– Ох, какая ты плохая девочка! – почти простонал Дан. – Позволяешь мужчинам себя трогать! Тебя за это нужно наказать!
От невероятного удовольствия, которое сначала сосредоточилось в месте, где мой муж ласкал меня, а потом горячей волной распространилось по всему телу, я перестала соображать, где нахожусь и что делаю. Я не очень понимала, чего мне хочется, лишь ощущала, что его нежных прикосновений уже недостаточно. Я повела бедрами, стремясь прижаться сильнее к мужской руке, но все равно чего-то не хватало. Может быть, мне действительно нужно, чтобы он меня отшлепал?
– Да, я плохая, – прошептала я.
Дан не расслышал и переспросил:
– Что ты говоришь?
– Я очень плохая, господин.
– Хочешь, чтобы я тебя наказал?
– Да.
– Тогда наклонись, – он подвинул меня к стене так, чтобы я оперлась на нее, а потом легонько ударил меня по ягодице.
Я одновременно охнула и застонала.
– Больно? – спросил Дан.
Я помотала головой, не в силах сейчас ничего сказать от горячей волны, прокатившейся по моему телу.
Его пальцы снова прошлись по моим нежным складкам между ног, заставив заскулить, а потом он снова ударил меня теперь уже по другой ягодице и чуть сильнее.
Я тихонько вскрикнула.
– Еще? – спросил он.
– Да-а! – простонала я, злясь на него за то, что он медлит.
Я почувствовала новый шлепок, охнула и прошептала:
– Еще!
Мои ягодицы горели, жар распространялся в глубь тела и собирался в комок в моем животе. Внутри словно что-то нарастало, ширилось, и я чувствовала, что еще чуть-чуть, и этот комок взорвется во мне.
Дан нежно погладил меня по горящей коже и снова шлепнул. Я захлебнулась тихим стоном, как вдруг скрипнула дверь таверны и мужской голос громко позвал:
– Господин Дан! Господин Дан! Где вы?
В тот же момент Дан резко опустил подол моего платья вниз, поднял меня в вертикальное положение и задвинул за свою спину.
– Здесь я, – отозвался он, и по его голосу совершенно нельзя было догадаться, что он только что шептал возбужденным тоном всякие неприличные вещи. – Иду.
– А то мы ужо вас потеряли, – отозвался голос уже ближе, видимо тот, кто говорил, подходил к нам. Хруст снега под его подошвами подтвердил это предположение. – Думали, вдруг чего случилось.
– Да нет, все в порядке. Захотелось прогуляться по морозцу, – ответил громко Дан и прошептал, не оборачиваясь: – Это твой отец. Беги, пока он тебя не заметил. И не бойся, я ничего ему не скажу.
– Благодарствую, господин! – прошептала я ему в ухо, на мгновение прижавшись к его спине, а потом растворилась в темноте.
Дан же пошел навстречу хозяину таверны.
Я вернулась в комнату, которую нашел для меня Мирх. Он расположился в соседней каморке, чтобы быть все время рядом на тот случай, если понадобится. Мне стоило больших усилий, чтобы выглядеть и говорить при слуге так, словно ничего не произошло. Но как только я оказалась одна в темном убогом закутке и расслабилась, то поняла, что вся горю от непонятных мне ощущений и воспоминаний. Подняв подол, я погладила себя, представляя, как это делал Дан. Кожа стала невероятно чувствительной и просила большего. Между ног по-прежнему было влажно, и я коснулась себя в том месте. Было приятно, но пальцы Дана доставляли мне куда больше удовольствия. Я разделась, плюхнулась на узкий жесткий тюфяк, накрылась тонким покрывалом и, улыбаясь, прошептала в темноту:
– Кто бы подумал, что королева будет изображать из себя простолюдинку и просить ее отшлепать.
То, что сегодня произошло со мной, не укладывалось в голове. Это было странно, и в чем-то пугающе, но в то же время волнующе. А самое главное: у меня появилась надежда. Если я буду оставаться для своего мужа неузнанной, я могу насладиться всем тем, что он давал другим женщинам. Теперь, едва распробовав, я понимала, что давал он им очень много. И мне тоже хотелось большего.
На следующий день мы с Мирхом вернулись во дворец, и я начала составлять планы по достижению желаемого.
Мне пришло в голову, что раз Дан способен одаривать своим вниманием простолюдинок, можно постараться под видом служанки попасться ему на глаза. Вполне возможно, он повторит все то, что делал с «дочкой хозяина таверны». Конечно, важно было выбрать такое место и время, когда будет настолько темно, чтобы он не смог разглядеть мое лицо, даже если бы захотел.
Я тщательно изучила все закоулки во дворце, наблюдая за работой прислуги и пытаясь понять, где лучше всего было бы перехватить моего супруга. Разумеется, об этом я Мирху не рассказывала. Не могла же я объяснять слуге, что хочу добиться ласк собственного мужа таким странным способом. Мирх же, видя, что я пропадаю на какое-то время, приказывая ему прикрывать мое отсутствие, очень расстраивался.
Я пыталась попадаться на пути Дана, изображая служанку и делая вид, что занимаюсь той или иной работой, но всякий раз супруг проходил мимо, не обращая на меня никакого внимания.
Иногда я видела, как он шел в свои покои с очередной любовницей, и меня даже пару раз позвали убирать комнату после его увеселений. Я перестилала простыни, испачканные его семенем, пропитанные его запахом, и мне хотелось плакать от того, что весь он достается кому угодно, только не мне. Возможно, он мог позабавиться с простолюдинкой возле таверны, когда был достаточно пьян, а других дам под рукой не оказалось, но во дворце, где любая великосветская дама была готова согревать его постель, было маловероятно, что Дан обратит свое королевское внимание на какую-то служанку.
Но однажды, когда я стояла в крытой галерее и смотрела вдаль, любуясь заснеженными холмами, в дальнем конце пассажа послышались шаги, и из темного коридора вынырнул Дан. Я предполагала, что он сейчас находится на балу, с которого придет позже со своей очередной пассией, поэтому он застал меня врасплох. Сразу же отвернувшись, я начала усиленно делать вид, будто вытираю пыль, но король уже заметил, что служанка прохлаждалась и бездельничала.
– И часто ты отлыниваешь от работы? – строгим голосом спросил он, останавливаясь у меня за спиной.
– Нет, ваше величество, простите, ваше величество, – пробормотала я, не поворачиваясь.
Он шагнул еще ближе и, буквально прижав меня к балюстраде, поставил руки по обе стороны моего тела, так что я не могла бы вырваться при все желании. Правда, такого желания я не испытывала.
– Что интересного ты там увидела? – спросил он поверх моей макушки, видимо, тоже поглядев вдаль, но так как я молчала, он повысил голос: – Отвечай!
В это время во внутреннем дворе с лавочки возле замерзшего фонтана послышалась возня и звуки поцелуев. Я вгляделась и увидела, как какой-то франт тискает даму, а она чисто для проформы отталкивает его и при этом хихикает.
– Ах вот оно что! – ухмыльнулся за моей спиной король. – Любишь подсматривать за играми придворных?
– Нет, что вы, ваше величество, – пробормотала я, но Дан мне явно не поверил.
– Все вы, слуги, одинаковы, любите подглядывать за господами и пересказывать грязные сплетни. А я-то уж было подумал, что ты любуешься красотой раскинувшейся панорамы.
Я промолчала. Служанке не положено было понимать такие слова.
В это время руки франта залезли под юбку дамы, и ее жеманное хихиканье сменилось томными ахами и вздохами.
– А ты-то сама любишь такие игры? – спросил Дан.
Так как он прижимался ко мне сзади, я отчетливо чувствовала, как начинает набухать его достоинство.
– Простите, я не понимаю, ваше величество, – пробормотала я.
– Да уж, наверное, у вас, слуг, все попроще, да? – усмехнулся король. – Какой-нибудь Зирх или Марик просто задерут тебе юбку в темном пыльном углу, да и вставят по самое не балуй?
С этими словами руки короля стали делать как раз это самое – задирать мне юбку.
– Что вы, ваше величество, я не отлыниваю от работы и не трачу время на мужчин, – пролепетала я.
Бурно протестовать я не хотела, ведь я, собственно, ради этого все и затеяла, но и показаться слишком распущенной не желала тоже. В этот момент франт закинул пышную юбку дамы ей на голову, открыв холодному воздуху ее промежность, а сам нырнул ей между ног. В сумерках плохо было видно, что именно он делал, но стоны дамы, хоть и приглушенные платьем, стали еще более звучными.
«Она же замерзнет», – подумала я, но тут же вспомнила, что совершенно не чувствовала холода, когда Дан задирал мне подол возле таверны. Наоборот, все мое тело полыхало жаром.
В это время руки Дана залезли мне под юбку и коснулись между ног.
– Врунишка, – с непонятным удовольствием заключил король. – Ты же вся течешь! Наверное, подсматривала за господами да представляла, как какой-нибудь конюх так же тебя оприходует.
Дан двигал пальцами между моих складочек, и это было так приятно, что я невольно раздвинула ноги, чтобы ему было удобнее.
– Скажи, что ты хочешь, чтобы тебе всунули крепкий кол, – приказал король.
Меня немного покоробили его слова и в то же время возбудили. Я не понимала, что чувствую, и не знала, что ответить. Возражать королю не хотелось, но в то же время боялась, что ему не понравится моя доступность.
– Что ты молчишь? – потребовал ответа Дан.
– Ваше величество, я не знаю, что говорить, – пролепетала я. – Я боюсь, что вы прикажете меня наказать.
Он издал какой-то звук, будто его насмешили мои слова.
– Не бойся, сегодня я великодушен, – ласково проговорил он, и от его голоса во мне снова что-то сжалось и начало трепетать. – Нагнись, обопрись о балюстраду.
Я сделала, как он велел, и волнуясь, и предвкушая, и страшась, так как не знала, что дальше последует. Дан закинул край моего простого одеяния мне на спину, еще больше оголив меня сзади, и вдруг замер, прищелкнув языком.
Но не успела я испугаться, как что-то горячее и твердое коснулось средоточия моего естества, и я догадалась, что Дан распустил завязки гульфика.
Он несколько раз провел своим крепким стержнем по моим складкам, и я невольно шевельнула бедрами, стремясь теснее прижаться к нему, так как это доставляло мне наслаждение.
– Признайся, – горячо прошептал Дан. – Скажи, что ты его хочешь. Тебе ведь нравится, когда мужчины втыкают в тебя свои орудия? Скажи, если хочешь, чтобы я продолжал.
– Да, – прошептала я. – Хочу.
– Давно бы так, – с удовлетворением произнес Дан, надавливая своим мужским органом на мой вход. – Наверное, любишь, когда тебя берут грубо, как жеребцы кобылу, да? – и с этими словами он резко вогнал в меня свой твердый стержень.
Острая боль пронзила меня, и я, не сдержавшись, вскрикнула.
– Что за черт? – пробормотал король и остановился. – Ты девственница?
Его голос звучал сурово, и я, испугавшись, отрицательно покачала головой.
– Неужели такая узкая? – с некоторым недоумением произнес он и снова двинулся во мне.
Я пыталась сдержать стон, но чувствовала, как что-то огромное и жесткое растягивает меня изнутри. Казалось, что оно просто разорвет меня пополам. Видимо, я все же всхлипнула, потому что в следующий момент причиняющий мне боль большой горячий предмет покинул мое многострадальное лоно.
– Кровь! – воскликнул король. – Так ты была девственницей! Почему ты обманула меня?
Я могла бы сказать, что он сам придумал для себя мою любовь к совокуплениям с мужчинами, но не будет же простая служанка спорить с королем! Я промолчала, одной рукой опуская юбку, а рукавом другой вытирая слезы.
– Что ты молчишь? Повернись! – приказал Дан.
Вот тут я поняла, что пропала. До этого момента королю было безразлично мое лицо, его интересовала совершенно другая часть тела, но теперь ему захотелось меня рассмотреть. Если он узнает меня, это будет конец всему! Я подхватила край юбки и помчалась от него со всей прытью, на которую была способна.
– Куда? Стой! – взревел король и кинулся следом.
Наверняка, в обычной ситуации он догнал бы меня в два счета, но, судя по всему, не до конца завязанные панталоны помешали ему. Он ругнулся и прекратил погоню.
Я добралась до своих покоев, постаралась придать себе более-менее приличный вид и отпустила Мирха, а затем приказала подготовить ванну. Прогнав всех служанок и опустившись в воду, я начала смывать со своих бедер засохшую кровь. Я совершенно не представляла, как нужно вести себя женщине после произошедшего, а посоветоваться было не с кем. Да и признаваться в потере девственности не хотелось. Весь двор знал, что король не навещает меня в моих покоях. Никто бы не поверил, что именно мой венценосный супруг и сделал меня женщиной. К тому же было бы неразумно допустить, чтобы до Дана дошли эти слухи.
Расслабляясь в теплой воде, я недоумевала. Что хорошего видят женщины в таких сношениях? Ведь это больно! Впрочем, я тут же вспомнила, как Дан ласкал меня, как стонала дама во дворе, и решила, что все, что предшествует проникновению, очень даже приятно. А вот остальное, видимо, женщины вынуждены терпеть ради желания иметь детей. Я надеялась, что теперь смогу понести, но с некоторым страхом думала, как буду объяснять королю, откуда взялся ребенок.
На следующий день я узнала, что король приказал позвать всех служанок пред его очи. Чего он хотел добиться, никто не понимал, догадывалась одна я. Впрочем, закончилось все тем, что он лишь пристально оглядел каждую и всех отпустил, видимо, так и не найдя ту, которую искал.
Испугавшись, что Дан может меня заподозрить, я приказала собрать свои вещи и уехала в загородный дворец. Мой супруг никак это не прокомментировал, даже не прислал записку с вежливыми пожеланиями хорошей дороги. Впрочем, я догадывалась, что он был только рад моему отъезду, так как присутствие невольно вносило сумятицу и напряжение в общество. Хотя, допускаю, что Дан и вовсе не узнал о том, что я исчезла из королевского дворца, потому что не интересовался мной.
Первое время между ног у меня саднило и было немного больно присаживаться, но вскоре кровь перестала идти, все зажило, неприятные ощущения прошли, и я с некоторым удивлением заметила, что воспоминания о том, как меня наполняла мужественность Дана, кажутся даже приятными.
Подошли сроки, и я с некоторым огорчением и в то же время облегчением, поняла, что не беременна.
Время тянулось медленно, но я словно не замечала скуки, окружавшей меня, потому что погрузилась в составление нового плана. Мне по-прежнему хотелось получить от своего супруга то, что обычно получают жены от своих мужей каждую ночь. Но как этого добиться, я не имела понятия. Устроить нечто похожее теперь не представлялось возможным. Скорее всего, Дан, наученный горьким опытом, сначала будет смотреть служанке в лицо, а уж потом начнет задирать ей подол.
Конечно, я могла бы под покровом темноты пробраться к Дану в покои, представившись какой-нибудь очередной знатной дамой, желающей добиться его расположения. Но ведь король в любой момент мог захотеть зажечь свечи, или, скажем, слишком яркая луна заглянула бы в окно, и Дан смог бы рассмотреть, кто я. А прийти с закрытым лицом я не могла, боясь, что он сразу заподозрит, кто скрывается под вуалью. В Леонтии было принято гордиться своей внешностью и выставлять ее напоказ.
В каком случае мой венценосный супруг воспримет закрытое лицо вполне естественным событием? И тут мне пришел в голову ответ: маскарад! В Леонтии никогда не устраивали костюмированных балов, но в моей родной Эринее такие развлечения были частым явлением.
От невероятного удовольствия, которое сначала сосредоточилось в месте, где мой муж ласкал меня, а потом горячей волной распространилось по всему телу, я перестала соображать, где нахожусь и что делаю. Я не очень понимала, чего мне хочется, лишь ощущала, что его нежных прикосновений уже недостаточно. Я повела бедрами, стремясь прижаться сильнее к мужской руке, но все равно чего-то не хватало. Может быть, мне действительно нужно, чтобы он меня отшлепал?
– Да, я плохая, – прошептала я.
Дан не расслышал и переспросил:
– Что ты говоришь?
– Я очень плохая, господин.
– Хочешь, чтобы я тебя наказал?
– Да.
– Тогда наклонись, – он подвинул меня к стене так, чтобы я оперлась на нее, а потом легонько ударил меня по ягодице.
Я одновременно охнула и застонала.
– Больно? – спросил Дан.
Я помотала головой, не в силах сейчас ничего сказать от горячей волны, прокатившейся по моему телу.
Его пальцы снова прошлись по моим нежным складкам между ног, заставив заскулить, а потом он снова ударил меня теперь уже по другой ягодице и чуть сильнее.
Я тихонько вскрикнула.
– Еще? – спросил он.
– Да-а! – простонала я, злясь на него за то, что он медлит.
Я почувствовала новый шлепок, охнула и прошептала:
– Еще!
Мои ягодицы горели, жар распространялся в глубь тела и собирался в комок в моем животе. Внутри словно что-то нарастало, ширилось, и я чувствовала, что еще чуть-чуть, и этот комок взорвется во мне.
Дан нежно погладил меня по горящей коже и снова шлепнул. Я захлебнулась тихим стоном, как вдруг скрипнула дверь таверны и мужской голос громко позвал:
– Господин Дан! Господин Дан! Где вы?
В тот же момент Дан резко опустил подол моего платья вниз, поднял меня в вертикальное положение и задвинул за свою спину.
– Здесь я, – отозвался он, и по его голосу совершенно нельзя было догадаться, что он только что шептал возбужденным тоном всякие неприличные вещи. – Иду.
– А то мы ужо вас потеряли, – отозвался голос уже ближе, видимо тот, кто говорил, подходил к нам. Хруст снега под его подошвами подтвердил это предположение. – Думали, вдруг чего случилось.
– Да нет, все в порядке. Захотелось прогуляться по морозцу, – ответил громко Дан и прошептал, не оборачиваясь: – Это твой отец. Беги, пока он тебя не заметил. И не бойся, я ничего ему не скажу.
– Благодарствую, господин! – прошептала я ему в ухо, на мгновение прижавшись к его спине, а потом растворилась в темноте.
Дан же пошел навстречу хозяину таверны.
Я вернулась в комнату, которую нашел для меня Мирх. Он расположился в соседней каморке, чтобы быть все время рядом на тот случай, если понадобится. Мне стоило больших усилий, чтобы выглядеть и говорить при слуге так, словно ничего не произошло. Но как только я оказалась одна в темном убогом закутке и расслабилась, то поняла, что вся горю от непонятных мне ощущений и воспоминаний. Подняв подол, я погладила себя, представляя, как это делал Дан. Кожа стала невероятно чувствительной и просила большего. Между ног по-прежнему было влажно, и я коснулась себя в том месте. Было приятно, но пальцы Дана доставляли мне куда больше удовольствия. Я разделась, плюхнулась на узкий жесткий тюфяк, накрылась тонким покрывалом и, улыбаясь, прошептала в темноту:
– Кто бы подумал, что королева будет изображать из себя простолюдинку и просить ее отшлепать.
То, что сегодня произошло со мной, не укладывалось в голове. Это было странно, и в чем-то пугающе, но в то же время волнующе. А самое главное: у меня появилась надежда. Если я буду оставаться для своего мужа неузнанной, я могу насладиться всем тем, что он давал другим женщинам. Теперь, едва распробовав, я понимала, что давал он им очень много. И мне тоже хотелось большего.
На следующий день мы с Мирхом вернулись во дворец, и я начала составлять планы по достижению желаемого.
Мне пришло в голову, что раз Дан способен одаривать своим вниманием простолюдинок, можно постараться под видом служанки попасться ему на глаза. Вполне возможно, он повторит все то, что делал с «дочкой хозяина таверны». Конечно, важно было выбрать такое место и время, когда будет настолько темно, чтобы он не смог разглядеть мое лицо, даже если бы захотел.
Я тщательно изучила все закоулки во дворце, наблюдая за работой прислуги и пытаясь понять, где лучше всего было бы перехватить моего супруга. Разумеется, об этом я Мирху не рассказывала. Не могла же я объяснять слуге, что хочу добиться ласк собственного мужа таким странным способом. Мирх же, видя, что я пропадаю на какое-то время, приказывая ему прикрывать мое отсутствие, очень расстраивался.
Я пыталась попадаться на пути Дана, изображая служанку и делая вид, что занимаюсь той или иной работой, но всякий раз супруг проходил мимо, не обращая на меня никакого внимания.
Иногда я видела, как он шел в свои покои с очередной любовницей, и меня даже пару раз позвали убирать комнату после его увеселений. Я перестилала простыни, испачканные его семенем, пропитанные его запахом, и мне хотелось плакать от того, что весь он достается кому угодно, только не мне. Возможно, он мог позабавиться с простолюдинкой возле таверны, когда был достаточно пьян, а других дам под рукой не оказалось, но во дворце, где любая великосветская дама была готова согревать его постель, было маловероятно, что Дан обратит свое королевское внимание на какую-то служанку.
Но однажды, когда я стояла в крытой галерее и смотрела вдаль, любуясь заснеженными холмами, в дальнем конце пассажа послышались шаги, и из темного коридора вынырнул Дан. Я предполагала, что он сейчас находится на балу, с которого придет позже со своей очередной пассией, поэтому он застал меня врасплох. Сразу же отвернувшись, я начала усиленно делать вид, будто вытираю пыль, но король уже заметил, что служанка прохлаждалась и бездельничала.
– И часто ты отлыниваешь от работы? – строгим голосом спросил он, останавливаясь у меня за спиной.
– Нет, ваше величество, простите, ваше величество, – пробормотала я, не поворачиваясь.
Он шагнул еще ближе и, буквально прижав меня к балюстраде, поставил руки по обе стороны моего тела, так что я не могла бы вырваться при все желании. Правда, такого желания я не испытывала.
– Что интересного ты там увидела? – спросил он поверх моей макушки, видимо, тоже поглядев вдаль, но так как я молчала, он повысил голос: – Отвечай!
В это время во внутреннем дворе с лавочки возле замерзшего фонтана послышалась возня и звуки поцелуев. Я вгляделась и увидела, как какой-то франт тискает даму, а она чисто для проформы отталкивает его и при этом хихикает.
– Ах вот оно что! – ухмыльнулся за моей спиной король. – Любишь подсматривать за играми придворных?
– Нет, что вы, ваше величество, – пробормотала я, но Дан мне явно не поверил.
– Все вы, слуги, одинаковы, любите подглядывать за господами и пересказывать грязные сплетни. А я-то уж было подумал, что ты любуешься красотой раскинувшейся панорамы.
Я промолчала. Служанке не положено было понимать такие слова.
В это время руки франта залезли под юбку дамы, и ее жеманное хихиканье сменилось томными ахами и вздохами.
– А ты-то сама любишь такие игры? – спросил Дан.
Так как он прижимался ко мне сзади, я отчетливо чувствовала, как начинает набухать его достоинство.
– Простите, я не понимаю, ваше величество, – пробормотала я.
– Да уж, наверное, у вас, слуг, все попроще, да? – усмехнулся король. – Какой-нибудь Зирх или Марик просто задерут тебе юбку в темном пыльном углу, да и вставят по самое не балуй?
С этими словами руки короля стали делать как раз это самое – задирать мне юбку.
– Что вы, ваше величество, я не отлыниваю от работы и не трачу время на мужчин, – пролепетала я.
Бурно протестовать я не хотела, ведь я, собственно, ради этого все и затеяла, но и показаться слишком распущенной не желала тоже. В этот момент франт закинул пышную юбку дамы ей на голову, открыв холодному воздуху ее промежность, а сам нырнул ей между ног. В сумерках плохо было видно, что именно он делал, но стоны дамы, хоть и приглушенные платьем, стали еще более звучными.
«Она же замерзнет», – подумала я, но тут же вспомнила, что совершенно не чувствовала холода, когда Дан задирал мне подол возле таверны. Наоборот, все мое тело полыхало жаром.
В это время руки Дана залезли мне под юбку и коснулись между ног.
– Врунишка, – с непонятным удовольствием заключил король. – Ты же вся течешь! Наверное, подсматривала за господами да представляла, как какой-нибудь конюх так же тебя оприходует.
Дан двигал пальцами между моих складочек, и это было так приятно, что я невольно раздвинула ноги, чтобы ему было удобнее.
– Скажи, что ты хочешь, чтобы тебе всунули крепкий кол, – приказал король.
Меня немного покоробили его слова и в то же время возбудили. Я не понимала, что чувствую, и не знала, что ответить. Возражать королю не хотелось, но в то же время боялась, что ему не понравится моя доступность.
– Что ты молчишь? – потребовал ответа Дан.
– Ваше величество, я не знаю, что говорить, – пролепетала я. – Я боюсь, что вы прикажете меня наказать.
Он издал какой-то звук, будто его насмешили мои слова.
– Не бойся, сегодня я великодушен, – ласково проговорил он, и от его голоса во мне снова что-то сжалось и начало трепетать. – Нагнись, обопрись о балюстраду.
Я сделала, как он велел, и волнуясь, и предвкушая, и страшась, так как не знала, что дальше последует. Дан закинул край моего простого одеяния мне на спину, еще больше оголив меня сзади, и вдруг замер, прищелкнув языком.
Но не успела я испугаться, как что-то горячее и твердое коснулось средоточия моего естества, и я догадалась, что Дан распустил завязки гульфика.
Он несколько раз провел своим крепким стержнем по моим складкам, и я невольно шевельнула бедрами, стремясь теснее прижаться к нему, так как это доставляло мне наслаждение.
– Признайся, – горячо прошептал Дан. – Скажи, что ты его хочешь. Тебе ведь нравится, когда мужчины втыкают в тебя свои орудия? Скажи, если хочешь, чтобы я продолжал.
– Да, – прошептала я. – Хочу.
– Давно бы так, – с удовлетворением произнес Дан, надавливая своим мужским органом на мой вход. – Наверное, любишь, когда тебя берут грубо, как жеребцы кобылу, да? – и с этими словами он резко вогнал в меня свой твердый стержень.
Острая боль пронзила меня, и я, не сдержавшись, вскрикнула.
– Что за черт? – пробормотал король и остановился. – Ты девственница?
Его голос звучал сурово, и я, испугавшись, отрицательно покачала головой.
– Неужели такая узкая? – с некоторым недоумением произнес он и снова двинулся во мне.
Я пыталась сдержать стон, но чувствовала, как что-то огромное и жесткое растягивает меня изнутри. Казалось, что оно просто разорвет меня пополам. Видимо, я все же всхлипнула, потому что в следующий момент причиняющий мне боль большой горячий предмет покинул мое многострадальное лоно.
– Кровь! – воскликнул король. – Так ты была девственницей! Почему ты обманула меня?
Я могла бы сказать, что он сам придумал для себя мою любовь к совокуплениям с мужчинами, но не будет же простая служанка спорить с королем! Я промолчала, одной рукой опуская юбку, а рукавом другой вытирая слезы.
– Что ты молчишь? Повернись! – приказал Дан.
Вот тут я поняла, что пропала. До этого момента королю было безразлично мое лицо, его интересовала совершенно другая часть тела, но теперь ему захотелось меня рассмотреть. Если он узнает меня, это будет конец всему! Я подхватила край юбки и помчалась от него со всей прытью, на которую была способна.
– Куда? Стой! – взревел король и кинулся следом.
Наверняка, в обычной ситуации он догнал бы меня в два счета, но, судя по всему, не до конца завязанные панталоны помешали ему. Он ругнулся и прекратил погоню.
Я добралась до своих покоев, постаралась придать себе более-менее приличный вид и отпустила Мирха, а затем приказала подготовить ванну. Прогнав всех служанок и опустившись в воду, я начала смывать со своих бедер засохшую кровь. Я совершенно не представляла, как нужно вести себя женщине после произошедшего, а посоветоваться было не с кем. Да и признаваться в потере девственности не хотелось. Весь двор знал, что король не навещает меня в моих покоях. Никто бы не поверил, что именно мой венценосный супруг и сделал меня женщиной. К тому же было бы неразумно допустить, чтобы до Дана дошли эти слухи.
Расслабляясь в теплой воде, я недоумевала. Что хорошего видят женщины в таких сношениях? Ведь это больно! Впрочем, я тут же вспомнила, как Дан ласкал меня, как стонала дама во дворе, и решила, что все, что предшествует проникновению, очень даже приятно. А вот остальное, видимо, женщины вынуждены терпеть ради желания иметь детей. Я надеялась, что теперь смогу понести, но с некоторым страхом думала, как буду объяснять королю, откуда взялся ребенок.
На следующий день я узнала, что король приказал позвать всех служанок пред его очи. Чего он хотел добиться, никто не понимал, догадывалась одна я. Впрочем, закончилось все тем, что он лишь пристально оглядел каждую и всех отпустил, видимо, так и не найдя ту, которую искал.
Испугавшись, что Дан может меня заподозрить, я приказала собрать свои вещи и уехала в загородный дворец. Мой супруг никак это не прокомментировал, даже не прислал записку с вежливыми пожеланиями хорошей дороги. Впрочем, я догадывалась, что он был только рад моему отъезду, так как присутствие невольно вносило сумятицу и напряжение в общество. Хотя, допускаю, что Дан и вовсе не узнал о том, что я исчезла из королевского дворца, потому что не интересовался мной.
Первое время между ног у меня саднило и было немного больно присаживаться, но вскоре кровь перестала идти, все зажило, неприятные ощущения прошли, и я с некоторым удивлением заметила, что воспоминания о том, как меня наполняла мужественность Дана, кажутся даже приятными.
Подошли сроки, и я с некоторым огорчением и в то же время облегчением, поняла, что не беременна.
Время тянулось медленно, но я словно не замечала скуки, окружавшей меня, потому что погрузилась в составление нового плана. Мне по-прежнему хотелось получить от своего супруга то, что обычно получают жены от своих мужей каждую ночь. Но как этого добиться, я не имела понятия. Устроить нечто похожее теперь не представлялось возможным. Скорее всего, Дан, наученный горьким опытом, сначала будет смотреть служанке в лицо, а уж потом начнет задирать ей подол.
Конечно, я могла бы под покровом темноты пробраться к Дану в покои, представившись какой-нибудь очередной знатной дамой, желающей добиться его расположения. Но ведь король в любой момент мог захотеть зажечь свечи, или, скажем, слишком яркая луна заглянула бы в окно, и Дан смог бы рассмотреть, кто я. А прийти с закрытым лицом я не могла, боясь, что он сразу заподозрит, кто скрывается под вуалью. В Леонтии было принято гордиться своей внешностью и выставлять ее напоказ.
В каком случае мой венценосный супруг воспримет закрытое лицо вполне естественным событием? И тут мне пришел в голову ответ: маскарад! В Леонтии никогда не устраивали костюмированных балов, но в моей родной Эринее такие развлечения были частым явлением.
