Может, когда я ударился головой в избе, то тогда и умер на самом деле?
Или моя душа металась между двумя телами?
Темнота? Вечность наедине с мыслями. Хотя бы так. Без них совсем уж неуютно. Ни ада, ни рая, не перерождения. Хотя лучше, чем просто исчезнуть. Или нет? Плохо лишь то, что я ошибся…
Чем заниматься вечность во тьме?
Фантазия чертит тонкие линии, те, что мы видим каждую ночь перед сном. Эскизы вымерших улиц и пустынных домов. Пока еще блеклые и неясные, снова и снова смываемые волнами новых мыслей. Не так-то просто представить картину, а еще сложнее удержать ее в голове. А где голова, кстати? И руки где? Нужно начать с них. Благо времени у меня предостаточно.
Попытка за попыткой, и город обретает каркас, поглощает палитру красок. Поезд гудит, и снова играет эта музыка. Вернее, она и не переставала играть, затаилась и ждала, пока я очнусь. Каждое облачко и каждый лучик на своих местах, словно я просто моргнул.
Дождь уже не идет.
Я лежу на другой стороне рельс и слышу, как скрипят тормоза поезда. Я ощупываю себя. Кости целые. Оглядываюсь – ни одного контура. Прислушиваюсь – никаких голосов в голове.
Немного прихожу в себя и понимаю, что музыка раздается из телефона. На экране вызов от мамы. Сердце вздрагивает.
– Ян, с тобой все хорошо? Я забрала гитару из кинотеатра и вернула деньги той шпане. Они тебя больше не тронут.
– Спасибо, мам. Я продам ее и все тебе верну, а остальное отработаю. Честно.
Из телефона раздается голос Алины:
– Уже полночь, Ян! Я уснуть не могу из-за тебя. А мне в школу завтра. Если ты не придешь домой, я прогуляю!
– Скоро буду. Люблю вас.
На прощанье Алина довольно рычит и взвизгивает, как коала.
Я тереблю синюю фенечку на запястье, достаю последнюю сигарету и ломаю.
В небе появляется маленькая белая точка. Снежинка приближается и становится крупнее. Касается ладони и тает, оставляя приятный холодок на месте ожога.
– Вот и закончилась моя осень.
Или моя душа металась между двумя телами?
Темнота? Вечность наедине с мыслями. Хотя бы так. Без них совсем уж неуютно. Ни ада, ни рая, не перерождения. Хотя лучше, чем просто исчезнуть. Или нет? Плохо лишь то, что я ошибся…
Чем заниматься вечность во тьме?
Фантазия чертит тонкие линии, те, что мы видим каждую ночь перед сном. Эскизы вымерших улиц и пустынных домов. Пока еще блеклые и неясные, снова и снова смываемые волнами новых мыслей. Не так-то просто представить картину, а еще сложнее удержать ее в голове. А где голова, кстати? И руки где? Нужно начать с них. Благо времени у меня предостаточно.
Попытка за попыткой, и город обретает каркас, поглощает палитру красок. Поезд гудит, и снова играет эта музыка. Вернее, она и не переставала играть, затаилась и ждала, пока я очнусь. Каждое облачко и каждый лучик на своих местах, словно я просто моргнул.
Дождь уже не идет.
Я лежу на другой стороне рельс и слышу, как скрипят тормоза поезда. Я ощупываю себя. Кости целые. Оглядываюсь – ни одного контура. Прислушиваюсь – никаких голосов в голове.
Немного прихожу в себя и понимаю, что музыка раздается из телефона. На экране вызов от мамы. Сердце вздрагивает.
– Ян, с тобой все хорошо? Я забрала гитару из кинотеатра и вернула деньги той шпане. Они тебя больше не тронут.
– Спасибо, мам. Я продам ее и все тебе верну, а остальное отработаю. Честно.
Из телефона раздается голос Алины:
– Уже полночь, Ян! Я уснуть не могу из-за тебя. А мне в школу завтра. Если ты не придешь домой, я прогуляю!
– Скоро буду. Люблю вас.
На прощанье Алина довольно рычит и взвизгивает, как коала.
Я тереблю синюю фенечку на запястье, достаю последнюю сигарету и ломаю.
В небе появляется маленькая белая точка. Снежинка приближается и становится крупнее. Касается ладони и тает, оставляя приятный холодок на месте ожога.
– Вот и закончилась моя осень.
