Ольга Погожева
ТУРИСТ
«Демократия в аду, на небе — Царство».
Иоанн Кронштадтский
Вот, Я посылаю вас, как овец среди волков: итак будьте мудры, как змии, и просты, как голуби. Остерегайтесь же людей: ибо они будут отдавать вас в судилища и в синагогах своих будут бить вас, И поведут вас к правителям и царям за Меня, для свидетельства пред ними и язычниками. Когда же будут предавать вас, не заботьтесь, как или что сказать; ибо в тот час дано будет вам, что сказать; Ибо не вы будете говорить, но Дух Отца вашего будет говорить в вас. Предаст же брат брата на смерть, и отец – сына; и восстанут дети на родителей и умертвят их; И будете ненавидимы всеми за имя Мое; претерпевший же до конца спасется. (Матф. 10:16-20).
Небо было чужим. Тяжелые, темно-лиловые тучи грозно собрались над городом, утро казалось глубокой ночью. Горели даже уличные фонари, и ярко сияли неоновые вывески магазинов и рекламных щитов. Некоторые из них только открывались, и работники протирали окна или заметали устланный плиткой вход у дверей офисов и бутиков. Ветра почти не было, и воздух стал сухим, почти шершавым на вкус. Это вызывало слабое удивление: в конце концов, Чикаго – портовый город, близость воды не могла не сказаться на климате. По крайней мере, в родной Одессе воздух буквально дышал морем.
Я выпрямился, обводя взглядом оживленную улицу. Люди торопились, почти бежали по своим делам, и я внезапно показался сам себе лишним. Я стоял у шоссе, не двигаясь с места. Такси, которое довезло меня до рабочего района, уехало, багаж лежал в ногах – две большие спортивные сумки. Вздохнув, я присел, чтобы поднять сумки, накинул ремни на плечи, и поднялся, взяв курс, указанный мне таксистом. В этом районе, сказал он мне, ты не найдешь работу, но снять здесь дешевую квартиру можно. Это я и намеревался сделать – прежде всего мне был нужен угол, где я мог расположиться, а уж потом всё остальное.
Я старался как можно меньше глазеть на снующих вокруг людей, судорожно сжимая в кулаке нацарапанный таксистом адрес, но ничего не мог с собой поделать. Эти люди казались мне почти инопланетянами: такой разношёрстой публики я не видел даже на нашем Привозе. Негров и азиатов хватало и у нас, бомжей тоже, но таких, как эти, я не видел никогда. Кто-то одет в деловой костюм, рядом с ним — некто в подобии балахона с капюшоном на манер монахов восемнадцатого века; существо неопределенного пола разгуливает в одном купальнике, зато на ногах — высокие кожаные сапоги. Заглядевшись на длинноногую девицу с ярко-голубыми волосами, я едва не наступил на рассевшегося на тротуаре негра.
- Эй, чувак! – громко и радостно, точно он ждал здесь именно меня, завопил он. – Ты не поверишь, что со мной произошло! Я сейчас всё тебе выложу, но мне нужны баксы!
- Извини, - натянуто выговорил я и попытался его обойти, - я тороплюсь.
- Чувак, я серьезно! – негр подскочил, сделавшись едва ли не выше меня, и бодро затрусил следом. Одет он был более чем красноречиво: длинная майка со следами масляных пятен и широкие, некогда модные штаны, порванные в нескольких неприличных местах. Когда он поднялся, чтобы идти за мной, он не забыл свою подстилку, оказавшуюся курткой, и принялся на ходу натягивать её на себя. – Я сижу тут уже второй час, и ни один ублюдок не дал мне ни цента!
- Извини, я тороплюсь, - упрямо повторил я, ускоряя шаг.
Чернокожий не отставал, с явным интересом поглядывая на мои сумки. Уйти от него или хотя бы оторваться я не смог бы при всем желании. Меня предупреждали по поводу чёрных. С ними лучше вежливо раскланяться и разойтись, но дел никаких не иметь и в разговоры не вступать. Тем более сразу по прибытии в Штаты.
- А хочешь, я тебе помогу, чувак? – полюбопытствовал негр, пытаясь перехватить у меня одну из сумок. – Донесу, куда скажешь, а ты не поскупишься…
- Не надо, спасибо! – почти выкрикнул я, начиная тихо паниковать. В конце концов, к кому я мог бы обратиться за помощью, даже если бы меня кто-то и слушал? Прохожие пролетали мимо, не задерживаясь ни на секунду – мужчины и женщины, доедая на ходу гамбургеры или громко разговаривая по мобильному. Две сумки ограничивали меня в маневренности, увернуться от назойливого негра я никак не мог.
- Без проблем, чувак! После отблагодаришь! – черный уже почти вырвал у меня сумку, когда меня осенило.
- Полиция! – не слишком громко, но очень уверенно позвал я.
Рука негра, до того мёртвой хваткой вцепившаяся в мою сумку, мгновенно разжалась. Негр в явной растерянности отпрянул от меня, озираясь по сторонам, и я сделал спасительный рывок вперёд. Я только и успел удивиться, как они здесь боятся копов. Мне рассказывали, я не верил. Надо будет пользоваться при случае – на деле вышло безотказно…
- Чувак!.. – раздался позади голос, при звуке которого я начал тихо закипать. Будь у меня свободные руки, придушил бы на месте…
Я сделал бешеный марш-бросок через проезжую часть, оказавшись на той стороне улицы. Машины резко тормозили передо мной, я даже заметил, как у одного из водителей выплеснулось кофе из стаканчика – очевидно, на штаны, потому что посмотрел он вначале вниз, а потом на меня красноречиво злобным взглядом. Вслух извинившись, хотя матерящийся водитель никак не мог услышать меня из-за стекла, я шагнул на тротуар. Оборачиваться я не стал – почему-то был уверен, что негр за мной не пойдет. У них же тут, наверное, каждый квадратный метр расписан. Ну да, вон впереди ещё один «нищий», надо брать право руля. Не оборачиваться меня учил ещё дед, когда я очень боялся в детстве собак. Не оборачивайся, не смотри им в глаза.
Я замедлил шаг, с некоторой долей самодовольства шагая по аккуратным плитам улицы. Этот район был одним из самых дешёвых, как принято здесь говорить, рабочим районом, но асфальт был ровным, гладким, хоть и покрытый местами граффити и захарканными пакетами из-под чипсов и сигарет. Я искал иммигрантский квартал, где жили такие, как я.
Черт его знает, почему меня понесло в США. Принимая участие в американском конкурсе за компанию с товарищем, я и не думал ехать сюда. Я только закончил институт, но работал уже два года, опыт у меня имелся, знания тоже. Личное отношение к Америке было однозначным и негативным. Но когда пришло время писать отказ, жизнь вдруг изменилась. Фирма распалась, я оказался без работы. Нельзя сказать, что меня это особенно огорчило: человек с моей специализацией и опытом работы мог легко найти себе новое место, тем более, я совсем не боялся перемен. Бес попутал, говорят в таких случаях. Загорелось мне вдруг поехать в другую страну, увидеть новых людей, заработать денег. Товарищ мой так никуда и не поехал, не сложилось. Я же планировал вернуться домой месяца через три. Я не собирался долго батрачить на чужой родине, считал себя туристом. Приеду, поработаю, посмотрю страну, уеду. Будет что рассказать товарищам, и я даже заранее знал, как опишу свои похождения в Америке – так, чтобы ни у кого не возникло желания побывать здесь. Тяжелее всего оказалось убедить родителей, что я вернусь из Штатов целым и невредимым.
Я усмехнулся своим мыслям и ускорил шаг. Настроение поднималось, люди казались приветливыми, свет неоновых реклам и фонарей казался особенно таинственным в контрасте с тяжёлым, тёмным небом. Скоро будет гроза, подумал я, взглянув на небо. Вдалеке уже сверкали молнии, но дождём в воздухе по-прежнему не пахло.
Я бросил случайный взгляд на стену кирпичной пятиэтажки и даже удивился: на начищенной табличке было выбито название именно той улицы, которую я искал. Ну, если всё и дальше пойдет так удачно, я признаю Чикаго одним из лучших городов на планете.
Интересно, тот дом, адрес которого дал мне водитель, такой же опрятный и милый на вид, как этот?
Проходившая мимо женщина, разговаривавшая по мобильнику, споткнулась о выбоину в плитах и едва не упала, не сумев сразу выдернуть тонкую шпильку. У меня хорошая реакция. Я мгновенно отпустил сумку, которую держал в левой руке, и подхватил женщину до того, как она растянулась бы на тротуаре. Мобильник, который она не сумела удержать, мягко шлёпнулся поверх моей сумки.
- Что ты себе позволяешь, идиот! – вдруг закричала она, вырываясь из моих рук. Она рисковала упасть повторно, поскольку я держал её на весу, и твердой опоры под ногами у неё не было. – Отпусти, придурок!
Я понадеялся на то, что плохо её понял, и отпустил не сразу, а спустя пару секунд, когда она уже крепко стояла на злополучных шпильках. Элегантно одетая, ещё молодая, но с неприятным выражением брезгливости на покрасневшем лице. Я подобрал с сумки её телефон.
- Я подам на тебя в суд, козёл! Тебе жизни не хватит, чтобы расплатиться со мной! Скажи, тебе понравилось меня лапать?! Ты…
Я вздохнул, радуясь тому, что языкового опыта у меня мало, и я понимал лишь половину из того, что она пыталась до меня донести.
- Не забудьте свой мобильный, мэм, - протягивая её телефон, попросил я.
- Дай сюда! – она вырвала мобилку из моих рук и принялась лихорадочно прятать её в сумочке. – Радуйся, что я не позвала полицию, осёл!
Спокойствием я никогда не отличался, но и лезть на рожон тоже не любил, тем более проведя менее трех часов в чужой стране. Я был наслышан о местном гипертрофированном чувстве справедливости, и только поэтому сохранил ледяную мину на лице.
- Ты помял мой костюм своими лапами, ты грязный…
- Я хотел помочь, - попытался вклиниться я.
- Ах, помочь! Ты мне едва ногу не сломал, кретин!
- Извините, - удивляясь себе, произнес я.
Женщина, уже выдыхаясь и не столь агрессивно, продолжала что-то выговаривать мне, только я уже не слушал. Подхватив сумку, я спокойно и не торопясь пошёл дальше, прислушиваясь к происходящему за спиной. Похоже, звать полисменов она действительно не собиралась – очевидно, слишком торопилась, обычно у них такие дела миром не кончаются. Мне везло.
Настроение у меня даже поднялось – уже второе приключение за три квартала. Будет что рассказать дома! Я не уставал смотреть по сторонам, с любопытством оглядывая бутики, супермаркеты и обшарпанные серые дома, и даже косые взгляды прохожих встречал с удовольствием. Я находился не в самом лучшем районе города, и смотреть, по большому счету, тут было не на что, но меня интересовало всё, и в особенности люди, сновавшие вокруг с озабоченно-сосредоточенными лицами. В своё время я много читал о Чикаго, в детстве увлекался рассказами про здешних мафиози, но, став старше, понял, что на самом деле всё это не так здорово. Да и Чикаго давно перестал быть центром американской мафии, уступив это место Нью-Йорку.
Нужный мне номер дома я нашел почти сразу, завернув в проулок и спросив у местной бойкой старушки, где сдают комнаты. Она указала мне куда-то во двор соседнего убогого дома, и я поплёлся туда. Входная дверь обшарпанного подъезда была нараспашку, но рядом, на бордюре, сидели несколько молодых парней. Все они с явным интересом наблюдали за мной, и мне сразу стало неуютно. Спрашивать у них что-либо я не стал, но один из них сам заговорил со мной, как только я поравнялся с дверью:
- Кого-то ищешь, приятель?
- Мистера Салливана, хозяина… - я замялся, не зная, как же его назвать.
- Он дома, - кивнул мне тот же высокий мулат, ещё раз внимательно оглядывая меня с ног до головы. – А ты новенький?
- В каком смысле? – уточнил я.
Сидящие позади мулата парни дружно заржали. Я на всякий случай нахмурился.
- Ты приезжий? – тоже улыбаясь, переспросил тот.
- Вроде того, - осторожно ответил я.
- И откуда?
Я замялся. Кто из этих полуобразованный детей городских джунглей Чикаго мог слышать о далёкой Украине, расположенной в Восточной Европе? Когда я общался по Интернету с одним американцем, он вежливо уточнил, в какой части Африки находится моя страна. С тех пор об Украине я стараюсь не заикаться.
- Россия.
- У-у-у…
Парни дружно переглянулись, а затем мулат вновь обратился ко мне:
- Как зовут?
В его тоне теперь звучало откровенное уважение. В который раз за сегодняшний ещё такой короткий день я удивился. Поколебавшись, я честно ответил:
- Олег.
- Как?
Пришлось повторить раза три. Мулат покачал головой и пояснил:
- У старика Салливана живут в основном иммигранты. Весь этот район населён латинами. Такие, как ты, живут в другом квартале, недалеко отсюда. Я сам из Бразилии, но живу здесь уже шесть лет. Два года назад сюда приехал один русский. Хороший парень! Мог порвать пятерых, но поцапался не с тем человеком, и с тех пор его не видели.
Повисло молчание. Парни курили, мулат о чём-то задумался. Рассказанная им история не вдохновляла. Я неловко переступил с ноги на ногу, ожидая продолжения.
- Пойдём, Оулиг, - точно очнувшись, кивнул мне мулат. – Отведу тебя к Салливану.
Ступив в тёмный подъезд, я едва не растянулся тут же, у порога, сходу наткнувшись на что-то огромное и живое.
- Керни, старый чёрт, шёл бы ты отсюда, пока тебя Салливан не вышвырнул, - посоветовал бомжу мулат, бесцеремонно отпихивая его ногой. Человекообразное у меня под ногами пошевелилось и отползло подальше в угол.
- У Салливана дешёвые комнаты, советую долго не думать, он не любит, когда с ним торгуются. Впрочем, - мулат, поднимаясь всё выше по лестничным пролётам, на секунду задумался, - впрочем, свободных квартир у него нет. Это точно.
- Повезло мне…
- Повезло, - не согласился мулат. – Я иду с тобой, русский, значит, всё будет о’кей.
- Как тебя зовут? – несколько запоздало поинтересовался я.
- Джулес, - хмыкнул мулат. – И у меня сегодня хорошее настроение, русский.
Я не возражал. Русский так русский. Для них все славяне – русские.
У крепкой, но обшарпанной двери последнего, шестого этажа мы остановились. Джулес уверенно нажал на звонок, и через пять минут непрерывных трелей в глубине квартиры раздался чей-то недовольный заспанный голос. Что говорил находившийся за дверью, я понять не мог: во-первых, он говорил на американском слэнге, во-вторых, звук сильно приглушала дверь. Не стоило труда догадаться, что это была отборная матерная ругань.
Дверь распахнулась, и на пороге возник немолодой мужчина с внушительным пузом и остатками редких седых волос на голове. Одет он был в помятые штаны и расстёгнутую клетчатую рубаху.
- Чего тебе, Джулес? – неожиданно громко гаркнул он, и я невольно отступил на шаг. Он буквально буравил меня взглядом, оценивающе глядя на мою одежду. Похоже, привычно прикидывал, сколько сможет из меня вытянуть. – Ты же знаешь, комнат у меня нет, нечего водить сюда всяких проходимцев!
- Ему нужен угол, Салливан, - мулат примирительно поднял руки. – Он русский и ещё никого в городе не знает.
Странное беспокойство скользнуло по лицу хозяина. Он сделал движение, точно собираясь закрыть дверь.
- В прошлый раз парень, похожий на тебя, доставил мне много проблем, - глядя мне в глаза, проговорил он. – Боюсь, с тобой проблем будет даже больше, уж слишком ты… беленький.
ТУРИСТ
ЧАСТЬ 1. ИМПЕРИЯ. ГОРОД ВЕТРОВ
«Демократия в аду, на небе — Царство».
Иоанн Кронштадтский
Глава 1.
Вот, Я посылаю вас, как овец среди волков: итак будьте мудры, как змии, и просты, как голуби. Остерегайтесь же людей: ибо они будут отдавать вас в судилища и в синагогах своих будут бить вас, И поведут вас к правителям и царям за Меня, для свидетельства пред ними и язычниками. Когда же будут предавать вас, не заботьтесь, как или что сказать; ибо в тот час дано будет вам, что сказать; Ибо не вы будете говорить, но Дух Отца вашего будет говорить в вас. Предаст же брат брата на смерть, и отец – сына; и восстанут дети на родителей и умертвят их; И будете ненавидимы всеми за имя Мое; претерпевший же до конца спасется. (Матф. 10:16-20).
Небо было чужим. Тяжелые, темно-лиловые тучи грозно собрались над городом, утро казалось глубокой ночью. Горели даже уличные фонари, и ярко сияли неоновые вывески магазинов и рекламных щитов. Некоторые из них только открывались, и работники протирали окна или заметали устланный плиткой вход у дверей офисов и бутиков. Ветра почти не было, и воздух стал сухим, почти шершавым на вкус. Это вызывало слабое удивление: в конце концов, Чикаго – портовый город, близость воды не могла не сказаться на климате. По крайней мере, в родной Одессе воздух буквально дышал морем.
Я выпрямился, обводя взглядом оживленную улицу. Люди торопились, почти бежали по своим делам, и я внезапно показался сам себе лишним. Я стоял у шоссе, не двигаясь с места. Такси, которое довезло меня до рабочего района, уехало, багаж лежал в ногах – две большие спортивные сумки. Вздохнув, я присел, чтобы поднять сумки, накинул ремни на плечи, и поднялся, взяв курс, указанный мне таксистом. В этом районе, сказал он мне, ты не найдешь работу, но снять здесь дешевую квартиру можно. Это я и намеревался сделать – прежде всего мне был нужен угол, где я мог расположиться, а уж потом всё остальное.
Я старался как можно меньше глазеть на снующих вокруг людей, судорожно сжимая в кулаке нацарапанный таксистом адрес, но ничего не мог с собой поделать. Эти люди казались мне почти инопланетянами: такой разношёрстой публики я не видел даже на нашем Привозе. Негров и азиатов хватало и у нас, бомжей тоже, но таких, как эти, я не видел никогда. Кто-то одет в деловой костюм, рядом с ним — некто в подобии балахона с капюшоном на манер монахов восемнадцатого века; существо неопределенного пола разгуливает в одном купальнике, зато на ногах — высокие кожаные сапоги. Заглядевшись на длинноногую девицу с ярко-голубыми волосами, я едва не наступил на рассевшегося на тротуаре негра.
- Эй, чувак! – громко и радостно, точно он ждал здесь именно меня, завопил он. – Ты не поверишь, что со мной произошло! Я сейчас всё тебе выложу, но мне нужны баксы!
- Извини, - натянуто выговорил я и попытался его обойти, - я тороплюсь.
- Чувак, я серьезно! – негр подскочил, сделавшись едва ли не выше меня, и бодро затрусил следом. Одет он был более чем красноречиво: длинная майка со следами масляных пятен и широкие, некогда модные штаны, порванные в нескольких неприличных местах. Когда он поднялся, чтобы идти за мной, он не забыл свою подстилку, оказавшуюся курткой, и принялся на ходу натягивать её на себя. – Я сижу тут уже второй час, и ни один ублюдок не дал мне ни цента!
- Извини, я тороплюсь, - упрямо повторил я, ускоряя шаг.
Чернокожий не отставал, с явным интересом поглядывая на мои сумки. Уйти от него или хотя бы оторваться я не смог бы при всем желании. Меня предупреждали по поводу чёрных. С ними лучше вежливо раскланяться и разойтись, но дел никаких не иметь и в разговоры не вступать. Тем более сразу по прибытии в Штаты.
- А хочешь, я тебе помогу, чувак? – полюбопытствовал негр, пытаясь перехватить у меня одну из сумок. – Донесу, куда скажешь, а ты не поскупишься…
- Не надо, спасибо! – почти выкрикнул я, начиная тихо паниковать. В конце концов, к кому я мог бы обратиться за помощью, даже если бы меня кто-то и слушал? Прохожие пролетали мимо, не задерживаясь ни на секунду – мужчины и женщины, доедая на ходу гамбургеры или громко разговаривая по мобильному. Две сумки ограничивали меня в маневренности, увернуться от назойливого негра я никак не мог.
- Без проблем, чувак! После отблагодаришь! – черный уже почти вырвал у меня сумку, когда меня осенило.
- Полиция! – не слишком громко, но очень уверенно позвал я.
Рука негра, до того мёртвой хваткой вцепившаяся в мою сумку, мгновенно разжалась. Негр в явной растерянности отпрянул от меня, озираясь по сторонам, и я сделал спасительный рывок вперёд. Я только и успел удивиться, как они здесь боятся копов. Мне рассказывали, я не верил. Надо будет пользоваться при случае – на деле вышло безотказно…
- Чувак!.. – раздался позади голос, при звуке которого я начал тихо закипать. Будь у меня свободные руки, придушил бы на месте…
Я сделал бешеный марш-бросок через проезжую часть, оказавшись на той стороне улицы. Машины резко тормозили передо мной, я даже заметил, как у одного из водителей выплеснулось кофе из стаканчика – очевидно, на штаны, потому что посмотрел он вначале вниз, а потом на меня красноречиво злобным взглядом. Вслух извинившись, хотя матерящийся водитель никак не мог услышать меня из-за стекла, я шагнул на тротуар. Оборачиваться я не стал – почему-то был уверен, что негр за мной не пойдет. У них же тут, наверное, каждый квадратный метр расписан. Ну да, вон впереди ещё один «нищий», надо брать право руля. Не оборачиваться меня учил ещё дед, когда я очень боялся в детстве собак. Не оборачивайся, не смотри им в глаза.
Я замедлил шаг, с некоторой долей самодовольства шагая по аккуратным плитам улицы. Этот район был одним из самых дешёвых, как принято здесь говорить, рабочим районом, но асфальт был ровным, гладким, хоть и покрытый местами граффити и захарканными пакетами из-под чипсов и сигарет. Я искал иммигрантский квартал, где жили такие, как я.
Черт его знает, почему меня понесло в США. Принимая участие в американском конкурсе за компанию с товарищем, я и не думал ехать сюда. Я только закончил институт, но работал уже два года, опыт у меня имелся, знания тоже. Личное отношение к Америке было однозначным и негативным. Но когда пришло время писать отказ, жизнь вдруг изменилась. Фирма распалась, я оказался без работы. Нельзя сказать, что меня это особенно огорчило: человек с моей специализацией и опытом работы мог легко найти себе новое место, тем более, я совсем не боялся перемен. Бес попутал, говорят в таких случаях. Загорелось мне вдруг поехать в другую страну, увидеть новых людей, заработать денег. Товарищ мой так никуда и не поехал, не сложилось. Я же планировал вернуться домой месяца через три. Я не собирался долго батрачить на чужой родине, считал себя туристом. Приеду, поработаю, посмотрю страну, уеду. Будет что рассказать товарищам, и я даже заранее знал, как опишу свои похождения в Америке – так, чтобы ни у кого не возникло желания побывать здесь. Тяжелее всего оказалось убедить родителей, что я вернусь из Штатов целым и невредимым.
Я усмехнулся своим мыслям и ускорил шаг. Настроение поднималось, люди казались приветливыми, свет неоновых реклам и фонарей казался особенно таинственным в контрасте с тяжёлым, тёмным небом. Скоро будет гроза, подумал я, взглянув на небо. Вдалеке уже сверкали молнии, но дождём в воздухе по-прежнему не пахло.
Я бросил случайный взгляд на стену кирпичной пятиэтажки и даже удивился: на начищенной табличке было выбито название именно той улицы, которую я искал. Ну, если всё и дальше пойдет так удачно, я признаю Чикаго одним из лучших городов на планете.
Интересно, тот дом, адрес которого дал мне водитель, такой же опрятный и милый на вид, как этот?
Проходившая мимо женщина, разговаривавшая по мобильнику, споткнулась о выбоину в плитах и едва не упала, не сумев сразу выдернуть тонкую шпильку. У меня хорошая реакция. Я мгновенно отпустил сумку, которую держал в левой руке, и подхватил женщину до того, как она растянулась бы на тротуаре. Мобильник, который она не сумела удержать, мягко шлёпнулся поверх моей сумки.
- Что ты себе позволяешь, идиот! – вдруг закричала она, вырываясь из моих рук. Она рисковала упасть повторно, поскольку я держал её на весу, и твердой опоры под ногами у неё не было. – Отпусти, придурок!
Я понадеялся на то, что плохо её понял, и отпустил не сразу, а спустя пару секунд, когда она уже крепко стояла на злополучных шпильках. Элегантно одетая, ещё молодая, но с неприятным выражением брезгливости на покрасневшем лице. Я подобрал с сумки её телефон.
- Я подам на тебя в суд, козёл! Тебе жизни не хватит, чтобы расплатиться со мной! Скажи, тебе понравилось меня лапать?! Ты…
Я вздохнул, радуясь тому, что языкового опыта у меня мало, и я понимал лишь половину из того, что она пыталась до меня донести.
- Не забудьте свой мобильный, мэм, - протягивая её телефон, попросил я.
- Дай сюда! – она вырвала мобилку из моих рук и принялась лихорадочно прятать её в сумочке. – Радуйся, что я не позвала полицию, осёл!
Спокойствием я никогда не отличался, но и лезть на рожон тоже не любил, тем более проведя менее трех часов в чужой стране. Я был наслышан о местном гипертрофированном чувстве справедливости, и только поэтому сохранил ледяную мину на лице.
- Ты помял мой костюм своими лапами, ты грязный…
- Я хотел помочь, - попытался вклиниться я.
- Ах, помочь! Ты мне едва ногу не сломал, кретин!
- Извините, - удивляясь себе, произнес я.
Женщина, уже выдыхаясь и не столь агрессивно, продолжала что-то выговаривать мне, только я уже не слушал. Подхватив сумку, я спокойно и не торопясь пошёл дальше, прислушиваясь к происходящему за спиной. Похоже, звать полисменов она действительно не собиралась – очевидно, слишком торопилась, обычно у них такие дела миром не кончаются. Мне везло.
Настроение у меня даже поднялось – уже второе приключение за три квартала. Будет что рассказать дома! Я не уставал смотреть по сторонам, с любопытством оглядывая бутики, супермаркеты и обшарпанные серые дома, и даже косые взгляды прохожих встречал с удовольствием. Я находился не в самом лучшем районе города, и смотреть, по большому счету, тут было не на что, но меня интересовало всё, и в особенности люди, сновавшие вокруг с озабоченно-сосредоточенными лицами. В своё время я много читал о Чикаго, в детстве увлекался рассказами про здешних мафиози, но, став старше, понял, что на самом деле всё это не так здорово. Да и Чикаго давно перестал быть центром американской мафии, уступив это место Нью-Йорку.
Нужный мне номер дома я нашел почти сразу, завернув в проулок и спросив у местной бойкой старушки, где сдают комнаты. Она указала мне куда-то во двор соседнего убогого дома, и я поплёлся туда. Входная дверь обшарпанного подъезда была нараспашку, но рядом, на бордюре, сидели несколько молодых парней. Все они с явным интересом наблюдали за мной, и мне сразу стало неуютно. Спрашивать у них что-либо я не стал, но один из них сам заговорил со мной, как только я поравнялся с дверью:
- Кого-то ищешь, приятель?
- Мистера Салливана, хозяина… - я замялся, не зная, как же его назвать.
- Он дома, - кивнул мне тот же высокий мулат, ещё раз внимательно оглядывая меня с ног до головы. – А ты новенький?
- В каком смысле? – уточнил я.
Сидящие позади мулата парни дружно заржали. Я на всякий случай нахмурился.
- Ты приезжий? – тоже улыбаясь, переспросил тот.
- Вроде того, - осторожно ответил я.
- И откуда?
Я замялся. Кто из этих полуобразованный детей городских джунглей Чикаго мог слышать о далёкой Украине, расположенной в Восточной Европе? Когда я общался по Интернету с одним американцем, он вежливо уточнил, в какой части Африки находится моя страна. С тех пор об Украине я стараюсь не заикаться.
- Россия.
- У-у-у…
Парни дружно переглянулись, а затем мулат вновь обратился ко мне:
- Как зовут?
В его тоне теперь звучало откровенное уважение. В который раз за сегодняшний ещё такой короткий день я удивился. Поколебавшись, я честно ответил:
- Олег.
- Как?
Пришлось повторить раза три. Мулат покачал головой и пояснил:
- У старика Салливана живут в основном иммигранты. Весь этот район населён латинами. Такие, как ты, живут в другом квартале, недалеко отсюда. Я сам из Бразилии, но живу здесь уже шесть лет. Два года назад сюда приехал один русский. Хороший парень! Мог порвать пятерых, но поцапался не с тем человеком, и с тех пор его не видели.
Повисло молчание. Парни курили, мулат о чём-то задумался. Рассказанная им история не вдохновляла. Я неловко переступил с ноги на ногу, ожидая продолжения.
- Пойдём, Оулиг, - точно очнувшись, кивнул мне мулат. – Отведу тебя к Салливану.
Ступив в тёмный подъезд, я едва не растянулся тут же, у порога, сходу наткнувшись на что-то огромное и живое.
- Керни, старый чёрт, шёл бы ты отсюда, пока тебя Салливан не вышвырнул, - посоветовал бомжу мулат, бесцеремонно отпихивая его ногой. Человекообразное у меня под ногами пошевелилось и отползло подальше в угол.
- У Салливана дешёвые комнаты, советую долго не думать, он не любит, когда с ним торгуются. Впрочем, - мулат, поднимаясь всё выше по лестничным пролётам, на секунду задумался, - впрочем, свободных квартир у него нет. Это точно.
- Повезло мне…
- Повезло, - не согласился мулат. – Я иду с тобой, русский, значит, всё будет о’кей.
- Как тебя зовут? – несколько запоздало поинтересовался я.
- Джулес, - хмыкнул мулат. – И у меня сегодня хорошее настроение, русский.
Я не возражал. Русский так русский. Для них все славяне – русские.
У крепкой, но обшарпанной двери последнего, шестого этажа мы остановились. Джулес уверенно нажал на звонок, и через пять минут непрерывных трелей в глубине квартиры раздался чей-то недовольный заспанный голос. Что говорил находившийся за дверью, я понять не мог: во-первых, он говорил на американском слэнге, во-вторых, звук сильно приглушала дверь. Не стоило труда догадаться, что это была отборная матерная ругань.
Дверь распахнулась, и на пороге возник немолодой мужчина с внушительным пузом и остатками редких седых волос на голове. Одет он был в помятые штаны и расстёгнутую клетчатую рубаху.
- Чего тебе, Джулес? – неожиданно громко гаркнул он, и я невольно отступил на шаг. Он буквально буравил меня взглядом, оценивающе глядя на мою одежду. Похоже, привычно прикидывал, сколько сможет из меня вытянуть. – Ты же знаешь, комнат у меня нет, нечего водить сюда всяких проходимцев!
- Ему нужен угол, Салливан, - мулат примирительно поднял руки. – Он русский и ещё никого в городе не знает.
Странное беспокойство скользнуло по лицу хозяина. Он сделал движение, точно собираясь закрыть дверь.
- В прошлый раз парень, похожий на тебя, доставил мне много проблем, - глядя мне в глаза, проговорил он. – Боюсь, с тобой проблем будет даже больше, уж слишком ты… беленький.
