И чем больше приходит идей в голову, тем сильнее хочется биться головой об стену. Но самое лучшее, что смог придумать сонный мозг это то, что я выпила вина и начала ко всем приставать.
— Я думал ты померла, — сказал Стас.
Лучше бы это было так.
— Голова не болит? — на этот раз вопрос прилетел от Матвея.
— К счастью или, к сожалению — нет. Но при этом я ничего не помню.
Все рассмеялись, от чего становится не хорошо. Только не говорите, что я что-то ужасное сделала.
— После того, как ты нажралась, не удивительно, что ты ничего не помнишь, но удивительно, что тебя не тошнит и нет головной боли.
— А по какому поводу я нажралась?
— Есть только две официальные причины, — Стас берет бутылку и делает глоток, — неудавшееся свидание с этим… ну ты поняла, а вторая вы в очередной раз посрались, как кошка с собакой с этим.
И головой кивает в сторону Ройса.
Да, вчера было что-то связанное с ним.
Но не это было удивительно. Он смотрела на меня совсем другим взглядом. Я даже понять ничего не смогла. Что могло произойти такого, что его взгляд поменялся?
— Ребят, надеюсь, вы помните, что сегодня важный вечер?
Макс рассказал пару тонких нюансов и после этого нам разрешили разойтись. Все по своим делам, правда, Ройс пошел на первый этаж в сторону выхода. Знаю, что не красиво, но жутко любопытно.
— Привет, — говорит девушка модельной внешности.
Высокая, пышногрудая красавица, от которой многие потеряли челюсть. Длинные темные волосы, не оставшиеся без внимания, да и сама девушка получила ни чуть не меньше внимания.
— Привет, — слышу голос Ройса, но в нем что-то было странное. Будто бы он не хочет быть с ней, но его заставляют, как Золушку работать днями напролет.
Разговор зашел о вечере, о том, что он слишком много времени уделяет своей музыке. Вчера и вовсе не отвечал на звонки. Именно поэтому она стоит тут.
— Не начинай, ладно.
— Ну вот, значит по бабам шлялся! Я вчера даже работать не смогла, а ты, — девушка умеет давить на жалость, будь я на месте парня, уже бы на коленях стояла, но с Ройсом этот номер не проходит. Продолжает стоять, как стена или статуя.
Засела в теле он недалеко от них, листая его инстаграм. Может, узнаю кто она.
— И да, я знаю, что с вами приперлась шлюшка, поэтому можешь не молчать, но судя по ее внешности к ней можно не ревновать.
Что? Она это обо мне? Не только красавится, но и стерва внутри. Хм, может, поэтому он с ней общается? Не думаю. Большинство красивых девушек внутри, то еще дерьмо. Как она.
— Прекрати! Ты со своей ревностью уже в горле сидишь! На ту, про которую ты говоришь, у меня в жизнь не встанет, ты ее видела? Нет, тогда заткнись.
Хочется верить, что не обо мне, но от этих слов становится плохо. Обидно такое слышать, пусть он и не знает, что я рядом и все прекрасно слышу.
Нашла ее в инстаграме, больше ста тысяч подписчиков. Мария модель и профессиональный диктор. Они озвучивает не книги, а аниме. Это было сказано на страницы в википедии. На год старше меня, но если быть более точным — на пять.
— Следишь? — голос раздается рядом, неожиданно. Я даже подпрыгиваю на своем месте и только потом смотрю на хозяина голоса.
— Нет.
Я не знаю, о чем он сейчас думает, но думаю, что наши мысли чем-то схожи.
— Прости, — никогда бы не подумала, что Ройс это скажет, хоть когда-нибудь, — я не должен был делать то, что было.
— Если ты хочешь об этом поговорить, то холл не самое подходящее место, — и он со мной полностью согласен, — но если не хочешь, то так и быть. Я просто уйду.
Он смотрит, будто бы думает. А может мне кажется. Кажется, что все так хорошо. Думает он не о том, как поговорить, а о том, как бы перерезать мне горло. Я не знаю его так, как ребят. Они меня хотя бы за человека принимают, но не он.
— Нам действительно нужно поговорить.
Встаю с кресла, и мы направляемся в его номер. Может, чтобы проще было меня выгнать. Но в моем номере он мог выйти и дело с концом. Или же в моем номере есть то, что ему не нравится. Даже не знаю, что еще можно придумать.
Я боялась пройти дальше. Все еще думая, что это сон и сейчас он меня прогонит. Мы ведь никто друг другу. Хочется заплакать, или заныть. Нет. Я не знаю, что мне хочется, больше всего. Это так странно.
— Проходи, — говорит устало, но мне только от одной мыслей становится не по себе.
Присаживаюсь на самый край кровати. В прямом, мать его, смысле. Но я даже не его ругаю. Ругаю себя. Но после таких слов, должно прозвучать: «сядь нормально, я не кусаюсь». Должно прозвучать все что угодно, но не его руки на моей талии, которые тянут ближе к середине.
— Я сказал сесть, а не устраивать, не пойми что.
Господи. Чувствую себя неловко.
Я даже не знаю, о чем мы можем поговорить. Мы сидим в тишине. Ни он, ни я не знаем о чем говорить и это так странно, а может, и нет. Ведь мы еще никогда спокойно не находились в обществе друг друга.
— Это бред не будет продолжаться вечно.
Пожимаю плечами, не до конца понимая его речь.
— Мы никогда не общались в такой спокойной обстановке, но сейчас, даже после того, что было ты на меня не орешь, — говорю я, стараясь не смотреть в его сторону, — но почему-то кажется, что ты думаешь только о том, что все это было ошибкой и нужно забыть, как можно быстрее, чтобы не назвать свою девушку в постели моим именем.
Я говорила какую-то ерунду. Но даже после осознование этих слов, мне хочется продолжить. Хочется сказать все, что накипело или просто сказать, чтобы выговориться.
— У тебя хорошая девушка, — слышу смешок, может он значит не то, что подумала я, но значению этому я не придала, — не нужно портить с ней отношения из-за меня, ладно? Ничего не было.
Хочется что-то добавить, но Ройс перебивает:
— Я ведь был первым.
Не хочется говорить об этом. Особенно сейчас.
— Первого мужчину сложно забыть, даже если не хочется.
— Я уже ничего не помню, — соврала я, надеясь, что он поверит, но нет.
— Ты можешь врать мне, но не себе.
Разговор заходит не в то русло. Нужно это как-то исправить.
— Расскажи о своей девушке.
— Не переводи тему, — говорит он с некой злобой, — она мне не девушка, мы просто иногда спим. С такой, как она я не хочу встречаться. Если кто и пустой, так это она.
Намекает на нашу группу, где мы тут каждый похож на пустого и если мы для образа, то его девушка явно не для этого.
— Прекрати ее называть моей девушкой!
От страха, я чуть не упала с кровати. Прочел мысли или просто угадал.
— Извини.
Посмотрела на него. Не знаю зачем, но мне хотелось увидеть его лицо. Парень сидит близко. Запрещено близко. Хочется представить, что между нами километры, но какой от этого смысл, если он первым целует в губы?
Он не пьян. Не пытается представить место меня какую-то другую. Он целует меня. Нежно. С чувством. Если бы не было этого разговора и нашей ненависти с первой встречи, то могли бы мы стать парой? Могли бы быть вместе? Не знаю. Сложный вопрос.
— Хватит думать, — говорит прямо в губы, — это раздражает. Или ты всегда так думаешь?
Хотелось бы рассмеяться. Это глюки. Мы не можем целоваться и не ругаться.
Парень укладывает меня на спину, продолжая целовать.
Нет. Все-таки это не глюки.
Мне кажется, если б не стук в дверь, мы бы повторили то, что было этой ночью. Но даже сейчас он не довольно фыркнул и пошел к двери.
— Ройс, помнишь о встречи?
— Еще раз и я тебе врежу, — говорит он.
— Понял, — отвечает он, — Мей не видел?
— Нет, — соврал парень, посмотрев на меня.
— Если увидишь, скажи, что через час нужно быть готовым к важной встречи.
Черт! Про это я и забыла!
Парень готов рассмеяться только от вида моего лица. Блин. Как я могла это забыть? Я ведь помнила еще вчера. Да, вчера, когда я вливала в себя энное количество алкоголя, пытаясь что-то заглушить в себе.
Раздаются удаляющие шаги, позволяющие мне вздохнуть с облегчением.
— Нужно идти.
Почему мне сейчас кажется, будто бы мы тайные любовники? Ведь со стороны так и кажется.
— Иди.
Что-то между нами происходит. Что-то явно начинает меняться и, думаю, что так оно даже лучше. Лучше чем сидеть и сраться, как кошка с собакой. От этот группе лучше не будет.
Выхожу из его комнаты, тихо подбираясь к своей и тихо открываю дверь. Так же быстро и тихо я проникаю внутрь. Вздыхаю с облегчением и радуюсь, что все обошлось. Не знаю, чтобы я начала говорить, если бы меня кто-нибудь бы увидел.
?
Мы приехали в бар. По слухам он считается одним из лучших и дорогих баров Москвы. В самом центре города.
Нас встретили с улыбками, правда, от таких улыбок легче не становятся, видно, что они натянуты с неохотой, говоря: «ну, все, пришли звезды, теперь будем выполнять их прихоти». Не люблю, когда на меня так смотрят, но с какой-то стороны, так и хочется сказать: «посмотрите из какого дерьма я выбралась», но я-то знаю, что все это лож. Я лишь хочу помочь своей сестре, хоть как-то продлить ей жизнь.
Нас посадили в комнату, где явно переодевались девушки.
— Эй, зырьте, — Стас хватает какой-то костюмчик, в котором какая-то девушка танцует и зарабатывает.
Честно, не хочу засорять себе мысли именно этой ерундой.
В руках гитара. Пальцы начинают что-то играть. Такое не понятное, то, что еще никто не слышал.
В моей голове, какой-то мусор. Я не могу нормально сосредоточится. Как же избавиться от всего ненужного? Остается только представить, что я тут одна, что никого нет и мне предстоит что-то сыграть.
Пальцы скользят по струнам. Мелодия начинает рефлекторно записывается на корку головы и в память моих рук.
— Мы встретились случайно, — тихие слова сорвались с моего языка, — в дождливый день. Но в душе была весна, когда я смотрела на тебя. Ты дарил мне тепло, но ты был занят. Той, что была любима, той, что так прекрасна и той, что, которой нет равных.
Я не осознавала, что играю, что меня могут услышать. Я изливаю душу, перенося свои душевные проблемы в музыку. Это что-то новое, красивое и… Одинокое?
Чувствую, как на меня смотрят. Никто не понял, что я играла.
— Что вы так уставились?
— Да так, — ответил за всех Макс, а потом ребята встали со своих мест и направились к двери.
Нас отвели к сцене. Правда, сейчас нет никакого настроения. В голове одни мысли о нас с Ройсом, но что-то подсказывает, что я себе просто накручиваю тем, чего не было. Да, мы целовались. Да, у нас был секс, но что из этого? Думаю, такое было у многих.
Хочется провалиться под землю. Да так, чтобы никто и никогда меня не нашел.
Парни начали расставлять инструменты. В это же время приходит наш Михаил Эдуардович. Настроения почему-то нет совсем, даже не знаю, с чем это может связано. Делаю глубокий вдох, надеясь, что это поможет мне не сойти с ума и поможет успокоиться. Сейчас это необходимо.
Через полчаса все уже были на месте и ждали только одного — нашего выступления.
Мы взлетели за короткое время, это большая удача. Скоро концерт в Санкт-Петербурге и тут только от одной мысли я начинаю волноваться еще больше.
Запихиваю эти мысли куда подальше, сейчас нужно думать не об этом.
Стас начинает бить по ударным, после чего начинается, играла Матвея и после них присоединяемся мы — гитаристы. Спокойная игра, несущая холод и пустоту.
— Мы подобие кукол, — начинаю петь я тихо, понимая, что кто-то не знает английского и не сможет перевести песню, но для этого имеется переводчик и русский текст от меня.
совсем недавно я его выложила в нашу группу, где были потрясены переводу. Почему? Не знаю, видимо переводчик немного не так перевел, что бывает не редкостью.
— Красивы, но пусты, — подпевает Ройс.
А внутри меня уже забушевал ураган. После той ночи со мной начинают происходить странные вещи. Связано ли это с ним? Скорее всего, но у него есть девушка, а та ночь, так или иначе, просто ошибка.
Мы отпели все свои песни. Все присутствующие были в таком восторге, что на какое-то время потеряли дар речи.
На улице начался дождь, мы застряли в пробке и слушаем радио, где играет наша первая песня. Парень восхищается и обсуждает со своей коллегой о нас. Чем же мы полюбились многим? Что в нас такого особенного, не считая того, что в нас вкладывает деньги один из мажоров московской области. Сейчас мир так устроен, что деньги решают все.
Вспоминаю одну из песен Гречки: «картина» и становится немного не по себе. Сдерживаю слезы, прекрасно понимая, что если я влюбилась в этого человека, то он никогда не будет со мной, даже если я кинусь под поезд и буду его умолять.
В номере я оказалась поздно. Меня тянет в сон, но в тоже время мне хочется плакать. Сильно. На взрыв. Как бывает в кино. Всю новь и в подушку. У меня нет моей подруги, которая могла бы меня поддержать. И я нахожусь в том коллективе, что меня недолюбливает. Даже сейчас.
Подхожу к холодильнику, доставая первое, что попадается – бутылка какого-то коньяка. Так можно сопиться, но с какой-то стороны это лучше, чем то, чтобы реветь всю ночь из-за какого-то кретина.
Сделала несколько глотков и плохое настроение вмиг улетучилось туда, откуда прилетело. Теперь можно лечь в кровать и не думать о том, что сейчас происходит в моей душе.
Утром я проснулась в хорошем настроение.
Я не думала о вчерашнем. Пустяк он и в Африке пустяк. Выбросила из головы то, что было и то, что я об этом думала.
Вышла из номера и направилась в столовую, подпевая песню всю той же певицы, которая показывает то, что твориться у меня внутри.
— Девчонка-анимешница украла мальчика, — тихо подпеваю себе, надеясь, что никто не слышит, — она что волшебница? Он мне так нравился.
— У кого-то хорошее настроение или кто-то влюбился?
От этих слов я чуть ли не подпрыгнула. Стас оказался так рядом, а из-за своих мыслей я этого даже не заметила.
— С чего такие выводы?
— Ты в кого-то влюбилась, — заключает он, — и надеюсь не в того ублюдка, который тебя чуть не изнасиловал.
От этих слов меня выворачивает.
Я забыла об Андрее, сразу же, как провела всего одну ночь с Ройсом. Должна ли быть ему благодарна лишь за то, что забыла или же наоборот ненавидеть, за то, что влюбилась и лишилась девственности.
Не знаю.
— Нет, я даже про него забыла, пока ты мне это не сказал.
— Он приходил.
Я посмотрела на Стаса.
— Хотел поговорить, но я его послал, зная, что после такого нельзя с людьми разговаривать.
Да. Таких людей прощать нельзя. Вета рассталась со своим парнем, когда тот поднял на нее руку. «Если он один раз меня ударил, то и во второй и в десятый раз такое будет» — сказала она тогда.
— Спасибо, — сказала я, но в голосе не было эмоций. Совсем.
Я не знаю о чем думать. Не знаю, что делать. У меня в голове такая каша, что мне становится страшно.
— Ты в порядке?
Качаю головой.
Мне плохо. На столько, что я ничего не могу делать. От того, что мной воспользовались и просто ненавидят. Настроение резко поменялось и, честно, я такого не ожидала. А стоило всего лишь вспомнить то, что было недавно.
Стас садиться рядом, обнимает меня, но легче мне не становится. Утыкаюсь ему в плечо и начинаю плакать. Слезы бегут по щекам. На футболке уже видны капли от моих слез.
Стыдно, что он это видит.
Как резко может измениться настроение, стоив вспомнить того, с кем тебе никогда не суждено быть, ведь он тебя ненавидит.
Такое мерзкое чувство.
Нужно переболеть. Нужно поплакаться. Нужно просто выздороветь.
— Я думал ты померла, — сказал Стас.
Лучше бы это было так.
— Голова не болит? — на этот раз вопрос прилетел от Матвея.
— К счастью или, к сожалению — нет. Но при этом я ничего не помню.
Все рассмеялись, от чего становится не хорошо. Только не говорите, что я что-то ужасное сделала.
— После того, как ты нажралась, не удивительно, что ты ничего не помнишь, но удивительно, что тебя не тошнит и нет головной боли.
— А по какому поводу я нажралась?
— Есть только две официальные причины, — Стас берет бутылку и делает глоток, — неудавшееся свидание с этим… ну ты поняла, а вторая вы в очередной раз посрались, как кошка с собакой с этим.
И головой кивает в сторону Ройса.
Да, вчера было что-то связанное с ним.
Но не это было удивительно. Он смотрела на меня совсем другим взглядом. Я даже понять ничего не смогла. Что могло произойти такого, что его взгляд поменялся?
— Ребят, надеюсь, вы помните, что сегодня важный вечер?
Макс рассказал пару тонких нюансов и после этого нам разрешили разойтись. Все по своим делам, правда, Ройс пошел на первый этаж в сторону выхода. Знаю, что не красиво, но жутко любопытно.
— Привет, — говорит девушка модельной внешности.
Высокая, пышногрудая красавица, от которой многие потеряли челюсть. Длинные темные волосы, не оставшиеся без внимания, да и сама девушка получила ни чуть не меньше внимания.
— Привет, — слышу голос Ройса, но в нем что-то было странное. Будто бы он не хочет быть с ней, но его заставляют, как Золушку работать днями напролет.
Разговор зашел о вечере, о том, что он слишком много времени уделяет своей музыке. Вчера и вовсе не отвечал на звонки. Именно поэтому она стоит тут.
— Не начинай, ладно.
— Ну вот, значит по бабам шлялся! Я вчера даже работать не смогла, а ты, — девушка умеет давить на жалость, будь я на месте парня, уже бы на коленях стояла, но с Ройсом этот номер не проходит. Продолжает стоять, как стена или статуя.
Засела в теле он недалеко от них, листая его инстаграм. Может, узнаю кто она.
— И да, я знаю, что с вами приперлась шлюшка, поэтому можешь не молчать, но судя по ее внешности к ней можно не ревновать.
Что? Она это обо мне? Не только красавится, но и стерва внутри. Хм, может, поэтому он с ней общается? Не думаю. Большинство красивых девушек внутри, то еще дерьмо. Как она.
— Прекрати! Ты со своей ревностью уже в горле сидишь! На ту, про которую ты говоришь, у меня в жизнь не встанет, ты ее видела? Нет, тогда заткнись.
Хочется верить, что не обо мне, но от этих слов становится плохо. Обидно такое слышать, пусть он и не знает, что я рядом и все прекрасно слышу.
Нашла ее в инстаграме, больше ста тысяч подписчиков. Мария модель и профессиональный диктор. Они озвучивает не книги, а аниме. Это было сказано на страницы в википедии. На год старше меня, но если быть более точным — на пять.
— Следишь? — голос раздается рядом, неожиданно. Я даже подпрыгиваю на своем месте и только потом смотрю на хозяина голоса.
— Нет.
Я не знаю, о чем он сейчас думает, но думаю, что наши мысли чем-то схожи.
— Прости, — никогда бы не подумала, что Ройс это скажет, хоть когда-нибудь, — я не должен был делать то, что было.
— Если ты хочешь об этом поговорить, то холл не самое подходящее место, — и он со мной полностью согласен, — но если не хочешь, то так и быть. Я просто уйду.
Он смотрит, будто бы думает. А может мне кажется. Кажется, что все так хорошо. Думает он не о том, как поговорить, а о том, как бы перерезать мне горло. Я не знаю его так, как ребят. Они меня хотя бы за человека принимают, но не он.
— Нам действительно нужно поговорить.
Встаю с кресла, и мы направляемся в его номер. Может, чтобы проще было меня выгнать. Но в моем номере он мог выйти и дело с концом. Или же в моем номере есть то, что ему не нравится. Даже не знаю, что еще можно придумать.
Я боялась пройти дальше. Все еще думая, что это сон и сейчас он меня прогонит. Мы ведь никто друг другу. Хочется заплакать, или заныть. Нет. Я не знаю, что мне хочется, больше всего. Это так странно.
— Проходи, — говорит устало, но мне только от одной мыслей становится не по себе.
Присаживаюсь на самый край кровати. В прямом, мать его, смысле. Но я даже не его ругаю. Ругаю себя. Но после таких слов, должно прозвучать: «сядь нормально, я не кусаюсь». Должно прозвучать все что угодно, но не его руки на моей талии, которые тянут ближе к середине.
— Я сказал сесть, а не устраивать, не пойми что.
Господи. Чувствую себя неловко.
Я даже не знаю, о чем мы можем поговорить. Мы сидим в тишине. Ни он, ни я не знаем о чем говорить и это так странно, а может, и нет. Ведь мы еще никогда спокойно не находились в обществе друг друга.
— Это бред не будет продолжаться вечно.
Пожимаю плечами, не до конца понимая его речь.
— Мы никогда не общались в такой спокойной обстановке, но сейчас, даже после того, что было ты на меня не орешь, — говорю я, стараясь не смотреть в его сторону, — но почему-то кажется, что ты думаешь только о том, что все это было ошибкой и нужно забыть, как можно быстрее, чтобы не назвать свою девушку в постели моим именем.
Я говорила какую-то ерунду. Но даже после осознование этих слов, мне хочется продолжить. Хочется сказать все, что накипело или просто сказать, чтобы выговориться.
— У тебя хорошая девушка, — слышу смешок, может он значит не то, что подумала я, но значению этому я не придала, — не нужно портить с ней отношения из-за меня, ладно? Ничего не было.
Хочется что-то добавить, но Ройс перебивает:
— Я ведь был первым.
Не хочется говорить об этом. Особенно сейчас.
— Первого мужчину сложно забыть, даже если не хочется.
— Я уже ничего не помню, — соврала я, надеясь, что он поверит, но нет.
— Ты можешь врать мне, но не себе.
Разговор заходит не в то русло. Нужно это как-то исправить.
— Расскажи о своей девушке.
— Не переводи тему, — говорит он с некой злобой, — она мне не девушка, мы просто иногда спим. С такой, как она я не хочу встречаться. Если кто и пустой, так это она.
Намекает на нашу группу, где мы тут каждый похож на пустого и если мы для образа, то его девушка явно не для этого.
— Прекрати ее называть моей девушкой!
От страха, я чуть не упала с кровати. Прочел мысли или просто угадал.
— Извини.
Посмотрела на него. Не знаю зачем, но мне хотелось увидеть его лицо. Парень сидит близко. Запрещено близко. Хочется представить, что между нами километры, но какой от этого смысл, если он первым целует в губы?
Он не пьян. Не пытается представить место меня какую-то другую. Он целует меня. Нежно. С чувством. Если бы не было этого разговора и нашей ненависти с первой встречи, то могли бы мы стать парой? Могли бы быть вместе? Не знаю. Сложный вопрос.
— Хватит думать, — говорит прямо в губы, — это раздражает. Или ты всегда так думаешь?
Хотелось бы рассмеяться. Это глюки. Мы не можем целоваться и не ругаться.
Парень укладывает меня на спину, продолжая целовать.
Нет. Все-таки это не глюки.
Мне кажется, если б не стук в дверь, мы бы повторили то, что было этой ночью. Но даже сейчас он не довольно фыркнул и пошел к двери.
— Ройс, помнишь о встречи?
— Еще раз и я тебе врежу, — говорит он.
— Понял, — отвечает он, — Мей не видел?
— Нет, — соврал парень, посмотрев на меня.
— Если увидишь, скажи, что через час нужно быть готовым к важной встречи.
Черт! Про это я и забыла!
Парень готов рассмеяться только от вида моего лица. Блин. Как я могла это забыть? Я ведь помнила еще вчера. Да, вчера, когда я вливала в себя энное количество алкоголя, пытаясь что-то заглушить в себе.
Раздаются удаляющие шаги, позволяющие мне вздохнуть с облегчением.
— Нужно идти.
Почему мне сейчас кажется, будто бы мы тайные любовники? Ведь со стороны так и кажется.
— Иди.
Что-то между нами происходит. Что-то явно начинает меняться и, думаю, что так оно даже лучше. Лучше чем сидеть и сраться, как кошка с собакой. От этот группе лучше не будет.
Выхожу из его комнаты, тихо подбираясь к своей и тихо открываю дверь. Так же быстро и тихо я проникаю внутрь. Вздыхаю с облегчением и радуюсь, что все обошлось. Не знаю, чтобы я начала говорить, если бы меня кто-нибудь бы увидел.
?
Глава 8
Мы приехали в бар. По слухам он считается одним из лучших и дорогих баров Москвы. В самом центре города.
Нас встретили с улыбками, правда, от таких улыбок легче не становятся, видно, что они натянуты с неохотой, говоря: «ну, все, пришли звезды, теперь будем выполнять их прихоти». Не люблю, когда на меня так смотрят, но с какой-то стороны, так и хочется сказать: «посмотрите из какого дерьма я выбралась», но я-то знаю, что все это лож. Я лишь хочу помочь своей сестре, хоть как-то продлить ей жизнь.
Нас посадили в комнату, где явно переодевались девушки.
— Эй, зырьте, — Стас хватает какой-то костюмчик, в котором какая-то девушка танцует и зарабатывает.
Честно, не хочу засорять себе мысли именно этой ерундой.
В руках гитара. Пальцы начинают что-то играть. Такое не понятное, то, что еще никто не слышал.
В моей голове, какой-то мусор. Я не могу нормально сосредоточится. Как же избавиться от всего ненужного? Остается только представить, что я тут одна, что никого нет и мне предстоит что-то сыграть.
Пальцы скользят по струнам. Мелодия начинает рефлекторно записывается на корку головы и в память моих рук.
— Мы встретились случайно, — тихие слова сорвались с моего языка, — в дождливый день. Но в душе была весна, когда я смотрела на тебя. Ты дарил мне тепло, но ты был занят. Той, что была любима, той, что так прекрасна и той, что, которой нет равных.
Я не осознавала, что играю, что меня могут услышать. Я изливаю душу, перенося свои душевные проблемы в музыку. Это что-то новое, красивое и… Одинокое?
Чувствую, как на меня смотрят. Никто не понял, что я играла.
— Что вы так уставились?
— Да так, — ответил за всех Макс, а потом ребята встали со своих мест и направились к двери.
Нас отвели к сцене. Правда, сейчас нет никакого настроения. В голове одни мысли о нас с Ройсом, но что-то подсказывает, что я себе просто накручиваю тем, чего не было. Да, мы целовались. Да, у нас был секс, но что из этого? Думаю, такое было у многих.
Хочется провалиться под землю. Да так, чтобы никто и никогда меня не нашел.
Парни начали расставлять инструменты. В это же время приходит наш Михаил Эдуардович. Настроения почему-то нет совсем, даже не знаю, с чем это может связано. Делаю глубокий вдох, надеясь, что это поможет мне не сойти с ума и поможет успокоиться. Сейчас это необходимо.
Через полчаса все уже были на месте и ждали только одного — нашего выступления.
Мы взлетели за короткое время, это большая удача. Скоро концерт в Санкт-Петербурге и тут только от одной мысли я начинаю волноваться еще больше.
Запихиваю эти мысли куда подальше, сейчас нужно думать не об этом.
Стас начинает бить по ударным, после чего начинается, играла Матвея и после них присоединяемся мы — гитаристы. Спокойная игра, несущая холод и пустоту.
— Мы подобие кукол, — начинаю петь я тихо, понимая, что кто-то не знает английского и не сможет перевести песню, но для этого имеется переводчик и русский текст от меня.
совсем недавно я его выложила в нашу группу, где были потрясены переводу. Почему? Не знаю, видимо переводчик немного не так перевел, что бывает не редкостью.
— Красивы, но пусты, — подпевает Ройс.
А внутри меня уже забушевал ураган. После той ночи со мной начинают происходить странные вещи. Связано ли это с ним? Скорее всего, но у него есть девушка, а та ночь, так или иначе, просто ошибка.
Мы отпели все свои песни. Все присутствующие были в таком восторге, что на какое-то время потеряли дар речи.
На улице начался дождь, мы застряли в пробке и слушаем радио, где играет наша первая песня. Парень восхищается и обсуждает со своей коллегой о нас. Чем же мы полюбились многим? Что в нас такого особенного, не считая того, что в нас вкладывает деньги один из мажоров московской области. Сейчас мир так устроен, что деньги решают все.
Вспоминаю одну из песен Гречки: «картина» и становится немного не по себе. Сдерживаю слезы, прекрасно понимая, что если я влюбилась в этого человека, то он никогда не будет со мной, даже если я кинусь под поезд и буду его умолять.
В номере я оказалась поздно. Меня тянет в сон, но в тоже время мне хочется плакать. Сильно. На взрыв. Как бывает в кино. Всю новь и в подушку. У меня нет моей подруги, которая могла бы меня поддержать. И я нахожусь в том коллективе, что меня недолюбливает. Даже сейчас.
Подхожу к холодильнику, доставая первое, что попадается – бутылка какого-то коньяка. Так можно сопиться, но с какой-то стороны это лучше, чем то, чтобы реветь всю ночь из-за какого-то кретина.
Сделала несколько глотков и плохое настроение вмиг улетучилось туда, откуда прилетело. Теперь можно лечь в кровать и не думать о том, что сейчас происходит в моей душе.
Утром я проснулась в хорошем настроение.
Я не думала о вчерашнем. Пустяк он и в Африке пустяк. Выбросила из головы то, что было и то, что я об этом думала.
Вышла из номера и направилась в столовую, подпевая песню всю той же певицы, которая показывает то, что твориться у меня внутри.
— Девчонка-анимешница украла мальчика, — тихо подпеваю себе, надеясь, что никто не слышит, — она что волшебница? Он мне так нравился.
— У кого-то хорошее настроение или кто-то влюбился?
От этих слов я чуть ли не подпрыгнула. Стас оказался так рядом, а из-за своих мыслей я этого даже не заметила.
— С чего такие выводы?
— Ты в кого-то влюбилась, — заключает он, — и надеюсь не в того ублюдка, который тебя чуть не изнасиловал.
От этих слов меня выворачивает.
Я забыла об Андрее, сразу же, как провела всего одну ночь с Ройсом. Должна ли быть ему благодарна лишь за то, что забыла или же наоборот ненавидеть, за то, что влюбилась и лишилась девственности.
Не знаю.
— Нет, я даже про него забыла, пока ты мне это не сказал.
— Он приходил.
Я посмотрела на Стаса.
— Хотел поговорить, но я его послал, зная, что после такого нельзя с людьми разговаривать.
Да. Таких людей прощать нельзя. Вета рассталась со своим парнем, когда тот поднял на нее руку. «Если он один раз меня ударил, то и во второй и в десятый раз такое будет» — сказала она тогда.
— Спасибо, — сказала я, но в голосе не было эмоций. Совсем.
Я не знаю о чем думать. Не знаю, что делать. У меня в голове такая каша, что мне становится страшно.
— Ты в порядке?
Качаю головой.
Мне плохо. На столько, что я ничего не могу делать. От того, что мной воспользовались и просто ненавидят. Настроение резко поменялось и, честно, я такого не ожидала. А стоило всего лишь вспомнить то, что было недавно.
Стас садиться рядом, обнимает меня, но легче мне не становится. Утыкаюсь ему в плечо и начинаю плакать. Слезы бегут по щекам. На футболке уже видны капли от моих слез.
Стыдно, что он это видит.
Как резко может измениться настроение, стоив вспомнить того, с кем тебе никогда не суждено быть, ведь он тебя ненавидит.
Такое мерзкое чувство.
Нужно переболеть. Нужно поплакаться. Нужно просто выздороветь.
