Ойлер мог бы это использовать, но не стал. Напомнил о себе ленивым и вальяжным:
— Вы так мило болтаете. Я начинаю чувствовать себя брошенным.
Рьярра снова взялась за нож, тот самый, который Мара воткнула в ублюдка первым:
— Это легко исправить. Я поставлю тебе метку, и ты больше не будешь один. Помоги мне. Сними защиту. Или я срежу ее с тебя вместе с мясом.
— Если успеешь, милая. Ты сама говорила. Меня ищут, и за мной придут.
Словно отзываясь на его слова, здание тряхнуло.
Чувства Мары возникли внутри Эйна внезапно: боль, секундное недоумение, отголосок грохота, а потом свет в камере — и без того тусклый — замигал.
Ойлер напрягся, будто подобрался весь.
«Габриэль! — голос Мары — быстрый, резкий — ворвался в сознание стрелой. — Габриэль, вам нужно перевезти Ойлера. На Управление напали».
Остальное она передала ему не словами, отправила мыслью, то, что видела сама.
Не илирианцы, люди штурмовали двери Управления. Действовали слаженно и умело. И их становилось все больше, новые прилетали на юрких бытовых флаерах.
Эйн понятия не имел, откуда они взялись. Он точно не видел их раньше. Ни людей, ни эти машины.
Рьярра активировала личный компьютер и виртуальные экраны развернулись в воздухе: виды с камер вокруг.
— Как много гостей, — сказал Ойлер, и в его голосе Эйн уловил насмешку. — Дай угадаю, вы ждали илирианцев, но их нет.
Один из людей на экране бросился к дверям Управления, глупо и самоубийственно, заряды герианских солдат подкосили его еще на лестнице. А потом он взорвался.
— Бум, — сказал Ойлер. — А вот и первый из фейерверков.
«Мара!» — позвал ее Эйн, и уловил снова: боль, угрюмую готовность действовать, адреналин боя и страх, который она старательно держала в узде.
«Не сейчас, Габриэль».
«Мара, тебе нужно уходить. Если каждый из них взорвется…»
Они могли уничтожить Управление. Сравнять его с землей полностью.
«Мы сможем их задержать. Главное защитить Льенну и перевезти Ойлера. Иди с Рьяррой, вы сможете улететь с подземного причала».
Мара была ранена, но Эйн не мог определить насколько серьезно. И понимал, что сейчас ничем ей не поможет. Попросил только:
«Не умирай».
Он повернулся к Ойлеру, достал игольник наизготовку:
— Как илирианцы это делают? Как они управляют людьми?
А потом вспомнил странное поведение работников в Котловане, и понял, кто пришел на штурм.
Ойлер растянул губы в улыбке:
— Давай ты отстегнешь меня от этого милого стола, и я все расскажу по дороге. Время не ждет, особенно нас.
Рьярра достала из ящика возле стола герианские кандалы — в точности как те, в которых держала Эйна когда-то. Проклятые браслеты могли нагреваться по команде владельца, и — если Рьярра не врала, конечно — в них были встроены микро-бомбы.
— Не доверяешь, милая? Я глубоко ранен. А ведь у нас с тобой одна цель. Мы хотим спасти меня, это сближает, — Ойлер покачал головой. Кончики волос размазали кровь на столе.
Рьярра нацепила на него кандалы — не на руки, на лодыжки:
— Попытаешься сбежать и останешься без ног, — пояснил ему Эйн. — Без нас ты не спасешься.
— Трагично, — беззаботно отозвался Ойлер. — Я дорого заплатил за эти ноги. Они очень хорошие.
Рьярра зафиксировала раны Ойлера медицинской пеной и только тогда отстегнула держатели стола. Отступила на шаг, и Эйн тоже посторонился. Снял оружие с предохранителя.
— Боишься, приятель Эйн? Это правильно. Я люблю, когда меня боятся, — Ойлер тяжело сел, пошатнулся, и уцепился рукой за край. А потом встал, неловко и медленно. Ошметки его губ растянулись в улыбке:
— Прогуляемся?
От камер для допросов добраться напрямую до подземного причала было невозможно, пришлось сначала подняться на несколько этажей вверх, а потом перейти в другое крыло здания. Ойлер шел медленно, тяжело, но ни Эйн, ни Рьярра не пытались ему помочь.
Зайн тоже присоединился к ним, когда они подошли к лестницам.
На лифте было бы намного быстрее, тем более, с Ойлером, но здание трясло от взрывов, и Эйн вовсе не хотел бы застрять где-нибудь между этажей из-за собственной глупости.
— Почему илирианцы используют людей? — спросил Эйн. — Если они хотят скрыть свои планы на Земле, проще действовать самим. По-тихому.
— У них мало времени, — напомнила Рьярра. — Мы уже заполучили Ойлера, а значит, и могли узнать у него о планах Детей Икара.
Ойлер рассмеялся:
— Все намного веселее, милая. Они используют людей, потому что хотят выдать нападение за обычный бунт. За работу Сопротивления.
Эйн даже остановился, так бредово это прозвучало:
— Никто на это не купится. Илирианцы контролируют этих людей. Наверняка можно отследить, как они это делают. Чип, или что там ваши ублюдки изобрели? После нападения останутся тела, первое же вскрытие раскроет все технологии.
Ойлер беззаботно отмахнулся:
— Нет, если чип — назовем так — взорвется. И тогда ни один полевой диагност не соберет улик.
— Это могло бы сработать, — Зайн обернулся назад, сверился с виртуальными проекциями камер, отслеживая, куда успели добраться нападающие.
— Да, — согласился Эйн. — Если б вы ничего не знали об их планах и о Сопротивлении.
И Сопротивление поддержало бы бунт, потому что тоже не заподозрило бы неладное. Даже не знало бы про интриги и планы Детей Икара.
Эйн выругался сквозь зубы:
— Мне надо позвонить.
— Во время нападения включается фильтр сигналов, — бесстрастно отозвался Зайн. — Сейчас работают только наши передатчики. Коммуникаторы командного состава и защищенные линии.
Эйн едва удержался, чтобы не вцепиться в него:
— Ты совсем тупой? Сопротивление не знает, что это нападение подстава. И, если я не предупрежу остальных, они решат, что это бунт. Обычный бунт. Что, по-твоему сделает Леннер в такой ситуации? Да он первый кинется помогать, и остальных приведет на убой.
Ойлер глухо рассмеялся:
— И Сопротивление сделает бум, вместе с остальными куклами.
— Они не куклы, — огрызнулся Эйн. — Это люди, обычные люди, которые ни в чем не виноваты. Вы, ублюдки, сломали им жизни, и теперь гоните драться, как скот, — он устало выдохнул. — Должен быть способ отключить контроль над ними. Раз ими что-то управляет…
— Сейчас нет на это времени, — Зайн привел их к закрытой двери, снова сверился с экраном личного компа. — Нужно дождаться Льенну Элеру и улетать. Предупреди своих людей, я дам тебе передатчик.
Эйн понимал, как глупо звонить Леннеру с герианского компа, не стал бы этого делать, если бы видел хоть какую-то альтернативу.
Вот только никакой альтернативы ему не оставили.
Наверху снова раздался грохот, потом еще и еще. Теперь здание содрогалось почти непрерывно.
Леннер не отвечал долго, Эйн уже подумал, что придется звонить остальным. И тут сигнал исходящего коннекта загорелся зеленым.
Лицо Леннера возникло на виртуальном экране, довольное, сытое. Эйн сразу почувствовал, как противно засосало под ложечкой от дурного предчувствия.
— Малыш, я так и знал, что это ты. Ты всегда звонишь перед самым весельем.
— Леннер, послушай меня, это важно. Не лезьте в Управление. Это ловушка, Сопротивление выманивают. От нас хотят избавиться.
Леннер улыбался ему в ответ широко и безумно:
— Конечно, ловушка, малыш. Я же не совсем идиот. Насмотрелся на жизнь после войны — несколько лет, и ни одного бунта. А тут вдруг массированная атака, да организованная не нами.
Эйну не нравился блеск в его глазах:
— Леннер, не дури.
— Но, знаешь, я так задолбался сидеть в тени, как крыса. Все эти мелочные вылазки, убиваем герианцев понемногу, а эти суки присылают еще.
— Не вздумай тащить Сопротивление в атаку. Леннер, я сам тебя убью, если ты угробишь наших людей.
Ублюдок будто и вовсе его не услышал:
— Я тебе так скажу. Хватит мелочиться. Я хочу избавиться от герианцев. Плевать, что это ловушка. Я убью их всех, и выберусь.
Да, Эйн в это даже верил — Леннер бы выбрался. Он всегда выбирался и всегда выживал.
Умирали те, кто шел с ним.
— Ты угробишь остальных, — Эйн не знал, как до него достучаться, жалел, что не убил его раньше. Лучше бы избавился сам, лучше бы, чем теперь психованный урод…
Леннер усмехнулся ему в лицо:
— Какой же ты трусливый, малыш Эйн. Все цепляешься за жизнь, за свои крохотные победы. Боишься умереть. А я не боюсь, и они не боятся. Если и умрем, славная получится смерть.
Он оборвал связь первым, и как Эйн ни пытался, дозвониться снова не смог, ни до него, ни до других.
Злоба и бессилие бились внутри, и хотелось плюнуть на все и тоже рвануть наружу. Найти своих, вывести из-под удара, кого получится. Но до кого бы он докричался в той мясорубке наверху?
— В чем дело, приятель Эйн? — сладко спросил его Ойлер. — Проблемы в семье? У тебя такое… выразительное лицо сейчас. Приятно посмотреть.
Эйн говорил по защищенной линии, ни Ойлер, ни остальные не могли слышать ни его, ни Леннера, но, похоже, и так все понимали.
Очень хотелось пристрелить ублюдка, даже руки зачесались. Всего один заряд, прямо промеж глаз. Но нет. Не для того Эйн Ойлера ловил.
— Ты не можешь вмешаться, — спокойно и веско сказала ему Рьярра. Без попыток поддеть и без неизменной усмешки. — Ты лидер своих людей. Ты должен выжить.
— Бляста. А если выживу только я? Лидером чего я буду? — Эйн сплюнул. — Дерьмо.
Он понимал умом: не сможет Леннер собрать в атаку все Сопротивление, просто не успеет, но огнем жгла мысль о том, что безмозглый псих приведет на смерть всех, до кого дотянется.
— А ведь можно просто взорвать Управление, — шутливо предложил Ойлер. — Просто вдумайтесь, какой приятный и изящный ход.
— Ты издеваешься, мразь? — Эйн с намеком навел на него игольник.
— Нет, — вмешался Зайн. — Он прав. Илирианцы как-то вычислили, где искать Ойлера, и сейчас их цель — Управление. Если мы дадим приказ отступать и уничтожим здание, атака захлебнется. Сопротивление не успеет вмешаться.
И это был еще один важный вопрос: как они вычислили Ойлера? Был ли у них информатор среди герианцев, или неизвестная технология, которая позволяла отслеживать других.
— Хорошо, — сказала Рьярра. — Это удачный выход.
Эйн даже не поверил до конца в то, что услышал:
— Ты хоть понимаешь, что предлагаешь? Это же центр герианской власти в городе.
А потом — чужой памятью и знанием пришла мысль: это не проблема. Данные Управления дублировались в императорском хранилище на Герии, и все коммуникации можно было восстановить через личные компьютеры, с помощью генетического доступа герианцев. Здание не имело значения.
Значение имело другое.
Не все герианцы могли уйти. Кто-то должен был оставаться и прикрывать отход остальных до взрыва.
Эйн знал это — читал в мыслях и в чувствах Мары, сквозь усталость и физическую боль: привычную, спокойную готовность действовать. Она была так близко в тот момент, соприкасалась своим разумом с разумом Эйна. Будто прощалась.
А ведь и правда прощалась, понял Эйн.
Мара собиралась остаться.
Не дури, - мысленно сказал Эйн. В тот момент он сам не смог бы ответить, кому это говорил. Маре или себе.
Ней дури, ты не можешь остаться и умереть здесь.
Он потянулся к Маре разумом и наткнулся на стену. Последними пришли слова: "На Земле только три сильные Девы. Я должна".
У Эйна и у самого хватало долгов: Земле и Сопротивлению. Был бы рядом Меррик, он бы повторил это "не дури" - лидер не мог позволить себе рисковать ради герианки.
Но Меррик умер, а Эйн был жив. И ему предстояло еще жить с последствиями своих решений.
- Мне надо добраться до Мары, вытащить ее, пока Управление не взорвалось, - сказал он Рьярре, проверяя количество зарядов в игольнике. - Здесь должен быть транспорт, должен быть способ ее спасти.
Рьярра молчала, и вместо нее заговорил Ойлер:
- Это так мило, что ты переживаешь. Но тебя никто не отпустит.
Можно подумать, Эйн спрашивал этого мудака.
- Я не дам ей умереть. Не так. И не сейчас.
Рьярра покачала головой:
- Телура может сдержать нападение, - она говорила без издевки, со спокойным сожалением. - Ей хватит сил. Ее жертва спасет много жизней.
- Плевать мне на ваши жизни. Нужно ее вытащить.
Но он и так видел все на их лицах - им не жаль было жертвовать Марой. Они считали ее полезной, но не настолько, чтобы спасать.
- Она одна из трех сильных Дев на планете, - напомнил Эйн, сделал глубокий вдох, чтобы не начать орать. - Она понадобится.
- Она уже понадобилась, - угрюмо вмешался Зайн.
Вмешался, наверняка, потому что считал, что это правильно – ведь женщина приняла решение, женщина выбрала жертву. И мужчина-герианец принимал ее выбор. В гробу Эйн видел такое отношение:
- Ее смерть того не стоит. Пусть другие герианцы сдерживают врагов. Почему она?
Рьярра хмурилась и объясняла, будто ребенку:
- Потому что они не сдержат, мальчик. А если враг прорвется на закрытые ярусы, систему самоуничтожения могут отключить.
- Значит, нужно вытащить Мару в последний момент. Но ее нужно вытащить. Найди мне летный транспорт, я подлечу к зданию снаружи, заберу ее, - Эйн искал выход, и чувствовал, что не успевает. Что время утекает по секунде. - Я справлюсь.
- Даже если ты сможешь подлететь к ней, вы окажетесь между взрывами в Управлении и вражескими флаерами. Ты не улетишь. Просто не сможешь. А я учила тебя не разбрасываться на бесполезные действия.
И, видимо, она думала, что он просто смирится. Сдастся, как сдавался ей в плену.
Видимо, забыла главное – он больше не был ее жертвой, не был ее пленником, и не был ее меченным.
- Иди к блясте, сука, - чеканя каждую букву, сказал он. - Я ее вытащу. Нравится это тебе или нет. Я не дам ей умереть так глупо.
- Это выбор Телуры, - заметил Зайн. - Она его сделала.
- А этот мой.
И если Рьярра собиралась его удерживать, ей пришлось бы делать это силой. Он увидел, как она потянулась к кнуту, напрягся и снял игольник с предохранителя. Может, все действительно закончилось бы дракой, если бы не голос за спиной: холодный, уверенный, который заставил его привычно выдохнуть - теперь все будет хорошо.
- Я помогу тебе. Мы заберем Мару вместе, - сказала Льенна Элера.
Она пришла из одного из боковых переходов, совершенно бесшумно - она и еще пятеро солдат-герианцев. И чувство облегчения и узнавания при виде нее было чужим - принадлежало не Эйну, а Маре. Но он все равно это испытывал.
Он верил Льенне, не мог ей не доверять в тот момент.
- Отличная шутка, - развеселился Ойлер. - Принцесса Герии, одна из наследниц, жертвует собой ради рядовой Девы. Но кто пустит тебя, милая, к опасностям?
Льенна держала в руках кнут, и полосы на рукояти матово светились.
- Ты не можешь рисковать собой, - Рьярра подалась к Льенне, подошла ближе. - Телура важна, я не спорю, но она не стоит...
Договорить она не успела. Льенна зарычала - холодная, невозмутимая герианка. Одна из Дев, которые всегда держали эмоции в узде, зарычала как зверь, рванулась вперед и впечатала Стальную Суку своим телом в стену, впилась ногтями в горло.
Это было так непривычно: что холодные, непробиваемые герианцы готовы были перегрызть друг другу глотки, будто звери.
За время с Марой Эйн привык воспринимать их, как людей. Просто со своими особенностями, другой расцветкой. И в тот момент видел - нет, они совсем не люди.
- Не говори мне про мои права, мертвая ветвь, - тихо, с нажимом сказала Льенна, впилась когтями, оставляя глубокие царапины, прежде чем отпустить. Потом сделала глубокий вдох, выдох, и на ее лице снова застыла спокойная невозмутимая маска.
— Вы так мило болтаете. Я начинаю чувствовать себя брошенным.
Рьярра снова взялась за нож, тот самый, который Мара воткнула в ублюдка первым:
— Это легко исправить. Я поставлю тебе метку, и ты больше не будешь один. Помоги мне. Сними защиту. Или я срежу ее с тебя вместе с мясом.
— Если успеешь, милая. Ты сама говорила. Меня ищут, и за мной придут.
Словно отзываясь на его слова, здание тряхнуло.
Чувства Мары возникли внутри Эйна внезапно: боль, секундное недоумение, отголосок грохота, а потом свет в камере — и без того тусклый — замигал.
Ойлер напрягся, будто подобрался весь.
«Габриэль! — голос Мары — быстрый, резкий — ворвался в сознание стрелой. — Габриэль, вам нужно перевезти Ойлера. На Управление напали».
Остальное она передала ему не словами, отправила мыслью, то, что видела сама.
Не илирианцы, люди штурмовали двери Управления. Действовали слаженно и умело. И их становилось все больше, новые прилетали на юрких бытовых флаерах.
Эйн понятия не имел, откуда они взялись. Он точно не видел их раньше. Ни людей, ни эти машины.
Рьярра активировала личный компьютер и виртуальные экраны развернулись в воздухе: виды с камер вокруг.
— Как много гостей, — сказал Ойлер, и в его голосе Эйн уловил насмешку. — Дай угадаю, вы ждали илирианцев, но их нет.
Один из людей на экране бросился к дверям Управления, глупо и самоубийственно, заряды герианских солдат подкосили его еще на лестнице. А потом он взорвался.
— Бум, — сказал Ойлер. — А вот и первый из фейерверков.
«Мара!» — позвал ее Эйн, и уловил снова: боль, угрюмую готовность действовать, адреналин боя и страх, который она старательно держала в узде.
«Не сейчас, Габриэль».
«Мара, тебе нужно уходить. Если каждый из них взорвется…»
Они могли уничтожить Управление. Сравнять его с землей полностью.
«Мы сможем их задержать. Главное защитить Льенну и перевезти Ойлера. Иди с Рьяррой, вы сможете улететь с подземного причала».
Мара была ранена, но Эйн не мог определить насколько серьезно. И понимал, что сейчас ничем ей не поможет. Попросил только:
«Не умирай».
Он повернулся к Ойлеру, достал игольник наизготовку:
— Как илирианцы это делают? Как они управляют людьми?
А потом вспомнил странное поведение работников в Котловане, и понял, кто пришел на штурм.
Ойлер растянул губы в улыбке:
— Давай ты отстегнешь меня от этого милого стола, и я все расскажу по дороге. Время не ждет, особенно нас.
Рьярра достала из ящика возле стола герианские кандалы — в точности как те, в которых держала Эйна когда-то. Проклятые браслеты могли нагреваться по команде владельца, и — если Рьярра не врала, конечно — в них были встроены микро-бомбы.
— Не доверяешь, милая? Я глубоко ранен. А ведь у нас с тобой одна цель. Мы хотим спасти меня, это сближает, — Ойлер покачал головой. Кончики волос размазали кровь на столе.
Рьярра нацепила на него кандалы — не на руки, на лодыжки:
— Попытаешься сбежать и останешься без ног, — пояснил ему Эйн. — Без нас ты не спасешься.
— Трагично, — беззаботно отозвался Ойлер. — Я дорого заплатил за эти ноги. Они очень хорошие.
Рьярра зафиксировала раны Ойлера медицинской пеной и только тогда отстегнула держатели стола. Отступила на шаг, и Эйн тоже посторонился. Снял оружие с предохранителя.
— Боишься, приятель Эйн? Это правильно. Я люблю, когда меня боятся, — Ойлер тяжело сел, пошатнулся, и уцепился рукой за край. А потом встал, неловко и медленно. Ошметки его губ растянулись в улыбке:
— Прогуляемся?
***
От камер для допросов добраться напрямую до подземного причала было невозможно, пришлось сначала подняться на несколько этажей вверх, а потом перейти в другое крыло здания. Ойлер шел медленно, тяжело, но ни Эйн, ни Рьярра не пытались ему помочь.
Зайн тоже присоединился к ним, когда они подошли к лестницам.
На лифте было бы намного быстрее, тем более, с Ойлером, но здание трясло от взрывов, и Эйн вовсе не хотел бы застрять где-нибудь между этажей из-за собственной глупости.
— Почему илирианцы используют людей? — спросил Эйн. — Если они хотят скрыть свои планы на Земле, проще действовать самим. По-тихому.
— У них мало времени, — напомнила Рьярра. — Мы уже заполучили Ойлера, а значит, и могли узнать у него о планах Детей Икара.
Ойлер рассмеялся:
— Все намного веселее, милая. Они используют людей, потому что хотят выдать нападение за обычный бунт. За работу Сопротивления.
Эйн даже остановился, так бредово это прозвучало:
— Никто на это не купится. Илирианцы контролируют этих людей. Наверняка можно отследить, как они это делают. Чип, или что там ваши ублюдки изобрели? После нападения останутся тела, первое же вскрытие раскроет все технологии.
Ойлер беззаботно отмахнулся:
— Нет, если чип — назовем так — взорвется. И тогда ни один полевой диагност не соберет улик.
— Это могло бы сработать, — Зайн обернулся назад, сверился с виртуальными проекциями камер, отслеживая, куда успели добраться нападающие.
— Да, — согласился Эйн. — Если б вы ничего не знали об их планах и о Сопротивлении.
И Сопротивление поддержало бы бунт, потому что тоже не заподозрило бы неладное. Даже не знало бы про интриги и планы Детей Икара.
Эйн выругался сквозь зубы:
— Мне надо позвонить.
— Во время нападения включается фильтр сигналов, — бесстрастно отозвался Зайн. — Сейчас работают только наши передатчики. Коммуникаторы командного состава и защищенные линии.
Эйн едва удержался, чтобы не вцепиться в него:
— Ты совсем тупой? Сопротивление не знает, что это нападение подстава. И, если я не предупрежу остальных, они решат, что это бунт. Обычный бунт. Что, по-твоему сделает Леннер в такой ситуации? Да он первый кинется помогать, и остальных приведет на убой.
Ойлер глухо рассмеялся:
— И Сопротивление сделает бум, вместе с остальными куклами.
— Они не куклы, — огрызнулся Эйн. — Это люди, обычные люди, которые ни в чем не виноваты. Вы, ублюдки, сломали им жизни, и теперь гоните драться, как скот, — он устало выдохнул. — Должен быть способ отключить контроль над ними. Раз ими что-то управляет…
— Сейчас нет на это времени, — Зайн привел их к закрытой двери, снова сверился с экраном личного компа. — Нужно дождаться Льенну Элеру и улетать. Предупреди своих людей, я дам тебе передатчик.
Эйн понимал, как глупо звонить Леннеру с герианского компа, не стал бы этого делать, если бы видел хоть какую-то альтернативу.
Вот только никакой альтернативы ему не оставили.
Наверху снова раздался грохот, потом еще и еще. Теперь здание содрогалось почти непрерывно.
Леннер не отвечал долго, Эйн уже подумал, что придется звонить остальным. И тут сигнал исходящего коннекта загорелся зеленым.
Лицо Леннера возникло на виртуальном экране, довольное, сытое. Эйн сразу почувствовал, как противно засосало под ложечкой от дурного предчувствия.
— Малыш, я так и знал, что это ты. Ты всегда звонишь перед самым весельем.
— Леннер, послушай меня, это важно. Не лезьте в Управление. Это ловушка, Сопротивление выманивают. От нас хотят избавиться.
Леннер улыбался ему в ответ широко и безумно:
— Конечно, ловушка, малыш. Я же не совсем идиот. Насмотрелся на жизнь после войны — несколько лет, и ни одного бунта. А тут вдруг массированная атака, да организованная не нами.
Эйну не нравился блеск в его глазах:
— Леннер, не дури.
— Но, знаешь, я так задолбался сидеть в тени, как крыса. Все эти мелочные вылазки, убиваем герианцев понемногу, а эти суки присылают еще.
— Не вздумай тащить Сопротивление в атаку. Леннер, я сам тебя убью, если ты угробишь наших людей.
Ублюдок будто и вовсе его не услышал:
— Я тебе так скажу. Хватит мелочиться. Я хочу избавиться от герианцев. Плевать, что это ловушка. Я убью их всех, и выберусь.
Да, Эйн в это даже верил — Леннер бы выбрался. Он всегда выбирался и всегда выживал.
Умирали те, кто шел с ним.
— Ты угробишь остальных, — Эйн не знал, как до него достучаться, жалел, что не убил его раньше. Лучше бы избавился сам, лучше бы, чем теперь психованный урод…
Леннер усмехнулся ему в лицо:
— Какой же ты трусливый, малыш Эйн. Все цепляешься за жизнь, за свои крохотные победы. Боишься умереть. А я не боюсь, и они не боятся. Если и умрем, славная получится смерть.
Он оборвал связь первым, и как Эйн ни пытался, дозвониться снова не смог, ни до него, ни до других.
Злоба и бессилие бились внутри, и хотелось плюнуть на все и тоже рвануть наружу. Найти своих, вывести из-под удара, кого получится. Но до кого бы он докричался в той мясорубке наверху?
— В чем дело, приятель Эйн? — сладко спросил его Ойлер. — Проблемы в семье? У тебя такое… выразительное лицо сейчас. Приятно посмотреть.
Эйн говорил по защищенной линии, ни Ойлер, ни остальные не могли слышать ни его, ни Леннера, но, похоже, и так все понимали.
Очень хотелось пристрелить ублюдка, даже руки зачесались. Всего один заряд, прямо промеж глаз. Но нет. Не для того Эйн Ойлера ловил.
— Ты не можешь вмешаться, — спокойно и веско сказала ему Рьярра. Без попыток поддеть и без неизменной усмешки. — Ты лидер своих людей. Ты должен выжить.
— Бляста. А если выживу только я? Лидером чего я буду? — Эйн сплюнул. — Дерьмо.
Он понимал умом: не сможет Леннер собрать в атаку все Сопротивление, просто не успеет, но огнем жгла мысль о том, что безмозглый псих приведет на смерть всех, до кого дотянется.
— А ведь можно просто взорвать Управление, — шутливо предложил Ойлер. — Просто вдумайтесь, какой приятный и изящный ход.
— Ты издеваешься, мразь? — Эйн с намеком навел на него игольник.
— Нет, — вмешался Зайн. — Он прав. Илирианцы как-то вычислили, где искать Ойлера, и сейчас их цель — Управление. Если мы дадим приказ отступать и уничтожим здание, атака захлебнется. Сопротивление не успеет вмешаться.
И это был еще один важный вопрос: как они вычислили Ойлера? Был ли у них информатор среди герианцев, или неизвестная технология, которая позволяла отслеживать других.
— Хорошо, — сказала Рьярра. — Это удачный выход.
Эйн даже не поверил до конца в то, что услышал:
— Ты хоть понимаешь, что предлагаешь? Это же центр герианской власти в городе.
А потом — чужой памятью и знанием пришла мысль: это не проблема. Данные Управления дублировались в императорском хранилище на Герии, и все коммуникации можно было восстановить через личные компьютеры, с помощью генетического доступа герианцев. Здание не имело значения.
Значение имело другое.
Не все герианцы могли уйти. Кто-то должен был оставаться и прикрывать отход остальных до взрыва.
Эйн знал это — читал в мыслях и в чувствах Мары, сквозь усталость и физическую боль: привычную, спокойную готовность действовать. Она была так близко в тот момент, соприкасалась своим разумом с разумом Эйна. Будто прощалась.
А ведь и правда прощалась, понял Эйн.
Мара собиралась остаться.
Глава 12
Не дури, - мысленно сказал Эйн. В тот момент он сам не смог бы ответить, кому это говорил. Маре или себе.
Ней дури, ты не можешь остаться и умереть здесь.
Он потянулся к Маре разумом и наткнулся на стену. Последними пришли слова: "На Земле только три сильные Девы. Я должна".
У Эйна и у самого хватало долгов: Земле и Сопротивлению. Был бы рядом Меррик, он бы повторил это "не дури" - лидер не мог позволить себе рисковать ради герианки.
Но Меррик умер, а Эйн был жив. И ему предстояло еще жить с последствиями своих решений.
- Мне надо добраться до Мары, вытащить ее, пока Управление не взорвалось, - сказал он Рьярре, проверяя количество зарядов в игольнике. - Здесь должен быть транспорт, должен быть способ ее спасти.
Рьярра молчала, и вместо нее заговорил Ойлер:
- Это так мило, что ты переживаешь. Но тебя никто не отпустит.
Можно подумать, Эйн спрашивал этого мудака.
- Я не дам ей умереть. Не так. И не сейчас.
Рьярра покачала головой:
- Телура может сдержать нападение, - она говорила без издевки, со спокойным сожалением. - Ей хватит сил. Ее жертва спасет много жизней.
- Плевать мне на ваши жизни. Нужно ее вытащить.
Но он и так видел все на их лицах - им не жаль было жертвовать Марой. Они считали ее полезной, но не настолько, чтобы спасать.
- Она одна из трех сильных Дев на планете, - напомнил Эйн, сделал глубокий вдох, чтобы не начать орать. - Она понадобится.
- Она уже понадобилась, - угрюмо вмешался Зайн.
Вмешался, наверняка, потому что считал, что это правильно – ведь женщина приняла решение, женщина выбрала жертву. И мужчина-герианец принимал ее выбор. В гробу Эйн видел такое отношение:
- Ее смерть того не стоит. Пусть другие герианцы сдерживают врагов. Почему она?
Рьярра хмурилась и объясняла, будто ребенку:
- Потому что они не сдержат, мальчик. А если враг прорвется на закрытые ярусы, систему самоуничтожения могут отключить.
- Значит, нужно вытащить Мару в последний момент. Но ее нужно вытащить. Найди мне летный транспорт, я подлечу к зданию снаружи, заберу ее, - Эйн искал выход, и чувствовал, что не успевает. Что время утекает по секунде. - Я справлюсь.
- Даже если ты сможешь подлететь к ней, вы окажетесь между взрывами в Управлении и вражескими флаерами. Ты не улетишь. Просто не сможешь. А я учила тебя не разбрасываться на бесполезные действия.
И, видимо, она думала, что он просто смирится. Сдастся, как сдавался ей в плену.
Видимо, забыла главное – он больше не был ее жертвой, не был ее пленником, и не был ее меченным.
- Иди к блясте, сука, - чеканя каждую букву, сказал он. - Я ее вытащу. Нравится это тебе или нет. Я не дам ей умереть так глупо.
- Это выбор Телуры, - заметил Зайн. - Она его сделала.
- А этот мой.
И если Рьярра собиралась его удерживать, ей пришлось бы делать это силой. Он увидел, как она потянулась к кнуту, напрягся и снял игольник с предохранителя. Может, все действительно закончилось бы дракой, если бы не голос за спиной: холодный, уверенный, который заставил его привычно выдохнуть - теперь все будет хорошо.
- Я помогу тебе. Мы заберем Мару вместе, - сказала Льенна Элера.
***
Она пришла из одного из боковых переходов, совершенно бесшумно - она и еще пятеро солдат-герианцев. И чувство облегчения и узнавания при виде нее было чужим - принадлежало не Эйну, а Маре. Но он все равно это испытывал.
Он верил Льенне, не мог ей не доверять в тот момент.
- Отличная шутка, - развеселился Ойлер. - Принцесса Герии, одна из наследниц, жертвует собой ради рядовой Девы. Но кто пустит тебя, милая, к опасностям?
Льенна держала в руках кнут, и полосы на рукояти матово светились.
- Ты не можешь рисковать собой, - Рьярра подалась к Льенне, подошла ближе. - Телура важна, я не спорю, но она не стоит...
Договорить она не успела. Льенна зарычала - холодная, невозмутимая герианка. Одна из Дев, которые всегда держали эмоции в узде, зарычала как зверь, рванулась вперед и впечатала Стальную Суку своим телом в стену, впилась ногтями в горло.
Это было так непривычно: что холодные, непробиваемые герианцы готовы были перегрызть друг другу глотки, будто звери.
За время с Марой Эйн привык воспринимать их, как людей. Просто со своими особенностями, другой расцветкой. И в тот момент видел - нет, они совсем не люди.
- Не говори мне про мои права, мертвая ветвь, - тихо, с нажимом сказала Льенна, впилась когтями, оставляя глубокие царапины, прежде чем отпустить. Потом сделала глубокий вдох, выдох, и на ее лице снова застыла спокойная невозмутимая маска.
