Я, кстати, так и не поняла, почему именно это произошло: из-за его феноменального раздолбайства и забывчивости, или всё же у него была веская причина так поступить. Затем потянулись на выход Сан Саныч с Долли, и мы остались вчетвером: я с Джун и Руди с Дэном.
- Чего жрать будем, народ? – осведомилась Светка.
- Я бы сейчас соляночки навернул, - мечтательно протянул Дэн.
- Я бы тоже от неё не отказался, - поддержал его рыжик. – Только кашеварить мне сейчас в лом. Башка разболелась, нос дергает и полежать хочется.
- Так давайте я всё сделаю! – радостно вызвалась Джун.
- Нет! – хором отрезали парни. Завидев мой изумленный взгляд, Дэн пояснил:
- У нашей Светочки, - он послал Джун воздушный поцелуй и дождался такого же в ответ, - масса талантов, но кулинарный в их число, увы, не входит. И мы в этом неоднократно убеждались.
- А в чем проблема? Давайте я приготовлю, будет вкусно.
- А ты точно умеешь? – с подозрением осведомился Руди.
- Точно-точно, - заверила я его. – Дело только за продуктами. И покажите, где у вас плитка стоит.
Ну а что? Какой бы скотиной Влад не был, принципы вкусной готовки он до меня донес. Сейчас самое время выяснить, насколько из меня вышла прилежная ученица. Тем более что никто из ребят не в курсе моих прежних кулинарных способностей, а значит, как с чистого листа получится.
В итоге Джун с Фрименом убежали в магазин за продуктами, страдающий рыжик показал мне кастрюлю (по факту так, кастрюльку литра на три в прыжке, вообще говорить не о чем), а потом отправился валяться на диван с очередным компрессом на многострадальной переносице. Пошарившись по клубным сусекам, я обнаружила пару луковиц и быстренько их почистила. Ну а потом вернулись наши гонцы, и дело пошло куда бодрее. Света носилась туда-сюда, мыла продукты, сгребала в мусорный пакет очистки и вообще оказалась незаменимым помощником по кухне. Дэн, как выяснилось, умел красиво и быстро рубить всё, что угодно, причем, не отрывая кончика ножа от доски, так что на мою долю оставалось только чистить овощи от кожуры, а колбасы от оболочки, да командовать, чего куда и в каком порядке отправлять. Ну и следить за сковородкой и варевом, чтоб ничего не пригорело и не сбежало. Руди тем временем провалился в сон, и сладко причмокивал, обнимая подушку, вызывая тем самым у нас с Джун дикое умиление, а у Дэна – вполне себе очевидную ревность. Ха, а вот нечего было так долго дома сидеть! Пришёл бы пораньше, тоже бы поучаствовал в изгнании Влада с территории. А теперь уж поздно кулаками махать и героя изображать.
Разумеется, такой мощной командой мы справились с готовкой в рекордные сроки. Тем более что купить мясо они то ли забыли, то ли не захотели заморачиваться с долгой варкой, ограничившись сосисками, ветчиной и краковской. А мне-то что? Так даже проще. А уж если кому вкус не слишком наваристый покажется, тот сам себе злобный Буратино.
Результат превзошел мои самые смелые ожидания. Содержимое кастрюльки улетело буквально в пятнадцать минут, потому что ребята, съев свою порцию, дружно затребовали добавки.
- Божественно, – выдохнул Руди, отставив в сторону пустую тарелку.
- Полностью поддерживаю вас, коллега, - подтвердил Дэн, облизывая ложку.
- Ну всё, Бонни, ты попала, – хихикнула Джун. – Теперь эти гаврики будут тебя на кухню песнями и плясками заманивать. Им лишь бы вкусно пожрать, и чтоб желательно кто-нибудь другой у плиты торчал. Со мной этот номер им не слишком понравился, теперь на тебя переключатся.
- Так вроде же все вместе готовили? – удивилась я.
- Скажем так, - Дэн широко мне улыбнулся. – Шеф-повар должен быть один. И в большинстве случаев в нашем клубе эта роль выпадала либо мне, либо Илюхе. Только потому, что мы неплохо владеем ножом. Но, откровенно говоря, мне обычно готовить приходилось, вытащив с телефона какой-нибудь подходящий рецепт. Руди в отличие от меня может и сымпровизировать, но особого кайфа в этом не находит. Поэтому если есть кто-то, кто берет на себя самую занудную часть, мы оба счастливы, как никто другой.
- А меня они окончательно со счетов списали, когда я в борщ гречки сыпанула, – хмыкнула Джун.
Когда настало время идти спать, выяснилось, что никто домой не собирается. Джун заявила, что меня одну не оставит. Дэн сообщил, что нам, как велел Сан Саныч, нужен защитник, а Руди на эту роль не годится. Поймав насупленный взгляд рыжика, Фримен тут же поправился: мол, временно не годится. А так вообще Илюха парень хоть куда. Поэтому мы со Светой вновь оккупировали диван, рыжик перебрался на свое привычное кресло, а Дэн соорудил себе лежбище прямо на полу, раскатав на нем пару туристических ковриков, а для мягкости сверху кинул два ватника и старое одеяло. Я подумала и отдала ему ещё и свою подушку. Мне это на относительно мягком диване не критично, а вот Дэну без подушки точно неудобно будет.
Этот день настолько меня вымотал, что заснула я практически сразу после того, как в клабхаусе погасили свет. И вновь провалилась в кошмар, о котором уже успела позабыть. Я шла по улице своего города детства, стараясь держаться поближе к домам. Но меня всё-таки заметили.
- Эй, Соловьева! – раздался голос Юрки Заточного из резко затормозившего у обочины автомобиля. – А-ну, иди сюда!
Я знала, что идти нельзя ни в коем случае, но одновременно понимала, что если не пойду, будет ещё хуже. И с ужасом поняла, что ноги сами меня несут к машине, несмотря на то, что я страстно мечтаю оказаться где-нибудь подальше от этого места, а лучше всего на другом краю земли.
Три пары грубых мужских рук схватили меня и затолкнули на заднее сиденье, несмотря на все мои вопли и протесты. Впрочем, воплей тех был один жалкий вскрик, после чего мне заткнули рот какой-то вонючей тряпкой так, что я едва не подавилась.
Потом была то ли дача, то ли загородный дом, где меня вынудили пить разбавленный спирт. Вернее, тут уж я, отплевавшись от мерзкой тряпки, твердо стояла на своем, но, увы, опять же недолго. Меня бросили на пол, придавив коленями плечи так, что я была полностью лишена свободы движения, с помощью ложки разжали зубы и приставили к ним бутылку. После чего всё происходящее временно потеряло для меня всякое значение.
Следующим кадром этого страшного кино было, как я вхожу домой, где меня ждет перепуганная Вера Игнатьевна. И она, мгновенно поняв всё, начинает выть от безысходности. А я твердо говорю, что не успокоюсь, пока не накажу подонков. Особенно Заточного, который командовал расправой надо мной. Бабушка пытается отговорить меня, но я непреклонна. Я вызываю домой полицию, выслушиваю откровенно глумливое предостережение за дачу ложных показаний…
И почему-то оказываюсь в больнице. Усталый равнодушный человек в салатовой униформе говорит мне, что кровотечение удалось остановить, но детей у меня не будет. А бабушка, стыдливо отводя глаза, говорит, что моё заявление в полицию не было принято, а ей подбросили под дверь квартиры дохлую кошку и прислали записку с черепом и костями. Намек более чем прозрачен: если не будем молчать, будет ещё хуже. Только… куда ещё-то, если уже самое дно?
Вот тут меня накрывает тяжелой холодной волной гнева. Всё оставшееся в больнице время я планирую план – нет, не мести, а наказания всех тех, кто повинен в моей беде. Через третьи-четвертые руки я выхожу на какого-то столичного журналиста, а тот, написав жареную статейку о моей истории, ещё и сдает мои координаты куда-то на телевидение. И вот я сижу в студии и на всю страну в подробностях рассказываю, что со мной произошло. Комментаторы сразу же делятся на два лагеря, и всё слышнее голос тех, кто уверяет, что очередная гулящая девка оклеветала хорошего парня за то, что тот отказался на ней жениться. Или денег мало дал, на шантаж не поддался, вот и страдает ни за что бедолага. Я выслушиваю о себе столько дикого вымысла, что иногда мне хочется встать и убить всех тех, кто говорит гадости обо мне и моей семье. Но я твердо знаю, ради чего я здесь, и только поэтому терплю дальше.
Делу дают ход, назначается служебная проверка, и чуть ли не половина нашего отдела полиции оказывается без работы. Вскрываются всё новые и новые нарушения в его работе, и меня начинает ненавидеть половина города: родные и близкие уволенных, да те, кому их уход серьезно помешает проворачивать собственные темные делишки. Но самое главное, я наконец-то признана потерпевшей, и вот-вот должен состояться суд.
На суде заседание за заседанием на меня вновь выливается ушат грязи, но я уже к этому привычная. Почему-то главным аргументом той стороны становится тот факт, что на момент встречи с Заточным я уже жила половой жизнью. Будто девственность меня спасла бы от насилия! Ещё давят на то, что раз я сама подошла к машине, то я сама всего этого хотела. По этой искривленной логике, видимо, мне было нужно и избиение, и потеря возможности иметь детей.
Пройдоха-адвокат, которого мне дали телевизионщики, умудряется-таки добиться реального срока для Юрки и его отморозков, не забывая при этом раздавать направо-налево громкие интервью. Правда, наедине честно признается, что отсидит эта компашка хорошо если половину. А дальше влиятельные родственники непременно найдут, как их вытащить. И мне лучше бы к этому моменту переехать куда подальше, потому что жизни здесь мне уже не дадут по-любому.
Я возвращаюсь домой, чтобы сообщить бабушке, которая на последнее заседание суда не пошла, что мы победили, но вижу только её тело, лежащее в коридоре. И даже издали понимаю, что ловить здесь уже нечего, Вера Игнатьевна мертва, её сердце не выдержало. Вот тут я и заорала что было мочи...
Меня затрясли за плечи, в клабхаусе зажегся свет, и я увидела рядом всю троицу: Руди и Дэн встревоженно смотрели на меня, а Джун ещё и держала за руку.
- Простите, ребята. Жуткий кошмар приснился…
И вот тут меня накрыло по-настоящему, когда я сообразила, насколько же мне повезло. Ведь буквально чуть-чуть, и эта дрянь могла сбыться именно в таком варианте. Пиррова победа, когда ты оказываешься на пепелище, посреди тех, кто ненавидит тебя и считает виновницей всего произошедшего. Плюс тебя знает в лицо пол-страны из числа тех, кто смотрит телевизор и читает желтую прессу, поэтому шансы переехать и начать жизнь с начала – это фикция и самообман. Всегда найдется тот, кто вспомнит о тебе, как «о той самой, которая…» и непременно расскажет об этом твоим сослуживцам и соседям.
Света крепко обняла меня и принялась гладить по голове, стараясь остановить надвигающуюся истерику.
- Ох, чую, прибьет нас Долли, но ничего не попишешь. Парни, тащите успокоительное!..
Правдами и неправдами Джун-таки выведала у меня подробности сна. Полагаю, если бы не позаимствованный в очередной раз из сейфа джин, ничего бы у нее не вышло. Но её доброе участие, помноженное на можжевеловый экстракт, сделали своё дело.
- Да что ж тебя так плющит-то? – в сердцах сказал Дэн, дослушав всё до конца. – Это ж прямо готовый привет из девяностых какой-то. Забей и разотри! Заснула, наверное, не на том боку, вот и результат. Не надо было тебе подушку мне отдавать. Так что успокаивайся, сейчас такого беспредела просто не может быть. А тут чуть ли не бандитский боевик в стиле «Улицы разбитых фонарей», помноженный на богатую фантазию.
- Только вот Юрий – вполне реальный персонаж, - возразил ему Руди, и я запоздало вспомнила, что вчерашней ночью он столь же терпеливо сидел рядом и пытался вникнуть в подробности моей непутевой жизни. – И как минимум одно доказанное нападение на его совести уже есть. Иначе бы бабушка Бонни не лежала сейчас в больнице с пробитой головой. Кроме того не стоит забывать, что существует большая разница между столичным регионом и периферией. Это мы здесь расслабились и привыкли к относительно спокойной жизни. А там очень многое зависит от того, кто именно стоит у власти. И, полагаю, очень многим вещам по-прежнему просто не дается ход.
- Ой, начал, философ, - скривился Дэн. – Ты давай, мысью по древу не растекайся, резюмируй уже!
- Всё просто, - пожал плечами рыжик. - Это значит, что чем дальше Бонни будет от всех этих Заточных и псевдо-спасателей Владов, тем лучше для нее.
- Справедливости ради, - возразила я, - Влад всё-таки не псевдо, а настоящий спасатель. Это же он ликвидировал проблему с Заточным.
- Ой, я бы так не радовался, - вздохнул Илья и осторожно потер распухшую переносицу. – Во-первых, давайте уже быть честными: не ликвидировал, а временно снизил её остроту. На какой именно срок – неизвестно. Простит папенька горемыку-сыночка, разрешит ему возвратиться в город, и мыло-мочало, начинай сначала. То, что мозгов в башке Юрика нет и взяться им неоткуда – непреложный факт. Думаете, он не захочет поквитаться с Бонни?
- Спрашиваешь, – хмыкнула Джун. – Разве что действовать будет не столь открыто. Ну так, на всякий случай. Попытается чужими руками наказать.
- Как вариант, – кивнул рыжик. – Так что одна здравая мысль в этом сне всё-таки прозвучала.
- И какая же? – удивилась я.
- Помнишь совет своего адвоката? К тому моменту, как Заточный снова появится в городе, успеть переехать куда подальше. Так что возвращение в родные пенаты для тебя путь в никуда. Или, если так понятнее, игра в русскую рулетку. Может, пронесет, а может, и нет. В любом случае, ходить там в одиночку я бы точно не рискнул. А уж жить постоянно и подавно. Твой адрес там не знает только ленивый. А дома вечно не высидишь. И тут уже или от каждого курьера шарахаться, а продукты на адрес соседей заказывать. Или зарабатывать стойкую паранойю и шугаться собственной тени во время вылазок по магазинам.
- Да ладно тебе! – фыркнул Дэн. – Не пугай нашу Бонни, она и так уже спит хреново. А то ты прям густыми мазками расписал какие-то левые ужасы!
- А что, лучше если она, вся такая смелая, отправится домой, чтобы с гарантией вляпаться в очередные неприятности? – в голосе Джун слышался откровенный сарказм. – Что она в одиночку может противопоставить если не Заточному, то хотя бы его дружкам? Которые тоже вполне могут решиться на месть, даже не посоветовавшись со своим главарем. Не, Руди тут прав на все двести процентов. Туда без надобности соваться не стоит. А лучше всего как-то решать вопрос с квартирой и обзаводиться жильем там, где собираешься дальше жить и работать.
- А тебе лишь бы что-то сказать, главное, чтоб мне поперек? – осведомился Дэн.
- Эй, ну-ка брэк, – тут же в самом зачатке задавил разгорающийся спор рыжик. – Сейчас речь не о вас, а про Бонни и её планы на будущее. И нам стоит помочь ей определиться с этими планами.
- Я, кажется, знаю, что делать. – Я с надеждой посмотрела на Свету. – Научи меня, пожалуйста, драться! Я видела, как ты приложила Влада. Если бы я смогла так же, я бы перестала чувствовать себя такой беспомощной. Меня вообще бесит это чувство, как корова на бойне, право слово. А сама могу приложить обидчика, только если сковородка под рукой. Да-да, я действительно дралась в общаге, но всякий раз по странному стечению обстоятельств у меня в руке была сковородка. А без тяжелого оружия я никто и звать меня никак. И это меня откровенно бесит.
Троица дружно заржала. Ну вот, как знала, что не стоило им про сковородку говорить.
- Чего жрать будем, народ? – осведомилась Светка.
- Я бы сейчас соляночки навернул, - мечтательно протянул Дэн.
- Я бы тоже от неё не отказался, - поддержал его рыжик. – Только кашеварить мне сейчас в лом. Башка разболелась, нос дергает и полежать хочется.
- Так давайте я всё сделаю! – радостно вызвалась Джун.
- Нет! – хором отрезали парни. Завидев мой изумленный взгляд, Дэн пояснил:
- У нашей Светочки, - он послал Джун воздушный поцелуй и дождался такого же в ответ, - масса талантов, но кулинарный в их число, увы, не входит. И мы в этом неоднократно убеждались.
- А в чем проблема? Давайте я приготовлю, будет вкусно.
- А ты точно умеешь? – с подозрением осведомился Руди.
- Точно-точно, - заверила я его. – Дело только за продуктами. И покажите, где у вас плитка стоит.
Ну а что? Какой бы скотиной Влад не был, принципы вкусной готовки он до меня донес. Сейчас самое время выяснить, насколько из меня вышла прилежная ученица. Тем более что никто из ребят не в курсе моих прежних кулинарных способностей, а значит, как с чистого листа получится.
В итоге Джун с Фрименом убежали в магазин за продуктами, страдающий рыжик показал мне кастрюлю (по факту так, кастрюльку литра на три в прыжке, вообще говорить не о чем), а потом отправился валяться на диван с очередным компрессом на многострадальной переносице. Пошарившись по клубным сусекам, я обнаружила пару луковиц и быстренько их почистила. Ну а потом вернулись наши гонцы, и дело пошло куда бодрее. Света носилась туда-сюда, мыла продукты, сгребала в мусорный пакет очистки и вообще оказалась незаменимым помощником по кухне. Дэн, как выяснилось, умел красиво и быстро рубить всё, что угодно, причем, не отрывая кончика ножа от доски, так что на мою долю оставалось только чистить овощи от кожуры, а колбасы от оболочки, да командовать, чего куда и в каком порядке отправлять. Ну и следить за сковородкой и варевом, чтоб ничего не пригорело и не сбежало. Руди тем временем провалился в сон, и сладко причмокивал, обнимая подушку, вызывая тем самым у нас с Джун дикое умиление, а у Дэна – вполне себе очевидную ревность. Ха, а вот нечего было так долго дома сидеть! Пришёл бы пораньше, тоже бы поучаствовал в изгнании Влада с территории. А теперь уж поздно кулаками махать и героя изображать.
Разумеется, такой мощной командой мы справились с готовкой в рекордные сроки. Тем более что купить мясо они то ли забыли, то ли не захотели заморачиваться с долгой варкой, ограничившись сосисками, ветчиной и краковской. А мне-то что? Так даже проще. А уж если кому вкус не слишком наваристый покажется, тот сам себе злобный Буратино.
Результат превзошел мои самые смелые ожидания. Содержимое кастрюльки улетело буквально в пятнадцать минут, потому что ребята, съев свою порцию, дружно затребовали добавки.
- Божественно, – выдохнул Руди, отставив в сторону пустую тарелку.
- Полностью поддерживаю вас, коллега, - подтвердил Дэн, облизывая ложку.
- Ну всё, Бонни, ты попала, – хихикнула Джун. – Теперь эти гаврики будут тебя на кухню песнями и плясками заманивать. Им лишь бы вкусно пожрать, и чтоб желательно кто-нибудь другой у плиты торчал. Со мной этот номер им не слишком понравился, теперь на тебя переключатся.
- Так вроде же все вместе готовили? – удивилась я.
- Скажем так, - Дэн широко мне улыбнулся. – Шеф-повар должен быть один. И в большинстве случаев в нашем клубе эта роль выпадала либо мне, либо Илюхе. Только потому, что мы неплохо владеем ножом. Но, откровенно говоря, мне обычно готовить приходилось, вытащив с телефона какой-нибудь подходящий рецепт. Руди в отличие от меня может и сымпровизировать, но особого кайфа в этом не находит. Поэтому если есть кто-то, кто берет на себя самую занудную часть, мы оба счастливы, как никто другой.
- А меня они окончательно со счетов списали, когда я в борщ гречки сыпанула, – хмыкнула Джун.
Когда настало время идти спать, выяснилось, что никто домой не собирается. Джун заявила, что меня одну не оставит. Дэн сообщил, что нам, как велел Сан Саныч, нужен защитник, а Руди на эту роль не годится. Поймав насупленный взгляд рыжика, Фримен тут же поправился: мол, временно не годится. А так вообще Илюха парень хоть куда. Поэтому мы со Светой вновь оккупировали диван, рыжик перебрался на свое привычное кресло, а Дэн соорудил себе лежбище прямо на полу, раскатав на нем пару туристических ковриков, а для мягкости сверху кинул два ватника и старое одеяло. Я подумала и отдала ему ещё и свою подушку. Мне это на относительно мягком диване не критично, а вот Дэну без подушки точно неудобно будет.
Этот день настолько меня вымотал, что заснула я практически сразу после того, как в клабхаусе погасили свет. И вновь провалилась в кошмар, о котором уже успела позабыть. Я шла по улице своего города детства, стараясь держаться поближе к домам. Но меня всё-таки заметили.
- Эй, Соловьева! – раздался голос Юрки Заточного из резко затормозившего у обочины автомобиля. – А-ну, иди сюда!
Я знала, что идти нельзя ни в коем случае, но одновременно понимала, что если не пойду, будет ещё хуже. И с ужасом поняла, что ноги сами меня несут к машине, несмотря на то, что я страстно мечтаю оказаться где-нибудь подальше от этого места, а лучше всего на другом краю земли.
Три пары грубых мужских рук схватили меня и затолкнули на заднее сиденье, несмотря на все мои вопли и протесты. Впрочем, воплей тех был один жалкий вскрик, после чего мне заткнули рот какой-то вонючей тряпкой так, что я едва не подавилась.
Потом была то ли дача, то ли загородный дом, где меня вынудили пить разбавленный спирт. Вернее, тут уж я, отплевавшись от мерзкой тряпки, твердо стояла на своем, но, увы, опять же недолго. Меня бросили на пол, придавив коленями плечи так, что я была полностью лишена свободы движения, с помощью ложки разжали зубы и приставили к ним бутылку. После чего всё происходящее временно потеряло для меня всякое значение.
Следующим кадром этого страшного кино было, как я вхожу домой, где меня ждет перепуганная Вера Игнатьевна. И она, мгновенно поняв всё, начинает выть от безысходности. А я твердо говорю, что не успокоюсь, пока не накажу подонков. Особенно Заточного, который командовал расправой надо мной. Бабушка пытается отговорить меня, но я непреклонна. Я вызываю домой полицию, выслушиваю откровенно глумливое предостережение за дачу ложных показаний…
И почему-то оказываюсь в больнице. Усталый равнодушный человек в салатовой униформе говорит мне, что кровотечение удалось остановить, но детей у меня не будет. А бабушка, стыдливо отводя глаза, говорит, что моё заявление в полицию не было принято, а ей подбросили под дверь квартиры дохлую кошку и прислали записку с черепом и костями. Намек более чем прозрачен: если не будем молчать, будет ещё хуже. Только… куда ещё-то, если уже самое дно?
Вот тут меня накрывает тяжелой холодной волной гнева. Всё оставшееся в больнице время я планирую план – нет, не мести, а наказания всех тех, кто повинен в моей беде. Через третьи-четвертые руки я выхожу на какого-то столичного журналиста, а тот, написав жареную статейку о моей истории, ещё и сдает мои координаты куда-то на телевидение. И вот я сижу в студии и на всю страну в подробностях рассказываю, что со мной произошло. Комментаторы сразу же делятся на два лагеря, и всё слышнее голос тех, кто уверяет, что очередная гулящая девка оклеветала хорошего парня за то, что тот отказался на ней жениться. Или денег мало дал, на шантаж не поддался, вот и страдает ни за что бедолага. Я выслушиваю о себе столько дикого вымысла, что иногда мне хочется встать и убить всех тех, кто говорит гадости обо мне и моей семье. Но я твердо знаю, ради чего я здесь, и только поэтому терплю дальше.
Делу дают ход, назначается служебная проверка, и чуть ли не половина нашего отдела полиции оказывается без работы. Вскрываются всё новые и новые нарушения в его работе, и меня начинает ненавидеть половина города: родные и близкие уволенных, да те, кому их уход серьезно помешает проворачивать собственные темные делишки. Но самое главное, я наконец-то признана потерпевшей, и вот-вот должен состояться суд.
На суде заседание за заседанием на меня вновь выливается ушат грязи, но я уже к этому привычная. Почему-то главным аргументом той стороны становится тот факт, что на момент встречи с Заточным я уже жила половой жизнью. Будто девственность меня спасла бы от насилия! Ещё давят на то, что раз я сама подошла к машине, то я сама всего этого хотела. По этой искривленной логике, видимо, мне было нужно и избиение, и потеря возможности иметь детей.
Пройдоха-адвокат, которого мне дали телевизионщики, умудряется-таки добиться реального срока для Юрки и его отморозков, не забывая при этом раздавать направо-налево громкие интервью. Правда, наедине честно признается, что отсидит эта компашка хорошо если половину. А дальше влиятельные родственники непременно найдут, как их вытащить. И мне лучше бы к этому моменту переехать куда подальше, потому что жизни здесь мне уже не дадут по-любому.
Я возвращаюсь домой, чтобы сообщить бабушке, которая на последнее заседание суда не пошла, что мы победили, но вижу только её тело, лежащее в коридоре. И даже издали понимаю, что ловить здесь уже нечего, Вера Игнатьевна мертва, её сердце не выдержало. Вот тут я и заорала что было мочи...
Меня затрясли за плечи, в клабхаусе зажегся свет, и я увидела рядом всю троицу: Руди и Дэн встревоженно смотрели на меня, а Джун ещё и держала за руку.
- Простите, ребята. Жуткий кошмар приснился…
И вот тут меня накрыло по-настоящему, когда я сообразила, насколько же мне повезло. Ведь буквально чуть-чуть, и эта дрянь могла сбыться именно в таком варианте. Пиррова победа, когда ты оказываешься на пепелище, посреди тех, кто ненавидит тебя и считает виновницей всего произошедшего. Плюс тебя знает в лицо пол-страны из числа тех, кто смотрит телевизор и читает желтую прессу, поэтому шансы переехать и начать жизнь с начала – это фикция и самообман. Всегда найдется тот, кто вспомнит о тебе, как «о той самой, которая…» и непременно расскажет об этом твоим сослуживцам и соседям.
Света крепко обняла меня и принялась гладить по голове, стараясь остановить надвигающуюся истерику.
- Ох, чую, прибьет нас Долли, но ничего не попишешь. Парни, тащите успокоительное!..
Правдами и неправдами Джун-таки выведала у меня подробности сна. Полагаю, если бы не позаимствованный в очередной раз из сейфа джин, ничего бы у нее не вышло. Но её доброе участие, помноженное на можжевеловый экстракт, сделали своё дело.
Прода от 26.05.2022
- Да что ж тебя так плющит-то? – в сердцах сказал Дэн, дослушав всё до конца. – Это ж прямо готовый привет из девяностых какой-то. Забей и разотри! Заснула, наверное, не на том боку, вот и результат. Не надо было тебе подушку мне отдавать. Так что успокаивайся, сейчас такого беспредела просто не может быть. А тут чуть ли не бандитский боевик в стиле «Улицы разбитых фонарей», помноженный на богатую фантазию.
- Только вот Юрий – вполне реальный персонаж, - возразил ему Руди, и я запоздало вспомнила, что вчерашней ночью он столь же терпеливо сидел рядом и пытался вникнуть в подробности моей непутевой жизни. – И как минимум одно доказанное нападение на его совести уже есть. Иначе бы бабушка Бонни не лежала сейчас в больнице с пробитой головой. Кроме того не стоит забывать, что существует большая разница между столичным регионом и периферией. Это мы здесь расслабились и привыкли к относительно спокойной жизни. А там очень многое зависит от того, кто именно стоит у власти. И, полагаю, очень многим вещам по-прежнему просто не дается ход.
- Ой, начал, философ, - скривился Дэн. – Ты давай, мысью по древу не растекайся, резюмируй уже!
- Всё просто, - пожал плечами рыжик. - Это значит, что чем дальше Бонни будет от всех этих Заточных и псевдо-спасателей Владов, тем лучше для нее.
- Справедливости ради, - возразила я, - Влад всё-таки не псевдо, а настоящий спасатель. Это же он ликвидировал проблему с Заточным.
- Ой, я бы так не радовался, - вздохнул Илья и осторожно потер распухшую переносицу. – Во-первых, давайте уже быть честными: не ликвидировал, а временно снизил её остроту. На какой именно срок – неизвестно. Простит папенька горемыку-сыночка, разрешит ему возвратиться в город, и мыло-мочало, начинай сначала. То, что мозгов в башке Юрика нет и взяться им неоткуда – непреложный факт. Думаете, он не захочет поквитаться с Бонни?
- Спрашиваешь, – хмыкнула Джун. – Разве что действовать будет не столь открыто. Ну так, на всякий случай. Попытается чужими руками наказать.
- Как вариант, – кивнул рыжик. – Так что одна здравая мысль в этом сне всё-таки прозвучала.
- И какая же? – удивилась я.
- Помнишь совет своего адвоката? К тому моменту, как Заточный снова появится в городе, успеть переехать куда подальше. Так что возвращение в родные пенаты для тебя путь в никуда. Или, если так понятнее, игра в русскую рулетку. Может, пронесет, а может, и нет. В любом случае, ходить там в одиночку я бы точно не рискнул. А уж жить постоянно и подавно. Твой адрес там не знает только ленивый. А дома вечно не высидишь. И тут уже или от каждого курьера шарахаться, а продукты на адрес соседей заказывать. Или зарабатывать стойкую паранойю и шугаться собственной тени во время вылазок по магазинам.
- Да ладно тебе! – фыркнул Дэн. – Не пугай нашу Бонни, она и так уже спит хреново. А то ты прям густыми мазками расписал какие-то левые ужасы!
- А что, лучше если она, вся такая смелая, отправится домой, чтобы с гарантией вляпаться в очередные неприятности? – в голосе Джун слышался откровенный сарказм. – Что она в одиночку может противопоставить если не Заточному, то хотя бы его дружкам? Которые тоже вполне могут решиться на месть, даже не посоветовавшись со своим главарем. Не, Руди тут прав на все двести процентов. Туда без надобности соваться не стоит. А лучше всего как-то решать вопрос с квартирой и обзаводиться жильем там, где собираешься дальше жить и работать.
- А тебе лишь бы что-то сказать, главное, чтоб мне поперек? – осведомился Дэн.
- Эй, ну-ка брэк, – тут же в самом зачатке задавил разгорающийся спор рыжик. – Сейчас речь не о вас, а про Бонни и её планы на будущее. И нам стоит помочь ей определиться с этими планами.
- Я, кажется, знаю, что делать. – Я с надеждой посмотрела на Свету. – Научи меня, пожалуйста, драться! Я видела, как ты приложила Влада. Если бы я смогла так же, я бы перестала чувствовать себя такой беспомощной. Меня вообще бесит это чувство, как корова на бойне, право слово. А сама могу приложить обидчика, только если сковородка под рукой. Да-да, я действительно дралась в общаге, но всякий раз по странному стечению обстоятельств у меня в руке была сковородка. А без тяжелого оружия я никто и звать меня никак. И это меня откровенно бесит.
Троица дружно заржала. Ну вот, как знала, что не стоило им про сковородку говорить.
