Далеко-далеко, за горами и лесами, за полями и болотами, за холодным Северным морем лежит большой скалистый остров Минденс. Суровые это места и опасные – много кораблей разбилось о его неприветливые берега, и даже самый лучший хлебопашец не смог бы вырастить пшеницу на его каменистой земле.
Но не бедствовал островной народ и не печалился. Не было во всем мире столь искусных корабелов, столь метких охотников и столь удачливых рыбаков. Не пугало их Северное море, наоборот, любили его островные жители, словно отца родного. В его холодных водах ловили они жирную вкусную рыбу, а зимой по сковывавшему его льду охотились за редким пушным зверем. По его серым волнам водили они крепкие корабли в богатые хлебом и мясом восточные земли, да в шумные западные города. Короли, князья и бароны платили серебром и золотом за пшеницу и за жирную рыбу, а охотнее всего – за диковинного северного зверя, похожего на лисицу, но с мехом белым, словно снег, и теплым, словно пуховая перина.
Но более всего славился Минденс своими прекрасными девами. Легенды ходили в западных королевствах о статных светловолосых красавицах, охотящихся, торгующих и выходящих в море наравне с мужчинами. Однако мало кто решался даже заговорить с ними – северные девы нрав имели суровый и меч носили так же, как мужчины, только вынимали его из ножен куда чаще.
А самой знаменитой и прекрасной была госпожа Минденса, дивная княгиня Мелина. Железной рукой держала молодая правительница свой строптивый народ, силой своей воли усмиряла недовольных, а кто не подчинялся воле, тот изведывал силу ее руки. Не было такого мужчины, который смог бы одолеть ее в поединке один на один. Да что там в одиночку – десяток воинов и то не сумел бы победить дивную воительницу Мелину, ибо сила и ловкость ее превосходили человеческую. Шептались враги Минденса, что не может простая смертная обладать такой силой, и что мать Мелины была демоницей, околдовавшей покойного князя. Шептались, злобствовали, а сделать ничего не могли, не было среди королей, князей и баронов такого глупца, который попытался бы подчинить себе островной народ.
Но были и в самом Минденсе недовольные. Хоть и казалось жителям континента, что женщины княжества равны мужчинам, но на деле не слишком хотели островитяне подчиняться девице. Желали они, чтобы правил ими мужчина, и чтобы выполнила Мелина свое женское предназначение – даровала Минденсу наследника, продолжателя ее древнего рода. Много раз высказывали старейшины княгине свое требование, много раз поднимали голоса командиры дружин. И наконец пришлось уступить дивной Мелине, дала она согласие выйти замуж. Но следуя древней традиции, поставила она условие – лишь тот сможет стать ее мужем и князем Минденса, кто сумеет одолеть ее в равном поединке, ибо негоже восходить на трон мужчине, который не может сладить с девицей.
Много было желающих получить прекрасную Мелину, а с ней и княжеский престол. Не нарадовались старейшины, глядя на корабли сватов, привозившие богатые дары. Но таяла их радость по мере того, как посрамленными отплывали женихи к родным берегам. Рискнули попытать счастья и лучшие воины самого Минденса, но и они пали обезоруженные и раненые к ногам своей княгини.
Прошло три года, уже давно не мелькали в гавани Минденса чужеземные паруса, уже потеряли надежду старейшины, уже сидели в темницах недовольные, посмевшие восстать против своей княгини. Но все изменилось в тот день, когда вошли в порт три огромных корабля под флагами великой империи, и ступил на землю Минденса единственный сын и наследник Вальденского императора, молодой принц Стефан.
С почетом приняла послов княгиня Мелина. Хоть и не рада она была этому сватовству, но не могла оскорбить сына великого императора. Огнем и мечом Гаральд Завоеватель раздвинул границы своих владений. Железной поступью прошлась его армия по Северному континенту, множество стран подчинила Вальденской империи. Тяжела была десница Гаральда, не жалел он врагов своих и жестоко расправлялся с теми, кто смел противиться его власти.
С любопытством всматривалась молодая княгиня в лицо имперского принца, но ни жестокости, ни высокомерия не было в его светлых глазах, открыто и спокойно смотрел Стефан на прекрасную княгиню.
Усмехнулась про себя Мелина – пусть не было в глазах принца жестокости, но и сильным он ей не показался, ни телом, ни духом. Хоть высок и статен был наследник Вальденской империи, однако слишком мягок был его взгляд и слишком тонки ухоженные руки – руки книжника, а не воина.
Успокоилась молодая княгиня, не противник ей принц Стефан, уедет он так же, как и прочие – не солоно хлебавши. Равнодушно произнесла она приветственные слова, окинула спокойным взором его свиту и вдруг будто на каменную стену наткнулась на испытующий взгляд высокого воина в черном одеянии телохранителя.
Холодны были его серые глаза, словно само Северное море, и таилась в них такая грозная сила, какую прежде Мелина видела лишь в пенных волнах. Седина серебрилась в его светлых волосах, но ни морщинки не было на суровом лице. И показалось молодой княгине, что в самую душу ей заглянул незнакомый воин и прочитал все ее мысли.
Словно ледяная рука сжала ее сердце, да так, что пропустило оно удар, а потом забилось с бешеной скоростью. Задрожала Мелина, как на пронизывающем ветру, но овладела она собой и с улыбкой отпустила послов.
Но едва лишь вышла она из парадной залы, как слетела с губ ее фальшивая улыбка. Кинулась к окну молодая княгиня и с трепетом посмотрела вслед имперским гостям. Спокойно и уверенно шел сероглазый воин по правую руку от принца, холодное северное солнце золотило его светлые волосы. Словно почувствовал он ее взгляд, обернулся, и отшатнулась от окна Мелина, безуспешно пытаясь унять колотящееся сердце.
Утренняя заря залила розовым светом заснеженные горы и долины Минденса. В стальной кольчуге, с острым мечом и кожаным щитом вышла на боевую площадку княгиня Мелина. Горячая кровь приливала к ее щекам, окрашивая нетерпеливым румянцем бледную кожу. В ожидании боя разминала она руки, и со страхом и восхищением смотрели воины, как легко, словно перышком, поигрывает молодая княгиня тяжелым мечом.
И вот показался принц Стефан. В полном вооружении шел он: шлем скрывал его голову, вальденская кожаная куртка, покрытая стальной чешуей, защищала грудь, а на треугольном пурпурном щите вызывающе скалил зубы имперский золотой дракон.
Смотрела Мелина на приближающегося воина, и все тяжелее становилось у нее на сердце. Что-то недоглядела она вчера, что-то не дочувствовала. С грацией снежного барса двигался принц, привычно сжимали рукоятку меча тонкие пальцы, силой и уверенностью веяло от его высокой статной фигуры.
Слишком много воинов повидала молодая княгиня, слишком многих повергла она на этой боевой площадке и теперь безошибочно почувствовала она в противнике опытного бойца, чей меч не раз досыта напивался кровью врагов. Не стала она тратить время на разговоры, отсалютовала принцу и скинула на землю тяжелый плащ, чтобы не мешал он в бою. Зашумели минденские воины, шепот прошел по их рядам – знали они, что если их госпожа сняла плащ, значит перед нею равный противник.
С лязгом скрестились мечи, во все стороны рассыпались искры, затаили дыхание зрители. Лишь звон мечей и тяжелое дыхание нарушали тишину – в полном молчании сражались принц и княгиня, ибо ни один из них не решался расходовать силы на разговоры.
Все выше и выше поднималось солнце, перекрашивая розовую долину в золотую. Со свистом рассекали воздух тяжелые мечи, в щепки и лохмотья превратились щиты, и не раз уже скользили лезвия по кольчугам. И впрямь равны были противники, и нечеловеческая сила молодой княгини впервые столкнулась с такой же великой силой, не равной простым смертным.
Все короче становились тени, наливались жаром холодные лучи зимнего солнца. И впервые в душу княгини Мелины закрался страх. Чувствовала она, как капля за каплей уходят из нее силы, как тяжелее становится меч, как теряет четкость зрение, как все медленнее поднимается рука, чтобы отбить очередной удар. А противник словно и не становился слабее, наоборот, заметив как пошатнулась княгиня, усилил он напор, и с еще большей скоростью стал взлетать его меч. Молодая княгиня и сама уже не понимала, как ей все еще удается выстоять против принца, словно отдельно от усталого разума действовало ее тело, продолжая безнадежное сопротивление.
И вот вновь взвился меч принца, яркой вспышкой отразились в нем солнечные лучи, и осознала Мелина, что это будет последний удар. Сейчас рухнет она на землю к ногам наследника империи, и приставит он к ее груди меч, как символ своей победы.
Но вдруг замер принц, не торопясь обрушить удар на противницу. Вслушиваясь в отдаленный шум, встрепенулись воины, встревожено подняла голову и княгиня Мелина.
Далеко в гавани трубил рог, сообщая о нападении на город.
Столь оглушенной и уставшей была Мелина, что не сразу она успела прийти в себя. А принц уже сделал знак своим людям, легко взлетел на коня и вихрем умчался в сторону города, оставив за собой только снежное облако.
Но недолго длилась растерянность молодой княгини, и лишь на минуту отстала она от имперского гостя. Птицей несся ее резвый конь, кровь стучала в висках, а слух ловил звуки боя. Даже видеть врагов не нужно было Мелине, и так знала она, кто мог осмелиться напасть на ее столицу. Ни короли, ни князья не стали бы ссориться с Минденсом, ибо только островные корабельщики не боялись жестоких пиратов и рисковали возить товары из западных королевств в плодородные восточные земли. Потому и пылали пиратские капитаны черной злобой, потому и мечтали они подорвать силу Минденского княжества, чтобы самим безраздельно властвовать в Северном море.
Не ошиблась княгиня Мелина – темно было вокруг гавани от кораблей с черными парусами. Лавиной ядер обстреливали они гавань, а на берегу княжеская дружина пыталась не пропустить высадившихся пиратов на городские улицы. Но словно небеса были против несчастного Минденса – умелый выстрел с одного из кораблей попал в пороховой погреб и превратил в руины маленькую крепость, защищавшую гавань. Поняла княгиня, что не удастся им сдержать нападающих, слишком малочисленна ее дружина, а пока подойдут отряды ополчения, город будет взят и разграблен. И даже если все ее воины и способные держать меч горожане полягут здесь, это не спасет столицу от разорения. С болью в сердце отдала она приказ выводить из города детей и стариков, бросать нажитое имущество и уходить вглубь острова, куда пираты последовать за ними не посмеют.
И вдруг, словно в ответ на ее молитвы, страшный залп прокатился эхом над гаванью, столь громкий, что выстрелы пиратских пушек показались в сравнении с ним кудахтаньем кур. Непостижимым образом торговые корабли Империи превратились вдруг в боевые, открылись тщательно замаскированные порты, и шквал огня обрушился на пиратов, в несколько мгновений превращая их суда в пылающие факелы. Алым всполохом сверкал плащ принца на одном из имперских кораблей, черной тучей темнел плащ его телохранителя. Еще два залпа, и пошли ко дну два пиратских судна, преграждая остальным проход в гавань.
Замерло в отчаянной надежде сердце княгини Мелины, скомандовала она атаку и сама ринулась в бой во главе своих воинов. Необычайную свежесть и силу чувствовала она, словно и не было изнурительного многочасового сражения с имперским принцем. Всей мощью обрушилась ее воодушевленная дружина на растерявшихся пиратов и сбросила их с пристани в ледяную воду.
Под восторженные крики сошли с корабля на пристань принц Стефан и его телохранитель. С таким воодушевлением и восторгом встречала их храбрая минденская дружина, с каким не приветствовала никого прежде. Одна лишь княгиня Мелина тоскливо смотрела на двух высоких статных воинов в боевых доспехах, ибо понимала она, что пришел конец ее свободе.
Но достойно выдержала она взгляд пронизывающих серых глаз императорского телохранителя, ни словом, ни жестом не показала своего трепета. И даже не вздрогнула от звука его голоса, такого же глубокого и холодного, как Северное море.
– Угодно ли будет княгине продолжить поединок с принцем?
Зашумели минденские воины, зароптали. Опустила голову дивная княгиня Мелина, ясно стало ей, что все уже решила ее дружина, и знала она, что поддержат это решение и старейшины, и горожане. Лишь одно оставалось ей теперь – сохранить гордый вид и сделать добровольно то, что иначе придется делать по принуждению.
– Нет нужды продолжать поединок. Не смогу я поднять меч против того, кто спас от врагов мою столицу. Доказал принц Стефан, что могу я отдать под его покровительство и себя и свое княжество.
Потонули ее слова в громких приветственных криках. Радовались минденские воины и горожане, что выбрала наконец княгиня себе супруга. Радовались и вальденские моряки, что успехом завершилась их поездка.
И лишь на трех лицах не было и тени радости.
Словно ледяная принцесса из северных легенд стояла на корме имперского корабля дивная княгиня Мелина. Холодом веяло от прекрасного лица, столь же белого, как укутывавшие ее драгоценные меха. Утратили свой небесно-синий цвет глаза прекрасной девы, серыми стали они, словно воды Северного моря.
С тоской смотрела княгиня на удаляющиеся скалистые берега родного острова. Болело ее сердце от мысли, что никогда больше не придется ей ступить на землю предков. Связана она по рукам и ногам своей клятвой и навсегда отдана чужеземцу.
Все дальше отходили имперские корабли от Минденса, и вот уже не отличить стало далекий берег от темных туч, нависших над Северным морем. Ледяной ветер пробирал Мелину до костей, мелкие снежинки больно покалывали замерзшие щеки, а она все не могла отвести взгляда от горизонта. И лишь когда старая кормилица из числа преданных людей, которых разрешили взять с собой княгине, накинула ей на плечи еще одну меховую мантию, словно очнулась Мелина и позволила увести себя с палубы.
Но недолго ей было позволено пробыть одной, почтительно, но настойчиво пригласил ее слуга отобедать с благородным ярлом. Не могла отказаться княгиня, хоть и знала она уже, что называют так вальденцы высокого воина с серыми глазами, чей холодный взгляд вызывал у нее пугающий трепет. Но отказать, означало оскорбить доверенное лицо великого императора, а главное – уронить честь минденской владычицы. Скрыла свой страх княгиня Мелина и с гордо поднятой головой проследовала за слугой благородного ярла.
Невероятной роскошью поразил ее корабль. Даже княжеский дворец на ее родине был отделан беднее. Либо и впрямь столь сказочно богат был император, либо не поскупился он на расходы для невесты своего сына.
Склонился перед ней в поклоне благородный ярл, коснулся губами ее руки, и вновь пропустило удар сердце Мелины. Впервые смогла она рассмотреть сероглазого воина так близко, и показалось ей, что уже не морозом веет от него, а наоборот, опаляет его дыхание жарким пламенем.
Однако, ни словом, ни жестом не выдала княгиня своего волнения. С каменным лицом села она в украшенное императорским гербом кресло, окинула каюту надменным взглядом и холодно спросила:
– Где же жених мой? Неужели недостойна я его внимания?
Но не бедствовал островной народ и не печалился. Не было во всем мире столь искусных корабелов, столь метких охотников и столь удачливых рыбаков. Не пугало их Северное море, наоборот, любили его островные жители, словно отца родного. В его холодных водах ловили они жирную вкусную рыбу, а зимой по сковывавшему его льду охотились за редким пушным зверем. По его серым волнам водили они крепкие корабли в богатые хлебом и мясом восточные земли, да в шумные западные города. Короли, князья и бароны платили серебром и золотом за пшеницу и за жирную рыбу, а охотнее всего – за диковинного северного зверя, похожего на лисицу, но с мехом белым, словно снег, и теплым, словно пуховая перина.
Но более всего славился Минденс своими прекрасными девами. Легенды ходили в западных королевствах о статных светловолосых красавицах, охотящихся, торгующих и выходящих в море наравне с мужчинами. Однако мало кто решался даже заговорить с ними – северные девы нрав имели суровый и меч носили так же, как мужчины, только вынимали его из ножен куда чаще.
А самой знаменитой и прекрасной была госпожа Минденса, дивная княгиня Мелина. Железной рукой держала молодая правительница свой строптивый народ, силой своей воли усмиряла недовольных, а кто не подчинялся воле, тот изведывал силу ее руки. Не было такого мужчины, который смог бы одолеть ее в поединке один на один. Да что там в одиночку – десяток воинов и то не сумел бы победить дивную воительницу Мелину, ибо сила и ловкость ее превосходили человеческую. Шептались враги Минденса, что не может простая смертная обладать такой силой, и что мать Мелины была демоницей, околдовавшей покойного князя. Шептались, злобствовали, а сделать ничего не могли, не было среди королей, князей и баронов такого глупца, который попытался бы подчинить себе островной народ.
Но были и в самом Минденсе недовольные. Хоть и казалось жителям континента, что женщины княжества равны мужчинам, но на деле не слишком хотели островитяне подчиняться девице. Желали они, чтобы правил ими мужчина, и чтобы выполнила Мелина свое женское предназначение – даровала Минденсу наследника, продолжателя ее древнего рода. Много раз высказывали старейшины княгине свое требование, много раз поднимали голоса командиры дружин. И наконец пришлось уступить дивной Мелине, дала она согласие выйти замуж. Но следуя древней традиции, поставила она условие – лишь тот сможет стать ее мужем и князем Минденса, кто сумеет одолеть ее в равном поединке, ибо негоже восходить на трон мужчине, который не может сладить с девицей.
Много было желающих получить прекрасную Мелину, а с ней и княжеский престол. Не нарадовались старейшины, глядя на корабли сватов, привозившие богатые дары. Но таяла их радость по мере того, как посрамленными отплывали женихи к родным берегам. Рискнули попытать счастья и лучшие воины самого Минденса, но и они пали обезоруженные и раненые к ногам своей княгини.
Прошло три года, уже давно не мелькали в гавани Минденса чужеземные паруса, уже потеряли надежду старейшины, уже сидели в темницах недовольные, посмевшие восстать против своей княгини. Но все изменилось в тот день, когда вошли в порт три огромных корабля под флагами великой империи, и ступил на землю Минденса единственный сын и наследник Вальденского императора, молодой принц Стефан.
***
С почетом приняла послов княгиня Мелина. Хоть и не рада она была этому сватовству, но не могла оскорбить сына великого императора. Огнем и мечом Гаральд Завоеватель раздвинул границы своих владений. Железной поступью прошлась его армия по Северному континенту, множество стран подчинила Вальденской империи. Тяжела была десница Гаральда, не жалел он врагов своих и жестоко расправлялся с теми, кто смел противиться его власти.
С любопытством всматривалась молодая княгиня в лицо имперского принца, но ни жестокости, ни высокомерия не было в его светлых глазах, открыто и спокойно смотрел Стефан на прекрасную княгиню.
Усмехнулась про себя Мелина – пусть не было в глазах принца жестокости, но и сильным он ей не показался, ни телом, ни духом. Хоть высок и статен был наследник Вальденской империи, однако слишком мягок был его взгляд и слишком тонки ухоженные руки – руки книжника, а не воина.
Успокоилась молодая княгиня, не противник ей принц Стефан, уедет он так же, как и прочие – не солоно хлебавши. Равнодушно произнесла она приветственные слова, окинула спокойным взором его свиту и вдруг будто на каменную стену наткнулась на испытующий взгляд высокого воина в черном одеянии телохранителя.
Холодны были его серые глаза, словно само Северное море, и таилась в них такая грозная сила, какую прежде Мелина видела лишь в пенных волнах. Седина серебрилась в его светлых волосах, но ни морщинки не было на суровом лице. И показалось молодой княгине, что в самую душу ей заглянул незнакомый воин и прочитал все ее мысли.
Словно ледяная рука сжала ее сердце, да так, что пропустило оно удар, а потом забилось с бешеной скоростью. Задрожала Мелина, как на пронизывающем ветру, но овладела она собой и с улыбкой отпустила послов.
Но едва лишь вышла она из парадной залы, как слетела с губ ее фальшивая улыбка. Кинулась к окну молодая княгиня и с трепетом посмотрела вслед имперским гостям. Спокойно и уверенно шел сероглазый воин по правую руку от принца, холодное северное солнце золотило его светлые волосы. Словно почувствовал он ее взгляд, обернулся, и отшатнулась от окна Мелина, безуспешно пытаясь унять колотящееся сердце.
***
Утренняя заря залила розовым светом заснеженные горы и долины Минденса. В стальной кольчуге, с острым мечом и кожаным щитом вышла на боевую площадку княгиня Мелина. Горячая кровь приливала к ее щекам, окрашивая нетерпеливым румянцем бледную кожу. В ожидании боя разминала она руки, и со страхом и восхищением смотрели воины, как легко, словно перышком, поигрывает молодая княгиня тяжелым мечом.
И вот показался принц Стефан. В полном вооружении шел он: шлем скрывал его голову, вальденская кожаная куртка, покрытая стальной чешуей, защищала грудь, а на треугольном пурпурном щите вызывающе скалил зубы имперский золотой дракон.
Смотрела Мелина на приближающегося воина, и все тяжелее становилось у нее на сердце. Что-то недоглядела она вчера, что-то не дочувствовала. С грацией снежного барса двигался принц, привычно сжимали рукоятку меча тонкие пальцы, силой и уверенностью веяло от его высокой статной фигуры.
Слишком много воинов повидала молодая княгиня, слишком многих повергла она на этой боевой площадке и теперь безошибочно почувствовала она в противнике опытного бойца, чей меч не раз досыта напивался кровью врагов. Не стала она тратить время на разговоры, отсалютовала принцу и скинула на землю тяжелый плащ, чтобы не мешал он в бою. Зашумели минденские воины, шепот прошел по их рядам – знали они, что если их госпожа сняла плащ, значит перед нею равный противник.
С лязгом скрестились мечи, во все стороны рассыпались искры, затаили дыхание зрители. Лишь звон мечей и тяжелое дыхание нарушали тишину – в полном молчании сражались принц и княгиня, ибо ни один из них не решался расходовать силы на разговоры.
Все выше и выше поднималось солнце, перекрашивая розовую долину в золотую. Со свистом рассекали воздух тяжелые мечи, в щепки и лохмотья превратились щиты, и не раз уже скользили лезвия по кольчугам. И впрямь равны были противники, и нечеловеческая сила молодой княгини впервые столкнулась с такой же великой силой, не равной простым смертным.
Все короче становились тени, наливались жаром холодные лучи зимнего солнца. И впервые в душу княгини Мелины закрался страх. Чувствовала она, как капля за каплей уходят из нее силы, как тяжелее становится меч, как теряет четкость зрение, как все медленнее поднимается рука, чтобы отбить очередной удар. А противник словно и не становился слабее, наоборот, заметив как пошатнулась княгиня, усилил он напор, и с еще большей скоростью стал взлетать его меч. Молодая княгиня и сама уже не понимала, как ей все еще удается выстоять против принца, словно отдельно от усталого разума действовало ее тело, продолжая безнадежное сопротивление.
И вот вновь взвился меч принца, яркой вспышкой отразились в нем солнечные лучи, и осознала Мелина, что это будет последний удар. Сейчас рухнет она на землю к ногам наследника империи, и приставит он к ее груди меч, как символ своей победы.
Но вдруг замер принц, не торопясь обрушить удар на противницу. Вслушиваясь в отдаленный шум, встрепенулись воины, встревожено подняла голову и княгиня Мелина.
Далеко в гавани трубил рог, сообщая о нападении на город.
***
Столь оглушенной и уставшей была Мелина, что не сразу она успела прийти в себя. А принц уже сделал знак своим людям, легко взлетел на коня и вихрем умчался в сторону города, оставив за собой только снежное облако.
Но недолго длилась растерянность молодой княгини, и лишь на минуту отстала она от имперского гостя. Птицей несся ее резвый конь, кровь стучала в висках, а слух ловил звуки боя. Даже видеть врагов не нужно было Мелине, и так знала она, кто мог осмелиться напасть на ее столицу. Ни короли, ни князья не стали бы ссориться с Минденсом, ибо только островные корабельщики не боялись жестоких пиратов и рисковали возить товары из западных королевств в плодородные восточные земли. Потому и пылали пиратские капитаны черной злобой, потому и мечтали они подорвать силу Минденского княжества, чтобы самим безраздельно властвовать в Северном море.
Не ошиблась княгиня Мелина – темно было вокруг гавани от кораблей с черными парусами. Лавиной ядер обстреливали они гавань, а на берегу княжеская дружина пыталась не пропустить высадившихся пиратов на городские улицы. Но словно небеса были против несчастного Минденса – умелый выстрел с одного из кораблей попал в пороховой погреб и превратил в руины маленькую крепость, защищавшую гавань. Поняла княгиня, что не удастся им сдержать нападающих, слишком малочисленна ее дружина, а пока подойдут отряды ополчения, город будет взят и разграблен. И даже если все ее воины и способные держать меч горожане полягут здесь, это не спасет столицу от разорения. С болью в сердце отдала она приказ выводить из города детей и стариков, бросать нажитое имущество и уходить вглубь острова, куда пираты последовать за ними не посмеют.
И вдруг, словно в ответ на ее молитвы, страшный залп прокатился эхом над гаванью, столь громкий, что выстрелы пиратских пушек показались в сравнении с ним кудахтаньем кур. Непостижимым образом торговые корабли Империи превратились вдруг в боевые, открылись тщательно замаскированные порты, и шквал огня обрушился на пиратов, в несколько мгновений превращая их суда в пылающие факелы. Алым всполохом сверкал плащ принца на одном из имперских кораблей, черной тучей темнел плащ его телохранителя. Еще два залпа, и пошли ко дну два пиратских судна, преграждая остальным проход в гавань.
Замерло в отчаянной надежде сердце княгини Мелины, скомандовала она атаку и сама ринулась в бой во главе своих воинов. Необычайную свежесть и силу чувствовала она, словно и не было изнурительного многочасового сражения с имперским принцем. Всей мощью обрушилась ее воодушевленная дружина на растерявшихся пиратов и сбросила их с пристани в ледяную воду.
Под восторженные крики сошли с корабля на пристань принц Стефан и его телохранитель. С таким воодушевлением и восторгом встречала их храбрая минденская дружина, с каким не приветствовала никого прежде. Одна лишь княгиня Мелина тоскливо смотрела на двух высоких статных воинов в боевых доспехах, ибо понимала она, что пришел конец ее свободе.
Но достойно выдержала она взгляд пронизывающих серых глаз императорского телохранителя, ни словом, ни жестом не показала своего трепета. И даже не вздрогнула от звука его голоса, такого же глубокого и холодного, как Северное море.
– Угодно ли будет княгине продолжить поединок с принцем?
Зашумели минденские воины, зароптали. Опустила голову дивная княгиня Мелина, ясно стало ей, что все уже решила ее дружина, и знала она, что поддержат это решение и старейшины, и горожане. Лишь одно оставалось ей теперь – сохранить гордый вид и сделать добровольно то, что иначе придется делать по принуждению.
– Нет нужды продолжать поединок. Не смогу я поднять меч против того, кто спас от врагов мою столицу. Доказал принц Стефан, что могу я отдать под его покровительство и себя и свое княжество.
Потонули ее слова в громких приветственных криках. Радовались минденские воины и горожане, что выбрала наконец княгиня себе супруга. Радовались и вальденские моряки, что успехом завершилась их поездка.
И лишь на трех лицах не было и тени радости.
***
Словно ледяная принцесса из северных легенд стояла на корме имперского корабля дивная княгиня Мелина. Холодом веяло от прекрасного лица, столь же белого, как укутывавшие ее драгоценные меха. Утратили свой небесно-синий цвет глаза прекрасной девы, серыми стали они, словно воды Северного моря.
С тоской смотрела княгиня на удаляющиеся скалистые берега родного острова. Болело ее сердце от мысли, что никогда больше не придется ей ступить на землю предков. Связана она по рукам и ногам своей клятвой и навсегда отдана чужеземцу.
Все дальше отходили имперские корабли от Минденса, и вот уже не отличить стало далекий берег от темных туч, нависших над Северным морем. Ледяной ветер пробирал Мелину до костей, мелкие снежинки больно покалывали замерзшие щеки, а она все не могла отвести взгляда от горизонта. И лишь когда старая кормилица из числа преданных людей, которых разрешили взять с собой княгине, накинула ей на плечи еще одну меховую мантию, словно очнулась Мелина и позволила увести себя с палубы.
Но недолго ей было позволено пробыть одной, почтительно, но настойчиво пригласил ее слуга отобедать с благородным ярлом. Не могла отказаться княгиня, хоть и знала она уже, что называют так вальденцы высокого воина с серыми глазами, чей холодный взгляд вызывал у нее пугающий трепет. Но отказать, означало оскорбить доверенное лицо великого императора, а главное – уронить честь минденской владычицы. Скрыла свой страх княгиня Мелина и с гордо поднятой головой проследовала за слугой благородного ярла.
Невероятной роскошью поразил ее корабль. Даже княжеский дворец на ее родине был отделан беднее. Либо и впрямь столь сказочно богат был император, либо не поскупился он на расходы для невесты своего сына.
Склонился перед ней в поклоне благородный ярл, коснулся губами ее руки, и вновь пропустило удар сердце Мелины. Впервые смогла она рассмотреть сероглазого воина так близко, и показалось ей, что уже не морозом веет от него, а наоборот, опаляет его дыхание жарким пламенем.
Однако, ни словом, ни жестом не выдала княгиня своего волнения. С каменным лицом села она в украшенное императорским гербом кресло, окинула каюту надменным взглядом и холодно спросила:
– Где же жених мой? Неужели недостойна я его внимания?
