– Да, хороший план. Главное – подробный, особенно второй пункт, – усмехаюсь я. От мальчишки доносится только глубокий зевок, и, кажется, он почти тут же засыпает.
А я думаю о том, какая же я дура. Ведь одна из граней – все время была со мной. И, возможно, ничего и не случится, если Алька посмотрит в нее тоже.
И, возможно, он никому и не расскажет, что я украла грань столько лет назад, и не разочаруется во мне сам? Ведь возможно?
Главным образом потому, что, скорее всего, никого из жителей Эо мы больше и не увидим.
– Эй, Алька! – трясу я его. – Проснись!
– А? Что такое? Я видел такой прекрасный сон!..
– Он все еще продолжается, – заверяю я его. – И я хочу тебе кое-что показать.
– Больше, чем уже показала?
– Намного больше!
Край неба над дальней полосой тумана, прикрывающей водяные плантации, начинает светлеть. А я достаю из рюкзака тщательно запакованную Явь. О том, что именно это такое, говорит тот неуловимый переливающийся свет, который не может исходить от обычного куска стекла.
– Не-ет! – выдыхает Алька. – Не может быть!
– Ты же ведь не брал все это время с меня пример? Если брал – положи немедленно обратно и отпихни ногой. Это плохой пример!
– Очень вдохновляюще! – сон слетел с Альки в один миг. – Так как этим пользоваться?
Ничего Алька не мешал, никаких помех связи! Это даже не удивительно. Мы смотрим на то, как Инга изливает душу Мэрлину, и я невольно провожу аналогии с тем, как совсем недавно почти так же близко были и мы с Алькой. И он тоже узнал обо мне то, чего я никому не рассказывала. Есть ли в этом какое-то предопределение, или же можно это считать играми судьбы?
Поначалу у нас ничего не получилось. Явь оставалась безучастной, куском зеркала, пока Алька был рядом. И как это все в Лабиринте работает? Но оказалось, что есть и секретные ходы. Я смогла задействовать грань, стоило отойти Альке подальше. А он смог увидеть в нем то же, что и я, едва он взял меня за руку. Как все это, оказывается, просто! Не может ли быть обманчивой эта простота? Не зная, помогло бы это увидеть и мир Индры в присутствии Альки, я уже набрала воздуха, чтобы позвать и ее, но тут Явь поблекла сама, и на короткий миг показала нам просто белую пелену.
– Что это с ним, Инка? Все, сеанс закончился? Нет сигнала?
Но в этот момент перед нами появилась Индра. Сама, я ее не звала. Звала она.
– Ай-Наа!
– Аа-а! – в испуге отпрыгнул Алька – Что это?!
Вот ошалелый! Пальцы он уже, конечно, расцепил, и видеть-то он, конечно, ничего уже и не видел, но это ничуть не мешало продолжать ему тыкать в сторону грани Яви.
– А ну сядь! – цыкнула я на него. – Ты что, не видишь, что она сама напугана? Ты не думал же ведь, что во всех отражениях люди выглядят ровно так же, как и мы?
– Синяя... Она ж синяя вся! У нас такие живыми не бывают! И... И... Шесть ру-ук!.. Шесть! Хвоста у нее, надеюсь, нет? Это что ж за человек-то?! – продолжал нашептывать, таращась, Алька, но руку он снова мне сжал. Насчет хвоста ответить я ему, конечно, не могла. Наряд Индры вполне мог скрывать и не такое. Но кто вообще ему сказал, что во всех отражениях живут – люди?! А, ну да, это ж я, только что...
– Ай-Наа! Инь?! – снова доносится голос Индры. – Наш мир вот-вот разрушится! Ответьте! Кто-нибудь!?
Когда мы добрались до ар-дха, было все еще темно. Нита сладко потягивалась.
– Как я хорошо выспалась!
Я и Сур с завистью на нее покосились – сами мы были готовы уснуть прямо тут.
– А есть что-то пожевать? Я бы уже позавтракала!
Я выудила из складок своего шаа-ри фрукт, мы сорвали парочку только сегодня, спелых и красных. Но сейчас одно пайя было уже не с такой гладкой шкуркой, да и на бочке начинало темнеть пятно.
– Как странно! Ночью же ничего не портится! – сказала Нита, глядя на него, но, тем не менее, с удовольствием слопала. – Почему еще так темно?
Встревоженный моими видениями, на обратном пути Сур забрался на самый верх чаши, и увидел, что та полна воском до самых краев. День и время готовы были начаться. В чем же дело?
Сквозь заросли сада, от нат-а анди донесся шум. Шум от множества людей, и он все усиливался.
– Что это? Почему братья и сестры тут? …Может быть, и наши сангх тоже здесь? – с радостной улыбкой добавил мальчик.
– Не знаю, Сур, – услышанное начинало меня беспокоить тоже. – Надеюсь, ничего нового не случилось. Оставайтесь пока что тут.
– Почему должно что-то случиться, Индра? Мы ведь так и не узнали, что именно имели в виду Боги! Не могут же они желать нам плохого?
– Они могут и не желать, – ответила я малышке. – Они могут предупреждать о том, что не могут изменить.
На нат-а анди собралось уже много народу. Братья и сестры были обеспокоены и встревожены.
– Почему еще ночь?
– Неужели время больше не начнется, и все застынет?
– Ну и ладно, так мы сможем лучше сохранить все запасы!
– Запасы иссякнут, и как мы вырастим без времени наш новый урожай, и что мы будем есть?
– Нас больше никто не слышит?
Вот что доносилось со всех сторон, когда я пришла. Увидев меня, народ только больше всполошился:
– Индра, сестра, повтори, что же сказали тебе Боги?! Что нас ждет?
– Повтори!
– Повтори!
– Повтори!
Многие голоса твердили и твердили это друг за другом, и неожиданно, вместо братьев и сестер я увидела перед собой толпу. Не множество людей, а единый организм, большой и бездумный, который держится на одном только страхе. Что же могла я им на это ответить, если и сама не понимала ничего? И страх стал захлестывать и меня.
На краю сада я заметила детей. Сур и Нита вглядывались в толпу, надеясь заметить в ней своих сангх, которых, из-за обучения, не видели уже несколько дней. Но их там не было. И я не могла позволить, чтобы страх захватил и их.
Мы всегда стремились, мы всегда держались большего. Нас всех – растения, людей и Богов – все ипостаси существования всегда связывало нечто спокойное, всепонимающее и теплое. Мы всегда друг друга – любили. Безотчетливо, не спрашивая ни себя, ни того, кто рядом – это просто было нашим существом, тем, без чего была бы просто невозможна ни наша жизнь, ни весь Авишкар. И я, несмотря на то, новое, на цепляющие когти страха, мешающие нам всем, постаралась обратиться к этому чувству. И постаралась рассказать, напомнить об этом всем так, как умела лучше всего. Я начала нрии-та.
Я никогда не разучивала этот танец, и не знала, насколько хорошо он получится, но я старалась донести самое важное до сестер и братьев, чтобы, посмотрев на меня, они тоже вспомнили, как, и ради чего мы живем.
– День скоро начнется! – говорила я. – Посмотрите: на небе полоска света, – одна правая вверх, пальцы сомкнуты в кольцо, и мой взгляд устремляется к небу, – солнце скоро поднимется, и время тоже начнет свой ход! – левые, с раскрытыми ладонями, поочередно стремятся вперед, где встречаются с правыми, шаг, шаг...
И шум стихает. Взгляды людей начинают вторить мне, моим движениям, головы покачиваются в такт, и вот я уже вижу не чудовище толпы, а моих братьев и сестер, наконец, снова, они все передо мной.
Небо, и правда, начинало светлеть с каждой минутой все сильнее. Из-за края джунглей показались первые лучи, и, увидев это, в саду раздались многие и многие вздохи облегчения. Вот, уже должно было показаться само, так сильно запоздавшее, солнце, когда...
Когда над головой уже должна была проступить синева, прочерченная прожилками сиреневого, розового и желтого, когда над деревьями уже почти появился крохотный край солнца, все окрасилось багровым.
Этот цвет за несколько вдохов захватил все небо, вплел в себя облака и птиц, бросил отсвет на джунгли, людей и даже на Храмовую гору. Будто кто-то в несколько мгновений окрасил весь мир кровью, которую с кожи и не смыть. Люди сначала с ужасом взирали на меня, но потом разглядели, что и сами, и все вокруг, стало такого цвета. И раздались крики.
И солнце услышало их. И испугалось. Солнце скрылось, не успев растопить и пары капель, и не дав ход времени нового дня. А вместо солнца в небе показалась огромная звезда, которая неслась к нам. Свет, заливавший все вокруг красным – тот свет исходил от нее. Она была близко, с каждым вдохом росла, и казалось, что я слышала ее шипение. Я застыла, так и не закончив ни танец, ни даже хасту.
Ай-Наа! Боги! Вии-шну! Неужели вы наговорили лишнего, неужели вы обманули?
Неужели сбудется только последнее, что вы сказали?
Тьма? Конец?
Дыхание замерло во мне, так же, как и капли – в чаше.
Кто-то дернул меня за руку.
– Тебе лучше скорее уйти отсюда! – я вздрогнула – это был Арьям. Старик схватил меня своими черными руками, ничего не объясняя, он сжал мое запястье, и с силой потащил куда-то. Настолько быстро, что я даже не успела и подумать о том, чтобы освободиться и сбежать подальше от него. Остановился Арьям только в шуканаси. Тут мы, к моему ужасу, были вдвоем, тут не было никого, даже тех, кто большую часть своей жизни провел на Храмовой Горе, а его взгляд уже уцепился за меня, и не отпускал, как бы ни хотела я отвернуть свою голову.
– Все их внимание было на тебя, – показал он свои желтые зубы. – Весь их гнев будет тоже на тебя.
– Но почему? Что я сделала? Я просто пыталась их успокоить!
– А они подумают – что пыталась их обмануть.
Он наконец отпустил мою руку, и мне показалось, что стало проще даже дышать. Но то, что говорил Арьям, говорил о тех, с кем всю свою долгую жизнь жил бок о бок, было чудовищно! Как такие мысли только могли зародиться в нем?! Но он продолжал, он душил меня теперь уже словами:
– Они посчитают, что ты пыталась скрыть то, что сказали Боги, извратить то, что должно произойти сейчас. Они посчитают, что это ты – причина всех бед!
– Но я ведь даже ничего и не знаю!
А старик только усмехнулся.
– Что, Ай-Наа так и не сумел тебе ничего рассказать, да? – злорадно спросил он. Откуда Арьям знает, куда я ходила? И откуда – что из этого толком и не вышло ничего? Его же не было в Неназванном Чанди! А он только продолжал и продолжал смеяться.
– Ты говоришь так, потому что сам так считаешь?! Ты думаешь – что причина во мне?
Смех Арьяма перерос в злобное хихикание.
– А вот теперь ты и сама начинаешь все понимать! Понимать настроения, которые испытывают сейчас все жители, увидев эту звезду! Понимать, что не все облачено только в белые краски! То, что ты знаешь об Авишкаре – это лишь только крупицы!
Как он мог говорить так о нашем мире?! Я подняла голову и уже сама впилась взглядом в него.
– Не важно, что я знаю! Важно – во что я верю!
И бросилась назад, в сад, где оставалось столько людей. Сур и Нита тоже были там, и я могла только надеяться, что с ними ничего не случилось. Что все глаза сейчас устремлены лишь в небо, и никто не ищет причину несчастий у себя под боком. Потому что я опасалась, что Арьям был прав. Что в его словах есть доля истины, и в ком-то может жить чуть меньше добра и любви к ближним, чем в остальных. И он может посчитать, что то, что дети были со мной – достаточное основание для того, чтобы выплеснуть свой страх на них.
– Индра, Индра, смотри! Смотри, что я нашла! – Нита заговорщицки улыбалась и манила меня куда-то вглубь сада. Как будто и не видя, что происходит вокруг, какой хаос начинает овладевать всеми братьями и сестрами. Не видя в небе то, что так стремится поближе увидеть нас.
А Нита взяла меня за руку. Да, верно. Это именно то, чего стоит держаться!
Девочка чуть подвинула ветвь кустарника, и снова поманила меня. Мне пришлось нагнуться. Вот это да! И правда, поразительно! Колючка. Такая же, как та, что сияла в потоке Ай-Наа. И, так же, как и там, эта – цвела.
Колючки никогда не цветут. Это было всем известно. Никто и никогда не считал их за декоративные растения, и не ухаживал, вдруг встретив в своем саду. Но, что было необычным, пропалывая сорняки, и не трогал их никто, оставлял, как есть. И вовсе не потому, что шипы могли поранить руки.
– Наверное, они только ночью и цветут?! Как же, получается, много в Авишкаре того, чему не нужно время, чтобы жить!
– И о чем мы совсем ничего и не знаем...
Я все чаще оглядывалась на комету. Еще старалась делать это так, незаметно, в те моменты, когда Нита не смотрела на меня. Совсем близко от нас, отгороженная лишь полоской в несколько деревьев, бурлила толпа. Ее гомон, рев не заглушало ничто. Нита, наконец, обратила на них внимание. Но только еще шире заулыбалась, будто там всего-то пляски шли.
– Интересно, – она снова дернула меня за шаа-ри, – если мы не знаем о нем ничего, это на самом деле просто цветок? – и, с этими словами, Нита вытащила из кармана камешек, прозрачный осколок, на котором угадывался завиток резьбы. Я округлила глаза. Вроде бы, ничего не значащая вещь, если… Если, конечно, не знать, что как раз так и выглядит Ай-Наа. Словно в подтверждение моих мыслей, из осколка гладкой тесьмой заструился совсем крохотный водопад. А колючка засветилась. Так, словно бы она была не в этом саду, а там, в Неназванном Чанди. Нет, Нита, не просто! Это совсем не обычный цветок! Но разве это возможно, так, здесь? Я совсем растерялась.
– Что это такое, Нита? Где ты это взяла? – рядом снова возник запыхавшийся Сур. – Да, я их видел, успокоил, что мы тут с Индрой, – ответил он на невысказанный вопрос сестренки. С Индрой… Будто это могло решить все! Нита кивнула, и чуть дернула плечиками:
– Просто красивый камешек, я взяла... Он рядом с Шан-ду лежал. Наверное, он был частью самого Ай-Наа?
– Тогда тем более нельзя его было брать! – возмутился Сур.
– А... То есть проверять, работает он тут, или нет, мы не будем...
– Мы?
Четыре глаза внимательно уставились на меня. Что мне было делать? Я взяла осколок в свою руку. По пальцам пробежало ощущение прикосновения тончайшего щелка. И в этот же момент раздался вскрик Сура.
Вскрик будто отозвался в теле недалекого столпотворения многократно усиленными возгласами, а мальчик разинул рот, и с действительным ужасом указывал в небо.
От звезды откололся кусок, и стал падать прямо на нас. Стремительно, намного быстрее, чем двигалась сама комета. Казалось, протяни руку чуть дальше – и сможешь дотронуться до него, так близко он пролетел. Мгновение – и он разрезал надвое и без того пламенеющее небо. Жар от него ощутили все. Сад наполнился криками. Он был настолько горячим, что от собственного пекла таял и сам. Он пролетел, чудом миновав Храмовую Гору с поселением, расплавившись до конца, но его остатка хватило, чтобы подпалить джунгли. Пожар на том берегу занялся быстро, и вот уже красным было не только небо.
– Ну же! Индра! – воскликнула Нита. В спокойствие ее голоса все же вторгся холодящий испуг, а глаза наполнились слезами. – Нам нужна помощь!
Колючка все еще светилась, водопад бежал сквозь мои пальцы. Я дотронулась до цветка.
– Ай-Наа!
Мной овладело ощущение обреченности. Неужели все миры разрушаются? Судьба каждого – всего лишь с разной скоростью повторить судьбу Эо? Неужели, это настигнет и мир Индры, но не год за годом, наращивая степень распада, а вот так, разом? То, как Индра и ее народ относятся ко всему, что их окружает, с какой бережливостью и даже… восторгом – я почувствовала это, когда наши ладони соприкоснулись в тот раз – все должно пройти зря? Не предотвратить, а только отсрочить неминуемое? Но стоит ли оно того?
А я думаю о том, какая же я дура. Ведь одна из граней – все время была со мной. И, возможно, ничего и не случится, если Алька посмотрит в нее тоже.
И, возможно, он никому и не расскажет, что я украла грань столько лет назад, и не разочаруется во мне сам? Ведь возможно?
Главным образом потому, что, скорее всего, никого из жителей Эо мы больше и не увидим.
– Эй, Алька! – трясу я его. – Проснись!
– А? Что такое? Я видел такой прекрасный сон!..
– Он все еще продолжается, – заверяю я его. – И я хочу тебе кое-что показать.
– Больше, чем уже показала?
– Намного больше!
Край неба над дальней полосой тумана, прикрывающей водяные плантации, начинает светлеть. А я достаю из рюкзака тщательно запакованную Явь. О том, что именно это такое, говорит тот неуловимый переливающийся свет, который не может исходить от обычного куска стекла.
– Не-ет! – выдыхает Алька. – Не может быть!
– Ты же ведь не брал все это время с меня пример? Если брал – положи немедленно обратно и отпихни ногой. Это плохой пример!
– Очень вдохновляюще! – сон слетел с Альки в один миг. – Так как этим пользоваться?
Ничего Алька не мешал, никаких помех связи! Это даже не удивительно. Мы смотрим на то, как Инга изливает душу Мэрлину, и я невольно провожу аналогии с тем, как совсем недавно почти так же близко были и мы с Алькой. И он тоже узнал обо мне то, чего я никому не рассказывала. Есть ли в этом какое-то предопределение, или же можно это считать играми судьбы?
Поначалу у нас ничего не получилось. Явь оставалась безучастной, куском зеркала, пока Алька был рядом. И как это все в Лабиринте работает? Но оказалось, что есть и секретные ходы. Я смогла задействовать грань, стоило отойти Альке подальше. А он смог увидеть в нем то же, что и я, едва он взял меня за руку. Как все это, оказывается, просто! Не может ли быть обманчивой эта простота? Не зная, помогло бы это увидеть и мир Индры в присутствии Альки, я уже набрала воздуха, чтобы позвать и ее, но тут Явь поблекла сама, и на короткий миг показала нам просто белую пелену.
– Что это с ним, Инка? Все, сеанс закончился? Нет сигнала?
Но в этот момент перед нами появилась Индра. Сама, я ее не звала. Звала она.
– Ай-Наа!
– Аа-а! – в испуге отпрыгнул Алька – Что это?!
Вот ошалелый! Пальцы он уже, конечно, расцепил, и видеть-то он, конечно, ничего уже и не видел, но это ничуть не мешало продолжать ему тыкать в сторону грани Яви.
– А ну сядь! – цыкнула я на него. – Ты что, не видишь, что она сама напугана? Ты не думал же ведь, что во всех отражениях люди выглядят ровно так же, как и мы?
– Синяя... Она ж синяя вся! У нас такие живыми не бывают! И... И... Шесть ру-ук!.. Шесть! Хвоста у нее, надеюсь, нет? Это что ж за человек-то?! – продолжал нашептывать, таращась, Алька, но руку он снова мне сжал. Насчет хвоста ответить я ему, конечно, не могла. Наряд Индры вполне мог скрывать и не такое. Но кто вообще ему сказал, что во всех отражениях живут – люди?! А, ну да, это ж я, только что...
– Ай-Наа! Инь?! – снова доносится голос Индры. – Наш мир вот-вот разрушится! Ответьте! Кто-нибудь!?
Глава 12. …с пылающим огнем в небесах.
Когда мы добрались до ар-дха, было все еще темно. Нита сладко потягивалась.
– Как я хорошо выспалась!
Я и Сур с завистью на нее покосились – сами мы были готовы уснуть прямо тут.
– А есть что-то пожевать? Я бы уже позавтракала!
Я выудила из складок своего шаа-ри фрукт, мы сорвали парочку только сегодня, спелых и красных. Но сейчас одно пайя было уже не с такой гладкой шкуркой, да и на бочке начинало темнеть пятно.
– Как странно! Ночью же ничего не портится! – сказала Нита, глядя на него, но, тем не менее, с удовольствием слопала. – Почему еще так темно?
Встревоженный моими видениями, на обратном пути Сур забрался на самый верх чаши, и увидел, что та полна воском до самых краев. День и время готовы были начаться. В чем же дело?
Сквозь заросли сада, от нат-а анди донесся шум. Шум от множества людей, и он все усиливался.
– Что это? Почему братья и сестры тут? …Может быть, и наши сангх тоже здесь? – с радостной улыбкой добавил мальчик.
– Не знаю, Сур, – услышанное начинало меня беспокоить тоже. – Надеюсь, ничего нового не случилось. Оставайтесь пока что тут.
– Почему должно что-то случиться, Индра? Мы ведь так и не узнали, что именно имели в виду Боги! Не могут же они желать нам плохого?
– Они могут и не желать, – ответила я малышке. – Они могут предупреждать о том, что не могут изменить.
На нат-а анди собралось уже много народу. Братья и сестры были обеспокоены и встревожены.
– Почему еще ночь?
– Неужели время больше не начнется, и все застынет?
– Ну и ладно, так мы сможем лучше сохранить все запасы!
– Запасы иссякнут, и как мы вырастим без времени наш новый урожай, и что мы будем есть?
– Нас больше никто не слышит?
Вот что доносилось со всех сторон, когда я пришла. Увидев меня, народ только больше всполошился:
– Индра, сестра, повтори, что же сказали тебе Боги?! Что нас ждет?
– Повтори!
– Повтори!
– Повтори!
Многие голоса твердили и твердили это друг за другом, и неожиданно, вместо братьев и сестер я увидела перед собой толпу. Не множество людей, а единый организм, большой и бездумный, который держится на одном только страхе. Что же могла я им на это ответить, если и сама не понимала ничего? И страх стал захлестывать и меня.
На краю сада я заметила детей. Сур и Нита вглядывались в толпу, надеясь заметить в ней своих сангх, которых, из-за обучения, не видели уже несколько дней. Но их там не было. И я не могла позволить, чтобы страх захватил и их.
Мы всегда стремились, мы всегда держались большего. Нас всех – растения, людей и Богов – все ипостаси существования всегда связывало нечто спокойное, всепонимающее и теплое. Мы всегда друг друга – любили. Безотчетливо, не спрашивая ни себя, ни того, кто рядом – это просто было нашим существом, тем, без чего была бы просто невозможна ни наша жизнь, ни весь Авишкар. И я, несмотря на то, новое, на цепляющие когти страха, мешающие нам всем, постаралась обратиться к этому чувству. И постаралась рассказать, напомнить об этом всем так, как умела лучше всего. Я начала нрии-та.
Я никогда не разучивала этот танец, и не знала, насколько хорошо он получится, но я старалась донести самое важное до сестер и братьев, чтобы, посмотрев на меня, они тоже вспомнили, как, и ради чего мы живем.
– День скоро начнется! – говорила я. – Посмотрите: на небе полоска света, – одна правая вверх, пальцы сомкнуты в кольцо, и мой взгляд устремляется к небу, – солнце скоро поднимется, и время тоже начнет свой ход! – левые, с раскрытыми ладонями, поочередно стремятся вперед, где встречаются с правыми, шаг, шаг...
И шум стихает. Взгляды людей начинают вторить мне, моим движениям, головы покачиваются в такт, и вот я уже вижу не чудовище толпы, а моих братьев и сестер, наконец, снова, они все передо мной.
Небо, и правда, начинало светлеть с каждой минутой все сильнее. Из-за края джунглей показались первые лучи, и, увидев это, в саду раздались многие и многие вздохи облегчения. Вот, уже должно было показаться само, так сильно запоздавшее, солнце, когда...
Когда над головой уже должна была проступить синева, прочерченная прожилками сиреневого, розового и желтого, когда над деревьями уже почти появился крохотный край солнца, все окрасилось багровым.
Этот цвет за несколько вдохов захватил все небо, вплел в себя облака и птиц, бросил отсвет на джунгли, людей и даже на Храмовую гору. Будто кто-то в несколько мгновений окрасил весь мир кровью, которую с кожи и не смыть. Люди сначала с ужасом взирали на меня, но потом разглядели, что и сами, и все вокруг, стало такого цвета. И раздались крики.
И солнце услышало их. И испугалось. Солнце скрылось, не успев растопить и пары капель, и не дав ход времени нового дня. А вместо солнца в небе показалась огромная звезда, которая неслась к нам. Свет, заливавший все вокруг красным – тот свет исходил от нее. Она была близко, с каждым вдохом росла, и казалось, что я слышала ее шипение. Я застыла, так и не закончив ни танец, ни даже хасту.
Ай-Наа! Боги! Вии-шну! Неужели вы наговорили лишнего, неужели вы обманули?
Неужели сбудется только последнее, что вы сказали?
Тьма? Конец?
Дыхание замерло во мне, так же, как и капли – в чаше.
Кто-то дернул меня за руку.
– Тебе лучше скорее уйти отсюда! – я вздрогнула – это был Арьям. Старик схватил меня своими черными руками, ничего не объясняя, он сжал мое запястье, и с силой потащил куда-то. Настолько быстро, что я даже не успела и подумать о том, чтобы освободиться и сбежать подальше от него. Остановился Арьям только в шуканаси. Тут мы, к моему ужасу, были вдвоем, тут не было никого, даже тех, кто большую часть своей жизни провел на Храмовой Горе, а его взгляд уже уцепился за меня, и не отпускал, как бы ни хотела я отвернуть свою голову.
– Все их внимание было на тебя, – показал он свои желтые зубы. – Весь их гнев будет тоже на тебя.
– Но почему? Что я сделала? Я просто пыталась их успокоить!
– А они подумают – что пыталась их обмануть.
Он наконец отпустил мою руку, и мне показалось, что стало проще даже дышать. Но то, что говорил Арьям, говорил о тех, с кем всю свою долгую жизнь жил бок о бок, было чудовищно! Как такие мысли только могли зародиться в нем?! Но он продолжал, он душил меня теперь уже словами:
– Они посчитают, что ты пыталась скрыть то, что сказали Боги, извратить то, что должно произойти сейчас. Они посчитают, что это ты – причина всех бед!
– Но я ведь даже ничего и не знаю!
А старик только усмехнулся.
– Что, Ай-Наа так и не сумел тебе ничего рассказать, да? – злорадно спросил он. Откуда Арьям знает, куда я ходила? И откуда – что из этого толком и не вышло ничего? Его же не было в Неназванном Чанди! А он только продолжал и продолжал смеяться.
– Ты говоришь так, потому что сам так считаешь?! Ты думаешь – что причина во мне?
Смех Арьяма перерос в злобное хихикание.
– А вот теперь ты и сама начинаешь все понимать! Понимать настроения, которые испытывают сейчас все жители, увидев эту звезду! Понимать, что не все облачено только в белые краски! То, что ты знаешь об Авишкаре – это лишь только крупицы!
Как он мог говорить так о нашем мире?! Я подняла голову и уже сама впилась взглядом в него.
– Не важно, что я знаю! Важно – во что я верю!
И бросилась назад, в сад, где оставалось столько людей. Сур и Нита тоже были там, и я могла только надеяться, что с ними ничего не случилось. Что все глаза сейчас устремлены лишь в небо, и никто не ищет причину несчастий у себя под боком. Потому что я опасалась, что Арьям был прав. Что в его словах есть доля истины, и в ком-то может жить чуть меньше добра и любви к ближним, чем в остальных. И он может посчитать, что то, что дети были со мной – достаточное основание для того, чтобы выплеснуть свой страх на них.
– Индра, Индра, смотри! Смотри, что я нашла! – Нита заговорщицки улыбалась и манила меня куда-то вглубь сада. Как будто и не видя, что происходит вокруг, какой хаос начинает овладевать всеми братьями и сестрами. Не видя в небе то, что так стремится поближе увидеть нас.
А Нита взяла меня за руку. Да, верно. Это именно то, чего стоит держаться!
Девочка чуть подвинула ветвь кустарника, и снова поманила меня. Мне пришлось нагнуться. Вот это да! И правда, поразительно! Колючка. Такая же, как та, что сияла в потоке Ай-Наа. И, так же, как и там, эта – цвела.
Колючки никогда не цветут. Это было всем известно. Никто и никогда не считал их за декоративные растения, и не ухаживал, вдруг встретив в своем саду. Но, что было необычным, пропалывая сорняки, и не трогал их никто, оставлял, как есть. И вовсе не потому, что шипы могли поранить руки.
– Наверное, они только ночью и цветут?! Как же, получается, много в Авишкаре того, чему не нужно время, чтобы жить!
– И о чем мы совсем ничего и не знаем...
Я все чаще оглядывалась на комету. Еще старалась делать это так, незаметно, в те моменты, когда Нита не смотрела на меня. Совсем близко от нас, отгороженная лишь полоской в несколько деревьев, бурлила толпа. Ее гомон, рев не заглушало ничто. Нита, наконец, обратила на них внимание. Но только еще шире заулыбалась, будто там всего-то пляски шли.
– Интересно, – она снова дернула меня за шаа-ри, – если мы не знаем о нем ничего, это на самом деле просто цветок? – и, с этими словами, Нита вытащила из кармана камешек, прозрачный осколок, на котором угадывался завиток резьбы. Я округлила глаза. Вроде бы, ничего не значащая вещь, если… Если, конечно, не знать, что как раз так и выглядит Ай-Наа. Словно в подтверждение моих мыслей, из осколка гладкой тесьмой заструился совсем крохотный водопад. А колючка засветилась. Так, словно бы она была не в этом саду, а там, в Неназванном Чанди. Нет, Нита, не просто! Это совсем не обычный цветок! Но разве это возможно, так, здесь? Я совсем растерялась.
– Что это такое, Нита? Где ты это взяла? – рядом снова возник запыхавшийся Сур. – Да, я их видел, успокоил, что мы тут с Индрой, – ответил он на невысказанный вопрос сестренки. С Индрой… Будто это могло решить все! Нита кивнула, и чуть дернула плечиками:
– Просто красивый камешек, я взяла... Он рядом с Шан-ду лежал. Наверное, он был частью самого Ай-Наа?
– Тогда тем более нельзя его было брать! – возмутился Сур.
– А... То есть проверять, работает он тут, или нет, мы не будем...
– Мы?
Четыре глаза внимательно уставились на меня. Что мне было делать? Я взяла осколок в свою руку. По пальцам пробежало ощущение прикосновения тончайшего щелка. И в этот же момент раздался вскрик Сура.
Вскрик будто отозвался в теле недалекого столпотворения многократно усиленными возгласами, а мальчик разинул рот, и с действительным ужасом указывал в небо.
От звезды откололся кусок, и стал падать прямо на нас. Стремительно, намного быстрее, чем двигалась сама комета. Казалось, протяни руку чуть дальше – и сможешь дотронуться до него, так близко он пролетел. Мгновение – и он разрезал надвое и без того пламенеющее небо. Жар от него ощутили все. Сад наполнился криками. Он был настолько горячим, что от собственного пекла таял и сам. Он пролетел, чудом миновав Храмовую Гору с поселением, расплавившись до конца, но его остатка хватило, чтобы подпалить джунгли. Пожар на том берегу занялся быстро, и вот уже красным было не только небо.
– Ну же! Индра! – воскликнула Нита. В спокойствие ее голоса все же вторгся холодящий испуг, а глаза наполнились слезами. – Нам нужна помощь!
Колючка все еще светилась, водопад бежал сквозь мои пальцы. Я дотронулась до цветка.
– Ай-Наа!
Мной овладело ощущение обреченности. Неужели все миры разрушаются? Судьба каждого – всего лишь с разной скоростью повторить судьбу Эо? Неужели, это настигнет и мир Индры, но не год за годом, наращивая степень распада, а вот так, разом? То, как Индра и ее народ относятся ко всему, что их окружает, с какой бережливостью и даже… восторгом – я почувствовала это, когда наши ладони соприкоснулись в тот раз – все должно пройти зря? Не предотвратить, а только отсрочить неминуемое? Но стоит ли оно того?
