-Уфф!
-Что с вами, герр майор? - выглянула из комнатки фрау Ядя.
-Гутен абенд,фрау! Рад вас увидейт!
- Я тоже,герр майор!
Так вежливо поговорили немного, Руди выскочил за дровами,а Ядзя сказала:
-Все хорошо, не переживайте. Девочка на месте!
Вернулся Руди. Ядзя пожелав спокойной ночи, ушла к себе.
На следующий день провожали фон Виллова,желали успешной дороги, продвижения по службе и прочую лабуду
И никто,даже верный Руди не знал, что в левом кармане кителя у Герби лежит маленький тряпочный ангелочек-Варина любовь,который точно его будет оберегать!
В пока ещё далеком,сорок четвертом, в октябре,Герби чудом успеет при бомбежке проскочить на машине через перекресток.
А через три–четыре минуты,там разорвется бомба.
Машина от взрывной волны перевернется, в спине Герби будет много осколков стекла,в госпитале все в голос скажут, что он родился в рубашке. Фон Виллов только грустно улыбнется зная, что его просто хранит любовь его такой далекой,ещё пока и не родившейся Варьюши.
В Березовке пропали два полицая -Ярема и Шлепень.
Зоммер, брызгая слюной, рвал и метал, грозя жителям всяческими карами.
А после обеда по деревне прокатилась весть - нашли Ярему неподалеку от имения Краузе ,валялся заколотый штыком,а в руке намертво зажатая, виднелась повязка. Когда сумели вытащить,полицаи опознали её - повязка была Шлепеня,в отличие от многих, постоянно её стирал и Зоммер ставил его всем полицаям в пример аккуратностью.
По всему выходило, что свой своего и убил. Деревня вздохнула облегченно-опять пронесло!
-Знать,чагось Ярема за Шлепенем зацапил, от ён яго и ушлепал! - глубокомысленно заявил дед Ефим своей Марье.
-А,одним поганцем меньше будя!
-Хрицы кажуть,искать Шлепеня стануть, да где жа, вон он, лес, ищитя, ветра у поле!
А Шлепень-то якой молодец, етого гада прикончил, ведь за всеми слядил, усе вынюхивал чаго - ой жеж, какая сволочуга выросла!
Шлепеня искали, но он как в воду канул.И не знал никто, что полицай все же исполнил свою задумку поговорить с Лешим, безрезультатно, правда, но подтолкнул его это разговор на последующие действия.
Подкараулил Лешего, когда тот, привычно помолившись в церкви про себя конечно же, за здравие русского народа, за победу! - вышел и так же привычно направился к Карлу.
-Дед Леш, надо погаворить.
-Чаго тебе? - неласково ответил Леш.
-От ты бывалый человек, скажи - наши ляса,они докудова тянутся??
- А то ты у школе не проходил? До Украины доходют! - буркнул Леш.
-А вот ежли б ты, положим, у другую старану собрался, як бы пошел?
-Никуда я не собираюсь, кто в такое время ходит, вон, до Раднева и обратно и то опасно, возьмут и стрельнут хоть немцы, хоть полицаи ваши, мало ли, не понравлюсь кому.Чего хочешь выпытать, шпионом некого объявить?
-Што ты, што ты, я ничаго такого и не думал!
-Все вы не думаете! - проворчал Леш и пошел дальше.
Шлепень подумал, подумал и пошел до учителки, той не было, только немой Василь читал какую-то книгу, Шлепень взял, посмотрел: "Евгений Онегин" Пушкин.
-А, ну этот поэт хороший, где у учителки карта якая имеется ??
Василь помотал головой и написал на клочке :
-Все карты хрицы сразу же спалили.
-Так! - Шлепень повертел книгу и наугад открыв увидел:
"Москва! Как много в этом звуке,
для сердца русского слилось,
как много в нем отозвалось!! - И дальше:
-Нет, не пошла Москва моя к нему с повинной головою... "
Резко захлопнул книгу,сунул Василю и вышел.
Не знал Шлепень, что даже ленивый в учебе Гриня четко знал этот стих про Москву.
Так тошно было Шлепеню,он буквально задницей ощущал приближение беды, а тут ещё Ярема стал постоянно таскаться за ним, а в последние дни откровенно следить
Шлепень пошел в имение к Краузе с поручением Еремца и углядел увязавшегося за ним Ярему.
Дождался на пустынной в это время дороге, пара тумаков и тот раскололся - типа подозревають они с Еремцом, что Шлепень не тот, за кого себя выдает, агент какой-то, ну и стали следить за ним.
Хотели вот уже у Раднево итить, докладать на него, може, хоть у город возьмуть, или мядаль выдадуть. Ну и выдал Шлепень – мядаль, на тот свет.
Сумел-таки заскочить по темноте в хату,ухватить давно собранный узел и, как настоящий волк,чутко прислушиваясь и во время замирая, выбрался на большак, рванул не в лес, в сторону Брянска.
Попадись партизанам, кто-нибудь да найдется -его опознает. А разговор тогда один-веревку на шею и усё. Чего-чего, а маскироваться он умел,сумел же пол России а то и больше, под видом старика пройти-проехать,когда сюда рвался, дурень!!
Вот и брел по дорогам старик, с нечесаными патлами, суковатой палкой, с документами на имя Ивана Семенова, шестидесяти лет от роду, ох, как надеялся он затеряться среди бескрайних просторов.
Леш быстро смекнул,что Шлепень, хитрая сволочь, по выражению Игоря - «сделал ноги».
-Ну, да сколько веревочке не виться!! Тьфу, пакостник, хоть хватило ума не зверствовать!
Ярему же никто не жалел,особенно, после того, как он вызвался помогать расстрелять двух комсомолок из Раднево, вина которых только и была в том, что они до войны были активистками.
Варя с Ищенко прибрели в Березовку вечером того же дня.
Пошли, конечно же,к Крутовым. Гринька и Василь обрадовались обоим, Варя обняла своих пацанов,а Ефимовна захлопотала:
-От хоть травки попейте!!
Варя вытащила из-за пазухи несколько пакетиков с сахарином, Ищенко достал из подкладки кожушка несколько кусков хлеба, вот и получился ужин. Варя была как неживая, рустная-грустная,Василь, чувствуя её печаль, молча прижался к ей боку. Гринька сунул ей под нос «Евгения Онегина» :
-От вешчь,Казимировна оставила!!Як она яго увсяго наизусть шпарить, заслухався.
Варя усмехнулась и прикрыв глаза начала читать:
-"Мой дядя самых честных правил..."
-О, глянь,як по написанному тожеть! - Изумился Гринька.
-Гринь, я в школе хорошисткой была. А Пушкин? Его стихи сами запоминаются.
-Нее, у мяне только чудок. Василь, етот да, наверняка, увсяго Онегина знаеть!
Василь кивнул головой.
-От, точно, быть тябе прохвесором!
И шепнул тихонько Варе:
-Дед Леш завтра прийдеть,обешчал!
Все давно спали, Варя лежала без сна, она не плакала, но такая жуткая тоска заполняла все внутри. Взрослая женщина, прожившая большую половину жизни, сейчас просто не представляла, как выживать.
Одно дело, там, в таком теперь далеком - две тринадцатом, мирном году - там работа,сын,знакомые и друзья,было бы намного легче.
А здесь, где каждый шаг может стать последним,где нет сейчас и уже никогда не будет рядом Герберта, его заботливого Руди, где до прихода наших ещё долгие почти девять месяцев??
Встал Ищенко, потихоньку пришел к ней:
-Варь, давай уже поспи, вон, скоро ветром утащит, незнамо куда!
Спи, сеструха моя названная.
И столько тепла и участия было в его голосе, что она просто сердцем поняла - есть же ещё мужики, попавшие вместе с ней сюда, которые точно, не оставят её одну.
Варя,едва сдержав слезы, кивнула:
-Постараюсь!
Ищенко опять пошел на лавку, с печки слез Василек,подлез к ней под бочок, прижался и засопел,уткнувшись в его беловолосую вихрастую макушку, незаметно для себя заснула.
Леший задерживался,ждали его уже третий день.
Ищенко,чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, ремонтировал у деда Ефима на дому ручную мельничку -крупорушку, которой пользовалась вся деревня еще с давних пор.
Николаич не спеша разобрал её,покачал головой:
-Верхний круг ещё послужит, а нижний надо менять.
-Да Лешай обешчал принесть,чаго-то задержалси от!
Начали с дедом искать подходящее дерево,мастер сознательно затягивал ремонт,а дед и рад был душевному человеку, он оживленно рассказывал про свою жизню, про молодость, про революцию, про то, как женихался, про свояго лутшаго друга Никодимку.
-Я смотрю,у вас Никодим у всех - лучший друг,все его в разговоре упоминают??
-Э, не, ён усем помогал, особливо бабенкам,оставшимся без мужуков.
А сам посля Ули сваёй ни-ни, сколь яму у женки набивалися, казал:"Родьке мачеху ня привяду". Отзывчивай на чужую бяду и помошчь, то да, а у друзьях - я да Лешай от и были.
Лешай помоложе,у их тама свои дела были, у гражданскую.
Я не вникав, а что хорошай, то да, уся деревня горюеть, што який хозяйственнай мущина пропал. Я от маракую, може и объявится, кагда наши прийдуть, ну, ня верю я, што он сгинув!
Тольки мы с Егоркой никому и не гаворим за няго, время, вишь, якое, от как людишки у суровых моментах проявляются.
-Тот же Еремец- наши як отступали, батарея тута на бугру оставалося,усе полегли,ай как жалко было хлопцев, молодые усе, жить да детишков рожать,ён же,паскуда, помогал хоронить,а через два дня хлебом-солью немцев устречал.
А Егорша, наоборот - ругал втихаря усе порядки, власть не любил, а як немчура прийшла ,усе, ненавидить и ждеть-не дождеться наших!
Николаич слушал деда,что-то пропускал мимо ушей, что-то, наоборот, запоминал накрепко - старики, они наблюдательные и усякую мелочь быстрее углядять, а такие мелочи частенько спасали жизнь.
Пришла баб Маня с улицы, сказала, что дедов друг Лешай до Зомберга пошел.
Дед облегченно перекрестился:
-От и хорошо, ён мяне ещё третьего дня обешчал принесть дубовый брус для круга, нияк ведь не подбярем подходяшчее.
Леший после комендатуры сразу же зашел к Ефиму, отдал кусок дерева уже в форме круга.Осталось хорошо зачистить шероховатости шкуркой и можно собирать крупорушку.
Николаич повеселел:
-Ну, этак я быстро управлюсь, завтра утречком и приладим на место все.
Баб Маня шустро поставила на стол немудрящее угошчение - мелкая картошка в мундире и квашеная капуста с четвертушками антоновки.
-Мань, можа..? У хорошай компаньи-от?
Баба поворчала себе под нос,но покопавшись, достала бутылку темного стекла,отлила из неё в баночку, добавила туда кипяченой воды и разлила в три щербатые кружки.
-Ефим, чего это ты свой НЗ решил достать, небось,ещё довоенный?-удивился Леший.
-А чаго захотелося-то?? Намедни подслухал, як немчура меж собой гутарють -хреновые дела у их под Сталинградом, я не,как яго??
Этта,не ахвиширую,что разбираю почти усе на их собачьем языке,не гаворють - а чисто лають ведь.Так кажуть -Айнкесселюнг, зекс армее,фон Паулюс.- Окружение, значить,случилось, а за такое не выпить - грех. Ну,мужики, давайтя - За Победу!
Леший, посидев немного, пошел до Крутовых.А Ищенко еще часа три занимался с мельничкой, слушая разговорившегося деда.
Довоенная настойка на чистом спирту язык хорошо развязывала, крепкая зараза, получилась.
У Крутовых Леший,обняв Варю,негромко гудел ей в ухо:
-Ну будя, будя, не горюй, девк, все наладится, вот увидишь!
-Ох, Лавр, может и наладится, да только!
-Тут, Варюха, мы с тобой бессильны что-то изменить!!
Одежонку свою покажи-ка мне, придется долго идти, чтобы ноги не застудила в чоботах.
Посмотрел Варины «дерьмодавы» - опять липучее Игоря слово,крякнул, попыхтел, потом сказал:
-Не, девк,ты в таких далеко не уйдешь, пойду-ка я до Егорши дойду, покумекаем с ним.
-Василь, ты со мной?
Тот кивнул, старый и малый ушли, а в хату ввалился Гринька, "помогаюшчий посля школы Ефимовне тама прибраться",как-то враз расстроился:
-От и никаго не остается у Радневе, а ешче столько долго ждать!
-Гринь, ты смотри, не проговорись где,что в сентябре!
-Не, я Никодимов - у мяне правды не добьесся!
-Что и нам привирал?
-Э, не-своим завсягда усе гаворю,як надо.
-Ох, Гриня, как за вас всех душа болит!
-Ты мяне дай слово, честнае-причестнае!!
-О чем, Гринь?
-А от як у своем годе окажитеся,то до нас на Победу прийдите хоть у следуюшчем годе!! Не знаю, як случится усе -мяне не станеть, Василя, ешче каго, но Крутовы -хто будеть жить,все равно вас ждать стануть!
-Гринь,если живы будем и на самом деле вернемся, даже не сомневайся-обязательно приедем!!
Леш нашел-таки для Варюхи криво обрезанные валенки, скорее даже боты, ребятишки дружно хихикали,когда Варя модельной походкой прошлась в них.
Леш конкретно пояснив,что и как следует сделать, пошел к себе в берлогу, Ищенко остался у деда Ефима.
Варя и пацаны долго сидели в закутке между глухой стеной хаты и печкой. Ефимовна,умотанная за день, уже давно спала, а Варя негромко рассказывала замершим ребятишкам о том, чаго будет дальше у жизни.
-Гринь,Василек - вы ребятишки умные, если и будете что-то кому-то рассказывать,батьке своему или ещё кому, выдавайте это за сказку, пусть считают вас сочинителями!
Василь кивнул, а Гринька ухмыльнулся:
-От, ты мяне уже почти год знаешь, а усе сомляваешься, чаго–чаго,а приврать-приукарасить я, як дед Никодим, ой,магу!
-Мальчишки мои славные, вы на самом деле мне сыновьями стали!!
-Ну а як же, не зря Василь тябе мамушкой зовёть!
Ён як не может казать,уво всех людЯх дюжеть разбираться стал.
Я у яго спрасил, як, например, яму Гришка с другого конца дяревни? Ён морщится - значить, дярьмо мужичишка. А в другой раз и впрямь, гляжу, идёть Гришка с повязкою. Не думають они совсем что ли, як наши прийдуть??
Мамушка, а я чагось удумал. Я ж Ефимовне ей пра,сочиню сказку, што яё Пашка живой и воюеть, пусть и не поверить, а улыбнется чуток.!!
И не догадывался хитромудрый Никодимов унук,что яго сказка,пока настояшчая быль- жив,жив младшенький Ефимовны -Пашка!!
Только вместо безусого, восторженного пацана, теперь это был суровый мужик, рано повзрослевший,совсем не выглядевший на двадцать один год,опытный боец.
И ни Пашка, ни его мать, ни Гриня с Василем, никто не мог представить,что осенью этого же, сорок третьего года, пройдет Пашка мимо своих родных мест южнее на шестьдесят километров, будет рваться его душа в родную Березовку.
Но случиться солдатскому счастью -увидеть хоть одним глазком мать в то время,не суждено.
Еще через день,замотанные во всякие одежки – «Як немцы под Москвой у сорок первам!» - ворчал Гриня, собрались уходить.
Ребятишки держались,Варя тоже из последних сил крепилась, долго нацеловывала их, шептала им всякие ласковые слова, твердо обешчала, обязательно - если будут живы,приехать у Бярёзовку.
Василя просила посадить у дворэ много сирени,она очень любила её, Василек кивал, крепко обнимая её за шею,а Гринька морщился и вздыхал.
-Все, мои хорошие, мы пошли!
Варя с Ищенко побрели у следуюшчую дяревню, да и затерялись где-то у дороге. Поздно ночью встретили их Матвей и Иван-младший у определенном месте.
А к утру, уставшие, умотанные, полузамерзшие Варя и Николаич попали в теплую землянку, где их так долго ждали все остальные.
-ВарЮшка,ты совсем как моя Полюшка стала!! - обнял её Сергей.
-Семнадцать лет точно, глянь, и попы нет! - всунулся Игорек, - А какая была женшчина! Ух!! Кровь с молоком. Но шчас и годов-то тебе мало дашь,сыну-то сколь?
-Двадцать шесть вот без меня исполнилось! - вздохнула Варя, грея руки об алюминиевую кружку с горячим чаем - местные давно заваривали заготовленную хозяйственным Лешим - чагу.
-Ребята,я так рада видеть вас всех в здравии!!Костик, ты такой взрослый стал!!
-Время, теть, э-э... Варь,такое - пришлось!! Дома мамка облизывала, я ж сачок, себе бутер лишний раз не делал. А жизнь вон как обломала.
-Что с вами, герр майор? - выглянула из комнатки фрау Ядя.
-Гутен абенд,фрау! Рад вас увидейт!
- Я тоже,герр майор!
Так вежливо поговорили немного, Руди выскочил за дровами,а Ядзя сказала:
-Все хорошо, не переживайте. Девочка на месте!
Вернулся Руди. Ядзя пожелав спокойной ночи, ушла к себе.
На следующий день провожали фон Виллова,желали успешной дороги, продвижения по службе и прочую лабуду
И никто,даже верный Руди не знал, что в левом кармане кителя у Герби лежит маленький тряпочный ангелочек-Варина любовь,который точно его будет оберегать!
В пока ещё далеком,сорок четвертом, в октябре,Герби чудом успеет при бомбежке проскочить на машине через перекресток.
А через три–четыре минуты,там разорвется бомба.
Машина от взрывной волны перевернется, в спине Герби будет много осколков стекла,в госпитале все в голос скажут, что он родился в рубашке. Фон Виллов только грустно улыбнется зная, что его просто хранит любовь его такой далекой,ещё пока и не родившейся Варьюши.
В Березовке пропали два полицая -Ярема и Шлепень.
Зоммер, брызгая слюной, рвал и метал, грозя жителям всяческими карами.
А после обеда по деревне прокатилась весть - нашли Ярему неподалеку от имения Краузе ,валялся заколотый штыком,а в руке намертво зажатая, виднелась повязка. Когда сумели вытащить,полицаи опознали её - повязка была Шлепеня,в отличие от многих, постоянно её стирал и Зоммер ставил его всем полицаям в пример аккуратностью.
По всему выходило, что свой своего и убил. Деревня вздохнула облегченно-опять пронесло!
-Знать,чагось Ярема за Шлепенем зацапил, от ён яго и ушлепал! - глубокомысленно заявил дед Ефим своей Марье.
-А,одним поганцем меньше будя!
-Хрицы кажуть,искать Шлепеня стануть, да где жа, вон он, лес, ищитя, ветра у поле!
А Шлепень-то якой молодец, етого гада прикончил, ведь за всеми слядил, усе вынюхивал чаго - ой жеж, какая сволочуга выросла!
Шлепеня искали, но он как в воду канул.И не знал никто, что полицай все же исполнил свою задумку поговорить с Лешим, безрезультатно, правда, но подтолкнул его это разговор на последующие действия.
Подкараулил Лешего, когда тот, привычно помолившись в церкви про себя конечно же, за здравие русского народа, за победу! - вышел и так же привычно направился к Карлу.
-Дед Леш, надо погаворить.
-Чаго тебе? - неласково ответил Леш.
-От ты бывалый человек, скажи - наши ляса,они докудова тянутся??
- А то ты у школе не проходил? До Украины доходют! - буркнул Леш.
-А вот ежли б ты, положим, у другую старану собрался, як бы пошел?
-Никуда я не собираюсь, кто в такое время ходит, вон, до Раднева и обратно и то опасно, возьмут и стрельнут хоть немцы, хоть полицаи ваши, мало ли, не понравлюсь кому.Чего хочешь выпытать, шпионом некого объявить?
-Што ты, што ты, я ничаго такого и не думал!
-Все вы не думаете! - проворчал Леш и пошел дальше.
Шлепень подумал, подумал и пошел до учителки, той не было, только немой Василь читал какую-то книгу, Шлепень взял, посмотрел: "Евгений Онегин" Пушкин.
-А, ну этот поэт хороший, где у учителки карта якая имеется ??
Василь помотал головой и написал на клочке :
-Все карты хрицы сразу же спалили.
-Так! - Шлепень повертел книгу и наугад открыв увидел:
"Москва! Как много в этом звуке,
для сердца русского слилось,
как много в нем отозвалось!! - И дальше:
-Нет, не пошла Москва моя к нему с повинной головою... "
Резко захлопнул книгу,сунул Василю и вышел.
Не знал Шлепень, что даже ленивый в учебе Гриня четко знал этот стих про Москву.
Так тошно было Шлепеню,он буквально задницей ощущал приближение беды, а тут ещё Ярема стал постоянно таскаться за ним, а в последние дни откровенно следить
Шлепень пошел в имение к Краузе с поручением Еремца и углядел увязавшегося за ним Ярему.
Дождался на пустынной в это время дороге, пара тумаков и тот раскололся - типа подозревають они с Еремцом, что Шлепень не тот, за кого себя выдает, агент какой-то, ну и стали следить за ним.
Хотели вот уже у Раднево итить, докладать на него, може, хоть у город возьмуть, или мядаль выдадуть. Ну и выдал Шлепень – мядаль, на тот свет.
Сумел-таки заскочить по темноте в хату,ухватить давно собранный узел и, как настоящий волк,чутко прислушиваясь и во время замирая, выбрался на большак, рванул не в лес, в сторону Брянска.
Попадись партизанам, кто-нибудь да найдется -его опознает. А разговор тогда один-веревку на шею и усё. Чего-чего, а маскироваться он умел,сумел же пол России а то и больше, под видом старика пройти-проехать,когда сюда рвался, дурень!!
Вот и брел по дорогам старик, с нечесаными патлами, суковатой палкой, с документами на имя Ивана Семенова, шестидесяти лет от роду, ох, как надеялся он затеряться среди бескрайних просторов.
Леш быстро смекнул,что Шлепень, хитрая сволочь, по выражению Игоря - «сделал ноги».
-Ну, да сколько веревочке не виться!! Тьфу, пакостник, хоть хватило ума не зверствовать!
Ярему же никто не жалел,особенно, после того, как он вызвался помогать расстрелять двух комсомолок из Раднево, вина которых только и была в том, что они до войны были активистками.
Варя с Ищенко прибрели в Березовку вечером того же дня.
Пошли, конечно же,к Крутовым. Гринька и Василь обрадовались обоим, Варя обняла своих пацанов,а Ефимовна захлопотала:
-От хоть травки попейте!!
Варя вытащила из-за пазухи несколько пакетиков с сахарином, Ищенко достал из подкладки кожушка несколько кусков хлеба, вот и получился ужин. Варя была как неживая, рустная-грустная,Василь, чувствуя её печаль, молча прижался к ей боку. Гринька сунул ей под нос «Евгения Онегина» :
-От вешчь,Казимировна оставила!!Як она яго увсяго наизусть шпарить, заслухався.
Варя усмехнулась и прикрыв глаза начала читать:
-"Мой дядя самых честных правил..."
-О, глянь,як по написанному тожеть! - Изумился Гринька.
-Гринь, я в школе хорошисткой была. А Пушкин? Его стихи сами запоминаются.
-Нее, у мяне только чудок. Василь, етот да, наверняка, увсяго Онегина знаеть!
Василь кивнул головой.
-От, точно, быть тябе прохвесором!
И шепнул тихонько Варе:
-Дед Леш завтра прийдеть,обешчал!
Все давно спали, Варя лежала без сна, она не плакала, но такая жуткая тоска заполняла все внутри. Взрослая женщина, прожившая большую половину жизни, сейчас просто не представляла, как выживать.
Одно дело, там, в таком теперь далеком - две тринадцатом, мирном году - там работа,сын,знакомые и друзья,было бы намного легче.
А здесь, где каждый шаг может стать последним,где нет сейчас и уже никогда не будет рядом Герберта, его заботливого Руди, где до прихода наших ещё долгие почти девять месяцев??
Встал Ищенко, потихоньку пришел к ней:
-Варь, давай уже поспи, вон, скоро ветром утащит, незнамо куда!
Спи, сеструха моя названная.
И столько тепла и участия было в его голосе, что она просто сердцем поняла - есть же ещё мужики, попавшие вместе с ней сюда, которые точно, не оставят её одну.
Варя,едва сдержав слезы, кивнула:
-Постараюсь!
Ищенко опять пошел на лавку, с печки слез Василек,подлез к ней под бочок, прижался и засопел,уткнувшись в его беловолосую вихрастую макушку, незаметно для себя заснула.
Леший задерживался,ждали его уже третий день.
Ищенко,чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, ремонтировал у деда Ефима на дому ручную мельничку -крупорушку, которой пользовалась вся деревня еще с давних пор.
Николаич не спеша разобрал её,покачал головой:
-Верхний круг ещё послужит, а нижний надо менять.
-Да Лешай обешчал принесть,чаго-то задержалси от!
Начали с дедом искать подходящее дерево,мастер сознательно затягивал ремонт,а дед и рад был душевному человеку, он оживленно рассказывал про свою жизню, про молодость, про революцию, про то, как женихался, про свояго лутшаго друга Никодимку.
-Я смотрю,у вас Никодим у всех - лучший друг,все его в разговоре упоминают??
-Э, не, ён усем помогал, особливо бабенкам,оставшимся без мужуков.
А сам посля Ули сваёй ни-ни, сколь яму у женки набивалися, казал:"Родьке мачеху ня привяду". Отзывчивай на чужую бяду и помошчь, то да, а у друзьях - я да Лешай от и были.
Лешай помоложе,у их тама свои дела были, у гражданскую.
Я не вникав, а что хорошай, то да, уся деревня горюеть, што який хозяйственнай мущина пропал. Я от маракую, може и объявится, кагда наши прийдуть, ну, ня верю я, што он сгинув!
Тольки мы с Егоркой никому и не гаворим за няго, время, вишь, якое, от как людишки у суровых моментах проявляются.
-Тот же Еремец- наши як отступали, батарея тута на бугру оставалося,усе полегли,ай как жалко было хлопцев, молодые усе, жить да детишков рожать,ён же,паскуда, помогал хоронить,а через два дня хлебом-солью немцев устречал.
А Егорша, наоборот - ругал втихаря усе порядки, власть не любил, а як немчура прийшла ,усе, ненавидить и ждеть-не дождеться наших!
Николаич слушал деда,что-то пропускал мимо ушей, что-то, наоборот, запоминал накрепко - старики, они наблюдательные и усякую мелочь быстрее углядять, а такие мелочи частенько спасали жизнь.
Пришла баб Маня с улицы, сказала, что дедов друг Лешай до Зомберга пошел.
Дед облегченно перекрестился:
-От и хорошо, ён мяне ещё третьего дня обешчал принесть дубовый брус для круга, нияк ведь не подбярем подходяшчее.
Леший после комендатуры сразу же зашел к Ефиму, отдал кусок дерева уже в форме круга.Осталось хорошо зачистить шероховатости шкуркой и можно собирать крупорушку.
Николаич повеселел:
-Ну, этак я быстро управлюсь, завтра утречком и приладим на место все.
Баб Маня шустро поставила на стол немудрящее угошчение - мелкая картошка в мундире и квашеная капуста с четвертушками антоновки.
-Мань, можа..? У хорошай компаньи-от?
Баба поворчала себе под нос,но покопавшись, достала бутылку темного стекла,отлила из неё в баночку, добавила туда кипяченой воды и разлила в три щербатые кружки.
-Ефим, чего это ты свой НЗ решил достать, небось,ещё довоенный?-удивился Леший.
-А чаго захотелося-то?? Намедни подслухал, як немчура меж собой гутарють -хреновые дела у их под Сталинградом, я не,как яго??
Этта,не ахвиширую,что разбираю почти усе на их собачьем языке,не гаворють - а чисто лають ведь.Так кажуть -Айнкесселюнг, зекс армее,фон Паулюс.- Окружение, значить,случилось, а за такое не выпить - грех. Ну,мужики, давайтя - За Победу!
Леший, посидев немного, пошел до Крутовых.А Ищенко еще часа три занимался с мельничкой, слушая разговорившегося деда.
Довоенная настойка на чистом спирту язык хорошо развязывала, крепкая зараза, получилась.
У Крутовых Леший,обняв Варю,негромко гудел ей в ухо:
-Ну будя, будя, не горюй, девк, все наладится, вот увидишь!
-Ох, Лавр, может и наладится, да только!
-Тут, Варюха, мы с тобой бессильны что-то изменить!!
Одежонку свою покажи-ка мне, придется долго идти, чтобы ноги не застудила в чоботах.
Посмотрел Варины «дерьмодавы» - опять липучее Игоря слово,крякнул, попыхтел, потом сказал:
-Не, девк,ты в таких далеко не уйдешь, пойду-ка я до Егорши дойду, покумекаем с ним.
-Василь, ты со мной?
Тот кивнул, старый и малый ушли, а в хату ввалился Гринька, "помогаюшчий посля школы Ефимовне тама прибраться",как-то враз расстроился:
-От и никаго не остается у Радневе, а ешче столько долго ждать!
-Гринь, ты смотри, не проговорись где,что в сентябре!
-Не, я Никодимов - у мяне правды не добьесся!
-Что и нам привирал?
-Э, не-своим завсягда усе гаворю,як надо.
-Ох, Гриня, как за вас всех душа болит!
-Ты мяне дай слово, честнае-причестнае!!
-О чем, Гринь?
-А от як у своем годе окажитеся,то до нас на Победу прийдите хоть у следуюшчем годе!! Не знаю, як случится усе -мяне не станеть, Василя, ешче каго, но Крутовы -хто будеть жить,все равно вас ждать стануть!
-Гринь,если живы будем и на самом деле вернемся, даже не сомневайся-обязательно приедем!!
Леш нашел-таки для Варюхи криво обрезанные валенки, скорее даже боты, ребятишки дружно хихикали,когда Варя модельной походкой прошлась в них.
Леш конкретно пояснив,что и как следует сделать, пошел к себе в берлогу, Ищенко остался у деда Ефима.
Варя и пацаны долго сидели в закутке между глухой стеной хаты и печкой. Ефимовна,умотанная за день, уже давно спала, а Варя негромко рассказывала замершим ребятишкам о том, чаго будет дальше у жизни.
-Гринь,Василек - вы ребятишки умные, если и будете что-то кому-то рассказывать,батьке своему или ещё кому, выдавайте это за сказку, пусть считают вас сочинителями!
Василь кивнул, а Гринька ухмыльнулся:
-От, ты мяне уже почти год знаешь, а усе сомляваешься, чаго–чаго,а приврать-приукарасить я, як дед Никодим, ой,магу!
-Мальчишки мои славные, вы на самом деле мне сыновьями стали!!
-Ну а як же, не зря Василь тябе мамушкой зовёть!
Ён як не может казать,уво всех людЯх дюжеть разбираться стал.
Я у яго спрасил, як, например, яму Гришка с другого конца дяревни? Ён морщится - значить, дярьмо мужичишка. А в другой раз и впрямь, гляжу, идёть Гришка с повязкою. Не думають они совсем что ли, як наши прийдуть??
Мамушка, а я чагось удумал. Я ж Ефимовне ей пра,сочиню сказку, што яё Пашка живой и воюеть, пусть и не поверить, а улыбнется чуток.!!
И не догадывался хитромудрый Никодимов унук,что яго сказка,пока настояшчая быль- жив,жив младшенький Ефимовны -Пашка!!
Только вместо безусого, восторженного пацана, теперь это был суровый мужик, рано повзрослевший,совсем не выглядевший на двадцать один год,опытный боец.
И ни Пашка, ни его мать, ни Гриня с Василем, никто не мог представить,что осенью этого же, сорок третьего года, пройдет Пашка мимо своих родных мест южнее на шестьдесят километров, будет рваться его душа в родную Березовку.
Но случиться солдатскому счастью -увидеть хоть одним глазком мать в то время,не суждено.
Еще через день,замотанные во всякие одежки – «Як немцы под Москвой у сорок первам!» - ворчал Гриня, собрались уходить.
Ребятишки держались,Варя тоже из последних сил крепилась, долго нацеловывала их, шептала им всякие ласковые слова, твердо обешчала, обязательно - если будут живы,приехать у Бярёзовку.
Василя просила посадить у дворэ много сирени,она очень любила её, Василек кивал, крепко обнимая её за шею,а Гринька морщился и вздыхал.
-Все, мои хорошие, мы пошли!
Варя с Ищенко побрели у следуюшчую дяревню, да и затерялись где-то у дороге. Поздно ночью встретили их Матвей и Иван-младший у определенном месте.
А к утру, уставшие, умотанные, полузамерзшие Варя и Николаич попали в теплую землянку, где их так долго ждали все остальные.
-ВарЮшка,ты совсем как моя Полюшка стала!! - обнял её Сергей.
-Семнадцать лет точно, глянь, и попы нет! - всунулся Игорек, - А какая была женшчина! Ух!! Кровь с молоком. Но шчас и годов-то тебе мало дашь,сыну-то сколь?
-Двадцать шесть вот без меня исполнилось! - вздохнула Варя, грея руки об алюминиевую кружку с горячим чаем - местные давно заваривали заготовленную хозяйственным Лешим - чагу.
-Ребята,я так рада видеть вас всех в здравии!!Костик, ты такой взрослый стал!!
-Время, теть, э-э... Варь,такое - пришлось!! Дома мамка облизывала, я ж сачок, себе бутер лишний раз не делал. А жизнь вон как обломала.
