Матисса Стоккуэл скептически отнеслась к идее Идти. Если адептка хочет куда-то поехать – пусть едет, но сама. А так получается, что одни ученики добираются до дома самостоятельно, а других переносят преподаватели. Непорядок.
— Матисса, перестань дурить! – ударила кулаком по столу Идти. – До Ферама сколько? По-твоему, она вернуться вовремя успеет? Я заметила: как выяснилось про Тревеуса, так сразу грымза грымзой стала. Виды на него имела? Так ты дура, Матисса, и не спрашивай почему.
Стоккуэл открыла и закрыла рот, покраснела и пробормотала:
— Ты ошибаешься, ничего такого не было…
— А то, что ты в каждом холостом мужике потенциального жениха видишь, тоже не было? — «завелась» Идти.
Сама она придерживалась свободных взглядов на отношения и, несмотря на непривлекательный внешний вид, вот уже десять лет жила без благословения священника с орком. Замуж выходить не собиралась: «Я – и платье невесты? Помилуйте, Прародители! Стирка, готовка, и «Твое место у люльки» никуда не убегут, а я пока любимым делом занимаюсь». Правда, знавшие Энке Идти, сомневались, что кто-то в здравом уме и трезвой памяти осмелиться предложить ей подобные жизненные ценности. Тот же орк, у народа которого женщинам отведено место у очага, предпочитал молчать. Хотя втайне надеялся, что когда-то представит Энке как супругу родным.
Матисса же, по словам Голубой дамы, одного из призраков Ведической высшей школы, бережно хранила пропахшее нафталином платье цвета инея. Такое никуда, кроме как на свадьбу, не наденешь, но желающих взять Стоккуэл замуж не находилось. Тут Шардаш не ошибся: Матисса носила негласное звание главной старой девы Бонбриджа.
Замяв неприятную тему, Матисса Стоккуэл отправилась к директору. Она опасалась самостоятельно принимать решение. Крегс оказался занят – беседовал с Магистром магии. Тем не менее, Матисса изложила суть проблемы и получила раздраженный ответ: «Не донимайте меня пустяками».
— Вот уж мелочь, право слово! – рассмеялся граф Саамат, оторвавшись от просмотра Школьных амбарных книг. Если бы Магистр магии знал, к кому спешит адептка, промолчал бы или воспрепятствовал, но он даже не догадывался. – Дела – на мгновение, а вы две минуты препираетесь.
— Боюсь, я медленнее открываю пространственные коридоры, — ресницы Матиссы кокетливо опустились, а сама она будто невзначай поправила волосы.
— Кандидат магических наук и… — собрался пожурить преподавательницу граф Саамат, но передумал. – Впрочем, да, навык нужен. Ведите девочку, отправлю к родным, и продолжим. Ближним нужно помогать, не так ли?
Он улыбнулся, и окрыленная Стоккуэл вылетела из кабинета так, будто ей сделали предложение. Госпожа Нора, секретарь директора, изумленно покосилась на нее и пробормотала: «Вторую Мелису Школа не переживет». Она имела в виду Мелису Кайсу – местную провидицу, которую и в глаза, и за глаза называли сумасшедшей.
Сияющая Матисса влетела в учительскую и велела болтавшей с куратором Мериам собираться. Та просияла и заверила, что мигом управится.
Мериам действительно уложилась в полчаса – рекорд для девушки. Книги в библиотеку она решила не сдавать, но и с собой не взяла. Из всей учебной литературы в адептка взяла только конспекты. Остальное место в сумке заняла одежда, чулочки, тюбики, баночки, флакончики и прочие женские мелочи. Ноша вышла тяжелой, но в Фераме сумку заберет Шардаш.
— Вы будто на край света! – усмехнулась Стоккуэл при виде согнувшейся в три погибели Мериам. – Переезжаете?
— Да нет, метресса, я самую малость взяла.
Матисса понимающе кивнула: сама она не упаковала бы вещи для отпуска даже в сундук. Подумав, Стоккуэл магически облегчила вес сумки и потащила адептку в директорский кабинет.
Мериам думала, что пространственный коридор откроет Крегс, поэтому, не успев войти, выпалила слова благодарности – и осеклась, увидев Магистра магии. Он махнул рукой – подходи. Адептка обернулась и вопросительно глянула на Матиссу. Та кивнула.
— Добрый день, милорд, — Мериам неуклюже поклонилась, не решившись присесть в реверансе: не умеешь – не берись.
— Добрый, — отозвался граф Саамат. – Почему же вы об экипаже заранее не позаботились?
— Так до Ферама далеко… Я не желаю злоупотреблять вашим…
— Леди, перестаньте! – отмахнулся Магистр магии. – Для меня это сущий пустяк, а вы родных увидите. Кто там у вас? Родители?
Адептка предпочла промолчать. Интуиция подсказала: болтать не следует.
Находившиеся в кабинете директор и Стоккуэл тоже не поправили Элалия.
Магистр магии легко, играючи, закружил вихрь пространственного коридора и поинтересовался более точными координатами, нежели город. Мериам назвала главную улицу: тоже посоветовал внутренний голос. Резиденция ордена Змеи обязательно вызовет расспросы.
— Начало или конец?
Граф Саамат пытался вспомнить, где уже видел эту девушку. Будто промелькнула перед глазами недавно. Видимо, среди прочих адептов. Рыжие, они всегда запоминаются: солнечные.
— Начало, пожалуйста.
Сообщив, что все готово, Магистр магии отошел, и Мериам смело шагнула в бесновавшийся вихрь. За последние месяцы она перестала бояться пространственных коридоров.
— Ее там жених ждет, — подала голос Матисса, выискивая причину побыть еще немного в директорском кабинете.
— Жених? Тогда понятно, почему она так спешила в Ферам, — рассмеялся граф Саамат и вернулся к амбарным книгам. – Счастья им.
Ферам ничуть не изменился с тех пор, как Мериам видела его в последний раз. Разве что сугробы стали выше.
Морозец потрескивал, кусая щеки, снег искрился и скрипел под ногами.
Адептку вынесло на проезжую часть, пришлось отступить к обочине, чтобы не попасть под копыта или колеса.
Сумка давила на плечо: коридор перемещения разрушил заклинание Матиссы Стоккуэл.
Откуда-то тянуло выпечкой. Мериам невольно облизнулась и задумалась: а не перекусить ли? Сдобные булочки, смазанные желтком и посыпанные сахарной пудрой, безусловно, вредны для фигуры, но полезны для здоровья. Радость продлевает жизнь. А чем такая булочка не радость?
Бодро топча снег ботинками, Мериам пошла на запах, который вывел ее к булочной. Купив за мелкую монетку две сдобные булочки, адептка тут же съела их. Вроде, и сумка стала легче. Однако путь до ворот ордена убедил, что вес не уменьшился ни на крыло бабочки. Когда адептка добрела до часовых, шея болела, а сумка практически волочилась по снегу.
Скособоченная, с гримасой муки на лице, Мериам поинтересовалась, в резиденции ли магистр. Часовые ответили утвердительно и поинтересовались, зачем ей Ролейн Асварус. Адептка буркнула, что по личному делу, с облегчением сбросила сумку с плеча и попросила позвать Тревеуса Шардаша:
— Он один из паладинов, наверняка сейчас с магистром. Скажите, его девушка у ворот мерзнет.
Взгляд, которым одарили Мериам, заставил усомниться в том, что она может быть чьей-то девушкой. Тем не менее, один из стражников скрылся за воротами, второй же не спускал с адептки глаз, сочтя ее подозрительной особой.
Мороз пощипывал все ощутимее, а яркое, но холодное солнце над головой предупреждало: теплее не станет. Светило только в новом году приласкает, а в старом одарит презрением. Да и солнцеворот сегодня, самый короткий день и самая длинная ночь в году.
Постукивая ладонями в варежках и нарезая круги вокруг сумки, Мериам сердилась. Сколько можно идти! А потом задумалась: вдруг она отвлекает Шардаша от чего-то важного? Или мешает отдыхать. Вдруг он сидит в чисто мужской компании, травит байки не для девичьих ушей, в кои-то веки отделавшись от адептки. Они ведь почти все вечера проводили вместе, а профессору наверняка хотелось поговорить не только о Школе и любви. И эмоции выражать не молчанием вместо пропущенных слов.
Вспомнились кулон Хорта, император, и Мериам совсем приуныла, убедилась, что не стоило приезжать. Какие байки, какие попойки – Шардаш сейчас по уши в манускриптах, гадая, как спасти ее от Темнейшего.
Вздохнув, адептка потянулась к сумке, закинула на плечо и побрела обратно. Ничего, найдет приличный постоялый двор, снимет комнату, полюбуется зимним Ферамом, а потом попробует уговорить кого-нибудь вернуть ее в Бонбридж. Профессор же ничего не узнает, подумает, часовой пошутил.
Сгорбившись, Мериам медленно удалялась от ворот. Былая радость, предвкушение скорой встречи угасли, уступив место грусти и недовольству собой.
Ничего, откроет конспекты, позанимается. В Бонбридже ядология дожидается…
Не получится найти и уговорить мага перенести в нужную точку, поедет в дорожной карете. До наступления Новолетья не успеет, конечно, но ничего, в пути его встретит. Или к бабке по отцовской линии заглянет: до нее, наверное, дня четыре по такому снегу. Власелена – ведьма, что-нибудь придумает. В крайнем случае, первого числа Шардаш спохватится, найдет.
— Мериам!
Кто-то выхватил у нее сумку и развернул лицом к воротам. Тревеус! В расстегнутой куртке, без шапки и перчаток. Видимо, торопился.
Мериам виновато улыбнулась, ткнулась губами в его щеку и замерла в ожидании наказания.
— Во-первых, куда ты собралась? Я живу в другой стороне. Во-вторых, что ты тут делаешь? Кажется, мы условились, ты останешься в Школе.
Он сердился. Губы сжаты, взгляд колючий, руки скрещены на груди. Сумка болтается на локте, будто невесомый небесный фонарик.
Адептка опустила глаза и пробормотала:
— Я соскучилась, заниматься не могла… Но уже поняла, что дура, поэтому и уехать собиралась. Чтобы не мешать.
Мериам сделала робкий шажок в сторону города и тут же оказалась в кольце рук профессора. Уткнувшись носом в мочку ее уха, он прошептал: «Неужели скучала?» Мериам издала нечто среднее между вздохом и всхлипом и напряглась, когда язык Шардаша коснулся кожи. Он прошелся от уха до шарфа, холодя и щекоча.
— Ладно, раз ты здесь, пойдем, — в тоне профессора не осталось отголоска недавней нежности, будто он продолжал сердиться. – Но чтобы остальные указания не смела нарушать!
Шардаш перекинул сумку через плечо, подхватил Мериам под руку и повел по скрипучему снегу к воротам. Часовые с удивлением уставились на адептку. Та не удержалась и фыркнула: а вы не верили! Профессор удивленно глянул на нее, затем на собратьев по ордену, а потом догадался:
— Не пускали?
Мериам кивнула, но тему развивать не стала.
Шардаш привел ее в магистрат. Не спрашивая разрешения, вошел в кабинет Ролейна Асваруса, обещав после отнести сумку Мериам к себе. Адептка возразила, что прекрасно устроится на постоялом дворе.
— Ты же сказала, будто соскучилась, — напомнил профессор. – Я именно так все понял.
Адептка покраснела и отвернулась, опустив голову.
— Прости, — прошептала она, — я не хочу… Не потому, что не люблю, а потому… Если только просто, тогда…
— Давай попробуем «просто», — вздохнул вмиг помрачневший Шардаш. – А то забуду, как пахнешь.
Мериам промолчала и переступила порог. Она понимала, чего от нее хотят, много раз представляла, как все произойдет, но пока не могла решиться. Может, с ней что-то не так? Инесса тоже намекала – пора перестать дразнить мужчину, но в голове неизменно всплывали наставления родителей. Мать воспитала ее в строгости и выдрала бы не только за потерянную девичью честь, но и за книги с сердечками на обложке. Дома Мериам любовных романов не читала, с мальчиками не целовалась – все это началось после переезда в Бонбридж, когда родительский контроль ослаб. Дома же адептке надлежало зубрить фолианты по магии и всеми правдами и неправдами пробиваться в лучшие ученицы класса, чтобы прославить фамилию Ики.
— Какая неожиданная встреча! – голос магистра вывел Мериам из задумчивости.
Асварус поднялся с обитого красной кожей кресла и подошел к кусавшей губы Мериам. Наверняка он все слышал.
— Рад видеть, Мериам. Можно ведь обращаться к вам по имени? Невеста моего ученика как-никак, — магистр покосился на Шардаша. Тот и бровью не повел. – Только почему вам с книжками не сиделось? Хотя понимаю — сам был молод и влюблен. И Тревеус рад, а радость ему сейчас, Мериам, крайне необходима.
Адептка присела на указанное Асварусом место и решила молчать: разговор все равно пойдет не об ее особе.
Шардаш обсуждал с магистром события недавних дней. На кивок в сторону Мериам, он ответил:
— Она знает. Темнейший при ней ультиматум поставил. И, что уж там, именно Мериам достала ценнейшие сведения о кулоне Хорта.
Лицо магистра дернулось. Сцепив пальцы, он откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. На щеках гуляли желваки. Пальцы сжимались все сильнее, пока не побелели.
Наконец Асварус открыл алые, как у всех альбиносов глаза, и прошептал: «Так вот зачем ему моя дружба! Понадобился кто-то из дроу… Нам придется серьезно поговорить, Джаравел, и если мои сомнения подтвердятся…»
Магистр резко встал. Потревоженное кресло едва не отлетело к стене. Асварус вплотную подошел к Шардашу, наклонился к нему и неожиданно спокойно спросил:
— Вы не солгали, Тревеус? Джаравел ФасхХавел требует принести именно кулон Хорта?
Мериам сжалась, почувствовав нависшую над профессором опасность. Она видела, как стали плавными, смазанными движения магистра – будто у воина на поле боя. Не хватало еще, чтобы Темнейший стал причиной поединка!
Шардаш кивнул:
— Именно так, учитель. Мне незачем лгать.
Асварус вздохнул и вернулся на место, по дороге пнув стол. Однако, когда он заговорил, в голосе не было и тени ярости:
— Мы что-нибудь придумаем. Кулон Хорта – реликвия моего народа. Полагаю, вам нужно переговорить с сестрой. Аскания юна, но умна. К сожалению, сам не смогу поехать на землю предков, но напишу сестре. Она покажет кулон и по возможности поможет изготовить качественную обманку.
— Темнейший сразу ее раскусит, — покачал головой Шардаш. – И заберет Мериам.
— Вы отдадите ему настоящий кулон, только он исчезнет в тот же день. Иного выхода нет. Теперь что там со второй угрозой?
Профессор рассказал о требованиях королевы и записке неизвестного, который собирался обменять жизнь Мериам на перстень императора. Магистр слушал и хмурился.
— Не узнаю своего ученика, — покачал головой он. – Разве так надлежит поступать по кодексу ордена?
— Сам удивляюсь, — развел руками Шардаш. – Вроде, записку давно получил, но почему-то ничего не сделал, только сегодня начал обдумывать.
— Это не неизвестный, это королева! – неожиданно вмешалась в разговор Мериам. – Как ты мог забыть?
Оба: и учитель, и ученик, — удивленно взглянули на нее и предложили пойти погулять. Но адептка упорствовала. Подойдя к профессору, она сбивчиво рассказала, как случайно взяла со стола записку императора и конверт с письмом. Она смогла прочитать всего пару строк: бумагу зачаровали и использовали тайнопись. Ее Мериам расшифровала, но, увы, сработало защитное заклинание. Напомнила, как заставила Шардаша пересказать содержание, и поклялась: письмо написала королева Раймунда.
— Оно начиналось: «Уважаемый профессор Тревеус Шардаш, полагаю, вы не откажитесь послужить во благо королевства? Учитывая ваше прошлое и настоящее, рассчитываю получить положительный ответ». А наутро бумага сгорела.
— Ну, — она с мольбой заглянула в глаза профессора, — вспомни, Тревеус! Зачем ты выдумал каких-то неизвестных?
Асварус протянул: «Ну и дела!», почесал подбородок и в упор уставился на Шардаша.
— Матисса, перестань дурить! – ударила кулаком по столу Идти. – До Ферама сколько? По-твоему, она вернуться вовремя успеет? Я заметила: как выяснилось про Тревеуса, так сразу грымза грымзой стала. Виды на него имела? Так ты дура, Матисса, и не спрашивай почему.
Стоккуэл открыла и закрыла рот, покраснела и пробормотала:
— Ты ошибаешься, ничего такого не было…
— А то, что ты в каждом холостом мужике потенциального жениха видишь, тоже не было? — «завелась» Идти.
Сама она придерживалась свободных взглядов на отношения и, несмотря на непривлекательный внешний вид, вот уже десять лет жила без благословения священника с орком. Замуж выходить не собиралась: «Я – и платье невесты? Помилуйте, Прародители! Стирка, готовка, и «Твое место у люльки» никуда не убегут, а я пока любимым делом занимаюсь». Правда, знавшие Энке Идти, сомневались, что кто-то в здравом уме и трезвой памяти осмелиться предложить ей подобные жизненные ценности. Тот же орк, у народа которого женщинам отведено место у очага, предпочитал молчать. Хотя втайне надеялся, что когда-то представит Энке как супругу родным.
Матисса же, по словам Голубой дамы, одного из призраков Ведической высшей школы, бережно хранила пропахшее нафталином платье цвета инея. Такое никуда, кроме как на свадьбу, не наденешь, но желающих взять Стоккуэл замуж не находилось. Тут Шардаш не ошибся: Матисса носила негласное звание главной старой девы Бонбриджа.
Замяв неприятную тему, Матисса Стоккуэл отправилась к директору. Она опасалась самостоятельно принимать решение. Крегс оказался занят – беседовал с Магистром магии. Тем не менее, Матисса изложила суть проблемы и получила раздраженный ответ: «Не донимайте меня пустяками».
— Вот уж мелочь, право слово! – рассмеялся граф Саамат, оторвавшись от просмотра Школьных амбарных книг. Если бы Магистр магии знал, к кому спешит адептка, промолчал бы или воспрепятствовал, но он даже не догадывался. – Дела – на мгновение, а вы две минуты препираетесь.
— Боюсь, я медленнее открываю пространственные коридоры, — ресницы Матиссы кокетливо опустились, а сама она будто невзначай поправила волосы.
— Кандидат магических наук и… — собрался пожурить преподавательницу граф Саамат, но передумал. – Впрочем, да, навык нужен. Ведите девочку, отправлю к родным, и продолжим. Ближним нужно помогать, не так ли?
Он улыбнулся, и окрыленная Стоккуэл вылетела из кабинета так, будто ей сделали предложение. Госпожа Нора, секретарь директора, изумленно покосилась на нее и пробормотала: «Вторую Мелису Школа не переживет». Она имела в виду Мелису Кайсу – местную провидицу, которую и в глаза, и за глаза называли сумасшедшей.
Сияющая Матисса влетела в учительскую и велела болтавшей с куратором Мериам собираться. Та просияла и заверила, что мигом управится.
Мериам действительно уложилась в полчаса – рекорд для девушки. Книги в библиотеку она решила не сдавать, но и с собой не взяла. Из всей учебной литературы в адептка взяла только конспекты. Остальное место в сумке заняла одежда, чулочки, тюбики, баночки, флакончики и прочие женские мелочи. Ноша вышла тяжелой, но в Фераме сумку заберет Шардаш.
— Вы будто на край света! – усмехнулась Стоккуэл при виде согнувшейся в три погибели Мериам. – Переезжаете?
— Да нет, метресса, я самую малость взяла.
Матисса понимающе кивнула: сама она не упаковала бы вещи для отпуска даже в сундук. Подумав, Стоккуэл магически облегчила вес сумки и потащила адептку в директорский кабинет.
Мериам думала, что пространственный коридор откроет Крегс, поэтому, не успев войти, выпалила слова благодарности – и осеклась, увидев Магистра магии. Он махнул рукой – подходи. Адептка обернулась и вопросительно глянула на Матиссу. Та кивнула.
— Добрый день, милорд, — Мериам неуклюже поклонилась, не решившись присесть в реверансе: не умеешь – не берись.
— Добрый, — отозвался граф Саамат. – Почему же вы об экипаже заранее не позаботились?
— Так до Ферама далеко… Я не желаю злоупотреблять вашим…
— Леди, перестаньте! – отмахнулся Магистр магии. – Для меня это сущий пустяк, а вы родных увидите. Кто там у вас? Родители?
Адептка предпочла промолчать. Интуиция подсказала: болтать не следует.
Находившиеся в кабинете директор и Стоккуэл тоже не поправили Элалия.
Магистр магии легко, играючи, закружил вихрь пространственного коридора и поинтересовался более точными координатами, нежели город. Мериам назвала главную улицу: тоже посоветовал внутренний голос. Резиденция ордена Змеи обязательно вызовет расспросы.
— Начало или конец?
Граф Саамат пытался вспомнить, где уже видел эту девушку. Будто промелькнула перед глазами недавно. Видимо, среди прочих адептов. Рыжие, они всегда запоминаются: солнечные.
— Начало, пожалуйста.
Сообщив, что все готово, Магистр магии отошел, и Мериам смело шагнула в бесновавшийся вихрь. За последние месяцы она перестала бояться пространственных коридоров.
— Ее там жених ждет, — подала голос Матисса, выискивая причину побыть еще немного в директорском кабинете.
— Жених? Тогда понятно, почему она так спешила в Ферам, — рассмеялся граф Саамат и вернулся к амбарным книгам. – Счастья им.
Ферам ничуть не изменился с тех пор, как Мериам видела его в последний раз. Разве что сугробы стали выше.
Морозец потрескивал, кусая щеки, снег искрился и скрипел под ногами.
Адептку вынесло на проезжую часть, пришлось отступить к обочине, чтобы не попасть под копыта или колеса.
Сумка давила на плечо: коридор перемещения разрушил заклинание Матиссы Стоккуэл.
Откуда-то тянуло выпечкой. Мериам невольно облизнулась и задумалась: а не перекусить ли? Сдобные булочки, смазанные желтком и посыпанные сахарной пудрой, безусловно, вредны для фигуры, но полезны для здоровья. Радость продлевает жизнь. А чем такая булочка не радость?
Бодро топча снег ботинками, Мериам пошла на запах, который вывел ее к булочной. Купив за мелкую монетку две сдобные булочки, адептка тут же съела их. Вроде, и сумка стала легче. Однако путь до ворот ордена убедил, что вес не уменьшился ни на крыло бабочки. Когда адептка добрела до часовых, шея болела, а сумка практически волочилась по снегу.
Скособоченная, с гримасой муки на лице, Мериам поинтересовалась, в резиденции ли магистр. Часовые ответили утвердительно и поинтересовались, зачем ей Ролейн Асварус. Адептка буркнула, что по личному делу, с облегчением сбросила сумку с плеча и попросила позвать Тревеуса Шардаша:
— Он один из паладинов, наверняка сейчас с магистром. Скажите, его девушка у ворот мерзнет.
Взгляд, которым одарили Мериам, заставил усомниться в том, что она может быть чьей-то девушкой. Тем не менее, один из стражников скрылся за воротами, второй же не спускал с адептки глаз, сочтя ее подозрительной особой.
Мороз пощипывал все ощутимее, а яркое, но холодное солнце над головой предупреждало: теплее не станет. Светило только в новом году приласкает, а в старом одарит презрением. Да и солнцеворот сегодня, самый короткий день и самая длинная ночь в году.
Постукивая ладонями в варежках и нарезая круги вокруг сумки, Мериам сердилась. Сколько можно идти! А потом задумалась: вдруг она отвлекает Шардаша от чего-то важного? Или мешает отдыхать. Вдруг он сидит в чисто мужской компании, травит байки не для девичьих ушей, в кои-то веки отделавшись от адептки. Они ведь почти все вечера проводили вместе, а профессору наверняка хотелось поговорить не только о Школе и любви. И эмоции выражать не молчанием вместо пропущенных слов.
Вспомнились кулон Хорта, император, и Мериам совсем приуныла, убедилась, что не стоило приезжать. Какие байки, какие попойки – Шардаш сейчас по уши в манускриптах, гадая, как спасти ее от Темнейшего.
Вздохнув, адептка потянулась к сумке, закинула на плечо и побрела обратно. Ничего, найдет приличный постоялый двор, снимет комнату, полюбуется зимним Ферамом, а потом попробует уговорить кого-нибудь вернуть ее в Бонбридж. Профессор же ничего не узнает, подумает, часовой пошутил.
Сгорбившись, Мериам медленно удалялась от ворот. Былая радость, предвкушение скорой встречи угасли, уступив место грусти и недовольству собой.
Ничего, откроет конспекты, позанимается. В Бонбридже ядология дожидается…
Не получится найти и уговорить мага перенести в нужную точку, поедет в дорожной карете. До наступления Новолетья не успеет, конечно, но ничего, в пути его встретит. Или к бабке по отцовской линии заглянет: до нее, наверное, дня четыре по такому снегу. Власелена – ведьма, что-нибудь придумает. В крайнем случае, первого числа Шардаш спохватится, найдет.
— Мериам!
Кто-то выхватил у нее сумку и развернул лицом к воротам. Тревеус! В расстегнутой куртке, без шапки и перчаток. Видимо, торопился.
Мериам виновато улыбнулась, ткнулась губами в его щеку и замерла в ожидании наказания.
— Во-первых, куда ты собралась? Я живу в другой стороне. Во-вторых, что ты тут делаешь? Кажется, мы условились, ты останешься в Школе.
Он сердился. Губы сжаты, взгляд колючий, руки скрещены на груди. Сумка болтается на локте, будто невесомый небесный фонарик.
Адептка опустила глаза и пробормотала:
— Я соскучилась, заниматься не могла… Но уже поняла, что дура, поэтому и уехать собиралась. Чтобы не мешать.
Мериам сделала робкий шажок в сторону города и тут же оказалась в кольце рук профессора. Уткнувшись носом в мочку ее уха, он прошептал: «Неужели скучала?» Мериам издала нечто среднее между вздохом и всхлипом и напряглась, когда язык Шардаша коснулся кожи. Он прошелся от уха до шарфа, холодя и щекоча.
— Ладно, раз ты здесь, пойдем, — в тоне профессора не осталось отголоска недавней нежности, будто он продолжал сердиться. – Но чтобы остальные указания не смела нарушать!
Шардаш перекинул сумку через плечо, подхватил Мериам под руку и повел по скрипучему снегу к воротам. Часовые с удивлением уставились на адептку. Та не удержалась и фыркнула: а вы не верили! Профессор удивленно глянул на нее, затем на собратьев по ордену, а потом догадался:
— Не пускали?
Мериам кивнула, но тему развивать не стала.
Шардаш привел ее в магистрат. Не спрашивая разрешения, вошел в кабинет Ролейна Асваруса, обещав после отнести сумку Мериам к себе. Адептка возразила, что прекрасно устроится на постоялом дворе.
— Ты же сказала, будто соскучилась, — напомнил профессор. – Я именно так все понял.
Адептка покраснела и отвернулась, опустив голову.
— Прости, — прошептала она, — я не хочу… Не потому, что не люблю, а потому… Если только просто, тогда…
— Давай попробуем «просто», — вздохнул вмиг помрачневший Шардаш. – А то забуду, как пахнешь.
Мериам промолчала и переступила порог. Она понимала, чего от нее хотят, много раз представляла, как все произойдет, но пока не могла решиться. Может, с ней что-то не так? Инесса тоже намекала – пора перестать дразнить мужчину, но в голове неизменно всплывали наставления родителей. Мать воспитала ее в строгости и выдрала бы не только за потерянную девичью честь, но и за книги с сердечками на обложке. Дома Мериам любовных романов не читала, с мальчиками не целовалась – все это началось после переезда в Бонбридж, когда родительский контроль ослаб. Дома же адептке надлежало зубрить фолианты по магии и всеми правдами и неправдами пробиваться в лучшие ученицы класса, чтобы прославить фамилию Ики.
— Какая неожиданная встреча! – голос магистра вывел Мериам из задумчивости.
Асварус поднялся с обитого красной кожей кресла и подошел к кусавшей губы Мериам. Наверняка он все слышал.
— Рад видеть, Мериам. Можно ведь обращаться к вам по имени? Невеста моего ученика как-никак, — магистр покосился на Шардаша. Тот и бровью не повел. – Только почему вам с книжками не сиделось? Хотя понимаю — сам был молод и влюблен. И Тревеус рад, а радость ему сейчас, Мериам, крайне необходима.
Адептка присела на указанное Асварусом место и решила молчать: разговор все равно пойдет не об ее особе.
Шардаш обсуждал с магистром события недавних дней. На кивок в сторону Мериам, он ответил:
— Она знает. Темнейший при ней ультиматум поставил. И, что уж там, именно Мериам достала ценнейшие сведения о кулоне Хорта.
Лицо магистра дернулось. Сцепив пальцы, он откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. На щеках гуляли желваки. Пальцы сжимались все сильнее, пока не побелели.
Наконец Асварус открыл алые, как у всех альбиносов глаза, и прошептал: «Так вот зачем ему моя дружба! Понадобился кто-то из дроу… Нам придется серьезно поговорить, Джаравел, и если мои сомнения подтвердятся…»
Магистр резко встал. Потревоженное кресло едва не отлетело к стене. Асварус вплотную подошел к Шардашу, наклонился к нему и неожиданно спокойно спросил:
— Вы не солгали, Тревеус? Джаравел ФасхХавел требует принести именно кулон Хорта?
Мериам сжалась, почувствовав нависшую над профессором опасность. Она видела, как стали плавными, смазанными движения магистра – будто у воина на поле боя. Не хватало еще, чтобы Темнейший стал причиной поединка!
Шардаш кивнул:
— Именно так, учитель. Мне незачем лгать.
Асварус вздохнул и вернулся на место, по дороге пнув стол. Однако, когда он заговорил, в голосе не было и тени ярости:
— Мы что-нибудь придумаем. Кулон Хорта – реликвия моего народа. Полагаю, вам нужно переговорить с сестрой. Аскания юна, но умна. К сожалению, сам не смогу поехать на землю предков, но напишу сестре. Она покажет кулон и по возможности поможет изготовить качественную обманку.
— Темнейший сразу ее раскусит, — покачал головой Шардаш. – И заберет Мериам.
— Вы отдадите ему настоящий кулон, только он исчезнет в тот же день. Иного выхода нет. Теперь что там со второй угрозой?
Профессор рассказал о требованиях королевы и записке неизвестного, который собирался обменять жизнь Мериам на перстень императора. Магистр слушал и хмурился.
— Не узнаю своего ученика, — покачал головой он. – Разве так надлежит поступать по кодексу ордена?
— Сам удивляюсь, — развел руками Шардаш. – Вроде, записку давно получил, но почему-то ничего не сделал, только сегодня начал обдумывать.
— Это не неизвестный, это королева! – неожиданно вмешалась в разговор Мериам. – Как ты мог забыть?
Оба: и учитель, и ученик, — удивленно взглянули на нее и предложили пойти погулять. Но адептка упорствовала. Подойдя к профессору, она сбивчиво рассказала, как случайно взяла со стола записку императора и конверт с письмом. Она смогла прочитать всего пару строк: бумагу зачаровали и использовали тайнопись. Ее Мериам расшифровала, но, увы, сработало защитное заклинание. Напомнила, как заставила Шардаша пересказать содержание, и поклялась: письмо написала королева Раймунда.
— Оно начиналось: «Уважаемый профессор Тревеус Шардаш, полагаю, вы не откажитесь послужить во благо королевства? Учитывая ваше прошлое и настоящее, рассчитываю получить положительный ответ». А наутро бумага сгорела.
— Ну, — она с мольбой заглянула в глаза профессора, — вспомни, Тревеус! Зачем ты выдумал каких-то неизвестных?
Асварус протянул: «Ну и дела!», почесал подбородок и в упор уставился на Шардаша.
