Тем более что она сама, как мне показалось, не до конца определилась в этом плане. Потому что и Дэн, и Руди ей нравились, как и мне, только слепой мог этого не заметить. И что? И ничего. Улыбаемся и машем, как говорилось в одном старом мультике. Улыбаемся и машем.
Когда на следующий день я вручила рыжику свой подарок, он сначала даже не понял, что с ним делать. Пришлось отдельно объяснять, что к чему и как. Он тут же подбежал к единственному на весь клабхаус зеркалу, расчесал пятерней шевелюру, как мог пригладил ее и повязал поверх связанный мной хайратник. А затем довольнехонький вернулся обратно и, изрядно смущаясь, крепко меня обнял. А потом взял и поцеловал. Да, опять в щеку, но с таким чувством, что это хотя бы уже перестало напоминать крайне надоевший мне вариант братско-сестринских отношений.
Через полчаса пришел Дэн. И, конечно же, тут же заметил изменения во внешности своего друга.
- Вау! Нормас тема! Где взял?
- Это мне Бонни сделала, - Руди послал мне воздушный поцелуй. – Очень удобная штука!
- А почему у меня такой нет? – Дэн скроил мордочку, как у обиженного котенка. – Я тоже ленточку для волос хочу. Только можно расцветку поменять? Люблю-не могу фиолетовый. Сделаешь?
- Думаю, уже завтра получишь, - ввязалась в разговор Джун. – Я же видела, как она это плетет. Даже уследить не успеваешь. Раз-два пальцами, и готово.
- Но у меня всё равно самая лучшая, – заявил рыжик и демонстративно поправил хайратник.
- Это мы ещё посмотрим! – хмыкнул Фримен. – Моя красивее выйдет, зуб даю.
- Сначала зуб покажи! А то в прошлый раз свалил все на зуб мудрости, который тебе удалили хрен знает когда, - оживился Руди. – Больше ты меня на эту удочку не поймаешь.
- Не буду показывать. Просто знаю: моя будет круче!
- А вот хрен!..
Насколько же глупая ситуация! То есть эти двое хотят, чтобы я соревновалась сама с собой? Сплела второй хайратник по той же самой схеме, просто в другом оттенке, а потом бы стояла и слушала, какой из них лучше? Слов нет! Детский сад «Ромашка» на выезде, штаны на лямках.
Чуть позже подтянулись остальные. Долли продолжала кутаться в шарф, видимо, со связками у неё по-прежнему были проблемы. Мы быстро вытащили технику на сцену и подсоединили штекеры, Джун, как обычно, настроила звук в режиме «плюс-минус сойдет», и байконуры начали репетицию. Несколько песен из числа старых и хорошо знакомых Надя пропустила, а распеваться начала на фолке. И, конечно же, как только дело дошло до несчастной «Аллилуйя», у нас начались проблемы.
- И куда ты задираешь? – возмущенно высказался Дроссель. – Вот так надо, попробуй, – и он изобразил тот же музыкальный отрывок в более низком регистре.
Долли попробовала. И снова ушла выше.
- Да не так же, – не выдержал Фрозен, и в свою очередь спел так, как считал нужным.
Долли нахмурилась, начала интонировать ниже, но в конце музыкальной фразы голос её предательски дернулся, и получился то ли взвизг, то ли писк.
- Просто повторяй за мной! – предложила Джун, и начала чуть ли не по слогам петь проблемный кусок. На мой взгляд, получалось грубовато, но технически верно.
Надя замотала головой. Кажется, её сегодня все достали по самое не могу.
- Народ, - негромко начал Сан Саныч. – А может, мы припев будем хором петь? Чем не вариант? Давайте попробуем, а там решим.
Народ переглянулся, подтянулся поближе к микрофонам и начал песню с самого начала. В первый раз вступили вразнобой, но быстро сообразили, что и как, и во второй раз промашки уже не случилось. И знаете, это было настолько трогательно, настолько завораживающе, что я, стоя в условном зрительном зале, просто потерялась в волшебстве звуков…
- Бонни, а ну повтори, – вдруг скомандовал Дроссель, и я очнулась.
- Ты о чем? – спросила я, и тут же сообразила, что, скорее всего, подпевала ребятам и не поняла, когда мелодия подошла к концу. Так и продолжила голосить под выключенные инструменты. Позорище-то какое! Орать на весь зал мимо нот!
- Да вот с последнего куплета и повторяй, – не отставал Дроссель. – Я подыграю.
Пришлось срочно вспоминать слова и петь. Без микрофона, без ничего. Дроссель специально играл потише, чтобы меня не забивать, и Дэн на ударной установке подключился тоже в лайтовом режиме. Наше Домино, конечно же, в стороне не осталось, затем вступили Джун, Руди и Саныч, и под финал байконуры играли уже в полном составе. А я, решив про себя «пан или пропал», пела. Пела, как могла.
- Долли, – обратился Дроссель к нашей солистке, когда мы закончили. – Успеешь Бонни натаскать к концерту? Из нас, пожалуй, только ты с твоими знаниями и умениями способна на такой подвиг. Осталось меньше месяца. А бэк-вокалистка нам давно была нужна. Странно только, что мы все дружно её проморгали, хотя она всё это время была рядом с нами.
- Конечно же, смогу, – Надя повела точеным плечиком. – Вы обижаете во мне профессионала, милорд! Тем более что слух в наличии, голос есть и приличный, английский язык знает, а базу мы сейчас поставим. Тут главное принцип понять, чтоб не сорваться на ерунде. И за это я отвечаю!
За последующее мне было стыдно ещё очень долго. Потому что я вдруг ни с того ни с сего разревелась и не придумала ничего лучше, чем в таком состоянии подбежать к Долли и обнять её. А потом обнаружила себя среди одного огромного клубка, в котором сплелись вокруг нас все участники группы. И никого не удивляла моя реакция, словно это было абсолютно нормально.
- Спокойно, девочка, - увещевал меня Сан Саныч. – Ты редкостная молодчина, и нам всем очень повезло, что ты рядом с нами. Не устаю удивляться шуткам судьбы, которая столкнула нас тогда на дороге. Видимо, так было угодно свыше.
Так с того дня и понеслось. Репетиции, репетиции… Причем, для меня в тройном, а то и в четверном объеме потому что Долли практически каждый день отдельно занималась со мной: распевала, учила правильно дышать и работать на опоре, петь в терцию и в октаву. И это не считая того, что теперь я должна была, как выразилась моя наставница, «в темпе вальса» заучить наизусть все песни Bike O’Noir, и русские, и английские. И запомнить свою партию в каждой из них: где я вступаю только на припеве, где подпеваю отдельные реплики, а где мы с вокалисткой отдуваемся вместе с самого начала. Как ни странно, но таких композиций тоже оказалось приличное количество. Так что схалтурить не получалось вообще.
Впрочем, я и не собиралась. Осознание того, что я внезапно стала частью команды, и от меня в том числе зависит, понравится ли зрителям наше большое выступление, подстегивало и бодрило почище удара головой в рельсу. Особенно если учесть, что музыкантом я себя никогда не считала. Даже в караоке всего один раз пела, и то мне не понравилось, как у меня получилось. Но Надя уверяла, что у меня очень неплохой голос, и очень странно, что раньше мне об этом никто не удосужился сообщить. Не оперный, как у неё, но что фолк-панк, что рок им петь можно и нужно.
- Ох, такое чувство, будто я на полставки драконом в кузнице очаг раздувала, - призналась я Джун после очередного занятия. – Внутри такой жар идет, что…
- Даже и не думай, – тут же оборвала меня Светка. – Мороженого не увидишь как минимум до следующего дня после концерта. Ещё не хватало тобой рисковать! Подхватишь ангину и пиши пропало. Могу предложить перепелиные яйца, станет полегче.
- Предлагай, - махнула я рукой. – От них действительно горлу мягче делается.
Сколько я не пытала свою подругу, почему же она сама не пошла в бэк-вокалистки, так и не услышала ничего внятного. На мой взгляд, у неё тоже был отличный голос. Но как-то раз вечером она раскрылась чуть больше обыкновения:
- Интонации не те. Быстрая усталость. Отвлекаюсь от игры. То есть всем вместе поорать в микрофон какое-нибудь «хой!» - да не вопрос. Но работать на два фронта сразу не мой вариант, увы. Не настолько я пока крутой и умелый бас-гитарист. Я вообще в басистки пошла только потому, что на гитаре играю куда хуже наших ребят. А здесь и партии попроще, и струн всего четыре, а не шесть. И ещё одна вещь. Если я вдруг расчувствуюсь не ко времени, а со мной это частенько бывает, голос тут же перехватывает, он дрожит, и это уже не пение, а блеяние получается. Поэтому нет. Дроссель сколько ни бился со мной, и то признал мою полную безнадежность в данном вопросе. Да ты не парься! Ты своё место заняла по праву, а то я не вижу, как ты из-за этого переживаешь. Долли в одиночку весь вокал тянуть тяжело, как бы она ни хорохорилась. У мужиков наших голоса тоже типа моего. Одну фразу проорать самое то, а на полноценную вокальную партию ни один из них выйти не может, сколько не пыжится.
- Даже Дроссель? – удивилась я.
- С ним вообще ситуация двоякая. Он, допустим, ещё сможет. И даже неплохо сможет. Где-то на связках прокатит, где-то на интонациях и шепоте мурлыкающем выйдет. Особенно лирика у него хорошо получается в этом смысле, девки-фанатки после этого на нём пачками виснут и друг другу лохмы выдирают. Но он же у нас птица перелетная! Усвистит куда-нибудь на гастроли, а нам сиди и жди, пока он заявится обратно, да кукуй без концертов? Вот уж дудки. Так что выдыхай уже...
После этого разговора мне действительно стало немного легче. Потому что моей дурной голове то казалось, что меня взяли из милости, пожалели как беспризорника. То я считала, что я теперь пою только потому, что это была идея Дросселя, которому просто никто не захотел перечить. В общем, сказать, что я окончательно привыкла к своему новому статусу, я пока не могла. Но это, хотя бы, перестало меня парить.
Дэн-таки вытребовал с меня свой фиолетовый хайратник, и теперь носил его, не снимая, как и Руди. И всё бы ничего, но в какой-то момент после очередного занятия с Долли она тоже попросила меня сделать ей нечто подобное, но с золотыми нитями. И даже шнур нужного цвета где-то отыскала. На это Джун мечтательно заметила мне, что ей, похоже, придется теперь тоже отращивать волосы, а то ж у всех длинноволосых в группе уже есть такая красота, а у неё нет. Я тут же показала ей фигушку: Фрозен хоть и щеголял белокурыми волосами ниже плеч, за хайратником ко мне не приходил и вряд ли придет.
И как сглазила! Наш блондин на следующей репетиции с независимым видом попросил у меня связать ему такую же повязку как у остальных. Ещё долго косился на Джун, которая еле сдерживалась от того, чтоб не заржать в полный голос, и втихаря, пока думала, что никто её не видит, показывала мне язык. Короче, я поняла, что эта музыка будет вечной, и сплела хайратники всем, включая Сан Саныча, Дросселя и Бульдога. Постаралась так, чтобы у каждого был свой цвет.
- А у тебя самой такая есть? – спросил Руди, когда я раздала народу подарки. – Сделай обязательно! Очень удобная вещь. Да и смотрится замечательно.
На мой взгляд, наши байконуры с этими повязками больше всего напоминали хиппи начала семидесятых, не хватало только расклешенных джинсов и сапог на каблуке для полноты образа. Но… я же теперь одна из них? Ладно, сплела и себе на всякий случай. Выбрала салатовые и темно-зеленые шнуры, раз-два-три-четыре, и готово! Руки уже настолько привыкли к плетению, что теперь у меня все получалось чуть ли не вдвое быстрее, чем раньше.
Бабушка-таки все же не высидела у Марины, собралась да поехала домой. Дескать, старая квартира сама себя не продаст. Строго-настрого велела её не провожать, так что тетушка даже не сообщила мне, во сколько у неё был поезд. Просто сказала, что Вера Игнатьевна уже в пути. Эх, а я-то надеялась, что она посетит наш концерт! Специально узнавала, будут ли там сидячие места, или только танцпол, и отдельно забронировала для неё место за столиком возле сцены. А теперь получается, всё зря. До концерта осталось меньше недели. Вряд ли она ради него вернется обратно. Впрочем, это только моя вина и глупость. Что мне мешало сказать бабушке, что я скоро выйду буду петь с группой? Всё хотела ей сюрприз сделать. Ну что, молодец я, в итоге пролетела как фанера над Парижем.
Марина, узнав, из-за чего я огорчилась, тут же предложила:
- А хочешь, я к тебе на концерт приду? Ну, если только я тебе не помешаю, конечно. Мы было бы очень приятно посмотреть на твой дебют. Опять же, попробую поснимать на смартфон, потом маме отправлю. Она тоже будет очень рада. Что скажешь?
Хорошо, что мы говорили с тетушкой по телефону и она не видела, как я покраснела. Ну да, Вере я место забронировала, а про Марину и не подумала. Если бы она захотела прийти, пришлось бы ей на ногах весь концерт провести. Что ж, раз так вышло, значит, всё к лучшему.
- Да, Марина, конечно же! Я на неделе распечатаю и притащу тебе билет. Встречаемся тогда в нашем кафе как обычно?..
Если с новым статусом среди байконуров у меня наконец-то всё более-менее определилось, то вот на личном фронте дела шли ни шатко, ни валко. Проще было бы сказать, что фронта этого просто не было как такового. Были друзья. Были Дэн и Руди, с которыми мы проводили почти все вечера. И… ничего! Оба галантно ухаживали что за мной, что за Светой, регулярно тискали меня и обнимали, ещё чаще напрашивались на обед, но ничем не показывали, что готовы на что-то большее. Типичная френдзона, мать её так! Ладно, мне крупно повезло, что у меня вообще появились друзья. А уж надеяться на то, что они вдобавок окажутся ещё и по-настоящему в меня влюблены, было бы просто наивно. Оба такие красавцы. Что они, девчонок себе не найдут?
Видимо, для постороннего человека все мои муки были написаны на лице столь явно, что за пару дней до концерта во время очередного нашего занятия Долли, оглянувшись и убедившись, что мы с ней одни, не выдержала, и сказала вполголоса:
- Если что, выбирай Руди. Отличный парень, вы с ним поладите. Дэна оставь в покое.
- А почему? – взыграл во мне дух противоречия. Ещё мне кто-то указывать будет, как своим сердцем распоряжаться. Что это вообще за фигня происходит?!
- Ты замечала, как они со Светой искрят, когда рядом находятся? Вот и подумай сама, отчего это. Если что – я тебе ничего не говорила. Не хватало ещё между вашей четверкой влезать. Уж сами как-нибудь сообразите, кто кому в итоге достанется. Но никаких разборок до концерта! Как-то терпели до этих пор, вот и дальше продолжайте в том же духе. Иначе прокляну до пятой октавы!..
Что-что, а уж такое услышать я точно не ожидала. Но я, вроде, товарищ не самый глупый, а подсказку мне дали самую прямую. Напрягши память и вспомнив обрывки разговоров, внезапные недомолвки, полунамеки и прочее – то, что обычно к делу подшить не удается за неимением осязаемой основы, - я, кажется, сообразила, что же здесь творится. Долго прикидывала, кого бы лучше расколоть, чтобы и любопытство удовлетворить, и ситуацию не напортить, и перед Надей не запалиться. В итоге остановилась на рыжике. Дождавшись, когда нас вдвоем отправят в магазин за продуктами для посиделок в клабхаусе, я словно между делом спросила его:
- А Джун с Дэном давно разбежались?
Илья уставился на меня такими огромными глазами, что я поняла: мой план провалился с первой же секунды его осуществления.
- Это Света тебе прокололась? – спросил он, и тут же перебил сам себя. – Хотя в целом её ведь никто язык за зубами держать не просил. Это ж их внутреннее дело. Ну да, логично. Просто она сама всегда предпочитала об этом молчать. Кто же знал…
Прода от 27.05.2022
Когда на следующий день я вручила рыжику свой подарок, он сначала даже не понял, что с ним делать. Пришлось отдельно объяснять, что к чему и как. Он тут же подбежал к единственному на весь клабхаус зеркалу, расчесал пятерней шевелюру, как мог пригладил ее и повязал поверх связанный мной хайратник. А затем довольнехонький вернулся обратно и, изрядно смущаясь, крепко меня обнял. А потом взял и поцеловал. Да, опять в щеку, но с таким чувством, что это хотя бы уже перестало напоминать крайне надоевший мне вариант братско-сестринских отношений.
Через полчаса пришел Дэн. И, конечно же, тут же заметил изменения во внешности своего друга.
- Вау! Нормас тема! Где взял?
- Это мне Бонни сделала, - Руди послал мне воздушный поцелуй. – Очень удобная штука!
- А почему у меня такой нет? – Дэн скроил мордочку, как у обиженного котенка. – Я тоже ленточку для волос хочу. Только можно расцветку поменять? Люблю-не могу фиолетовый. Сделаешь?
- Думаю, уже завтра получишь, - ввязалась в разговор Джун. – Я же видела, как она это плетет. Даже уследить не успеваешь. Раз-два пальцами, и готово.
- Но у меня всё равно самая лучшая, – заявил рыжик и демонстративно поправил хайратник.
- Это мы ещё посмотрим! – хмыкнул Фримен. – Моя красивее выйдет, зуб даю.
- Сначала зуб покажи! А то в прошлый раз свалил все на зуб мудрости, который тебе удалили хрен знает когда, - оживился Руди. – Больше ты меня на эту удочку не поймаешь.
- Не буду показывать. Просто знаю: моя будет круче!
- А вот хрен!..
Насколько же глупая ситуация! То есть эти двое хотят, чтобы я соревновалась сама с собой? Сплела второй хайратник по той же самой схеме, просто в другом оттенке, а потом бы стояла и слушала, какой из них лучше? Слов нет! Детский сад «Ромашка» на выезде, штаны на лямках.
Чуть позже подтянулись остальные. Долли продолжала кутаться в шарф, видимо, со связками у неё по-прежнему были проблемы. Мы быстро вытащили технику на сцену и подсоединили штекеры, Джун, как обычно, настроила звук в режиме «плюс-минус сойдет», и байконуры начали репетицию. Несколько песен из числа старых и хорошо знакомых Надя пропустила, а распеваться начала на фолке. И, конечно же, как только дело дошло до несчастной «Аллилуйя», у нас начались проблемы.
- И куда ты задираешь? – возмущенно высказался Дроссель. – Вот так надо, попробуй, – и он изобразил тот же музыкальный отрывок в более низком регистре.
Долли попробовала. И снова ушла выше.
- Да не так же, – не выдержал Фрозен, и в свою очередь спел так, как считал нужным.
Долли нахмурилась, начала интонировать ниже, но в конце музыкальной фразы голос её предательски дернулся, и получился то ли взвизг, то ли писк.
- Просто повторяй за мной! – предложила Джун, и начала чуть ли не по слогам петь проблемный кусок. На мой взгляд, получалось грубовато, но технически верно.
Надя замотала головой. Кажется, её сегодня все достали по самое не могу.
- Народ, - негромко начал Сан Саныч. – А может, мы припев будем хором петь? Чем не вариант? Давайте попробуем, а там решим.
Народ переглянулся, подтянулся поближе к микрофонам и начал песню с самого начала. В первый раз вступили вразнобой, но быстро сообразили, что и как, и во второй раз промашки уже не случилось. И знаете, это было настолько трогательно, настолько завораживающе, что я, стоя в условном зрительном зале, просто потерялась в волшебстве звуков…
- Бонни, а ну повтори, – вдруг скомандовал Дроссель, и я очнулась.
- Ты о чем? – спросила я, и тут же сообразила, что, скорее всего, подпевала ребятам и не поняла, когда мелодия подошла к концу. Так и продолжила голосить под выключенные инструменты. Позорище-то какое! Орать на весь зал мимо нот!
- Да вот с последнего куплета и повторяй, – не отставал Дроссель. – Я подыграю.
Пришлось срочно вспоминать слова и петь. Без микрофона, без ничего. Дроссель специально играл потише, чтобы меня не забивать, и Дэн на ударной установке подключился тоже в лайтовом режиме. Наше Домино, конечно же, в стороне не осталось, затем вступили Джун, Руди и Саныч, и под финал байконуры играли уже в полном составе. А я, решив про себя «пан или пропал», пела. Пела, как могла.
- Долли, – обратился Дроссель к нашей солистке, когда мы закончили. – Успеешь Бонни натаскать к концерту? Из нас, пожалуй, только ты с твоими знаниями и умениями способна на такой подвиг. Осталось меньше месяца. А бэк-вокалистка нам давно была нужна. Странно только, что мы все дружно её проморгали, хотя она всё это время была рядом с нами.
- Конечно же, смогу, – Надя повела точеным плечиком. – Вы обижаете во мне профессионала, милорд! Тем более что слух в наличии, голос есть и приличный, английский язык знает, а базу мы сейчас поставим. Тут главное принцип понять, чтоб не сорваться на ерунде. И за это я отвечаю!
За последующее мне было стыдно ещё очень долго. Потому что я вдруг ни с того ни с сего разревелась и не придумала ничего лучше, чем в таком состоянии подбежать к Долли и обнять её. А потом обнаружила себя среди одного огромного клубка, в котором сплелись вокруг нас все участники группы. И никого не удивляла моя реакция, словно это было абсолютно нормально.
- Спокойно, девочка, - увещевал меня Сан Саныч. – Ты редкостная молодчина, и нам всем очень повезло, что ты рядом с нами. Не устаю удивляться шуткам судьбы, которая столкнула нас тогда на дороге. Видимо, так было угодно свыше.
Так с того дня и понеслось. Репетиции, репетиции… Причем, для меня в тройном, а то и в четверном объеме потому что Долли практически каждый день отдельно занималась со мной: распевала, учила правильно дышать и работать на опоре, петь в терцию и в октаву. И это не считая того, что теперь я должна была, как выразилась моя наставница, «в темпе вальса» заучить наизусть все песни Bike O’Noir, и русские, и английские. И запомнить свою партию в каждой из них: где я вступаю только на припеве, где подпеваю отдельные реплики, а где мы с вокалисткой отдуваемся вместе с самого начала. Как ни странно, но таких композиций тоже оказалось приличное количество. Так что схалтурить не получалось вообще.
Впрочем, я и не собиралась. Осознание того, что я внезапно стала частью команды, и от меня в том числе зависит, понравится ли зрителям наше большое выступление, подстегивало и бодрило почище удара головой в рельсу. Особенно если учесть, что музыкантом я себя никогда не считала. Даже в караоке всего один раз пела, и то мне не понравилось, как у меня получилось. Но Надя уверяла, что у меня очень неплохой голос, и очень странно, что раньше мне об этом никто не удосужился сообщить. Не оперный, как у неё, но что фолк-панк, что рок им петь можно и нужно.
- Ох, такое чувство, будто я на полставки драконом в кузнице очаг раздувала, - призналась я Джун после очередного занятия. – Внутри такой жар идет, что…
- Даже и не думай, – тут же оборвала меня Светка. – Мороженого не увидишь как минимум до следующего дня после концерта. Ещё не хватало тобой рисковать! Подхватишь ангину и пиши пропало. Могу предложить перепелиные яйца, станет полегче.
- Предлагай, - махнула я рукой. – От них действительно горлу мягче делается.
Сколько я не пытала свою подругу, почему же она сама не пошла в бэк-вокалистки, так и не услышала ничего внятного. На мой взгляд, у неё тоже был отличный голос. Но как-то раз вечером она раскрылась чуть больше обыкновения:
- Интонации не те. Быстрая усталость. Отвлекаюсь от игры. То есть всем вместе поорать в микрофон какое-нибудь «хой!» - да не вопрос. Но работать на два фронта сразу не мой вариант, увы. Не настолько я пока крутой и умелый бас-гитарист. Я вообще в басистки пошла только потому, что на гитаре играю куда хуже наших ребят. А здесь и партии попроще, и струн всего четыре, а не шесть. И ещё одна вещь. Если я вдруг расчувствуюсь не ко времени, а со мной это частенько бывает, голос тут же перехватывает, он дрожит, и это уже не пение, а блеяние получается. Поэтому нет. Дроссель сколько ни бился со мной, и то признал мою полную безнадежность в данном вопросе. Да ты не парься! Ты своё место заняла по праву, а то я не вижу, как ты из-за этого переживаешь. Долли в одиночку весь вокал тянуть тяжело, как бы она ни хорохорилась. У мужиков наших голоса тоже типа моего. Одну фразу проорать самое то, а на полноценную вокальную партию ни один из них выйти не может, сколько не пыжится.
- Даже Дроссель? – удивилась я.
- С ним вообще ситуация двоякая. Он, допустим, ещё сможет. И даже неплохо сможет. Где-то на связках прокатит, где-то на интонациях и шепоте мурлыкающем выйдет. Особенно лирика у него хорошо получается в этом смысле, девки-фанатки после этого на нём пачками виснут и друг другу лохмы выдирают. Но он же у нас птица перелетная! Усвистит куда-нибудь на гастроли, а нам сиди и жди, пока он заявится обратно, да кукуй без концертов? Вот уж дудки. Так что выдыхай уже...
После этого разговора мне действительно стало немного легче. Потому что моей дурной голове то казалось, что меня взяли из милости, пожалели как беспризорника. То я считала, что я теперь пою только потому, что это была идея Дросселя, которому просто никто не захотел перечить. В общем, сказать, что я окончательно привыкла к своему новому статусу, я пока не могла. Но это, хотя бы, перестало меня парить.
Дэн-таки вытребовал с меня свой фиолетовый хайратник, и теперь носил его, не снимая, как и Руди. И всё бы ничего, но в какой-то момент после очередного занятия с Долли она тоже попросила меня сделать ей нечто подобное, но с золотыми нитями. И даже шнур нужного цвета где-то отыскала. На это Джун мечтательно заметила мне, что ей, похоже, придется теперь тоже отращивать волосы, а то ж у всех длинноволосых в группе уже есть такая красота, а у неё нет. Я тут же показала ей фигушку: Фрозен хоть и щеголял белокурыми волосами ниже плеч, за хайратником ко мне не приходил и вряд ли придет.
И как сглазила! Наш блондин на следующей репетиции с независимым видом попросил у меня связать ему такую же повязку как у остальных. Ещё долго косился на Джун, которая еле сдерживалась от того, чтоб не заржать в полный голос, и втихаря, пока думала, что никто её не видит, показывала мне язык. Короче, я поняла, что эта музыка будет вечной, и сплела хайратники всем, включая Сан Саныча, Дросселя и Бульдога. Постаралась так, чтобы у каждого был свой цвет.
- А у тебя самой такая есть? – спросил Руди, когда я раздала народу подарки. – Сделай обязательно! Очень удобная вещь. Да и смотрится замечательно.
На мой взгляд, наши байконуры с этими повязками больше всего напоминали хиппи начала семидесятых, не хватало только расклешенных джинсов и сапог на каблуке для полноты образа. Но… я же теперь одна из них? Ладно, сплела и себе на всякий случай. Выбрала салатовые и темно-зеленые шнуры, раз-два-три-четыре, и готово! Руки уже настолько привыкли к плетению, что теперь у меня все получалось чуть ли не вдвое быстрее, чем раньше.
Бабушка-таки все же не высидела у Марины, собралась да поехала домой. Дескать, старая квартира сама себя не продаст. Строго-настрого велела её не провожать, так что тетушка даже не сообщила мне, во сколько у неё был поезд. Просто сказала, что Вера Игнатьевна уже в пути. Эх, а я-то надеялась, что она посетит наш концерт! Специально узнавала, будут ли там сидячие места, или только танцпол, и отдельно забронировала для неё место за столиком возле сцены. А теперь получается, всё зря. До концерта осталось меньше недели. Вряд ли она ради него вернется обратно. Впрочем, это только моя вина и глупость. Что мне мешало сказать бабушке, что я скоро выйду буду петь с группой? Всё хотела ей сюрприз сделать. Ну что, молодец я, в итоге пролетела как фанера над Парижем.
Марина, узнав, из-за чего я огорчилась, тут же предложила:
- А хочешь, я к тебе на концерт приду? Ну, если только я тебе не помешаю, конечно. Мы было бы очень приятно посмотреть на твой дебют. Опять же, попробую поснимать на смартфон, потом маме отправлю. Она тоже будет очень рада. Что скажешь?
Хорошо, что мы говорили с тетушкой по телефону и она не видела, как я покраснела. Ну да, Вере я место забронировала, а про Марину и не подумала. Если бы она захотела прийти, пришлось бы ей на ногах весь концерт провести. Что ж, раз так вышло, значит, всё к лучшему.
- Да, Марина, конечно же! Я на неделе распечатаю и притащу тебе билет. Встречаемся тогда в нашем кафе как обычно?..
Если с новым статусом среди байконуров у меня наконец-то всё более-менее определилось, то вот на личном фронте дела шли ни шатко, ни валко. Проще было бы сказать, что фронта этого просто не было как такового. Были друзья. Были Дэн и Руди, с которыми мы проводили почти все вечера. И… ничего! Оба галантно ухаживали что за мной, что за Светой, регулярно тискали меня и обнимали, ещё чаще напрашивались на обед, но ничем не показывали, что готовы на что-то большее. Типичная френдзона, мать её так! Ладно, мне крупно повезло, что у меня вообще появились друзья. А уж надеяться на то, что они вдобавок окажутся ещё и по-настоящему в меня влюблены, было бы просто наивно. Оба такие красавцы. Что они, девчонок себе не найдут?
Видимо, для постороннего человека все мои муки были написаны на лице столь явно, что за пару дней до концерта во время очередного нашего занятия Долли, оглянувшись и убедившись, что мы с ней одни, не выдержала, и сказала вполголоса:
- Если что, выбирай Руди. Отличный парень, вы с ним поладите. Дэна оставь в покое.
- А почему? – взыграл во мне дух противоречия. Ещё мне кто-то указывать будет, как своим сердцем распоряжаться. Что это вообще за фигня происходит?!
- Ты замечала, как они со Светой искрят, когда рядом находятся? Вот и подумай сама, отчего это. Если что – я тебе ничего не говорила. Не хватало ещё между вашей четверкой влезать. Уж сами как-нибудь сообразите, кто кому в итоге достанется. Но никаких разборок до концерта! Как-то терпели до этих пор, вот и дальше продолжайте в том же духе. Иначе прокляну до пятой октавы!..
Что-что, а уж такое услышать я точно не ожидала. Но я, вроде, товарищ не самый глупый, а подсказку мне дали самую прямую. Напрягши память и вспомнив обрывки разговоров, внезапные недомолвки, полунамеки и прочее – то, что обычно к делу подшить не удается за неимением осязаемой основы, - я, кажется, сообразила, что же здесь творится. Долго прикидывала, кого бы лучше расколоть, чтобы и любопытство удовлетворить, и ситуацию не напортить, и перед Надей не запалиться. В итоге остановилась на рыжике. Дождавшись, когда нас вдвоем отправят в магазин за продуктами для посиделок в клабхаусе, я словно между делом спросила его:
- А Джун с Дэном давно разбежались?
Илья уставился на меня такими огромными глазами, что я поняла: мой план провалился с первой же секунды его осуществления.
- Это Света тебе прокололась? – спросил он, и тут же перебил сам себя. – Хотя в целом её ведь никто язык за зубами держать не просил. Это ж их внутреннее дело. Ну да, логично. Просто она сама всегда предпочитала об этом молчать. Кто же знал…
