Мощнейшими политическими игроками тех времен считались Маркфурт и Шлезия, Вендора —на вторых ролях. Менгу Завоеватель расширил границы своей империи десятикратно с молчаливого попустительства сильных держав — их владения были далеко на севере, им не было дела до мелких стран, павших первыми. Но, покорив Галац, Брус и Обру, хан вторгся на территории Бора, где имел свой интерес уже Маркфурт. Почти двести тысяч человек армии, которым противостояло войско генерала Адукта Чеслава, раза в два меньше. Но недостаток в численности не помешал им разгромить хана, кажется, это было первое крупное его поражение. Кроме того, Чеслав захватил в плен старшего сына Менгу. Мальчишку увезли в Донат, это на самой границе нынешнего Маркфурта, чтобы потребовать за него выкуп…
Воображение слушателей откликнулось, рисуя перед мысленным взором картины прошлого, наверняка далекие от действительности, но красочные.
…Много всего повидали своды замка Донат за все те дни, что солнце освещало его стены. Форпост маркфуртской империи, резиденция самого Адукта Чеслава, лучшего полководца, какого рождала когда-либо эта земля.
Немолод Адукт, в волосах седины уже куда больше, чем смолы, лишь усы, длинные, висячие, все еще черны. Высок он ростом, силен. Золотое шитье да камни украшают одежду, сверкают перстни, будто бы не воин перед тобой, а купец богатый. Но обманчива личина эта, ой, обманчива — и ахнуть не успеешь, как вылетит из ножен сабля, сверкнет сталью, да и снесет с плеч дурную голову. А потом снова вернется назад, лишь каменьями дорогими на рукояти сияя презрительно.
Напротив Чеслава — пленник, мальчишка совсем. Патлы на лицо падают, в глазах узких огонь пылает, худые руки завернуты и связаны жестоко, не только веревками, еще и заклинаниями. Вот и маг стоит в углу — черный, недвижный, будто статуй, следит зорко за каждым вздохом мальчишки. Не простой пленник — старший сын самого Менгу, зверя кровавого, именем его же названный звереныш, маг невиданной силы. Только знает каждый воин: не так сила важна, как умение, а уж если сила, да с умением.… Было магов почти дюжина, все опытные, в боях проверенные, навалились вместе на ханского сына, запутали его заклятьями, поставили щиты-заслоны, чтобы не смел он их волей своей, как хозяйка сор сметает. Пятеро из них в живых осталось, кто потом мальчишку этого в Донат доставил. Ну а в замке — своя сила, здесь и такую мощь сдержать можно.
Смотрит Адукт на пленника, раздумывая: стоит ли сразу казнить, или сначала весть отцу его отправить? Все ж казнить — всегда успеется… «В подвал его!» — не говорит, а цедит слова полководец, сам же за стол садится, лист бумаги достает, перо заточенное в чернильницу обмакивает.
День проходит, открывается коробка каменная, где сидит в углу сын Менгу. Тяжелая дверь, железом обитая, да заговоренная — не снести её магией, не сорвать с петель, не первого колдуна здесь держат. Заходит туда Адукт, кривится, на звереныша глядя. «Что передать от тебя отцу?» «Была при мне шкатулка, дай мне ее» — медленно говорит, слова чужого языка подбирает. И верно — была, да отобрали. Но отчего же не дать? Маркфуртцы — народ щедрый! Нашли вещицу — красивая, серебряная, не иначе, трофей военный…а может, и подарок — гребень внутри лежит, да зеркальце маленькое, может, девушка дала на память, может, мать. Проверили вещицу маги, да не нашли ничего. Открыл её ханский сын, достал из-за голенища иголку толстую — и как просмотрели стражники? — да положил рядом, глаза прикрыл и замер так, словно окаменел. «Шутки шутишь, псов сын?» — разъярился Чеслав, тут открыл глаза мальчишка и ответил так: «Дай мне время на молитву». Молитва, хоть и проклятой веры — право святое.
Через час отправлял Адукт гонцов к Менгу с письмом да шкатулкой, что щенок сказал отцу передать. А вернувшись — узнал, что Менгу, сын Менгу Кровавого, умер, и тело уже остыть успело…
— Дальше история известна, — закончил Пауль Герент. — Менгу взял Донат и почти дошел до столицы Маркфурта, где его остановило объединенное войско. Крови за этот поход мести пролилось больше, чем за сто лет завоеваний до него. А шкатулку он назвал своим главным сокровищем.
— Занятная история, — вздохнул Марк Довилас, — но совершенно нереалистичная.
— Профессор, — мягко произнес Ференц, — это же легенда! Проявите снисхождение!
— Да уж, — кивнул маг, — фольклор, как говорит один мой коллега. Феернц, вы-то меня не расстраивайте! Как мог спокойно умереть волшебник такой мощи? Законы природы никто не отменял даже четыреста лет назад. Это не говоря уж о том, что половину замка должно было выбросом снести!
Аркадия, академия имени Гернгольца
Профессор Мартин Дейтмар потер шею, расправил затекшие плечи и потянулся за кофе. На бумаге остался след от чашки в виде бледно-коричневого полумесяца. За окном сгустились сумерки. Кофе остыл. Сидеть в кабинете дольше не было смысла: опыты он закончил, выписки из библиотечных книг сделал. Надо проверить, все ли приборы выключены, все ли окна закрыты, погасить свет и запереть за собой дверь.
Профессор еще раз перелистал записи. Ровные столбики значков и чисел, карандашные пометки на полях, на последней странице аккуратно выписанные формулы, окончательные цифры, обведенные в рамочку, и три восклицательных знака рядом.
Еще студентом он пару раз пытался проникнуть в Майердол, такая аномалия под самым носом, как не поддаться научному искушению! Но тогда поместье еще охранялось, причем серьезно, так что молодому магу пришлось любоваться потоками на довольно приличном расстоянии. Впечатлений хватило на добрых три десятка лет и эмоции ничуть не ослабели. Так что, уважаемый в научных кругах профессор коршуном накинулся на образец из Майердола, предоставленный коллегой-ольтенцем.
О том, что творилось в соседнем государстве в прошлом году, маги знали, несмотря на все усилия обеих сторон обеспечить секретность. Просто скрыть столь мощные магические игры было невозможно. Были известны имена и непосредственных участников тех драматических события и роли, ими сыгранные. В глубине души многие мечтали если не оказаться на их местах, то хотя бы понаблюдать с близкого расстояния. Забавно, как иногда судьба исполняет тайные желания.
Правда, уж на что, а на судьбу Мартину Дейтмару жаловаться никогда не было нужды — плодотворная научная карьера, уважение в обществе, во всех отношениях благополучный брак.
В этом крупнейшем южном городе, что вполне мог бы стать столицей Ведоры — возникни такая идея — первым вопросом всегда был «Какую выгоду это принесет?». Потом — «Сколько это мне будет стоить?». Только после уточняли подробности. Людей с магическими способностями измеряли аршином практичности. Магов охотно нанимали для совершения сделок: они прекрасно следили, не смухлюет ли компаньон. Маги работали в портах и на вокзалах, как хорошие ищейки выискивая запрещенные к ввозу и вывозу товары. Магов любили и по другую сторону закона: снять охранные чары, убрать человека на тот свет без следов и особых затруднений, доставить артефакты… Торговля, криминал или наука — такой нелегкий выбор делал каждый студент академии, если намеревался остаться в Аркадии и зарабатывать магией на жизнь. Мартин Дейтмар по окончании учебы счастливо избежал участи, уготованной в этом городе почти любому мало-мальски сильному магу, выбрав науку и втайне мечтая совершить великое открытие.
С возрастом стало ясно, что ты либо занимаешься наукой, либо получаешь титулы и почести, совмещать эти два занятия мало кому удавалось. И он снова выбрал науку, уже не мечтая совершить открытие, но хотя бы стремясь найти ответы на некоторые вопросы. Правда, на какое-то время он почти поверил, что настоящие дела все равно выпадут на долю другим, а ему останется разве что экспериментировать с рецептами домашних наливок. Но магия в лице профессора Довиласа в конечном итоге вознаградила его за верность.
Они были знакомы уже полтора десятка лет. Встречаться доводилось нечасто, но переписывались они регулярно, обмениваясь как соображениями о последних научных достижениях, так и байками из жизни. Кое о чем, конечно же, умалчивали, но слухи и сплетни в ученой среде распространяются едва ли не быстрее, чем в дамских клубах
Завершив исследования, ради которых ольтенцы явились к нему в лабораторию, Дейтмар отослал результаты в гостиницу, но удовлетвориться этим не захотел: поднял материалы по Майердолу, сопоставил расчеты, кое-что прикинул на бумаге, кое-что додумал. Утром заехал в «Магнат», чтобы переговорить с Довиласом, и с удивлением узнал, что ольтенец оставил за собой номер, а сам отбыл в неизвестном направлении.
«В Майердол», — однозначно решил для себя профессор Дейтмар. Так что магограмма Довиласа не застала его врасплох, чего-то подобного он и ожидал, подивившись только аппетиту ольтенского коллеги — тот затребовал чуть ли не половину лаборатории. Кое-каких предметов, упомянутых в списке, даже в Академии не было, как не было времени, чтобы их достать, поэтому список пришлось сократить. Ну да незаменимых вещей, как и людей, не бывает, и плох тот маг, который не умеет импровизировать.
Собрав все, что мог найти, Дейтмар заперся в лаборатории и принялся чертить схемки и набрасывать формулы, приняв за аксиому душевное здравие профессора Довиласа и требуемое оборудование. Коллега собрался, судя по всему, колдовать уровне этак на десятом, ну, тем любопытнее, тем интереснее…
Допив остатки кофе одним глотком, Дейтмар поднялся, одернул пиджак, сунул в карман листы с расчетами и вышел из лаборатории. Правильность его предположений можно будет проверить очень скоро.
* * *
Майердол
Темнели окна проклятой усадьбы, ветер, пробравшийся сквозь выбитые местами стекла, гонял по полу мусор от одной лунной дорожки до следующей. Случайному наблюдателю, буде такой оказался бы столь неосторожен или безрассуден, что решился навестить Майердол ночью, в глаза бросились бы лишь печальные признаки запустения. Обычное заброшенное поместье, их в Вендоре после войны и трех попыток государственного переворота появилось предостаточно.
Мрак в углу сгустился, глянцевито блеснул и выбросил толстые щупальца, тыкая ими в пространство, как слепец, ощупывающий путь перед собой. Где-то в недрах дома была энергия, сладкая и такая желанная…
Коридор, поворот, еще один поворот, совсем рядом, щупальца разделялись, истончались и удлинялись, стремясь проникнуть в мельчайшие трещинки и добраться до цели… В ответ вспыхнуло ослепительное сияние ажурного кружева, и лишь когда последний фрагмент черного тумана растаял в огне, кружево потускнело в ожидании нового незваного гостя. Серебристая горошина застыла в колышащемся море живой голодной тьмы.
Внутри горошины шел научный диспут.
— Положим, снести половину замка — это вы, Довилас, погорячились, — сказал Карл Джарвис. — Если там и впрямь держали пленных магов, то позаботились о защите от стихийных выбросов.
— Допустим, — согласился Марк. — Значит, по поводу незаметной смерти мага вопросов нет? Разумеется, наличествует вариант, и я бы не сказал, что маловероятный, при котором мы просто имеем дело с выдумкой, а способности ханского сына вовсе не были выдающимися.
— Нет, — покачал головой Карел. — Этот шестнадцатилетний мальчишка лично уничтожил около пяти тысяч солдат и несколько сильных магов. Но это же и позволило его захватить — его свалил эффект отдачи. У сына Менгу не было нужного опыта.
— Перестарался, значит, — хмыкнул Ференц.
Пауль Герент, которому уже поднадоели попытки выхватить хоть крупицу из оживленной беседы на ольтенском языке, кашлянул, привлекая внимание спорщиков, и адресовал им красноречивый взгляд, под которым на миг смутился даже Джарвис. Карел, с молчаливого разрешения брата, вздохнул, и кратко перевел для вендорцев суть обсуждения. Глаза репортера блеснули в предвкушении, Пауль только пожал плечами.
— Не понимаю, — сказал он. — Сын хана Менгу был сильным магом и покончил с собой в плену. Что здесь не так?
— Вам, сударь, доводилось видеть, как умирают маги? — ехидно поинтересовался Ференц.
— Неоднократно, — в тон ему ответил Пауль.
— Бестактный вопрос был, извини, — вздохнул Джарвис и продолжил: — Хотя, ты наверняка заметил, что и их убить сложнее… — Герент снисходительно улыбнулся. — Суть в том, что магия не хочет умирать. А если умереть хочет маг — ему нужно сначала избавиться от своей силы, а потом, желательно, найти вариант вроде пули в лоб. Поэтому мой коллега-профессор и выразил сомнение в возможности столь тихой смерти сына хана Менгу.
Пауль, прищурившись, побарабанил пальцами по столешнице.
— Почему же это никого не обеспокоило, за столько веков? — спросил он.
— Фольклор, — неопределенно махнул рукой Марк.
— Нет, не в этом дело, — вмешался Андрэ. — Магом считали отца, а не сына. А Менгу умер, как и полагается завоевателю — в битве, где полегли десятки тысяч с каждой стороны. всё списали бы на ярость битвы.
— Хорошо, господа, тогда будем принимать во внимание только факты, — сказал Ференц и начал загибать пальцы. — Сын Менгу — могущественный колдун…
— Факт, — согласился Карел.
— …Он умер в плену…
— Тоже факт, — сказал Пауль.
— …но этого не могло случиться без выброса энергии…
— Факт, — с удовольствием выговорил Марк Довилас.
— …а точно не было никакого катаклизма? — закончил Ференц. — Может, его отнесли к природным явлениям или последствиям военных действий.
Карел, Пауль и Андрэ задумались, и репортер в очередной раз мысленно обругал себя за недостаточную внимательность при изучении материалов. Хотя, кто мог знать, что всплывет подобный вопрос? Но он неплохо знал историю в школе, хоть и было это давно.
На этот раз стороны поменялись ролями: ольтенцы по понятным причинам вряд ли могли участвовать на равных в обсуждении истории Вендоры. Оставалось лишь завистливо следить за дискуссией. Перебрав с дюжину возможных вариантов — Юлия искренне посочувствовала соседям, на долю которых выпало столько катастроф — они забраковали их все.
— Мы вернулись к началу, — вздохнул Карел.
— Не совсем, — возразил Марк. — Если маг умер по своей воле, а разрушительных последствий не было — значит, он избавился от магии. Вероятнее всего, перед этим сотворив очень мощное заклятие, на которое и ушли все силы…
— Однако, если Джарвис утверждает, что тюрьма сдерживала его…
Мысль пришла к ним одновременно, руки взлетели над столом и потянулись с двух сторон к шкатулке, но оба — и профессор Довилас, и Пауль Герент — опоздали. Джарвис придвинул вещицу к себе.
— Занятно, — пробурчал он, проявляя несколько магических потоков. — Но ничего, на первый взгляд, особенного… Пауль, — позвал он, — у тебя, случайно, ножа нет?
Герент достал нож из чехла и протянул его взломщику рукояткой вперед. Джарвис покрутил его в руках, поморщился и с явным сожалением вернул хозяину.
— Великоват, — пояснил он.
Пауль сунул руку за отворот рукава куртки и извлек другой нож, похожий на древесный лист, только выросший на ветке из холодной стали.
— А вот это уже гораздо лучше, — одобрил взломщик, втыкая его острием в столешницу. — Еще один есть? А лучше бы два.
— Я похож на человека, который носит с собой полный набор? — Джарвис укоризненно взглянул на него, и бандит сдался, выкладывая на стол остальные метательные ножи. — Только будь добр, обращайся с ними аккуратней, мне их делали на заказ.
Воображение слушателей откликнулось, рисуя перед мысленным взором картины прошлого, наверняка далекие от действительности, но красочные.
…Много всего повидали своды замка Донат за все те дни, что солнце освещало его стены. Форпост маркфуртской империи, резиденция самого Адукта Чеслава, лучшего полководца, какого рождала когда-либо эта земля.
Немолод Адукт, в волосах седины уже куда больше, чем смолы, лишь усы, длинные, висячие, все еще черны. Высок он ростом, силен. Золотое шитье да камни украшают одежду, сверкают перстни, будто бы не воин перед тобой, а купец богатый. Но обманчива личина эта, ой, обманчива — и ахнуть не успеешь, как вылетит из ножен сабля, сверкнет сталью, да и снесет с плеч дурную голову. А потом снова вернется назад, лишь каменьями дорогими на рукояти сияя презрительно.
Напротив Чеслава — пленник, мальчишка совсем. Патлы на лицо падают, в глазах узких огонь пылает, худые руки завернуты и связаны жестоко, не только веревками, еще и заклинаниями. Вот и маг стоит в углу — черный, недвижный, будто статуй, следит зорко за каждым вздохом мальчишки. Не простой пленник — старший сын самого Менгу, зверя кровавого, именем его же названный звереныш, маг невиданной силы. Только знает каждый воин: не так сила важна, как умение, а уж если сила, да с умением.… Было магов почти дюжина, все опытные, в боях проверенные, навалились вместе на ханского сына, запутали его заклятьями, поставили щиты-заслоны, чтобы не смел он их волей своей, как хозяйка сор сметает. Пятеро из них в живых осталось, кто потом мальчишку этого в Донат доставил. Ну а в замке — своя сила, здесь и такую мощь сдержать можно.
Смотрит Адукт на пленника, раздумывая: стоит ли сразу казнить, или сначала весть отцу его отправить? Все ж казнить — всегда успеется… «В подвал его!» — не говорит, а цедит слова полководец, сам же за стол садится, лист бумаги достает, перо заточенное в чернильницу обмакивает.
День проходит, открывается коробка каменная, где сидит в углу сын Менгу. Тяжелая дверь, железом обитая, да заговоренная — не снести её магией, не сорвать с петель, не первого колдуна здесь держат. Заходит туда Адукт, кривится, на звереныша глядя. «Что передать от тебя отцу?» «Была при мне шкатулка, дай мне ее» — медленно говорит, слова чужого языка подбирает. И верно — была, да отобрали. Но отчего же не дать? Маркфуртцы — народ щедрый! Нашли вещицу — красивая, серебряная, не иначе, трофей военный…а может, и подарок — гребень внутри лежит, да зеркальце маленькое, может, девушка дала на память, может, мать. Проверили вещицу маги, да не нашли ничего. Открыл её ханский сын, достал из-за голенища иголку толстую — и как просмотрели стражники? — да положил рядом, глаза прикрыл и замер так, словно окаменел. «Шутки шутишь, псов сын?» — разъярился Чеслав, тут открыл глаза мальчишка и ответил так: «Дай мне время на молитву». Молитва, хоть и проклятой веры — право святое.
Через час отправлял Адукт гонцов к Менгу с письмом да шкатулкой, что щенок сказал отцу передать. А вернувшись — узнал, что Менгу, сын Менгу Кровавого, умер, и тело уже остыть успело…
— Дальше история известна, — закончил Пауль Герент. — Менгу взял Донат и почти дошел до столицы Маркфурта, где его остановило объединенное войско. Крови за этот поход мести пролилось больше, чем за сто лет завоеваний до него. А шкатулку он назвал своим главным сокровищем.
— Занятная история, — вздохнул Марк Довилас, — но совершенно нереалистичная.
— Профессор, — мягко произнес Ференц, — это же легенда! Проявите снисхождение!
— Да уж, — кивнул маг, — фольклор, как говорит один мой коллега. Феернц, вы-то меня не расстраивайте! Как мог спокойно умереть волшебник такой мощи? Законы природы никто не отменял даже четыреста лет назад. Это не говоря уж о том, что половину замка должно было выбросом снести!
Глава 8
Аркадия, академия имени Гернгольца
Профессор Мартин Дейтмар потер шею, расправил затекшие плечи и потянулся за кофе. На бумаге остался след от чашки в виде бледно-коричневого полумесяца. За окном сгустились сумерки. Кофе остыл. Сидеть в кабинете дольше не было смысла: опыты он закончил, выписки из библиотечных книг сделал. Надо проверить, все ли приборы выключены, все ли окна закрыты, погасить свет и запереть за собой дверь.
Профессор еще раз перелистал записи. Ровные столбики значков и чисел, карандашные пометки на полях, на последней странице аккуратно выписанные формулы, окончательные цифры, обведенные в рамочку, и три восклицательных знака рядом.
Еще студентом он пару раз пытался проникнуть в Майердол, такая аномалия под самым носом, как не поддаться научному искушению! Но тогда поместье еще охранялось, причем серьезно, так что молодому магу пришлось любоваться потоками на довольно приличном расстоянии. Впечатлений хватило на добрых три десятка лет и эмоции ничуть не ослабели. Так что, уважаемый в научных кругах профессор коршуном накинулся на образец из Майердола, предоставленный коллегой-ольтенцем.
О том, что творилось в соседнем государстве в прошлом году, маги знали, несмотря на все усилия обеих сторон обеспечить секретность. Просто скрыть столь мощные магические игры было невозможно. Были известны имена и непосредственных участников тех драматических события и роли, ими сыгранные. В глубине души многие мечтали если не оказаться на их местах, то хотя бы понаблюдать с близкого расстояния. Забавно, как иногда судьба исполняет тайные желания.
Правда, уж на что, а на судьбу Мартину Дейтмару жаловаться никогда не было нужды — плодотворная научная карьера, уважение в обществе, во всех отношениях благополучный брак.
В этом крупнейшем южном городе, что вполне мог бы стать столицей Ведоры — возникни такая идея — первым вопросом всегда был «Какую выгоду это принесет?». Потом — «Сколько это мне будет стоить?». Только после уточняли подробности. Людей с магическими способностями измеряли аршином практичности. Магов охотно нанимали для совершения сделок: они прекрасно следили, не смухлюет ли компаньон. Маги работали в портах и на вокзалах, как хорошие ищейки выискивая запрещенные к ввозу и вывозу товары. Магов любили и по другую сторону закона: снять охранные чары, убрать человека на тот свет без следов и особых затруднений, доставить артефакты… Торговля, криминал или наука — такой нелегкий выбор делал каждый студент академии, если намеревался остаться в Аркадии и зарабатывать магией на жизнь. Мартин Дейтмар по окончании учебы счастливо избежал участи, уготованной в этом городе почти любому мало-мальски сильному магу, выбрав науку и втайне мечтая совершить великое открытие.
С возрастом стало ясно, что ты либо занимаешься наукой, либо получаешь титулы и почести, совмещать эти два занятия мало кому удавалось. И он снова выбрал науку, уже не мечтая совершить открытие, но хотя бы стремясь найти ответы на некоторые вопросы. Правда, на какое-то время он почти поверил, что настоящие дела все равно выпадут на долю другим, а ему останется разве что экспериментировать с рецептами домашних наливок. Но магия в лице профессора Довиласа в конечном итоге вознаградила его за верность.
Они были знакомы уже полтора десятка лет. Встречаться доводилось нечасто, но переписывались они регулярно, обмениваясь как соображениями о последних научных достижениях, так и байками из жизни. Кое о чем, конечно же, умалчивали, но слухи и сплетни в ученой среде распространяются едва ли не быстрее, чем в дамских клубах
Завершив исследования, ради которых ольтенцы явились к нему в лабораторию, Дейтмар отослал результаты в гостиницу, но удовлетвориться этим не захотел: поднял материалы по Майердолу, сопоставил расчеты, кое-что прикинул на бумаге, кое-что додумал. Утром заехал в «Магнат», чтобы переговорить с Довиласом, и с удивлением узнал, что ольтенец оставил за собой номер, а сам отбыл в неизвестном направлении.
«В Майердол», — однозначно решил для себя профессор Дейтмар. Так что магограмма Довиласа не застала его врасплох, чего-то подобного он и ожидал, подивившись только аппетиту ольтенского коллеги — тот затребовал чуть ли не половину лаборатории. Кое-каких предметов, упомянутых в списке, даже в Академии не было, как не было времени, чтобы их достать, поэтому список пришлось сократить. Ну да незаменимых вещей, как и людей, не бывает, и плох тот маг, который не умеет импровизировать.
Собрав все, что мог найти, Дейтмар заперся в лаборатории и принялся чертить схемки и набрасывать формулы, приняв за аксиому душевное здравие профессора Довиласа и требуемое оборудование. Коллега собрался, судя по всему, колдовать уровне этак на десятом, ну, тем любопытнее, тем интереснее…
Допив остатки кофе одним глотком, Дейтмар поднялся, одернул пиджак, сунул в карман листы с расчетами и вышел из лаборатории. Правильность его предположений можно будет проверить очень скоро.
* * *
Майердол
Темнели окна проклятой усадьбы, ветер, пробравшийся сквозь выбитые местами стекла, гонял по полу мусор от одной лунной дорожки до следующей. Случайному наблюдателю, буде такой оказался бы столь неосторожен или безрассуден, что решился навестить Майердол ночью, в глаза бросились бы лишь печальные признаки запустения. Обычное заброшенное поместье, их в Вендоре после войны и трех попыток государственного переворота появилось предостаточно.
Мрак в углу сгустился, глянцевито блеснул и выбросил толстые щупальца, тыкая ими в пространство, как слепец, ощупывающий путь перед собой. Где-то в недрах дома была энергия, сладкая и такая желанная…
Коридор, поворот, еще один поворот, совсем рядом, щупальца разделялись, истончались и удлинялись, стремясь проникнуть в мельчайшие трещинки и добраться до цели… В ответ вспыхнуло ослепительное сияние ажурного кружева, и лишь когда последний фрагмент черного тумана растаял в огне, кружево потускнело в ожидании нового незваного гостя. Серебристая горошина застыла в колышащемся море живой голодной тьмы.
Внутри горошины шел научный диспут.
— Положим, снести половину замка — это вы, Довилас, погорячились, — сказал Карл Джарвис. — Если там и впрямь держали пленных магов, то позаботились о защите от стихийных выбросов.
— Допустим, — согласился Марк. — Значит, по поводу незаметной смерти мага вопросов нет? Разумеется, наличествует вариант, и я бы не сказал, что маловероятный, при котором мы просто имеем дело с выдумкой, а способности ханского сына вовсе не были выдающимися.
— Нет, — покачал головой Карел. — Этот шестнадцатилетний мальчишка лично уничтожил около пяти тысяч солдат и несколько сильных магов. Но это же и позволило его захватить — его свалил эффект отдачи. У сына Менгу не было нужного опыта.
— Перестарался, значит, — хмыкнул Ференц.
Пауль Герент, которому уже поднадоели попытки выхватить хоть крупицу из оживленной беседы на ольтенском языке, кашлянул, привлекая внимание спорщиков, и адресовал им красноречивый взгляд, под которым на миг смутился даже Джарвис. Карел, с молчаливого разрешения брата, вздохнул, и кратко перевел для вендорцев суть обсуждения. Глаза репортера блеснули в предвкушении, Пауль только пожал плечами.
— Не понимаю, — сказал он. — Сын хана Менгу был сильным магом и покончил с собой в плену. Что здесь не так?
— Вам, сударь, доводилось видеть, как умирают маги? — ехидно поинтересовался Ференц.
— Неоднократно, — в тон ему ответил Пауль.
— Бестактный вопрос был, извини, — вздохнул Джарвис и продолжил: — Хотя, ты наверняка заметил, что и их убить сложнее… — Герент снисходительно улыбнулся. — Суть в том, что магия не хочет умирать. А если умереть хочет маг — ему нужно сначала избавиться от своей силы, а потом, желательно, найти вариант вроде пули в лоб. Поэтому мой коллега-профессор и выразил сомнение в возможности столь тихой смерти сына хана Менгу.
Пауль, прищурившись, побарабанил пальцами по столешнице.
— Почему же это никого не обеспокоило, за столько веков? — спросил он.
— Фольклор, — неопределенно махнул рукой Марк.
— Нет, не в этом дело, — вмешался Андрэ. — Магом считали отца, а не сына. А Менгу умер, как и полагается завоевателю — в битве, где полегли десятки тысяч с каждой стороны. всё списали бы на ярость битвы.
— Хорошо, господа, тогда будем принимать во внимание только факты, — сказал Ференц и начал загибать пальцы. — Сын Менгу — могущественный колдун…
— Факт, — согласился Карел.
— …Он умер в плену…
— Тоже факт, — сказал Пауль.
— …но этого не могло случиться без выброса энергии…
— Факт, — с удовольствием выговорил Марк Довилас.
— …а точно не было никакого катаклизма? — закончил Ференц. — Может, его отнесли к природным явлениям или последствиям военных действий.
Карел, Пауль и Андрэ задумались, и репортер в очередной раз мысленно обругал себя за недостаточную внимательность при изучении материалов. Хотя, кто мог знать, что всплывет подобный вопрос? Но он неплохо знал историю в школе, хоть и было это давно.
На этот раз стороны поменялись ролями: ольтенцы по понятным причинам вряд ли могли участвовать на равных в обсуждении истории Вендоры. Оставалось лишь завистливо следить за дискуссией. Перебрав с дюжину возможных вариантов — Юлия искренне посочувствовала соседям, на долю которых выпало столько катастроф — они забраковали их все.
— Мы вернулись к началу, — вздохнул Карел.
— Не совсем, — возразил Марк. — Если маг умер по своей воле, а разрушительных последствий не было — значит, он избавился от магии. Вероятнее всего, перед этим сотворив очень мощное заклятие, на которое и ушли все силы…
— Однако, если Джарвис утверждает, что тюрьма сдерживала его…
Мысль пришла к ним одновременно, руки взлетели над столом и потянулись с двух сторон к шкатулке, но оба — и профессор Довилас, и Пауль Герент — опоздали. Джарвис придвинул вещицу к себе.
— Занятно, — пробурчал он, проявляя несколько магических потоков. — Но ничего, на первый взгляд, особенного… Пауль, — позвал он, — у тебя, случайно, ножа нет?
Герент достал нож из чехла и протянул его взломщику рукояткой вперед. Джарвис покрутил его в руках, поморщился и с явным сожалением вернул хозяину.
— Великоват, — пояснил он.
Пауль сунул руку за отворот рукава куртки и извлек другой нож, похожий на древесный лист, только выросший на ветке из холодной стали.
— А вот это уже гораздо лучше, — одобрил взломщик, втыкая его острием в столешницу. — Еще один есть? А лучше бы два.
— Я похож на человека, который носит с собой полный набор? — Джарвис укоризненно взглянул на него, и бандит сдался, выкладывая на стол остальные метательные ножи. — Только будь добр, обращайся с ними аккуратней, мне их делали на заказ.
