Меж тем колонна выстраивалась. Первым стоял Саныч с Долли за спиной. Чуть приотстав и правее пристроился Дроссель. За ними первой парой шли Дэн и Руди, а второй – Фрозен и Бульдог. Я, кстати, впервые видела их на мотоциклах. До клабхауса они обычно добирались на своих двоих, благо что жили неподалеку. А мы на микроавтобусе замыкали колонну.
- Хочешь прикол? – спросила Джун. – У нас с тобой типа arm wagon. Так повелось с первых штатовских мотоклубов, что на разборку парни добирались на байках, но кто-то обязательно вез за ними фургон с оружием. Но поскольку мы мирные люди, то у нас на борту исключительно музыкальные инструменты, усилки да пульты. Да, пристегнуться не забудь! Ещё не хватало, чтоб нас из-за этого остановили и штраф впаяли. Мы же не однопроцентники какие-нибудь!
Пока я искала ремень безопасности, ворота клабхауса закрыли, и мы после короткого гудка отправились в сторону площадки, где должен был состояться наш концерт.
Я впервые ехала вместе со своим клубом. Передать не могу всё, что я в этот момент испытывала. Саныч никуда не торопился, держал скорость потока и шел в среднем ряду, так что нас регулярно обгоняли машины то справа, то слева, сигналили, показывали большие пальцы и, как мне показалось, озадаченно таращились на Джун, которая понта ради напялила на себя узкие черные очки и перчатки-обрезанки. Судя по её довольной ухмылке, она тоже всё это видела и наслаждалась не меньше меня.
Вот честное слово, так хотелось, чтобы этот перегон не кончался, благо что Света оказалась очень аккуратным водителем, и рядом с ней меня совершенно не укачивало. Но Саныч ушел на второстепенную улочку, притормозил, а потом через полквартала свернул под шлагбаум. К нему вышел охранник, перебросился парой слов, после чего шлагбаум подняли, и мы всей командой въехали на территорию. Джун дождалась, пока припаркуются все байки, после чего встала на площадку, которую указал ей Саныч.
Саундчек мы прогнали достаточно быстро, меньше чем за полчаса, хотя Свете, которая по обыкновению взяла на себя роль звукорежиссера, не нравилось вообще ничего.
- Да куда тебе монитор поднимать, – ругалась она сквозь зубы на Дэна. – Тебя и так на весь район слышно, заяц ты наш с барабаном! И нет, Долли я тоже не подниму. Иначе тут стекла вылетят нафиг. А, мы в подвале? Неважно. Бутылки в баре повзрываются. Нет, я сказала! Ок, сделаю вид, что подняла, и тут же укручу обратно. Вот и славно, трам-пам-пам. Фак, что засвистело, кому за наводку перья выщипать? Отлично, теперь свиста нет, зато хрип в наличии. Я так поседею раньше времени. Бонни, хватит ржать, ну-ка вперед на сцену! Тебя это, между прочим, тоже касается...
К тому моменту, когда в зале начали собираться первые зрители, Саныч по согласованию с администрацией клуба уже оккупировал один из столиков, где разложил наш нехитрый мерч. К нашему общему удивлению, первая футболка продалась меньше чем за минуту! Наш довольнехонький президент помахал поверх всего остального богатства свежеполученной купюрой и громогласно заявил, что теперь коммерция однозначно состоится. Долли сделала вид, что этого не слышит.
Потом в зале появилась Марина. Очень обрадовалась, что она не самая первая, а то бы ей было неловко. Сказала, что не хотела пропустить ни минуты этого вечера, поэтому приехала пораньше. Уселась за свой столик и с огромным любопытством принялась изучать обстановку. Выглядела она замечательно, и мне впервые показалось, что расставание с Владом пошло ей на пользу. Тетушка стала куда живее и непринужденнее.
- Оператор пришел? – гаркнул над ухом Саныч. – Как придет, срочно мне сообщите. Я анонсировал прямой эфир, подписчики в паблике уже в предварительном посте мне всю плешь проели, когда хоть что-то начнется.
Ого! А я и не знала, что мы тут стримить будем. С другой стороны, хотя бы потом посмотрю, как я со стороны выгляжу. Хотя, подозреваю, знание это меня не обрадует.
Ещё минут за десять до концерта, когда уже пришел вальяжный оператор со своей аппаратурой, расставил камеры и проверил картинку, я вдруг обнаружила, что байконуры надели на себя хайратники, которые я для них сплела. Ну вот, а меня не предупредили, я свой дома оставила. Буду теперь как белая ворона. Но тут Джун с хитрой усмешкой дернула меня за рукав и протянула мне мою повязку.
- Так и думала, что ты про неё даже не вспомнишь. Держи! Я в последний момент перед выходом из квартиры её на всякий пожарный прихватила.
- А почему вдруг все в них щеголяют?
- Да захотелось, вот и всё! И да, заранее никто ни о чем не договаривался, это чистая случайность. Зато наша микро-алкашка может быть спокойна за наш сценический облик. Авось хоть чуток успокоится наконец-то.
Как бы не так! Пять минут до выхода на сцену. Надя опять ругается с Санычем и шипит сквозь зубы, что этот гребаный мерч её в могилу сведет. Кто будет наблюдать за столиком, когда мы все на сцене?!
Я, краем глаза заметив, что к ним подошла Марина и о чем-то беседует с нашим начальством, тоже кубарем скатилась по ступенькам в зрительный зал. За мной прямо через прожектор лихо спрыгнул Дроссель. Видимо, тоже боялся за нашу единственную на весь клуб семью.
- …так что ничего страшного, я могу посидеть. Какая разница – здесь или там? – Марина махнула рукой в сторону своего столика, за которым уже примостилось трое разновозрастных мужчин. И как минимум один уже хищно посматривал в сторону моей родственницы.
- Если не успела познакомить, это моя тетя Марина! – выпалила я, прикинув, что ей явно не по душе соседство аж с тремя горячими мачо. Ей бы от своего предыдущего чуток отойти. А здесь – отличная позиция. Никто больше не подсядет, пить пиво не возбраняется, а уж за футболками-кружками тетушка присмотрит. И в добрые руки их пристроит, если вдруг найдутся желающие.
- Отлично, – выпалил Дроссель, успев со своей репликой даже поперек Сан Саныча. – Сударыня Марина, не могу передать, как я вам признателен за помощь в столь ответственный час. Пожалуйста, располагайтесь здесь со всеми удобствами. Друзья и родственники наших одноклубников – наши друзья! Саныч сейчас сориентирует вас по ценам.
С этими словами Дроссель подхватил тетушкину ручку и галантно её облобызал.
Саныч тут же выдал нехитрый инструктаж, Марина заверила всех нас, что всё поняла, и нам не за что волноваться. После чего мы поднялись на сцену и концерт начался.
Как прошло первое отделение, я просто не помнила. В памяти осталось лишь, как в перерыве за кулисами Долли, достав из секретной заначки фляжку с понятным содержимым, отпила оттуда глоток, после чего кивнула мне: мол, подходи. И я, пока никто не видел, тоже чуточку причастилась к её джину, чувствуя, как разгоряченные связки потихоньку успокаиваются. Вовремя. А то уже так дико хотелось кашлять, что просто ужас. Курить в клубе было запрещено, но откуда-то из вентиляции упорно несло то ли кальяном, то ли вейпом. Видимо, из соседнего заведения, находящегося стык в стык с нашим.
Во втором отделении зрители встречали наше появление такими яростными аплодисментами, что я внезапно ощутила себя рок-звездой на стадионе. Оу!
- Классно раскачали зал, - шепнула мне на ухо Света, и мы начали.
Всё шло просто замечательно. Долли пела, я подпевала, ребята играли, Дроссель отпускал в зал шуточки, иногда на грани фола, но безумно смешные, и, судя по списку песен, мы неуклонно приближались к финалу. И тут, как раз перед «Аллилуйя», Долли вдруг неожиданно отошла за кулисы и сделала мне знак подойти к ней.
- Пой одна.
- Что?! – выпала я в осадок.
- Пой, говорю. Меня перехватило. Так бывает, увы. Ещё чуть-чуть, и голос я не восстановлю уже никогда, - в глазах Долли плескалась боль. – Всё, пошла! Ты сможешь! Никто в зрительном зале не должен ничего понять.
Раздались первые аккорды, а у меня перед глазами заплясали разноцветные круги. Как я? Всю песню?! Да вы чего?! Я же никогда ещё так не делала…
Проигрыш, я понимаю, что уже не успеваю вовремя вступить, промахиваюсь мимо, потому что это всегда была партия Долли, как вдруг слышу будто со стороны чей-то вкрадчивый мужской вокал:
- Now I've heard there was a secret chord
That David played, and it pleased the Lord
But you don't really care for music, do you?
Дроссель! Догадался-таки! И спас нас всех. И вот уже вступаю я, там где и была должна:
- It goes like this the fourth, the fifth
The minor fall, the major lift
The baffled king composing Hallelujah
И мы с Дросселем поем уже вдвоем:
- Hallelujah…
Когда песня закончилась – а вместе с нею закончился и наш концерт, я едва не оглохла. Какая-то девушка вскарабкалась на сцену, всучила мне в руки букет, а затем буквально повесилась Дросселю на шею, расцеловала его и лихо спрыгнула, пока к ней не подоспела охрана клуба. Потом мужчина в возрасте, подозвав Руди, передал ему два букета, и рыжик вручил их Долли и Джун. Ещё цветы. И ещё! Зал скандирует: бис! Нас не хотят отпускать. Саныч командует, мы вновь выстраиваемся и вместе с Дросселем ещё раз полностью поем «Аллилуйя». И только после этого Саныч благодарит всех собравшихся, и мы наконец-то расходимся. Какой-то парень в очках, купив наш блокнот, чуть заикаясь, просит нас всех в нем расписаться. Господи, никогда бы в жизни не подумала, что буду раздавать автографы! К нам подходят совершенно незнакомые люди и говорят, что сегодня мы отлично зажгли. Спасибо нам и всё такое. Я чувствую, что ещё немного, и просто взорвусь от переполняющих меня эмоций. Кажется, теперь я понимаю, почему наша группа продолжает играть. Порой даже себе в минус. Просто вот ради этого, ради общения с людьми. Это бодрит так неимоверно, что кажется, ещё немного, и мы все птицами взлетим отсюда в небо. Кажется, за кулисами были бутылки с водой, мне срочно нужно сделать хотя бы глоток.
Марина сидит перед практически пустым столом. Осталось только четыре футболки, с десяток значков и столько же блокнотов. Кружки разошлись все. Она передает вырученные деньги нашему президенту, как Дроссель вдруг хватает одну из оставшихся футболок, оценивает её на взгляд и протягивает тетушке. Та, чуть смутившись, с радостью принимает её. А наш соло-гитарист и, как этим вечером выяснилось, солист, меж тем своим особым воркующим голосом приглашает Марину на афтер-пати в клабхаус. И Марина к моему удивлению после недолгого колебания соглашается. Более того, по-хулигански напяливает свежеподаренную футболку прямо поверх своего наряда.
Мы собираемся, через черный ход таскаем аппаратуру в Веню. Безумная эйфория потихоньку меня отпускает, наваливается усталость. Но я стараюсь этого не показывать, изо всех сил помогаю ребятам. Марина тоже наравне со всеми впряглась в процесс паковки. На Надю больно смотреть. Это был её заслуженный триумф, который из-за глупой случайности достался не ей, а нам двоим. Никто из наших её сейчас не трогает. Я так вообще стараюсь держаться подальше. Мало того, что едва не провалила песню, так ещё и… Ох, как же всё непросто!
Со двора мы выезжаем в прежнем порядке. Только за спиной Дросселя сидит Марина. Вот и пригодился шлем, который припасли для меня парни. Надо же, я почему-то решила, что она побоится и отправится в Веню, к нам с Джун. Но тетушка и тут меня изрядно удивила. Света, кстати, довольна по уши. Уверяет меня, что такого отличного концерта у них уже давно не было.
- А как же Долли? – спрашиваю я.
- А что Долли? Она давно по грани ходила. Счастье ещё, что голос покинул её в самом конце. Если бы она разложилась в первом отделении, вот тут бы мы все поплясали. А так – народ и не врубился. Ну подумаешь, новая для нашего репертуара песня, спели её вот так. А как надо – никто ж и не в курсе. Записей не было, сравнивать не с чем. А мы никому не расскажем.
- Это точно, - вздохнула я.
Когда мы доехали до клабхауса, припарковали технику и дружно решили, что распаковываться будем уже завтра, Джун с видом заговорщика открыла холодильник, который оказался битком набит нарезками, хлебом, напитками и прочей снедью. Я заметила, как Саныч показал ей большой палец. Понятно, значит, это его распоряжение было. А мне даже и не рассказала. Хотя… если она всё утро провела здесь со мной, кто же тогда ходил по магазинам?
Я перевела взгляд на Домино. Если Фрозен, как обычно, держался с видом «не я, не со мной», на лице Бульдога играла такая искренняя улыбка, что всё было понятно и без слов. Нашла самых младших по рангу, их и озадачила закупками. Вот же пройдоха!
Наша четверка оккупировала диван, Саныч бережно обнимал грустную Долли, забравшуюся на свой любимый барный табурет, и что-то шептал ей на ушко. Дроссель под предлогом нехватки мест усадил Марину себе на колени, и она явно была совершенно не против. Народнички заняли оставшиеся стулья и откровенно радовались нашему общему успеху. Мы говорили вразнобой, вспоминали то один, то другой момент концерта, ели и пили, шутили и планировали новые выступления…
Как вдруг Сан Саныч, бросив беглый взгляд на монитор, напрягся и встал. Я, скосив туда глаза, увидела, что возле наших ворот стоит какой-то человек и явно собирается в них постучать. Саныч, сделав знак оставаться всем на месте, спустился по ступенькам и открыл калитку. Перебросился парой слов с пришельцем, после чего крикнул:
- Бонни, Марина, идите сюда!
Конечно же, одних нас не отпустили, и вниз мы скатились чуть ли не всей командой.
За дверью стоял Влад. Демонстративно не замечая вьющегося возле Марины Дросселя, он сказал:
- У Олеси проблемы. И серьезные.
Саныч внимательно смотрел на Влада, который, на удивление, не выказывал никакой агрессии.
- И какие же проблемы у нашей доброй подруги?
- Прежний договор перестал действовать со смертью гаранта с той стороны. Заточного-старшего больше нет. Мне, как гаранту второй стороны, сегодня позвонила Вера Игнатьевна, пыталась выяснить, что можно сделать в такой ситуации. Я честно признался, что у меня, во-первых, нет соответствующего ресурса. А во-вторых, ни малейшего повода и дальше этим заниматься, - Влад бросил взгляд на Марину, но тут же отвел его в сторону. – Зашел просто предупредить, что на меня больше не рассчитывайте. Я и так сделал для вас слишком много.
- Откуда ты знал, что мы здесь? – подала голос Марина.
- Секрет Полишинеля, – фыркнул Влад. – Вера Игнатьевна сказала, что вам пока ничего не говорила, потому что сегодня важный день, концерт группы Bike O’Noir. Сложить два и два и сообразить, что после него вы приедете именно сюда – проще простого. И да, - обратился он ко мне. - Поёшь ты лучше, чем готовишь.
После чего развернулся и нарочито неторопливо ушел в ночь.
- Вот же дрянь, – сквозь зубы высказался Дэн. – Бонни, забей на него. Я за твои обеды и ужины тебе душу продам!
- За мной в очереди будешь! – фыркнул Руди.
- Айда все обратно! Нечего на улице стоять, - скомандовал Саныч, подождал, пока все втянутся внутрь и закрыл за нами дверь на засов.
- А знаете, - сказала Джун, когда мы вновь расселись в нашей кают-компании, - не хотела вам говорить. Думала, показалось. Но за нами всю дорогу упорно держалась одна машина. Судя по раскраске – каршеринг. В какой-то момент вроде отстала. А потом нет, смотрю в зеркало – снова на хвосте висит. Я решила, что это разные машины.
- Хочешь прикол? – спросила Джун. – У нас с тобой типа arm wagon. Так повелось с первых штатовских мотоклубов, что на разборку парни добирались на байках, но кто-то обязательно вез за ними фургон с оружием. Но поскольку мы мирные люди, то у нас на борту исключительно музыкальные инструменты, усилки да пульты. Да, пристегнуться не забудь! Ещё не хватало, чтоб нас из-за этого остановили и штраф впаяли. Мы же не однопроцентники какие-нибудь!
Пока я искала ремень безопасности, ворота клабхауса закрыли, и мы после короткого гудка отправились в сторону площадки, где должен был состояться наш концерт.
Я впервые ехала вместе со своим клубом. Передать не могу всё, что я в этот момент испытывала. Саныч никуда не торопился, держал скорость потока и шел в среднем ряду, так что нас регулярно обгоняли машины то справа, то слева, сигналили, показывали большие пальцы и, как мне показалось, озадаченно таращились на Джун, которая понта ради напялила на себя узкие черные очки и перчатки-обрезанки. Судя по её довольной ухмылке, она тоже всё это видела и наслаждалась не меньше меня.
Вот честное слово, так хотелось, чтобы этот перегон не кончался, благо что Света оказалась очень аккуратным водителем, и рядом с ней меня совершенно не укачивало. Но Саныч ушел на второстепенную улочку, притормозил, а потом через полквартала свернул под шлагбаум. К нему вышел охранник, перебросился парой слов, после чего шлагбаум подняли, и мы всей командой въехали на территорию. Джун дождалась, пока припаркуются все байки, после чего встала на площадку, которую указал ей Саныч.
Саундчек мы прогнали достаточно быстро, меньше чем за полчаса, хотя Свете, которая по обыкновению взяла на себя роль звукорежиссера, не нравилось вообще ничего.
- Да куда тебе монитор поднимать, – ругалась она сквозь зубы на Дэна. – Тебя и так на весь район слышно, заяц ты наш с барабаном! И нет, Долли я тоже не подниму. Иначе тут стекла вылетят нафиг. А, мы в подвале? Неважно. Бутылки в баре повзрываются. Нет, я сказала! Ок, сделаю вид, что подняла, и тут же укручу обратно. Вот и славно, трам-пам-пам. Фак, что засвистело, кому за наводку перья выщипать? Отлично, теперь свиста нет, зато хрип в наличии. Я так поседею раньше времени. Бонни, хватит ржать, ну-ка вперед на сцену! Тебя это, между прочим, тоже касается...
К тому моменту, когда в зале начали собираться первые зрители, Саныч по согласованию с администрацией клуба уже оккупировал один из столиков, где разложил наш нехитрый мерч. К нашему общему удивлению, первая футболка продалась меньше чем за минуту! Наш довольнехонький президент помахал поверх всего остального богатства свежеполученной купюрой и громогласно заявил, что теперь коммерция однозначно состоится. Долли сделала вид, что этого не слышит.
Потом в зале появилась Марина. Очень обрадовалась, что она не самая первая, а то бы ей было неловко. Сказала, что не хотела пропустить ни минуты этого вечера, поэтому приехала пораньше. Уселась за свой столик и с огромным любопытством принялась изучать обстановку. Выглядела она замечательно, и мне впервые показалось, что расставание с Владом пошло ей на пользу. Тетушка стала куда живее и непринужденнее.
- Оператор пришел? – гаркнул над ухом Саныч. – Как придет, срочно мне сообщите. Я анонсировал прямой эфир, подписчики в паблике уже в предварительном посте мне всю плешь проели, когда хоть что-то начнется.
Ого! А я и не знала, что мы тут стримить будем. С другой стороны, хотя бы потом посмотрю, как я со стороны выгляжу. Хотя, подозреваю, знание это меня не обрадует.
Ещё минут за десять до концерта, когда уже пришел вальяжный оператор со своей аппаратурой, расставил камеры и проверил картинку, я вдруг обнаружила, что байконуры надели на себя хайратники, которые я для них сплела. Ну вот, а меня не предупредили, я свой дома оставила. Буду теперь как белая ворона. Но тут Джун с хитрой усмешкой дернула меня за рукав и протянула мне мою повязку.
- Так и думала, что ты про неё даже не вспомнишь. Держи! Я в последний момент перед выходом из квартиры её на всякий пожарный прихватила.
- А почему вдруг все в них щеголяют?
- Да захотелось, вот и всё! И да, заранее никто ни о чем не договаривался, это чистая случайность. Зато наша микро-алкашка может быть спокойна за наш сценический облик. Авось хоть чуток успокоится наконец-то.
Как бы не так! Пять минут до выхода на сцену. Надя опять ругается с Санычем и шипит сквозь зубы, что этот гребаный мерч её в могилу сведет. Кто будет наблюдать за столиком, когда мы все на сцене?!
Я, краем глаза заметив, что к ним подошла Марина и о чем-то беседует с нашим начальством, тоже кубарем скатилась по ступенькам в зрительный зал. За мной прямо через прожектор лихо спрыгнул Дроссель. Видимо, тоже боялся за нашу единственную на весь клуб семью.
- …так что ничего страшного, я могу посидеть. Какая разница – здесь или там? – Марина махнула рукой в сторону своего столика, за которым уже примостилось трое разновозрастных мужчин. И как минимум один уже хищно посматривал в сторону моей родственницы.
- Если не успела познакомить, это моя тетя Марина! – выпалила я, прикинув, что ей явно не по душе соседство аж с тремя горячими мачо. Ей бы от своего предыдущего чуток отойти. А здесь – отличная позиция. Никто больше не подсядет, пить пиво не возбраняется, а уж за футболками-кружками тетушка присмотрит. И в добрые руки их пристроит, если вдруг найдутся желающие.
- Отлично, – выпалил Дроссель, успев со своей репликой даже поперек Сан Саныча. – Сударыня Марина, не могу передать, как я вам признателен за помощь в столь ответственный час. Пожалуйста, располагайтесь здесь со всеми удобствами. Друзья и родственники наших одноклубников – наши друзья! Саныч сейчас сориентирует вас по ценам.
С этими словами Дроссель подхватил тетушкину ручку и галантно её облобызал.
Саныч тут же выдал нехитрый инструктаж, Марина заверила всех нас, что всё поняла, и нам не за что волноваться. После чего мы поднялись на сцену и концерт начался.
Как прошло первое отделение, я просто не помнила. В памяти осталось лишь, как в перерыве за кулисами Долли, достав из секретной заначки фляжку с понятным содержимым, отпила оттуда глоток, после чего кивнула мне: мол, подходи. И я, пока никто не видел, тоже чуточку причастилась к её джину, чувствуя, как разгоряченные связки потихоньку успокаиваются. Вовремя. А то уже так дико хотелось кашлять, что просто ужас. Курить в клубе было запрещено, но откуда-то из вентиляции упорно несло то ли кальяном, то ли вейпом. Видимо, из соседнего заведения, находящегося стык в стык с нашим.
Во втором отделении зрители встречали наше появление такими яростными аплодисментами, что я внезапно ощутила себя рок-звездой на стадионе. Оу!
- Классно раскачали зал, - шепнула мне на ухо Света, и мы начали.
Всё шло просто замечательно. Долли пела, я подпевала, ребята играли, Дроссель отпускал в зал шуточки, иногда на грани фола, но безумно смешные, и, судя по списку песен, мы неуклонно приближались к финалу. И тут, как раз перед «Аллилуйя», Долли вдруг неожиданно отошла за кулисы и сделала мне знак подойти к ней.
- Пой одна.
- Что?! – выпала я в осадок.
- Пой, говорю. Меня перехватило. Так бывает, увы. Ещё чуть-чуть, и голос я не восстановлю уже никогда, - в глазах Долли плескалась боль. – Всё, пошла! Ты сможешь! Никто в зрительном зале не должен ничего понять.
Раздались первые аккорды, а у меня перед глазами заплясали разноцветные круги. Как я? Всю песню?! Да вы чего?! Я же никогда ещё так не делала…
Проигрыш, я понимаю, что уже не успеваю вовремя вступить, промахиваюсь мимо, потому что это всегда была партия Долли, как вдруг слышу будто со стороны чей-то вкрадчивый мужской вокал:
- Now I've heard there was a secret chord
That David played, and it pleased the Lord
But you don't really care for music, do you?
Дроссель! Догадался-таки! И спас нас всех. И вот уже вступаю я, там где и была должна:
- It goes like this the fourth, the fifth
The minor fall, the major lift
The baffled king composing Hallelujah
И мы с Дросселем поем уже вдвоем:
- Hallelujah…
Когда песня закончилась – а вместе с нею закончился и наш концерт, я едва не оглохла. Какая-то девушка вскарабкалась на сцену, всучила мне в руки букет, а затем буквально повесилась Дросселю на шею, расцеловала его и лихо спрыгнула, пока к ней не подоспела охрана клуба. Потом мужчина в возрасте, подозвав Руди, передал ему два букета, и рыжик вручил их Долли и Джун. Ещё цветы. И ещё! Зал скандирует: бис! Нас не хотят отпускать. Саныч командует, мы вновь выстраиваемся и вместе с Дросселем ещё раз полностью поем «Аллилуйя». И только после этого Саныч благодарит всех собравшихся, и мы наконец-то расходимся. Какой-то парень в очках, купив наш блокнот, чуть заикаясь, просит нас всех в нем расписаться. Господи, никогда бы в жизни не подумала, что буду раздавать автографы! К нам подходят совершенно незнакомые люди и говорят, что сегодня мы отлично зажгли. Спасибо нам и всё такое. Я чувствую, что ещё немного, и просто взорвусь от переполняющих меня эмоций. Кажется, теперь я понимаю, почему наша группа продолжает играть. Порой даже себе в минус. Просто вот ради этого, ради общения с людьми. Это бодрит так неимоверно, что кажется, ещё немного, и мы все птицами взлетим отсюда в небо. Кажется, за кулисами были бутылки с водой, мне срочно нужно сделать хотя бы глоток.
Марина сидит перед практически пустым столом. Осталось только четыре футболки, с десяток значков и столько же блокнотов. Кружки разошлись все. Она передает вырученные деньги нашему президенту, как Дроссель вдруг хватает одну из оставшихся футболок, оценивает её на взгляд и протягивает тетушке. Та, чуть смутившись, с радостью принимает её. А наш соло-гитарист и, как этим вечером выяснилось, солист, меж тем своим особым воркующим голосом приглашает Марину на афтер-пати в клабхаус. И Марина к моему удивлению после недолгого колебания соглашается. Более того, по-хулигански напяливает свежеподаренную футболку прямо поверх своего наряда.
Мы собираемся, через черный ход таскаем аппаратуру в Веню. Безумная эйфория потихоньку меня отпускает, наваливается усталость. Но я стараюсь этого не показывать, изо всех сил помогаю ребятам. Марина тоже наравне со всеми впряглась в процесс паковки. На Надю больно смотреть. Это был её заслуженный триумф, который из-за глупой случайности достался не ей, а нам двоим. Никто из наших её сейчас не трогает. Я так вообще стараюсь держаться подальше. Мало того, что едва не провалила песню, так ещё и… Ох, как же всё непросто!
Со двора мы выезжаем в прежнем порядке. Только за спиной Дросселя сидит Марина. Вот и пригодился шлем, который припасли для меня парни. Надо же, я почему-то решила, что она побоится и отправится в Веню, к нам с Джун. Но тетушка и тут меня изрядно удивила. Света, кстати, довольна по уши. Уверяет меня, что такого отличного концерта у них уже давно не было.
- А как же Долли? – спрашиваю я.
- А что Долли? Она давно по грани ходила. Счастье ещё, что голос покинул её в самом конце. Если бы она разложилась в первом отделении, вот тут бы мы все поплясали. А так – народ и не врубился. Ну подумаешь, новая для нашего репертуара песня, спели её вот так. А как надо – никто ж и не в курсе. Записей не было, сравнивать не с чем. А мы никому не расскажем.
- Это точно, - вздохнула я.
Прода от 29.05.2022
Когда мы доехали до клабхауса, припарковали технику и дружно решили, что распаковываться будем уже завтра, Джун с видом заговорщика открыла холодильник, который оказался битком набит нарезками, хлебом, напитками и прочей снедью. Я заметила, как Саныч показал ей большой палец. Понятно, значит, это его распоряжение было. А мне даже и не рассказала. Хотя… если она всё утро провела здесь со мной, кто же тогда ходил по магазинам?
Я перевела взгляд на Домино. Если Фрозен, как обычно, держался с видом «не я, не со мной», на лице Бульдога играла такая искренняя улыбка, что всё было понятно и без слов. Нашла самых младших по рангу, их и озадачила закупками. Вот же пройдоха!
Наша четверка оккупировала диван, Саныч бережно обнимал грустную Долли, забравшуюся на свой любимый барный табурет, и что-то шептал ей на ушко. Дроссель под предлогом нехватки мест усадил Марину себе на колени, и она явно была совершенно не против. Народнички заняли оставшиеся стулья и откровенно радовались нашему общему успеху. Мы говорили вразнобой, вспоминали то один, то другой момент концерта, ели и пили, шутили и планировали новые выступления…
Как вдруг Сан Саныч, бросив беглый взгляд на монитор, напрягся и встал. Я, скосив туда глаза, увидела, что возле наших ворот стоит какой-то человек и явно собирается в них постучать. Саныч, сделав знак оставаться всем на месте, спустился по ступенькам и открыл калитку. Перебросился парой слов с пришельцем, после чего крикнул:
- Бонни, Марина, идите сюда!
Конечно же, одних нас не отпустили, и вниз мы скатились чуть ли не всей командой.
За дверью стоял Влад. Демонстративно не замечая вьющегося возле Марины Дросселя, он сказал:
- У Олеси проблемы. И серьезные.
Саныч внимательно смотрел на Влада, который, на удивление, не выказывал никакой агрессии.
- И какие же проблемы у нашей доброй подруги?
- Прежний договор перестал действовать со смертью гаранта с той стороны. Заточного-старшего больше нет. Мне, как гаранту второй стороны, сегодня позвонила Вера Игнатьевна, пыталась выяснить, что можно сделать в такой ситуации. Я честно признался, что у меня, во-первых, нет соответствующего ресурса. А во-вторых, ни малейшего повода и дальше этим заниматься, - Влад бросил взгляд на Марину, но тут же отвел его в сторону. – Зашел просто предупредить, что на меня больше не рассчитывайте. Я и так сделал для вас слишком много.
- Откуда ты знал, что мы здесь? – подала голос Марина.
- Секрет Полишинеля, – фыркнул Влад. – Вера Игнатьевна сказала, что вам пока ничего не говорила, потому что сегодня важный день, концерт группы Bike O’Noir. Сложить два и два и сообразить, что после него вы приедете именно сюда – проще простого. И да, - обратился он ко мне. - Поёшь ты лучше, чем готовишь.
После чего развернулся и нарочито неторопливо ушел в ночь.
- Вот же дрянь, – сквозь зубы высказался Дэн. – Бонни, забей на него. Я за твои обеды и ужины тебе душу продам!
- За мной в очереди будешь! – фыркнул Руди.
- Айда все обратно! Нечего на улице стоять, - скомандовал Саныч, подождал, пока все втянутся внутрь и закрыл за нами дверь на засов.
- А знаете, - сказала Джун, когда мы вновь расселись в нашей кают-компании, - не хотела вам говорить. Думала, показалось. Но за нами всю дорогу упорно держалась одна машина. Судя по раскраске – каршеринг. В какой-то момент вроде отстала. А потом нет, смотрю в зеркало – снова на хвосте висит. Я решила, что это разные машины.
