Послышался писк, и Ил с рыком разжала кулак. В траве скрылась маленькая перепуганная мышь.
— Отвали! — Ил вскинулась под оборотнем и сбросила надоедливого мудака, который тяжело и возбужденно задышал ей в ухо.
Она отскочила от него сердитой волчицей и потрусила на поиски другой добычи. Вряд ли мышь утолит ее голод и злобу. Феликс всхрапнул и бесшумным черным пятном последовал за ней, дружелюбно помахивая хвостом. Ил с рыком оглянулась на него, и черный волк тут же припал на передние лапы к земле, активно повиливая хвостом.
Девушка фыркнула и продолжила свой гордый и молчаливый путь. Феликс нагнал ее, игриво толкнул носом в бок, отпрыгнул в сторону и вскинул голову, хитро поглядывая на сердитую волчицу.
Черный Коготь мотнул мордой и бросился в веселый галоп вокруг Ил, периодически наскакивая на нее и легонько бодая покатым лбом. Девушка глухим рыком попыталась цапнуть Феликса за хвост, но тот грациозно и ловко увернулся. Желание покусать оборотня бросило ее в ленивую погоню за возбужденным волком, и переросло в задорную скачку посреди ночного поля.
Неожиданно подлый Феликс мягко сбил фыркнувшую Ил с лап, налетел на нее, когда она попыталась подскочить, и заключил в объятия, кувыркнувшись в траве. Под смех мужчины она дернулась под ним слабой девицей, и он жадно впился в ее рот, обрывая громкие возмущения.
Захлебнувшись в нежности, что рванула из ее груди бурным потоком, она обняла мужчину и бесстыдно развел ноги. Феликс незамедлительно овладел ее телом, голодно проталкивая язык в стонущий рот возбужденной жертвы, которая опять потеряла связь с реальностью. Единственное чего она желала сейчас — это крепкого члена, что распирал ее изнутри сладкой тянущей болью. Ил нетерпеливо подалась тазом, желая целиком заглотить горячего и дурно пахнущего потом и шерстью мужчину, и когтями впилась в его ягодицы.
— Прежде чем мы продолжим… — Феликс застыл над ней каменным изваянием.
— Не останавливайся, — простонала Ил, зарываясь в его волосы, и потянулась к его губам.
— Будешь ли ты моей спутницей жизни? — прерывисто прошептал Феликс в уста Ил.
— Да просто трахни ты меня уже, — рыкнула она под мужчиной, — без тупых вопросов!
— Да или нет? — выдохнул Феликс и погладил возлюбленную по лицу.
В помутневших от вожделения глазах девушки проскочила искра осознанности. Она сглотнула и посмотрела на яркий диск на черном небе в россыпи звезд, которые тоже ждали ее ответа. Гнетущая тишина не обещала ничего хорошего. Это были не просто спонтанные потрахушки посреди поля.
— Ну же, Искорка, — промурлыкал Феликс и слабо куснул за мочку. — Да или нет.
— Я не против с тобой пошалить, — прохрипела Ил, утопая в вязком черном желании.
— Шалости меня не интересуют, — мужчина рвано дернул бедрами, вжимаясь в лоно девушки. — Да или нет?
Мыльный пузырь слабого сознания Ил лопнул под накатывающей ревущей волной экстаза. Она что-то крикнула, но каков был ответ — положительный или отрицательный, она не услышала. Звериное начало взяло над ней вверх, раздирая Ил на части от спазмов раскаленных мышц ее утробы. Они стальным кольцом сжались на естестве Феликса, который с рыком обратился мохнатого чудовища, успевшего протиснуться в содрогающееся тело волчьим узлом. Ил сдавленно простонала в страхе быть разорванной пульсирующей плотью, которая раздулась в ней монструозной пробкой.
Ил хлебнула воздуха, и длинный скользкий язык рычащего монстра нырнул ей в рот. Клыкастая челюсть мягко сомкнулась на ее щеках, и девушка в ужасе замычала, задыхаясь волчьего зловония. Ее опять захватила судорога мучительного экстаза. Феликс с воем вскинул морду к луне и горячим потоком выплеснулся в визгливую Искорку кипящим семенем.
Спазмы Черного Когтя передавались Ил электрическими разрядами и растекались по ее телу простреливающим кости и мышцы экстазом. Девичий цветок обратился в тугую и крепкую ловушку из онемевших мускулов. Ил захрипела, выплывая из маслянистого и ядовитого помешательства, и Феликс навис над ней, опираясь на шерстистые напряженные лапы.
— Помним, да? Не дергаемся и не вырываемся, — вязкая капелька потянулась с его пасти и коснулась щеки Ил. — Мне и тебе, Искорка, будет очень неприятно.
Ил моргнула и непроизвольно дернулась от нового слабого спазма, и Феликс с рыком заключил ее в душные объятия, придавливая к земле и исключая дальнейшие попытки девушки вырваться. Ил мучительно застонала от боли, что разлилась внизу ее живота. Феликс и так не отличался скромными размерами, но в обличье оборотня он просто переполнял Ил раскаленным палицей.
— Вытащи! — рыкнула она. — Немедленно!
— Тут я бессилен, Искорка, — процедил Феликс сквозь зубы. — Тут все зависит только от тебя.
— Это ты со своей надувным елдаком полез, — закряхтела она и из жгучей вредности дернулась.
Она взвизгнула от боли внизу живота. Из Феликса вырвался мучительный скулеж, и он судорожно облизал нос.
— Я твой мерзкий хрен оторву, — выдохнула она. — Капелек волшебных нету! Мудила!
— Будь благоразумной, — едва слышно прошептал оборотень, стискивая в объятиях разъяренную Ил. — Вдох-выдох, Искорка. Ты лучше представь, что о тебе подумают в больнице, когда из тебя вытащат волчий пенис. Внушительный такой, Искорка. Поселок у вас маленький, все друг друга знают. И, наверное, кто-нибудь да видел, как ты пристаешь к собакам.
Ил зажмурилась, чувствуя, как к щекам приливает кровь стыдливости и смущения. Она заскрипела зубами и медленно вдохнула, чтобы затем неторопливо выдохнуть. Надо отвлечься от того, что ее душит в объятиях мохнатый урод, подумать о чем-нибудь хорошем и светлом. Например, о цветущих одуванчиках и о том, как она сдувает с них белый пух. Вдох-выдох. В ее фантазиях нет места оборотням, злобе и страху, только ветерок и умиротворение.
Когда Ил сделала очередной вдох, Феликс со стоном и громким влажным звуком выскользнул из нее и упал на траву постанывающим мужчиной. Ил с жалобным всхлипом приложила ладони к горячему лбу и закрыла глаза:
— Что же я наделала…
— Отдалась зову любви, Искорка, — самодовольно протянул Феликс и положил руку на живот Ил. — Ты станешь матерью моих детей. Сильных и красивых волчат. Разве это не чудо? Давай, нареченная моя, обратись в волчицу и ты поймешь о чем я говорю. Наши матери любят своих детей со дня зачатия.
Ил с рыком откатилась от Феликса и разлеглась на траве печальным зверем, прижав морду к передним лапам. Никакой любви или радости она не почувствовала. Только сожаление, что она так глупо и безрассудно отдалась коварному подлецу. Неужели ей придется травиться ядом и таблетками, чтобы очиститься от скверны волка, который настороженной тенью сел перед ней.
— Ну? — Феликс заинтересованно склонил голову. — Каким он или она будет?
— Кто? — Ил подняла морду. — Я тебе не прорицательница, чтобы сразу после соития увидеть твоего выродка.
— Нашего выродка, — обиженно оскалился Феликс и нетерпеливо вспучил землю лапами. — Он будет нашим. Девочка или мальчик? Не томи!
— Отвали, — волчица уронила морду на траву. — Я не знаю.
Она устало поднялась и заковыляла прочь. Феликс кинулся за ней, восторженно поскуливая.
— Я же отец, Искорка, я хочу знать!
Ил остановилась, понурив голову. Черный Коготь от нее не отстанет, будет преследовать до самого дома с тупыми вопросами, ответов на которые у нее не было. Она прикрыла глаза, прислушиваясь к себе и отыскивая в закоулках души какую-то волчью магию, что скажет ей, кем одарил ее восторженный волк, и увидела лишь пустоту. Никаких там волчат или младенцев. Ни девочек, ни мальчиков. Никого.
— Я не вижу, — она устало посмотрела в желтые глаза изумленного волка.
— Не понял, ты опять дразнишь меня? — обиженно прошептал Феликс.
— Нет, — она вздохнула. — Может, обращенные не наделены даром предвидения?
— Это часть тебя, Искорка, — Черный Коготь обошел мрачную волчицу и беспардонно ткнулся ей носом под хвост.
— Господи, когда это кончится? — печально заскулила она.
— Я же твой альфа, — Феликс встал перед Ил и вгляделся ей в глаза. — Я был просто обязан наградить тебя зубастым баклажанчиком. Как же так? Что происходит?
— Может, я бесплодна? — она пихнула волка в сторону и прошла мимо. — Почему нет? Какая замечательная новость.
— Ты здоровая волчица, — рявкнул Феликс и побежал за ней. — Я бы по запаху определил, больна ты или нет.
— Скрининг от оборотня, — зло хохотнула Ил. — Он по запаху ваших гениталий выявит проблемы со здоровьем!
— Не самое лучшее время ехидничать! — прорычал Феликс. — Я все же бы хотел заиметь детей от нареченной! И ты этого хочешь!
— Может, еще раз? — Ил вздрогнула от вспышки желания и рассерженно мотнула головой, прогоняя навязчивое стремление обрюхатиться от волка. — Мать твою!
— Зачатия, действительно, не случилось! — обеспокоенно охнул Феликс. — Неужели ты не подаришь мне дитя?
— Как же отвратительно, когда в тебе видят инкубатор на ножках, — Ил скривилась и ревниво посмотрела на опечаленного Феликса. — Отымей другую волчицу! Она с удовольствием родит тебе кучу волчат. Будет тебе наследник. Много наследников! Самки, самцы, полный набор! Ну, не повезло тебе! То в мужика втрескался, то в бесплодную суку! Может, на тебе какое проклятие лежит! Может, ты сам пустоцвет!
— Это не так, Искорка, — фыркнул Черный Коготь. — Твои догадки ложные. У меня уже есть сын.
— Чего? — Ил развернулась к мрачному волку преисполненная праведным гневом и колючей ревностью. — Ты сказал, что у тебя есть сын? Или я ослышалась? И где же он? Где же ты его прячешь? Или ты из тех, кто бросает детей, чтобы заделать новых?
— Он растет в семье, в моей семье, Искорка, — Феликс стыдливо отвел морду. — Мы с его матерью совершили большую глупость.
— Не хочу знать! — Ил клацнула зубами. — Не хочу, кобелина проклятый! Мало того что осеменил кого-то, так еще и посмел скрыть наличие сына!
— Я не могу его признать! — Феликс вскочил на задние лапы и взревел. — Не могу! Иначе я лишусь брата! Он не простит меня!
— Дерек? — Ил с ужасом попятилась от разъяренного оборотня. — Господи, Феликс, ты отымел жену родного брата?! Да, мать твою, что с тобой не так?
Ил взвыла и бросилась наутек. Как же так получилось, что она оказалась втянутой в неприличные тайны волчьей стаи? Она резко притормозила и оглянулась на одинокого оборотня, чувствуя его стыд, злость и тоску. Она нерешительно вернулась к Черному когтю и фыркнула:
— Я могила, — она подняла морду. — Я не знаю, что у вас там за Санта Барбара, но это не мое дело. В принципе, я всегда подозревала, что в большой семье всякое случается. И я думаю, что Дереку не надо знать, что ты его отец, да?
— Да, — прошипел оборотень, сжимая кулаки.
— Очень жаль, что так случилось, — Ил поднялась на человечьи ноги и ласково улыбнулась, потискав пристыженного оборотня за щеку. — Это я про твою машину. Я ее отлично так покорежила. Я бы предложила тебе переночевать у нас дома на диване, но не буду.
— Почему? — обиженно поинтересовался Феликс.
— Вдруг ты и мою мамку соблазнишь? — хохотнула Ил и с громким веселым воем отскочила от оборотня призрачной волчицей.
Она, наконец, увидела в глазах мерзавца истинное страдание, которое насытило ее зловредную и мстительную суть сладким нектаром. Это нехорошо радоваться чужим душевным терзаниям, но Ил решила дать немного воли гадкой и противной сучке, что захихикала внутри ее груди липкой амебой.
— И, что, мне пешком идти? — крикнул ей Феликс.
— Это твои проблемы, малыш! — она завыла. — Позвони брату! Он обязательно за тобой явится хоть на край света!
— Какая же ты сука, Искорка!
— Знаю, мой милый! — захохотал Ил. — Я тебе поэтому и нравлюсь! Ты мазохист в душе!
Она скрылась в высокой траве и выскочила из нее серебряным огоньком, похрустывая пойманным сурком. Кто бы мог подумать, что томная ночь обернется черной исповедью под луной? Обида на Феликса ее отпустила, пусть и такой высокой ценой для него.
Глава 16. Возвращение
Одна полоска на тесте, чистые анализы и УЗИ без обнаружения ранней беременности странным образом опечалили Илону. Доктор заявил, что девушка здорова — никаких проблем он не выявил. Ей бы радоваться тому, что соитие под луной с Феликсом не подкинуло ей новых проблем, но тихое разочарование грызло душу. В последнее время она страдала от очень противоречивых чувств. Наверное, безделье вместе с обжорством кидали ее в пучину отчаяния.
Похоже, ей больше не светит симпатия к обычным мужчинам — они теперь казались какими-то слабыми и мерзковатыми. Она пару раз сходила на свиданки со случайными красавчиками, которых отыскала на сайте знакомств, и жутко скучала от их пустого трепа, кривилась от сладкого запаха немощных тел и не видела в них самцов. Ко всему прочему подкралось подозрение, что мамуля с папулей и внуков не дождутся. Чисто с биологической точки зрения, волчица не залетит от человека, хоть утопи ее в мужском семени.
Теперь и от Феликса не выродишь волчат. С этим мохнатым уродом что-то было не так. Либо с Ил. Может, ее неприязнь к нему, как к личности, волшебным образом сработала мощным противозачаточным? Но это тоже не логично с точки зрения физиологии. Хотя и цветная шерсть — полный идиотизм. В общем, Феликс не только лишил семейного счастья с обычным человеком, но и сам оказался так себе вариантом. Ил презирала его, пусть и ночами горько плакала в подушку, крепко сжимая телефон. Сам оборотень не звонил и не отсвечивал. Вот пусть и стыдится, что оказался слабым и никчемным самцом.
Родители вежливо и нерешительно обмолвились, что, возможно, печальную доченьку отвлечет какое-нибудь хобби или работа на полставки. Ил и сама понимала, что жутко обнаглела. Не будут же они кормить, поить и обхаживать взрослую дочуру годами. Кризис самоопределения пережит — ее не беспокоили случайные метаморфозы, и она смирилась с тем, что быть ей оборотнем до самой ее смерти. А вот любовные метания от ненависти до слепой тоски — это уже не проблема ее родителей. Они сделали все, что было в их силах. Они приняли ее, обогрели и помогли понять, что не шерсть и не клыки ее определяют. И они готовы даже порадоваться маленьким мохнатым внукам, если Ил все-таки надумает однажды, в неопределенном будущем, обзавестись детьми. Или же согласятся с ее выбором быть одинокой. Главное, чтобы непутевая доченька жила счастливо. А будет ли она счастлива с Феликсом или без него? Большой вопрос.
Ил созвонилась с Марго и несмело спросила, свободна ли ее квартира. Старушка ответила, что свободна, ведь кое-кто из ее жутких друзей с желтыми и пустыми глазами оплатил аренду за несколько месяцев. Девушка хотела разразиться громкими возмущениями, но проглотила язык. Она в бедственном положении и готова принять с благодарностью широкий жест Феликса. Он не обеднеет. И должен ей за то, что превратил ее жизнь в самый настоящий ад.
— Когда ждать? — строго спросила Марго.
— Завтра.
Родители, конечно, для приличия поохали и паахали, но все же отпустили Ил. Они всплакнули на пороге, крепко обняли дочу, взяли с нее слово отзваниваться каждый день, и девушка зашагала к автовокзалу, попутно прощаясь и с милыми песиками, которые стали для нее ненадолго самой настоящей стаей.
