Тут сверху, около оврага, появилась девушка лет восемнадцати в синенькой рубашке и юбке до земли с корзиной в руках. Странно, вроде б ещё не грибной сезон. Тут девушка, завидев меня, ахнула и ринулась в овраг. А волосы то у неё золотые, вон как переливаются на солнце, да и глаза голубые, наверное. Да, точно. Златовласка подбежала ко мне и что-то залепетала. Я её не понимала. Може,т я стала глухонемой или память отшибло? Голубоглазая поднялась и побежала назад к деревьям, но на полпути развернулась и пошла ко мне. Не дойдя до меня, девушка снова развернулась и всё же, добежав до деревьев, пропала из виду. Спустя несколько минут Злата, как окрестила я её, пришла вместе с каким-то мужиком. Он был одет в голубую рубаху навыпуск, длиной до середины бедра, по бокам были небольшие вырезы, рукава суженные книзу, овальный вырез горловин. Чёрные штаны были неширокие, тоже суженные книзу, с бордовыми лампасами по бокам. Вся эта "конструкция" удерживалась на его теле благодаря простому поясу. На голове у него красовалось подобие кепки, одетая на кудрявые пшеничного цвета волосы. Злата подошла ко мне и стала говорить что-то, будто успокаивая или уговаривая. Прям как моя Маринка. Маринка... Воспоминания о ней больно кольнули сердце и я скривилась. Девушка, наверное, подумала, что это от физических ран, потому как стала говорить усиленней и кого-то звать. Я так поняла, того самого парня. О, а вот и он. Несёт подобие носилок, только сделанные из веток. Кудрявый подошёл, поднял и перенёс меня на "носилки". Потом этот самоделкин повёз всю эту кучку в гору. Я корчилась каждый раз, когда попадала на кочку. Злата шла рядом и постоянно говорила:
-Сарэми. Сарэми… (Держись).
Я под размерный шаг мужчины и проговаривания девчонки, уснула. Проснулась уже, когда движение остановилось, и меня подняли на руки. Я осмотрелась. Деревня. Меня всё же вывезли загород.
Навстречу нам выбежала толстая женщина в богато расшитой синей рубашке и длинной, цвета вина, юбке. На груди у неё высели крупные ярко красные бусы. На голове синий платок с красными узорами. За этой дамой бежала худенькая щупленькая девушка, одетая тоже в рубашку с юбкой, только уже тёмно зелёного цвета. В руках она несла какой-то сверток и травы. Скорее всего, это внучка местной знахарки. Меня занесли в дом и уложили на жёсткой узкой маленькой кровати. Выгнав из избы носильщика, Злата, женщина и травница стали быстро освобождать меня от разорванной грязной одежды. Потом, принеся таз с водой, стали меня мыть. Сильно они не усердствовали, видимо боялись, что раны раскроются. После этой процедуры надо мной уже стала работать одна травница. Она умело обрабатывала раны, потом чем-то их смазывала и перевязывала. Всё это время златовласка и хозяйка (а та женщина наверняка таковой здесь и является) говорили что-то на своём языке, как-то странно при этом косясь на меня. Я не обращала на это внимание, потому как просто устала и хотела покоя. Наконец, когда меня оставили одну, я смогла осмыслить некоторые вещи:
-Я в сельской местности, хотя и не представляю, как здесь очутилась, ведь от Санкт-Петербурга до ближайшей деревни минимум день езды (а может и больше, за пределами города не была ни разу).
-Здесь есть травница (или знахарка). Правда, это мелочь, но всё рано странно.
-Здесь носят одежду, пошитая на старинный манер (этак древней Руси).
-И, ЯЗЫК! Я его просто не понимаю. Нет, своими достижениями я похвалиться в этой области не могу, но именно этот язык отличается от всех мною когда-либо слышимых.
-Отсюда вытекает последнее. Если здесь говорят на другом языке, то получается, что я за границей?! Но как!
Ну и что же со мной произошло на этот раз? И это за один то день! Я помню только ощущение свободы и ВСЁ! Так, ладно, буду решать проблемы по мере их поступления, главное только не пропустить начало.
Проснулась я на следующий день. Около меня на шатком табурете сидел мальчишка лет семи в рубашонке, которую заштопывали раз *надцать. Его рыжие волосы смешно торчали в разные стороны. Мальчишка увлечённо занимался попыткой увидеть все свои веснушки на носу, скосив глаза к переносице. Смешной. И где только такие водятся? Рыжик вдруг поднял голову и посмотрел на меня. Хлопнул ресницами и, резво соскочив со стула, помчался на улицу, видимо звать вчерашних знакомых. Я же, воспользовавшись ситуацией, стала рассматривать избушку. М-да, что я скажу. Люди этого захолустья не знают о таких полезных вещах как газ и свет, что уж говорить про технику и вообще инновации современного мира. В углу стояла большая печь, рядом с ней железная кровать, которую щедро отдали мне. По бокам стен стояли сундуки и шкафы, посередине стол. В общем, изба - как изба. У моей бабки так явно точно такая же была.
Посмотрела в маленькое окошко - время уже где-то послеобеднее. Долго же я проспала. Тут вошла хозяйка с травницей. Последняя сразу же стала осматривать раны, а уже после дала мне какой-то раствор. Буэ-э-э... ужас какой горький хуже даже грейпфрута, который я терпеть не могу. Сегодня женщина уже не показывала радушную, добрую хозяюшку, а злую, скупую, которая держит всё в своих руках, бабу. Она выказывала всю неприязнь ко мне, и в глазах её только и читалось: «Теперь ты мне по гроб должна будешь». Н-да, что-то мне подсказывает, долг я буду отдавать долго. Наконец, когда знахарка закончила, "хозяюшка" кинула мне, как собаке, хлеб и поставила на пол кружку молока. Попробовала - уже испорченное. А ведь на столько вкусностей! Неужели жалко?...
Меня опять оставили одну. После того, как поела, решила обдумать всю сложившуюся ситуацию. И обдуманное совсем не радовало. Сейчас мне было просто необходимо лечение, поэтому придётся просидеть здесь до выздоровления и талькой после уйти. Но я не знаю местный язык, культуру и местность вообще. А это значит, что потеряюсь при первом же случае, будь то лес или город. Отсюда вывод: придётся задержаться ещё на месяц или даже два, дабы выучить за это время всё необходимое, а потом бежать. Невеселая картина жизни складывается. Ну и ладно - это всё потом, а пока надо выздороветь.
Так прошло ещё несколько дней, пока мне не стало лучше. До сих пор не понимаю, как тогда выжила и очутилась здесь. Да и смущал тот факт, всё на мне зажило, как на собаке. Ибо раньше этого никогда не было – вечно подолгу с одной только ранкой ходила. А тут вдруг!... Настораживает. Во время лечения мне разрешали ходить по дому, двору и по полю, что было в нескольких минутах отсюда. С людьми я не могла общаться, из-за языка, учиться даже и не пыталась. Не скажу, что меня всё это напрягало, но неизвестность - это, наверное, самое худшее для человека. И сейчас, спокойно шагая по тропинке к дому, я понимала, как же сложно будет мне прожить эти два месяца. Одной. В непонятном месте. И явно не самой лучше репутацией. Благо хоть теперь могу спокойно передвигаться! Без боли и мучений, как это было в первый раз. Двигаться, махать руками, смеяться и просто радоваться закатам и рассветам… вот как сейчас. Прекрасное время.
С тоской в груди вернувшись в дом, поужинала, и уже было хотела лечь спать, как хозяйка вдруг завопила гневным возгласом и, схватив меня за волосы, поволокла на конюшню. Мои крики и брыкания на неё никак не повлияли – железные нервы и крепкая хватка. Всю дорогу я прожигала её спину гневным взглядом. Ещё б, хоть у меня волосы и длинные, но таки-и-ие ре-е-едкие. Я их долго отращивала, ещё с младших классов. И вот теперь, какая-то деревенская баба мне их выдирает! Да я...
И ничего я не успела сделать, потому как хозяйка, не церемонясь, повалила меня на сено, а сама вышла и закрыла амбар на замок. Я растерянно вскочила, потеряла равновесие и уже на карачках поползла к двери. Поднявшись и подёргав за ручку, поняла, закрыли меня на совесть. Тут не то, что я, тут мужик не выберется. И никакие крики и попытки выломать перед собой деревянную преграду не сыграют пользы. Это я уже поняла, когда сорвав голос и ободрав руки в кровь, услышала лишь песню сверчков в ответ. И всё…
Обессилено упав на ноги, я обняла себя за плечи. Хотелось бы расплакаться от жалости к себе, да вот слёзы не хотели на глазах появляться. Так я и просидела, ёжась от лёгкого ветерка и разрастающейся обидой внутри. Вот так… доверила свою жизнь, называется. А меня вылечили, собакой сделали, покормили, вырулили и под замок заперли. Обида, что принесла я с собой из Питера, вновь проявилась. За столько дней… Нет, она и не уходила, просто мне удалось её на второй план отодвинуть.
Судорожно вздохнув, с тоской посмотрела на дверь. Вот и всё… прощай свобода. Если меня и дальше начнут запирать, то сбежать будет намного сложней, чем без этого. Ну и что мне делать? Спасать меня явно никто не будет, потому что... потому что...
- Потому что я в другом мире! – нервно хохотнула. И лишь осознав мною сказанное, я истерически рассмеялась. В другом мире... Да, это определённо всё меняет! Ага. – В другом мире, - сквозь хохот проговорила я. - Гениально! Есть проблема – и нет проблем! Попал в волшебную фигню и избавился от всего разом! Супер акция от Богов свыше. Жаль, только, какая-то одноразовая.
Осознав всю сюрреалистичность мыслей, мой хохот спал на нет, а на душе опять стало гадко, противно. В мыслях всплыла песенка, которую однажды напевала подружка на мотив Высоцкого, пробегая глазами по одну из стеллажей с фэнтезийной литературой, и я тихо запела её:
Если вы не в этом мире
Лягте на пол, три-четыре,
Выполняйте правильно движения.
Прочь влияния извне,
Привыкайте к новизне
И попробуйте остаться вы в своём уме.
Голос свыше, тошнота
И головокружения -
Это повод, чтоб попрыгать до изнеможения.
Дали крылья, дали силу,
Так слетай-ка на консилиум,
Порази там всех своей фантазией.
По дороге прямо в царство,
Королевство, государство,
Победите вы драконов клин.
Но ведь это не проблема,
Если бегать по примеру,
На небесных марафонах, Всевышнего.
Чтобы после, без вопросов
Оставались вы под спросом,
Как единственная Мисс Вселенная.
Не забудьте понаглеть,
Похомить и пошуметь
Прямо в местном ВИП-гадюшнике.
В заключение скажу:
Если обаяние не включу,
То прощай любимый мачо-принц...
Я печально вздохнула. Начиналась песня вполне весло, а вот под конец… совсем не то. Да и не так. С тоскою посмотрела на сено. Да, вот они привычки городского жителя: ванная, туалет, мягкая постель и электричество. Хнык - Хнык, и как же я без всего этого проживу?! Эх-х, жаль, что раньше не читала "Пособие по выживанию для попаданки". Глядишь бы сейчас знала, что и как делать! Всё же… я не была рьяным любителем литератур, тут скорее книжным червём Маринка была… Была...
Встряхнула головой, откидывая грустные воспоминания. Так, нужно собрать все свои скудные пожитки знаний. Что у нас там по списку?
1) Я должна услышать голос богов – минус. Пока никто на связь что-то не выходил. Да и по ходу, выходить и не планирует.
2) Потом встретить местного жителя, желательно ведьму – плюс. Местных жителей хоть отбавляй, вон какая деревня.
3) Помагичить. Хм… без вариантов.
4) Найти провожатого и волшебного коня. Нет, я, конечно, была бы не против такой коняшки, как у Рапунцель из мульта, но боюсь, такого моя нервная система просто не переживёт.
5) Отправиться в путь дорогу. А вот это, пожалуй, оставим в планах!
Думаю, дальше можно не продолжать и так видно, что я профукала по всем первым пунктам (ну, почти).
Пф-ф-ф... Вот и сбылась потайная мечта идиотки! Всё, в следующий раз на Новый год буду загадывать себе что-нибудь менее глобальное. Грустно усмехнулась. А будет ли этот следующий раз? Смогу ли я вернутся домой? Да и… надо ли мне вообще туда возвращаться?
Опустившись на сено и свернувшись калачиком, осознала, насколько я одинока. Родителей нет - я из детдома. Меня взяла к себе одна старушка, пытаясь скрасить свои последние годы. Жила она долго, до семидесяти лет (мне тогда исполнилось только девятнадцать). Маринку с Олегом мне не вернуть, да и если бы волшебным образ время вернулось вспять, то я всё равно уже не смогла б спокойно им смотреть в глаза. Школьные друзья? Они, наверное, уже и не помнят меня. Сотрудники? Я не общительный человек, навряд ли кто-то из них они по мне скучать будет. Кот, собака, хомяк или кактус? Нет, у меня таковых нету. Одна, я одна. Даже в этом мире я остаюсь одинокой.
Опять жалею себя. Лежу, свернувшись, думая о своей невесёлой судьбе, внезапно появившихся неудобствах. Всё колется, чешется, от пыли чихаю, да ещё эти грызуны. Бр-р-р, ненавижу мышей. Ворочаюсь из стороны в сторону, постоянно впадаю в пучину грузных мыслей, выплываю наверх, ёжусь и всё же засыпаю с трудом. И что удивительно, за всё пребывание в этом странном месте мне впервые снится сон…
…Я стою на кухне и готовлю к приходу гостей своё коронное блюдо - Телятина на косточке в кунжуте с пюре из нута и зеленым салатом. М-м-м, такой деликатес я могу себе позволить только в особые праздники. Тут звенит звонок. Я лихорадочно пытаюсь создать видимость чистоты на кухне. Потом бегу открывать дверь. Там стоя Олежка с Маришкой, на руках которая держит ребёнка. У меня по спине между лопаток течёт холодный пот, но внешне я ни чем не выдаю себя: стою, приветливо улыбаюсь, приглашаю гостей в дом, провожу их в зал. Друзья привычно рассаживаются на диван, я же на кресло. Мы заводим разговор. Так и проходит наше время до тех пор, пока моя телятина не приготавливается. Потом мы уже идём на кухню и начинаем есть. Олежек хвалит меня и в шутку просит взять его Маринку к себе в ученицы. Та картинно обижается на супруга и начинает ему что-то говорить. Но смысл этих слов до меня уже не доходит…
Я проснулась резко, будто от удара, как бывает после этого сна. Ну вот, я опять так и не узнала, о чём они говорили. У меня такое чувство, что после слов Олега я должна буду узнать правду. Оглядываюсь. Всё ещё темно. Интересно, а сколько сейчас времени? Да и погодка ухудшилась – заметно похолодало. И это только лето. А что будет потом? Пытаюсь уснуть, но уже не получается. Решила посчитать овец, говорят, помогает от бессонницы. Я же скажу вам - врут. Нагло врут. На одиннадцатой овце начинаешь считать себя дураком и бросаешь это мутно занятие. Полежав ещё немного, решила уйти в воспоминание о том, как в детстве я боролась с этим.
Анна Костылина. Двадцать лет назад.
Я лежу в кроватке, укутанная мягким пуховым одеялом. Смотрю на бабу Зину, на её сгорбленную спину, опустившиеся плечи, покрытые шалью, седые волосы, глаза, тоже поседевшие от времени, на её сухие руки, которые гладят меня по голове, и слушаю старый скрипучий голос, рассказывающий мне сказку на ночь. Я смотрю на неё и понимаю, как ей тяжело со мной, ведь это за ней должны ухаживать, а не наоборот. Но у неё нет семьи: все погибли в автокатастрофе, а дальним родственникам до тётки нет дела. Вот она, одинокая старость, одинокая смерть. Старушка заканчивает свой рассказ, только мне не спится, да и чего греха таить, хочется ещё чего-нибудь послушать.
-Баб Зин, ну баб Зин, а расскажи ещё! - прошу я её.
-Нет, дорогая, на сегодня хватит, тебе нужно спать, да и мне тоже, - уже тише продолжает она. Но мне не хочется сдаваться.
-Сарэми. Сарэми… (Держись).
Я под размерный шаг мужчины и проговаривания девчонки, уснула. Проснулась уже, когда движение остановилось, и меня подняли на руки. Я осмотрелась. Деревня. Меня всё же вывезли загород.
Навстречу нам выбежала толстая женщина в богато расшитой синей рубашке и длинной, цвета вина, юбке. На груди у неё высели крупные ярко красные бусы. На голове синий платок с красными узорами. За этой дамой бежала худенькая щупленькая девушка, одетая тоже в рубашку с юбкой, только уже тёмно зелёного цвета. В руках она несла какой-то сверток и травы. Скорее всего, это внучка местной знахарки. Меня занесли в дом и уложили на жёсткой узкой маленькой кровати. Выгнав из избы носильщика, Злата, женщина и травница стали быстро освобождать меня от разорванной грязной одежды. Потом, принеся таз с водой, стали меня мыть. Сильно они не усердствовали, видимо боялись, что раны раскроются. После этой процедуры надо мной уже стала работать одна травница. Она умело обрабатывала раны, потом чем-то их смазывала и перевязывала. Всё это время златовласка и хозяйка (а та женщина наверняка таковой здесь и является) говорили что-то на своём языке, как-то странно при этом косясь на меня. Я не обращала на это внимание, потому как просто устала и хотела покоя. Наконец, когда меня оставили одну, я смогла осмыслить некоторые вещи:
-Я в сельской местности, хотя и не представляю, как здесь очутилась, ведь от Санкт-Петербурга до ближайшей деревни минимум день езды (а может и больше, за пределами города не была ни разу).
-Здесь есть травница (или знахарка). Правда, это мелочь, но всё рано странно.
-Здесь носят одежду, пошитая на старинный манер (этак древней Руси).
-И, ЯЗЫК! Я его просто не понимаю. Нет, своими достижениями я похвалиться в этой области не могу, но именно этот язык отличается от всех мною когда-либо слышимых.
-Отсюда вытекает последнее. Если здесь говорят на другом языке, то получается, что я за границей?! Но как!
Ну и что же со мной произошло на этот раз? И это за один то день! Я помню только ощущение свободы и ВСЁ! Так, ладно, буду решать проблемы по мере их поступления, главное только не пропустить начало.
***
Проснулась я на следующий день. Около меня на шатком табурете сидел мальчишка лет семи в рубашонке, которую заштопывали раз *надцать. Его рыжие волосы смешно торчали в разные стороны. Мальчишка увлечённо занимался попыткой увидеть все свои веснушки на носу, скосив глаза к переносице. Смешной. И где только такие водятся? Рыжик вдруг поднял голову и посмотрел на меня. Хлопнул ресницами и, резво соскочив со стула, помчался на улицу, видимо звать вчерашних знакомых. Я же, воспользовавшись ситуацией, стала рассматривать избушку. М-да, что я скажу. Люди этого захолустья не знают о таких полезных вещах как газ и свет, что уж говорить про технику и вообще инновации современного мира. В углу стояла большая печь, рядом с ней железная кровать, которую щедро отдали мне. По бокам стен стояли сундуки и шкафы, посередине стол. В общем, изба - как изба. У моей бабки так явно точно такая же была.
Посмотрела в маленькое окошко - время уже где-то послеобеднее. Долго же я проспала. Тут вошла хозяйка с травницей. Последняя сразу же стала осматривать раны, а уже после дала мне какой-то раствор. Буэ-э-э... ужас какой горький хуже даже грейпфрута, который я терпеть не могу. Сегодня женщина уже не показывала радушную, добрую хозяюшку, а злую, скупую, которая держит всё в своих руках, бабу. Она выказывала всю неприязнь ко мне, и в глазах её только и читалось: «Теперь ты мне по гроб должна будешь». Н-да, что-то мне подсказывает, долг я буду отдавать долго. Наконец, когда знахарка закончила, "хозяюшка" кинула мне, как собаке, хлеб и поставила на пол кружку молока. Попробовала - уже испорченное. А ведь на столько вкусностей! Неужели жалко?...
Меня опять оставили одну. После того, как поела, решила обдумать всю сложившуюся ситуацию. И обдуманное совсем не радовало. Сейчас мне было просто необходимо лечение, поэтому придётся просидеть здесь до выздоровления и талькой после уйти. Но я не знаю местный язык, культуру и местность вообще. А это значит, что потеряюсь при первом же случае, будь то лес или город. Отсюда вывод: придётся задержаться ещё на месяц или даже два, дабы выучить за это время всё необходимое, а потом бежать. Невеселая картина жизни складывается. Ну и ладно - это всё потом, а пока надо выздороветь.
Так прошло ещё несколько дней, пока мне не стало лучше. До сих пор не понимаю, как тогда выжила и очутилась здесь. Да и смущал тот факт, всё на мне зажило, как на собаке. Ибо раньше этого никогда не было – вечно подолгу с одной только ранкой ходила. А тут вдруг!... Настораживает. Во время лечения мне разрешали ходить по дому, двору и по полю, что было в нескольких минутах отсюда. С людьми я не могла общаться, из-за языка, учиться даже и не пыталась. Не скажу, что меня всё это напрягало, но неизвестность - это, наверное, самое худшее для человека. И сейчас, спокойно шагая по тропинке к дому, я понимала, как же сложно будет мне прожить эти два месяца. Одной. В непонятном месте. И явно не самой лучше репутацией. Благо хоть теперь могу спокойно передвигаться! Без боли и мучений, как это было в первый раз. Двигаться, махать руками, смеяться и просто радоваться закатам и рассветам… вот как сейчас. Прекрасное время.
С тоской в груди вернувшись в дом, поужинала, и уже было хотела лечь спать, как хозяйка вдруг завопила гневным возгласом и, схватив меня за волосы, поволокла на конюшню. Мои крики и брыкания на неё никак не повлияли – железные нервы и крепкая хватка. Всю дорогу я прожигала её спину гневным взглядом. Ещё б, хоть у меня волосы и длинные, но таки-и-ие ре-е-едкие. Я их долго отращивала, ещё с младших классов. И вот теперь, какая-то деревенская баба мне их выдирает! Да я...
И ничего я не успела сделать, потому как хозяйка, не церемонясь, повалила меня на сено, а сама вышла и закрыла амбар на замок. Я растерянно вскочила, потеряла равновесие и уже на карачках поползла к двери. Поднявшись и подёргав за ручку, поняла, закрыли меня на совесть. Тут не то, что я, тут мужик не выберется. И никакие крики и попытки выломать перед собой деревянную преграду не сыграют пользы. Это я уже поняла, когда сорвав голос и ободрав руки в кровь, услышала лишь песню сверчков в ответ. И всё…
Обессилено упав на ноги, я обняла себя за плечи. Хотелось бы расплакаться от жалости к себе, да вот слёзы не хотели на глазах появляться. Так я и просидела, ёжась от лёгкого ветерка и разрастающейся обидой внутри. Вот так… доверила свою жизнь, называется. А меня вылечили, собакой сделали, покормили, вырулили и под замок заперли. Обида, что принесла я с собой из Питера, вновь проявилась. За столько дней… Нет, она и не уходила, просто мне удалось её на второй план отодвинуть.
Судорожно вздохнув, с тоской посмотрела на дверь. Вот и всё… прощай свобода. Если меня и дальше начнут запирать, то сбежать будет намного сложней, чем без этого. Ну и что мне делать? Спасать меня явно никто не будет, потому что... потому что...
- Потому что я в другом мире! – нервно хохотнула. И лишь осознав мною сказанное, я истерически рассмеялась. В другом мире... Да, это определённо всё меняет! Ага. – В другом мире, - сквозь хохот проговорила я. - Гениально! Есть проблема – и нет проблем! Попал в волшебную фигню и избавился от всего разом! Супер акция от Богов свыше. Жаль, только, какая-то одноразовая.
Осознав всю сюрреалистичность мыслей, мой хохот спал на нет, а на душе опять стало гадко, противно. В мыслях всплыла песенка, которую однажды напевала подружка на мотив Высоцкого, пробегая глазами по одну из стеллажей с фэнтезийной литературой, и я тихо запела её:
Если вы не в этом мире
Лягте на пол, три-четыре,
Выполняйте правильно движения.
Прочь влияния извне,
Привыкайте к новизне
И попробуйте остаться вы в своём уме.
Голос свыше, тошнота
И головокружения -
Это повод, чтоб попрыгать до изнеможения.
Дали крылья, дали силу,
Так слетай-ка на консилиум,
Порази там всех своей фантазией.
По дороге прямо в царство,
Королевство, государство,
Победите вы драконов клин.
Но ведь это не проблема,
Если бегать по примеру,
На небесных марафонах, Всевышнего.
Чтобы после, без вопросов
Оставались вы под спросом,
Как единственная Мисс Вселенная.
Не забудьте понаглеть,
Похомить и пошуметь
Прямо в местном ВИП-гадюшнике.
В заключение скажу:
Если обаяние не включу,
То прощай любимый мачо-принц...
Я печально вздохнула. Начиналась песня вполне весло, а вот под конец… совсем не то. Да и не так. С тоскою посмотрела на сено. Да, вот они привычки городского жителя: ванная, туалет, мягкая постель и электричество. Хнык - Хнык, и как же я без всего этого проживу?! Эх-х, жаль, что раньше не читала "Пособие по выживанию для попаданки". Глядишь бы сейчас знала, что и как делать! Всё же… я не была рьяным любителем литератур, тут скорее книжным червём Маринка была… Была...
Встряхнула головой, откидывая грустные воспоминания. Так, нужно собрать все свои скудные пожитки знаний. Что у нас там по списку?
1) Я должна услышать голос богов – минус. Пока никто на связь что-то не выходил. Да и по ходу, выходить и не планирует.
2) Потом встретить местного жителя, желательно ведьму – плюс. Местных жителей хоть отбавляй, вон какая деревня.
3) Помагичить. Хм… без вариантов.
4) Найти провожатого и волшебного коня. Нет, я, конечно, была бы не против такой коняшки, как у Рапунцель из мульта, но боюсь, такого моя нервная система просто не переживёт.
5) Отправиться в путь дорогу. А вот это, пожалуй, оставим в планах!
Думаю, дальше можно не продолжать и так видно, что я профукала по всем первым пунктам (ну, почти).
Пф-ф-ф... Вот и сбылась потайная мечта идиотки! Всё, в следующий раз на Новый год буду загадывать себе что-нибудь менее глобальное. Грустно усмехнулась. А будет ли этот следующий раз? Смогу ли я вернутся домой? Да и… надо ли мне вообще туда возвращаться?
Опустившись на сено и свернувшись калачиком, осознала, насколько я одинока. Родителей нет - я из детдома. Меня взяла к себе одна старушка, пытаясь скрасить свои последние годы. Жила она долго, до семидесяти лет (мне тогда исполнилось только девятнадцать). Маринку с Олегом мне не вернуть, да и если бы волшебным образ время вернулось вспять, то я всё равно уже не смогла б спокойно им смотреть в глаза. Школьные друзья? Они, наверное, уже и не помнят меня. Сотрудники? Я не общительный человек, навряд ли кто-то из них они по мне скучать будет. Кот, собака, хомяк или кактус? Нет, у меня таковых нету. Одна, я одна. Даже в этом мире я остаюсь одинокой.
Опять жалею себя. Лежу, свернувшись, думая о своей невесёлой судьбе, внезапно появившихся неудобствах. Всё колется, чешется, от пыли чихаю, да ещё эти грызуны. Бр-р-р, ненавижу мышей. Ворочаюсь из стороны в сторону, постоянно впадаю в пучину грузных мыслей, выплываю наверх, ёжусь и всё же засыпаю с трудом. И что удивительно, за всё пребывание в этом странном месте мне впервые снится сон…
…Я стою на кухне и готовлю к приходу гостей своё коронное блюдо - Телятина на косточке в кунжуте с пюре из нута и зеленым салатом. М-м-м, такой деликатес я могу себе позволить только в особые праздники. Тут звенит звонок. Я лихорадочно пытаюсь создать видимость чистоты на кухне. Потом бегу открывать дверь. Там стоя Олежка с Маришкой, на руках которая держит ребёнка. У меня по спине между лопаток течёт холодный пот, но внешне я ни чем не выдаю себя: стою, приветливо улыбаюсь, приглашаю гостей в дом, провожу их в зал. Друзья привычно рассаживаются на диван, я же на кресло. Мы заводим разговор. Так и проходит наше время до тех пор, пока моя телятина не приготавливается. Потом мы уже идём на кухню и начинаем есть. Олежек хвалит меня и в шутку просит взять его Маринку к себе в ученицы. Та картинно обижается на супруга и начинает ему что-то говорить. Но смысл этих слов до меня уже не доходит…
Я проснулась резко, будто от удара, как бывает после этого сна. Ну вот, я опять так и не узнала, о чём они говорили. У меня такое чувство, что после слов Олега я должна буду узнать правду. Оглядываюсь. Всё ещё темно. Интересно, а сколько сейчас времени? Да и погодка ухудшилась – заметно похолодало. И это только лето. А что будет потом? Пытаюсь уснуть, но уже не получается. Решила посчитать овец, говорят, помогает от бессонницы. Я же скажу вам - врут. Нагло врут. На одиннадцатой овце начинаешь считать себя дураком и бросаешь это мутно занятие. Полежав ещё немного, решила уйти в воспоминание о том, как в детстве я боролась с этим.
***Продолжение от 23.03.17.***
Анна Костылина. Двадцать лет назад.
Я лежу в кроватке, укутанная мягким пуховым одеялом. Смотрю на бабу Зину, на её сгорбленную спину, опустившиеся плечи, покрытые шалью, седые волосы, глаза, тоже поседевшие от времени, на её сухие руки, которые гладят меня по голове, и слушаю старый скрипучий голос, рассказывающий мне сказку на ночь. Я смотрю на неё и понимаю, как ей тяжело со мной, ведь это за ней должны ухаживать, а не наоборот. Но у неё нет семьи: все погибли в автокатастрофе, а дальним родственникам до тётки нет дела. Вот она, одинокая старость, одинокая смерть. Старушка заканчивает свой рассказ, только мне не спится, да и чего греха таить, хочется ещё чего-нибудь послушать.
-Баб Зин, ну баб Зин, а расскажи ещё! - прошу я её.
-Нет, дорогая, на сегодня хватит, тебе нужно спать, да и мне тоже, - уже тише продолжает она. Но мне не хочется сдаваться.
