Но, как полагается настоящему мужчине, просил о встрече. Натали долго не соглашалась, и даже не по причине того, что это не порядочно по отношению к мужу и отцу ее детей. Нет. Страх был вдругом, что образ, созданный на расстоянии, вполне может быть более привлекателен именно издали. А встреча, реальная встреча, может принести разочарование и утрату таких сладких и милых сердцу иллюзий.
В конечном итоге, Натали согласилась на встречу, а Владимир прилетев к ней в Германию, очередной раз доказал простую истину, что для настоящей любви нет преград. И, если мужчина поставил себе цель, то он ее добьется. А если у мужчины нет времени - значит, вы просто не его цель.
Разочарую любителей пикантных подробностей. Это была удивительно романтическая неделя, где измена была только на духовном уровне. Прогулки по городу, достопримечательности, мороженое в кафе, легкие поцелуи и счастье. Огромное, которое утопило обоих с головой. Ничего более не было. Да, наверное, более и не должно было быть. Потому что (чем и симпатична мне была героиня рассказа) – семья для нее всегда оставалась на первом месте. Но, когда любимый человек предложил уезжать к нему, в Россию, она не смогла сделать выбор.
Как она говорила ему – душа и сердце рвались туда, где Владимир. Но рассудок натягивал стальные вожжи и останавливал «души прекрасные порывы».
Гром разразился средь ясного неба. Муж, который увидел, что с женой явно что-то не так, прочел все сообщения в игре, на телефоне и чатах.
Не нужно объяснять, какой был скандал, как плакали дети, которые любили своего отца, как рыдала Натали, и каким зверем раненным метался Владимир, понимая, что теряет Натали безвозвратно.
Андрей простил жене увлечение, хотя, по сути, физической измены не было, а виртуальный мир он такой зыбкий. Он сам был игроком такого мира. Но жене поставил выбор – или семья, или интернет-игрушка. Натали сделала правильный выбор…
Напротив меня в кресле сидел молодой человек. Молодой человек с глазами старика. Это был Владимир. После того, как удивительная лав стори прервалась практически на самой высокой ноте, он переживал крах своего мира. Он тоже оставил проект и больше не притрагивался к интернет-играм. Полгода она был в каком-то особенно подпространстве. Не в интернет и не в реальности. Этакое чистилище для заблудших геймеров. И вот только недавно он начал приходить в себя. Выздоровление шло очень долго и болезненно. И вот он понемногу стал возвращаться в реальный мир, с удивлением узнавая простые, исполненные житейской радости новости от друзей.
Я смотрел в глаза Владимира и понимал, что тот уже никогда не будет прежним. Но, может быть, это не так уж и плохо? Доверять свое сердце и свою душу пикселям на экране и словам… Пытаться построить свое счастье, разрушив семью любимого человека? Нет. Иногда лучше принять горькое лекарство и проснуться, чем все глубже и глубже уходить в слои параллельных реальностей, в попытки добраться через них до настоящего мира. По-моему, такое удалось только героям Дозора, но наша жизнь - это не фантастика, хотя в ней много волшебного.
-Время не лечит – очень тихо и горько сказал Владимир. А я ответил:
-Зато, новая любовь – отличный лекарь. И где, как не в Париже, найти эту новую любовь. И, быть может, это именно она, Любовь, так жестоко вырвала тебя из придуманного мира, чтобы через боль, потерю и разочарование, ты смог обрести то, что действительно будет твоим. Того, кто всегда будет рядом, не только душой, но и телом.
-Ты мне, конечно, очень симпатичен – замялся Владимир, - но я не по этой части.
На мгновение замерев, я понял, что он имеет ввиду, и расхохотался. Моя подруга Барбара, услышав смех, тут же заинтересованно подсела к нам, а поняв, что так меня развеселило, присоединилась к моему смеху.
Легкая тень улыбки проскользнула по губам русского геймера и затем, он тоже начал смеяться, настолько заразительно смеялась моя американская валькирия.
И, знаете что? Смех – это первое что ломает границы между людьми. По крайней мере, в реальной жизни. И дает надежду на что-то очень хорошее. Я видел, как Владимир недоверчиво внимал истории Барбары про наше с ней знакомство, уже в ее интерпретации, видел, как глубокая морщинка меж его бровей буквально на глазах начинает разглаживаться и подумал, что начинается новый раунд игры под названием Жизнь. Жизнь реальная. В которой те же социальные сети помогут поддерживать общение, если люди находятся на огромном расстоянии друг от друга. Быть может, в этом виноват – Париж. Быть может – снова волшебная энергетика небольшого хостела, с большим камином. Кто знает. Лично я никогда не задавался таким вопросом. Просто то, что я сейчас видел, почему-то грело мне душу. И я искренне надеялся, глядя на них, что они сыграют отличную партию. А дальше - время покажет.
ПОЛНОЕ СЧАСТЬЕ
В тот вечер я сидел в каминном зале нашего хостела, в состоянии, которое я бы назвал расслабленным физически, но весьма напряженном умственно. На подставке рядом с моим креслом стоял бокал выдержанного красного вина, в блюдце – несколько кусочков настоящего темного шоколада, который так богат горечью, обладая при этом сладким вкусом. В руках у меня были мои заметки, собранные почти за год моих довольно частых визитов в Париж. Я пользовался тем, что в этот вечер хостел практически пустовал, в каминном зале никого не было, и я мог спокойно перечитать все свои заметки, внося поправки, что-то припоминая, что-то добавляя, как краткие эпилоги, когда уже точно знал, во что выросла та или иная история.
За этим нехитрым занятием меня и застала одна пара, чуть старше среднего возраста. Про себя я давно окрестил их «булочниками» , потому что в моем понимании, булочники должны были выглядеть именно так: приятной полноты, с улыбчивыми глазами, запахом корицы и какой-то своей особой энергетикой – тепла и добра. Себя они весело величали «пенсионерами» и, вырастив детей, дав имобразование и отличные путевки в жизнь, потратили свои сбережения на кругосветное путешествие. При этом они, точно дети, впитывали в себя все впечатления, истории, краски жизни. Булочники успели пожить в самых дорогих отелях, но страсть к приключениям и искренний интерес к жизни современной молодежи, привел их в хостел. Насколько я знал, утром они собирались лететь в Шампань, а оттуда еще куда-то, стремясь увидеть как можно больше.
Увидев в моих руках листы исписанной бумаги с правками, они живо заинтересовались, что это такое у меня и чем это я таким удивительным занимаюсь. Я признался, что почти год собирал различные «парижские истории», которые были рассказаны именно здесь, у камина, в этом самом хостеле. Совершенно разные люди, разные страны, разные социальные статусы и мировоззрения – ничто не помешало собрать отличную базу для моего альманаха.
Поскольку они были совершенными новичками, они истово стали упрашивать меня «что-нибудь» почитать. Совсем как маленькие дети. Мои симпатии к булочникам был достаточно велики, и я позволил себе поделиться первыми набросками, не опасаясь строгой критики слушателей.
Так как для меня они были «булочниками», я решил рассказать о своим наблюдении, предупредив, что обязательно упомяну о них в своей книге, именно в этом контексте. Они рассмеялись, как дети, и рассказали (по большому секрету) мне идею, что по приезде домой, они откроют свою французскую булочную, в самом сердце Польши. Это была их мечта на двоих, поэтому они так задержались в Париже, собирая секреты французской выпечки для своей будущей булочной.
Ну, а что может быть гармоничнее для булочников, чем история про мороженщика?
Они слушали, затаив дыхание, как малыши перед тихим часом. Не перебивая, не задавая встречных вопросов, хотя, как я видел, вопросы множились в их головах, росли, как тесто на дрожжах. Я подумал, как будут все эти вопросы кстати – они помогут сделать мою книгу еще более живой, интерактивной, ведь, если у моих булочников есть вопросы, значит, наверняка, они есть и у других. Или же обязательно будут. Я зачитывал им заметки о мороженщике, без редакции и ретуши, и комната как будто наполнялась людьми того вечера, полностью воссоздавая атмосферу и настроение, царившее тогда. И, когда я почти дочитал, раздался тихий голос, практически у меня из-за спины :
-Так мороженщик нашел свое идеальное творение, или нет?
Подавив инстинктивное желание подпрыгнуть от неожиданности, я обернулся и увидел ее – Рене.
Рене была девочкой лет двадцати трех- плюс минус два года. Я бы назвал ее – стройной, как модель, но, увы – она была скорее болезненно бледна и уже не стройная или худощавая, а ближе к определению – изможденная. Огромные глаза, в которых можно было бы утонуть, сейчас казались еще больше, но впечатление портили синева и сухая кожа. Волосы были безупречно чисты и уложены, но безжизненные и тусклые. Сама она была одета в теплый свитер, не смотря на погоду, который скрывал ее фигуру, добавляя объема. Но даже в нем она выглядела хрупкой и надломленной.
-Рене – искренне улыбнулся я ей, так как она впервые за долгие дни пребывания в хостеле подала голос. Строго говоря, она даже не переступала порога каминного зала, изредка останавливаясь у раздвижных дверей, чуть склонив голову, на несколько минут. И совершенно невозможно было понять, прислушивается ли она в этот момент к рассказам или к самой себе, своей внутренней истории.
-Я так рад, что ты к нам присоединилась. – Проговорил я – Присаживайся, у нас тут очень мило и почти по-семейному.
Булочники радушно пододвинули стул для Рене, мы оказались в чем-то наподобие круга доверия, этакий почт интимный междусобойчик для избранных.
-Ах, - хлопнула в ладошки супруга булочника – я даже захотела мороженого… Или пирожного. – И она вопросительно посмотрела на своего мужа. Тот с готовностью поднялся, и попросив нас не рассказывать (и упаси боже, чтобы читать) без него что-либо, отправился в кофейню на углу, где всегда варили изумительное кофе, и что характерно, подавали не менее изумительные безе и тирамиссу.
-Так что – вновь спросила Рене – ваш мороженщик нашел свою половину? Свой идеальный вкус?
--Этого я пока не знаю – мягко ответил я – мне бы хотелось думать, что нашел.
Рене опустила глаза и грустно вздохнула. – Мне бы тоже этого очень хотелось. Так хочется счастливых историй, чтобы хоть у кого-то… - она замолчала, не дорассказав. А я внутренним чутьем понял, что не стоит уточнять и спрашивать.
Через несколько минут вернулся булочник, и в руках у него были восхитительные пирожные, с каким-то очень замысловатым названием. Он купил их на всех, желая угостить и сделать приятное. Я не большой любитель сладкого, учитывая мою страсть к темному шоколаду, но отказать себе в удовольствии попробовать лакомство – никогда не мог.
А вот Рене, взяв в свои бледные руки пирожное, судорожно вздохнула и … расплакалась.
Честное слово. Пока я и булочник замерли потрясенные, не представляя, что можно сделать, и как деликатно разрешить эту ситуацию, булочница обняла девчонку, совсем по матерински, начала гладить по голове и что-то нежно мурлыкать, успокаивая, и перемешивая польские слова и французские. И о, чудо – это сработало. Рене успокоилась, и героически надкусила пирожное, чем привела в восторг нас всех, учитывая ее вес.
А затем она решила рассказать о себе. И, честное слово, я бы сохранил этот рассказ в тайне, если бы она попросила меня об этом. Но она, наоборот, попросила рассказать о ней, ее истории, чтобы «другие девчонки» не делали таких же глупостей.
Рене была очень миловидной девочкой. Она не была толстушкой, но и худышкой назвать ее тоже было нельзя. Это был типаж – «кровь с молоком» , где все было при ней, в нужных местах и нужном количестве. У нее, как и у любой красотки, был парень. И все было прекрасно, романтично и возвышенно, пока не началась повальная мода на худышек. Причем, я уверен, такие веяния – подобны вирусам. Сама по себе мода на анорексичных дам давным-давно прошла, и все-таки, периодически, раз за разом вирусы худобы возникают вновь, то здесь, то там, захватывая на несколько лет небольшой город в пригороде, в любой стране. Франция, кстати, может считаться печальной победительницей, по количеству вот таких «вирусов» на душу населения и частоту вспышек.
Все начали стремительно худеть. А те общие друзья, у кого не было подруг, спешно обзавелись модными девушками, которые легко могли спрятаться за телеграфным столбом. Рене видела, как ее парень оценивающе смотрел на худышек, и как он потом смотрел на нее. Но она успокаивала себя тем, что у них же – «настоящая любовь», поэтому ей не о чем беспокоиться.
Беспокоиться она начала тогда, когда ее любимый попросил себе подарок на день рождения:
-Дорогая моя, не могла бы ты похудеть, и стать такой же стройняшкой как Кейт Мосс, или Анджелина…
Рене не на шутку заволновалась. В самом деле, не говорить же своему молодому человеку, что она уже месяц сидит на диете, и уже две недели ходит в тренажерный зал, и даже похудела, всего на полкилограммчика, но ведь похудела же!
Она кивнула и пообещала сделать все возможное.
Поистине велика сила разума. Все об этом говорят, но каждый пытается убедиться на собственном опыте.
Рене смогла внушить себе отвращение к еде, причем настолько, что очень быстро она стала «модельного размера», а затем еще худее, и еще… Рене начала таять.
Единственное, что ее утешало, это то, что ее любимый теперь мог видеть рядом с собой именно ту стройную и худенькую девушку, о которой он всегда мечтал. А самое главное, он продолжал подбадривать Рене, убеждая ее в том, что нет пределов совершенству.
Еще через месяц Рене попала в больницу. Ей очень повезло, что случай был не столь сильно запущен, как обычно бывает, врачи ее выходили и вновь «выпустили в дикую природу». Вот тут -то Рене и постиг новый удар. Ее прекрасный бойфренд, встречался с другой женщиной. В их квартире. В то время, пока Рене лежала в больнице и врачи боролись за ее жизнь, он начал свою собственную. И, может быть, Рене переживала бы не так сильно, если б не избранница суженного. Она была точно таких же габаритов и полноты, какой была сама Рене, до тех пор, пока Жюль не попросил ее худеть.
Потрясение было настолько велико, что Рене опять совершенно потеряла аппетит, и, как следствие, вновь оказалась на больничной койке. Врачи уже серьезно подумывали о вмешательстве психиатра в процесс излечения, но родители Рене проявили максимум мужества, участия и терпения, чтобы поддержать свою дочку в трудные минуты. После того, как Рене опять выписали из больницы, она решила путешествовать. Для начала - хотя бы по Франции. Выглядела она настолько худой и больной, что ей со всех сторон сыпались предложения на счет фотосессий и рекламы, дабы индустрия «а-ля похудение» набирала бы, благодаря Рене, новые огромные обороты. Но задача Рене была другой. Она всеми силами захотела донести всем, что худеть до такой степени - это плохо, это опасно, и это точно не будет гарантом твоего счастья.
Для того, чтобы счастье было полным – надо жить в гармонии с собой, своим телом. И да, имея полное тело – вполне можно быть счастливой! И больше всего сейчас Рене мечтала о том, как она сможет побороть свою болезнь, свое отвращение к еде, и снова станет красивой молодой женщиной, с прекрасным будущим.
В конечном итоге, Натали согласилась на встречу, а Владимир прилетев к ней в Германию, очередной раз доказал простую истину, что для настоящей любви нет преград. И, если мужчина поставил себе цель, то он ее добьется. А если у мужчины нет времени - значит, вы просто не его цель.
Разочарую любителей пикантных подробностей. Это была удивительно романтическая неделя, где измена была только на духовном уровне. Прогулки по городу, достопримечательности, мороженое в кафе, легкие поцелуи и счастье. Огромное, которое утопило обоих с головой. Ничего более не было. Да, наверное, более и не должно было быть. Потому что (чем и симпатична мне была героиня рассказа) – семья для нее всегда оставалась на первом месте. Но, когда любимый человек предложил уезжать к нему, в Россию, она не смогла сделать выбор.
Как она говорила ему – душа и сердце рвались туда, где Владимир. Но рассудок натягивал стальные вожжи и останавливал «души прекрасные порывы».
Гром разразился средь ясного неба. Муж, который увидел, что с женой явно что-то не так, прочел все сообщения в игре, на телефоне и чатах.
Не нужно объяснять, какой был скандал, как плакали дети, которые любили своего отца, как рыдала Натали, и каким зверем раненным метался Владимир, понимая, что теряет Натали безвозвратно.
Андрей простил жене увлечение, хотя, по сути, физической измены не было, а виртуальный мир он такой зыбкий. Он сам был игроком такого мира. Но жене поставил выбор – или семья, или интернет-игрушка. Натали сделала правильный выбор…
Напротив меня в кресле сидел молодой человек. Молодой человек с глазами старика. Это был Владимир. После того, как удивительная лав стори прервалась практически на самой высокой ноте, он переживал крах своего мира. Он тоже оставил проект и больше не притрагивался к интернет-играм. Полгода она был в каком-то особенно подпространстве. Не в интернет и не в реальности. Этакое чистилище для заблудших геймеров. И вот только недавно он начал приходить в себя. Выздоровление шло очень долго и болезненно. И вот он понемногу стал возвращаться в реальный мир, с удивлением узнавая простые, исполненные житейской радости новости от друзей.
Я смотрел в глаза Владимира и понимал, что тот уже никогда не будет прежним. Но, может быть, это не так уж и плохо? Доверять свое сердце и свою душу пикселям на экране и словам… Пытаться построить свое счастье, разрушив семью любимого человека? Нет. Иногда лучше принять горькое лекарство и проснуться, чем все глубже и глубже уходить в слои параллельных реальностей, в попытки добраться через них до настоящего мира. По-моему, такое удалось только героям Дозора, но наша жизнь - это не фантастика, хотя в ней много волшебного.
-Время не лечит – очень тихо и горько сказал Владимир. А я ответил:
-Зато, новая любовь – отличный лекарь. И где, как не в Париже, найти эту новую любовь. И, быть может, это именно она, Любовь, так жестоко вырвала тебя из придуманного мира, чтобы через боль, потерю и разочарование, ты смог обрести то, что действительно будет твоим. Того, кто всегда будет рядом, не только душой, но и телом.
-Ты мне, конечно, очень симпатичен – замялся Владимир, - но я не по этой части.
На мгновение замерев, я понял, что он имеет ввиду, и расхохотался. Моя подруга Барбара, услышав смех, тут же заинтересованно подсела к нам, а поняв, что так меня развеселило, присоединилась к моему смеху.
Легкая тень улыбки проскользнула по губам русского геймера и затем, он тоже начал смеяться, настолько заразительно смеялась моя американская валькирия.
И, знаете что? Смех – это первое что ломает границы между людьми. По крайней мере, в реальной жизни. И дает надежду на что-то очень хорошее. Я видел, как Владимир недоверчиво внимал истории Барбары про наше с ней знакомство, уже в ее интерпретации, видел, как глубокая морщинка меж его бровей буквально на глазах начинает разглаживаться и подумал, что начинается новый раунд игры под названием Жизнь. Жизнь реальная. В которой те же социальные сети помогут поддерживать общение, если люди находятся на огромном расстоянии друг от друга. Быть может, в этом виноват – Париж. Быть может – снова волшебная энергетика небольшого хостела, с большим камином. Кто знает. Лично я никогда не задавался таким вопросом. Просто то, что я сейчас видел, почему-то грело мне душу. И я искренне надеялся, глядя на них, что они сыграют отличную партию. А дальше - время покажет.
ГЛАВА 19
ПОЛНОЕ СЧАСТЬЕ
В тот вечер я сидел в каминном зале нашего хостела, в состоянии, которое я бы назвал расслабленным физически, но весьма напряженном умственно. На подставке рядом с моим креслом стоял бокал выдержанного красного вина, в блюдце – несколько кусочков настоящего темного шоколада, который так богат горечью, обладая при этом сладким вкусом. В руках у меня были мои заметки, собранные почти за год моих довольно частых визитов в Париж. Я пользовался тем, что в этот вечер хостел практически пустовал, в каминном зале никого не было, и я мог спокойно перечитать все свои заметки, внося поправки, что-то припоминая, что-то добавляя, как краткие эпилоги, когда уже точно знал, во что выросла та или иная история.
За этим нехитрым занятием меня и застала одна пара, чуть старше среднего возраста. Про себя я давно окрестил их «булочниками» , потому что в моем понимании, булочники должны были выглядеть именно так: приятной полноты, с улыбчивыми глазами, запахом корицы и какой-то своей особой энергетикой – тепла и добра. Себя они весело величали «пенсионерами» и, вырастив детей, дав имобразование и отличные путевки в жизнь, потратили свои сбережения на кругосветное путешествие. При этом они, точно дети, впитывали в себя все впечатления, истории, краски жизни. Булочники успели пожить в самых дорогих отелях, но страсть к приключениям и искренний интерес к жизни современной молодежи, привел их в хостел. Насколько я знал, утром они собирались лететь в Шампань, а оттуда еще куда-то, стремясь увидеть как можно больше.
Увидев в моих руках листы исписанной бумаги с правками, они живо заинтересовались, что это такое у меня и чем это я таким удивительным занимаюсь. Я признался, что почти год собирал различные «парижские истории», которые были рассказаны именно здесь, у камина, в этом самом хостеле. Совершенно разные люди, разные страны, разные социальные статусы и мировоззрения – ничто не помешало собрать отличную базу для моего альманаха.
Поскольку они были совершенными новичками, они истово стали упрашивать меня «что-нибудь» почитать. Совсем как маленькие дети. Мои симпатии к булочникам был достаточно велики, и я позволил себе поделиться первыми набросками, не опасаясь строгой критики слушателей.
Так как для меня они были «булочниками», я решил рассказать о своим наблюдении, предупредив, что обязательно упомяну о них в своей книге, именно в этом контексте. Они рассмеялись, как дети, и рассказали (по большому секрету) мне идею, что по приезде домой, они откроют свою французскую булочную, в самом сердце Польши. Это была их мечта на двоих, поэтому они так задержались в Париже, собирая секреты французской выпечки для своей будущей булочной.
Ну, а что может быть гармоничнее для булочников, чем история про мороженщика?
Они слушали, затаив дыхание, как малыши перед тихим часом. Не перебивая, не задавая встречных вопросов, хотя, как я видел, вопросы множились в их головах, росли, как тесто на дрожжах. Я подумал, как будут все эти вопросы кстати – они помогут сделать мою книгу еще более живой, интерактивной, ведь, если у моих булочников есть вопросы, значит, наверняка, они есть и у других. Или же обязательно будут. Я зачитывал им заметки о мороженщике, без редакции и ретуши, и комната как будто наполнялась людьми того вечера, полностью воссоздавая атмосферу и настроение, царившее тогда. И, когда я почти дочитал, раздался тихий голос, практически у меня из-за спины :
-Так мороженщик нашел свое идеальное творение, или нет?
Подавив инстинктивное желание подпрыгнуть от неожиданности, я обернулся и увидел ее – Рене.
Рене была девочкой лет двадцати трех- плюс минус два года. Я бы назвал ее – стройной, как модель, но, увы – она была скорее болезненно бледна и уже не стройная или худощавая, а ближе к определению – изможденная. Огромные глаза, в которых можно было бы утонуть, сейчас казались еще больше, но впечатление портили синева и сухая кожа. Волосы были безупречно чисты и уложены, но безжизненные и тусклые. Сама она была одета в теплый свитер, не смотря на погоду, который скрывал ее фигуру, добавляя объема. Но даже в нем она выглядела хрупкой и надломленной.
-Рене – искренне улыбнулся я ей, так как она впервые за долгие дни пребывания в хостеле подала голос. Строго говоря, она даже не переступала порога каминного зала, изредка останавливаясь у раздвижных дверей, чуть склонив голову, на несколько минут. И совершенно невозможно было понять, прислушивается ли она в этот момент к рассказам или к самой себе, своей внутренней истории.
-Я так рад, что ты к нам присоединилась. – Проговорил я – Присаживайся, у нас тут очень мило и почти по-семейному.
Булочники радушно пододвинули стул для Рене, мы оказались в чем-то наподобие круга доверия, этакий почт интимный междусобойчик для избранных.
-Ах, - хлопнула в ладошки супруга булочника – я даже захотела мороженого… Или пирожного. – И она вопросительно посмотрела на своего мужа. Тот с готовностью поднялся, и попросив нас не рассказывать (и упаси боже, чтобы читать) без него что-либо, отправился в кофейню на углу, где всегда варили изумительное кофе, и что характерно, подавали не менее изумительные безе и тирамиссу.
-Так что – вновь спросила Рене – ваш мороженщик нашел свою половину? Свой идеальный вкус?
--Этого я пока не знаю – мягко ответил я – мне бы хотелось думать, что нашел.
Рене опустила глаза и грустно вздохнула. – Мне бы тоже этого очень хотелось. Так хочется счастливых историй, чтобы хоть у кого-то… - она замолчала, не дорассказав. А я внутренним чутьем понял, что не стоит уточнять и спрашивать.
Через несколько минут вернулся булочник, и в руках у него были восхитительные пирожные, с каким-то очень замысловатым названием. Он купил их на всех, желая угостить и сделать приятное. Я не большой любитель сладкого, учитывая мою страсть к темному шоколаду, но отказать себе в удовольствии попробовать лакомство – никогда не мог.
А вот Рене, взяв в свои бледные руки пирожное, судорожно вздохнула и … расплакалась.
Честное слово. Пока я и булочник замерли потрясенные, не представляя, что можно сделать, и как деликатно разрешить эту ситуацию, булочница обняла девчонку, совсем по матерински, начала гладить по голове и что-то нежно мурлыкать, успокаивая, и перемешивая польские слова и французские. И о, чудо – это сработало. Рене успокоилась, и героически надкусила пирожное, чем привела в восторг нас всех, учитывая ее вес.
А затем она решила рассказать о себе. И, честное слово, я бы сохранил этот рассказ в тайне, если бы она попросила меня об этом. Но она, наоборот, попросила рассказать о ней, ее истории, чтобы «другие девчонки» не делали таких же глупостей.
Рене была очень миловидной девочкой. Она не была толстушкой, но и худышкой назвать ее тоже было нельзя. Это был типаж – «кровь с молоком» , где все было при ней, в нужных местах и нужном количестве. У нее, как и у любой красотки, был парень. И все было прекрасно, романтично и возвышенно, пока не началась повальная мода на худышек. Причем, я уверен, такие веяния – подобны вирусам. Сама по себе мода на анорексичных дам давным-давно прошла, и все-таки, периодически, раз за разом вирусы худобы возникают вновь, то здесь, то там, захватывая на несколько лет небольшой город в пригороде, в любой стране. Франция, кстати, может считаться печальной победительницей, по количеству вот таких «вирусов» на душу населения и частоту вспышек.
Все начали стремительно худеть. А те общие друзья, у кого не было подруг, спешно обзавелись модными девушками, которые легко могли спрятаться за телеграфным столбом. Рене видела, как ее парень оценивающе смотрел на худышек, и как он потом смотрел на нее. Но она успокаивала себя тем, что у них же – «настоящая любовь», поэтому ей не о чем беспокоиться.
Беспокоиться она начала тогда, когда ее любимый попросил себе подарок на день рождения:
-Дорогая моя, не могла бы ты похудеть, и стать такой же стройняшкой как Кейт Мосс, или Анджелина…
Рене не на шутку заволновалась. В самом деле, не говорить же своему молодому человеку, что она уже месяц сидит на диете, и уже две недели ходит в тренажерный зал, и даже похудела, всего на полкилограммчика, но ведь похудела же!
Она кивнула и пообещала сделать все возможное.
Поистине велика сила разума. Все об этом говорят, но каждый пытается убедиться на собственном опыте.
Рене смогла внушить себе отвращение к еде, причем настолько, что очень быстро она стала «модельного размера», а затем еще худее, и еще… Рене начала таять.
Единственное, что ее утешало, это то, что ее любимый теперь мог видеть рядом с собой именно ту стройную и худенькую девушку, о которой он всегда мечтал. А самое главное, он продолжал подбадривать Рене, убеждая ее в том, что нет пределов совершенству.
Еще через месяц Рене попала в больницу. Ей очень повезло, что случай был не столь сильно запущен, как обычно бывает, врачи ее выходили и вновь «выпустили в дикую природу». Вот тут -то Рене и постиг новый удар. Ее прекрасный бойфренд, встречался с другой женщиной. В их квартире. В то время, пока Рене лежала в больнице и врачи боролись за ее жизнь, он начал свою собственную. И, может быть, Рене переживала бы не так сильно, если б не избранница суженного. Она была точно таких же габаритов и полноты, какой была сама Рене, до тех пор, пока Жюль не попросил ее худеть.
Потрясение было настолько велико, что Рене опять совершенно потеряла аппетит, и, как следствие, вновь оказалась на больничной койке. Врачи уже серьезно подумывали о вмешательстве психиатра в процесс излечения, но родители Рене проявили максимум мужества, участия и терпения, чтобы поддержать свою дочку в трудные минуты. После того, как Рене опять выписали из больницы, она решила путешествовать. Для начала - хотя бы по Франции. Выглядела она настолько худой и больной, что ей со всех сторон сыпались предложения на счет фотосессий и рекламы, дабы индустрия «а-ля похудение» набирала бы, благодаря Рене, новые огромные обороты. Но задача Рене была другой. Она всеми силами захотела донести всем, что худеть до такой степени - это плохо, это опасно, и это точно не будет гарантом твоего счастья.
Для того, чтобы счастье было полным – надо жить в гармонии с собой, своим телом. И да, имея полное тело – вполне можно быть счастливой! И больше всего сейчас Рене мечтала о том, как она сможет побороть свою болезнь, свое отвращение к еде, и снова станет красивой молодой женщиной, с прекрасным будущим.
