На второй год разлуки такой образ жизни стал ей совсем невыносим и ненавистен, и она стала потихоньку возвращаться к делам семьи.
Первое время балы, приёмы, благотворительные мероприятия весьма её развлекали – и она даже перенадела крестик Нея на нормальную цепочку, чтобы выглядеть на них сообразно своему статусу. Верёвочку, впрочем, она трепетно спрятала в свою шкатулку с заветными памятными вещицами.
Третий год ознаменовался празднованием её совершеннолетия. Лея чрезвычайно боялась, что после этой даты родители перейдут в активное наступление и станут искать ей «подходящего» жениха – но ни через месяц, ни через два, ни через полгода ничего подобного не случилось.
Это произвело на Лею столь благоприятное впечатление, что она даже снова стала общаться с отцом тепло; тот, обрадованный такой переменой, обращался с нею как с фарфоровой и всячески стремился порадовать чем-то.
Впрочем, узнавать, что будет, если она опять попросит его передать Нею письмо, ей не хотелось.
Да и писала она эти письма уже совсем не так часто – раз в месяц, пожалуй.
На четвёртый год она совсем перестала эти письма писать: её чрезвычайно увлекло предприятие, организованное золовкой сестры. Эта юная леди, обладающая большой энергией, повадилась организовывать музыкально-поэтические вечера. Они сильно отличались от тех, к каким привыкла Лея за свою жизнь: каждый был посвящён определённой теме, и готовились к ним заранее. Шили костюмы, оформляли помещение, даже меню подбиралось сообразно теме! А уж потом – стихи и песни, музыка и танцы, отрывки из книг и импровизации перемежались меж друг другом, создавая настоящее волшебство!
Лея с головой ушла в помощь с организацией этих вечеров, и все её мысли были поглощены творческими идеями. Ей стало не до писем и не до мыслей о Нее; пожалуй, можно даже было сказать, что она о нём забыла.
Единственным, что, пожалуй, ещё напоминало его, был простой медный крестик, который она носила на золотой тонкой цепочке. Каждый раз, целуя его перед сном, она вспоминала об их клятве.
Но если первые годы память эта отзывалась в её сердце теплом – он есть, он жив, он где-то тоже думает о ней, как она думает о нём, он целует её крестик так же, как она целует его! – если первые годы ощущение присутствия Нея рядом было почти реальным…
То теперь эта иллюзия постепенно покидала её. Ей уже не верилось, что Ней думает о ней и помнит её; ей всё чаще думалось, что, верно, он теперь так же увлечён своей новой жизнью, как она увлечена своей; что в этой его новой жизни для неё места уже не будет… как и в её жизни не будет места для него.
Лея не думала, что родители позволят им пожениться, даже если Ней вдруг сдержит своё слово и вернётся – а с ней всё чаще случались минуты отчаяния, когда ей казалось, что, верно, он уже и думать забыл о своём обещании. Оставался побег, но решимость Леи на этот шаг с годами всё ослабевала.
Там и тогда, когда ей было пятнадцать, дело виделось ей очень романтическим и достойным. Она была готова бороться за свою любовь и свою свободу, она была готова к любым лишениям, лишь бы быть рядом с Неем.
Теперь, стоя на пороге двадцатилетия, она думала о том, что бегство не кажется ей заманчивым выбором. Она привыкла к комфортной и красивой жизни, к высокому кругу общения, к статусным знакам уважения. Ей нравилось быть принцессой – ещё и потому, что с этой позиции она могла совершать множество добрых дел. Отец и матушка ни разу не отказали ей ни в одной благотворительной идее, которая приходила ей в голову, и Лея чувствовала себя по-настоящему полезной; она понимала, что может делать для людей что-то доброе и хорошее, но может она это только потому, что принадлежит к королевской семье.
Лею не манила жизнь беглянки; а теперь, пожалуй, уже и не манили отношения с Неем. Она рассудительно признала внутри себя, что почти не знает его: они, конечно, много беседовали в своё время о книгах, но и только. Да и было ли у Нея за душой что-то, кроме прочитанных им книг? Он, к тому же, должен был сильно измениться за эти пять лет; Лея себе даже представить не могла, в какую сторону, и была совсем не уверена, что он бы понравился ей теперь. Её требования к мужчинам за эти годы претерпели существенные изменения; вокруг неё было множество блестящих кавалеров, оказывающих ей изысканные знаки внимания.
Знаки эти порой откровенно трогали её сердце: так, один из поклонников, узнав, что она любит фиалки, умудрился самолично вырастить их зимой в собственной комнате, чтобы подарить ей на Рождество букет её любимых цветов. Это было безумно трогательно; Лея засушенным хранила этот букетик в своей шкатулке с заветными вещицами. Другой – Лея была всерьёз поражена его благородством! – взял себе в оруженосцы мальчика-сироту, которого она пожалела во время их совместной прогулки. Мальчик этот теперь считал принцессу своей благодетельницей, и частенько дарил ей милые приятные подарки и от своего лица, и от лица своего господина. Третий… впрочем, перечислишь ли всех? Райанский двор всегда славился своими благородными отпрысками древнейших знатных фамилий!
Лея привыкла к их вниманию; одних привечала больше, чем других. У неё всегда был какой-нибудь официальный «воздыхатель» – кавалер, который составлял ей пару на мероприятиях и оказывал особые знаки внимания. Ни с одним из этих воздыхателей, она, впрочем, ни разу не перешла черту приличий – но её самолюбию льстило, что молодые люди так и вьются вокруг неё, мечтая о её внимании.
На пятый год простенький медный крестик наконец воссоединился со своей скромной верёвочкой, найдя своё место в шкатулке памятных вещиц.
Шейку Леи теперь украшала золотая безделушка тонкой работы, которая очень изящно смотрелась в декольте её роскошных нарядов.
Ней окончил университет с самыми высокими отметками и предложением от любимого профессора занять место лаборанта.
Предложение это вызвало у Нея некоторое смятение. Хотя для него уже и было очевидно, что в Райанци его никто не ждал, он старательно игнорировал эту очевидность и раз за разом говорил себе, что к выпуску всё само собой станет на свои места.
Внутри себя он этим «станет на свои места» имел в виду, что получит весточку из Райанци – в конце концов, оттуда все пять лет исправно приходили средства на его обучение… но выпуск остался позади, а весточки так и не было.
Ней понимал, что пришло время распрощаться с иллюзиями. Это у него, простого студента из Кармидера, не было и не могло быть никаких возможностей связаться с принцессой королевского дома Райанци. У самой же принцессы возможностей было куда как побольше, и, раз за все эти пять лет она ни разу никаким образом не дала о себе знать…
Значит, в Райанци Нея уже никто не ждёт.
…это было больно, хоть и вполне ожидаемо, и подспудно Ней готовился именно к такому развитию событий.
Но предложение профессора всё же выбило почву у него из-под ног.
Принять его – значило официально всё закончить.
Порвать с Райанци, забыть тот период своей жизни и полностью отдаться жизни новой.
Хотя, казалось бы, тут и не о чем было думать – все выборы были сделаны за Нея – он, тем не менее, не мог решиться просто всё закончить.
Все эти годы память о Лее согревала его сердце; её образ жил внутри его души, озаряя светом, даря веру в свои силы. Ему нравилось думать, что она теперь почти его ангел-хранитель, и её молитва доносится до него из Райанци и оберегает его.
Длить эти фантазии дольше было уже невозможно. Нужно было принять решение; впрочем, нет, чего тут было решать? Нужно было просто признать, что всё кончено.
Ней сжал в руке тонкий золотой крестик; тот погнулся от этого судорожного движения.
«Я обещал», – упрямо всплыло в его голове.
Голос разума тут же возразил: «И что? Она тоже обещала, но всё забыла. Эти обещания не стоят теперь ничего».
Ему сделалось обидно, почти до слёз. Он хранил верность данной когда-то клятве, и не желал её нарушать, даже если для Леи она уже больше ничего не значит.
«Но что я могу сделать?» – вопросил сам себя Ней.
Где он – и где райанская принцесса!
Он всегда полагал себя недостойным её любви; поэтому обида его быстро сменилась обречённым согласием с тем фактом, что иначе и быть не могло.
«Но слово я всё-таки сдержу!» – решил Ней.
Он обещал вернуться – и он вернётся. Пусть даже только для того, чтобы от неё услышать, что всё кончено.
План созрел в голове Нея моментально: он попросил у профессора рекомендовать его в поездку в Райанский университет. Их опыты с электричеством имели большой успех, которым нужно было поделиться с научной общественностью. Им всё же удалось создать электрический источник света, правда, работал он очень недолго – минут пять, – а вот затраты на его производство были огромные. Но это был лишь первый шаг! Главное, что идея их оказалась принципиально исполнима!
Профессор командировку согласовал и подписал все нужные бумаги, и в начале лета Ней отплыл в Райанци.
Однако попасть в столицу было даже не половиной дела. Пусть университет и находился по соседству с дворцом – это не делало задачу попасть во дворец хоть сколько-то выполнимой.
Сперва Ней думал подловить принцессу на каком-нибудь публичном мероприятии – королевская семья часто присутствовала на праздниках, выставках и торжественных встречах. Но… там он мог только увидеть её из толпы – и у него не было никакого шанса привлечь к себе её внимание.
Ловить принцессу на прогулке? В дворцовый сад ему хода нет, а даты и места её выездов – информация засекреченная. Так всю жизнь можно провести в засаде в каком-нибудь парке – и не будет ни единого шанса её там всё-таки перехватить.
Общие знакомые? У Нея не осталось связей такого рода. Не через министерство внешней разведки же ломиться? То-то король-консорт ему обрадуется!
Осознав, что с этого конца у него толку никак не выйдет, он стал размышлять, где и когда вообще появляется принцесса.
У неё было несколько благотворительных проектов – но там её всегда окружает охрана, его и близко не подпустят. На всех публичных мероприятиях она тоже под присмотром…
«Разве что балы», – подумал Ней.
Бал был бы идеальным шансом поговорить с нею наедине, но вот незадача: у него не было ни единой возможности получить приглашение на бал такого уровня, чтобы там присутствовали члены королевской фамилии.
Разве что…
Но нет, выпускные балы учебных заведений, увы, тоже уже закончились.
Ней, разумеется, что-нибудь придумал, в конце концов, но удача помогает дерзким: тот музыкально-поэтический кружок, которым увлекалась Лея, решил воспользоваться летними каникулами, чтобы воссоздать в стенах университета старинный студенческий бал по моде позапрошлого века. О мероприятии говорили – потому что ряд профессоров желал тоже принять участие в этой реконструкции – так что Ней ухватился за этот шанс.
В университете у него была хорошая репутация – потенциал электричества произвёл на всех глубокое впечатление, и даже сам ректор обращался к нему «коллега»! – так что его без проблем допустили к участию.
Бал проводился с присущим кружку размахом: декорации зала были воссозданы по историческим хроникам университета и старинным живописным полотнам, костюмы пошиты совершенно аутентично, и даже оркестр пришлось набирать из умельцев играть старинные мелодии.
Замирая сердцем, Ней оглядывал зал в поисках возлюбленной; когда, наконец, он увидел её, то сперва глазам своим не поверил.
Он оставил Райанци, когда Лея была совсем ещё подростком; нескладной круглолицей девочкой, которая только-только начала формироваться.
Теперь же перед ним стояла красивая и уверенная в себе молодая женщина.
Она оживлённо беседовала с подругой, и Ней сперва залюбовался игрой её мимики. Круглые щёчки и курносый нос остались в прошлом; теперь лицо её приобрело выразительность, заиграли обозначившиеся скулы. Лея, к тому же, умело носила макияж: он делал её светлые глаза яркими и приятно оживлял личико, которое в естественном виде было бледновато.
Старинное платье красиво подчёркивало оформившийся стан: широкий пояс перехватывал талию, от чего открытая в декольте грудь казалась ещё более пышной. Рукава оставляли обнажёнными тонкие изящные запястья, которые так и порхали в эмоциональной жестикуляции.
Ней, затаив дыхание, не мог отвести глаз. Снова и снова он выхватывал из общего облика ту или иную деталь: изящный поворот шеи, мягкий светло-русый локон, игру свечного света на нежных полушариях груди, складки расходящегося от пояса платья, тонкие белые пальчики, поправляющие ткань… Он не замечал за собой, что минут пять пялиться на принцессу самым неприличным образом, но увлечённая разговором Лея не знала, что является объектом столь пристального внимания.
А вот её спутница, поддерживая разговор, не забывала оглядывать окружающих. Это была та самая золовка сестры, организатор и идейный вдохновитель всего происходящего, поэтому она ни на минуту не отвлекалась от своего основного дела: наблюдать, что всё проходит успешно, и тут же бежать и вмешиваться, если что-то идёт не так.
Конечно, она вскоре обнаружила, что некий незнакомый ей юноша – раз незнакомый, значит, университетский, – слишком уж откровенно пялится на её подругу.
С лёгким смешком она наклонилась к Лее и шепнула:
– Кажется, ты сегодня всем вскружишь головы! Посмотри-ка туда! – она глазами показала на привлёкшего её внимание юношу.
С радостной кокетливой улыбкой Лея подняла взгляд… и замерла.
Если она изменилась разительно, то Ней остался почти таким же, каким и был. Она узнала его тотчас, как увидела.
– Ней? – почти беззвучно, одними губами, удивлённо выдохнула она.
Ошеломление и радость равно смешались в ней; она тут же и позабыла про бал, которого так ждала несколько недель и к которому так трепетно готовилась, разучивая старинные танцы.
– Ах, Рия! – она схватила подругу за руку, потом быстро заговорила: – Прости, прости, мне нужно бежать, это мой старый друг, которого я пять лет не видела… Пожалуйста, – она вынула из кармашка свою бальную книжечку, – извинись перед ними, скажи, что я ногу подвернула или плохо себя почувствовала…
Изящные брови Рии взметнулись вверх; она бросила быстрый острый взгляд на Нея, но ни о чём спрашивать не стала.
– Конечно, Лея, – приняла она её книжечку, – не переживай, я что-нибудь придумаю.
Уход принцессы, разумеется, не пришёлся ей по нраву, потому что теперь нужно было срочно придумывать, как выкручиваться: она играла важную роль и в танцах, и в разыгрываемом сценарии. Однако Рия была хорошей подругой, поэтому, не сомневаясь, тут же встала на сторону Леи.
«Старый друг, значит? – с внутренним смешком повторила она. – Ох и устрою я ей завтра допрос!»
Старые друзья, знаете ли, не прожигают девушек такими откровенно-влюблёнными взглядами; а девушки к просто старым друзьям не сбегают так охотно с важных для них мероприятий.
Ней, замерев, наблюдал, как Лея идёт к нему; глаза её сияли неприкрытой радостью, и он ничего не видел, кроме этих глаз.
– Это и правда ты! – раздался её голос вдруг близко-близко, и он сморгнул, пытаясь вернуться в реальность.
– Да, – с трудом выдавил он из себя хоть что-то.
Она улыбнулась так ярко и весело.
– Есть здесь где-нибудь местечко поговорить? – заоглядывалась она по сторонам.
Первое время балы, приёмы, благотворительные мероприятия весьма её развлекали – и она даже перенадела крестик Нея на нормальную цепочку, чтобы выглядеть на них сообразно своему статусу. Верёвочку, впрочем, она трепетно спрятала в свою шкатулку с заветными памятными вещицами.
Третий год ознаменовался празднованием её совершеннолетия. Лея чрезвычайно боялась, что после этой даты родители перейдут в активное наступление и станут искать ей «подходящего» жениха – но ни через месяц, ни через два, ни через полгода ничего подобного не случилось.
Это произвело на Лею столь благоприятное впечатление, что она даже снова стала общаться с отцом тепло; тот, обрадованный такой переменой, обращался с нею как с фарфоровой и всячески стремился порадовать чем-то.
Впрочем, узнавать, что будет, если она опять попросит его передать Нею письмо, ей не хотелось.
Да и писала она эти письма уже совсем не так часто – раз в месяц, пожалуй.
На четвёртый год она совсем перестала эти письма писать: её чрезвычайно увлекло предприятие, организованное золовкой сестры. Эта юная леди, обладающая большой энергией, повадилась организовывать музыкально-поэтические вечера. Они сильно отличались от тех, к каким привыкла Лея за свою жизнь: каждый был посвящён определённой теме, и готовились к ним заранее. Шили костюмы, оформляли помещение, даже меню подбиралось сообразно теме! А уж потом – стихи и песни, музыка и танцы, отрывки из книг и импровизации перемежались меж друг другом, создавая настоящее волшебство!
Лея с головой ушла в помощь с организацией этих вечеров, и все её мысли были поглощены творческими идеями. Ей стало не до писем и не до мыслей о Нее; пожалуй, можно даже было сказать, что она о нём забыла.
Единственным, что, пожалуй, ещё напоминало его, был простой медный крестик, который она носила на золотой тонкой цепочке. Каждый раз, целуя его перед сном, она вспоминала об их клятве.
Но если первые годы память эта отзывалась в её сердце теплом – он есть, он жив, он где-то тоже думает о ней, как она думает о нём, он целует её крестик так же, как она целует его! – если первые годы ощущение присутствия Нея рядом было почти реальным…
То теперь эта иллюзия постепенно покидала её. Ей уже не верилось, что Ней думает о ней и помнит её; ей всё чаще думалось, что, верно, он теперь так же увлечён своей новой жизнью, как она увлечена своей; что в этой его новой жизни для неё места уже не будет… как и в её жизни не будет места для него.
Лея не думала, что родители позволят им пожениться, даже если Ней вдруг сдержит своё слово и вернётся – а с ней всё чаще случались минуты отчаяния, когда ей казалось, что, верно, он уже и думать забыл о своём обещании. Оставался побег, но решимость Леи на этот шаг с годами всё ослабевала.
Там и тогда, когда ей было пятнадцать, дело виделось ей очень романтическим и достойным. Она была готова бороться за свою любовь и свою свободу, она была готова к любым лишениям, лишь бы быть рядом с Неем.
Теперь, стоя на пороге двадцатилетия, она думала о том, что бегство не кажется ей заманчивым выбором. Она привыкла к комфортной и красивой жизни, к высокому кругу общения, к статусным знакам уважения. Ей нравилось быть принцессой – ещё и потому, что с этой позиции она могла совершать множество добрых дел. Отец и матушка ни разу не отказали ей ни в одной благотворительной идее, которая приходила ей в голову, и Лея чувствовала себя по-настоящему полезной; она понимала, что может делать для людей что-то доброе и хорошее, но может она это только потому, что принадлежит к королевской семье.
Лею не манила жизнь беглянки; а теперь, пожалуй, уже и не манили отношения с Неем. Она рассудительно признала внутри себя, что почти не знает его: они, конечно, много беседовали в своё время о книгах, но и только. Да и было ли у Нея за душой что-то, кроме прочитанных им книг? Он, к тому же, должен был сильно измениться за эти пять лет; Лея себе даже представить не могла, в какую сторону, и была совсем не уверена, что он бы понравился ей теперь. Её требования к мужчинам за эти годы претерпели существенные изменения; вокруг неё было множество блестящих кавалеров, оказывающих ей изысканные знаки внимания.
Знаки эти порой откровенно трогали её сердце: так, один из поклонников, узнав, что она любит фиалки, умудрился самолично вырастить их зимой в собственной комнате, чтобы подарить ей на Рождество букет её любимых цветов. Это было безумно трогательно; Лея засушенным хранила этот букетик в своей шкатулке с заветными вещицами. Другой – Лея была всерьёз поражена его благородством! – взял себе в оруженосцы мальчика-сироту, которого она пожалела во время их совместной прогулки. Мальчик этот теперь считал принцессу своей благодетельницей, и частенько дарил ей милые приятные подарки и от своего лица, и от лица своего господина. Третий… впрочем, перечислишь ли всех? Райанский двор всегда славился своими благородными отпрысками древнейших знатных фамилий!
Лея привыкла к их вниманию; одних привечала больше, чем других. У неё всегда был какой-нибудь официальный «воздыхатель» – кавалер, который составлял ей пару на мероприятиях и оказывал особые знаки внимания. Ни с одним из этих воздыхателей, она, впрочем, ни разу не перешла черту приличий – но её самолюбию льстило, что молодые люди так и вьются вокруг неё, мечтая о её внимании.
На пятый год простенький медный крестик наконец воссоединился со своей скромной верёвочкой, найдя своё место в шкатулке памятных вещиц.
Шейку Леи теперь украшала золотая безделушка тонкой работы, которая очень изящно смотрелась в декольте её роскошных нарядов.
Глава шестая
Ней окончил университет с самыми высокими отметками и предложением от любимого профессора занять место лаборанта.
Предложение это вызвало у Нея некоторое смятение. Хотя для него уже и было очевидно, что в Райанци его никто не ждал, он старательно игнорировал эту очевидность и раз за разом говорил себе, что к выпуску всё само собой станет на свои места.
Внутри себя он этим «станет на свои места» имел в виду, что получит весточку из Райанци – в конце концов, оттуда все пять лет исправно приходили средства на его обучение… но выпуск остался позади, а весточки так и не было.
Ней понимал, что пришло время распрощаться с иллюзиями. Это у него, простого студента из Кармидера, не было и не могло быть никаких возможностей связаться с принцессой королевского дома Райанци. У самой же принцессы возможностей было куда как побольше, и, раз за все эти пять лет она ни разу никаким образом не дала о себе знать…
Значит, в Райанци Нея уже никто не ждёт.
…это было больно, хоть и вполне ожидаемо, и подспудно Ней готовился именно к такому развитию событий.
Но предложение профессора всё же выбило почву у него из-под ног.
Принять его – значило официально всё закончить.
Порвать с Райанци, забыть тот период своей жизни и полностью отдаться жизни новой.
Хотя, казалось бы, тут и не о чем было думать – все выборы были сделаны за Нея – он, тем не менее, не мог решиться просто всё закончить.
Все эти годы память о Лее согревала его сердце; её образ жил внутри его души, озаряя светом, даря веру в свои силы. Ему нравилось думать, что она теперь почти его ангел-хранитель, и её молитва доносится до него из Райанци и оберегает его.
Длить эти фантазии дольше было уже невозможно. Нужно было принять решение; впрочем, нет, чего тут было решать? Нужно было просто признать, что всё кончено.
Ней сжал в руке тонкий золотой крестик; тот погнулся от этого судорожного движения.
«Я обещал», – упрямо всплыло в его голове.
Голос разума тут же возразил: «И что? Она тоже обещала, но всё забыла. Эти обещания не стоят теперь ничего».
Ему сделалось обидно, почти до слёз. Он хранил верность данной когда-то клятве, и не желал её нарушать, даже если для Леи она уже больше ничего не значит.
«Но что я могу сделать?» – вопросил сам себя Ней.
Где он – и где райанская принцесса!
Он всегда полагал себя недостойным её любви; поэтому обида его быстро сменилась обречённым согласием с тем фактом, что иначе и быть не могло.
«Но слово я всё-таки сдержу!» – решил Ней.
Он обещал вернуться – и он вернётся. Пусть даже только для того, чтобы от неё услышать, что всё кончено.
План созрел в голове Нея моментально: он попросил у профессора рекомендовать его в поездку в Райанский университет. Их опыты с электричеством имели большой успех, которым нужно было поделиться с научной общественностью. Им всё же удалось создать электрический источник света, правда, работал он очень недолго – минут пять, – а вот затраты на его производство были огромные. Но это был лишь первый шаг! Главное, что идея их оказалась принципиально исполнима!
Профессор командировку согласовал и подписал все нужные бумаги, и в начале лета Ней отплыл в Райанци.
Однако попасть в столицу было даже не половиной дела. Пусть университет и находился по соседству с дворцом – это не делало задачу попасть во дворец хоть сколько-то выполнимой.
Сперва Ней думал подловить принцессу на каком-нибудь публичном мероприятии – королевская семья часто присутствовала на праздниках, выставках и торжественных встречах. Но… там он мог только увидеть её из толпы – и у него не было никакого шанса привлечь к себе её внимание.
Ловить принцессу на прогулке? В дворцовый сад ему хода нет, а даты и места её выездов – информация засекреченная. Так всю жизнь можно провести в засаде в каком-нибудь парке – и не будет ни единого шанса её там всё-таки перехватить.
Общие знакомые? У Нея не осталось связей такого рода. Не через министерство внешней разведки же ломиться? То-то король-консорт ему обрадуется!
Осознав, что с этого конца у него толку никак не выйдет, он стал размышлять, где и когда вообще появляется принцесса.
У неё было несколько благотворительных проектов – но там её всегда окружает охрана, его и близко не подпустят. На всех публичных мероприятиях она тоже под присмотром…
«Разве что балы», – подумал Ней.
Бал был бы идеальным шансом поговорить с нею наедине, но вот незадача: у него не было ни единой возможности получить приглашение на бал такого уровня, чтобы там присутствовали члены королевской фамилии.
Разве что…
Но нет, выпускные балы учебных заведений, увы, тоже уже закончились.
Ней, разумеется, что-нибудь придумал, в конце концов, но удача помогает дерзким: тот музыкально-поэтический кружок, которым увлекалась Лея, решил воспользоваться летними каникулами, чтобы воссоздать в стенах университета старинный студенческий бал по моде позапрошлого века. О мероприятии говорили – потому что ряд профессоров желал тоже принять участие в этой реконструкции – так что Ней ухватился за этот шанс.
В университете у него была хорошая репутация – потенциал электричества произвёл на всех глубокое впечатление, и даже сам ректор обращался к нему «коллега»! – так что его без проблем допустили к участию.
Бал проводился с присущим кружку размахом: декорации зала были воссозданы по историческим хроникам университета и старинным живописным полотнам, костюмы пошиты совершенно аутентично, и даже оркестр пришлось набирать из умельцев играть старинные мелодии.
Замирая сердцем, Ней оглядывал зал в поисках возлюбленной; когда, наконец, он увидел её, то сперва глазам своим не поверил.
Он оставил Райанци, когда Лея была совсем ещё подростком; нескладной круглолицей девочкой, которая только-только начала формироваться.
Теперь же перед ним стояла красивая и уверенная в себе молодая женщина.
Она оживлённо беседовала с подругой, и Ней сперва залюбовался игрой её мимики. Круглые щёчки и курносый нос остались в прошлом; теперь лицо её приобрело выразительность, заиграли обозначившиеся скулы. Лея, к тому же, умело носила макияж: он делал её светлые глаза яркими и приятно оживлял личико, которое в естественном виде было бледновато.
Старинное платье красиво подчёркивало оформившийся стан: широкий пояс перехватывал талию, от чего открытая в декольте грудь казалась ещё более пышной. Рукава оставляли обнажёнными тонкие изящные запястья, которые так и порхали в эмоциональной жестикуляции.
Ней, затаив дыхание, не мог отвести глаз. Снова и снова он выхватывал из общего облика ту или иную деталь: изящный поворот шеи, мягкий светло-русый локон, игру свечного света на нежных полушариях груди, складки расходящегося от пояса платья, тонкие белые пальчики, поправляющие ткань… Он не замечал за собой, что минут пять пялиться на принцессу самым неприличным образом, но увлечённая разговором Лея не знала, что является объектом столь пристального внимания.
А вот её спутница, поддерживая разговор, не забывала оглядывать окружающих. Это была та самая золовка сестры, организатор и идейный вдохновитель всего происходящего, поэтому она ни на минуту не отвлекалась от своего основного дела: наблюдать, что всё проходит успешно, и тут же бежать и вмешиваться, если что-то идёт не так.
Конечно, она вскоре обнаружила, что некий незнакомый ей юноша – раз незнакомый, значит, университетский, – слишком уж откровенно пялится на её подругу.
С лёгким смешком она наклонилась к Лее и шепнула:
– Кажется, ты сегодня всем вскружишь головы! Посмотри-ка туда! – она глазами показала на привлёкшего её внимание юношу.
С радостной кокетливой улыбкой Лея подняла взгляд… и замерла.
Если она изменилась разительно, то Ней остался почти таким же, каким и был. Она узнала его тотчас, как увидела.
– Ней? – почти беззвучно, одними губами, удивлённо выдохнула она.
Ошеломление и радость равно смешались в ней; она тут же и позабыла про бал, которого так ждала несколько недель и к которому так трепетно готовилась, разучивая старинные танцы.
– Ах, Рия! – она схватила подругу за руку, потом быстро заговорила: – Прости, прости, мне нужно бежать, это мой старый друг, которого я пять лет не видела… Пожалуйста, – она вынула из кармашка свою бальную книжечку, – извинись перед ними, скажи, что я ногу подвернула или плохо себя почувствовала…
Изящные брови Рии взметнулись вверх; она бросила быстрый острый взгляд на Нея, но ни о чём спрашивать не стала.
– Конечно, Лея, – приняла она её книжечку, – не переживай, я что-нибудь придумаю.
Уход принцессы, разумеется, не пришёлся ей по нраву, потому что теперь нужно было срочно придумывать, как выкручиваться: она играла важную роль и в танцах, и в разыгрываемом сценарии. Однако Рия была хорошей подругой, поэтому, не сомневаясь, тут же встала на сторону Леи.
«Старый друг, значит? – с внутренним смешком повторила она. – Ох и устрою я ей завтра допрос!»
Старые друзья, знаете ли, не прожигают девушек такими откровенно-влюблёнными взглядами; а девушки к просто старым друзьям не сбегают так охотно с важных для них мероприятий.
Ней, замерев, наблюдал, как Лея идёт к нему; глаза её сияли неприкрытой радостью, и он ничего не видел, кроме этих глаз.
– Это и правда ты! – раздался её голос вдруг близко-близко, и он сморгнул, пытаясь вернуться в реальность.
– Да, – с трудом выдавил он из себя хоть что-то.
Она улыбнулась так ярко и весело.
– Есть здесь где-нибудь местечко поговорить? – заоглядывалась она по сторонам.
