Тот, оскорбленный двойным обвинением во лжи, заверил – на память не жалуется, а у Мериам богатая фантазия. Адептка вспыхнула и выпалила, что готова в присутствии Видящего повторить то же самое. Магистр перевел взгляд на нее, мазнув глазами воздух поверх головы Шардаша, и замер. Потом потянулся за волшебной палочкой и попросил профессора не двигаться.
— Припомните, кто и за что мог одарить вас эльфийским заклинанием, — цокнув языком, изрек Асварус. – Если бы не был дроу, не заметил бы. У вас подарочек, Тревеус, — следы эльфийской магии на ауре. Почти рассосались, но факт остается фактом. Что за штучка, пока не знаю, но вряд ли она вам нужна.
Шардаш нахмурился и выругался, лихорадочно вспоминая, с кем общался за последние трое суток: дольше даже самое сильное заклинание не фонит. Вспомнилась книжная лавка, и гном, оказавшийся магом. Но тогда он не успел ничего сделать, хотя и собирался. Или успел? Нет, профессор бы почувствовал воздействие магии.
И тут его как обухом по голове ударило: ночь накануне отъезда! Он не помнил, как оказался в кровати, да и в комнатах стоял такой холод, будто открывали окно. Шардаш жалел, что не осмотрел подоконник, не глянул, не нанесло ли на него снега.
— Мериам, подожди за дверью, — сухо попросил он. – Этот разговор не для твоих ушей. Сумку, если хочешь, забери. Нет – так я через час занесу. В кабачке хороший сбитень, по запаху узнал, пойди, погрейся.
Адептка кивнула, решила, хватит одного неповиновения за день. Любопытство толкало остаться, но здравый смысл твердил другое.
Едва за Мериам захлопнулась дверь, магистр оплел кабинет чарами и предупредил: процедура осмотра ауры болезненна. Шардаш заметил, что поединок с демоном и укус умертвия причиняют куда больше беспокойства, однако он их перенес. Асварус улыбнулся и с помощью длинного словесного заклинания изменил воздух в помещении: он обрел цвет. Профессор понял – магистр перенастроил пространство. Теперь оно отражало ауры и тепло тел. Подобным заклинанием пользовались, когда хотели отделить живое от неживого, а нечисть от обычных людей – самый простой способ найти темного в толпе. Шардаш терпеливо ждал дальнейших действий магистра.
Асварус, усилив зрение очками, – нет, глаза его не подводили, просто стекла в оправе были особенные – вплотную, касаясь одеждой лица, приблизился к профессору и замер. Ровно на минуту, чтобы затем радостно всплеснуть руками: «Ага!»
— Тревеус, — вернувшись к столу, предупредил Асварус, — чтобы снять заклинание забвения, придется погрузить вас в сон. Оно неполное, то есть распадается через заказанный период времени, поэтому работать проще. Одно скажу – маг, который его сплел, — ювелир своего дела.
Шардаш кивнул и мысленно сделал пометку: найти этого волшебника.
Мериам, как и хотел Шардаш, отправилась в кабачок и вкусно поела, не притронувшись к хваленому сбитню. Когда появился профессор, она уже допила травяной чай – единственный безалкогольный напиток, который подавали в заведении.
— Все в порядке? – бросилась навстречу Шардашу Мериам. – Ничего не болит?
Тревожный взгляд заметался по лицу профессора, вызвав у того улыбку. Ее забота была так трогательна. Видимо, адептка вспомнила лечение собственной ауры и полагала, профессор испытал схожие ощущения. Шардаш даже на миг задумался: а не притвориться ли? Но не стал. Беспричинная ложь не поощрялась кодексом ордена, да и самим профессором.
— Успокойся, а то пища не переварится, — Шардаш пошел к стойке и заказал кружку сбитня. – И, прости, но ты оказалась права. Никогда бы не подумал, что женское любопытство способно принести пользу!
Мериам с облегчением перевела дух и вернулась на место. Подавальщик успел забрать посуду, и на крепком дубовом столе уже красовался выведенный карандашом счет на салфетке. Адептка потянулась за кошельком, чтобы расплатиться, но профессор воспрепятствовал. Он перекинулся парой слов с трактирщиком и заверил – с Мериам денег не возьмут. Адептка догадалась, что Шардаш попросил записать ее обед на свой счет, но возражать не стала. Деньги по-прежнему оставались ее слабым местом. Профессор знал об этом, поэтому всегда оплачивал покупки Мериам. Никакой договоренности между ними не существовало, но сложившийся порядок вещей устраивал обоих.
Шардаш с удовольствием потягивал сбитень, приводя мысли в порядок. В голове стоял туман, но, по словам магистра, это скоро пройдет. Допив кружку, профессор заказал еще целый кувшин сбитня и на закуску – бараньих ребрышек с печеным картофелем. Не утруждаясь переносом тарелок, Шардаш отправил их магией на стол Мериам, взял кувшин и вторую кружку и присел рядом с адепткой.
— Значит, я оказалась права, и записку написала…
— Ш-ш-ш! – профессор коснулся пальцем ее губ и, наклонившись, поцеловал.
Посетители кабачка тут же начали считать вслух, подбадривая Шардаша свистом:
— Давай хотя бы до десяти!
Мериам не хватало воздуха, а поцелуй все длился. Шардаш умело заставил забыть о свидетелях, просто отдаться во власть его губ. Наконец он отстранился, обвел взглядом воодушевленную публику и поинтересовался, что они делают в кабачке в урочное время. Часть смутилась и потянулась к выходу. Для остальных профессор припас фразу:
— Раньше свободного времени у членов ордена было меньше, а с личной жизнью – лучше.
Намек поняли все и вернулись к своим делам.
— А паладин – это высокое звание? – простодушно поинтересовалась Мериам. Ей стало неловко за публичный поцелуй, и она буравила взглядом стол.
— Дам кому-то пощечину, проглотят, — коротко пояснил Шардаш и добавил: – Паладин – это свободный член ордена, обладающий определенными знаниями. Над нами только магистр, и то он не может навязать свою волю, только попросить.
— Я и не знала, что ты такой важный! – рассмеялась адептка.
Стеснение мигом исчезло.
— Я привык, что ты ничего не знаешь, даже буквы за тебя вывожу, — усмехнулся в ответ профессор. – Почерк хороший, копировать несложно.
— Ничего, — пообещала адептка, — подумаю и усложню задачу. Ты сделал и забыл, а с меня потом на работе спросят.
Шардаш чуть не поперхнулся бараньим ребром и лукаво посмотрел на Мериам:
— Прости, а ты кем работать собралась? Вернее, ты уверена, что получишь аттестат?
— А разве нет? – удивилась адептка.
— Да так… Подумалось, — ушел от ответа профессор, занявшись едой.
На попытки прояснить ситуацию он отмахивался, Мериам оставалось только гадать, какие обстоятельства помешает ей окончить Ведическую высшую школу.
Весь обед сумка адептки пролежала у ног Шардаша. Расплатившись, тот подхватил ее и повел Мериам к знакомому зданию, где жили паладины.
Дежуривший у входной двери послушник на этот раз не проронил ни слова, только поздоровался с профессором. Тот кивнул в ответ и увлек Мериам к лестнице. Они поднялись на третий этаж и прошли к комнате «тридцать два».
Шардаш извлек пластину и отпер дверь:
— Проходи, располагайся. Весь платяной шкаф твой, мне всего одну полку оставь.
Адептка замялась на пороге.
Профессор поставил сумку на пол возле кровати, снял куртку и, судя по фырканью, ополоснул лицо.
— Ты чего? – раздался его удивленный голос.
Мериам решила, что дверь все-таки лучше закрыть, и присела за стол:
— Тревеус, ты серьезно?
— Начинается! – недовольно буркнул Шардаш и промокнул влажные пряди полотенцем. – С посторонним человеком ты можешь жить в одной комнате, с не посторонним – нет. Прости, но даже из соображения безопасности не могу никуда отпустить. Темнейший – это не шутки!
Адептка кивнула и расстегнула пальто. Да, они все обговорили, но Мериам продолжала сомневаться. Она слишком хорошо помнила события, разыгравшиеся в этой же комнате, поэтому надеялась, что переночует в другом месте.
— Тревеус, у тебя же «просто» не выйдет, — покачала головой Мериам, развязав платок.
— У меня хорошая сила воли. Хотя, если честно, — Шардаш подошел и помог адептке снять пальто, — не вижу препятствий для нашей близости. Что изменится? Чего ты боишься? Что брошу, что забеременеешь? Так с первого раза у нас не выйдет. Не у всех людей-то получается, далеко не у всех. Или тебя тот парень на всю жизнь напугал? Помню рассказ о … хмм… увиденном.
Он обнял Мериам и уткнулся губами в шею. Профессор стоял неподвижно, слушая биение ее сердца, вдыхая запах кожи, а потом прошептал:
— Стесняешься?
— И это тоже, — раскрасневшаяся, Мериам не знала, куда деться от скользкой темы. – Тревеус, я же обещала, в следующем году. Мне нужно подготовиться, свыкнуться с мыслью, убедить себя, что не будет больно…
И тут выяснилось – Шардаш не подозревал о болезненности первой близости. Кусая губы, радуясь, что он не видит ее лица, Мериам в трех словах рассказала то, что читала о физиологии человеческих девушек, вырвалась и отгородилась от профессора дверью ванной комнаты. Мериам еще никогда не испытывала такого стыда.
— Э-э, просто у оборотниц все иначе, никакой крови, а с человеческими девушками я не спал, только с женщинами, — объяснял растерянный Шардаш. – Кажется, в Университете что-то рассказывали, но уже смутно помню. Успокойся. Если случится, то случится, нет – потерплю полгода, не умру. А теперь давай вещи разберем.
Мериам отказывалась выходить, только молча сопела.
Профессор прижался ухом к двери, прислушиваясь. Ему показалось, или она плакала? От мысли, что из-за него, стало тошно. Столько лет держал себя в руках, а тут опять верх взяли инстинкты. Мериам наверняка думает, будто ему только постель нужна. Это само собой, конечно, но не только.
Шардаш злился на себя: если бы сдерживался, давно бы отдалась, потому что не испытывала бы страха. Тогда, в домике посреди леса, ведь прижималась тесно-тесно, даже гладила робко – а он спугнул. Что поделаешь, до этого профессору попадались женщины, а Мериам оказалась девушкой, да еще с определенной расовой особенностью и строгим воспитанием.
— Мериам, — Шардаш уткнулся носом в щель между косяком и дверью, — прости, пожалуйста. Я не хотел.
Несколько минут тишины, а потом – плеск воды. Почти сразу же повернулась ручка, и адептка вышла. Она остановилась напротив профессора, робко подняла глаза и внезапно улыбнулась. На немой вопрос, почему, Мериам ответила:
— Ты такой смешной. Как нашкодивший пес. Такое выражение лица… Никак с тобой не вяжется.
Шардаш с облегчением выдохнул. Он опасался, что Мериам заберет вещи и уйдет. Профессор нерешительно шагнул к ней, хотел обнять, но вместо этого почему-то спросил, можно ли. Это вызвало еще одну улыбку на лице Мериам. Восприняв ее как положительный ответ, Шардаш привлек адептку к себе, вылизывая волосы и уши. А Мериам стояла и не двигалась. Потом повела плечами и потянулась к сумке.
— Я книгу принесу, — неожиданно пообещал Шардаш. – Не хочу, чтобы ты боялась. А так заранее все на картинках посмотришь, чтобы вживую в обморок не упасть.
— Только, — он усмехнулся, — подругам не показывай, а то Селениум Крегс обвинит в массовом растлении адепток.
Мериам продолжала молчать, только покраснела до кончиков ушей.
Ролейн Асварус гаденько улыбнулся, положив ладонь на шар. Он привычно засветился, будто интересуясь, с кем желает поговорить хозяин. Магистр мысленно назвал собеседника и поправил собранные в «хвост» волосы, в которые на этот раз вплел пару обоюдоострых ножей – излюбленное оружие дроу. Об одежде и иной экипировке Асварус тоже позаботился: меч, наручи, усиленный магией кожаный доспех и амулеты заняли свои места. Однако до поры до времени их скрывал морок.
— Доброго дня и добрых ночей, — интонация голоса Асваруса ничем не выдала намерений. Самое спокойствие, само дружелюбие.
— Добрых, — отозвался император. Он сидел в кресле и рассматривал на просвет зеленый драгоценный камень. – Давненько тебя не слышал и не видел.
— Дела. Толк из послушников с трудом выбивается, — краешками губ улыбнулся магистр. – Не отвлекаю?
— Нет. Вот, безделушку для Ларилеи откопал, думаю: такого ли оттенка ее глаза или светлее?
— Такого. У светлых эльфиек они как изумруды. Странно, что ты одариваешь Ларилею. Мне ли не знать, как холодны ваши отношения.
— Не преувеличивай! Она давно смирилась, что отец ее продал. Вернее, всучил мне. Брать не хотелось, но зато предотвратил войну.
Темнейший отложил камень и поинтересовался, не надумал ли Асварус встретить первый день нового года в Империи.
— Намечается шикарный бал. Самые красивые одинокие вампирши и демоницы к твоим услугам, — подмигнул он.
— Благодарю, — сухо ответил магистр, — но с меня хватит демонов.
Император пребывал в отличном настроении, это раздражало Асваруса еще больше. Мысленно досчитав до десяти, чтобы унять ярость, он произнес сакраментальное: «Можно с тобой переговорить?». Вместо ответа в кабинете вспыхнули золотистые искры, и завыл двусторонний пространственный коридор. Погасив сияние шара, магистр смело шагнул в императорский дворец.
— Вина? Девочек? Или на Ролейна взглянешь? У него как раз урок верховой езды, — Темнейший приветствовал Асваруса широкой улыбкой и протянул руку. Магистр ее не пожал.
— И, что случилось? Опять с каким-то учеником проблемы?
— Проблемы, Джаравел, — кивнул Асварус, — но не с учеником. У тебя.
Морок спал уже в движении, когда магистр смазанной тенью метнулся к не разгадавшему намек императору, повалил его на пол и приставил острие меча к горлу. Вторая рука приготовилась вонзить нож в сердце Темнейшего.
Клинок меча полыхал огнем.
В комнате запахло паленым.
— Ты спятил, Ролейн?!
Император, отправившись от изумления, попытался отвести опасное оружие, но едва успел отдернуть руку, чтобы не остаться без кисти. Ножи в «хвосте» магистра рассекли воздух над шеей Темнейшего.
— Всегда знал, что демоны – мрази, — и поверил одному из них, — сквозь зубы процедил магистр.
Напряженный, он контролировал каждое движение императора. Огненный меч в любой момент готов был вспороть его плоть. Подобным оружием убивали и казнили темных. Меч, который держал в руке Асварус, обладал магической силой, позволявшей разрубить защитные заклинания вплоть до одиннадцатого уровня.
— Убери его, право слово! Знаешь, не очень приятно, когда друг пытается вспороть тебе горло, — рассмеялся император. Однако глаза оставались серьезными.
Магистр заметил, как между пальцами Темнейшего разлилось зеленое сияние, и инстинктивно нанес удар первым. Кажется, нож достиг цели: по руке потекло что-то горячее. Точнее Асварус сказать не мог: его отбросило к стене, лишив зрения.
— Ты действительно убивать собрался?! – гремел голос императора. – Предупреждаю, рыпнешься еще раз, одним заклинанием временной слепоты не отделаешься. Ты мне нож под ребро загнал, объяснить, что за такое бывает? Совсем спятил в своем ордене?! Только потому, что друг, еще живой и целый. Я требую объяснений, Ролейн.
Асварус молчал. Не теряя времени даром, начал плести защиту.
Темнейший выжидал, буравя взглядом фигуру на полу. Подбородок подергивался, Тьма в правом глазу выплескивалась наружу.
Император зажимал ладонью рану в левой части груди, будто убаюкивая, нашептывал лечебное заклинание. Кровь залила рубашку, испачкала даже ковер, на котором еще пару минут назад лежал Темнейший.
Еще одна царапина алела на горле. Затягивалась она медленно: огненный меч блокировал регенерацию.
— Припомните, кто и за что мог одарить вас эльфийским заклинанием, — цокнув языком, изрек Асварус. – Если бы не был дроу, не заметил бы. У вас подарочек, Тревеус, — следы эльфийской магии на ауре. Почти рассосались, но факт остается фактом. Что за штучка, пока не знаю, но вряд ли она вам нужна.
Шардаш нахмурился и выругался, лихорадочно вспоминая, с кем общался за последние трое суток: дольше даже самое сильное заклинание не фонит. Вспомнилась книжная лавка, и гном, оказавшийся магом. Но тогда он не успел ничего сделать, хотя и собирался. Или успел? Нет, профессор бы почувствовал воздействие магии.
И тут его как обухом по голове ударило: ночь накануне отъезда! Он не помнил, как оказался в кровати, да и в комнатах стоял такой холод, будто открывали окно. Шардаш жалел, что не осмотрел подоконник, не глянул, не нанесло ли на него снега.
— Мериам, подожди за дверью, — сухо попросил он. – Этот разговор не для твоих ушей. Сумку, если хочешь, забери. Нет – так я через час занесу. В кабачке хороший сбитень, по запаху узнал, пойди, погрейся.
Адептка кивнула, решила, хватит одного неповиновения за день. Любопытство толкало остаться, но здравый смысл твердил другое.
Едва за Мериам захлопнулась дверь, магистр оплел кабинет чарами и предупредил: процедура осмотра ауры болезненна. Шардаш заметил, что поединок с демоном и укус умертвия причиняют куда больше беспокойства, однако он их перенес. Асварус улыбнулся и с помощью длинного словесного заклинания изменил воздух в помещении: он обрел цвет. Профессор понял – магистр перенастроил пространство. Теперь оно отражало ауры и тепло тел. Подобным заклинанием пользовались, когда хотели отделить живое от неживого, а нечисть от обычных людей – самый простой способ найти темного в толпе. Шардаш терпеливо ждал дальнейших действий магистра.
Асварус, усилив зрение очками, – нет, глаза его не подводили, просто стекла в оправе были особенные – вплотную, касаясь одеждой лица, приблизился к профессору и замер. Ровно на минуту, чтобы затем радостно всплеснуть руками: «Ага!»
— Тревеус, — вернувшись к столу, предупредил Асварус, — чтобы снять заклинание забвения, придется погрузить вас в сон. Оно неполное, то есть распадается через заказанный период времени, поэтому работать проще. Одно скажу – маг, который его сплел, — ювелир своего дела.
Шардаш кивнул и мысленно сделал пометку: найти этого волшебника.
ГЛАВА 8
Мериам, как и хотел Шардаш, отправилась в кабачок и вкусно поела, не притронувшись к хваленому сбитню. Когда появился профессор, она уже допила травяной чай – единственный безалкогольный напиток, который подавали в заведении.
— Все в порядке? – бросилась навстречу Шардашу Мериам. – Ничего не болит?
Тревожный взгляд заметался по лицу профессора, вызвав у того улыбку. Ее забота была так трогательна. Видимо, адептка вспомнила лечение собственной ауры и полагала, профессор испытал схожие ощущения. Шардаш даже на миг задумался: а не притвориться ли? Но не стал. Беспричинная ложь не поощрялась кодексом ордена, да и самим профессором.
— Успокойся, а то пища не переварится, — Шардаш пошел к стойке и заказал кружку сбитня. – И, прости, но ты оказалась права. Никогда бы не подумал, что женское любопытство способно принести пользу!
Мериам с облегчением перевела дух и вернулась на место. Подавальщик успел забрать посуду, и на крепком дубовом столе уже красовался выведенный карандашом счет на салфетке. Адептка потянулась за кошельком, чтобы расплатиться, но профессор воспрепятствовал. Он перекинулся парой слов с трактирщиком и заверил – с Мериам денег не возьмут. Адептка догадалась, что Шардаш попросил записать ее обед на свой счет, но возражать не стала. Деньги по-прежнему оставались ее слабым местом. Профессор знал об этом, поэтому всегда оплачивал покупки Мериам. Никакой договоренности между ними не существовало, но сложившийся порядок вещей устраивал обоих.
Шардаш с удовольствием потягивал сбитень, приводя мысли в порядок. В голове стоял туман, но, по словам магистра, это скоро пройдет. Допив кружку, профессор заказал еще целый кувшин сбитня и на закуску – бараньих ребрышек с печеным картофелем. Не утруждаясь переносом тарелок, Шардаш отправил их магией на стол Мериам, взял кувшин и вторую кружку и присел рядом с адепткой.
— Значит, я оказалась права, и записку написала…
— Ш-ш-ш! – профессор коснулся пальцем ее губ и, наклонившись, поцеловал.
Посетители кабачка тут же начали считать вслух, подбадривая Шардаша свистом:
— Давай хотя бы до десяти!
Мериам не хватало воздуха, а поцелуй все длился. Шардаш умело заставил забыть о свидетелях, просто отдаться во власть его губ. Наконец он отстранился, обвел взглядом воодушевленную публику и поинтересовался, что они делают в кабачке в урочное время. Часть смутилась и потянулась к выходу. Для остальных профессор припас фразу:
— Раньше свободного времени у членов ордена было меньше, а с личной жизнью – лучше.
Намек поняли все и вернулись к своим делам.
— А паладин – это высокое звание? – простодушно поинтересовалась Мериам. Ей стало неловко за публичный поцелуй, и она буравила взглядом стол.
— Дам кому-то пощечину, проглотят, — коротко пояснил Шардаш и добавил: – Паладин – это свободный член ордена, обладающий определенными знаниями. Над нами только магистр, и то он не может навязать свою волю, только попросить.
— Я и не знала, что ты такой важный! – рассмеялась адептка.
Стеснение мигом исчезло.
— Я привык, что ты ничего не знаешь, даже буквы за тебя вывожу, — усмехнулся в ответ профессор. – Почерк хороший, копировать несложно.
— Ничего, — пообещала адептка, — подумаю и усложню задачу. Ты сделал и забыл, а с меня потом на работе спросят.
Шардаш чуть не поперхнулся бараньим ребром и лукаво посмотрел на Мериам:
— Прости, а ты кем работать собралась? Вернее, ты уверена, что получишь аттестат?
— А разве нет? – удивилась адептка.
— Да так… Подумалось, — ушел от ответа профессор, занявшись едой.
На попытки прояснить ситуацию он отмахивался, Мериам оставалось только гадать, какие обстоятельства помешает ей окончить Ведическую высшую школу.
Весь обед сумка адептки пролежала у ног Шардаша. Расплатившись, тот подхватил ее и повел Мериам к знакомому зданию, где жили паладины.
Дежуривший у входной двери послушник на этот раз не проронил ни слова, только поздоровался с профессором. Тот кивнул в ответ и увлек Мериам к лестнице. Они поднялись на третий этаж и прошли к комнате «тридцать два».
Шардаш извлек пластину и отпер дверь:
— Проходи, располагайся. Весь платяной шкаф твой, мне всего одну полку оставь.
Адептка замялась на пороге.
Профессор поставил сумку на пол возле кровати, снял куртку и, судя по фырканью, ополоснул лицо.
— Ты чего? – раздался его удивленный голос.
Мериам решила, что дверь все-таки лучше закрыть, и присела за стол:
— Тревеус, ты серьезно?
— Начинается! – недовольно буркнул Шардаш и промокнул влажные пряди полотенцем. – С посторонним человеком ты можешь жить в одной комнате, с не посторонним – нет. Прости, но даже из соображения безопасности не могу никуда отпустить. Темнейший – это не шутки!
Адептка кивнула и расстегнула пальто. Да, они все обговорили, но Мериам продолжала сомневаться. Она слишком хорошо помнила события, разыгравшиеся в этой же комнате, поэтому надеялась, что переночует в другом месте.
— Тревеус, у тебя же «просто» не выйдет, — покачала головой Мериам, развязав платок.
— У меня хорошая сила воли. Хотя, если честно, — Шардаш подошел и помог адептке снять пальто, — не вижу препятствий для нашей близости. Что изменится? Чего ты боишься? Что брошу, что забеременеешь? Так с первого раза у нас не выйдет. Не у всех людей-то получается, далеко не у всех. Или тебя тот парень на всю жизнь напугал? Помню рассказ о … хмм… увиденном.
Он обнял Мериам и уткнулся губами в шею. Профессор стоял неподвижно, слушая биение ее сердца, вдыхая запах кожи, а потом прошептал:
— Стесняешься?
— И это тоже, — раскрасневшаяся, Мериам не знала, куда деться от скользкой темы. – Тревеус, я же обещала, в следующем году. Мне нужно подготовиться, свыкнуться с мыслью, убедить себя, что не будет больно…
И тут выяснилось – Шардаш не подозревал о болезненности первой близости. Кусая губы, радуясь, что он не видит ее лица, Мериам в трех словах рассказала то, что читала о физиологии человеческих девушек, вырвалась и отгородилась от профессора дверью ванной комнаты. Мериам еще никогда не испытывала такого стыда.
— Э-э, просто у оборотниц все иначе, никакой крови, а с человеческими девушками я не спал, только с женщинами, — объяснял растерянный Шардаш. – Кажется, в Университете что-то рассказывали, но уже смутно помню. Успокойся. Если случится, то случится, нет – потерплю полгода, не умру. А теперь давай вещи разберем.
Мериам отказывалась выходить, только молча сопела.
Профессор прижался ухом к двери, прислушиваясь. Ему показалось, или она плакала? От мысли, что из-за него, стало тошно. Столько лет держал себя в руках, а тут опять верх взяли инстинкты. Мериам наверняка думает, будто ему только постель нужна. Это само собой, конечно, но не только.
Шардаш злился на себя: если бы сдерживался, давно бы отдалась, потому что не испытывала бы страха. Тогда, в домике посреди леса, ведь прижималась тесно-тесно, даже гладила робко – а он спугнул. Что поделаешь, до этого профессору попадались женщины, а Мериам оказалась девушкой, да еще с определенной расовой особенностью и строгим воспитанием.
— Мериам, — Шардаш уткнулся носом в щель между косяком и дверью, — прости, пожалуйста. Я не хотел.
Несколько минут тишины, а потом – плеск воды. Почти сразу же повернулась ручка, и адептка вышла. Она остановилась напротив профессора, робко подняла глаза и внезапно улыбнулась. На немой вопрос, почему, Мериам ответила:
— Ты такой смешной. Как нашкодивший пес. Такое выражение лица… Никак с тобой не вяжется.
Шардаш с облегчением выдохнул. Он опасался, что Мериам заберет вещи и уйдет. Профессор нерешительно шагнул к ней, хотел обнять, но вместо этого почему-то спросил, можно ли. Это вызвало еще одну улыбку на лице Мериам. Восприняв ее как положительный ответ, Шардаш привлек адептку к себе, вылизывая волосы и уши. А Мериам стояла и не двигалась. Потом повела плечами и потянулась к сумке.
— Я книгу принесу, — неожиданно пообещал Шардаш. – Не хочу, чтобы ты боялась. А так заранее все на картинках посмотришь, чтобы вживую в обморок не упасть.
— Только, — он усмехнулся, — подругам не показывай, а то Селениум Крегс обвинит в массовом растлении адепток.
Мериам продолжала молчать, только покраснела до кончиков ушей.
Ролейн Асварус гаденько улыбнулся, положив ладонь на шар. Он привычно засветился, будто интересуясь, с кем желает поговорить хозяин. Магистр мысленно назвал собеседника и поправил собранные в «хвост» волосы, в которые на этот раз вплел пару обоюдоострых ножей – излюбленное оружие дроу. Об одежде и иной экипировке Асварус тоже позаботился: меч, наручи, усиленный магией кожаный доспех и амулеты заняли свои места. Однако до поры до времени их скрывал морок.
— Доброго дня и добрых ночей, — интонация голоса Асваруса ничем не выдала намерений. Самое спокойствие, само дружелюбие.
— Добрых, — отозвался император. Он сидел в кресле и рассматривал на просвет зеленый драгоценный камень. – Давненько тебя не слышал и не видел.
— Дела. Толк из послушников с трудом выбивается, — краешками губ улыбнулся магистр. – Не отвлекаю?
— Нет. Вот, безделушку для Ларилеи откопал, думаю: такого ли оттенка ее глаза или светлее?
— Такого. У светлых эльфиек они как изумруды. Странно, что ты одариваешь Ларилею. Мне ли не знать, как холодны ваши отношения.
— Не преувеличивай! Она давно смирилась, что отец ее продал. Вернее, всучил мне. Брать не хотелось, но зато предотвратил войну.
Темнейший отложил камень и поинтересовался, не надумал ли Асварус встретить первый день нового года в Империи.
— Намечается шикарный бал. Самые красивые одинокие вампирши и демоницы к твоим услугам, — подмигнул он.
— Благодарю, — сухо ответил магистр, — но с меня хватит демонов.
Император пребывал в отличном настроении, это раздражало Асваруса еще больше. Мысленно досчитав до десяти, чтобы унять ярость, он произнес сакраментальное: «Можно с тобой переговорить?». Вместо ответа в кабинете вспыхнули золотистые искры, и завыл двусторонний пространственный коридор. Погасив сияние шара, магистр смело шагнул в императорский дворец.
— Вина? Девочек? Или на Ролейна взглянешь? У него как раз урок верховой езды, — Темнейший приветствовал Асваруса широкой улыбкой и протянул руку. Магистр ее не пожал.
— И, что случилось? Опять с каким-то учеником проблемы?
— Проблемы, Джаравел, — кивнул Асварус, — но не с учеником. У тебя.
Морок спал уже в движении, когда магистр смазанной тенью метнулся к не разгадавшему намек императору, повалил его на пол и приставил острие меча к горлу. Вторая рука приготовилась вонзить нож в сердце Темнейшего.
Клинок меча полыхал огнем.
В комнате запахло паленым.
— Ты спятил, Ролейн?!
Император, отправившись от изумления, попытался отвести опасное оружие, но едва успел отдернуть руку, чтобы не остаться без кисти. Ножи в «хвосте» магистра рассекли воздух над шеей Темнейшего.
— Всегда знал, что демоны – мрази, — и поверил одному из них, — сквозь зубы процедил магистр.
Напряженный, он контролировал каждое движение императора. Огненный меч в любой момент готов был вспороть его плоть. Подобным оружием убивали и казнили темных. Меч, который держал в руке Асварус, обладал магической силой, позволявшей разрубить защитные заклинания вплоть до одиннадцатого уровня.
— Убери его, право слово! Знаешь, не очень приятно, когда друг пытается вспороть тебе горло, — рассмеялся император. Однако глаза оставались серьезными.
Магистр заметил, как между пальцами Темнейшего разлилось зеленое сияние, и инстинктивно нанес удар первым. Кажется, нож достиг цели: по руке потекло что-то горячее. Точнее Асварус сказать не мог: его отбросило к стене, лишив зрения.
— Ты действительно убивать собрался?! – гремел голос императора. – Предупреждаю, рыпнешься еще раз, одним заклинанием временной слепоты не отделаешься. Ты мне нож под ребро загнал, объяснить, что за такое бывает? Совсем спятил в своем ордене?! Только потому, что друг, еще живой и целый. Я требую объяснений, Ролейн.
Асварус молчал. Не теряя времени даром, начал плести защиту.
Темнейший выжидал, буравя взглядом фигуру на полу. Подбородок подергивался, Тьма в правом глазу выплескивалась наружу.
Император зажимал ладонью рану в левой части груди, будто убаюкивая, нашептывал лечебное заклинание. Кровь залила рубашку, испачкала даже ковер, на котором еще пару минут назад лежал Темнейший.
Еще одна царапина алела на горле. Затягивалась она медленно: огненный меч блокировал регенерацию.
