Я никому не сообщила об изменении номера, только Андрею и службе, контролирующей актеров массовки. Еще какое-то время у меня будет по крайней мере эта работа. И самое забавное, как бы безобразно я не относилась к своим обязанностям, меня никто не уволит. Это слегка уравновешивало сильно покосившуюся в моих глазах гармонию мироздания.
Я сидела на стуле в углу, никем не замечаемая, издали наблюдая за Андреем, готовая моментально прийти к нему на помощь, едва я почувствую, что ему требуются услуги переводчика, но пока он справлялся и без меня. Упакованный с ног до головы в военную форму и в шлеме с опущенным щитком, он то прыгал в окно, подтягиваемый на специальных тросах, то бегал по коридору с автоматом наперевес, то падал на маты, якобы сраженный неприятелем.
Эллингтона я не видела с того самого дня, когда мы в его номере решали глобальные вопросы моего статуса в его личной жизни. Я отказалась быть его девушкой, и все же стала ею – для публики, для читателей прессы, для всех, кто хоть каким-то образом об этом услышал. Я стала его девушкой, и никого не интересовало, имеет ли это хоть какое-то отношение к действительности. Я стала его девушкой, но не заметила ни одного из тех преимуществ, о которых вещала мне Сьюзи. Я получила известность, не ударив для этого палец о палец, но эта известность слишком тяжело мне давалась, заставляя каждое утро сначала смотреть в глазок или за угол подъезда, чтобы убедиться, что там меня никто не поджидает. Я не могла, как раньше, просто погулять по улице, даже в магазин спокойно не могла сходить.
Вместо продвижения карьеры я лишилась и той работы, которая у меня была.
Я не получала удовольствия даже от общения с Эллингтоном! Не то, чтобы мне этого хотелось, но Сьюзи ранее упирала на то, что любой девушке было бы приятно пройтись с таким красивым мужчиной, чтобы вызвать завистливые взгляды окружающих. Я не видела в этом ничего хорошего, но в любом случае, я и этого была лишена.
И самое обидное, что Эллингон получил меня в девушки, даже не раскошелившись! Я лишилась всего, а он приобрел то, что хотел, даром. Этот факт, почему-то, казался мне особенно несправедливым.
Я была зла на него, поэтому когда он появился на съемочной площадке в окружении своего агента (я уже знала, что вездесущая Грейс – его агент), телохранителя, менеджера, юриста и девушки, я даже не вздрогнула, хотя раньше очень боялась его встретить.
Какое-то время он наблюдал за тем, как Андрей бегает, прыгает и всячески изображает его персонажа, затем уселся в отдалении, и начал переговариваться со своим окружением. По языку тела можно было понять, что он чем-то категорически недоволен, да и все его приспешники тоже были напряжены.
Вскоре был объявлен перерыв, Андрей пошел «разоблачаться» в костюмерную, а я осталась на своем месте ждать его. Толпа Эллингтона вместе с ним тоже куда-то исчезла, и слава богу.
Минут через пятнадцать, когда я уже начала беспокоиться, ко мне подошла Кэти, «девушка на побегушках», и сказала мне:
- Идемте со мной. Вас просили привести в костюмерную.
- Что-то случилось с мистером Земцевым? – заволновалась я.
- Насколько я знаю, с ним все в порядке. Пойдемте.
Так и знала. Вся компания в сборе. Андрей, уже переодевшийся в свою обычную одежду, сидел в центре, а остальные расположились вокруг него так, что я не могла бы к нему подойти. Нас словно сознательно разделили.
- Присаживайтесь, мисс Калинина, - произнесла Грейс напряженным голосом.
Я села на указанный стул, всем своим видом стремясь сохранить вид легкого пофигизма, как говорят мои ученики. Мои бывшие ученики.
Грейс поднялась, подошла ко мне и протянула газету со статьей.
- Прочитайте, пожалуйста.
Я вопросительно взглянула на Андрея, он кивнул.
Я бегло просмотрела статью, в которой говорилось, что известный британский актер и сердцеед Энтони Эллингтон, приехавший к нам в город, чтобы сняться в новом блокбастере Кристофера Малона, положил глаз на актрису массовки Дину Калинину. Он начал преследовать девушку, пытаясь добиться ее взаимности, и не принимал ее отказов. Дошло до того, что он чуть ли не силой начал целовать ее и уволок в свой номер отеля. Спасение к девушке пришло в лице ее друга и актера нашего драматического театра Андрея Земцева, который вынужден был читать монолог Ромео с балкона номера Эллингтона, чем привлек внимание и заставил иностранного гостя отпустить его добычу.
Тем не менее популярный иностранный актер на этом не остановился и начал мстить девушке. Он добился того, чтобы Дина была уволена с основного места работы - школы номер… При этом со съемок девушку не уволили, так как, видимо, Эллингтон не теряет надежды добиться расположения девушки, загоняя ее в угол.
Дина ничего не рассказывает, на все вопросы о ситуации отвечая: «Без комментариев», но любой желающий может проверить: ее действительно уволили из школы, хотя директор и сообщает, что Дина это сделала якобы по собственному желанию.
Автором статьи оказался Глеб Сташевич.
Я подняла глаза на Грейс:
- И что же вы хотите от меня?
Она откашлялась, но тут в разговор вступил Эллингтон:
- Мисс Калинина, я хочу принести вам свои извинения. Прошу прощения за то, что послужил невольной причиной вашей травмы. Возможно, вы не поверите, но я действительно не хотел сломать вам палец, это произошло случайно, и конечно же, я сразу извинился бы, если бы знал…
Я перевела взгляд на Андрея. Только он мог сообщить Эллингтону об этом. Но как? Андрей приподнял брови, будто спрашивая, чему я удивляюсь.
- Кроме этого я прошу меня простить за неподобающее поведение несколько дней назад, когда я невольно вовлек вас в неприятную для вас ситуацию, так как думал только о том, как спасти свой имидж, и не подумал о вашем. И я прошу поверить: я никоим образом не причастен к тому, что вас уволили, я этого не добивался и даже не думал о таком.
Он перевел дух. Такие речи, видимо, были для него в новинку.
- Я сожалею, что вы лишились своей работы по моей вине. Я так же понимаю, что вы испытываете ко мне самые недружественные чувства, и признаю, что заслужил их. Но…
Вот мы и подобрались к самому главному. Ну-ка, послушаем, что он скажет.
- Но я все же хочу обратиться к вашему великодушию и попросить вас мне помочь. Это пока только одна статья. Если же такие настроения в прессе возобладают, на моей карьере можно будет поставить крест. Я понимаю, что вам нет до меня дела, и до моего имиджа в том числе, и вы не обязаны мне помогать, как вы верно заметили в прошлый раз, но все же я вас об этом прошу.
Он посмотрел на меня, и я вдруг увидела те самые глаза дублера, который решил показать заблудившейся статистке дорогу.
- В свою очередь я хочу компенсировать вам хотя бы частично те негативные последствия, которые возникли в вашей жизни по моей вине. Вот эта сумма хоть и не перевесит все неприятности, но надеюсь, хотя бы слегка их нейтрализует.
Юрист Эллингтона протянул мне листок, на котором была написана сумма. Хорошая сумма. Я за год в школе столько зарабатывала.
- Эти деньги вам будут перечислены в любом случае, независимо от того, согласитесь ли вы на мое предложение или нет, - продолжал Эллингтон. – Кроме того, ваши услуги в качестве переводчика мистера Земцева будут оплачиваться нами. И все же я рискну повторить свое предложение, хоть и догадываюсь, что встречу ваше неудовольствие. Ситуация для меня катастрофическая, и на мой взгляд, спасти ее можно только одним способом: если вы согласитесь все же подписать контракт и начать изображать мою девушку. Если люди будут видеть, что мы встречаемся, что вы выглядите счастливой рядом со мной, то они не будут верить таким статьям, в которых будет говориться, что я добивался вас силой. Конечно, ваша работа будет должным образом оплачена. Если вы согласитесь подписать контракт на год, то вот эта сумма будет вам выплачена.
Юрист молча передал мне другой листок. Я взглянула на него и чуть не лишилась дара речи. Сумма была такова, что… Перед мысленным взором всплыл шезлонг на террасе маленького домика, стопка книг, коктейль и ни души на многие километры. Если я получу такие деньги, я могу больше не работать, я могу уехать отсюда, где каждый готов меня пнуть, я могу поселиться в любой глуши, где меня никто не найдет, и не буду больше беспокоиться ни о чем. И для этого мне нужно будет потерпеть всего год. Потерпеть годик то, что я и так терплю сейчас, только безо всякой оплаты.
Я случайно взглянула на Андрея и увидела, что он ухмыляется. Я вдруг поняла, что это он посоветовал Эллингтону, как вести себя со мной. Он подсказал, что тот должен непременно извиниться, и за мой сломанный мизинец в том числе, что должен выказать благородство, дав мне деньги даже в случае моего отказа. И он же подсказал Эллингтону ту сумму, которая меня вдохновит на принятие предложения. Именно эту сумму я озвучила Андрею во время нашей недавней попойки, как способ осуществления моей мечты.
- Предатель! – не выдержала я.
Андрей улыбнулся еще более широко:
- Извини. Спасаю тебя, как умею. Лучше не получается.
- Что ж, - перевела я взгляд на моего будущего парня, – я согласна.
Контракт, в котором указывались мои обязанности в должности девушки Энтони Эллингтона, я штудировала очень тщательно. Читала и вдоль, и поперек, и по диагонали, и снизу вверх, и между строк, и все равно нервничала, боясь пропустить что-то, что потом выйдет мне боком. Нет, ну реально: не может же год пусть даже каторжных работ стоить столько, сколько предложили мне. К тому же работа хоть и раздражала меня, все же каторжной не была.
Я подозревала, что существуют подводные камни, о которых мне ничего не известно, но у меня все равно не было юриста, который мог бы меня просветить на этот счет, да и где бы я его взяла – такого, который разбирался во всех этих тонкостях? Я так далека была от всего этого, что не имела представления, как ведут себя в таких ситуациях. Оставалось надеяться на свои мозги и удачу: авось мне повезет, и я как-нибудь выкручусь.
По контракту, конечно же, моя должность звучала совсем иначе: личный ассистент. Были прописаны все малейшие детали: сколько раз я должна появиться вместе с Эллингтоном публично в течение каждой недели, какие мероприятия посещать, как должна себя вести, что именно говорить, если спрашивают, и о чем молчать. Я была обязана воспользоваться услугами стилиста моего будущего работодателя, дабы привести себя в порядок. При чтении этого пункта, я почувствовала себя уязвленной. Конечно, формулировка была дипломатичной, но я поняла, что мой нынешний вид совсем не соответствует требованиям к виду «девушки звезды».
Отдельно оговаривалось, что я не должна никогда высказывать мистеру Эллингтону никаких претензий по поводу того, что он проводит много время с мисс Сьюзи Милтон: ни в личном общении, ни тем более на публике. Мне показалось это странным. Какой смысл делать меня своей девушкой, если он собирается показываться с ней? Люди же не дураки, смогут сложить два и два. Я озвучила свои сомнения, на что юрист Эллингтона с готовностью мне пояснил, что конечно же, мистер Эллингтон не будет публично показываться с мисс Милтон, они и раньше не афишировали свои отношения, и что этот пункт добавлен лишь для того, чтобы я не попутала берега. Конечно, юрист выразился более корректно, но я поняла, что он имел ввиду. Предполагалось, что я могу вообразить себя настоящей девушкой мистера черт-бы-его-побрал Эллингтона, и начну, грубо говоря, «качать права». Контракт четко обозначал границы.
Я не могла понять, почему бы Эллингтону не начать официально показываться со своей Сьюзи, раз уж они все равно встречаются? Честно скажу, я не видела никакой логики в том, чтобы встречаться с одной девушкой, к которой испытываешь чувства, а делать официальные выходы с другой, которая не нравится, да и вообще… никто. Я, конечно, низкой самооценкой не страдала, но все же понимала, что в мире господина Эн-Эла я никто – ноль, пустое место. Мне даже было немного любопытно: с какой стати люди решили поверить, что он мог увлечься мной? Может быть, сыграло вечное желание верить в сказку о Золушке?
И, конечно, в контракте не была обойдена тема секса. Нам обоим было разрешено иметь сексуальные связи с любыми людьми по нашему желанию, но так, чтобы это не дошло до общественности. Если бы публике стало известно, что у меня есть какой-то мужчина, я должна была принести публичные извинения, опровергнуть (насколько это возможно) этот факт, а также выплатить штраф. Сумма штрафа, довольно внушительная, меня не напугала. Я не собиралась ни с кем спать, так что к этому пункту я отнеслась как к чисто теоретическому. И все же кое-что меня задело: про "оплошность" моего работодателя не было сказано ни слова.
- А если сексуальная связь мистера Эллингтона с какой-то иной женщиной станет достоянием общественности, что должен будет сделать он? – поинтересовалась я у юриста.
- Мистер Эллингтон не заинтересован обнародовать сторонние отношения, потому что это скажется на его имидже: он будет выглядеть непорядочно, так что такого просто не случится.
- Это может произойти без желания с его стороны, как говорят, в силу непреодолимых обстоятельств. И в этом случае я буду выглядеть обманутой дурой, а мне этого совершенно не хочется.
Юрист остро взглянул на меня и спросил:
- Вас устроит, если он принесет вам публичные извинения и постарается опровергнуть, насколько это возможно, факт такой связи?
- Устроит, - согласилась я, мысленно усмехнувшись.
Требовать еще и выплаты им штрафа мне показалось немного чересчур. Все-таки это он меня нанимает, а не я его.
Самый главный пункт, который в данном случае меня напрягал – это обязательство неразглашения того факта, что я всего лишь работаю на Эллингтона, а не являюсь его избранницей на самом деле. Андрей знал о том, что сие прискорбное явление имело место, но более ни с кем – ни с друзьями, ни с близкими, вообще абсолютно ни с кем я не должна была это обсуждать, делая вид, что действительно увлеклась мистером звездой и – о, чудо! – смогла увлечь его своей скромной персоной. Не то чтобы меня напрягала ложь: нет, нисколько. Я вообще сторонница того, что не все и не всегда стоит говорить, и считаю «ложь во спасение» благом. Но мне не хотелось делать вид, что влюблена в человека, который на самом деле раздражает – мне казалось, что это выше моих сил, и я не очень представляла, как с этим справлюсь.
Но отступать было некуда, и я поставила подпись под документом.
Я настояла на том, что буду продолжать работать, как обычно, чтобы никто не заметил особых изменений в моей жизни. Впрочем, слово «настояла» не совсем уместно. Я всего лишь упомянула об этом, а мне никто не стал возражать. Мне кажется, им было все равно, что я буду делать – главное, чтобы выполняла пункты контракта. У меня даже возникла дикая мысль сотворить что-то из ряда вон выходящее лишь для того, чтобы посмотреть, как они будут выкручиваться. Жаль, мысль так и не рискнула воплотиться в реальность.
Я чувствовала, что мое присутствие в качестве переводчика не так уж и необходимо. Андрей достаточно поднаторел в английском языке и теоретически мог обходиться без меня.
Я сидела на стуле в углу, никем не замечаемая, издали наблюдая за Андреем, готовая моментально прийти к нему на помощь, едва я почувствую, что ему требуются услуги переводчика, но пока он справлялся и без меня. Упакованный с ног до головы в военную форму и в шлеме с опущенным щитком, он то прыгал в окно, подтягиваемый на специальных тросах, то бегал по коридору с автоматом наперевес, то падал на маты, якобы сраженный неприятелем.
Эллингтона я не видела с того самого дня, когда мы в его номере решали глобальные вопросы моего статуса в его личной жизни. Я отказалась быть его девушкой, и все же стала ею – для публики, для читателей прессы, для всех, кто хоть каким-то образом об этом услышал. Я стала его девушкой, и никого не интересовало, имеет ли это хоть какое-то отношение к действительности. Я стала его девушкой, но не заметила ни одного из тех преимуществ, о которых вещала мне Сьюзи. Я получила известность, не ударив для этого палец о палец, но эта известность слишком тяжело мне давалась, заставляя каждое утро сначала смотреть в глазок или за угол подъезда, чтобы убедиться, что там меня никто не поджидает. Я не могла, как раньше, просто погулять по улице, даже в магазин спокойно не могла сходить.
Вместо продвижения карьеры я лишилась и той работы, которая у меня была.
Я не получала удовольствия даже от общения с Эллингтоном! Не то, чтобы мне этого хотелось, но Сьюзи ранее упирала на то, что любой девушке было бы приятно пройтись с таким красивым мужчиной, чтобы вызвать завистливые взгляды окружающих. Я не видела в этом ничего хорошего, но в любом случае, я и этого была лишена.
И самое обидное, что Эллингон получил меня в девушки, даже не раскошелившись! Я лишилась всего, а он приобрел то, что хотел, даром. Этот факт, почему-то, казался мне особенно несправедливым.
Я была зла на него, поэтому когда он появился на съемочной площадке в окружении своего агента (я уже знала, что вездесущая Грейс – его агент), телохранителя, менеджера, юриста и девушки, я даже не вздрогнула, хотя раньше очень боялась его встретить.
Какое-то время он наблюдал за тем, как Андрей бегает, прыгает и всячески изображает его персонажа, затем уселся в отдалении, и начал переговариваться со своим окружением. По языку тела можно было понять, что он чем-то категорически недоволен, да и все его приспешники тоже были напряжены.
Вскоре был объявлен перерыв, Андрей пошел «разоблачаться» в костюмерную, а я осталась на своем месте ждать его. Толпа Эллингтона вместе с ним тоже куда-то исчезла, и слава богу.
Минут через пятнадцать, когда я уже начала беспокоиться, ко мне подошла Кэти, «девушка на побегушках», и сказала мне:
- Идемте со мной. Вас просили привести в костюмерную.
- Что-то случилось с мистером Земцевым? – заволновалась я.
- Насколько я знаю, с ним все в порядке. Пойдемте.
Так и знала. Вся компания в сборе. Андрей, уже переодевшийся в свою обычную одежду, сидел в центре, а остальные расположились вокруг него так, что я не могла бы к нему подойти. Нас словно сознательно разделили.
- Присаживайтесь, мисс Калинина, - произнесла Грейс напряженным голосом.
Я села на указанный стул, всем своим видом стремясь сохранить вид легкого пофигизма, как говорят мои ученики. Мои бывшие ученики.
Грейс поднялась, подошла ко мне и протянула газету со статьей.
- Прочитайте, пожалуйста.
Я вопросительно взглянула на Андрея, он кивнул.
Я бегло просмотрела статью, в которой говорилось, что известный британский актер и сердцеед Энтони Эллингтон, приехавший к нам в город, чтобы сняться в новом блокбастере Кристофера Малона, положил глаз на актрису массовки Дину Калинину. Он начал преследовать девушку, пытаясь добиться ее взаимности, и не принимал ее отказов. Дошло до того, что он чуть ли не силой начал целовать ее и уволок в свой номер отеля. Спасение к девушке пришло в лице ее друга и актера нашего драматического театра Андрея Земцева, который вынужден был читать монолог Ромео с балкона номера Эллингтона, чем привлек внимание и заставил иностранного гостя отпустить его добычу.
Тем не менее популярный иностранный актер на этом не остановился и начал мстить девушке. Он добился того, чтобы Дина была уволена с основного места работы - школы номер… При этом со съемок девушку не уволили, так как, видимо, Эллингтон не теряет надежды добиться расположения девушки, загоняя ее в угол.
Дина ничего не рассказывает, на все вопросы о ситуации отвечая: «Без комментариев», но любой желающий может проверить: ее действительно уволили из школы, хотя директор и сообщает, что Дина это сделала якобы по собственному желанию.
Автором статьи оказался Глеб Сташевич.
Я подняла глаза на Грейс:
- И что же вы хотите от меня?
Она откашлялась, но тут в разговор вступил Эллингтон:
- Мисс Калинина, я хочу принести вам свои извинения. Прошу прощения за то, что послужил невольной причиной вашей травмы. Возможно, вы не поверите, но я действительно не хотел сломать вам палец, это произошло случайно, и конечно же, я сразу извинился бы, если бы знал…
Я перевела взгляд на Андрея. Только он мог сообщить Эллингтону об этом. Но как? Андрей приподнял брови, будто спрашивая, чему я удивляюсь.
- Кроме этого я прошу меня простить за неподобающее поведение несколько дней назад, когда я невольно вовлек вас в неприятную для вас ситуацию, так как думал только о том, как спасти свой имидж, и не подумал о вашем. И я прошу поверить: я никоим образом не причастен к тому, что вас уволили, я этого не добивался и даже не думал о таком.
Он перевел дух. Такие речи, видимо, были для него в новинку.
- Я сожалею, что вы лишились своей работы по моей вине. Я так же понимаю, что вы испытываете ко мне самые недружественные чувства, и признаю, что заслужил их. Но…
Вот мы и подобрались к самому главному. Ну-ка, послушаем, что он скажет.
- Но я все же хочу обратиться к вашему великодушию и попросить вас мне помочь. Это пока только одна статья. Если же такие настроения в прессе возобладают, на моей карьере можно будет поставить крест. Я понимаю, что вам нет до меня дела, и до моего имиджа в том числе, и вы не обязаны мне помогать, как вы верно заметили в прошлый раз, но все же я вас об этом прошу.
Он посмотрел на меня, и я вдруг увидела те самые глаза дублера, который решил показать заблудившейся статистке дорогу.
- В свою очередь я хочу компенсировать вам хотя бы частично те негативные последствия, которые возникли в вашей жизни по моей вине. Вот эта сумма хоть и не перевесит все неприятности, но надеюсь, хотя бы слегка их нейтрализует.
Юрист Эллингтона протянул мне листок, на котором была написана сумма. Хорошая сумма. Я за год в школе столько зарабатывала.
- Эти деньги вам будут перечислены в любом случае, независимо от того, согласитесь ли вы на мое предложение или нет, - продолжал Эллингтон. – Кроме того, ваши услуги в качестве переводчика мистера Земцева будут оплачиваться нами. И все же я рискну повторить свое предложение, хоть и догадываюсь, что встречу ваше неудовольствие. Ситуация для меня катастрофическая, и на мой взгляд, спасти ее можно только одним способом: если вы согласитесь все же подписать контракт и начать изображать мою девушку. Если люди будут видеть, что мы встречаемся, что вы выглядите счастливой рядом со мной, то они не будут верить таким статьям, в которых будет говориться, что я добивался вас силой. Конечно, ваша работа будет должным образом оплачена. Если вы согласитесь подписать контракт на год, то вот эта сумма будет вам выплачена.
Юрист молча передал мне другой листок. Я взглянула на него и чуть не лишилась дара речи. Сумма была такова, что… Перед мысленным взором всплыл шезлонг на террасе маленького домика, стопка книг, коктейль и ни души на многие километры. Если я получу такие деньги, я могу больше не работать, я могу уехать отсюда, где каждый готов меня пнуть, я могу поселиться в любой глуши, где меня никто не найдет, и не буду больше беспокоиться ни о чем. И для этого мне нужно будет потерпеть всего год. Потерпеть годик то, что я и так терплю сейчас, только безо всякой оплаты.
Я случайно взглянула на Андрея и увидела, что он ухмыляется. Я вдруг поняла, что это он посоветовал Эллингтону, как вести себя со мной. Он подсказал, что тот должен непременно извиниться, и за мой сломанный мизинец в том числе, что должен выказать благородство, дав мне деньги даже в случае моего отказа. И он же подсказал Эллингтону ту сумму, которая меня вдохновит на принятие предложения. Именно эту сумму я озвучила Андрею во время нашей недавней попойки, как способ осуществления моей мечты.
- Предатель! – не выдержала я.
Андрей улыбнулся еще более широко:
- Извини. Спасаю тебя, как умею. Лучше не получается.
- Что ж, - перевела я взгляд на моего будущего парня, – я согласна.
Прода от 02.02.2020
Глава 10
Контракт, в котором указывались мои обязанности в должности девушки Энтони Эллингтона, я штудировала очень тщательно. Читала и вдоль, и поперек, и по диагонали, и снизу вверх, и между строк, и все равно нервничала, боясь пропустить что-то, что потом выйдет мне боком. Нет, ну реально: не может же год пусть даже каторжных работ стоить столько, сколько предложили мне. К тому же работа хоть и раздражала меня, все же каторжной не была.
Я подозревала, что существуют подводные камни, о которых мне ничего не известно, но у меня все равно не было юриста, который мог бы меня просветить на этот счет, да и где бы я его взяла – такого, который разбирался во всех этих тонкостях? Я так далека была от всего этого, что не имела представления, как ведут себя в таких ситуациях. Оставалось надеяться на свои мозги и удачу: авось мне повезет, и я как-нибудь выкручусь.
По контракту, конечно же, моя должность звучала совсем иначе: личный ассистент. Были прописаны все малейшие детали: сколько раз я должна появиться вместе с Эллингтоном публично в течение каждой недели, какие мероприятия посещать, как должна себя вести, что именно говорить, если спрашивают, и о чем молчать. Я была обязана воспользоваться услугами стилиста моего будущего работодателя, дабы привести себя в порядок. При чтении этого пункта, я почувствовала себя уязвленной. Конечно, формулировка была дипломатичной, но я поняла, что мой нынешний вид совсем не соответствует требованиям к виду «девушки звезды».
Отдельно оговаривалось, что я не должна никогда высказывать мистеру Эллингтону никаких претензий по поводу того, что он проводит много время с мисс Сьюзи Милтон: ни в личном общении, ни тем более на публике. Мне показалось это странным. Какой смысл делать меня своей девушкой, если он собирается показываться с ней? Люди же не дураки, смогут сложить два и два. Я озвучила свои сомнения, на что юрист Эллингтона с готовностью мне пояснил, что конечно же, мистер Эллингтон не будет публично показываться с мисс Милтон, они и раньше не афишировали свои отношения, и что этот пункт добавлен лишь для того, чтобы я не попутала берега. Конечно, юрист выразился более корректно, но я поняла, что он имел ввиду. Предполагалось, что я могу вообразить себя настоящей девушкой мистера черт-бы-его-побрал Эллингтона, и начну, грубо говоря, «качать права». Контракт четко обозначал границы.
Я не могла понять, почему бы Эллингтону не начать официально показываться со своей Сьюзи, раз уж они все равно встречаются? Честно скажу, я не видела никакой логики в том, чтобы встречаться с одной девушкой, к которой испытываешь чувства, а делать официальные выходы с другой, которая не нравится, да и вообще… никто. Я, конечно, низкой самооценкой не страдала, но все же понимала, что в мире господина Эн-Эла я никто – ноль, пустое место. Мне даже было немного любопытно: с какой стати люди решили поверить, что он мог увлечься мной? Может быть, сыграло вечное желание верить в сказку о Золушке?
И, конечно, в контракте не была обойдена тема секса. Нам обоим было разрешено иметь сексуальные связи с любыми людьми по нашему желанию, но так, чтобы это не дошло до общественности. Если бы публике стало известно, что у меня есть какой-то мужчина, я должна была принести публичные извинения, опровергнуть (насколько это возможно) этот факт, а также выплатить штраф. Сумма штрафа, довольно внушительная, меня не напугала. Я не собиралась ни с кем спать, так что к этому пункту я отнеслась как к чисто теоретическому. И все же кое-что меня задело: про "оплошность" моего работодателя не было сказано ни слова.
- А если сексуальная связь мистера Эллингтона с какой-то иной женщиной станет достоянием общественности, что должен будет сделать он? – поинтересовалась я у юриста.
- Мистер Эллингтон не заинтересован обнародовать сторонние отношения, потому что это скажется на его имидже: он будет выглядеть непорядочно, так что такого просто не случится.
- Это может произойти без желания с его стороны, как говорят, в силу непреодолимых обстоятельств. И в этом случае я буду выглядеть обманутой дурой, а мне этого совершенно не хочется.
Юрист остро взглянул на меня и спросил:
- Вас устроит, если он принесет вам публичные извинения и постарается опровергнуть, насколько это возможно, факт такой связи?
- Устроит, - согласилась я, мысленно усмехнувшись.
Требовать еще и выплаты им штрафа мне показалось немного чересчур. Все-таки это он меня нанимает, а не я его.
Самый главный пункт, который в данном случае меня напрягал – это обязательство неразглашения того факта, что я всего лишь работаю на Эллингтона, а не являюсь его избранницей на самом деле. Андрей знал о том, что сие прискорбное явление имело место, но более ни с кем – ни с друзьями, ни с близкими, вообще абсолютно ни с кем я не должна была это обсуждать, делая вид, что действительно увлеклась мистером звездой и – о, чудо! – смогла увлечь его своей скромной персоной. Не то чтобы меня напрягала ложь: нет, нисколько. Я вообще сторонница того, что не все и не всегда стоит говорить, и считаю «ложь во спасение» благом. Но мне не хотелось делать вид, что влюблена в человека, который на самом деле раздражает – мне казалось, что это выше моих сил, и я не очень представляла, как с этим справлюсь.
Но отступать было некуда, и я поставила подпись под документом.
Я настояла на том, что буду продолжать работать, как обычно, чтобы никто не заметил особых изменений в моей жизни. Впрочем, слово «настояла» не совсем уместно. Я всего лишь упомянула об этом, а мне никто не стал возражать. Мне кажется, им было все равно, что я буду делать – главное, чтобы выполняла пункты контракта. У меня даже возникла дикая мысль сотворить что-то из ряда вон выходящее лишь для того, чтобы посмотреть, как они будут выкручиваться. Жаль, мысль так и не рискнула воплотиться в реальность.
Я чувствовала, что мое присутствие в качестве переводчика не так уж и необходимо. Андрей достаточно поднаторел в английском языке и теоретически мог обходиться без меня.
