очень умён: я вижу, как он скользит безмятежным взглядом по лицам, как будто обдумывая очередной рецепт пирога, а затем глаза его становятся напряжёнными, прячут острый блеск за светлыми ресницами; губы плотно поджимаются.
Он не слишком-то мне рад: я свидетельница его позора и зарываемого в землю таланта. Даже не трудится это скрывать: со всеми благодушен, приветлив, каждого накормит и напоит, обогреет и разговорит, а со мной – меняется, становится серьёзен и неулыбчив. Я понимаю, что он осуждает меня, и это почему-то не даёт покоя. Мастер Мартин знает о нас, Райко.
В первый же вечер, как только Дагборн оставил меня в харчевне, он вышел из кухни, вытирая руки полотенцем, и спокойно спросил:
- Совесть-то не мучает? Отпускать человека с тёмным артефактом за спиной?
- Следи за собой, - отрезала я, разозлённая его проницательностью.
- Я тоже хорош, - согласился Мартин. – Просто подумал, что надо дать тебе шанс объясниться. Да и артефакты... разные бывают. Я не всё разглядел. За Дагборна не слишком переживай: я намешал в его вино защитное зелье, укрепляющее тело, дух и разум. Это продержит его, надеюсь, до следующего визита. Да и Снежок в полёте будет спокойнее: пока сущность хозяина побеждает тёмную, ящер послушается руки Дагборна. Он здесь часто появляется: я избавлю его от меча сразу же, как увижу на пороге. Мне другое интересно: кто тот умелец, выковавший меч для иммуна Сибранда?
Я замешкалась с ответом, мой дорогой: ведь теперь я, да и вы со Стефаном, оказывались в полной власти разоблачившего нас мастера Мартина. Не будь я так влюблена в его научные труды, ты бы узнал всё, что я могла бы о нём подумать в самых нелестных выражениях. Но… я не думаю. Даже сейчас – нет.
- Мастер Грег, - ответила я нехотя: в конце концов, даже иммуну Сибранду мы сказали правду. – Они учились когда-то вместе, и мастер передал ему через нас подарок.
- Не совсем так, - возразил харчевник, оттирая прилипшее к огромной ладони липкое тесто. – Грег был кругом повыше, когда мы учились в гильдии, так что они не пересекались. С иммуном Сибрандом за одной скамьёй учился когда-то я сам. И до ломоты в зубах, до сердечной боли и бессонных ночей, завидовал ему самым недостойным образом.
- Почему? – удивилась я. – Иммун – маг лишь третьего круга, как и я, а ты…
- А мой круг повыше, да и таланта побольше, - спокойно подтвердил Мартин. – Но при этом я не был ни воином, ни красавцем, и не имел такой звериной воли к победе, как у Сибранда. Преград для него не существовало. Он пришёл в гильдию ради сына, и свою цель из виду не терял. Но при этом оброс друзьями, любимой женщиной, почестями и славой, в то время как я… остался всего лишь Мартином.
- У каждого свой путь, - осторожно отозвалась я. – Твои труды по алхимии, заклинания магии воздуха, тела и разума разошлись по всей Империи, и по слухам, их уже переводят брутты. Да и выглядишь ты… вполне довольным жизнью.
- Я выгляжу толстым, - философски заметил Мартин. – Но и жизнью я доволен тоже. Возвращаясь к теме: ты знала, что меч непростой?
- Мне велено передать – я выполнила, - отрезала я. – Остальное – не моё дело.
Маг-харчевник молчал так долго, что я успела нервно пройтись к оставленной на скамье шубе, встряхнуть её, проверяя на сухость, и выжидающе уставиться на Мартина. Вывод, к которому пришёл кристарский маг, заставил меня вздрогнуть.
- Значит, Братство Ночи проснулось. Долго же таились, упыри. Не всех мы перебили под Унтерхолдом.
Райко, милый, у него даже лицо изменилось. Из добродушного, одутловатого – стало заострённым, беспощадным, суровым, как все льды Стонгарда. А ведь я и забыла, что мастер Мартин – один из участников легендарной битвы под Унтерхолдом! Клянусь тебе, мой дорогой – у меня даже колени ослабли, такой колдовской волной хлестнуло от него.
- Это хорошо, что ты теперь далеко от мастера Грега, - вдруг медленно и раздельно проговорил Мартин. – Он бы сгубил тебя в два счёта.
- Отведи меня в мой дом, - выпалила я, не в силах терпеть словесный поединок. – Я устала, хочу отдохнуть…
- Твой дом? – удивился Мартин, словно очнувшись. – Я собирался для тебя выделить комнату в харчевне. Никто другой в городе двери тебе не откроет – здесь чужаков годами проверяют. А в свете последних разногласий с Империей… Ты – сикирийка и колдунья. Может, кто из земледелов согласился бы, но до ближайшей фермы от Кристара не очень-то близко…
- Хочу отдельно! – непререкаемо заявила я…
Тёмный бы побрал моё упрямство! Мартин недолго меня отговаривал: пожав плечами, сказал, что есть только одно место в городе, пригодное для отдельного житья – сторожка в разрушенной крепости. Рядом с загоном ящера.
- Как раз и присмотришь за Дедом, - добродушно предложил харчевник, подхватывая сундук.
Дурацкий маршрут – с вещами обратно, вверх по горе, через всю улицу, мимо храма, под уже зажжёнными городским фонарями, к чёрной, как бездна, разрушенной крепости. Ключ от сторожки Мартин предварительно захватил в доме старосты – никто не возражал. Смотрели странно, это да. Но, дорогой мой, они же знали больше, чем я…
Сторожка оказалась не очень большой, но неубранной, грязной, в паутине, с единственным соломенным матрацем на лавке и поленницей у печки: Мартин сказал, Дух знает, кто её здесь заготовил.
- Обращайся, вдруг что, - предложил он напоследок, охватывая мой новый дом быстрым взглядом. – Я с Ульрикой договорюсь, сторожку за тобой закрепят. По крепости не особо шастай: тут обвалы могут быть, всё старое… Не буду тебе мешать, - заторопился он. – Отдыхай.
Удивительно: хотя мастер Мартин явно издевался – как в обледеневшей, грязной, пустой и необжитой лачуге отдыхать, Тёмный его дери?! – злилась я только на себя. Он же ни в чём меня не обвинял, когда узнал про меч – поверил, как будто, что я не причём. Могла бы остаться в тёплой харчевне…
Гордость, Райко. Мы с тобой прекрасно знаем, что это такое. Она толкает на свершения, она же сталкивает с обрыва вниз.
Я не стану тебе рассказывать, как пережила первую ночь. Ни разу не сомкнула глаз: всё пыталась хоть как-то согреться. Звуки ветра, гуляющих по крепости сквозняков, тонкий писк под потолком, собачий или волчий вой вдалеке сводили с ума. Я ничего не боюсь! Но я устала, я так устала, мой дорогой… Лишь к рассвету удалось протопить грубую печь – дрова всё не хотели заниматься. Колдовских сил тоже не хватало – я замёрзла, оголодала и ненавидела в тот миг весь мир. Мастер Грег говорил, ненависть придаёт сил…
Может, ему и придаёт. Я же к утру даже стоять не могла от изнеможения. Так и встретила мастера Мартина, который заглянул, как только рассвело, – лёжа на лавке. Даже вещей не разложила. Серый свет пробился сквозь мутные окна, я разглядела наконец слои грязи и пыли в проклятой лачуге и едва сдерживала позорные слёзы.
Он так и не заговорил со мной. Оставил на пороге несколько вёдер с тряпками да ветошью, смахнул пыль со стола, поставил на него ещё дымящийся чугунок, растопил печь пожарче и укрыл меня поверх шубы притащенным с собой необъятным меховым одеялом. Проронил, что погодка сегодня замечательная, как раз для полёта на ящере. Сказал, что дел в харчевне по горло, да и отчёт иммуну Сибранду лежит незаконченный. Ко мне так и не обратился – вышел, не попрощавшись, только напоследок летучую мышь прогнал, что скреблась всю ночь у потолка.
А я разрыдалась. Да, прости меня, мой любимый, я плакала, может быть, впервые за последние несколько лет. Когда потеряла родителей – не проронила ни слезинки. Когда ведьмой обзывали, дразнились – не рыдала ни дня. Когда мы пришли в Братство Ночи, и я подняла своего первого мертвеца… это не так просто, Райко. Это печатью ложится… на душу, что ли… Это тяжело. Но я не плакала.
И вот… что же послужило последней каплей? Я слушаю себя и не нахожу ответа. Я всегда восхищалась мастером Мартином, но не разочарование выбило меня из колеи. Да и разве я разочарована? Пожалуй, что уже нет. Да, он не таков, каким я его рисовала в воображении, но ума у него не занимать. А как готовит! Дорогой мой, слуги тётушки Морин справлялись гораздо хуже.
Это я, конечно, шучу. Изобретателю магических амулетов, которыми может пользоваться даже человек без колдовской искры и способностей, не годится стоять у плиты. Как жаль, что Сильнейшая стонгардского отделения, властолюбивая гадина Деметра Иннара, прикрыла лавочку! Забраковать такой артефакт! Хотя в чём-то я её понимаю. Попади амулет в руки тупого воина, вроде Дагборна – что он натворит?
Интересно, какой круг у мастера Мартина? Не удивлюсь, если пятый, хотя тогда помру не от холода, а от любопытства. Ты же помнишь закон? «Жало в плоть»… Физический или душевный недуг, который поражает каждого мага пятого круга и выше. Ограничитель их колдовской силы. Здоровый маг опасен: Тёмный может войти в его душу, завладеть плотью, прийти в мир. Зато у слабого телом или духом будет меньше причин для гордости, и больше шансов проявить сострадание к людям, что сдержит безграничный потенциал чёрной энергии… Такие маги становятся сильными и немощными одновременно.
Тоже, кстати, идея Деметры Иннары! Ставить метку Великого Духа поверх метки Тёмного! Чтобы последний не взял верх… Интересно, у мастера Мартина есть обе?
То ещё лицемерие – обещать Тёмному, что будешь служить магическим искусствам, и тут же бежать к исповедникам и просить заступничества Великого Духа! Впрочем, не каждый готов платить неопределённую цену, и магов круга выше четвёртого немного. Тайные же посвящения сложны: для обрядов повышения магической мощи нужны три мага высшего, седьмого круга. Где достать таких, да ещё неподвластных Империи?
И всё же мысли мои возвращаются к минутной слабости. Меня не ослабили ни горе, ни насмешки, ни страх. Райко, мой дорогой, скажи – может быть так, что меня подкосила… доброта?»
Дед недовольно приоткрыл жёлтый глаз с узким зрачком, тяжело, почти по-человечески вздохнул и спрятал голову под крыло.
- Вставай, - безуспешно пнула его Велена. – Кому говорю? Лететь пора!
Ящер не слишком впечатлился девичьим сапожком, едва ощутимо тронувшем его в бок, хотя на всякий случай приподнялся и развернулся к колдунье спиной, вновь свернувшись клубком. Велена пнула летучего зверя ещё раз и в задумчивости присела на деревянный пень с оборванной цепью: когда-то ящера пытались таким диким образом удержать в загоне.
Во внутреннем дворе крепости было красиво. Нетронутый снег волнами лежал вдоль стен, тянулся сверкающим шлейфом к тяжёлым воротам. Когда-то пограничный форт являлся проходом между стонгардскими и альдскими землями – пока граница не отодвинулась ещё дальше на восток, где имперский легион выстроил новую крепость, а разрушенные под альдскими набегами стены старой окончательно перестали держать удар. Теперь восточный проход закрыли тяжёлыми воротами, которые никогда не отпирались, и внутренний двор оказался укреплённым со всех сторон, кроме западной, откуда спускалась к городу скалистая тропа. В первое же утро Велена исследовала новые владения: взбежала на все стены, оглядела с высоты причудливо застывшие льдины на море, безбрежные холмы и скалы, занесённые снегом, раскинувшийся у берега Кристар, который, в отличие от сонного Ло-Хельма, бурлил жизнью и то и дело доносившимися из порта голосами. Внутрь крепости попасть не удалось: ключи находились в доме старосты. Непременно забрать, раз уж она теперь единственная жительница форт-поста.
Вчерашняя метель порадовала только утренним визитом мастера Мартина. Толстый маг, как и в прошлый раз, притащил горячую снедь, окинул критическим взглядом так и не убранную хижину, задумчиво посмотрел на изнеженные, непривыкшие к грубому труду руки колдуньи, что-то пробормотал и ушёл восвояси. С запозданием Велена вспомнила, что согласно общему стонгардскому и сикирийскому обычаю гостей положено усаживать за стол и угощать с дороги, но она никогда раньше не была единоправной хозяйкой пусть убогого, но крова. Сама мысль пришла случайно – тётушка Морин частенько наставляла племянницу добрым и таким скучным традициям.
Впрочем, выбраться бы из этой дыры поскорее – и о них снова можно забыть. Не будь ящер таким старым, да если бы не доклады старосте и иммуну – можно было бы махнуть в Ош, к мастеру Грегу, рассказать о том, как всё повернулось, спросить совета…
- Есть кто дома?
Велена подскочила, торопливо избавляясь от липкой паутины воспоминаний. Братство Ночи собиралось в подвальных помещениях, пропахших сыростью и разложением, там же проводились опыты на мёртвом материале. Вот и сейчас, лишь подумала о мастере Греге, – будто из морозной свежести повеяло трупным запахом. Встряхнуться, забыть. Вдохнуть солёный морской воздух, расправить плечи, сбрасывая тяжёлую ношу собственных мыслей.
- Мы от Мартина, - просветил тот же женский голос. – Спросить, может, нужно чего?
- Это ты от Мартина, - сварливо поправила спутница. – А я так, познакомиться. Отец Кристофер попросил.
- Хорошо, я – от Мартина, ты – от отца Кристофера, - не стала возражать собеседница. – Э, как молодая колдунья мужские головы вскружила…
- Думай, о чём говоришь, непутёвая! Такое про духовника ляпнуть! А вот Мартин и впрямь как не свой…
Велена опёрлась плечом о металлическую изгородь, выглядывая во двор. Посетительницы оказались женщинами рослыми, как и все стонгардцы. Та, что шла первой, выглядела довольно молодо – чуть постарше Мартина, то есть за тридцать с лишним зим, со светлыми, переплетёнными в косы волосами ниже плеч. Меховая шапка не скрывала золотистых прядей, а затёртый воротник плотно обхватывал шею и широкие плечи молодой женщины. Её спутница оказалась куда старше, с собранными в аккуратный пучок седыми волосами. Лицо, хотя и с неизбежными морщинами, излучало дивный внутренний свет, расплавленным серебром отражавшийся в глубоких серых глазах. Велена загляделась: про таких говорят – величественная. Женской красоты уже не осталось, но то, что пришло взамен, дорогого стоило.
- День добрый! – первой поздоровалась молодая, заметив колдунью. – Я – Нила, помогаю в харчевне. Мартин сказал, тебе помощь в обустройстве бы пригодилась. И то верно – тут ведь уже много зим никто не живёт. Двери поправить бы, да окна заново переставить, но это уже не раньше весны – сейчас-то этим не займёшься, да и мужских рук в городке не хватает. Зима – проклятое время… все в крепости, на войне…
Нила вздохнула сквозь померкшую улыбку, а Велена наконец неуверенно вышла из тени. Помощь? Да, пригодилась бы. Сама она даже не знала, за что браться. Да что там – даже тряпку раньше в руках не держала. Вначале сытая жизнь у тётушки Морин, затем обучение в гильдии… Вот только…
- За оплату трудов даже не думай, - строго одёрнула её вторая гостья – словно мысли прочла. – Здесь так не принято. Мы не наёмницы, чтоб господам за плату прислуживать. А так, по-соседски… Мы – сегодня, ты – завтра нам поможешь. Договорились?
Велена всё ещё терялась от прямоты северных соседей, но нужда превысила всякое сомнение: ещё одну ночь без тепла и одежды она бы просто не пережила.
- Я не знаю, с чего начать, - неожиданно даже для себя призналась она. – Тут так холодно, сыро…
Он не слишком-то мне рад: я свидетельница его позора и зарываемого в землю таланта. Даже не трудится это скрывать: со всеми благодушен, приветлив, каждого накормит и напоит, обогреет и разговорит, а со мной – меняется, становится серьёзен и неулыбчив. Я понимаю, что он осуждает меня, и это почему-то не даёт покоя. Мастер Мартин знает о нас, Райко.
В первый же вечер, как только Дагборн оставил меня в харчевне, он вышел из кухни, вытирая руки полотенцем, и спокойно спросил:
- Совесть-то не мучает? Отпускать человека с тёмным артефактом за спиной?
- Следи за собой, - отрезала я, разозлённая его проницательностью.
- Я тоже хорош, - согласился Мартин. – Просто подумал, что надо дать тебе шанс объясниться. Да и артефакты... разные бывают. Я не всё разглядел. За Дагборна не слишком переживай: я намешал в его вино защитное зелье, укрепляющее тело, дух и разум. Это продержит его, надеюсь, до следующего визита. Да и Снежок в полёте будет спокойнее: пока сущность хозяина побеждает тёмную, ящер послушается руки Дагборна. Он здесь часто появляется: я избавлю его от меча сразу же, как увижу на пороге. Мне другое интересно: кто тот умелец, выковавший меч для иммуна Сибранда?
Я замешкалась с ответом, мой дорогой: ведь теперь я, да и вы со Стефаном, оказывались в полной власти разоблачившего нас мастера Мартина. Не будь я так влюблена в его научные труды, ты бы узнал всё, что я могла бы о нём подумать в самых нелестных выражениях. Но… я не думаю. Даже сейчас – нет.
- Мастер Грег, - ответила я нехотя: в конце концов, даже иммуну Сибранду мы сказали правду. – Они учились когда-то вместе, и мастер передал ему через нас подарок.
- Не совсем так, - возразил харчевник, оттирая прилипшее к огромной ладони липкое тесто. – Грег был кругом повыше, когда мы учились в гильдии, так что они не пересекались. С иммуном Сибрандом за одной скамьёй учился когда-то я сам. И до ломоты в зубах, до сердечной боли и бессонных ночей, завидовал ему самым недостойным образом.
- Почему? – удивилась я. – Иммун – маг лишь третьего круга, как и я, а ты…
- А мой круг повыше, да и таланта побольше, - спокойно подтвердил Мартин. – Но при этом я не был ни воином, ни красавцем, и не имел такой звериной воли к победе, как у Сибранда. Преград для него не существовало. Он пришёл в гильдию ради сына, и свою цель из виду не терял. Но при этом оброс друзьями, любимой женщиной, почестями и славой, в то время как я… остался всего лишь Мартином.
- У каждого свой путь, - осторожно отозвалась я. – Твои труды по алхимии, заклинания магии воздуха, тела и разума разошлись по всей Империи, и по слухам, их уже переводят брутты. Да и выглядишь ты… вполне довольным жизнью.
- Я выгляжу толстым, - философски заметил Мартин. – Но и жизнью я доволен тоже. Возвращаясь к теме: ты знала, что меч непростой?
- Мне велено передать – я выполнила, - отрезала я. – Остальное – не моё дело.
Маг-харчевник молчал так долго, что я успела нервно пройтись к оставленной на скамье шубе, встряхнуть её, проверяя на сухость, и выжидающе уставиться на Мартина. Вывод, к которому пришёл кристарский маг, заставил меня вздрогнуть.
- Значит, Братство Ночи проснулось. Долго же таились, упыри. Не всех мы перебили под Унтерхолдом.
Райко, милый, у него даже лицо изменилось. Из добродушного, одутловатого – стало заострённым, беспощадным, суровым, как все льды Стонгарда. А ведь я и забыла, что мастер Мартин – один из участников легендарной битвы под Унтерхолдом! Клянусь тебе, мой дорогой – у меня даже колени ослабли, такой колдовской волной хлестнуло от него.
- Это хорошо, что ты теперь далеко от мастера Грега, - вдруг медленно и раздельно проговорил Мартин. – Он бы сгубил тебя в два счёта.
- Отведи меня в мой дом, - выпалила я, не в силах терпеть словесный поединок. – Я устала, хочу отдохнуть…
- Твой дом? – удивился Мартин, словно очнувшись. – Я собирался для тебя выделить комнату в харчевне. Никто другой в городе двери тебе не откроет – здесь чужаков годами проверяют. А в свете последних разногласий с Империей… Ты – сикирийка и колдунья. Может, кто из земледелов согласился бы, но до ближайшей фермы от Кристара не очень-то близко…
- Хочу отдельно! – непререкаемо заявила я…
Тёмный бы побрал моё упрямство! Мартин недолго меня отговаривал: пожав плечами, сказал, что есть только одно место в городе, пригодное для отдельного житья – сторожка в разрушенной крепости. Рядом с загоном ящера.
- Как раз и присмотришь за Дедом, - добродушно предложил харчевник, подхватывая сундук.
Дурацкий маршрут – с вещами обратно, вверх по горе, через всю улицу, мимо храма, под уже зажжёнными городским фонарями, к чёрной, как бездна, разрушенной крепости. Ключ от сторожки Мартин предварительно захватил в доме старосты – никто не возражал. Смотрели странно, это да. Но, дорогой мой, они же знали больше, чем я…
Сторожка оказалась не очень большой, но неубранной, грязной, в паутине, с единственным соломенным матрацем на лавке и поленницей у печки: Мартин сказал, Дух знает, кто её здесь заготовил.
- Обращайся, вдруг что, - предложил он напоследок, охватывая мой новый дом быстрым взглядом. – Я с Ульрикой договорюсь, сторожку за тобой закрепят. По крепости не особо шастай: тут обвалы могут быть, всё старое… Не буду тебе мешать, - заторопился он. – Отдыхай.
Удивительно: хотя мастер Мартин явно издевался – как в обледеневшей, грязной, пустой и необжитой лачуге отдыхать, Тёмный его дери?! – злилась я только на себя. Он же ни в чём меня не обвинял, когда узнал про меч – поверил, как будто, что я не причём. Могла бы остаться в тёплой харчевне…
Гордость, Райко. Мы с тобой прекрасно знаем, что это такое. Она толкает на свершения, она же сталкивает с обрыва вниз.
Я не стану тебе рассказывать, как пережила первую ночь. Ни разу не сомкнула глаз: всё пыталась хоть как-то согреться. Звуки ветра, гуляющих по крепости сквозняков, тонкий писк под потолком, собачий или волчий вой вдалеке сводили с ума. Я ничего не боюсь! Но я устала, я так устала, мой дорогой… Лишь к рассвету удалось протопить грубую печь – дрова всё не хотели заниматься. Колдовских сил тоже не хватало – я замёрзла, оголодала и ненавидела в тот миг весь мир. Мастер Грег говорил, ненависть придаёт сил…
Может, ему и придаёт. Я же к утру даже стоять не могла от изнеможения. Так и встретила мастера Мартина, который заглянул, как только рассвело, – лёжа на лавке. Даже вещей не разложила. Серый свет пробился сквозь мутные окна, я разглядела наконец слои грязи и пыли в проклятой лачуге и едва сдерживала позорные слёзы.
Он так и не заговорил со мной. Оставил на пороге несколько вёдер с тряпками да ветошью, смахнул пыль со стола, поставил на него ещё дымящийся чугунок, растопил печь пожарче и укрыл меня поверх шубы притащенным с собой необъятным меховым одеялом. Проронил, что погодка сегодня замечательная, как раз для полёта на ящере. Сказал, что дел в харчевне по горло, да и отчёт иммуну Сибранду лежит незаконченный. Ко мне так и не обратился – вышел, не попрощавшись, только напоследок летучую мышь прогнал, что скреблась всю ночь у потолка.
А я разрыдалась. Да, прости меня, мой любимый, я плакала, может быть, впервые за последние несколько лет. Когда потеряла родителей – не проронила ни слезинки. Когда ведьмой обзывали, дразнились – не рыдала ни дня. Когда мы пришли в Братство Ночи, и я подняла своего первого мертвеца… это не так просто, Райко. Это печатью ложится… на душу, что ли… Это тяжело. Но я не плакала.
И вот… что же послужило последней каплей? Я слушаю себя и не нахожу ответа. Я всегда восхищалась мастером Мартином, но не разочарование выбило меня из колеи. Да и разве я разочарована? Пожалуй, что уже нет. Да, он не таков, каким я его рисовала в воображении, но ума у него не занимать. А как готовит! Дорогой мой, слуги тётушки Морин справлялись гораздо хуже.
Это я, конечно, шучу. Изобретателю магических амулетов, которыми может пользоваться даже человек без колдовской искры и способностей, не годится стоять у плиты. Как жаль, что Сильнейшая стонгардского отделения, властолюбивая гадина Деметра Иннара, прикрыла лавочку! Забраковать такой артефакт! Хотя в чём-то я её понимаю. Попади амулет в руки тупого воина, вроде Дагборна – что он натворит?
Интересно, какой круг у мастера Мартина? Не удивлюсь, если пятый, хотя тогда помру не от холода, а от любопытства. Ты же помнишь закон? «Жало в плоть»… Физический или душевный недуг, который поражает каждого мага пятого круга и выше. Ограничитель их колдовской силы. Здоровый маг опасен: Тёмный может войти в его душу, завладеть плотью, прийти в мир. Зато у слабого телом или духом будет меньше причин для гордости, и больше шансов проявить сострадание к людям, что сдержит безграничный потенциал чёрной энергии… Такие маги становятся сильными и немощными одновременно.
Тоже, кстати, идея Деметры Иннары! Ставить метку Великого Духа поверх метки Тёмного! Чтобы последний не взял верх… Интересно, у мастера Мартина есть обе?
То ещё лицемерие – обещать Тёмному, что будешь служить магическим искусствам, и тут же бежать к исповедникам и просить заступничества Великого Духа! Впрочем, не каждый готов платить неопределённую цену, и магов круга выше четвёртого немного. Тайные же посвящения сложны: для обрядов повышения магической мощи нужны три мага высшего, седьмого круга. Где достать таких, да ещё неподвластных Империи?
И всё же мысли мои возвращаются к минутной слабости. Меня не ослабили ни горе, ни насмешки, ни страх. Райко, мой дорогой, скажи – может быть так, что меня подкосила… доброта?»
Дед недовольно приоткрыл жёлтый глаз с узким зрачком, тяжело, почти по-человечески вздохнул и спрятал голову под крыло.
- Вставай, - безуспешно пнула его Велена. – Кому говорю? Лететь пора!
Ящер не слишком впечатлился девичьим сапожком, едва ощутимо тронувшем его в бок, хотя на всякий случай приподнялся и развернулся к колдунье спиной, вновь свернувшись клубком. Велена пнула летучего зверя ещё раз и в задумчивости присела на деревянный пень с оборванной цепью: когда-то ящера пытались таким диким образом удержать в загоне.
Во внутреннем дворе крепости было красиво. Нетронутый снег волнами лежал вдоль стен, тянулся сверкающим шлейфом к тяжёлым воротам. Когда-то пограничный форт являлся проходом между стонгардскими и альдскими землями – пока граница не отодвинулась ещё дальше на восток, где имперский легион выстроил новую крепость, а разрушенные под альдскими набегами стены старой окончательно перестали держать удар. Теперь восточный проход закрыли тяжёлыми воротами, которые никогда не отпирались, и внутренний двор оказался укреплённым со всех сторон, кроме западной, откуда спускалась к городу скалистая тропа. В первое же утро Велена исследовала новые владения: взбежала на все стены, оглядела с высоты причудливо застывшие льдины на море, безбрежные холмы и скалы, занесённые снегом, раскинувшийся у берега Кристар, который, в отличие от сонного Ло-Хельма, бурлил жизнью и то и дело доносившимися из порта голосами. Внутрь крепости попасть не удалось: ключи находились в доме старосты. Непременно забрать, раз уж она теперь единственная жительница форт-поста.
Вчерашняя метель порадовала только утренним визитом мастера Мартина. Толстый маг, как и в прошлый раз, притащил горячую снедь, окинул критическим взглядом так и не убранную хижину, задумчиво посмотрел на изнеженные, непривыкшие к грубому труду руки колдуньи, что-то пробормотал и ушёл восвояси. С запозданием Велена вспомнила, что согласно общему стонгардскому и сикирийскому обычаю гостей положено усаживать за стол и угощать с дороги, но она никогда раньше не была единоправной хозяйкой пусть убогого, но крова. Сама мысль пришла случайно – тётушка Морин частенько наставляла племянницу добрым и таким скучным традициям.
Впрочем, выбраться бы из этой дыры поскорее – и о них снова можно забыть. Не будь ящер таким старым, да если бы не доклады старосте и иммуну – можно было бы махнуть в Ош, к мастеру Грегу, рассказать о том, как всё повернулось, спросить совета…
- Есть кто дома?
Велена подскочила, торопливо избавляясь от липкой паутины воспоминаний. Братство Ночи собиралось в подвальных помещениях, пропахших сыростью и разложением, там же проводились опыты на мёртвом материале. Вот и сейчас, лишь подумала о мастере Греге, – будто из морозной свежести повеяло трупным запахом. Встряхнуться, забыть. Вдохнуть солёный морской воздух, расправить плечи, сбрасывая тяжёлую ношу собственных мыслей.
- Мы от Мартина, - просветил тот же женский голос. – Спросить, может, нужно чего?
- Это ты от Мартина, - сварливо поправила спутница. – А я так, познакомиться. Отец Кристофер попросил.
- Хорошо, я – от Мартина, ты – от отца Кристофера, - не стала возражать собеседница. – Э, как молодая колдунья мужские головы вскружила…
- Думай, о чём говоришь, непутёвая! Такое про духовника ляпнуть! А вот Мартин и впрямь как не свой…
Велена опёрлась плечом о металлическую изгородь, выглядывая во двор. Посетительницы оказались женщинами рослыми, как и все стонгардцы. Та, что шла первой, выглядела довольно молодо – чуть постарше Мартина, то есть за тридцать с лишним зим, со светлыми, переплетёнными в косы волосами ниже плеч. Меховая шапка не скрывала золотистых прядей, а затёртый воротник плотно обхватывал шею и широкие плечи молодой женщины. Её спутница оказалась куда старше, с собранными в аккуратный пучок седыми волосами. Лицо, хотя и с неизбежными морщинами, излучало дивный внутренний свет, расплавленным серебром отражавшийся в глубоких серых глазах. Велена загляделась: про таких говорят – величественная. Женской красоты уже не осталось, но то, что пришло взамен, дорогого стоило.
- День добрый! – первой поздоровалась молодая, заметив колдунью. – Я – Нила, помогаю в харчевне. Мартин сказал, тебе помощь в обустройстве бы пригодилась. И то верно – тут ведь уже много зим никто не живёт. Двери поправить бы, да окна заново переставить, но это уже не раньше весны – сейчас-то этим не займёшься, да и мужских рук в городке не хватает. Зима – проклятое время… все в крепости, на войне…
Нила вздохнула сквозь померкшую улыбку, а Велена наконец неуверенно вышла из тени. Помощь? Да, пригодилась бы. Сама она даже не знала, за что браться. Да что там – даже тряпку раньше в руках не держала. Вначале сытая жизнь у тётушки Морин, затем обучение в гильдии… Вот только…
- За оплату трудов даже не думай, - строго одёрнула её вторая гостья – словно мысли прочла. – Здесь так не принято. Мы не наёмницы, чтоб господам за плату прислуживать. А так, по-соседски… Мы – сегодня, ты – завтра нам поможешь. Договорились?
Велена всё ещё терялась от прямоты северных соседей, но нужда превысила всякое сомнение: ещё одну ночь без тепла и одежды она бы просто не пережила.
- Я не знаю, с чего начать, - неожиданно даже для себя призналась она. – Тут так холодно, сыро…
