Спустя пять лет

– Именно, – довольно кивнул он, наслаждаясь кофе; быстро добавил: – Напоминаю, что соображения государственной безопасности в данном случае безоговорочно требуют казни – я слишком много знаю.
       – Не рассматриваю этот вариант, – холодно отрезала королева.
       – Значит – развод? – сделал вывод он.
       – Не рассматриваю и этот вариант, – в прежнем тоне отозвалась она.
       Он развёл руками:
       – А что вам ещё остаётся, дорогая? Запрёте меня на чердаке и будете навещать по воскресеньям? – подначил он.
       Ей стоило больших усилий удержать улыбку.
       – Почти, – согласилась она. – Увезу вас в один из наших северных замков.
       Он демонстративно поаплодировал:
       – Неплохая альтернатива разводу, снимаю шляпу!
       Она смерила его взглядом холодным и недовольным, потом продолжила:
       – Рой уже взрослый, вполне способен принять на себя все тяготы правления…
       Впервые за весь разговор ей удалось по-настоящему сбить его с толку; он прекрасно владел собой, и его растерянность она уловила только по тому, как он перестал вертеть чашечку в руках и замер.
       Ему была свойственна подвижность во всём – в мимике, в жестах, в позах, – и именно такое замирание ясно свидетельствовало о его попытке овладеть своими реакциями и выдать то, что нужно, а не то, что есть на самом деле.
       – Как? – сладко улыбнулась она, чувствуя торжество от осознания того факта, что обратила его интригу против него же. – Вы, стало быть, так красиво сегодня говорили о нашей любви, но при этом полагали, что я брошу вас, если выяснится, что вы – анжельский шпион?
       Она мягко рассмеялась и продолжила:
       – Мне с первых дней нашего брака напоминают, что вы можете быть анжельским шпионом. Право, Рэн, я даже не удивлюсь, если однажды выяснится, что это так и есть.
       – Ну, знаете ли, это уже даже оскорбительно! – буркнул он в чашку.
       – Я знаю, что это совершенно невозможно, – мягко ответила она, вставая и подходя к нему. – Это ты предложил эту игру.
       Глянув на неё снизу вверх, он вздохнул, отложил свой недопитый кофе, встал и обнял её, привычным жестом выпутывая из её причёски шпильки, чтобы зарыться лицом в её волосы.
       Нежно вздохнув, она прижалась к нему теснее.
       – Ты в самом деле думал, что я могу тебя оставить? – обиженно буркнула она.
       – Ты королева, – напомнил он, зарываясь рукой и лицом в её освобождённые локоны. – Естественно, что для тебя государственные нужды важнее личных чувств.
       – Но не важнее тебя, – пылко возразила она, отстраняясь, чтобы поймать его взгляд.
       Он с большим неудовольствием оторвался от её волос и посмотрел на неё так, как она особенно любила – с ласковыми смешинками в чуть прищуренном взоре.
       – Не важнее тебя, Рэн, – твёрдо повторила она. – Я не могла бы быть королевой без моего короля… – она нежно провела пальцами по его щеке, вглядываясь в столь любимые и дорогие черты.
       Его пальцы в ответ скользнули по её скуле; потом твёрдо взяли за подбородок, удерживая, и она уже прикрыла глаза в ожидании поцелуя, но…
       – Ты этого хочешь лишить нашу дочь? – строго и сердито заявил вдруг он.
       От возмущения, негодования и обиды Кая аж подскочила.
       – Рэн! – гневно воскликнула она, от избытка чувств даже ударив его кулаком по груди.
       – Мерзкий интриган, да, – согласно закивал он, давя улыбку.
       У неё перехватило дыхание от понимания, что он всё ещё вёл свою интригу – всё это время вёл свою проклятую интригу! – а она, она расслабилась и!..
       – Ты!.. – задыхаясь, ткнула она в него пальцем.
       – Бессовестно манипулирую твоими чувствами, да, – не стал отрицать он, снова кивая и улыбаясь уже открыто.
       – Ну, знаешь ли! – зло оттолкнув его, она отошла на пару шагов, на ходу пытаясь поправить волосы.
       Безуспешно, потому что все её шпильки уже уютно обосновались в его жилетном кармане.
       – Опять делаешь это! – обличила она, имея в виду не то эти несчастные шпильки, не то саму интригу.
       – Всегда, – любезно подтвердил он, небрежным жестом зарываясь в карман жилета и возвращая ей свой улов.
       – Я тебя убью! – пропыхтела она, пытаясь наощупь подобрать причёску.
       – Странно слышать это от женщины, – логично возразил он, – которая только что заявляла, что откажется от трона и уедет со мной в ссылку, если я окажусь анжельским шпионом.
       Она закатила глаза, всё ещё не в силах справиться с причёской.
       – Знаешь, – с подкупающей искренностью в голосе продолжил он, – я, кажется, никогда так не хотел стать анжельским шпионом, как сейчас!
       От неожиданности она выронила шпильку.
       Та жалобно звякнула о паркет.
       Досадливо вздохнув, она выложила на столик остальные и выпутала из волос то, что успела уже там закрепить.
       Он, сложив руки на груди, наблюдал за ней с нежной сентиментальной улыбкой.
       – В конце концов, дорогая, – неожиданно заявил он, – зять-электрик – незаменимый человек в дворцовом хозяйстве! Ты только представь…
       Она застонала и даже затопала ногами от досады.
       – Чтоб вам провалиться с вашими интригами! – совсем неискренне и как-то без огонька пожелала она, потом взглянула на него жалобно: – Ну, что ещё вы от меня хотите? Где я должна подписать капитуляцию?
       – Вот! – радостно возвёл он руки к небу. – Теперь я слышу речи мудрой женщины! Значит, так, – он подошёл к секретеру и начал выгребать оттуда бумаги, – ты, конечно, изучи всё ещё раз, но, кажется, я всё, что нужно, учёл… Что? – он перехватил её весёлый и ласковый взгляд. – Да, я готовился! – пафосно изрёк он, потрясая документами.
       Она быстрым лёгким шагом подошла к нему, взяла из его рук бумаги, отложила их на секретер, и, обвив его шею руками, страстно поцеловала.
       

       Глава тринадцатая

       Ней был с головой погружён в приблизительные расчёты – точных он не мог сделать за недоступностью технических таблиц – как вдруг в дверь кабинета, где он работал, постучали, и тут же внутрь зашёл король-консорт.
       Поспешно встав и поклонившись, Ней про себя весьма удивился такому явлению, как стучащийся куда-то король. Тот, к тому же, сразу замахал рукой с дружелюбным:
       – Да сидите вы, сидите! – и, быстрым шагом преодолев путь до письменного стола, с любопытством спросил, наклоняясь над записями: – Что у вас там?
       Совершенно дезориентированный Ней, который окончательно причислил райанского короля к людям, понять которых невозможно, послушно сел и принялся рассказывать, каким образом он пытается реализовать возможность включения-выключения для своих свечей.
       С большим интересом выслушав эти соображения, король-консорт, поперебирав исписанные Неем листы, вдруг хмыкнул:
       – В честь Леи, значит, решили назвать? – а затем сухим спокойным тоном, которым констатируют общеизвестные факты, добавил: – Наглости вам не занимать, господин Дорне.
       Ней совсем смешался и покраснел.
       – Я… – попытался было оправдаться он, но король досадливым жестом велел замолчать.
       Выпрямившись, он в пару шагов дошёл до другого стула, переместил его к торцу того стола, за которым работал Ней, сел за этот торец, опёрся на стол локтями, подпёр подбородок и принялся по диагонали рассматривать Нея с большим любопытством.
       Тот почувствовал себя совсем жалко и потерянно: он совершенно не понимал, чего королю от него понадобилось, что ему теперь делать, чтобы не угодить в беду – или, возможно, делать что-то уже поздно, и беды так и так не избежать? Король не выглядел сердитым или раздражённым, но едва ли это помешает ему расправиться с ним только потому, что он счёл это разумным и необходимым?
       Ней вздохнул и аккуратно установился в точку в районе королевского плеча. Вроде, достаточно почтительно? Не пялиться же ему на него в ответ?
       Меж тем, закончив с разглядываниями, король деловитым тоном продолжил разговор:
       – Вы, стало быть, называете в честь моей дочери ваши изобретения, а, меж тем, готов поклясться, что вы не удосужились испросить у нас с Её Величеством разрешения за ней ухаживать.
       К вящей забаве короля, Ней не сумел сдержать укора в своём взгляде, когда отвечал:
       – Ваше Величество, мне и в голову не пришла бы такая дерзость. Называть изобретения в честь членов королевской фамилии всегда было хорошим тоном.
       С лёгким смешком откинувшись на спинку стула, король показательно всплеснул руками:
       – Подумать только, какая досада! Стало быть, я неверно вас понял, и напрасно хлопотал за вас перед Её Величеством?
       Ней, и так ничего не понимавший, совсем потерял нить беседы. О чём мог за него хлопотать король – оставалось выше его понимания. Или Её Величество обиде… огорчилась, что свечу называют не в её честь?
       Налюбовавшись растерянным лицом собеседника, король сжалился и изволил выразить свою мысль прямо:
       – Ну что ж, раз у вас ни наглости, ни дерзости не хватило, пришлось мне выступить от вашего имени. Сегодня, – с весьма торжественным видом сообщил он, – я посватался к Лее от вашего имени и получил высочайшее дозволение на этот брак.
       Наверно, король всё-таки переборщил в этот раз с психологическими играми, потому что Ней, кажется, так и не сумел воспринять и без того совершенно ошеломительную информацию.
       Ему и в голову не могла прийти мысль, что ему всё-таки разрешат однажды жениться на Лее, и в Райанци он ехал лишь в надежде повидать её, а самые дерзкие его мечты заключались в том, чтобы приезжать сюда каждое лето и, возможно, встречать её вновь.
       Посмеиваясь над ошарашенностью собеседника, король встал – Ней, пытающийся совладать со свалившейся на него информацией, позабыл встать за ним. Дальнейший разговор, впрочем, не состоялся, потому что в кабинет с ярким радостным криком:
       – Ней! – влетела сияющая счастливая Лея.
       Правда, сразу же заметив отца, она тут же резко затормозила, смешалась, закраснелась и поспешно опустилась в реверанс, пытаясь скрыть им смущение и растерянность.
       Давая Нею время прийти в себя, король переключился на дочь.
       – Сильно тебя напугал сегодня, да? – с намёком на извиняющийся тон спросил он.
       – Ещё как! – ляпнула Лея прежде, чем сообразила, что говорит, и тут же покраснела ещё сильнее.
       Теперь, после разговора с мамой, которая выразила своё согласие и на брак, и на отъезд в Анджелию, Лее стало стыдно, что она поверила, будто отец её в самом деле мог быть так жесток с Неем. Задним числом она разгадала смысл его интриги, и была теперь безмерно ему благодарна за то, что он не только понял и принял её чувства, но и сумел убедить маму – тот ещё подвиг, за который сама Лея в жизни бы не взялась!
       – Прости! – нервно сцепив пальцы, жалобно попросила она у него.
       Губы его тронула тёплая и светлая улыбка.
       – Иди сюда, кнопка! – приглашающе распахнул он руки, и она вихрем влетела в его объятия. Сжав его крепко-крепко, она под его добродушный ласковый смех только повторяла: «Спасибо, спасибо, спасибо!» – а он гладил её по волосам и чувствовал себя таким счастливым, будто бы это с ним самим случилось небывалое чудо, в исполнение которого уже и не верилось.
       Рядом смущённо откашлялся пришедший в себя и вставший Ней.
       – Я не представляю, как вас благодарить, Ваше Величество! – с глубоким чувством в голосе сказал он.
       Король, улыбаясь и продолжая обнимать дочь левой рукой, правую протянул для рукопожатия – Ней пожал её крепко и уверенно.
       – А вот я как раз представляю, – ошарашил его король и, лукаво прищурившись, отметил: – Было бы весьма великодушно с вашей стороны не помнить зла и провести венчание в Райанци. Я понимаю, – заверил он, – что так вы точно опоздаете к семестру, но нам бы очень хотелось…
       – Конечно! – совершенно позабыв, что перебивать монарха непозволительно, пылко заверил Ней.
       – И мы с Её Величеством надеемся, – король устремил взгляд к дочери, – что вы будете нас навещать.
       Лея обратила сияющий и вопрошающий взгляд к Нею; тот, смутившись, горячо ответил:
       – Разумеется! – и поспешно добавил: – Каждым летом!
       Напоследок поцеловал дочь в висок, король отметил:
       – Обрати внимание, родная, я на несколько часов оставил его в кабинете, где хранится целый шкаф твоих писем, а он всё это время возился со своими расчётами!
       Ошарашенный Ней, заоглядывавшись, попытался идентифицировать тот самый шкаф под счастливый смешок Леи.
       – Вон тот, – с улыбкой махнул в нужном направлении король, – но, насколько я знаю, в её комнате ещё один есть!
       – Пап! – возмущённо воскликнула покрасневшая Лея.
       – Ухожу, ухожу! – весело закивал король и, действительно, удалился, оставив их наедине.
       Ней бросил быстрый сожалеющий взгляд на вожделенный шкаф, но рыться в нём при возлюбленной не стал.
       Несколько секунд стояла неловкая тишина.
       Счастье, свалившееся на них в тот момент, когда они уже не ждали ничего хорошего, было слишком ошеломительным, и они совершенно не знали, как с ним справиться и как теперь себя вести.
       Первой заговорила Лея.
       – Ты простишь меня? – жалобно попросила она, теребя ленты на своём нарядном платье.
       – Да, – не раздумывая, сразу отреагировал Ней, но тут же смутился и уточнил: – А за что?
       Он не знал за ней никакой вины и не понимал, почему она начала разговор с этого.
       Она выглядела совершенно несчастной, признавшись:
       – Я… я ведь перестала тебя ждать.
       Он удивлённо сморгнул.
       Первым его побуждением было сказать, что это ничего не значит, но это было бы неправдой, потому что его действительно сильно ранило то, что она его позабыла, и ему не хотелось теперь ей лгать и говорить, что это пустяки. Это было всё равно, что назвать пустяком саму их любовь; а уж тут-то Ней никак не мог настолько покривить душой!
       – Мне было больно, – наконец, тихо признал он, и сразу порывисто добавил: – Но я простил, конечно, простил! Я… – его голос дрогнул, потому что он совсем не верил, что может теперь произнести это вслух, и от того слова его прозвучали даже несколько удивлённо: – Я люблю тебя, Лея.
       – О, Ней! – одним порывистым движением она преодолела то небольшое расстояние, что их разделяло, и обняла его, прижимаясь к нему всем телом. – Я тоже… тоже люблю тебя! – призналась она, замерев в упоении.
       Он обнял её в ответ и тоже замер.
       Им хотелось обняться с самого момента их новой встречи – но оба они знали, что это совершенно, решительно невозможно, и даже в мыслях своих не позволяли себе об этом мечтать.
       На несколько минут они полностью растворились в этом удивительном ощущении близости друг к другу. Потом ими обоими всё больше стало овладевать смущение: они совершенно не знали, как теперь говорить друг с другом, что теперь делать, как себя вести.
       Для них «нельзя», которое казалось совершенно непреложным, слишком резко сменилось на невозможное, нереальное, несбыточное «можно». Получив, наконец, эту свободу любить друг друга, они совершенно не представляли, как её теперь употребить, и особое смущение у них вызывало то, что они ничего ещё не успели обсудить прямо.
       Они так и стояли, обнявшись, и обоим ужасно хотелось поцеловаться, но каждый из них стеснялся предложить это первым.
       – Так… странно… – наконец, первой нарушила молчание Лея. – Не могу поверить, что это правда.
       – Я тоже, – немного хриплым голосом подтвердил Ней, которому поверить было даже сложнее, чем ей, потому что он ничего не знал о подоплёке интриг короля-консорта.
       Чуть отстранившись, Лея взглянула в его лицо и с глубоким удивлением отметила:
       – И что же это, мы теперь можем обниматься, когда захотим?
       Он выглядел не менее ошарашенным этим фактом, чем она.
       – И видеться каждый день? – в шоке переспросил он.
       – И говорить, сколько захотим? – голосом, замирающим от восторга, продолжила перечень она.