– В таком случае они и правда должны быть страшными! Взять хоть Арьяма – страшный до жути, и как раз сокровищами и заведует! – говорю я, разжигая уже факел.
В свете огня Нита уже смеется. А вот Сур, наоборот, мрачнеет.
– Кажется, мы, и правда, не той дорогой шли...
– Где же мы теперь? – я поднимаю факел выше, свет рассеивается, но освещает чуть больший пятачок пространства.
– Ой! – снова вскрикивает Нита. – Там светятся чьи-то глаза...!
Мы с Суром резко, и почти синхронно, оборачиваемся туда, куда указывают сразу три пальчика Ниты. Оставшейся ладонью она закрывает себе рот.
Казалось бы, когда не идет время, должно царить всеобщее безмолвие. Однако, джунгли были полны шорохов, трепетания крыльев ночных неведомых птиц, стрекота насекомых, шелеста листьев, и даже мягких шагов, отличных от наших. Зверям неведомо время.
Шаги удалились. Ночной обитатель джунглей, кто бы он ни был, так и не показался в круге света. А вот блеск – остался.
Присмотревшись, однако, можно было понять, что это вовсе не глаза. Блестел металл.
– Это же чаша! – радостно воскликнул Сур. – Мы совсем не сильно сбились!
Он прошел чуть вперед и приложил ладони к отшлифованной древними мастерами и временем поверхности.
– Что за..? – спросил он сам себя, и... скрылся в джунглях!
Мы рванули за ним.
– Сур!
– Братик!
– Куда ты?
Этот сорванец лазил, как мартышка! В темноте мне, даже со всеми своими шестью руками, было сложно его нагнать, тем более что приходилось останавливаться и помогать Ните.
– Идите сюда! – раздался голос откуда-то сверху.
– Где ты?
Только сейчас я заметила в воздухе какой-то монотонный звук.
– Я тут! Идите на голос!
Мы наконец вышли на небольшую каменистую площадку, упиравшуюся в металлический резной край чаши. Тут звук был уже намного ощутимее, звонче. Это...
– Слышите? – вторя моим мыслям осторожно спросил мальчишка. Смотрите, это же...
– Пчелы! – совсем уж хором произнесли мы все.
Внизу, на самом дне чаши, роились, создавая то самое монотонное жужжание, которое мы и слышали, мириады пчел. Струйками, реками, они слетались к общему хороводу, чтобы тут же улететь обратно.
– Я почувствовал их гул, когда прикоснулся к чаше ладонями. Это они возвращают весь вытекший за день воск! – глаза у Сура сияли. Мои, должно быть, тоже – мы, сами того не ожидая, стали свидетелями настоящего волшебства!
– Ночью времени нет, потому что оно только зарождается! – завороженно шепчу я. – И делают его – пчелы! Пчелы делают время! И все время, что когда – либо прошло, это то же время, что идет и в этот день, и то же, что когда-либо будет в будущем! Разница только в форме капель!
Мы еще стояли на обрыве, приложив руки к краю чаши, и буквально кончиками пальцев чувствуя, как зарождается новый день. Но вот черно-желтое облако пчел начало редеть, уровень воска уже был близок к утреннему, а нам была пора продолжать путь.
Как ни странно, хотя Суру не так хорошо была знакома эта часть Храмовой горы, больше с дороги мы не сбивались. И вот, джунгли закончились. Будто нарочно вышедшая луна осветила невысокие стены Неназванного Чанди, нетронутые растительностью дорожки, и то, ради чего мы сюда и пришли – Шан-ду. В центре которого сиял Ай-Наа.
Если поздним безлунным вечером, когда уже едва текли капли, вам случалось бросить взгляд на Храмовую гору, то, с определенного ракурса вы наверняка могли заметить легкое свечение прямо в центре лба Вии-шну. Это светился кристальный Шан-ду. Я всегда принимала это явление просто как факт. Так же, как и то, что каждое утро чаша снова оказывалась полной, а, при дуновении ветра, колыхались и листья.
Но сегодня я увидела.
Светлячки. Сотни, тысячи светлячков облепили все стены Неназванного Чанди, расселись вдоль дорожек и камней, рассыпались по растениям, и только в центре, сам Ай-Наа, небольшой, но, благодаря чистоте Шан-ду, так и притягивающий взгляд, оставался непокрыт крошечными искрами. Ибо он и сам был огнем – плоским, зеркальным и живым. Он горел, мерцал среди светлячков, словно светило среди звезд над раскинувшимся над нами небом.
Еще когда джунгли только расступились, и едва-едва показались стены Неназванного Храма, Нита задумчиво заозиралась по сторонам.
– Что такое? – спросил ее тихонько Сур, будто боясь потревожить ход ее мыслей. Нита откликнулась своим тоненьким голоском:
– Это странно! Здесь все кажется таким знакомым!
– Но откуда? Ты же здесь никогда не была!
– Не знаю, – все также задумчиво ответила Нита, – но, будто бы, из сна...
Тут Сур тоже это заметил:
– И правда, все так знакомо!.. Но, – встрепенулся он, – нам не мог же сниться один и тот же сон?
– Сон – не мог, – оглядываюсь из-за плеча я. – А вот воспоминания у нас всех могут быть очень похожими.
– Хочешь сказать, мы тут на самом деле были? Что, ты тоже что-то такое помнишь, Индра?
Осторожно киваю:
– Возможно мы все прошли через это в одном и том же возрасте… Кажется, лучше всего должен помнить тот, кто был тут позже других? – я смотрю на Ниту. Та медлит и тщательно трет лоб, будто это должно помочь ей вспомнить подробности.
– Я ничего не знала об этом мире, о том, как растут деревья, и во сколько встает солнце, и когда какой праздник, и кого как звали и зовут… – перечисляла Нита. – Но неожиданно все узнала. Был яркий день, но в один миг вспышка сделала его еще ярче, и я смогла вдруг понять, как устроено все вокруг.
– И тут же уверилась, что так всегда и было, и не было только что произошедшего озарения, – словно самой себе, добавила я.
– Совершенно точно все это было именно здесь! Но и это мы все тут же забыли. Как и все это забывают…, – мы уже подошли к стенам Неназванного Чанди, и слова Сура легким эхом от них отразились. – Индра, что это такое? Разве хотя бы вам такое не рассказывают?
– Еще один дар Вии-шну? – улыбнулась я. – По-видимому, скромный Бог не хочет, чтобы мы знали, насколько ему обязаны. И вот мы и думаем, что знаем все о мире просто так.
Атмосфера, сгустившаяся при начавшихся прорезываться воспоминаниях, рассеялась. Тревога, мучившая меня с момента видения, никуда не делась, но мысли, что даже спящий Бог закладывает основы для нашей жизни, внушила надежду, что и с видением он как-то поможет разобраться.
Не сговариваясь, мы застыли. Храмом, строго говоря, назвать это было сложно. Неназванный Чанди никогда не был зданием, с вратами, колоннами и крышей. Стены не доходили до высоты моего роста, и больше всего Чанди напоминал каменный сад, посреди которого рос самый большой его цветок – сияющий кристалл Шан-ду, с соцветием Ай-Наа.
Джунгли, будто им кто-то приказал, остановились за десять шагов до стен, ровно, как по линеечке, и на сам Чанди не покушались. Вместо зелени тут был свет.
– Вот это чудо! – подойдя, и рассмотрев поближе, выдохнула Нита, и даже у Сура, сбросившего с себя обычную напускную суровость, в глазах бегали изумленные искорки. Всю тропинку, начиная от входа, и петлявшую по каменному саду, устилали светлячки. Они россыпью сидели на стенах, перебирались с фигуры на фигуру, покачивались на лепестках ночных цветов. Но больше всего их было все же на дорожках – светлячки, словно указующие знаки, подсказывающие, куда именно следует идти, скопились на каменных плитах.
– Это он? Ай-Наа? – спросила Нита. – Он похож на костер и водопад одновременно! Как может такое быть?
И Ай-Наа действительно походил на полотно водопада. Пылающее и наполненное мягким светом. Зрелище завораживало. И я уже сделала шаг, когда вдруг поняла одну важную вещь.
– Ребята, вам придется остаться здесь, – сообщила им я.
– Но почему? – закапризничала Нита. Ее уже снова начинало клонить в сон.
– Не знаю, – честно призналась я. – Но мне кажется, что так надо.
Как ни странно, такой ответ Ниту и Сура устроил. Нита вскарабкалась брату на шею, чтобы смотреть на то, что произойдет далее из-за стены.
– Сур, если ты что-то не увидишь, я тебе все расскажу!
Я улыбнулась детской непосредственности, и шагнула внутрь.
Мальчик поднял Ниту. Она мгновенно вцепилась в шею брата, и с замиранием уставилась на разгорающееся все больше и больше сияние Шан-ду.
– А у светлячков всегда есть время! Они носят свет с собой! – только и услышала я тонкий голосок перед тем, как переступила невидимую черту на вмиг освободившейся тропинке, как меня буквально оглушила тишина.
Едва стоило мне приблизиться, как свет под моими ногами пришел в движение. Светлячки, шустро перебирая лапками, расступались передо мной, чтобы тут же занять свое место снова – уже за моей спиной. Ну конечно! Как я раньше не поняла! Зато Нита поняла это сразу. Здесь время не замирает, как в остальной части мира! Для этого тут светлячки! А, значит, я все же смогу получить свой ответ.
Надеюсь, смогу.
Я ступала – и не слышала шороха своих шагов. Обычный легкий перезвон таамини исчез перед своим великим собратом. Светлячки порхали с места на место, устраивая сказочный светящийся танец – но от их крылышек не доносилось ни звука. Я вдохнула. Глубоко, еще глубже! Но даже собственное дыхание потеряло здесь все ноты. Вокруг был абсолютный вакуум. Легкие наполнялись воздухом, сердца стучали, но казалось, что ничего этого не происходит, и я вот-вот задохнусь. Я обернулась. Две пары глаз все так же пялились на меня из-за стены. И я продолжила идти.
Я не торопилась. Некоторые, особо любопытные жучки отделялись от роя, взлетали, и приземлялись на мое шаа-ри. Совершив пару кругов, и обойдя несколько, декорированных камнями вышивок, они убеждались, что это всего лишь кусочек породы, а не яркое переливающееся насекомое, и, с разочарованием, улетали обратно.
Когда я почти дошла до Шан-ду с сияющим Ай-Наа, мои провожатые вдруг хлынули на его кристальное основание со всех сторон, и, так же быстро, сбежали обратно, освободив для меня площадку радиусом в пару шагов. Я приблизилась.
Вблизи Ай-Наа больше всего походил на зеркало. Большое водяное пылающее движущееся полотно. Переливы начинались под каменным сводом, и растворялись, не достигнув нижней границы. Как будто это был отголосок чего-то нездешнего, чего-то, что не может целиком войти в Авишкар, и только показывает одну из своих сторон. На какой-то момент я в нем отразилась. А потом отражение стало меняться.
Не зная, что нужно совершить, я положила одну пару ладоней на камни. Ожидаемой прохлады я не почувствовала, и это показалось мне добрым знаком. И я попробовала заговорить:
– Ай-Наа...
В этот же момент, так и не дав мне закончить свой вопрос, внутри потока, прямо на уровне моих глаз, стало что-то происходить. Еще через мгновение я поняла, что это – растение, колючка. Она росла, будто сотканная из мерцающего света светлячков, пока, во всем окружающем безмолвии, не раздался голос:
– Ого! А ты здесь откуда?
Сколько лет я наблюдала за отражением в грани Яви! Я видела Ингу в Дивном мире, и видела глазами Инги Дивный мир.
Исподволь. Украдкой.
Инга никогда и не подозревала, что я наблюдаю за ней. И этим я сама и была защищена. Похоже, что в основном – от угрызений совести. Для меня ведь это было не только возможностью вырваться из Эо. …Это неприятно, но порой стоит быть честной. Хотя бы самой с собой. …Для меня это было еще и развлечением. И, как развлечение, это было совсем уж подлым.
Поэтому сейчас эти темные глаза, смотрящие даже и не на меня - а в самую мою душу, до одури меня смутили.
– А ты-то здесь откуда?!
Кажется, я произнесла это вслух. А по ту сторону грани ...слова были услышаны!
Я почувствовала себя совершенно голой. Первым порывом даже было отодвинуть подальше грань, закрыть ее чем-то, только бы все вернулось на круги своя, и я продолжала быть невидимым зрителем. Но...
Янн...
Наверное, это никогда не перестанет звенеть у меня в мозгу.
То, что предстало передо мной сейчас - было совсем другим отражением. Не знала, что это вообще возможно. С другой стороны – а откуда мне знать, как именно Явь откликается другим? И может ли кто-то тоже не просто наблюдать, но и общаться? И видеть больше, чем одно отражение? Об этом же никто ничего не говорит! И Наа много о чем не говорила.
Но вот о том, что каждому может откликнуться лишь одна грань, и Мар, и Наа утверждали, как о чем-то само собой разумеющемся.
Опять ложь?
Я видела сейчас перед собой еще один мир. Мир, где так же мог оказаться Янн. Ведь мог? И я подвинула грань обратно.
С десяток секунд я таращилась на странное изображение. Явь мне показывала вздернутые скулы, ярко выраженные, с поволокой, глаза, темные волосы, теряющиеся под обилием цепочек с украшениями, и приоткрытые в изумлении губы. Зеленый наряд покрывали множественные тонкие золотые узоры, сплетающиеся в контуры, среди которых угадывались изображения растений, цветов и птиц, до странности похожих на те, что теперь вновь видны на южной стене библиотеки. Похоже, там, где находилась эта девушка, была ночь, или же это были фокусы освещения, но казалось, что кожа ее была непередаваемого голубого оттенка, будто в венах текла совсем и не кровь.
А потом изображение спросило:
– Ай-Наа?
И я поняла, что бездна тоже смотрит на меня.
– Ты меня видишь? - осторожно спросила я.
– Какой бы облик ты не принял, я с шанти' увижу его! - тут же донеслось оттуда. Значит, не видит. Так мне стало спокойнее. Напряжение в плечах и спине чуть отступило.
Но она - определенно меня слышит! Как же это невероятно - общаться с тем, кто живет в другом отражении, наконец подумалось мне.
Янн бы отреагировал именно так. И сразу.
– Ты Бог? Дух Ай-Наа? - озадачила меня синекожая.
– А ты – человек?
– Я дэ-ва дааши в Чанди Вии-шну, – заговорив речитативом, словно спохватилась она, – выбрала имя Индра.
И из всего сказанного я не поняла ни слова.
Девушка в грани Яви, между тем, пропала из виду. Нет, связь не прервалась, но она будто скользнула куда-то вниз, да там и осталась. Если честно, то не вся. Нижняя часть туловища все еще виднелась в Яви, создавая, тем самым, ну очень странное впечатление от общения.
– Эй! – я постаралась говорить уже тише, и попыталась заглянуть за краешек грани, будто за раму окна, но с этим у меня, разумеется, ничего не вышло. – Ты там?
Первой выплыла затейливо сцепленная пара рук. Синих. Похоже, что это все же не игра света.
..А за одной парой рук выплыла вторая, а там и – третья. Напоминало диковинный танец. Пальцы каждой пары изгибались и соединялись по-своему, особым способом, будто каждый из этих жестов должен что-то да значить. Приветствие? И только после них в Яви снова показалась голова. Голова была одна.
Не успела я толком и подумать, что на той стороне несколько людей, согласно количеству рук, как все же изумлением осознала – это было одно существо! Люди могут выглядеть – так?
Хм... Но, а кто сказал, что я – это эталон? Наа? Которая была голограммой?
Но, что более интересно, до этого я даже не задавалась вопросом, на каком языке могут говорить в другом отражении. Все, что говорили в мире Аддис, я понимала так, будто это произнес Алька или Мар. Так же было и с синей. Неужели Явь, разрушая пространство, разрушала еще и языковой барьер? Что еще она могла преодолеть?
Но так было только до этого момента, потому что из последней фразы синекожей я ничего не поняла.
В свете огня Нита уже смеется. А вот Сур, наоборот, мрачнеет.
– Кажется, мы, и правда, не той дорогой шли...
– Где же мы теперь? – я поднимаю факел выше, свет рассеивается, но освещает чуть больший пятачок пространства.
– Ой! – снова вскрикивает Нита. – Там светятся чьи-то глаза...!
Мы с Суром резко, и почти синхронно, оборачиваемся туда, куда указывают сразу три пальчика Ниты. Оставшейся ладонью она закрывает себе рот.
Казалось бы, когда не идет время, должно царить всеобщее безмолвие. Однако, джунгли были полны шорохов, трепетания крыльев ночных неведомых птиц, стрекота насекомых, шелеста листьев, и даже мягких шагов, отличных от наших. Зверям неведомо время.
Шаги удалились. Ночной обитатель джунглей, кто бы он ни был, так и не показался в круге света. А вот блеск – остался.
Присмотревшись, однако, можно было понять, что это вовсе не глаза. Блестел металл.
– Это же чаша! – радостно воскликнул Сур. – Мы совсем не сильно сбились!
Он прошел чуть вперед и приложил ладони к отшлифованной древними мастерами и временем поверхности.
– Что за..? – спросил он сам себя, и... скрылся в джунглях!
Мы рванули за ним.
– Сур!
– Братик!
– Куда ты?
Этот сорванец лазил, как мартышка! В темноте мне, даже со всеми своими шестью руками, было сложно его нагнать, тем более что приходилось останавливаться и помогать Ните.
– Идите сюда! – раздался голос откуда-то сверху.
– Где ты?
Только сейчас я заметила в воздухе какой-то монотонный звук.
– Я тут! Идите на голос!
Мы наконец вышли на небольшую каменистую площадку, упиравшуюся в металлический резной край чаши. Тут звук был уже намного ощутимее, звонче. Это...
– Слышите? – вторя моим мыслям осторожно спросил мальчишка. Смотрите, это же...
– Пчелы! – совсем уж хором произнесли мы все.
Внизу, на самом дне чаши, роились, создавая то самое монотонное жужжание, которое мы и слышали, мириады пчел. Струйками, реками, они слетались к общему хороводу, чтобы тут же улететь обратно.
– Я почувствовал их гул, когда прикоснулся к чаше ладонями. Это они возвращают весь вытекший за день воск! – глаза у Сура сияли. Мои, должно быть, тоже – мы, сами того не ожидая, стали свидетелями настоящего волшебства!
– Ночью времени нет, потому что оно только зарождается! – завороженно шепчу я. – И делают его – пчелы! Пчелы делают время! И все время, что когда – либо прошло, это то же время, что идет и в этот день, и то же, что когда-либо будет в будущем! Разница только в форме капель!
Мы еще стояли на обрыве, приложив руки к краю чаши, и буквально кончиками пальцев чувствуя, как зарождается новый день. Но вот черно-желтое облако пчел начало редеть, уровень воска уже был близок к утреннему, а нам была пора продолжать путь.
Как ни странно, хотя Суру не так хорошо была знакома эта часть Храмовой горы, больше с дороги мы не сбивались. И вот, джунгли закончились. Будто нарочно вышедшая луна осветила невысокие стены Неназванного Чанди, нетронутые растительностью дорожки, и то, ради чего мы сюда и пришли – Шан-ду. В центре которого сиял Ай-Наа.
Если поздним безлунным вечером, когда уже едва текли капли, вам случалось бросить взгляд на Храмовую гору, то, с определенного ракурса вы наверняка могли заметить легкое свечение прямо в центре лба Вии-шну. Это светился кристальный Шан-ду. Я всегда принимала это явление просто как факт. Так же, как и то, что каждое утро чаша снова оказывалась полной, а, при дуновении ветра, колыхались и листья.
Но сегодня я увидела.
Светлячки. Сотни, тысячи светлячков облепили все стены Неназванного Чанди, расселись вдоль дорожек и камней, рассыпались по растениям, и только в центре, сам Ай-Наа, небольшой, но, благодаря чистоте Шан-ду, так и притягивающий взгляд, оставался непокрыт крошечными искрами. Ибо он и сам был огнем – плоским, зеркальным и живым. Он горел, мерцал среди светлячков, словно светило среди звезд над раскинувшимся над нами небом.
Еще когда джунгли только расступились, и едва-едва показались стены Неназванного Храма, Нита задумчиво заозиралась по сторонам.
– Что такое? – спросил ее тихонько Сур, будто боясь потревожить ход ее мыслей. Нита откликнулась своим тоненьким голоском:
– Это странно! Здесь все кажется таким знакомым!
– Но откуда? Ты же здесь никогда не была!
– Не знаю, – все также задумчиво ответила Нита, – но, будто бы, из сна...
Тут Сур тоже это заметил:
– И правда, все так знакомо!.. Но, – встрепенулся он, – нам не мог же сниться один и тот же сон?
– Сон – не мог, – оглядываюсь из-за плеча я. – А вот воспоминания у нас всех могут быть очень похожими.
– Хочешь сказать, мы тут на самом деле были? Что, ты тоже что-то такое помнишь, Индра?
Осторожно киваю:
– Возможно мы все прошли через это в одном и том же возрасте… Кажется, лучше всего должен помнить тот, кто был тут позже других? – я смотрю на Ниту. Та медлит и тщательно трет лоб, будто это должно помочь ей вспомнить подробности.
– Я ничего не знала об этом мире, о том, как растут деревья, и во сколько встает солнце, и когда какой праздник, и кого как звали и зовут… – перечисляла Нита. – Но неожиданно все узнала. Был яркий день, но в один миг вспышка сделала его еще ярче, и я смогла вдруг понять, как устроено все вокруг.
– И тут же уверилась, что так всегда и было, и не было только что произошедшего озарения, – словно самой себе, добавила я.
– Совершенно точно все это было именно здесь! Но и это мы все тут же забыли. Как и все это забывают…, – мы уже подошли к стенам Неназванного Чанди, и слова Сура легким эхом от них отразились. – Индра, что это такое? Разве хотя бы вам такое не рассказывают?
– Еще один дар Вии-шну? – улыбнулась я. – По-видимому, скромный Бог не хочет, чтобы мы знали, насколько ему обязаны. И вот мы и думаем, что знаем все о мире просто так.
Атмосфера, сгустившаяся при начавшихся прорезываться воспоминаниях, рассеялась. Тревога, мучившая меня с момента видения, никуда не делась, но мысли, что даже спящий Бог закладывает основы для нашей жизни, внушила надежду, что и с видением он как-то поможет разобраться.
Не сговариваясь, мы застыли. Храмом, строго говоря, назвать это было сложно. Неназванный Чанди никогда не был зданием, с вратами, колоннами и крышей. Стены не доходили до высоты моего роста, и больше всего Чанди напоминал каменный сад, посреди которого рос самый большой его цветок – сияющий кристалл Шан-ду, с соцветием Ай-Наа.
Джунгли, будто им кто-то приказал, остановились за десять шагов до стен, ровно, как по линеечке, и на сам Чанди не покушались. Вместо зелени тут был свет.
– Вот это чудо! – подойдя, и рассмотрев поближе, выдохнула Нита, и даже у Сура, сбросившего с себя обычную напускную суровость, в глазах бегали изумленные искорки. Всю тропинку, начиная от входа, и петлявшую по каменному саду, устилали светлячки. Они россыпью сидели на стенах, перебирались с фигуры на фигуру, покачивались на лепестках ночных цветов. Но больше всего их было все же на дорожках – светлячки, словно указующие знаки, подсказывающие, куда именно следует идти, скопились на каменных плитах.
– Это он? Ай-Наа? – спросила Нита. – Он похож на костер и водопад одновременно! Как может такое быть?
И Ай-Наа действительно походил на полотно водопада. Пылающее и наполненное мягким светом. Зрелище завораживало. И я уже сделала шаг, когда вдруг поняла одну важную вещь.
– Ребята, вам придется остаться здесь, – сообщила им я.
– Но почему? – закапризничала Нита. Ее уже снова начинало клонить в сон.
– Не знаю, – честно призналась я. – Но мне кажется, что так надо.
Как ни странно, такой ответ Ниту и Сура устроил. Нита вскарабкалась брату на шею, чтобы смотреть на то, что произойдет далее из-за стены.
– Сур, если ты что-то не увидишь, я тебе все расскажу!
Я улыбнулась детской непосредственности, и шагнула внутрь.
Мальчик поднял Ниту. Она мгновенно вцепилась в шею брата, и с замиранием уставилась на разгорающееся все больше и больше сияние Шан-ду.
– А у светлячков всегда есть время! Они носят свет с собой! – только и услышала я тонкий голосок перед тем, как переступила невидимую черту на вмиг освободившейся тропинке, как меня буквально оглушила тишина.
Едва стоило мне приблизиться, как свет под моими ногами пришел в движение. Светлячки, шустро перебирая лапками, расступались передо мной, чтобы тут же занять свое место снова – уже за моей спиной. Ну конечно! Как я раньше не поняла! Зато Нита поняла это сразу. Здесь время не замирает, как в остальной части мира! Для этого тут светлячки! А, значит, я все же смогу получить свой ответ.
Надеюсь, смогу.
Я ступала – и не слышала шороха своих шагов. Обычный легкий перезвон таамини исчез перед своим великим собратом. Светлячки порхали с места на место, устраивая сказочный светящийся танец – но от их крылышек не доносилось ни звука. Я вдохнула. Глубоко, еще глубже! Но даже собственное дыхание потеряло здесь все ноты. Вокруг был абсолютный вакуум. Легкие наполнялись воздухом, сердца стучали, но казалось, что ничего этого не происходит, и я вот-вот задохнусь. Я обернулась. Две пары глаз все так же пялились на меня из-за стены. И я продолжила идти.
Я не торопилась. Некоторые, особо любопытные жучки отделялись от роя, взлетали, и приземлялись на мое шаа-ри. Совершив пару кругов, и обойдя несколько, декорированных камнями вышивок, они убеждались, что это всего лишь кусочек породы, а не яркое переливающееся насекомое, и, с разочарованием, улетали обратно.
Когда я почти дошла до Шан-ду с сияющим Ай-Наа, мои провожатые вдруг хлынули на его кристальное основание со всех сторон, и, так же быстро, сбежали обратно, освободив для меня площадку радиусом в пару шагов. Я приблизилась.
Вблизи Ай-Наа больше всего походил на зеркало. Большое водяное пылающее движущееся полотно. Переливы начинались под каменным сводом, и растворялись, не достигнув нижней границы. Как будто это был отголосок чего-то нездешнего, чего-то, что не может целиком войти в Авишкар, и только показывает одну из своих сторон. На какой-то момент я в нем отразилась. А потом отражение стало меняться.
Не зная, что нужно совершить, я положила одну пару ладоней на камни. Ожидаемой прохлады я не почувствовала, и это показалось мне добрым знаком. И я попробовала заговорить:
– Ай-Наа...
В этот же момент, так и не дав мне закончить свой вопрос, внутри потока, прямо на уровне моих глаз, стало что-то происходить. Еще через мгновение я поняла, что это – растение, колючка. Она росла, будто сотканная из мерцающего света светлячков, пока, во всем окружающем безмолвии, не раздался голос:
– Ого! А ты здесь откуда?
Глава 9. …чтобы получить ответ.
Сколько лет я наблюдала за отражением в грани Яви! Я видела Ингу в Дивном мире, и видела глазами Инги Дивный мир.
Исподволь. Украдкой.
Инга никогда и не подозревала, что я наблюдаю за ней. И этим я сама и была защищена. Похоже, что в основном – от угрызений совести. Для меня ведь это было не только возможностью вырваться из Эо. …Это неприятно, но порой стоит быть честной. Хотя бы самой с собой. …Для меня это было еще и развлечением. И, как развлечение, это было совсем уж подлым.
Поэтому сейчас эти темные глаза, смотрящие даже и не на меня - а в самую мою душу, до одури меня смутили.
– А ты-то здесь откуда?!
Кажется, я произнесла это вслух. А по ту сторону грани ...слова были услышаны!
Я почувствовала себя совершенно голой. Первым порывом даже было отодвинуть подальше грань, закрыть ее чем-то, только бы все вернулось на круги своя, и я продолжала быть невидимым зрителем. Но...
Янн...
Наверное, это никогда не перестанет звенеть у меня в мозгу.
То, что предстало передо мной сейчас - было совсем другим отражением. Не знала, что это вообще возможно. С другой стороны – а откуда мне знать, как именно Явь откликается другим? И может ли кто-то тоже не просто наблюдать, но и общаться? И видеть больше, чем одно отражение? Об этом же никто ничего не говорит! И Наа много о чем не говорила.
Но вот о том, что каждому может откликнуться лишь одна грань, и Мар, и Наа утверждали, как о чем-то само собой разумеющемся.
Опять ложь?
Я видела сейчас перед собой еще один мир. Мир, где так же мог оказаться Янн. Ведь мог? И я подвинула грань обратно.
С десяток секунд я таращилась на странное изображение. Явь мне показывала вздернутые скулы, ярко выраженные, с поволокой, глаза, темные волосы, теряющиеся под обилием цепочек с украшениями, и приоткрытые в изумлении губы. Зеленый наряд покрывали множественные тонкие золотые узоры, сплетающиеся в контуры, среди которых угадывались изображения растений, цветов и птиц, до странности похожих на те, что теперь вновь видны на южной стене библиотеки. Похоже, там, где находилась эта девушка, была ночь, или же это были фокусы освещения, но казалось, что кожа ее была непередаваемого голубого оттенка, будто в венах текла совсем и не кровь.
А потом изображение спросило:
– Ай-Наа?
И я поняла, что бездна тоже смотрит на меня.
– Ты меня видишь? - осторожно спросила я.
– Какой бы облик ты не принял, я с шанти' увижу его! - тут же донеслось оттуда. Значит, не видит. Так мне стало спокойнее. Напряжение в плечах и спине чуть отступило.
Но она - определенно меня слышит! Как же это невероятно - общаться с тем, кто живет в другом отражении, наконец подумалось мне.
Янн бы отреагировал именно так. И сразу.
– Ты Бог? Дух Ай-Наа? - озадачила меня синекожая.
– А ты – человек?
– Я дэ-ва дааши в Чанди Вии-шну, – заговорив речитативом, словно спохватилась она, – выбрала имя Индра.
И из всего сказанного я не поняла ни слова.
Девушка в грани Яви, между тем, пропала из виду. Нет, связь не прервалась, но она будто скользнула куда-то вниз, да там и осталась. Если честно, то не вся. Нижняя часть туловища все еще виднелась в Яви, создавая, тем самым, ну очень странное впечатление от общения.
– Эй! – я постаралась говорить уже тише, и попыталась заглянуть за краешек грани, будто за раму окна, но с этим у меня, разумеется, ничего не вышло. – Ты там?
Первой выплыла затейливо сцепленная пара рук. Синих. Похоже, что это все же не игра света.
..А за одной парой рук выплыла вторая, а там и – третья. Напоминало диковинный танец. Пальцы каждой пары изгибались и соединялись по-своему, особым способом, будто каждый из этих жестов должен что-то да значить. Приветствие? И только после них в Яви снова показалась голова. Голова была одна.
Не успела я толком и подумать, что на той стороне несколько людей, согласно количеству рук, как все же изумлением осознала – это было одно существо! Люди могут выглядеть – так?
Хм... Но, а кто сказал, что я – это эталон? Наа? Которая была голограммой?
Но, что более интересно, до этого я даже не задавалась вопросом, на каком языке могут говорить в другом отражении. Все, что говорили в мире Аддис, я понимала так, будто это произнес Алька или Мар. Так же было и с синей. Неужели Явь, разрушая пространство, разрушала еще и языковой барьер? Что еще она могла преодолеть?
Но так было только до этого момента, потому что из последней фразы синекожей я ничего не поняла.
