— Покажи, покажи нам, — настойчиво щекочут звёздные лучики.
— Хорошо, — отвечал им Йед. — Я покажу вам мой кошмар….
И начал вспоминать.
— За сим… я благословляю вас, — прохрипел низкий голос.
Йед и Тания стояли перед умирающим отцом. Здоровье кузнеца — что закалённая сталь, но и она растает под жаром огня. К тому времени чумной огонь уже поглотил почти всех, включая и матушку.
Брат с сестрой не знали, почему чума до сих пор не тронула их двоих.
— Уходите из деревни… — хрипел отец. — Не ждите помощи. Не трогайте умерших, не хороните. Спасайтесь. Выживите всеми средствами, ибо в… время на исходе… И самое… самое главное… что бы ни…
Слова прервал трескучий кашель.
— Что бы ни случилось… вы должны оставаться настоящими. Это важнее всего…
Он с трудом протянул закаменелую руку к Тании. Остекленевшие глаза его почти не видели. А быть может, напротив, им открывался совсем другой мир.
— Звёзды… — прошептал он сквозь забытьё. — Я вижу их! Звёзды во тьме…
И рука его упала. Так Йед и Тания остались одни.
Теперь же они собирали свои нехитрые пожитки в дорогу. Случившееся было сродни концу света: их родной мир в одночасье, без предупреждения, рухнул и сгорел дотла, оставив лишь пепел и пыль — как напоминание о том, что у них когда–то было. Неведомый судья вынес жестокий приговор, который нельзя было обжаловать. Единственное, что теперь осталось у них от прошлого — это память. Всё, что они могли с этим прошлым делать, — перебирать его по событиям, перетасовывать, чтобы понять, как такое произошло.
— Думаешь, можно было спасти хоть кого–то? — произнесла Тания. — Хотя бы отца. Он долго держался, может, если бы мы ночью отправились в город за помощью, то успели бы…
— А вернувшись, застали бы тут кладбище, как сейчас. Ты видела, как стремительно всё случилось. Только отец умер бы один, без нас… И как мы могли ночью догадаться, что начинается такое? Отца просто лихорадило немного, мало ли от чего. А когда всё стало ясно… Поздно было.
Помолчав, Тания всё же спросила:
— Думаешь это всё случилось из–за той пещеры с чёрной дверью? Эта чума оттуда?
— Не иначе. Землетрясение выпустило на свободу древнее проклятье.
— Тогда не нужно было мне туда лезть. Чёрная дверь осталась бы закрыта… Отец пытался меня остановить, но мне очень хотелось узнать…
— Не вини себя. Отец ошибался, это ведь не ты открыла ту дверь. Он стоял сзади и толком не понял ничего, а я всё видел. Ты даже не трогала ту серебряную пластину. Она сработала сама…
Тания серьёзно на него посмотрела.
— Нет, Йед, это ты ничего не понял. До той пластины и не нужно было дотрагиваться руками. Она как–то иначе работает, от одной мысли. Она мне откликнулась… Вернее, дверь открылась по моему приказу, а в голове у меня вспыхнуло что-то непонятное. Это наверное ответ был, что приказ исполнен.
Йед поначалу не хотел воспринимать заявление сестры всерьёз. Однако колдовство, основанное на силе мысли, не было такой уж невидалью. Им владели все кровные служители Шамины, потому их и называли Чтецами — благодаря способности читать мысли людей. Они с Танией не могли, конечно, владеть подобной силой, но если та пластина на стене сама несла её частицу?
В конце концов, должна же быть причина, почему дверь Титанов вдруг сама по себе рассеялась? Она выдержала неизвестно сколько столетий под землёй, ужасное землетрясение, наверняка не одно, но открылась почему–то сама, лишь только Тания приблизилась к роковой пластине…
Только теперь Йед осознал, что всё это значило. Он изменился в лице.
— Что?! Так это именно ты открыла чёрную дверь?! Зачем?!
Тания лишь виновато опустила голову.
— Прости… Я толком не понимала, что делаю. Просто сказала что–то той пластине, а она сработала. Если бы я знала, что это значит «открой дверь», я не стала бы…
Йеда такой ответ только пуще разъярил. Погибла вся деревня, сотня человек, с которыми они выросли. Их отец и мать умерли лютой смертью, вся жизнь оказалась разрушена. Это всё произошло целиком из–за неуёмного любопытства сестры, и что же она? Просто говорит «прости»? Что значит это слово против всего того, что они сегодня потеряли?
Гнев и возмущение перемешались в его душе с болью утраты и отчаяньем, и эта жгучая смесь кипела, пенилась, неумолимо заполняя всё его существо.
Йед затрясся и заревел, словно дикий зверь.
— Так это ТЫ?!! ТЫ выпустила проклятье! ТЫ виновата в этом кошмаре!
— Йед, погоди, успокойся, не говори так!
— Зачем?! — гремел он. — Зачем ты это сделала?! Отвечай!
— Я… мне просто хотелось узнать что там… — лепетала Тания. — За дверью… Я сожалею, я бы всё изменила, если б могла…
— Ты сожалеешь? — прошипел Йед. — Тебе хотелось узнать? Да ничего этого просто бы не было, если бы ты не приближалась к той двери! Ничего бы не было, если бы ты вообще не пошла к Пещерам после землетрясения! Ничего бы не было, если бы ты слушала отца и меня! Ничего бы не было, если бы ты не хотела чего ни попадя!
События последних дней внезапно сложилась в единую цепь. В центре их находилась его сестра, а итогом явилась мёртвая деревня и два обезображенных тела во дворе. Но понимание ничего не давало, ведь начало цепи осталось в прошлом. Нельзя вернуть всё на круги своя, и толку тогда от понимания причин?
К тому пламени, что жгло его изнутри, добавился яд бессилия.
Йед вдруг услышал зловеще ровный голос, как бы со стороны. Он даже не сразу понял, что говорил сам, настолько незнакомым этот голос казался.
— Ты сожалеешь? Разве ты не понимаешь? Это ты виновата в их смерти. Это ты их убила. Твоё желание! Тебе просто захотелось открыть чёрную дверь! А теперь, вернёт ли их твоё сожаление?!
Но тут он замолк, увидев нечто такое, что поразило точно как там, в пещере, когда он впервые увидел ту чёрную дверь.
Он не помнил, чтобы Тания когда–то плакала, но теперь из глаз её текли слезы.
— Их убила не я, а чума из подземелья. А ты… ты ещё хуже чумы.
Её трясло. Она обхватила руками стучащие виски, развернулась и бросилась прочь из дома.
Через мгновение Йед кинулся ей вдогонку.
Но догнать Танию и в прежние времена было пустой затеей, если только она сама не хотела, чтобы её догнали. Он гнался за ней по безлюдной деревне, пытался остановить окриками, от которых та только ускорялась пуще, как от бича.
Затем деревня кончилась, и Тания направилась в сторону леса. Йед припустил так быстро, как только мог. Ведь стоит ей достичь леса, и найти её там будет невозможно.
Но когда он, еле дыша, добрался до опушки, Тании уже нигде не было видно.
Он её звал, бродил средь деревьев, безуспешно пытаясь высмотреть между стволами. Но углубляться дальше не было смысла. Тания могла скрыться в любом направлении, лес велик, а он — один. Оставалось надеяться, что сестра спустя время успокоится и решит вернуться сама. Лес она знала хорошо, и вряд ли заблудилась бы в нём, но выйти из него могла где угодно. А значит, оставалось ждать, что она сама придёт в деревню — лишь бы успела до темноты.
И Йеду тоже ничего не оставалось, как медленно побрести обратно. Возвращаясь, он и наткнулся на отряд капитана Тарбиса с Посланником Маэлом.
«На месте Йеда капитан Тарбис точно предпочёл бы быть закованным в кандалы»
Йеда мутило. Маэл вывернул ему мозги наизнанку, а тело теперь запоздало пыталось повторить за ними то же самое. Хоть староста и пытался ему помочь, как мог, но после пребывания в звёздном мире Йед с трудом понимал, кто вообще такой и зачем тут находится.
Тем временем, Посланник Маэл и капитан Тарбис вели разговор друг с другом в стороне.
— Ваша милость, вы поняли, что здесь произошло? — спрашивал капитан. — Откуда на деревню напала эта страшная чума?
— Помните недавнее землетрясение? Оно вскрыло древнее подземелье в горах, и селяне имели неосторожность туда пролезть. Нет сомнений, чума пришла оттуда.
— Но кто, или что, сотворило её? Какому колдовскому отродью такое по плечу? И чья злобная воля направила её на деревню?
— Не думаю, сэр Тарбис, что эта трагедия случилась по чьей–то разумной воле. Творцы сгинули в веках, но их творение дожило до наших дней, а освободившись, просто исполнило своё назначение — убивать.
Чтец заговорил тише.
— Полагаю, капитан, что эта чума — порождение Старого мира.
Слова эти не избежали ушей солдат Тарбиса. Услышав про Старый мир, они насторожились и притихли. В воздухе повисла гнетущая тишина.
Нарушал её только Йед, который кашлял и тяжело дышал, всё ещё стоя на коленях. Рядом с ним суетился и охал староста.
Маэлу пришлось отвести капитана за угол дома, чтобы продолжить разговор наедине.
— Для вас не секрет, капитан, что по меркам Синода я довольно юн. Мне нет даже трёх сотен лет, и я не видел ужасов Старого мира своими глазами, потому не смогу утверждать наверняка. Но я слышал об этой чуме, и выглядит всё очень похоже… Если это она, — он махнул рукой в сторону изуродованных тел, — то у бедняг не было ни единого шанса.
Капитан Тарбис нахмурился.
— Но ведь Старый мир исчез десять тысяч лет назад… Так говорят легенды… Неужели чума могла сохраниться так долго?
— В подземелье вполне могла… В темноте, без солнечного света. Но видите ли, чума эта не обыкновенная хворь, которая просто поражает каждого встречного. Она обладает собственным разумом, который преследует одну цель — истребление всех людей в лагере ли, деревне ли, городе ли, куда бы она ни попала. После появления первого заражённого деревня была обречена. Проникнув в поселение через одного человека, чума эта никак поначалу не проявляется. Она тихо распространяется между жителями, поджидая своего часа. А вот когда заразит всех, впивается клыками в каждого, как хищник в добычу. Это и случилось минувшей ночью. Так как все спали, большинство даже не осознало опасности. Только наутро им стало ясно, что бедствие охватило всю деревню. Однако было уже поздно… Впрочем, простой лекарь, будь он тогда в деревне, не помог бы. Разве лишь Приорат целительниц смог бы управиться…
— Но что будет, если эта чума проникнет, например, в столицу? — тревожно спросил капитан.
— Столица вымрет за день, — спокойно произнёс Чтец. — Хотя… Через несколько дней, пожалуй. Потребуется больше времени, чтобы зараза разошлась по такому городу. Но после начала болезни люди долго не живут. Так или иначе, мёртвую деревню нужно сжечь дотла. А вам, капитан, да и вашим солдатам запрещено возвращаться в столицу. Пока я не буду уверен, что никто из вас не заражён. Ведь если чума проникнет туда, даже жрицам Шамины вряд ли удастся спасти всех… Слишком их мало.
Тарбису этот приказ пусть и не понравился поначалу, но поразмыслив, он счёл его разумным. Ведь рисковать столицей ему, её защитнику, недопустимо. И неважно, что за враг у ворот: людские армии, вооружённые сталью, или незримое проклятье из Старого мира.
— А… что насчёт вашей милости? — осторожно поинтересовался Тарбис.
— Против меня и моих братьев любая зараза бессильна. Даже такая чума. Мы ведь почти как боги, капитан.
Сэр Тарбис отдал приказы, и его солдаты без промедления приступили к выполнению задачи — сжечь деревню. Дело, надо сказать, оказалось простым — дерево и солома занялись легко. Йед, который пришёл уже в себя, с грустью наблюдал, как горит его родной дом.
Пусть даже дом этот превратился в проклятый склеп.
— Теперь, юноша, — вкрадчиво заговорил Маэл, — мы направимся к горам, и осмотрим подземелье, откуда вышла эта чума. Ту злосчастную дверь я закрою.
Йед нехотя отвлёкся от созерцания пожара, который служил погребальным костром тем, кого он ещё вчера видел живыми. Когда же до его сознания дошёл смысл слов Посланника Синода, он резко встрепенулся.
— Нет, нет, я не могу идти! Моя сестра! Тания! Она может вернуться сюда, к деревне! И я должен ждать её здесь!
Он умоляюще протянул руки к Посланнику Синода.
— Пожалуйста, всемилостивейший господин. Велите сэру Тарбису обыскать лес. Помогите её найти! Я бы и сам туда пошёл, но я всего один, а с вами дюжина солдат…
Чтец нахмурился.
— Перво–наперво нужно закрыть чёрную дверь в горах. Ведь за ней оказался осколок Старого мира. Таких осколков почти не осталось, но раз в столетие бывает обнаружится что–нибудь из тех проклятых времён… Каждый раз это что–то совсем разное, но у таких событий есть одна общая черта: они тянут за собой роковые последствия. Неизвестно, что ещё может из тех пещер вылезти, пока дверь остаётся открытой. И неизвестно, каких ещё бед это нам принесёт. Не допускать подобного — ещё одна задача Синода в служении Святой Владычице. И моя, как его Посланника.
Йед всё ещё пытался возражать, но Маэл остановил его властным движением ладони.
— Солнце уж садится, юноша! И нам нельзя отвлекаться на лесные поиски.
Однако чуть поразмыслив, Посланник Синода всё же смягчился.
— Впрочем… тебе незачем с нами идти, ведь ты рассказал, что знал. Поэтому оставайся тут и жди сестру. Мне, кстати, тоже хотелось бы с ней поговорить… Сэр Тарбис, так и быть, оставит тут пару солдат для охраны или помощи, в случае чего. Говорят, на Королевском тракте видели разбойников…
Посланник Синода прошёл мимо недовольно нахмурившегося капитана, и тихо сказал ему — так, чтобы Йед не слышал:
— Пусть не дадут ему уйти, пока я не вернусь. Ни одному, ни вместе с девочкой, ежели она явится.
Командующий понимающе кивнул и дал знак двум своим мечникам. А затем обратился к старосте.
— А ты, старик, веди нас к Поющим пещерам. Надо засветло успеть.
Солнце уже скрылось за склонами предгорий, и долину внизу накрывало тенью. Здесь, у Поющих пещер, уже наступали сумерки, но догорающая вдали деревня пока освещалась багровым солнцем.
Но даже там армия Света вынуждена была отступать на восток, постепенно сдавая землю неприятелю, клочок за клочком. Что же, такова судьба этих армий, которые ведут свою нескончаемую битву ровно столько, сколько стоит этот мир.
Как раз в это время на склоне возник человек. Он протиснулся наружу через разлом, из дыры в его нижней части, что уходила в чрево горы. Выпрямился во весь свой внушительный рост, с удовольствием потянул мышцы, будто разминаясь после долгого сна. Вдохнул в лёгкие свежий вечерний воздух. Окинул взором чистое синее небо, пожухлую от летнего жара долину, сухой лес…
И улыбнулся.
Лёгкий ветерок щекотал ему кожу на лице, на руках, на нагом торсе. Он с удовольствием позволял ветру эту игру с его телом. Ведь под землёй нет ветра. И даже вьющаяся в воздухе назойливая мошкара не смогла бы нарушить его счастья. Ведь и её тоже не было под землёй. Там вообще не хватало многого…
Интересно, что изменилось в мире, пока он спал под горой? Наверное, немало. Должно быть, мир теперь не узнать.
Он оглядел склон позади и нахмурился. Да тут, похоже, целый катаклизм случился! Тропы есть, значит люди бывают. Интересно, какие они сейчас? А в конце тропы… Что там за изваяние?
Он подошёл к статуе–столбу Шамины и стал её с интересом разглядывать.
Похоже на довольно примитивное искусство, если на искусство вообще. Значит, статуя здесь не для того, чтобы радовать глаз красотой. У неё должно быть какое–то практическое назначение. Ну и зачем она тут стоит, в столь диком месте? Кто она вообще?
Отойдя немного назад, он ещё раз окинул статую взглядом. И тут нахмурился сильнее. Снова приблизившись к статуе, внимательно осмотрел её всю, с ног до головы.
— Хорошо, — отвечал им Йед. — Я покажу вам мой кошмар….
И начал вспоминать.
***
— За сим… я благословляю вас, — прохрипел низкий голос.
Йед и Тания стояли перед умирающим отцом. Здоровье кузнеца — что закалённая сталь, но и она растает под жаром огня. К тому времени чумной огонь уже поглотил почти всех, включая и матушку.
Брат с сестрой не знали, почему чума до сих пор не тронула их двоих.
— Уходите из деревни… — хрипел отец. — Не ждите помощи. Не трогайте умерших, не хороните. Спасайтесь. Выживите всеми средствами, ибо в… время на исходе… И самое… самое главное… что бы ни…
Слова прервал трескучий кашель.
— Что бы ни случилось… вы должны оставаться настоящими. Это важнее всего…
Он с трудом протянул закаменелую руку к Тании. Остекленевшие глаза его почти не видели. А быть может, напротив, им открывался совсем другой мир.
— Звёзды… — прошептал он сквозь забытьё. — Я вижу их! Звёзды во тьме…
И рука его упала. Так Йед и Тания остались одни.
Теперь же они собирали свои нехитрые пожитки в дорогу. Случившееся было сродни концу света: их родной мир в одночасье, без предупреждения, рухнул и сгорел дотла, оставив лишь пепел и пыль — как напоминание о том, что у них когда–то было. Неведомый судья вынес жестокий приговор, который нельзя было обжаловать. Единственное, что теперь осталось у них от прошлого — это память. Всё, что они могли с этим прошлым делать, — перебирать его по событиям, перетасовывать, чтобы понять, как такое произошло.
— Думаешь, можно было спасти хоть кого–то? — произнесла Тания. — Хотя бы отца. Он долго держался, может, если бы мы ночью отправились в город за помощью, то успели бы…
— А вернувшись, застали бы тут кладбище, как сейчас. Ты видела, как стремительно всё случилось. Только отец умер бы один, без нас… И как мы могли ночью догадаться, что начинается такое? Отца просто лихорадило немного, мало ли от чего. А когда всё стало ясно… Поздно было.
Помолчав, Тания всё же спросила:
— Думаешь это всё случилось из–за той пещеры с чёрной дверью? Эта чума оттуда?
— Не иначе. Землетрясение выпустило на свободу древнее проклятье.
— Тогда не нужно было мне туда лезть. Чёрная дверь осталась бы закрыта… Отец пытался меня остановить, но мне очень хотелось узнать…
— Не вини себя. Отец ошибался, это ведь не ты открыла ту дверь. Он стоял сзади и толком не понял ничего, а я всё видел. Ты даже не трогала ту серебряную пластину. Она сработала сама…
Тания серьёзно на него посмотрела.
— Нет, Йед, это ты ничего не понял. До той пластины и не нужно было дотрагиваться руками. Она как–то иначе работает, от одной мысли. Она мне откликнулась… Вернее, дверь открылась по моему приказу, а в голове у меня вспыхнуло что-то непонятное. Это наверное ответ был, что приказ исполнен.
Йед поначалу не хотел воспринимать заявление сестры всерьёз. Однако колдовство, основанное на силе мысли, не было такой уж невидалью. Им владели все кровные служители Шамины, потому их и называли Чтецами — благодаря способности читать мысли людей. Они с Танией не могли, конечно, владеть подобной силой, но если та пластина на стене сама несла её частицу?
В конце концов, должна же быть причина, почему дверь Титанов вдруг сама по себе рассеялась? Она выдержала неизвестно сколько столетий под землёй, ужасное землетрясение, наверняка не одно, но открылась почему–то сама, лишь только Тания приблизилась к роковой пластине…
Только теперь Йед осознал, что всё это значило. Он изменился в лице.
— Что?! Так это именно ты открыла чёрную дверь?! Зачем?!
Тания лишь виновато опустила голову.
— Прости… Я толком не понимала, что делаю. Просто сказала что–то той пластине, а она сработала. Если бы я знала, что это значит «открой дверь», я не стала бы…
Йеда такой ответ только пуще разъярил. Погибла вся деревня, сотня человек, с которыми они выросли. Их отец и мать умерли лютой смертью, вся жизнь оказалась разрушена. Это всё произошло целиком из–за неуёмного любопытства сестры, и что же она? Просто говорит «прости»? Что значит это слово против всего того, что они сегодня потеряли?
Гнев и возмущение перемешались в его душе с болью утраты и отчаяньем, и эта жгучая смесь кипела, пенилась, неумолимо заполняя всё его существо.
Йед затрясся и заревел, словно дикий зверь.
— Так это ТЫ?!! ТЫ выпустила проклятье! ТЫ виновата в этом кошмаре!
— Йед, погоди, успокойся, не говори так!
— Зачем?! — гремел он. — Зачем ты это сделала?! Отвечай!
— Я… мне просто хотелось узнать что там… — лепетала Тания. — За дверью… Я сожалею, я бы всё изменила, если б могла…
— Ты сожалеешь? — прошипел Йед. — Тебе хотелось узнать? Да ничего этого просто бы не было, если бы ты не приближалась к той двери! Ничего бы не было, если бы ты вообще не пошла к Пещерам после землетрясения! Ничего бы не было, если бы ты слушала отца и меня! Ничего бы не было, если бы ты не хотела чего ни попадя!
События последних дней внезапно сложилась в единую цепь. В центре их находилась его сестра, а итогом явилась мёртвая деревня и два обезображенных тела во дворе. Но понимание ничего не давало, ведь начало цепи осталось в прошлом. Нельзя вернуть всё на круги своя, и толку тогда от понимания причин?
К тому пламени, что жгло его изнутри, добавился яд бессилия.
Йед вдруг услышал зловеще ровный голос, как бы со стороны. Он даже не сразу понял, что говорил сам, настолько незнакомым этот голос казался.
— Ты сожалеешь? Разве ты не понимаешь? Это ты виновата в их смерти. Это ты их убила. Твоё желание! Тебе просто захотелось открыть чёрную дверь! А теперь, вернёт ли их твоё сожаление?!
Но тут он замолк, увидев нечто такое, что поразило точно как там, в пещере, когда он впервые увидел ту чёрную дверь.
Он не помнил, чтобы Тания когда–то плакала, но теперь из глаз её текли слезы.
— Их убила не я, а чума из подземелья. А ты… ты ещё хуже чумы.
Её трясло. Она обхватила руками стучащие виски, развернулась и бросилась прочь из дома.
Через мгновение Йед кинулся ей вдогонку.
Но догнать Танию и в прежние времена было пустой затеей, если только она сама не хотела, чтобы её догнали. Он гнался за ней по безлюдной деревне, пытался остановить окриками, от которых та только ускорялась пуще, как от бича.
Затем деревня кончилась, и Тания направилась в сторону леса. Йед припустил так быстро, как только мог. Ведь стоит ей достичь леса, и найти её там будет невозможно.
Но когда он, еле дыша, добрался до опушки, Тании уже нигде не было видно.
Он её звал, бродил средь деревьев, безуспешно пытаясь высмотреть между стволами. Но углубляться дальше не было смысла. Тания могла скрыться в любом направлении, лес велик, а он — один. Оставалось надеяться, что сестра спустя время успокоится и решит вернуться сама. Лес она знала хорошо, и вряд ли заблудилась бы в нём, но выйти из него могла где угодно. А значит, оставалось ждать, что она сама придёт в деревню — лишь бы успела до темноты.
И Йеду тоже ничего не оставалось, как медленно побрести обратно. Возвращаясь, он и наткнулся на отряд капитана Тарбиса с Посланником Маэлом.
Глава 7
«На месте Йеда капитан Тарбис точно предпочёл бы быть закованным в кандалы»
Йеда мутило. Маэл вывернул ему мозги наизнанку, а тело теперь запоздало пыталось повторить за ними то же самое. Хоть староста и пытался ему помочь, как мог, но после пребывания в звёздном мире Йед с трудом понимал, кто вообще такой и зачем тут находится.
Тем временем, Посланник Маэл и капитан Тарбис вели разговор друг с другом в стороне.
— Ваша милость, вы поняли, что здесь произошло? — спрашивал капитан. — Откуда на деревню напала эта страшная чума?
— Помните недавнее землетрясение? Оно вскрыло древнее подземелье в горах, и селяне имели неосторожность туда пролезть. Нет сомнений, чума пришла оттуда.
— Но кто, или что, сотворило её? Какому колдовскому отродью такое по плечу? И чья злобная воля направила её на деревню?
— Не думаю, сэр Тарбис, что эта трагедия случилась по чьей–то разумной воле. Творцы сгинули в веках, но их творение дожило до наших дней, а освободившись, просто исполнило своё назначение — убивать.
Чтец заговорил тише.
— Полагаю, капитан, что эта чума — порождение Старого мира.
Слова эти не избежали ушей солдат Тарбиса. Услышав про Старый мир, они насторожились и притихли. В воздухе повисла гнетущая тишина.
Нарушал её только Йед, который кашлял и тяжело дышал, всё ещё стоя на коленях. Рядом с ним суетился и охал староста.
Маэлу пришлось отвести капитана за угол дома, чтобы продолжить разговор наедине.
— Для вас не секрет, капитан, что по меркам Синода я довольно юн. Мне нет даже трёх сотен лет, и я не видел ужасов Старого мира своими глазами, потому не смогу утверждать наверняка. Но я слышал об этой чуме, и выглядит всё очень похоже… Если это она, — он махнул рукой в сторону изуродованных тел, — то у бедняг не было ни единого шанса.
Капитан Тарбис нахмурился.
— Но ведь Старый мир исчез десять тысяч лет назад… Так говорят легенды… Неужели чума могла сохраниться так долго?
— В подземелье вполне могла… В темноте, без солнечного света. Но видите ли, чума эта не обыкновенная хворь, которая просто поражает каждого встречного. Она обладает собственным разумом, который преследует одну цель — истребление всех людей в лагере ли, деревне ли, городе ли, куда бы она ни попала. После появления первого заражённого деревня была обречена. Проникнув в поселение через одного человека, чума эта никак поначалу не проявляется. Она тихо распространяется между жителями, поджидая своего часа. А вот когда заразит всех, впивается клыками в каждого, как хищник в добычу. Это и случилось минувшей ночью. Так как все спали, большинство даже не осознало опасности. Только наутро им стало ясно, что бедствие охватило всю деревню. Однако было уже поздно… Впрочем, простой лекарь, будь он тогда в деревне, не помог бы. Разве лишь Приорат целительниц смог бы управиться…
— Но что будет, если эта чума проникнет, например, в столицу? — тревожно спросил капитан.
— Столица вымрет за день, — спокойно произнёс Чтец. — Хотя… Через несколько дней, пожалуй. Потребуется больше времени, чтобы зараза разошлась по такому городу. Но после начала болезни люди долго не живут. Так или иначе, мёртвую деревню нужно сжечь дотла. А вам, капитан, да и вашим солдатам запрещено возвращаться в столицу. Пока я не буду уверен, что никто из вас не заражён. Ведь если чума проникнет туда, даже жрицам Шамины вряд ли удастся спасти всех… Слишком их мало.
Тарбису этот приказ пусть и не понравился поначалу, но поразмыслив, он счёл его разумным. Ведь рисковать столицей ему, её защитнику, недопустимо. И неважно, что за враг у ворот: людские армии, вооружённые сталью, или незримое проклятье из Старого мира.
— А… что насчёт вашей милости? — осторожно поинтересовался Тарбис.
— Против меня и моих братьев любая зараза бессильна. Даже такая чума. Мы ведь почти как боги, капитан.
Сэр Тарбис отдал приказы, и его солдаты без промедления приступили к выполнению задачи — сжечь деревню. Дело, надо сказать, оказалось простым — дерево и солома занялись легко. Йед, который пришёл уже в себя, с грустью наблюдал, как горит его родной дом.
Пусть даже дом этот превратился в проклятый склеп.
— Теперь, юноша, — вкрадчиво заговорил Маэл, — мы направимся к горам, и осмотрим подземелье, откуда вышла эта чума. Ту злосчастную дверь я закрою.
Йед нехотя отвлёкся от созерцания пожара, который служил погребальным костром тем, кого он ещё вчера видел живыми. Когда же до его сознания дошёл смысл слов Посланника Синода, он резко встрепенулся.
— Нет, нет, я не могу идти! Моя сестра! Тания! Она может вернуться сюда, к деревне! И я должен ждать её здесь!
Он умоляюще протянул руки к Посланнику Синода.
— Пожалуйста, всемилостивейший господин. Велите сэру Тарбису обыскать лес. Помогите её найти! Я бы и сам туда пошёл, но я всего один, а с вами дюжина солдат…
Чтец нахмурился.
— Перво–наперво нужно закрыть чёрную дверь в горах. Ведь за ней оказался осколок Старого мира. Таких осколков почти не осталось, но раз в столетие бывает обнаружится что–нибудь из тех проклятых времён… Каждый раз это что–то совсем разное, но у таких событий есть одна общая черта: они тянут за собой роковые последствия. Неизвестно, что ещё может из тех пещер вылезти, пока дверь остаётся открытой. И неизвестно, каких ещё бед это нам принесёт. Не допускать подобного — ещё одна задача Синода в служении Святой Владычице. И моя, как его Посланника.
Йед всё ещё пытался возражать, но Маэл остановил его властным движением ладони.
— Солнце уж садится, юноша! И нам нельзя отвлекаться на лесные поиски.
Однако чуть поразмыслив, Посланник Синода всё же смягчился.
— Впрочем… тебе незачем с нами идти, ведь ты рассказал, что знал. Поэтому оставайся тут и жди сестру. Мне, кстати, тоже хотелось бы с ней поговорить… Сэр Тарбис, так и быть, оставит тут пару солдат для охраны или помощи, в случае чего. Говорят, на Королевском тракте видели разбойников…
Посланник Синода прошёл мимо недовольно нахмурившегося капитана, и тихо сказал ему — так, чтобы Йед не слышал:
— Пусть не дадут ему уйти, пока я не вернусь. Ни одному, ни вместе с девочкой, ежели она явится.
Командующий понимающе кивнул и дал знак двум своим мечникам. А затем обратился к старосте.
— А ты, старик, веди нас к Поющим пещерам. Надо засветло успеть.
***
Солнце уже скрылось за склонами предгорий, и долину внизу накрывало тенью. Здесь, у Поющих пещер, уже наступали сумерки, но догорающая вдали деревня пока освещалась багровым солнцем.
Но даже там армия Света вынуждена была отступать на восток, постепенно сдавая землю неприятелю, клочок за клочком. Что же, такова судьба этих армий, которые ведут свою нескончаемую битву ровно столько, сколько стоит этот мир.
Как раз в это время на склоне возник человек. Он протиснулся наружу через разлом, из дыры в его нижней части, что уходила в чрево горы. Выпрямился во весь свой внушительный рост, с удовольствием потянул мышцы, будто разминаясь после долгого сна. Вдохнул в лёгкие свежий вечерний воздух. Окинул взором чистое синее небо, пожухлую от летнего жара долину, сухой лес…
И улыбнулся.
Лёгкий ветерок щекотал ему кожу на лице, на руках, на нагом торсе. Он с удовольствием позволял ветру эту игру с его телом. Ведь под землёй нет ветра. И даже вьющаяся в воздухе назойливая мошкара не смогла бы нарушить его счастья. Ведь и её тоже не было под землёй. Там вообще не хватало многого…
Интересно, что изменилось в мире, пока он спал под горой? Наверное, немало. Должно быть, мир теперь не узнать.
Он оглядел склон позади и нахмурился. Да тут, похоже, целый катаклизм случился! Тропы есть, значит люди бывают. Интересно, какие они сейчас? А в конце тропы… Что там за изваяние?
Он подошёл к статуе–столбу Шамины и стал её с интересом разглядывать.
Похоже на довольно примитивное искусство, если на искусство вообще. Значит, статуя здесь не для того, чтобы радовать глаз красотой. У неё должно быть какое–то практическое назначение. Ну и зачем она тут стоит, в столь диком месте? Кто она вообще?
Отойдя немного назад, он ещё раз окинул статую взглядом. И тут нахмурился сильнее. Снова приблизившись к статуе, внимательно осмотрел её всю, с ног до головы.
