Хлопнула дверь, и через пару минут она прошла мимо окна. Помахала подруге и скрылась из виду.
       А еще через четыре вздоха томительного ожидания показался Шардаш…
       Накинув пальто, Мериам поспешила ему навстречу, повисла на шее и зашептала, что не желает никуда отпускать. Он улыбнулся, без помощи рук закрыл дверь:
       — Простудишься, если будешь стоять на сквозняке.
       — Возьми меня с собой? – Мериам с мольбой заглянула в глаза Шардаша.
       Щеки его были холодны от мороза, поэтому каждое прикосновение ее пальцев отзывалось волной тепла.
       — А как же учеба? – подмигнул Шардаш. – Неужели решила принять помощь нечестного профессора?
       — Нет. Получу свое «удовлетворительно»…
       — «Хорошо». И ты не едешь.
       Заметив, как капризно сложились губы Мериам, предвидя ее попытки уговорить его, профессор жестко повторил:
       — Не едешь. И это не обсуждается.
       Мериам отстранилась и отошла к столу. Она не ожидала от Шардаша такого тона и не понимала, чем заслужила его. Промелькнула мысль: профессор собрался вовсе не к магистру. Неужели на поиски кулона Хорта? Или за перстнем императора? Сердце кольнуло, и, позабыв об обиде, Мериам обернулась, в мольбе сложила руки и попросила обещать, что он вернется живым и здоровым. Шардаш пообещал. Он понял, она догадалась о причинах поездки.
       Адептка молчаливо прижалась к профессору и вздохнула. Пару минут они стояли, не двигаясь. Шардаш обнимал Мериам, а она, закрыв глаза, замерла у него на плече. В воцарившейся тишине было слышно, как бьется сердце каждого.
       Немую сцену прервало чье-то покашливание.
       Оба вздрогнули и синхронно обернулись – как стояли, одним целым.
       На расстоянии вытянутой руки ухмылялся Темнейший. Стряхнув с рубашки пару снежинок, он, не спрашивая разрешения, прошел мимо влюбленных, отодвинул стул и сел, закинув ногу на ногу. Глаза с любопытством удава следили за менявшимися выражениями лиц присутствующих.
       — Понимаю, вы сейчас заняты девочкой… — император задержал взгляд на Мериам, заставив ту спрятаться за спину профессора. – Как погляжу, аура чистая. Хорошая работа! Ролейн?
       Шардаш кивнул и поинтересовался, по какому праву Темнейший нарушил границы Школы.
       — Нарушил! – фыркнул император. – Громко сказано! Не защищена ваша Школа от перемещений в пространстве – заходи, кто хочет. Предупреждая вопросы: такое расстояние сложности для меня не представляет. С координатами ошибся совсем чуть-чуть. Ну и погода в человеческих городах!
       — А в Империи разве другая? – подала голос Мериам. Любопытство взяло вверх над страхом.
       — В Империи, милая девочка, погодой управляют маги. Если у меня на сей счет нет особых распоряжений, — обнажил в улыбке вампирьи клыки и острые как клинок резцы демона Темнейший. – Климат тоже мягче. Мериам Ики, значит? По имени и нашел, где обитаешь.
       — У привратника спросили? – наивно предположила адептка.
       Император рассмеялся и покосился на Шардаша. Тот был мрачнее тучи.
       — Магия, — коротко объяснил профессор и попросил Мериам уйти к соседкам.
       — Правильно понял, — кивнул Темнейший. – Я пришел напомнить о долге, раз уж вы не торопитесь. Или не торопишься. Ладно, мага и оборотня на «вы» — заслужил. Но вы расстраиваете меня, Тревеус Шардаш, очень расстраиваете своей нерасторопностью. В ваших же интересах избежать моего недовольства. Опять-таки девочка… Могу ведь забрать. Без уплаты долга она моя. И телом, и душой.
       Мериам вздрогнула и тесно прижалась к Шардашу, будто боялась, что император попытается силой забрать ее с собой. Профессор нахмурился и ледяным тоном потребовал Темнейшего «покинуть спальню девушки».
       Джаравел встал, но не сдвинулся с места. Покачав головой, он поинтересовался, понимает ли Шардаш, что делает:
       — Право, в своем уме и твердой памяти мне на дверь не указывают. Смените тон, Тревеус, хотя бы ради вашей девочки. Правила вы знаете. Договор – есть сделка между двумя лицами, где каждая сторона возлагает на себя какие-то обязательства. Предмет договора – Мериам Ики. Она казнена? Нет. Я свою часть договора выполнил. Вы задолжали мне желание. Я его озвучил – достать и привезти мне кулон Хорта. И где он?
       Профессор молчал. Больше всего на свете ему хотелось взмахнуть палочкой и впечатать наглого полудемона в стену, но он не мог: знал, что погубит и себя, и Мериам.
       Император подошел вплотную и смерил взглядом с высоты своего роста. Как бы ни был высок Шардаш, Темнейший превосходил его почти на голову. Впрочем, как и все демоны. Приподняв краешек рта в характерном оскале, император на миг обратил к профессору правый глаз. Бездонная Тьма ока без радужки и зрачка обожгла, напомнив о незавидной участи приговоренных Смертью.
       — Я предупреждаю, — проворковал Темнейший и распахнул крылья. Они едва не выкололи Шардашу глаза, но тот успел вовремя отскочить. – Еще одна подобная выходка, Тревеус Шардаш, и я напомню, кто из нас кто.
       Обойдя склонившего голову Шардаша, внутри которого клокотала бессильная ярость, император остановился напротив дрожащей Мериам. Пальцы крыла коснулись ее лица, заставив зажмуриться.
       — Обычно дают в заклад самого себя, а тут нет. Что ж, если возлюбленный окажется нерасторопен или сбежит, станешь моей рабыней. А там уж посмотрим. Даже интересно, горчит ли твоя кровь.
       Мериам побледнела и отшатнулась к Шардашу.
       Темнейший расхохотался, пообещал не убивать и исчез, оставив после себя маленький вихрь из золотистых частичек.
       Мериам испуганно перевела взгляд на Шардаша: тот стоял, сжимая кулаки. Она без слов понимала, какое бешенство обуревало профессора. Не выдержав, тот издал низкий гортанный звук – нечто среднее между шипением и рычанием. Зрачок сузился, выдавая зверя. Ноздри трепетали, а губы превратились в тонкую ниточку. Мотнув головой, Шардаш вторично зарычал и не шагнул – метнулся к двери. Она едва выдержала силу, с которой ее открыли и захлопнули.
       Опомнившись, Мериам поспешила следом, опасаясь оставлять профессора в невменяемом состоянии. Она понимала, любая выходка, любой намек на агрессию будет стоить Шардашу работы.
       — Тревеус, Тревеус! – не замечая холода и липнувшего на ресницы снега, Мериам бегала по парку, пытаясь его найти.
       В голове вертелось: «Только бы не перекинулся!» Магистр магии в городе, если ему доложат – это конец.
       Снег хрустел под ногами, облепил волосы. Мороз проникал сквозь распахнутое пальто.
       Наконец Мериам увидела знакомый силуэт. Запыхавшись, остановилась чуть поодаль и снова позвала. Сердце бешено стучало, глаза невольно искали возможных свидетелей поведения профессора. Рано опустившиеся на Бонбридж сумерки мешали. Кажется, адептка слышала чьи-то голоса, но решила, Шардашу она сейчас важнее.
       С тревогой затеплив световой шар, Мериам, как была белая от снега, осторожно направилась к профессору. Тот не шевелился, только ходуном ходили бока. Значит, всего пару минут назад Шардаш занимался тяжелым физическим трудом. Бег не сбил бы дыхание. И точно – сапоги профессора покрывала каменная крошка. Приглядевшись, Мериам поняла: тот вымещал ярость на стенах Школы. Деревья пожалел, а вот учебному корпусу досталось. Весь мох содран, облицовка кирпича частично оторвана и изломана на куски.
       — Тревеус, все хорошо? Ты не поранился? Руки покажи.
       Мериам подошла вплотную и вытянула ладони. Она ни словом не обмолвилась об искрошенных плитах. Чуть помедлив, Шардаш вложил в ее руки свои. Они ожидаемо были ободраны, под ногтями – кровь.
       — Ты… ты это в человеческом обличии делал?
       Мериам достала платок, послюнявила и бережно обтерла его ладони.
       Шардаш покачал головой и вздохнул:
       — Не думаешь же ты, что я сумасшедший? Просто от бессилия хочется выместить злость хоть на чем-то. Увы, бросить вызов императору я не могу.
       — И не надо! – поспешила добавить Мериам. Только сейчас она поняла, что продрогла, и застегнула пальто.
       — Издали зверочеловеческий облик не отличим от человеческого, а перекинуться полностью я не могу, зелье пил только вчера. Успокойся, мне ничего не грозит. Сейчас все верну на место. Это в первый и последний раз, надеюсь.
       Адептка кивнула и погладила его по щеке. Почему решил, будто она ничего не понимает и боится его? С ним все хорошо – значит, и на душе у нее хорошо.
       Шардашу же казалось, что она должна презирать его. Не смог защитить, проглотил оскорбление. Поэтому, когда Мериам попыталась обнять, отстранился и начал молчаливо водворять испорченные плиты на место. Они неохотно срастались в единое целое, но после получаса усилий стены учебного корпуса лишились «отметин» оборотня. Только мох остался валяться на снегу. Шардаш не стал водворять его на место: все равно уже мертв.
       Все это время Мериам стояла рядом, чуть в стороне, и наблюдала за лицом профессора. Напряжение никуда не ушло, губы не разомкнулись. Ей даже начало казаться, будто он сердится на нее. Наверное, за то, что видела его в таком состоянии. Мужчина такого не любят.
       — Тревеус, давай я сделаю вид, что сидела в комнате? – наконец предложила Мериам. – Прямо сейчас уйду и никогда о плитах не вспомню. Обещаю! Только не игнорируй меня.
       Шардаш вздрогнул и изумленно уставился на нее. Потом рассмеялся и обнял, уткнувшись лицом в затылок.
       — Ты тут ни при чем, и ничего забывать не нужно, — прошептал он в ее волосы. – Только я один. Пошли греться.
       Мериам просияла и, запрокинув голову, коснулась губами его подбородка.
       Они простояли несколько минут, не двигаясь, стоя напротив друг друга, держа друг друга за руки и соприкасаясь носами, пока их не спугнул смех возвращавшихся из города адепток.
       Шардаш пошел провожать Мериам, по дороге в десятый раз заверил, что вернется первого января, напрасно рисковать не будет и не отдаст ее Джаравелу ФасхХавелу. На пороге он нежно поцеловал адептку в губы, затем в ямочку каждой ладони и предложил сразу лечь спать. Мериам отказалась, и они просидели некоторое время, обнявшись, на кровати. Шардаш рассказывал о клане серебристых горных оборотней, а она слушала.
       Наконец профессор ушел, попросив не сидеть дни и ночи напролет за книгами и конспектами. Мериам проводила его тоскливым взглядом и прошептала: «Удачи!»
       

       ГЛАВА 6

       
       Граф Саамат задумчиво подставил ладонь снежинкам. Он стоял у ворот Ведической высшей школы и созерцал, иным словом его медитативное состояние не назовешь, окрестности. Взгляд скользил сквозь оголившиеся деревья, не останавливаясь на смутных силуэтах башен Школы, и уходил куда-то вдаль.
       Неподалеку переминался с ноги на ногу привратник, держа под уздцы кусачего рыжего крылатого жеребца. Бедный тролль – таких обычно и нанимали сторожами и вышибалами – гадал, когда Магистр магии соблаговолит определиться, желает ли он попасть внутрь или остаться по ту сторону ограды. Не выдержав, привратник кашлянул, привлекая к себе внимание.
       Граф Саамат медленно опустил глаза и обернулся.
       — Господин маг, вы уж либо туда, либо сюда, — извиняющимся голосом произнес привратник. Он знал, кто перед ним, поэтому не потребовал предъявить пропуск.
       — Ступай, — улыбнулся Магистр магии. – Забор для меня не преграда.
       «Так-то оно так, — подумал тролль, покосившись на невзлюбившего его коня: палец прокусил до крови, демон проклятый, – но непорядок». Вслух он ничего не сказал, ушел в сторожку греться припасенной бутылкой крепленого.
       Граф Саамат еще раз обратил задумчивый взгляд в парк, постоял немного и закрыл ворота. Он думал прогуляться перед сном, но услышал нечто занятное. Что ж, ночной Бонбридж никуда не денется, а Тревеус Шардаш, пожалуй, может. Не стоило огорчать Раймунду: она редко о чем-то просила. Как и не стоило подвергать ее опасности. В конце концов, чары могут быть обратимыми.
       Тихо позвав коня, Магистр магии шагнул вглубь парка. Крылатый жеребец покорно следовал за ним, нарушая тишину хрустом снега под копытами. Граф Саамат знал, рыжий найдет дорогу в конюшню, поэтому без зазрения совести окутал себя невидимостью и прибавил шагу.
       Иллюзия, наброшенная поверх заклинания, создавала видимость, будто снежинки проходили сквозь Магистра магии – как через пустое место. Только следы на земле, быстро стираемые снегопадом, выдавали его передвижения.
       Шагая по пустынным дорожкам, вглядываясь в редкие желтые пятна окон – час поздний, почти все спали, — граф Саамат думал о королеве. Вспомнил, как она надела ему на палец кольцо в знак безграничного доверия и преданности. Это случилось вскоре после того, как он помог распутать заговор среди аристократов. К тому времени Раймунда уже три года была замужем за Страденом. Лаксена ждала наследника, а тот никак не рождался. Пошли слухи о бесплодии королевы, вызванном занятиями магией. Недовольные браком короля дворяне решили заменить Раймунду на свою ставленницу. Королеву же ждала смерть.
       Граф Саамат до сих пор помнил ее лицо, бледное от страха, дрожащие губы и мечущийся взгляд. Никогда ни до, ни после он не видел королеву такой. Род Астурциев, безусловно, встал бы на ее защиту, но помощь могла прийти слишком поздно: в королеву уже стреляли. Раймунда чудом избежала гибели и посреди ночи, путая следы, прибежала к Магистру магии. Повезло, что застала дома. Граф Саамат напоил ее травяным чаем, положил под язык две пастилки успокоительного и ушел, заперев Раймунду в собственной спальне. Убийц нашел скоро – они караулили жертву во дворце, в королевских покоях. Сомнений, что их провела туда не прислуга, не возникло. Магистр магии позаботился о том, чтобы они не появились и у Страдена.
       Заговорщиков казнили, а на пальце графа Саамата появилось кольцо. С одной стороны – просто милость королевы, ничего предосудительного, с другой – залог ее чувств. Он ведь учил Раймунду, занимался с ней еще тогда, когда она носила фамилию Астурция.
       Родители заметили у Раймунды способности к магии и позволили закончить Академию чародейства, хотя это и считалось неподходящим учебным заведением для аристократки. Там, наверное, она впервые и услышала об Элалии Саамате как о маге, а не представителе одного с ней круга, познакомилась с его трудами и упросила отца поговорить с ним о персональных занятиях после окончания Академии. Лорд Астурций потратил два месяца на то, чтобы уломать Магистра магии взглянуть на Раймунду. Оба полагали, что колдовство – временное увлечение, так, ничего серьезного. В конце концов, граф Саамат сдался, зашел на чай… и посвятил четырнадцать лет развитию дара подопечной. Она отплатила ему безграничным доверием. Даже с матерью Раймунда не была так откровенна.
       Перед глазами Магистра магии прошло немало женихов и любовников королевы. Граф Саамат не обращал на них внимания, с готовностью обсуждал очередное любовное приключение Раймунды, давал советы. Королева так же спокойно воспринимала женщин в его жизни, подшучивала, называя закоренелым холостяком, на котором оборвется род Саамат. Даже предлагала ему невест, которых он, разумеется, отвергал.
       И, в то же время, он был ее первым мужчиной. Так пожелала будущая королева. Сказала об этом после очередного занятия, спокойно, буднично:
       — Неизвестно, какой у меня будет муж, а это дело серьезное. Я хочу, чтобы все прошло правильно, а не кое-как, наспех. Уверена, лучше вас мне никого не найти. Отличный маг все делает отлично.
       А ведь до этого они не только не целовались, но и не проявляли никакой влюбленности. Были задушевные беседы, совместные благопристойные прогулки, не более.