Гордыня, проклятая гордыня! Райко, дорогой брат, хоть в этом ты не ошибся…
Собрав разбитые остатки внутреннего достоинства, Велена вновь обернулась к Сильнейшей – в тот момент, когда оба, и мать, и сын, пришли к единственно верному решению:
- Порази пастыря…
И взгляды, обращённые к ней, сикирийской колдунье совсем не понравились.
Дед отпустил молодую наездницу с лёгким сердцем. Даже не изображал тоску на уродливой морде, отдав честное предпочтение кормушке со свежим кормом, нежели трогательному прощанию с хозяйкой. Только фыркнул не то ободряюще, не то насмешливо, провожая сикирийку в далёкий путь.
- Скотина неблагодарная, - тоже не осталась в долгу Велена. Всё же не выдержала, потрепала крылатого зверя по чешуйчатой шее, едва не распоров ладонь об острый гребень.
- Странно, - рыкнул зеленокожий оглум, которого, как подсказал Изран, звали Оуком, - ящер-то немолод уже… по чешуе вижу – тёмная, почти чёрная. При смерти почти: только почернеет, заснёт навсегда. Окаменеет. А тут – резвится, как молодой, жрёт за четверых…
- Это у него с недавних пор, - припомнила Велена, впервые в жизни снисходя до беседы с представителем низшей расы: Оук ведь даже не был человеком. Нелюдь по имперским меркам: не сикириец, не стонгардец, не брутт, не темнокожий реттон, каковых в Оше насчитывался не один десяток. Так, тягловая скотина, как называл зеленокожих мастер Грег. – Я едва могла его добудиться поначалу. После нескольких вылетов оживился, летает теперь куда как быстрее. А может, и я искуснее в полёте стала, - мимолётно похвасталась колдунья.
Сказывалось напряжение перед перемещением, предстоящее дело или все хлынувшие в её жизнь перемены, но общаться с морщинистым оглумом оказалось легко и… приятно. Будто с каждым ничего не значащим словом Велена сбрасывала по тяжелейшему мешку с гордой и негнущейся спины.
- Может, и стала, - проворчал Оук, в свою очередь похлопав ящера по шее, - но изнутри-то ты его не подогревала? Чувствуешь? Горячий.
Велена чувствовала. И впрямь, Дед прежде был холодным, как лёд; на ощупь – холоднее Снежка или Эйра, ящера иммуна. Так правильно, утверждали Сибранд с Дагборном во время обучения молодых магов: молодые ящеры быстрее, проворнее, непослушнее да горячее; но чем старше становятся, тем неохотнее двигаются и неизбежно остывают, чернея и каменея перед самой смертью. Поведение и неожиданно крепкое здоровье древнего, как Мир, Деда казалось загадкой.
- Чешуя отливает багровым, - продолжал хрипло бурчать Оук. – Я повидал не так много ящеров, но не припомню подобного среди старшего поколения летучих зверей. Пороюсь-ка в библиотеке… Может, болен чем?
Больным Дед совсем не казался, даже порыкивал задорно на флегматичного собрата, ящера Сильнейшей, чтобы тот не толкался у кормушки. Велена бросила последний взгляд на верного зверя и вышла из загона. Миновала конюшни и неторопливо отправилась вдоль обледеневших тропинок внутреннего сада. Ухоженный, припорошенный снегом и освещённый жаровнями с разноцветным колдовским огнём, он казался воплощением бруттской строгости и стонгардского аскетизма. Присоединившийся к Велене Изран, собранный и в полном облачении, тоже обратил внимание на весёлые блики неугасающего пламени:
- А ведь красиво! – залюбовался вроде искренне. – Между прочим, ещё пару лет назад не так было. И знамён на башнях не наблюдалось, - припомнил молодой, но опытный легионер. – И адепты вечно голодные бегали. А теперь из крепости и носу не кажут – еда есть, знания тоже внутри, чего ещё нужно?
- Хорошей погоды, - задумчиво проронила колдунья, глядя на низкие серые тучи, нависшие над гильдией.
- Так вашего брата тогда никаким куском в стенах не удержишь, - рассмеялся Изран. – При солнышке всякому порезвиться в удовольствие, но в случае молодых магов всё может обернуться плачевно. Так иммун говорит.
- Тоже правильно, - согласилась Велена, сознательно не обращая внимания на полные восхищения взгляды, какими одаривал её легионер.
Они так и вошли в крепость – сикирийская колдунья из Братства Ночи и её сопровождающий, а по совместительству соглядатай иммуна. Всё ведь доложит, до единого словечка, своему командиру. И личные симпатии не спасут, если Велене вздумается вдруг провернуть всё иначе, нежели условились.
С боковой лестницы уже кубарем сбегал растрёпанный рыжий полуальд, подслеповато щурясь на вошедших в башню гостей.
- Вы ещё тут? Сильнейшая велела бегом в залу, всё готово! – распорядился мастер Бруно, с которым познакомились ещё за ужином. – Я удаляюсь: адепты заждались. Удачи!
Велена не сомневалась, что последняя пригодится. Чистое безумие – лезть в подземные лабиринты Оша, имея за спиной лишь юного неопытного мага, пусть кругом и повыше, чем у неё самой, да молодого легионера, от которого толку-то в колдовской битве? О том, как разыскать мастера Грега и при том остаться незамеченной до самого конца, Велена имела самое смутное представление.
- Двери затворите, - глухо скомандовал Илиан, как только оба вошли в залу.
Изран молча повиновался, в то время как Велена прошла ближе к центру, приглядываясь к Сильнейшей. Деметра Иннара стояла к ним спиной, но даже по напряжённой позе, по скрюченным пальцам, по сгустившемуся, как болото, гудящему воздуху, по тому, как болезненно отозвалась собственное колдовское поле, стало ясно – вот он, седьмой круг. Вот то могущество, которым пытался тщетно овладеть мастер Грег, маг всего лишь пятого круга. Вот та сила, которая захлопнула портал Тёмного и уничтожила его полчища – тогда, почти двенадцать лет назад, в унтерхолдской битве. Как восхитительно сработано – иммун Сибранд поразил земную плоть Тёмного, а Деметра не упустила момент, чтобы изгнать его обратно в бездну. Странно, что теперь ей это кажется почти подвигом.
- Станьте рядом, - одними губами велел Илиан, не отрывая глаз от Сильнейшей.
Они послушались, и Велена всё же взглянула на бруттскую колдунью. Лицо Деметры оказалось мертвенно-серым, словно у покойницы, и синюшную кожу прорезали чёрные жилы – ужасающая маска, жуткая гримаса отрешённости и потусторонней злобы, зелёные, светящиеся глаза, в которых не осталось ни живого чувства, ни человеческого тепла.
В ладонь Израна Велена вцепилась инстинктивно.
Воздух заискрился, загудел, словно рой гигантских пчёл, - и подчинился властному жесту госпожи Иннары, словно порвавшей пространство надвое. Дохнуло из отверзшейся пасти портала теплотой и свежестью с солёным привкусом южного моря, ворвались чужие резкие звуки в звенящую тишину главной залы гильдии Унтерхолда. Пока неясная картина, пока неразличимые голоса…
Сердце Велены ухнуло вниз, когда Изран, подчиняясь знаку Илиану, первым бесстрашно прыгнул в портал. Бешеный стук расшалившейся крови набатом разрывал враз потяжелевшую голову, когда Илиан так же резко толкнул её к открывшейся пасти колдовского зеркала – и шагнул следом.
Бесконечный воющий туннель неожиданно закончился: сердце не успело и пары десятков ударов сделать. Как ни желанным казался конец жуткого портала, больше походившего на гигантского слизня, реальность по ту сторону оказалась ещё хуже.
- Тёмный и его полчища, - выругался Илиан, как только обнаружил себя стоящим на четвереньках в вязкой и довольно глубокой болотистой луже. В портале ощущение пространства теряется: легко перепутать верх с низом, правую сторону и левую, а потому выходят из него путешественники, как повезёт. Может, будь у них больше опыта, и сумели бы показаться перед воротами ошской гильдии в достойном виде.
Велена, которая от толчка Илиана перед перемещением кубарем прокатилась по слякоти размякшей песчаной дорожки, ничего не сказала. Только мысленно присоединилась к мастеру Грегу в его ненависти к молодому стонгардскому магу.
- Я помогу, - бодро предложил Изран, единственный счастливчик в их компании, приземлившийся на ноги. Тренированный и опытный легионер во время колдовского путешествия не шевелился и теперь сиял от облегчения, что всё закончилось благополучно.
- Почему сюда? – с отвращением разглядывая грязь на штанах и перчатках, проговорил Илиан. Сапоги с влажным чваканьем отдирались от земли, и на лице молодого колдуна отразилось почти страдальческое выражение. – Мама говорила, нам нельзя показываться в гильдии. Чтоб не спугнуть…
- Зато здесь помыться можно, - просветила Велена, отвергая чистую ладонь Израна и самостоятельно поднимаясь на ноги. – Тебе не помешает.
- А, понял, - продолжил диалог с собой Илиан. – Это самое привычное ей место при путешествиях в Ош, и сюда открыть проход оказалось легче. Тем более пришлось целиком троих перебрасывать, а это сложно…
- И впрямь, - не удержалась Велена. – По частям было бы легче.
- Но откуда столько грязи? – снова скривился молодой маг, по-прежнему игнорируя спутницу. – Гадость какая!
- Так Ош же, - примирительно проговорил Изран. – Тут зимой снега почти не бывает. А вот дожди, слякоть – это запросто.
- Зато кровь в жилах не стынет, - парировала колдунья, - как в вашем Унтерхолде.
Компанию, словом, дружной не смог бы назвать даже миролюбивый Изран, пытавшийся хоть как-то сгладить намечавшуюся ссору. Про себя молодой легионер с тоской думал, что лучше бы с ними отправилась сама госпожа Иннара, но прекрасно понимал: раз Сильнейшей с ними нет, значит, на то объявились причины. Например, предупредить Совет и Императора об опасности, назревавшей на северо-восточной границе. Убедить их отправить помощь, колдовскую и воинскую, привести веский аргумент в виде молний из глаз, выбить всё необходимое – и стрелой помчаться на подмогу самой.
- В гильдию не пойдём! – бегло осмотрев окрестности и убедившись, что местные адепты в дождливую погоду носу из стен не кажут, заявил Илиан. – Послание от матери передадим – Изран, будь другом, занеси мастеру Рооргху? – а внутрь заходить не станем: чего доброго, узрят… да ещё в таком виде.
- Да будь ты проклят, конечно же, нет! – согласилась колдунья, ненавидя в этот миг сразу всё: собственную неуклюже торчащую шубу, измазанную в грязи, испорченные перчатки, спутников и даже любимую гильдию, некогда такую желанную, а теперь… если кто увидит её в таком виде… Тёмный, это хуже плахи.
Именно эта мысль помогла Велене припустить вверх по тропе, прочь от ошского отделения, оставив более крепких и длинноногих спутников далеко позади: Изран лишь задержался, чтобы передать записку для мастера Рооргха.
Гильдия располагалась у самого моря, так что подъем оказался крутым и долгим, но троица преодолела его быстро: все спешили поскорей убраться с чужих глаз, если и следили за ними таковые из высоких окон панорамного здания. Велена надеялась на дарёную шубу, в которой её не признали бы и самые близкие люди, и на шарф Мартина, которым колдунья укутала нижнюю часть лица. Меховой капюшон покрывал спутанные смоляные пряди, так что в неуклюжей фигуре с обмотанным и обветренным лицом вряд ли кто признал бы одну из первых красавиц Оша.
- Куда? – догнал наконец припустившую колдунью Илиан.
Изран, справившийся с непростой миссией доставки письма, догонял обоих быстрым шагом: бежать не позволяла тяжёлая амуниция легионера.
- На рынок, - огрызнулась колдунья. – Купить того, в чём прилично умереть.
- А потом? – неожиданно покорно уточнил стонгардский маг.
- Потом – в харчевню при храмовом районе, туда мои коллеги редко заглядывают. Шансов, что узнают в лицо, меньше. Ты как знаешь, а я хочу себя привести в порядок. Ещё вопросы?
- В какой порядок? Зачем? – не замедлил Илиан.
- Затем! – отрезала колдунья, сворачивая в торговый ряд.
Разве объяснишь северному варвару, будь он трижды одарённый маг и опытный путешественник, что за несколько бесконечных седмиц она наелась досыта и увесистых шерстяных платьев, и ненавистной, хоть и тёплой, шубы, и общей неухоженности запущенного тела? Нет! Велена и пытаться не стала. Тем более что план их «похода на Братство» предполагал тёмное время суток – именно по вечерам собирались в подземных лабиринтах адепты, именно ночью происходили самые жуткие ритуалы, и лишь ранним утром залы бывшей канализации пустели – ровно до следующего вечера.
Впрочем, ни Илиан, ни Изран вопросов больше не задавали: утонули в шуме и гомоне торговых площадей, улочек и лавок, тележек со съестным и с горячими напитками, выставленных в витринах книг, тканей, уборов, инструментов, приятных и бесполезных мелочей, восхитительных стальных клинков, отливающих серебром кольчуг и прочего ошского изобилия. Изран и вовсе потерялся: ошарашено оглядывался, когда особенно бойкая девица едва ли не висла на локте, умоляя «большого господина» купить себе «большой клинок в кузнице её отца», и шарахался от женского белья, которое встряхивали прямо перед носом торговки постарше.
Велена не отказала себе в удовольствии отовариться у одной из них – плевать, что сейчас всё жалованье просадит – с усмешкой отмечая, как пунцовеют щёки молодого легионера. В соседней лавке готового платья выбрала восхитительный наряд на глаз, утеплённую накидку к нему, и надолго замерла у столика с благовониями, одно из которых ей тут же всучил бойкий продавец, присовокупив к покупке ароматный мешочек с дамскими хитростями.
- А за комнаты в харчевне платишь ты, - с особенным наслаждением проговорила колдунья, дождавшись Илиана. Молодой колдун прилип к книжной лавке, с жалостью расставаясь со свитками и трактатами.
- Ведьма, - только и ответил стонгардский маг, всё ещё кося глазом в сторону книг.
Сколько всего ещё хотелось бы приобрести! Никогда, видит Дух, никогда она не получала столько радости от покупок, никогда не интересовалась всем подряд – тканями, книгами, уборами, нарядами, бельём и обувью – как сейчас, когда уже столько времени жила одним необходимым. Да что там – если и выживет, вряд ли её вернут на родину за хорошее поведение. Адептка Братства надежд на чудо не питала: пожизненное рабство в легионе ей обеспечено. И оттого вся эта роскошь, все эти благоухающие снедью и свежестью торговые ряды казались сейчас особенно дорогими. Как будто в последний раз… как будто не надышаться…
- Вернусь сюда, - вслух пообещала Велена. – Куплю сладостей, выложу всё до монеты. Выживем – вернусь.
Изран услышал. Улыбнулся ободряюще, но ничего не сказал. Чем-то молодой легионер ей нравился – ответственный, смышлёный, с хорошим лицом честного человека. Истинный стонгардец. Но… о любви ли думать? Райко погиб… Дагборн… Стефан… кто знает, жив ли в эту минуту? Столько людей, которым она не уделила внимания вовремя…
Но Дагборн ещё жив. Вот только если не заставить мастера Грега отпустить его – видит Дух, жив ненадолго.
В харчевне, на счастье, обнаружилась купальня, в эту пору года, ввиду редкого использования, толком не протопленная, и свободные комнаты. К тому времени, когда Велена, посвежевшая, переодетая в новое платье и накидку, с ухоженным лицом и в облаке тонких цветочных ароматов, спустилась в залу для ужина, оба её спутника давно покончили с трапезой и теперь попивали крепкий кофейный напиток, который завозили в ошский порт с южных реттонских островов.
Собрав разбитые остатки внутреннего достоинства, Велена вновь обернулась к Сильнейшей – в тот момент, когда оба, и мать, и сын, пришли к единственно верному решению:
- Порази пастыря…
И взгляды, обращённые к ней, сикирийской колдунье совсем не понравились.
Дед отпустил молодую наездницу с лёгким сердцем. Даже не изображал тоску на уродливой морде, отдав честное предпочтение кормушке со свежим кормом, нежели трогательному прощанию с хозяйкой. Только фыркнул не то ободряюще, не то насмешливо, провожая сикирийку в далёкий путь.
- Скотина неблагодарная, - тоже не осталась в долгу Велена. Всё же не выдержала, потрепала крылатого зверя по чешуйчатой шее, едва не распоров ладонь об острый гребень.
- Странно, - рыкнул зеленокожий оглум, которого, как подсказал Изран, звали Оуком, - ящер-то немолод уже… по чешуе вижу – тёмная, почти чёрная. При смерти почти: только почернеет, заснёт навсегда. Окаменеет. А тут – резвится, как молодой, жрёт за четверых…
- Это у него с недавних пор, - припомнила Велена, впервые в жизни снисходя до беседы с представителем низшей расы: Оук ведь даже не был человеком. Нелюдь по имперским меркам: не сикириец, не стонгардец, не брутт, не темнокожий реттон, каковых в Оше насчитывался не один десяток. Так, тягловая скотина, как называл зеленокожих мастер Грег. – Я едва могла его добудиться поначалу. После нескольких вылетов оживился, летает теперь куда как быстрее. А может, и я искуснее в полёте стала, - мимолётно похвасталась колдунья.
Сказывалось напряжение перед перемещением, предстоящее дело или все хлынувшие в её жизнь перемены, но общаться с морщинистым оглумом оказалось легко и… приятно. Будто с каждым ничего не значащим словом Велена сбрасывала по тяжелейшему мешку с гордой и негнущейся спины.
- Может, и стала, - проворчал Оук, в свою очередь похлопав ящера по шее, - но изнутри-то ты его не подогревала? Чувствуешь? Горячий.
Велена чувствовала. И впрямь, Дед прежде был холодным, как лёд; на ощупь – холоднее Снежка или Эйра, ящера иммуна. Так правильно, утверждали Сибранд с Дагборном во время обучения молодых магов: молодые ящеры быстрее, проворнее, непослушнее да горячее; но чем старше становятся, тем неохотнее двигаются и неизбежно остывают, чернея и каменея перед самой смертью. Поведение и неожиданно крепкое здоровье древнего, как Мир, Деда казалось загадкой.
- Чешуя отливает багровым, - продолжал хрипло бурчать Оук. – Я повидал не так много ящеров, но не припомню подобного среди старшего поколения летучих зверей. Пороюсь-ка в библиотеке… Может, болен чем?
Больным Дед совсем не казался, даже порыкивал задорно на флегматичного собрата, ящера Сильнейшей, чтобы тот не толкался у кормушки. Велена бросила последний взгляд на верного зверя и вышла из загона. Миновала конюшни и неторопливо отправилась вдоль обледеневших тропинок внутреннего сада. Ухоженный, припорошенный снегом и освещённый жаровнями с разноцветным колдовским огнём, он казался воплощением бруттской строгости и стонгардского аскетизма. Присоединившийся к Велене Изран, собранный и в полном облачении, тоже обратил внимание на весёлые блики неугасающего пламени:
- А ведь красиво! – залюбовался вроде искренне. – Между прочим, ещё пару лет назад не так было. И знамён на башнях не наблюдалось, - припомнил молодой, но опытный легионер. – И адепты вечно голодные бегали. А теперь из крепости и носу не кажут – еда есть, знания тоже внутри, чего ещё нужно?
- Хорошей погоды, - задумчиво проронила колдунья, глядя на низкие серые тучи, нависшие над гильдией.
- Так вашего брата тогда никаким куском в стенах не удержишь, - рассмеялся Изран. – При солнышке всякому порезвиться в удовольствие, но в случае молодых магов всё может обернуться плачевно. Так иммун говорит.
- Тоже правильно, - согласилась Велена, сознательно не обращая внимания на полные восхищения взгляды, какими одаривал её легионер.
Они так и вошли в крепость – сикирийская колдунья из Братства Ночи и её сопровождающий, а по совместительству соглядатай иммуна. Всё ведь доложит, до единого словечка, своему командиру. И личные симпатии не спасут, если Велене вздумается вдруг провернуть всё иначе, нежели условились.
С боковой лестницы уже кубарем сбегал растрёпанный рыжий полуальд, подслеповато щурясь на вошедших в башню гостей.
- Вы ещё тут? Сильнейшая велела бегом в залу, всё готово! – распорядился мастер Бруно, с которым познакомились ещё за ужином. – Я удаляюсь: адепты заждались. Удачи!
Велена не сомневалась, что последняя пригодится. Чистое безумие – лезть в подземные лабиринты Оша, имея за спиной лишь юного неопытного мага, пусть кругом и повыше, чем у неё самой, да молодого легионера, от которого толку-то в колдовской битве? О том, как разыскать мастера Грега и при том остаться незамеченной до самого конца, Велена имела самое смутное представление.
- Двери затворите, - глухо скомандовал Илиан, как только оба вошли в залу.
Изран молча повиновался, в то время как Велена прошла ближе к центру, приглядываясь к Сильнейшей. Деметра Иннара стояла к ним спиной, но даже по напряжённой позе, по скрюченным пальцам, по сгустившемуся, как болото, гудящему воздуху, по тому, как болезненно отозвалась собственное колдовское поле, стало ясно – вот он, седьмой круг. Вот то могущество, которым пытался тщетно овладеть мастер Грег, маг всего лишь пятого круга. Вот та сила, которая захлопнула портал Тёмного и уничтожила его полчища – тогда, почти двенадцать лет назад, в унтерхолдской битве. Как восхитительно сработано – иммун Сибранд поразил земную плоть Тёмного, а Деметра не упустила момент, чтобы изгнать его обратно в бездну. Странно, что теперь ей это кажется почти подвигом.
- Станьте рядом, - одними губами велел Илиан, не отрывая глаз от Сильнейшей.
Они послушались, и Велена всё же взглянула на бруттскую колдунью. Лицо Деметры оказалось мертвенно-серым, словно у покойницы, и синюшную кожу прорезали чёрные жилы – ужасающая маска, жуткая гримаса отрешённости и потусторонней злобы, зелёные, светящиеся глаза, в которых не осталось ни живого чувства, ни человеческого тепла.
В ладонь Израна Велена вцепилась инстинктивно.
Воздух заискрился, загудел, словно рой гигантских пчёл, - и подчинился властному жесту госпожи Иннары, словно порвавшей пространство надвое. Дохнуло из отверзшейся пасти портала теплотой и свежестью с солёным привкусом южного моря, ворвались чужие резкие звуки в звенящую тишину главной залы гильдии Унтерхолда. Пока неясная картина, пока неразличимые голоса…
Сердце Велены ухнуло вниз, когда Изран, подчиняясь знаку Илиану, первым бесстрашно прыгнул в портал. Бешеный стук расшалившейся крови набатом разрывал враз потяжелевшую голову, когда Илиан так же резко толкнул её к открывшейся пасти колдовского зеркала – и шагнул следом.
Бесконечный воющий туннель неожиданно закончился: сердце не успело и пары десятков ударов сделать. Как ни желанным казался конец жуткого портала, больше походившего на гигантского слизня, реальность по ту сторону оказалась ещё хуже.
- Тёмный и его полчища, - выругался Илиан, как только обнаружил себя стоящим на четвереньках в вязкой и довольно глубокой болотистой луже. В портале ощущение пространства теряется: легко перепутать верх с низом, правую сторону и левую, а потому выходят из него путешественники, как повезёт. Может, будь у них больше опыта, и сумели бы показаться перед воротами ошской гильдии в достойном виде.
Велена, которая от толчка Илиана перед перемещением кубарем прокатилась по слякоти размякшей песчаной дорожки, ничего не сказала. Только мысленно присоединилась к мастеру Грегу в его ненависти к молодому стонгардскому магу.
- Я помогу, - бодро предложил Изран, единственный счастливчик в их компании, приземлившийся на ноги. Тренированный и опытный легионер во время колдовского путешествия не шевелился и теперь сиял от облегчения, что всё закончилось благополучно.
- Почему сюда? – с отвращением разглядывая грязь на штанах и перчатках, проговорил Илиан. Сапоги с влажным чваканьем отдирались от земли, и на лице молодого колдуна отразилось почти страдальческое выражение. – Мама говорила, нам нельзя показываться в гильдии. Чтоб не спугнуть…
- Зато здесь помыться можно, - просветила Велена, отвергая чистую ладонь Израна и самостоятельно поднимаясь на ноги. – Тебе не помешает.
- А, понял, - продолжил диалог с собой Илиан. – Это самое привычное ей место при путешествиях в Ош, и сюда открыть проход оказалось легче. Тем более пришлось целиком троих перебрасывать, а это сложно…
- И впрямь, - не удержалась Велена. – По частям было бы легче.
- Но откуда столько грязи? – снова скривился молодой маг, по-прежнему игнорируя спутницу. – Гадость какая!
- Так Ош же, - примирительно проговорил Изран. – Тут зимой снега почти не бывает. А вот дожди, слякоть – это запросто.
- Зато кровь в жилах не стынет, - парировала колдунья, - как в вашем Унтерхолде.
Компанию, словом, дружной не смог бы назвать даже миролюбивый Изран, пытавшийся хоть как-то сгладить намечавшуюся ссору. Про себя молодой легионер с тоской думал, что лучше бы с ними отправилась сама госпожа Иннара, но прекрасно понимал: раз Сильнейшей с ними нет, значит, на то объявились причины. Например, предупредить Совет и Императора об опасности, назревавшей на северо-восточной границе. Убедить их отправить помощь, колдовскую и воинскую, привести веский аргумент в виде молний из глаз, выбить всё необходимое – и стрелой помчаться на подмогу самой.
- В гильдию не пойдём! – бегло осмотрев окрестности и убедившись, что местные адепты в дождливую погоду носу из стен не кажут, заявил Илиан. – Послание от матери передадим – Изран, будь другом, занеси мастеру Рооргху? – а внутрь заходить не станем: чего доброго, узрят… да ещё в таком виде.
- Да будь ты проклят, конечно же, нет! – согласилась колдунья, ненавидя в этот миг сразу всё: собственную неуклюже торчащую шубу, измазанную в грязи, испорченные перчатки, спутников и даже любимую гильдию, некогда такую желанную, а теперь… если кто увидит её в таком виде… Тёмный, это хуже плахи.
Именно эта мысль помогла Велене припустить вверх по тропе, прочь от ошского отделения, оставив более крепких и длинноногих спутников далеко позади: Изран лишь задержался, чтобы передать записку для мастера Рооргха.
Гильдия располагалась у самого моря, так что подъем оказался крутым и долгим, но троица преодолела его быстро: все спешили поскорей убраться с чужих глаз, если и следили за ними таковые из высоких окон панорамного здания. Велена надеялась на дарёную шубу, в которой её не признали бы и самые близкие люди, и на шарф Мартина, которым колдунья укутала нижнюю часть лица. Меховой капюшон покрывал спутанные смоляные пряди, так что в неуклюжей фигуре с обмотанным и обветренным лицом вряд ли кто признал бы одну из первых красавиц Оша.
- Куда? – догнал наконец припустившую колдунью Илиан.
Изран, справившийся с непростой миссией доставки письма, догонял обоих быстрым шагом: бежать не позволяла тяжёлая амуниция легионера.
- На рынок, - огрызнулась колдунья. – Купить того, в чём прилично умереть.
- А потом? – неожиданно покорно уточнил стонгардский маг.
- Потом – в харчевню при храмовом районе, туда мои коллеги редко заглядывают. Шансов, что узнают в лицо, меньше. Ты как знаешь, а я хочу себя привести в порядок. Ещё вопросы?
- В какой порядок? Зачем? – не замедлил Илиан.
- Затем! – отрезала колдунья, сворачивая в торговый ряд.
Разве объяснишь северному варвару, будь он трижды одарённый маг и опытный путешественник, что за несколько бесконечных седмиц она наелась досыта и увесистых шерстяных платьев, и ненавистной, хоть и тёплой, шубы, и общей неухоженности запущенного тела? Нет! Велена и пытаться не стала. Тем более что план их «похода на Братство» предполагал тёмное время суток – именно по вечерам собирались в подземных лабиринтах адепты, именно ночью происходили самые жуткие ритуалы, и лишь ранним утром залы бывшей канализации пустели – ровно до следующего вечера.
Впрочем, ни Илиан, ни Изран вопросов больше не задавали: утонули в шуме и гомоне торговых площадей, улочек и лавок, тележек со съестным и с горячими напитками, выставленных в витринах книг, тканей, уборов, инструментов, приятных и бесполезных мелочей, восхитительных стальных клинков, отливающих серебром кольчуг и прочего ошского изобилия. Изран и вовсе потерялся: ошарашено оглядывался, когда особенно бойкая девица едва ли не висла на локте, умоляя «большого господина» купить себе «большой клинок в кузнице её отца», и шарахался от женского белья, которое встряхивали прямо перед носом торговки постарше.
Велена не отказала себе в удовольствии отовариться у одной из них – плевать, что сейчас всё жалованье просадит – с усмешкой отмечая, как пунцовеют щёки молодого легионера. В соседней лавке готового платья выбрала восхитительный наряд на глаз, утеплённую накидку к нему, и надолго замерла у столика с благовониями, одно из которых ей тут же всучил бойкий продавец, присовокупив к покупке ароматный мешочек с дамскими хитростями.
- А за комнаты в харчевне платишь ты, - с особенным наслаждением проговорила колдунья, дождавшись Илиана. Молодой колдун прилип к книжной лавке, с жалостью расставаясь со свитками и трактатами.
- Ведьма, - только и ответил стонгардский маг, всё ещё кося глазом в сторону книг.
Сколько всего ещё хотелось бы приобрести! Никогда, видит Дух, никогда она не получала столько радости от покупок, никогда не интересовалась всем подряд – тканями, книгами, уборами, нарядами, бельём и обувью – как сейчас, когда уже столько времени жила одним необходимым. Да что там – если и выживет, вряд ли её вернут на родину за хорошее поведение. Адептка Братства надежд на чудо не питала: пожизненное рабство в легионе ей обеспечено. И оттого вся эта роскошь, все эти благоухающие снедью и свежестью торговые ряды казались сейчас особенно дорогими. Как будто в последний раз… как будто не надышаться…
- Вернусь сюда, - вслух пообещала Велена. – Куплю сладостей, выложу всё до монеты. Выживем – вернусь.
Изран услышал. Улыбнулся ободряюще, но ничего не сказал. Чем-то молодой легионер ей нравился – ответственный, смышлёный, с хорошим лицом честного человека. Истинный стонгардец. Но… о любви ли думать? Райко погиб… Дагборн… Стефан… кто знает, жив ли в эту минуту? Столько людей, которым она не уделила внимания вовремя…
Но Дагборн ещё жив. Вот только если не заставить мастера Грега отпустить его – видит Дух, жив ненадолго.
В харчевне, на счастье, обнаружилась купальня, в эту пору года, ввиду редкого использования, толком не протопленная, и свободные комнаты. К тому времени, когда Велена, посвежевшая, переодетая в новое платье и накидку, с ухоженным лицом и в облаке тонких цветочных ароматов, спустилась в залу для ужина, оба её спутника давно покончили с трапезой и теперь попивали крепкий кофейный напиток, который завозили в ошский порт с южных реттонских островов.
