоило его поднести к носу.
— А эти почём? — молвил он размеренным тоном, подражая дородному покупателю по соседству.
— Куркума, господин? — услужливо уточнил паренёк–лавочник. — За немолотую… э… Корзину за полгаларина отдадим. Берите, никкерские все, ядрёные, не то что местные!
Ренхарт тихонько присвистнул — его месячное жалованье в Атрийском гарнизоне всего–то и было галарин серебром. О ценах на заморские пряности он прежде и представления не имел, не интересовался ими никогда.
Другой покупатель — по виду своему, никогда не имевший недостатка в пропитании — остервенело перетряхивал чан с мускатником, недовольно при том сопя. Товар в лавке ему явно не нравился.
— Пройдохи! — загундосил он. — «Никкерские все, ядрёные!» Кому голову–то морочишь, ухарь? Я два десятка лет у самих Дефриз поварствую! Думаешь, подлинных никкерских пряностей от тирунских не отличу?
Он взял корнеплод из той же корзины, что Ренхарт, и потряс им под носом у лавочника.
— Запах чуешь? Втрое разбавленный. Значит, у нас выращено, а не в Никкерии! Захотел тут куш на дурачках срубить?!
— Это… сорт такой… — замялся продавец. — А вам нужна именно ароматная? Гляньте тогда сюда, господин!
Пока повар семьи Дефриз спорил с лавочником, Ренхарт бросил злополучный корень куркумы обратно и шагнул в сторону, делая вид, будто изучает содержимое другой корзины — какие–то бурые стручки. У половины здешнего товара он даже именования не знал, а на рынок специй явился для совсем иной цели, чем покупки. Старый друг назначил ему встречу именно здесь, однако сам всё не являлся.
Ренхарт уныло оглядел многочисленные торговые лавки, вокруг которых толпился галдящий люд, как вдруг почуял на плече чью–то увесистую руку. Обернувшись, он увидел знакомую бородатую рожу.
— Жведень!… Ну наконец–то!
— Вон ты где! Идём!
Бросив на никкерского лавочника короткий подозрительный взгляд, бородач без объяснений потащил Ренхарта за собой.
— Для чего мы здесь? Почему по–человечески не посидеть где–нибудь, в нормальном месте? Я неподалёку отличную таверну знаю!…
— Думаешь, я местных таверен не знаю? Забыл, я самого Виона по башке его стальной огрел. Меня до сих пор ищут, а в тавернах кругом глаза и уши…
— А здесь нету? Люду полно!
— Больше люду — проще затеряться… И друзья–помощники у меня здесь есть, а в таверне твоей нет.
У очередной торговой лавки — закрытой и оттого безлюдной — Жведень внезапно остановился. Осторожно покосился по сторонам, а затем постучал в дверь — и не просто так, а выстукивая некий тайный код. Изнутри никто поначалу не отвечал, но Жведень продолжал упрямо стоять и ждать, пока не послышался скрежет засовов. И вот дверь приотворилась сама, словно приглашая гостей войти.
Внутри у одной стенки были свалены мешки со специями — на этом рынке ничего другого не продавалось — а напротив стояла лавка и накрытый столик, на котором дымилась и вкусно пахнущая еда, и выпивка, и даже немного редких фруктов.
Хозяин лавки, однако, не пожелал открывать гостю своё лицо, и удалился через чёрный вход до того, как Ренхарт успел его разглядеть.
— Воот! — ухмыльнулся Жведень. — Теперь и поговорить можно. По–человечески!
Он жестом пригласил Ренхарта присаживаться, и сам первым бухнулся на лавку, сразу же схватив сочный кусок баранины.
— Расскажи–ка, — заговорил он, беззаботно уминая за обе щеки, — что нынче в гарнизоне у вас творится?
— А другие знаменосцы ничего тебе не рассказали? — удивился Ренхарт. — Или ты ни с кем до меня не виделся?
— Что–то и рассказали, как же… Один то, другой сё. Потому и спрашиваю. Хочу услышать всё от тебя. Что ты сам об этом думаешь.
Ренхарт поморщился — не столько от остроты попавшегося ему мясного куска, сколько от заданной Жведнем темы, которая была не из приятных.
— А нам всем… — продолжал Жведень. — Нам тогда никто уж не поверит. Никогда! Придётся забыть про то, чтобы возглавить похожее восстание в будущем — даже если оно повторится. И если власти Чтецов суждено когда–нибудь пасть, то вместе с ними падёт и вся городская аристократия. Поверьте, озлобленный народ устроит здесь такое… вы и сами догадываетесь. Но ежели мы поддержим людей сейчас, то всё повернётся иначе. Если Магистрат выступит за горожан, это вселит в их сердца мужество. Они поймут, что тут не борьба бедняков против богачей, или низов с верхами, а общая война всего города против безумной тирании. Я ведь прошёл Войну кузенов от и до, и знаю, насколько для победы важен дух единства. Когда идёшь в битву, но знаешь, что сбоку тебе подставят плечо, всякий страх пропадает!
— Жведень… — молвил бургомистр. — Опять ты о своём. Они ведь не воины. Там гончары, плотники, лавочники, рыбаки и торговцы… А вот против них — как раз солдаты. Городской гарнизон и гвардия наместника. Даже если мы договоримся с местными оружейниками — чего мы ещё не успели — и вооружим людей, они не ровня солдатам.
— Атрийский гарнизон… не станет большой проблемой. В городских когортах многим тоже не нравится, куда здесь всё катится в последние годы… Они ведь давно в Атрии живут, у кого–то тут уже и семьи есть. И там все старой закалки, помнят меня. У нас есть уговор с некоторыми из знаменосцев… Когда я дам им знак, то они не станут мешать, найдут предлоги отойти в сторону. А если кто из солдат захочет стать на нашу сторону — на это закроют глаза.
— И вы им верите, капитан? — проскрипела старушка. — А ежели те знаменосцы вас дурят? Строят ловушку?
— Что вы! — обернулся к ней Жведень, — Вы не знаете, о чём речь ведёте. Мы же с ними вместе кровь проливали! Коли не желали они идти за мной, то просто отказались бы. Без кинжала за пазухой.
Та лишь помяла морщинистыми губыми, но возразить ничего не возразила.
— А вас, госпожа, — продолжал Жведень, — хорошо знают среди атрийского купечества. Я?то в ваших делах не смыслю, но имя Сильвинеры Дефриз там премногого значит, точно как моё — в городском гарнизоне! Вы знаете подходы, кому на что надавить… и всё такое. Если торговые дома и гильдии тоже поддержат восстание, то у нас появятся ресурсы. Снабжение, оружие, да и — чего греха таить — определённые финансы, которые тоже нужны. Но самое главное…
— Финансы, — пренебрежительно бросила госпожа Дефриз. — Почти всегда это единственное, чего от меня просят. Что ж, вам ещё связи мои понадобились — и на том спасибо. Но я уже сказала — мы не готовы. Мне казалось, что это я должна здесь быть глухой старухой, а не вы, капитан Стужа.
— Но погодите…
— Никакого но. Признаю, я к военным делам никакого отношения толком не имела, как вы — к торговым. Но точно знаю, что бороться с дюжиной Чтецов во главе с тем шалым любителем драматургии — самоубийство. Даже будь у нас настоящая армия, а не наспех вооружённая чернь. Я, мой внук, и господин Вентр против. А мы договаривались, что действовать начинаем только после единогласного одобрения.
Внезапно заговорил Бельшазнавар Дефриз.
— Бабушка, позвольте вас перебить. Мне кажется, господин Стужа хотел что–то ещё сказать, а вы так и не дали ему договорить.
Он обернулся ко Жведню.
— Скажите, капитан, ваши… исследования… Вам удалось повторить открытие того несчастного аптекаря? Кроцина?
Жведень улыбнулся.
— Об этом я и собирался рассказать. Да, я нашёл толкового алхимика, который разобрался в записях и довёл всё до ума.
Он обернулся к Реанне, которая смиренно сидела в стороне, не обращая ни на кого внимания.
— Реанна! Покажи им нашу «чёрную соль».
Та послушно встала и достала какой–то куль, со всех сторон обёрнутый тканью. Затем осторожно развернула его — там оказалась колба с чёрным порошком.
— Так, — покосился Жведень на окна, — распахнуть их надо. Иначе, боюсь, стекло выбьет, а я знаю, как оно дорого.
Пока он отворял окна нараспашку, бургомистр Вентр и госпожа Дефриз оглядывали колбу с недоверием. Однако её внук так впился в чёрный порошок глазами, словно хотел поджечь его на расстоянии.
Реанна отнесла колбу в дальний угол комнаты и молча посмотрела на опекуна.
— Ах да! — воскликнул тот. — Главное забыл.
Жведень огляделся. Взгляд его упал на письменный стол, с которого он тотчас смахнул какие–то бумаги — не считая серьёзной ценностью — а затем с ретивостью бравого солдата подхватил стол на руки.
— Эге! — подскочил бургомистр, перехватывая валящиеся документы. — Только не нужно устраивать у меня погром!
— Это чтобы сохранить нам жизнь, — бодро отозвался Жведень. — Ежели осколок какой в нашу сторону отлетит… Давайте–ка все соберёмся кучней вокруг госпожи и пригнёмся. Этот стол — наш щит. Не высовываемся и даже не выглядываем. Уверяю, никто ничего не пропустит. Давай, Реанна! Ззапаляй!… И мухой сюда.
Та подожгла промасленный фитиль и быстро спряталась вместе со всеми.
Недоверчивому бургомистру пришлось хмуриться всего несколько секунд, пока не грянул трескучий взрыв.
Пол под ногами вздрогнул, а комнату затянуло белесым дымом.
— Что такое?! — донёсся ошалелый голос Пьера за дверьми. — Бургомистр!
Первым из–за стола поднялся Бельшазнавар Дефриз. Глаза его жадно горели, впиваясь в непроницаемые клубы дыма. Хризантема на груди помялась, но он не обращал внимания.
— Сколько?! Сколько этого порошка у вас есть?
— Бургомистр! — возопил Пьер. — Бургомистр! Где вы?
Ворвавшись в комнату, он сразу попал в самую густую пелену, и потому ничего вокруг не видел и не понимал.
Латар — тоже напуганный взрывом — высунулся из–за столешницы, прижимая пачку бумаг к груди.
— Всё в порядке, Пьер! Погоди, дым рассеется!
В нос бургомистру ударил непривычный терпкий запах — совсем не такой, как бывает от обычного дыма.
— Словно пламень демонов… — шепнул он себе под нос.
— Тот алхимик наварил пару средних бочек, — отвечал тем временем Жведень на вопрос Бельшазнавара. — Немного, но если разделить на такие вот порции, то ими можно закидывать врага. Или создать завесу, чтобы быстро отступить и сбить с толку. Сквозь такой дым стрелой прицелиться нельзя будет, только наугад пускать. Целой бочкой можно будет взрывать укрепления, только вот «чёрной соли» этой у нас пока мало. Надо собрать ингредиенты… в определённых местах. Нужны люди.
— Что скажете, бабушка? — заговорил Бельшазнавар. — Пускай Синоду удавалось раньше подавлять все восстания, но о подобном оружии никто прежде не слыхивал. Это сильно меняет расклад сил.
Жведень убрал стол на прежнее место, а госпожа Дефриз молча поднялась. Поджав подбородок, с которого свисали складки старческой кожи, она задумчиво разглядывала клубы белого дыма, которые ветер постепенно утягивал в окно.
Лицо её не выражало эмоций — один лишь процесс мышления. Она взвешивала. Оценивала выгоды, убытки и риски, ближние и отдалённые, вероятные и не очень, сопоставляла их в уме и соизмеряла, чтобы принять решение.
Наконец разгромленную комнату огласил её скрипучий голос.
— Капитан Стужа… Допустим, я сумею привлечь ту заносчивую девицу, дочь покойных Лотнор… У неё лучшие оружейные мастерские на востоке. Вы ведь уже думали над военной организацией? У нас есть план?
— Ещё как! Нужно окружить дворец наместника и храм Шамины… Это две ключевые высоты в городе… Но знаете, что мне ещё от вас понадобится, госпожа? Корабли. Вы ведь владеете целым флотом. Пусть он всего–навсего торговый, но с его помощью нам нужно высадить людей в Алознамённой гавани, иначе окружения не получится. Нам потребуется два или три…
— «Высадить»? — воскликнул бургомистр. — Ты верно забыл, но королевский порт охраняет гвардия наместника! Его нужно вначале взять с боем, и только потом там можно будет кого–то «высадить». Ты думаешь, солдаты гарнизона пойдут на его штурм, пойдут против гвардейцев? Это же прямая измена!
— Нет, — почесал в затылке Жведень. — Там я собирался поступить иначе. Набрать для захвата гавани парней… другого склада. В Атрии разного удалого добра всегда хватало: сегодня они обычные моряки и трудяги, а в другие времена бандиты и разбойники, кто–то даже пиратствовал. Знаю этот народ, за сдельную плату согласятся.
Латар непонимающе уставился на друга. Вполне ли он в себе?
— Не гляди так, — вздохнул тот. — Я знаю, что говорю, и не пошёл бы на такое, будь у нас выбор. Давно уже навёл кое–какие связи для этого… Вернее, старые возобновил.
— Это исключено, капитан, — откликнулась госпожа Дефриз. — Я не отдам свои корабли в руки шальных головорезов, которых интересует только нажива. Это огромный риск, а вернее — безумие. Придумайте другой способ, коли желаете моих кораблей.
Тут внук наклонился ей к уху и что–то прошептал — нечто такое, что снова ввергло её в раздумья. В комнате вновь наступила тишина — остальные не решались перебивать ход её мыслей и только ждали решения.
— Бельшазнавар! — вдруг рявкнула она. — Ступай вместе с капитаном Стужей и дай ему, что потребует. Если нужны люди для добычи этой «чёрной соли» — дай людей. А вас, бургомистр, я попрошу сделать для меня… кое–что необычное. Но это в вашей власти, полагаю.
Тот промолчал, взглянув на старушку не без тревоги.
— Мне нужно, чтобы вы обеспечили мой визит в городские казематы.
— Но что… что вам может там потребоваться? — изумился Латар.
— Требуется переговорить… кое–с–кем… В таком деле обязательно нужны союзники. Расскажу по пути.
Рыжеволосая старушка степенно направилась к дверям, проследовав мимо Пьера, как мимо предмета мебели.
— Погодите, госпожа Дефриз, — окликнул её Жведень. — Так что насчёт кораблей? Мы можем на них рассчитывать?
— Капитан Стужа… Вы опытный военачальник, но ничего не смыслите в деловых вопросах. Вы полагаете, что на деньги можно просто купить кого угодно, как овощей на рынке. Однако здесь речь идёт о сделках, причём с людьми, к которым нет доверия. Простой договор, даже оплаченный монетой — слишком слабая порука. Партнёр должен быть связан чем–то ещё, что важно ему лично. Только тогда можно рассчитывать, что сделка будет исполнена… Потому кораблями я займусь сама. Мы очень ограничены временем, но шансы высоки, не переживайте.
Жведень только пристыженно хмыкнул, но промолчал.
— Жду вас в экипаже, бургомистр, — бросила госпожа Дефриз уже у выхода. — Мы поедем в темницу, но по пути заглянем в работный дом… для сирот. Заберём оттуда кое–кого.
На таких словах она скрылась. Латар хотел последовать за нею, но тут Жведень возложил руку ему на плечо.
— Погоди… выслушай. Я солгу, если скажу, что дело наше в шляпе. Наоборот, испытания предстоят тяжкие, мой друг. И однажды покажется, что ты в преисподней — обязательно такой час наступит. Тебе захочется остановиться, но продолжай идти вперёд, и тогда страх отступит. Твёрдо помни: без твоего страха Вион проиграет.
Бургомистр взглянул на закопчённый угол, где взорвалась «чёрная соль» покойного аптекаря Кроцина. И в глазах его вдруг проступило то, что уже давно их не посещало. Блеск надежды.
— Думаешь, мы сможем? Атрия избавится от Виона? От всех Чтецов, раз и навсегда? И мы станем свободными?
— Обещаю, — пророкотал Жведень. — Сегодня мы едины в своих чаяниях. Сегодня мы все — атрийцы!
Глава 2
«Имеешь доспех — имеешь успех!»
За месяц до событий.
Ренхарт Гуинн вертел в пальцах длинный корнеплод, сернистого цвета и бугристый, как стариковская кожа. Он не знал, как это корневище называлось — не разбирался в специях — но оно источало приятный аромат, стоило его поднести к носу.
— А эти почём? — молвил он размеренным тоном, подражая дородному покупателю по соседству.
— Куркума, господин? — услужливо уточнил паренёк–лавочник. — За немолотую… э… Корзину за полгаларина отдадим. Берите, никкерские все, ядрёные, не то что местные!
Ренхарт тихонько присвистнул — его месячное жалованье в Атрийском гарнизоне всего–то и было галарин серебром. О ценах на заморские пряности он прежде и представления не имел, не интересовался ими никогда.
Другой покупатель — по виду своему, никогда не имевший недостатка в пропитании — остервенело перетряхивал чан с мускатником, недовольно при том сопя. Товар в лавке ему явно не нравился.
— Пройдохи! — загундосил он. — «Никкерские все, ядрёные!» Кому голову–то морочишь, ухарь? Я два десятка лет у самих Дефриз поварствую! Думаешь, подлинных никкерских пряностей от тирунских не отличу?
Он взял корнеплод из той же корзины, что Ренхарт, и потряс им под носом у лавочника.
— Запах чуешь? Втрое разбавленный. Значит, у нас выращено, а не в Никкерии! Захотел тут куш на дурачках срубить?!
— Это… сорт такой… — замялся продавец. — А вам нужна именно ароматная? Гляньте тогда сюда, господин!
Пока повар семьи Дефриз спорил с лавочником, Ренхарт бросил злополучный корень куркумы обратно и шагнул в сторону, делая вид, будто изучает содержимое другой корзины — какие–то бурые стручки. У половины здешнего товара он даже именования не знал, а на рынок специй явился для совсем иной цели, чем покупки. Старый друг назначил ему встречу именно здесь, однако сам всё не являлся.
Ренхарт уныло оглядел многочисленные торговые лавки, вокруг которых толпился галдящий люд, как вдруг почуял на плече чью–то увесистую руку. Обернувшись, он увидел знакомую бородатую рожу.
— Жведень!… Ну наконец–то!
— Вон ты где! Идём!
Бросив на никкерского лавочника короткий подозрительный взгляд, бородач без объяснений потащил Ренхарта за собой.
— Для чего мы здесь? Почему по–человечески не посидеть где–нибудь, в нормальном месте? Я неподалёку отличную таверну знаю!…
— Думаешь, я местных таверен не знаю? Забыл, я самого Виона по башке его стальной огрел. Меня до сих пор ищут, а в тавернах кругом глаза и уши…
— А здесь нету? Люду полно!
— Больше люду — проще затеряться… И друзья–помощники у меня здесь есть, а в таверне твоей нет.
У очередной торговой лавки — закрытой и оттого безлюдной — Жведень внезапно остановился. Осторожно покосился по сторонам, а затем постучал в дверь — и не просто так, а выстукивая некий тайный код. Изнутри никто поначалу не отвечал, но Жведень продолжал упрямо стоять и ждать, пока не послышался скрежет засовов. И вот дверь приотворилась сама, словно приглашая гостей войти.
Внутри у одной стенки были свалены мешки со специями — на этом рынке ничего другого не продавалось — а напротив стояла лавка и накрытый столик, на котором дымилась и вкусно пахнущая еда, и выпивка, и даже немного редких фруктов.
Хозяин лавки, однако, не пожелал открывать гостю своё лицо, и удалился через чёрный вход до того, как Ренхарт успел его разглядеть.
— Воот! — ухмыльнулся Жведень. — Теперь и поговорить можно. По–человечески!
Он жестом пригласил Ренхарта присаживаться, и сам первым бухнулся на лавку, сразу же схватив сочный кусок баранины.
— Расскажи–ка, — заговорил он, беззаботно уминая за обе щеки, — что нынче в гарнизоне у вас творится?
— А другие знаменосцы ничего тебе не рассказали? — удивился Ренхарт. — Или ты ни с кем до меня не виделся?
— Что–то и рассказали, как же… Один то, другой сё. Потому и спрашиваю. Хочу услышать всё от тебя. Что ты сам об этом думаешь.
Ренхарт поморщился — не столько от остроты попавшегося ему мясного куска, сколько от заданной Жведнем темы, которая была не из приятных.
