- Ладно.
- Вот и чудно, - улыбнулась родительница. – Тогда бери ключи с фонариками, сходим за кошачьим добром пока совсем не стемнело.
Радостная, я прихватила ключи от гаража и помчалась на улицу. Ну, не то что бы прямо помчалась, всё же гаражи – не то место, где бы я хотела оказаться вечером. Критский лабиринт пугал меня ещё при свете дня, а уж сейчас идти туда и вовсе не хотелось. Но мама права – котёнку нужны вещи. В квартире места было мало, поэтому ненужное добро хранили в коробках в гараже. Всё, что осталось от Барона, тоже было там.
По памяти мать добралась до нашей двери и открыла её. Тусклый свет осветил гараж. Сплошные башни коробок, уже покрывшиеся пылью и отчаявшиеся когда-либо пригодиться нам. Разделившись, мы принялись искать нужную коробку. Я успела просмотреть уже пару штук, как наткнулась на коробку с канцелярией. Ручки, карандаши, блокноты, тетради… всё было ново и девственно чисто. И всё это принадлежало прежней Руслане. Рука не поднялась выкинуть это богатство и вот теперь оно гнило здесь, в гараже. В розовом и золотистом цвете были тетради, папки, записные книжки, блоки листов. Я перебила и перебирала, с жадностью всматриваясь в изображения на обложке, с восхищением рассматривая коллекцию ручек, с немым восторгом вспоминая те времена… Времена, когда канцелярия ещё была мне нужна и я могла позволить себе её приобретать каждый раз, как встречу что-то стоящее.
- Руся, чего там зависла? – окликнула меня мама. – Нашла что-то?
- А? Да я… на новую канцелярию наткнулась.
- Тебе своей не хватает?
- Да хватает, - отозвалась я, с сожалением кладя всё назад.
- Ну, тогда пошли, я нашла вещи для кошки.
- Угу, - вздохнула я. Руки так и чесали прибрать содержащее коробки себе, но ведь мать сейчас крик поднимет на тему «Куда тебе лишняя макулатура?».
- Русь, тебя здесь оставить? – недовольно отозвалась она у двери.
- Нет, я уже иду.
- Побыстрее, - поторопила меня родительница. Я вздохнула. Всё это было такое знакомое, такое родное… Внутри так и покалывало от волнения. Словно бы я встретила старого друга. Ностальгия-ностальгия…
- Ну?
Выхватив из общей кучки ежедневник, я захлопнула коробку, поставив на неё сверху ещё одну.
«Приду, обязательно сюда приду ещё разок на днях и заберу остальное богатство», - решила твёрдо, припрятав ежедневник. Мать знает, что творилось со мной после краха всей той деятельности. И она не забыла, как тяжело было мне, как расставалась я со всем, что только связывало меня с прошлым. Помнит и потому не захочет повторения. Да и я сама не особо-то жажду.
«Лгунья», - усмехнулась мысленно. Наверное, глупо, врать самой себе. Глупо, бесполезно, безрассудно. В какой же момент я переступила черту, отделяющую меня от прошлого? Конечно, ещё не всё потеряно, но что-то подсказывает, что я уже не захочу отступать.
С твёрдой уверенностью, что я заставлю повернуться фортуну в мою сторону, вернулась домой. Мама почистила миску, лоток, переноску, когтеточку и домик-лежанку. Черныш, как я назвала своего питомца, с радостью обследовал его новый дом и остался доволен. А я, закончив с его обустройством, достала ежедневник и уселась за стол.
За тёмно-красном, почти бордовом переплетом таились белые не разлинованные листы. С трепетом перебирая их пальцами, я уже видела, как они будут исписаны моим слегка корявым, но витиеватым подчерком той длинной ручкой с пышным пером на конце. Прикрыв от предвкушения глаза, я вернулась на первую страницу и замерла. Что мне написать? Наверное, название будущей истории. Но какое? «Жизнь без ошибок», «Чистовик» или «Второй шанс»? В голове закопошилась кучка мыслей.
Вздохнув, я достала первую попавшуюся ручку и вывела на чистом поле: «Исправляя ошибки. Жизнь без прикрас». Звучит крайне тщеславно, но видно по-другому мне и не надо.
Перевернув страницу, я задумалась. Зачем всё это? К чему? Я не знаю даже, чего хочу. Или нет?
Ар-р-р, как же всё сложно!
Отбросив ручку, я зажала голову руками. Вопросы сыпались на меня как конфетти из хлопушки. Причем крайне обильно и бесполезно.
Внизу мяукнул котенок, привлекая к себе внимания. Раз, другой, третий… Он таки добился своего. Взяв его на колени, я погладила по черной шерстке.
- Сомневаться это нормально, а вот быть нерешительным - уже нет, - тихо сказала я, почесав за ушком. Черныш в знак солидарности мяукнул. – Осталось только понять, что одолело меня: сомнение или нерешительность.
Кажется, я слишком мягкотелый человек. А ещё импульсивный и эмоциональный. Любая мысль влияет на меня как цунами на прибрежные города: так же быстро, беспощадно, разрушительно. Я могу начать писать свою судьбу опять. Только вот смогу ли остановиться? Я знаю, себе вреда не причиню. Но остальные в случае проигрыша – да.
С другой стороны, не для этого ли я и хочу начать писать: чтобы у других не было возможности мне жизнь изгадить?
Не знаю. Не знаю. Ничего не знаю.
Взяв в нерешительности ручку, вывела на листке: «Будь что будет. Что будет - уже хорошо, а чего нет - и того лучше». В душе так и рвалось написать: «думала Ирина Викторовна». Но по какому поводу могла подумать так моя мать?
«Работа», - поняла я. Моя мама должна найти новую работу. Спокойную, хорошо оплачиваемую и соответствующую её образованию.
В голове маленькими звездочками зажглись идеи и я начала расписывать, как через третьи лица ей предложили работу из ряда тех, что так давно она искала. Я не могла напрямую внушить кому-то мысли и чувства, поэтому пришлось выкручиваться и расписывать историю таким образом, чтобы подействовало и(!) не казалось бесплатным сыром в мышеловке.
К ночи я закончила работу. И пусть в моей книге мать ничего не ответила на предложение, но настроена была лишь на согласие. Далеко заходить я не могу, в противном случае история грозится затянуться на долгие месяцы. А так – стоит ждать весточки уже в ближайшие дни.
Довольная, я пожелала добрых снов родительнице, питомцу и завалилась спать. Муки совести меня не посетили, что несказанно радовало. В прошлый раз было всё иначе. И отнюдь не в лучшем смысле этого слова…
Два года назад
- Стой, ты что? Серьёзно это сделала? – воскликнула Лиззи, остановившись и ухватив меня за локоть.
Закатив глаза, я отцепила от себя руку и повернулась к подружке:
- Лиз, я не сделала ничего криминального, всего лишь написала пару страниц рассказа и выложила на одном сайте.
- Ага-ага, - закивала Князева. – «Всего лишь» написала и «всего лишь» выложила, - показала пальцами кавычки она. Глаза-блюдца смотрели как-то неверующе.
- Не понимаю, в чем проблема? – шикнула на Лиззи я. Мимо прошли парни, кинув любопытствующие взгляды на нас. – Я же не с Ромой занялась этим, а всего лишь написала рассказ.
- Что-о? Так ты ещё…
- Господи, нет!
Мои нервы уже сдавали. У Князевой, конечно, часто мозг не тем местом вставал в черепе, но сейчас, кажется, он вовсе дезориентировался.
- Тогда написала об этом? Свои похотливые мыслишки вложила в сеть, м? Признавайся, маленькая…
- Лиззи, - засмеялась я, перебивая подружку. Она была из ряда «скороспелок» и считала, что все вокруг именно такие же, как она. Это часто нервировало, но я уже привыкла не обращать внимания, а обращать всё в шутку. – Нет, я всего лишь описала аварию.
- Но зачем? – непонимающе посмотрела одноклассница.
Прихватив её под ручку, я повела дальше за собой. Стоять посреди дороги и обсуждать мои увлечения не самое из приятных занятий.
- Не знаю. Мне просто захотелось сесть и что-нибудь написать. Руки так и чесались, вот чес слов. Оно само как-то получилось, - пожала плечами. – Неожиданно на экране появилось начало заманчивой истории. Пусть пока мне самой до конца и не понятной.
- Ты точно сошла с ума, - заключила подружка.
Не став её переубеждать, мы зашли в парк. Вечер прошел крайне замечательно. Мы заказали коктейли, покатались на самых захватывающих аттракционах, шутили, смеялись и веселились. В общем, делали всё как обычно.
У выхода из парка нам пришлось распрощаться: за Лиззи заехал Даниил, недвусмысленно дав мне знать, кому будут не рады в салоне. Ну да я и не расстраиваюсь.
Позвонив матери и сказав, что я уже иду, застегнула кожанку и направилась вверх по тротуару. Тёмную вечернюю улицу освещал свет неоновых огней, и я просто шла, любуясь причудливыми тенями, необычным светом и преобразившимся в темноте городом. Выйдя на одну из больших улиц, я подивилась её опустошенности. Обычно в такое время здесь народу куда больше. Добравшись до пешеходного перехода, дождалась, когда засветится зелёный, и пошла на другую сторону улицы. Неожиданно из-за угла выехала синяя машина типа седан, ослепляя меня фарами. А вслед за ней с бешеной скоростью летела такая же потемнее.
Инстинкт самосохранения адреналином пронесся по крови, ударяя в сердце, голову, и ноги сами сорвались с места, унося меня скорее в безопасное место – на тротуар, на крыльцо здания. Чудом я успела спастись. А вот машина нет – её нагнала вторая, ударив в зад. Первая мотнулась в сторону. Завизжали шины, фары бешено пробежались по домам и зависли в одной точке. Синее корыто застыло, дымясь и не подавая признаков жизни, а черное просто остановилось. Оттуда медленно вышел мужчина во всем черном и неспешно двинулся к чужой тачке. Как ошпаренная, оттуда выскочила девушка с пассажирского сидения. Со слезами и криками она накинулась на преследователя, выкрикивая ругательства, проклятия и обещания мести. А он просто стоял, слушая её. Усмехнулся негромко, сказал что-то в ответ. Подошел к водительской двери, открыл, ударом вырубил того, кто за рулем, вернулся к себе и уехал. Вот так вот просто, погубив чужую жизнь.
Девушка от отчаяния завыла, захлёбываясь рыданиями. Рухнула, как подкошенная, на колени и закрыла ладонями лицо. Её жизнь больше не будет прежней, я знаю…
На негнущихся ногах я спустилась с крыльца и скрылась из виду. Сейчас сюда прибудет полиция, начнёт расследование. Решат ещё вдруг опросить очевидцев…
Порывисто вздохнув, я прикрыла рот рукой. Осознание произошедшего накрыло меня, и желание уподобиться той девушке тут же усилилось во сто крат. С трудом добравшись до первой попавшейся лавочки, я свалилась на неё. Слёзы фонтаном брызнули из глаз. Всё тело трясло, а внутри сжималось от страха и боли. Хотелось запустить руки в волосы и выдрать клок, сломать ноготь, палец, стереть костяшки в кровь. Не важно что, лишь бы протрезветь от боли. Потому что…
…потому что это была сцена, точь в точь разыгранная по сценарию моего рассказа.
С утра никаких изменений не предвиделось. Да что там, всё как обычно: я по своему сценарию, мама по своему. Встали, собрались, смотались. Школа как обычно встретила меня радушно и в тоже время отстраненно, ведь я была одна из шестисот. Раздевалка, лестница, класс – прошла как по расписанию. И даже столкнулась с «любимым» одноклассником у своей парты: тот расположился на моем месте и всем видом показывал, что сегодня трон царя будет только здесь. Я открыто посмеялась, пожелала удачи и ушла назад. Мне же лучше, хоть раз в жизни не буду видеть перед собой недовольные лица учителей, не выслушивать все комментарии в класс, не делиться ручкой, учебником и дневником. Благодать!
Ожидаемо за задней партой стояли стулья ободранные, косые, с кривыми ногами, изрисованные и исписанные самыми нецензурными, но часто употребляемыми в литературе, словами. Да и сама парта качалась от дуновения ветерка, а поверхность от постоянных художеств и попыток их оттереть приобрела грязно-серый цвет.
Решив не привередничать, спряталась за могучие спины одноклассников и настроилась на долгий сон. А что? Всё равно никто меня отсюда дёргать не будет. Это своего рода VIP зона. И сегодня мне достался на неё билет.
Но стоило прозвенеть звонку, как в класс вошла Князева. Посмотрев на свою пустую парту, она повздыхала и направилась прямиком ко мне.
- Что, Дениса сегодня не будет? – скучающе поинтересовалась я вместо привета.
- Да. Вчера опять поругался с Юлей, напился с горя, - вздохнула Лизка, отодвигая шаткую конструкцию и легко устраиваясь на ней.
- Ах, как я ему сочувствую, - попыталась произнести как можно убедительней и сочувственней. Ключевое слово «попыталась». Дениса я не переносила на дух, а его «любовные разлады» смешили даже ежей. Вроде взрослый парень, а сам…
- Не язви, - недовольно посмотрела на меня подружка с таким выражением лица, что скажи я что-то в ответ ей сарказмом, она тут же кошкой набросится. Пф, богатенькая дурочка.
- А то что? – приподняла вопросительно бровь я. Где-то на задворках сознания кто-то помахал мне рукой, а после перекрестил три раза. Наверное – здравый смысл. А вот храбрость и глупость показали ему большую фигу и отодвинули куда подальше. Руся встала не с той ноги. Какая жалость, что я не знаю, какая у меня сулит хорошее настроение, а какая – плохое. – Расцарапаешь мне личико? И за что, за правду? В таком случае, пожалуйста, перед тобой я как холст. Только правую скулу не трогай, я там с утра прыщ выдавила, ещё кровь опять пойдет. А я тем временем скажу, кто такой обожаемый тобою Дениска на самом деле, - сладко улыбнулась я. Настолько, что у Лизки пол-лица свело.
- Хватит беситься, - недовольно выплюнула та. – Если у тебя проблемы, никто в них не виноват. Не надо срываться на остальных, дурашка, - смерили меня презрительным взглядом. Даже не дрогнув, я разочарованно вздохнула:
- Как, и всё? А я уже столько эпитетов вспомнила!
Мне со зла заехали ладонью по руке. А после подруженька обиженно вскочила и со своими вещами умотала на свое место. На её гневный взгляд я засветилась радостной улыбкой. Избавиться от той, которая любит постоянно меня унижать, полоскать, обзывать и заставлять думать, что я главное ничтожество этого мира? Да, наконец-то! И если для этого надо с утра стать стервой, то, скажу вам, дорого стоит.
Улыбка сошла с лица, начался урок, на котором так или иначе меня всё же спрашивали. Поборов своё «тёмное я», отвечала и продолжала активничать как ни в чем не было, даже с задней партой, где меня толком не видать и не слыхать. Во рту тем временем мне назойливо мешал горький привкус. Угу, пресловутой победы. Поэтому я отсчитывала секунды до конца урока, чтобы сбегать в туалет и прополоскать рот, а после зайти в буфет и купить шоколадку для поднятия духа и настроения. Но ожидаемо – на пути появилась небольшая преграда в виде двухметрового неприятеля. Пока я отыскивала в недрах рюкзака мелочь, Костя подсел ко мне, вальяжно расположившись на стуле. Чёрт, да как они это делают? Когда я присела на этот стул, подо мной всё трещало, качалось, и вообще готово было вот-вот развалиться!
- Ко-отова.
- Костя, опять ты? – мимолетно поинтересовалась я. Отвлекать от поисков мелочи – святое дело в нашем классе. – Ещё немного и я точно уверую, что ты ко мне подкатываешь.
- Что-о? – возмущённо засверкали глазки подсевшего. А ради такого зрелища я даже оторвалась от рюкзака. Протяжное «Чё-ё» он выдает крайней редко и то на уроках, когда учительница предъявляет незаслуженные обвинения однокласснику.
- Да ладно, признайся, Ледяйкин, - шепотом начала я. – То делаешь недвусмысленные предложения, то подсаживаешься рядом, то скрашиваешь мой бег на физре. Кто-то пытается привлечь мое внимание к себе, не так ли? – улыбнулась я. Ага, всё той же сладкой улыбочкой. Бр-р, сейчас же пополощу рот с мылом.
- Вот и чудно, - улыбнулась родительница. – Тогда бери ключи с фонариками, сходим за кошачьим добром пока совсем не стемнело.
Радостная, я прихватила ключи от гаража и помчалась на улицу. Ну, не то что бы прямо помчалась, всё же гаражи – не то место, где бы я хотела оказаться вечером. Критский лабиринт пугал меня ещё при свете дня, а уж сейчас идти туда и вовсе не хотелось. Но мама права – котёнку нужны вещи. В квартире места было мало, поэтому ненужное добро хранили в коробках в гараже. Всё, что осталось от Барона, тоже было там.
По памяти мать добралась до нашей двери и открыла её. Тусклый свет осветил гараж. Сплошные башни коробок, уже покрывшиеся пылью и отчаявшиеся когда-либо пригодиться нам. Разделившись, мы принялись искать нужную коробку. Я успела просмотреть уже пару штук, как наткнулась на коробку с канцелярией. Ручки, карандаши, блокноты, тетради… всё было ново и девственно чисто. И всё это принадлежало прежней Руслане. Рука не поднялась выкинуть это богатство и вот теперь оно гнило здесь, в гараже. В розовом и золотистом цвете были тетради, папки, записные книжки, блоки листов. Я перебила и перебирала, с жадностью всматриваясь в изображения на обложке, с восхищением рассматривая коллекцию ручек, с немым восторгом вспоминая те времена… Времена, когда канцелярия ещё была мне нужна и я могла позволить себе её приобретать каждый раз, как встречу что-то стоящее.
- Руся, чего там зависла? – окликнула меня мама. – Нашла что-то?
- А? Да я… на новую канцелярию наткнулась.
- Тебе своей не хватает?
- Да хватает, - отозвалась я, с сожалением кладя всё назад.
- Ну, тогда пошли, я нашла вещи для кошки.
- Угу, - вздохнула я. Руки так и чесали прибрать содержащее коробки себе, но ведь мать сейчас крик поднимет на тему «Куда тебе лишняя макулатура?».
- Русь, тебя здесь оставить? – недовольно отозвалась она у двери.
- Нет, я уже иду.
- Побыстрее, - поторопила меня родительница. Я вздохнула. Всё это было такое знакомое, такое родное… Внутри так и покалывало от волнения. Словно бы я встретила старого друга. Ностальгия-ностальгия…
- Ну?
Выхватив из общей кучки ежедневник, я захлопнула коробку, поставив на неё сверху ещё одну.
«Приду, обязательно сюда приду ещё разок на днях и заберу остальное богатство», - решила твёрдо, припрятав ежедневник. Мать знает, что творилось со мной после краха всей той деятельности. И она не забыла, как тяжело было мне, как расставалась я со всем, что только связывало меня с прошлым. Помнит и потому не захочет повторения. Да и я сама не особо-то жажду.
«Лгунья», - усмехнулась мысленно. Наверное, глупо, врать самой себе. Глупо, бесполезно, безрассудно. В какой же момент я переступила черту, отделяющую меня от прошлого? Конечно, ещё не всё потеряно, но что-то подсказывает, что я уже не захочу отступать.
С твёрдой уверенностью, что я заставлю повернуться фортуну в мою сторону, вернулась домой. Мама почистила миску, лоток, переноску, когтеточку и домик-лежанку. Черныш, как я назвала своего питомца, с радостью обследовал его новый дом и остался доволен. А я, закончив с его обустройством, достала ежедневник и уселась за стол.
За тёмно-красном, почти бордовом переплетом таились белые не разлинованные листы. С трепетом перебирая их пальцами, я уже видела, как они будут исписаны моим слегка корявым, но витиеватым подчерком той длинной ручкой с пышным пером на конце. Прикрыв от предвкушения глаза, я вернулась на первую страницу и замерла. Что мне написать? Наверное, название будущей истории. Но какое? «Жизнь без ошибок», «Чистовик» или «Второй шанс»? В голове закопошилась кучка мыслей.
Вздохнув, я достала первую попавшуюся ручку и вывела на чистом поле: «Исправляя ошибки. Жизнь без прикрас». Звучит крайне тщеславно, но видно по-другому мне и не надо.
Перевернув страницу, я задумалась. Зачем всё это? К чему? Я не знаю даже, чего хочу. Или нет?
Ар-р-р, как же всё сложно!
Отбросив ручку, я зажала голову руками. Вопросы сыпались на меня как конфетти из хлопушки. Причем крайне обильно и бесполезно.
Внизу мяукнул котенок, привлекая к себе внимания. Раз, другой, третий… Он таки добился своего. Взяв его на колени, я погладила по черной шерстке.
- Сомневаться это нормально, а вот быть нерешительным - уже нет, - тихо сказала я, почесав за ушком. Черныш в знак солидарности мяукнул. – Осталось только понять, что одолело меня: сомнение или нерешительность.
Кажется, я слишком мягкотелый человек. А ещё импульсивный и эмоциональный. Любая мысль влияет на меня как цунами на прибрежные города: так же быстро, беспощадно, разрушительно. Я могу начать писать свою судьбу опять. Только вот смогу ли остановиться? Я знаю, себе вреда не причиню. Но остальные в случае проигрыша – да.
С другой стороны, не для этого ли я и хочу начать писать: чтобы у других не было возможности мне жизнь изгадить?
Не знаю. Не знаю. Ничего не знаю.
Взяв в нерешительности ручку, вывела на листке: «Будь что будет. Что будет - уже хорошо, а чего нет - и того лучше». В душе так и рвалось написать: «думала Ирина Викторовна». Но по какому поводу могла подумать так моя мать?
«Работа», - поняла я. Моя мама должна найти новую работу. Спокойную, хорошо оплачиваемую и соответствующую её образованию.
В голове маленькими звездочками зажглись идеи и я начала расписывать, как через третьи лица ей предложили работу из ряда тех, что так давно она искала. Я не могла напрямую внушить кому-то мысли и чувства, поэтому пришлось выкручиваться и расписывать историю таким образом, чтобы подействовало и(!) не казалось бесплатным сыром в мышеловке.
К ночи я закончила работу. И пусть в моей книге мать ничего не ответила на предложение, но настроена была лишь на согласие. Далеко заходить я не могу, в противном случае история грозится затянуться на долгие месяцы. А так – стоит ждать весточки уже в ближайшие дни.
Довольная, я пожелала добрых снов родительнице, питомцу и завалилась спать. Муки совести меня не посетили, что несказанно радовало. В прошлый раз было всё иначе. И отнюдь не в лучшем смысле этого слова…
Два года назад
- Стой, ты что? Серьёзно это сделала? – воскликнула Лиззи, остановившись и ухватив меня за локоть.
Закатив глаза, я отцепила от себя руку и повернулась к подружке:
- Лиз, я не сделала ничего криминального, всего лишь написала пару страниц рассказа и выложила на одном сайте.
- Ага-ага, - закивала Князева. – «Всего лишь» написала и «всего лишь» выложила, - показала пальцами кавычки она. Глаза-блюдца смотрели как-то неверующе.
- Не понимаю, в чем проблема? – шикнула на Лиззи я. Мимо прошли парни, кинув любопытствующие взгляды на нас. – Я же не с Ромой занялась этим, а всего лишь написала рассказ.
- Что-о? Так ты ещё…
- Господи, нет!
Мои нервы уже сдавали. У Князевой, конечно, часто мозг не тем местом вставал в черепе, но сейчас, кажется, он вовсе дезориентировался.
- Тогда написала об этом? Свои похотливые мыслишки вложила в сеть, м? Признавайся, маленькая…
- Лиззи, - засмеялась я, перебивая подружку. Она была из ряда «скороспелок» и считала, что все вокруг именно такие же, как она. Это часто нервировало, но я уже привыкла не обращать внимания, а обращать всё в шутку. – Нет, я всего лишь описала аварию.
- Но зачем? – непонимающе посмотрела одноклассница.
Прихватив её под ручку, я повела дальше за собой. Стоять посреди дороги и обсуждать мои увлечения не самое из приятных занятий.
- Не знаю. Мне просто захотелось сесть и что-нибудь написать. Руки так и чесались, вот чес слов. Оно само как-то получилось, - пожала плечами. – Неожиданно на экране появилось начало заманчивой истории. Пусть пока мне самой до конца и не понятной.
- Ты точно сошла с ума, - заключила подружка.
Не став её переубеждать, мы зашли в парк. Вечер прошел крайне замечательно. Мы заказали коктейли, покатались на самых захватывающих аттракционах, шутили, смеялись и веселились. В общем, делали всё как обычно.
У выхода из парка нам пришлось распрощаться: за Лиззи заехал Даниил, недвусмысленно дав мне знать, кому будут не рады в салоне. Ну да я и не расстраиваюсь.
Позвонив матери и сказав, что я уже иду, застегнула кожанку и направилась вверх по тротуару. Тёмную вечернюю улицу освещал свет неоновых огней, и я просто шла, любуясь причудливыми тенями, необычным светом и преобразившимся в темноте городом. Выйдя на одну из больших улиц, я подивилась её опустошенности. Обычно в такое время здесь народу куда больше. Добравшись до пешеходного перехода, дождалась, когда засветится зелёный, и пошла на другую сторону улицы. Неожиданно из-за угла выехала синяя машина типа седан, ослепляя меня фарами. А вслед за ней с бешеной скоростью летела такая же потемнее.
Инстинкт самосохранения адреналином пронесся по крови, ударяя в сердце, голову, и ноги сами сорвались с места, унося меня скорее в безопасное место – на тротуар, на крыльцо здания. Чудом я успела спастись. А вот машина нет – её нагнала вторая, ударив в зад. Первая мотнулась в сторону. Завизжали шины, фары бешено пробежались по домам и зависли в одной точке. Синее корыто застыло, дымясь и не подавая признаков жизни, а черное просто остановилось. Оттуда медленно вышел мужчина во всем черном и неспешно двинулся к чужой тачке. Как ошпаренная, оттуда выскочила девушка с пассажирского сидения. Со слезами и криками она накинулась на преследователя, выкрикивая ругательства, проклятия и обещания мести. А он просто стоял, слушая её. Усмехнулся негромко, сказал что-то в ответ. Подошел к водительской двери, открыл, ударом вырубил того, кто за рулем, вернулся к себе и уехал. Вот так вот просто, погубив чужую жизнь.
Девушка от отчаяния завыла, захлёбываясь рыданиями. Рухнула, как подкошенная, на колени и закрыла ладонями лицо. Её жизнь больше не будет прежней, я знаю…
На негнущихся ногах я спустилась с крыльца и скрылась из виду. Сейчас сюда прибудет полиция, начнёт расследование. Решат ещё вдруг опросить очевидцев…
Порывисто вздохнув, я прикрыла рот рукой. Осознание произошедшего накрыло меня, и желание уподобиться той девушке тут же усилилось во сто крат. С трудом добравшись до первой попавшейся лавочки, я свалилась на неё. Слёзы фонтаном брызнули из глаз. Всё тело трясло, а внутри сжималось от страха и боли. Хотелось запустить руки в волосы и выдрать клок, сломать ноготь, палец, стереть костяшки в кровь. Не важно что, лишь бы протрезветь от боли. Потому что…
…потому что это была сцена, точь в точь разыгранная по сценарию моего рассказа.
С утра никаких изменений не предвиделось. Да что там, всё как обычно: я по своему сценарию, мама по своему. Встали, собрались, смотались. Школа как обычно встретила меня радушно и в тоже время отстраненно, ведь я была одна из шестисот. Раздевалка, лестница, класс – прошла как по расписанию. И даже столкнулась с «любимым» одноклассником у своей парты: тот расположился на моем месте и всем видом показывал, что сегодня трон царя будет только здесь. Я открыто посмеялась, пожелала удачи и ушла назад. Мне же лучше, хоть раз в жизни не буду видеть перед собой недовольные лица учителей, не выслушивать все комментарии в класс, не делиться ручкой, учебником и дневником. Благодать!
Ожидаемо за задней партой стояли стулья ободранные, косые, с кривыми ногами, изрисованные и исписанные самыми нецензурными, но часто употребляемыми в литературе, словами. Да и сама парта качалась от дуновения ветерка, а поверхность от постоянных художеств и попыток их оттереть приобрела грязно-серый цвет.
Решив не привередничать, спряталась за могучие спины одноклассников и настроилась на долгий сон. А что? Всё равно никто меня отсюда дёргать не будет. Это своего рода VIP зона. И сегодня мне достался на неё билет.
Но стоило прозвенеть звонку, как в класс вошла Князева. Посмотрев на свою пустую парту, она повздыхала и направилась прямиком ко мне.
- Что, Дениса сегодня не будет? – скучающе поинтересовалась я вместо привета.
- Да. Вчера опять поругался с Юлей, напился с горя, - вздохнула Лизка, отодвигая шаткую конструкцию и легко устраиваясь на ней.
- Ах, как я ему сочувствую, - попыталась произнести как можно убедительней и сочувственней. Ключевое слово «попыталась». Дениса я не переносила на дух, а его «любовные разлады» смешили даже ежей. Вроде взрослый парень, а сам…
- Не язви, - недовольно посмотрела на меня подружка с таким выражением лица, что скажи я что-то в ответ ей сарказмом, она тут же кошкой набросится. Пф, богатенькая дурочка.
- А то что? – приподняла вопросительно бровь я. Где-то на задворках сознания кто-то помахал мне рукой, а после перекрестил три раза. Наверное – здравый смысл. А вот храбрость и глупость показали ему большую фигу и отодвинули куда подальше. Руся встала не с той ноги. Какая жалость, что я не знаю, какая у меня сулит хорошее настроение, а какая – плохое. – Расцарапаешь мне личико? И за что, за правду? В таком случае, пожалуйста, перед тобой я как холст. Только правую скулу не трогай, я там с утра прыщ выдавила, ещё кровь опять пойдет. А я тем временем скажу, кто такой обожаемый тобою Дениска на самом деле, - сладко улыбнулась я. Настолько, что у Лизки пол-лица свело.
- Хватит беситься, - недовольно выплюнула та. – Если у тебя проблемы, никто в них не виноват. Не надо срываться на остальных, дурашка, - смерили меня презрительным взглядом. Даже не дрогнув, я разочарованно вздохнула:
- Как, и всё? А я уже столько эпитетов вспомнила!
Мне со зла заехали ладонью по руке. А после подруженька обиженно вскочила и со своими вещами умотала на свое место. На её гневный взгляд я засветилась радостной улыбкой. Избавиться от той, которая любит постоянно меня унижать, полоскать, обзывать и заставлять думать, что я главное ничтожество этого мира? Да, наконец-то! И если для этого надо с утра стать стервой, то, скажу вам, дорого стоит.
Улыбка сошла с лица, начался урок, на котором так или иначе меня всё же спрашивали. Поборов своё «тёмное я», отвечала и продолжала активничать как ни в чем не было, даже с задней партой, где меня толком не видать и не слыхать. Во рту тем временем мне назойливо мешал горький привкус. Угу, пресловутой победы. Поэтому я отсчитывала секунды до конца урока, чтобы сбегать в туалет и прополоскать рот, а после зайти в буфет и купить шоколадку для поднятия духа и настроения. Но ожидаемо – на пути появилась небольшая преграда в виде двухметрового неприятеля. Пока я отыскивала в недрах рюкзака мелочь, Костя подсел ко мне, вальяжно расположившись на стуле. Чёрт, да как они это делают? Когда я присела на этот стул, подо мной всё трещало, качалось, и вообще готово было вот-вот развалиться!
- Ко-отова.
- Костя, опять ты? – мимолетно поинтересовалась я. Отвлекать от поисков мелочи – святое дело в нашем классе. – Ещё немного и я точно уверую, что ты ко мне подкатываешь.
- Что-о? – возмущённо засверкали глазки подсевшего. А ради такого зрелища я даже оторвалась от рюкзака. Протяжное «Чё-ё» он выдает крайней редко и то на уроках, когда учительница предъявляет незаслуженные обвинения однокласснику.
- Да ладно, признайся, Ледяйкин, - шепотом начала я. – То делаешь недвусмысленные предложения, то подсаживаешься рядом, то скрашиваешь мой бег на физре. Кто-то пытается привлечь мое внимание к себе, не так ли? – улыбнулась я. Ага, всё той же сладкой улыбочкой. Бр-р, сейчас же пополощу рот с мылом.
