Но девушке видимо такая столовая была в новинку, и она, округлив и без того круглые глаза, начала крутить головой по сторонам. Джойс в который раз спросил себя, откуда же ее перевели в Космостар.
Парни, сидящие за столиками, сначала не обращали на девушку никакого внимания, так как она издали мало чем отличалась от парня, маленькая, худенькая, без особо впечатляющих женских признаков. Но вот кто-то заметил ее, вытаращил глаза, пытаясь убедиться, что они его не подводят, потом толкнул локтем соседа. И вот уже цепная реакция толчков локтями и кивков головами прокатилась по залу столовой.
Девушка вела себя, словно не замечала пристального внимания к себе, и Джойсу стало любопытно: она действительно невнимательная или умеет хорошо держать лицо?
На всякий случай он пододвинулся и немного склонился над ней, чтобы показать всем остальным, что она его подопечная. Это заставит их по крайней мере первое время держаться от нее подальше, пока не разузнают, что к чему.
– Вот автоматы, – оторвал он ее от созерцания столовой. – Мы пришли поздно, видишь, сколько народа. Занимай очередь к любому из автоматов. Когда подойдешь к нему, просто прикасайся каждым жетоном к сенсору, и все. Нашему курсу выдадут определенное количество порций.
– То есть пока я не прикоснусь жетоном, человек не получит свою еду?
– Получит. Здесь все на доверии. Но в конце обеденного перерыва количество выданных порций и количество отмеченных жетонов должно совпасть. Надеюсь, никого не подведешь. Все, я пошел. Времени в обрез, а я не люблю есть в спешке. Если быстро справишься, конечно же, тоже поешь. Но если не успеешь… – Джойс пожал плечами, напуская на себя пренебрежительный вид.
– Спасибо за заботу, – фыркнула девушка и скорчила рожицу.
Джойсу захотелось усмехнуться, но он все же умудрился сохранить суровое выражение лица, с коим и удалился.
Время в очереди Есения потратила на то, чтобы подготовиться. Настроила планшет со списком так, чтобы при отметке жетона фамилия из списка пропадала. Попутно она выяснила, что оказалась практически последней, так как за ней занял очередь только один щупленький сутулящийся парнишка, который старательно отводил глаза, делая вид, что его нисколько не удивляет девушка в форме далькосма.
«Наверняка, Джойс тянул время, чтобы я точно не успела поесть», – про себя усмехнулась Есения. Ей казалось, что только мужчины могут придумывать такие проверки, правила и законы. В каждом мужчине жило какое-то неистребимое мальчишеское желание установить иерархию и определить в ней свое место. Из курса начальной психологии она помнила, что женский коллектив, в отличие от мужского, выстраивает горизонтальные общественные связи, а не вертикальные. С другой стороны, мужские коллективы всегда лучше справляются с дальними и изолированными экспедициями. Может быть, в устройстве мужского коллектива и есть логика, нужная и правильная, но, увы, не применимая к женскому.
Пока она размышляла, подошла ее очередь. Она со скоростью отстрела катапульт начала отмечать жетоны, пока они не закончились. Жетоны закончились, но в списке мигала еще одна фамилия.
Иван Версавин.
Это кто же такой? И где его жетон? Неужели она его потеряла? Но как она могла?
Она обернулась и поискала глазами студентов своего курса. Ага, вон Джойс. Смотрит на нее. Перевел взгляд на того парня, который так бесцеремонно ее отфутболил, а парень тоже взглянул на нее и, кажется, усмехнулся. Может быть, это и есть Иван Версавин?
Картинка вдруг полностью, четко и ясно нарисовалась перед ее мысленным взором. Они договорились. Они заранее все спланировали. И этот Версавин сначала дал ей свой жетон, а потом, когда она отвернулась, забрал. И чего они хотят этим добиться? Подставить ее?
Сжав губы, она поднесла к сенсору свой собственный жетон. Теперь количество порций будет совпадать.
«Подавись!» – буркнула она себе под нос и, гордо задрав голову, вышла из столовой.
Следующим занятием была физподготовка. Есения подозревала, что ее будут ждать проблемы, так оно и оказалось. Раздевалка, разумеется, была только одна.
Пришлось отправиться в туалет и там переодеваться. А теперь Есения ломала голову, где же ей оставить униформу и сумку. По всему выходило, что придется пойти в раздевалку к остальным студентам.
Некоторое время она мялась под дверью, невольно прислушиваясь к разговорам и смеху, доносящимся из раздевалки, потом набралась смелости и постучала. Внутри воцарилась недоуменная тишина – видимо, в эту дверь постучали впервые. Потом раздался голос Джойса, который первым оценил ситуацию:
– Это, наверное, наш новый студент.
Остальные тут же засмеялись и начали обсуждать нерешительность новенькой. Створка двери отъехала в сторону. Обнаженный по пояс Джойс высунулся в коридор и насмешливо сказал:
– Зачем ты стучишься? Заходи.
Конечно, Есения и раньше видела полуголых мужчин, причем гораздо более раздетых, чем староста курса в данный момент, и ее никогда это не смущало. Но сейчас она почему-то почувствовала, как начинают пылать щеки. Не может же это быть из-за того, что его гладкая грудь с темными кружочками сосков и плоский живот с маленькой родинкой над самым краем спортивных брюк произвели на нее впечатление? Нет, конечно, нет. Наверняка, это его кривая ухмылка так смутила ее.
– Я подумала, что вам будет неприятно, если я… буду видеть, как вы переодеваетесь, – наконец, вымолвила Есения, собравшись с духом.
– Почему? – удивился Джойс, приподняв брови.
Есения не могла понять, до него действительно не доходит причина ее нерешительности, или он просто разыгрывает ее.
Больше ничего не объясняя, она шагнула внутрь, нечаянно коснувшись плечом его груди. В животе что-то сжалось в тугой комок.
Большинство парней были одеты, но некоторые сверкали своими обнаженными торсами, а пара человек стояли вообще в одних трусах.
– Какой шкафчик я могу занять? – деловито спросила Есения, старательно делая вид, что не замечает полуголые мужские тела.
Джойс, все так же ухмыляясь одним уголком губ, небрежно ткнул пальцем в один из шкафчиков.
– Спасибо, – Есения повесила туда свою одежду и сумку, а потом выложила на небольшой столик возле стены все жетоны.
Студенты потянулись их разбирать.
Версавин не сделал даже попытки подойти к столику.
– А ты почему свой не забираешь? – спросила у него Есения.
Он обернулся к ней, слегка ухмыльнулся, бросил взгляд на Джойса, потом подошел и взял какой-то жетон со стола.
– Это не твой, – холодно сказала Есения.
– А чей же? – Версавин продолжал ухмыляться. Видимо, ситуация его забавляла.
– Судя по всему, нашего командира отряда.
– Почему ты так уверена?
– Потому что твоего жетона не было на столе.
– Куда же ты его дела?
– Его не было изначально. Ты ведь забрал его сразу, еще тогда, в аудитории, верно? И знаешь, что я тебе скажу… – Есения наставила на него палец. – Вы можете называть это как угодно: проверками, инициацией, любым другим дурацким словом, которое вам взбредет в голову, но я назвала бы это подлостью.
В раздевалке воцарилась тишина.
«Какая же она дура!» – подумал Джойс.
– Я тебя сейчас по стенке размажу и не посмотрю, что ты баба! – зарычал Версавин и надвинулся на нее.
– Хорошо, а как бы ты назвал это, когда член твоего отряда хотел бы подставить тебя? –Есения не отступила ни на шаг, хотя поджилки у нее затряслись.
– Ты не член отряда, – слегка стушевавшись, бросил Версавин.
Чувствовалось, что логические умозаключения – не самая сильная его сторона.
– Ну как же? Староста курса назвал меня членом отряда, и именно поэтому мне было поручено дежурство по столовой.
Растерявшийся парень бросил беспомощный взгляд на командира.
– Ты член отряда, – спокойно сказал Джойс, выступая вперед. – Но пока ты член отряда номинально. Ты только им числишься, но еще не можешь называться им по праву. Раньше говорили, нужно съесть вместе пуд соли, чтобы узнать человека. Мы должны узнать тебя настолько, чтобы начать доверять. Ты не можешь просто прийти и сказать: «Вот она я. Доверяйте мне!»
– Почему нет? У нас что, отменили презумпцию невиновности? – с вызовом бросила Есения.
– Потому что таким способом в отряд легко может проникнуть враг. Шпион. Кто-то, кто хочет узнать то, что ему знать не положено. Кто угодно, кому нельзя доверять.
Есения почувствовала, как противно затряслись руки, и засунула их в карманы, чтобы никто не заметил.
– То есть ты считаешь меня врагом? – она снова задрала подбородок, в который раз сетуя на свой маленький рост.
Как выглядеть достойно, когда приходится смотреть снизу вверх на противника? Который к тому же так и не удосужился одеться.
– Нет. Я считаю тебя «темной лошадкой», человеком, которого нам нужно узнать. И пуд соли есть долго – у нас нет на это времени. Вполне возможно, в будущем ты и так продемонстрировала бы свои лучшие качества и добилась бы нашего доверия, но я думаю, в твоих же интересах, чтобы это произошло побыстрее, чтобы ты влилась в наш отряд и начала чувствовать себя комфортно. Так что я просто моделирую ситуации: такие ситуации, в которых ты могла бы себя проявить. Как, допустим, сегодня – ты не нашла жетон Гонщика и отметила свой вместо его, пожертвовала ради товарища своим обедом. Теперь мы можем быть уверены, что и в другой сложной ситуации ты, не задумываясь, пожертвуешь чем-то ради другого. Можно сказать, что ты прошла этот этап, поднялась на одну ступеньку. А в реальной жизни такая ситуация могла бы представиться нескоро.
«Он что, действительно не понимает, что несмотря на всю логичность его рассуждений, от них веет абсолютной бесчеловечностью? – подумала Есения. – Как жаль: такой умный парень, и настолько не способен оценить нравственность своих поступков».
– Может быть, я и поднялась в ваших глазах. Но зато вы в моих – опустились.
С этими словами она вышла из раздевалки.
– Это твои проблемы, – донеслось ей вслед, когда она уже задвигала створку двери.
«Она что, реально не понимает, что я изо всех сил стремлюсь ей помочь? – раздраженно думал Джойс, натягивая футболку. – Стал бы я так суетиться из-за кого-то другого!»
Не будь она такой… маленькой и такой… зеленоглазой, не будь она…
О, да ладно! Ясно, что любого другого нового студента он бы уже заставил бегать на задних лапках, причем не прилагая к этому особенных усилий. А ей позволяет и спорить с собой, и вообще дает ей столько поблажек и подсказок, а она… Ну и черт с ней, ей же хуже! Джойс почувствовал, что его первоначальная симпатия к ней практически улетучилась.
Занятие по физподготовке обернулось полным кошмаром.
Есения всегда считала себя физически развитой девушкой, но задания, которые ей пришлось выполнять, были рассчитаны на сильных крепких парней, и никто не собирался снижать планку из-за того, что у нее иная половая принадлежность.
Она не могла бегать с той же скоростью, хотя бы потому что ее ноги были чуть ли не в два раза короче, она не могла прыгать на такую же длину, она не могла столько же раз отжаться или подтянуться, и все ее «промахи», конечно же, обсуждались в уничижительном и насмешливом тоне ее однокурсниками.
Ей было до жути обидно и казалось несправедливым. Ведь для женщины ее показатели были даже выше нормы, но это никем не принималось во внимание. Она была хуже других студентов на курсе, и точка.
Преподаватель хоть никак и не комментировал ее «неудачи», но и не запрещал парням зубоскалить на ее счет. Впрочем, Есения отметила, что, если какой-то другой студент был в чем-то слабоват, на его счет прохаживались точно так же, поэтому она не могла вменить им в вину, что они «мстят» именно ей.
Зато Джойс блистал. Казалось, нет ни одного упражнения, ни одного физического действия, которое было бы ему неподвластно. Причем выполнял он их не просто хорошо, а, черт возьми, виртуозно. Его движения были похожи на художественные произведения, настолько они были отточены и грациозны. Стоя в сторонке и дожидаясь своей очереди, Есения отчаянно завидовала тому, как великолепно он владеет своим телом. Он не был самым мускулистым или самым высоким, не казался самым сильным, но все задания выполнялись им играючи, и девушке казалось, что дело тут совсем не в физической подготовке, а в его уме. Он умел так использовать свои не самые выдающиеся характеристики организма, что оставлял других далеко позади.
Даже когда, после выполнения сложнейшего акробатического трюка на перемещающихся брусьях, он шел по спортзалу к своему месту, перебрасываясь шутками с другими ребятами, то производил неизгладимое впечатление. Его кажущаяся ленивой и небрежной грация хищника демонстрировала минимализм и лаконичность движений. Ничего лишнего, но все – великолепно: уверенно, точно, изысканно.
«Наверное, если бы я освоила эту науку…» – подумала было Есения, но вдруг разозлилась на саму себя. Неужели она восхищается им? Неужели она находит в нем что-то положительное? Конечно, у него есть определенные достоинства, но по большому счету это человек, совершенно лишенный человеческой теплоты. Он машина, которая умеет хорошо рассчитывать, робот, компьютер. Она бы не удивилась, если бы узнала, что и свои движения он тоже рассчитал и математически выверил. Может быть, из него и получился хороший командир, но неужели лидеру группы не нужно быть чутким и понимающим? Не надо уметь быть снисходительным к недостаткам других? Неужели командиру не обязательно видеть в подчиненных живых людей?
И в этот момент, то ли по воле случая, то ли по сознательному действию, но Джойс оказался недалеко от нее и, усмехнувшись, сказал проходившему парню, который перед тем выполнял упражнения на брусьях, но в последний момент потерял сосредоточенность и получил ощутимый удар сдвинувшейся балкой по голове:
– Лев, ты уж осторожней! Отобьешь себе мозги, кто будет сочинять нам прошения в ректорат?
Парень скорчил гримасу и ответил с сарказмом:
– Придется менять прозвище, коли не смогу более быть великим писателем прошений.
Тут-то Есения не выдержала и тихо, стараясь не быть услышанной никем, кроме Джойса, едко прошептала:
– Почему ты позволяешь членам твоего отряда издеваться друг над другом? Почему сам это делаешь? Разве это способствует духу коллективизма и прочим вещам, которые ты декларировал?
Он взглянул на нее так, что она почувствовала себя брезгливо раздавленной букашкой.
– У нас никто ни над кем не издевается, – спокойно, но холодно произнес он. – Это обычные шутки и дружеское подтрунивание друг над другом. Ты разве видела, чтобы кто-то обижался? Я думаю, тебе стоит поработать над собственной завышенной самооценкой и привести ее в соответствие с реальным положением вещей. И больше, пожалуйста, не обращайся ко мне с идиотскими вопросами.
Есении показалось, что ее окатили ледяной водой, а потом еще и дали пощечину. Она не поверила словам Умника, когда тот сказал, что проверки Аттилы тяжелее условий дальнего космоса. Джойс ей казался хоть и холодным расчетливым человеком, но не монстром, который сознательно захочет втоптать в грязь другого – хотя бы потому что это нецелесообразно. Но сейчас она чувствовала, что он хотел унизить ее, причинить боль. И приходилось признать, что ему это удалось.
Парни, сидящие за столиками, сначала не обращали на девушку никакого внимания, так как она издали мало чем отличалась от парня, маленькая, худенькая, без особо впечатляющих женских признаков. Но вот кто-то заметил ее, вытаращил глаза, пытаясь убедиться, что они его не подводят, потом толкнул локтем соседа. И вот уже цепная реакция толчков локтями и кивков головами прокатилась по залу столовой.
Девушка вела себя, словно не замечала пристального внимания к себе, и Джойсу стало любопытно: она действительно невнимательная или умеет хорошо держать лицо?
На всякий случай он пододвинулся и немного склонился над ней, чтобы показать всем остальным, что она его подопечная. Это заставит их по крайней мере первое время держаться от нее подальше, пока не разузнают, что к чему.
– Вот автоматы, – оторвал он ее от созерцания столовой. – Мы пришли поздно, видишь, сколько народа. Занимай очередь к любому из автоматов. Когда подойдешь к нему, просто прикасайся каждым жетоном к сенсору, и все. Нашему курсу выдадут определенное количество порций.
– То есть пока я не прикоснусь жетоном, человек не получит свою еду?
– Получит. Здесь все на доверии. Но в конце обеденного перерыва количество выданных порций и количество отмеченных жетонов должно совпасть. Надеюсь, никого не подведешь. Все, я пошел. Времени в обрез, а я не люблю есть в спешке. Если быстро справишься, конечно же, тоже поешь. Но если не успеешь… – Джойс пожал плечами, напуская на себя пренебрежительный вид.
– Спасибо за заботу, – фыркнула девушка и скорчила рожицу.
Джойсу захотелось усмехнуться, но он все же умудрился сохранить суровое выражение лица, с коим и удалился.
Время в очереди Есения потратила на то, чтобы подготовиться. Настроила планшет со списком так, чтобы при отметке жетона фамилия из списка пропадала. Попутно она выяснила, что оказалась практически последней, так как за ней занял очередь только один щупленький сутулящийся парнишка, который старательно отводил глаза, делая вид, что его нисколько не удивляет девушка в форме далькосма.
«Наверняка, Джойс тянул время, чтобы я точно не успела поесть», – про себя усмехнулась Есения. Ей казалось, что только мужчины могут придумывать такие проверки, правила и законы. В каждом мужчине жило какое-то неистребимое мальчишеское желание установить иерархию и определить в ней свое место. Из курса начальной психологии она помнила, что женский коллектив, в отличие от мужского, выстраивает горизонтальные общественные связи, а не вертикальные. С другой стороны, мужские коллективы всегда лучше справляются с дальними и изолированными экспедициями. Может быть, в устройстве мужского коллектива и есть логика, нужная и правильная, но, увы, не применимая к женскому.
Пока она размышляла, подошла ее очередь. Она со скоростью отстрела катапульт начала отмечать жетоны, пока они не закончились. Жетоны закончились, но в списке мигала еще одна фамилия.
Иван Версавин.
Это кто же такой? И где его жетон? Неужели она его потеряла? Но как она могла?
Она обернулась и поискала глазами студентов своего курса. Ага, вон Джойс. Смотрит на нее. Перевел взгляд на того парня, который так бесцеремонно ее отфутболил, а парень тоже взглянул на нее и, кажется, усмехнулся. Может быть, это и есть Иван Версавин?
Картинка вдруг полностью, четко и ясно нарисовалась перед ее мысленным взором. Они договорились. Они заранее все спланировали. И этот Версавин сначала дал ей свой жетон, а потом, когда она отвернулась, забрал. И чего они хотят этим добиться? Подставить ее?
Сжав губы, она поднесла к сенсору свой собственный жетон. Теперь количество порций будет совпадать.
«Подавись!» – буркнула она себе под нос и, гордо задрав голову, вышла из столовой.
Следующим занятием была физподготовка. Есения подозревала, что ее будут ждать проблемы, так оно и оказалось. Раздевалка, разумеется, была только одна.
Пришлось отправиться в туалет и там переодеваться. А теперь Есения ломала голову, где же ей оставить униформу и сумку. По всему выходило, что придется пойти в раздевалку к остальным студентам.
Некоторое время она мялась под дверью, невольно прислушиваясь к разговорам и смеху, доносящимся из раздевалки, потом набралась смелости и постучала. Внутри воцарилась недоуменная тишина – видимо, в эту дверь постучали впервые. Потом раздался голос Джойса, который первым оценил ситуацию:
– Это, наверное, наш новый студент.
Остальные тут же засмеялись и начали обсуждать нерешительность новенькой. Створка двери отъехала в сторону. Обнаженный по пояс Джойс высунулся в коридор и насмешливо сказал:
– Зачем ты стучишься? Заходи.
Конечно, Есения и раньше видела полуголых мужчин, причем гораздо более раздетых, чем староста курса в данный момент, и ее никогда это не смущало. Но сейчас она почему-то почувствовала, как начинают пылать щеки. Не может же это быть из-за того, что его гладкая грудь с темными кружочками сосков и плоский живот с маленькой родинкой над самым краем спортивных брюк произвели на нее впечатление? Нет, конечно, нет. Наверняка, это его кривая ухмылка так смутила ее.
– Я подумала, что вам будет неприятно, если я… буду видеть, как вы переодеваетесь, – наконец, вымолвила Есения, собравшись с духом.
– Почему? – удивился Джойс, приподняв брови.
Есения не могла понять, до него действительно не доходит причина ее нерешительности, или он просто разыгрывает ее.
Больше ничего не объясняя, она шагнула внутрь, нечаянно коснувшись плечом его груди. В животе что-то сжалось в тугой комок.
Большинство парней были одеты, но некоторые сверкали своими обнаженными торсами, а пара человек стояли вообще в одних трусах.
– Какой шкафчик я могу занять? – деловито спросила Есения, старательно делая вид, что не замечает полуголые мужские тела.
Джойс, все так же ухмыляясь одним уголком губ, небрежно ткнул пальцем в один из шкафчиков.
– Спасибо, – Есения повесила туда свою одежду и сумку, а потом выложила на небольшой столик возле стены все жетоны.
Студенты потянулись их разбирать.
Версавин не сделал даже попытки подойти к столику.
– А ты почему свой не забираешь? – спросила у него Есения.
Он обернулся к ней, слегка ухмыльнулся, бросил взгляд на Джойса, потом подошел и взял какой-то жетон со стола.
– Это не твой, – холодно сказала Есения.
– А чей же? – Версавин продолжал ухмыляться. Видимо, ситуация его забавляла.
– Судя по всему, нашего командира отряда.
– Почему ты так уверена?
– Потому что твоего жетона не было на столе.
– Куда же ты его дела?
– Его не было изначально. Ты ведь забрал его сразу, еще тогда, в аудитории, верно? И знаешь, что я тебе скажу… – Есения наставила на него палец. – Вы можете называть это как угодно: проверками, инициацией, любым другим дурацким словом, которое вам взбредет в голову, но я назвала бы это подлостью.
В раздевалке воцарилась тишина.
«Какая же она дура!» – подумал Джойс.
– Я тебя сейчас по стенке размажу и не посмотрю, что ты баба! – зарычал Версавин и надвинулся на нее.
– Хорошо, а как бы ты назвал это, когда член твоего отряда хотел бы подставить тебя? –Есения не отступила ни на шаг, хотя поджилки у нее затряслись.
– Ты не член отряда, – слегка стушевавшись, бросил Версавин.
Чувствовалось, что логические умозаключения – не самая сильная его сторона.
– Ну как же? Староста курса назвал меня членом отряда, и именно поэтому мне было поручено дежурство по столовой.
Растерявшийся парень бросил беспомощный взгляд на командира.
– Ты член отряда, – спокойно сказал Джойс, выступая вперед. – Но пока ты член отряда номинально. Ты только им числишься, но еще не можешь называться им по праву. Раньше говорили, нужно съесть вместе пуд соли, чтобы узнать человека. Мы должны узнать тебя настолько, чтобы начать доверять. Ты не можешь просто прийти и сказать: «Вот она я. Доверяйте мне!»
– Почему нет? У нас что, отменили презумпцию невиновности? – с вызовом бросила Есения.
– Потому что таким способом в отряд легко может проникнуть враг. Шпион. Кто-то, кто хочет узнать то, что ему знать не положено. Кто угодно, кому нельзя доверять.
Есения почувствовала, как противно затряслись руки, и засунула их в карманы, чтобы никто не заметил.
– То есть ты считаешь меня врагом? – она снова задрала подбородок, в который раз сетуя на свой маленький рост.
Как выглядеть достойно, когда приходится смотреть снизу вверх на противника? Который к тому же так и не удосужился одеться.
– Нет. Я считаю тебя «темной лошадкой», человеком, которого нам нужно узнать. И пуд соли есть долго – у нас нет на это времени. Вполне возможно, в будущем ты и так продемонстрировала бы свои лучшие качества и добилась бы нашего доверия, но я думаю, в твоих же интересах, чтобы это произошло побыстрее, чтобы ты влилась в наш отряд и начала чувствовать себя комфортно. Так что я просто моделирую ситуации: такие ситуации, в которых ты могла бы себя проявить. Как, допустим, сегодня – ты не нашла жетон Гонщика и отметила свой вместо его, пожертвовала ради товарища своим обедом. Теперь мы можем быть уверены, что и в другой сложной ситуации ты, не задумываясь, пожертвуешь чем-то ради другого. Можно сказать, что ты прошла этот этап, поднялась на одну ступеньку. А в реальной жизни такая ситуация могла бы представиться нескоро.
«Он что, действительно не понимает, что несмотря на всю логичность его рассуждений, от них веет абсолютной бесчеловечностью? – подумала Есения. – Как жаль: такой умный парень, и настолько не способен оценить нравственность своих поступков».
– Может быть, я и поднялась в ваших глазах. Но зато вы в моих – опустились.
С этими словами она вышла из раздевалки.
– Это твои проблемы, – донеслось ей вслед, когда она уже задвигала створку двери.
«Она что, реально не понимает, что я изо всех сил стремлюсь ей помочь? – раздраженно думал Джойс, натягивая футболку. – Стал бы я так суетиться из-за кого-то другого!»
Не будь она такой… маленькой и такой… зеленоглазой, не будь она…
О, да ладно! Ясно, что любого другого нового студента он бы уже заставил бегать на задних лапках, причем не прилагая к этому особенных усилий. А ей позволяет и спорить с собой, и вообще дает ей столько поблажек и подсказок, а она… Ну и черт с ней, ей же хуже! Джойс почувствовал, что его первоначальная симпатия к ней практически улетучилась.
***
Занятие по физподготовке обернулось полным кошмаром.
Есения всегда считала себя физически развитой девушкой, но задания, которые ей пришлось выполнять, были рассчитаны на сильных крепких парней, и никто не собирался снижать планку из-за того, что у нее иная половая принадлежность.
Она не могла бегать с той же скоростью, хотя бы потому что ее ноги были чуть ли не в два раза короче, она не могла прыгать на такую же длину, она не могла столько же раз отжаться или подтянуться, и все ее «промахи», конечно же, обсуждались в уничижительном и насмешливом тоне ее однокурсниками.
Ей было до жути обидно и казалось несправедливым. Ведь для женщины ее показатели были даже выше нормы, но это никем не принималось во внимание. Она была хуже других студентов на курсе, и точка.
Преподаватель хоть никак и не комментировал ее «неудачи», но и не запрещал парням зубоскалить на ее счет. Впрочем, Есения отметила, что, если какой-то другой студент был в чем-то слабоват, на его счет прохаживались точно так же, поэтому она не могла вменить им в вину, что они «мстят» именно ей.
Зато Джойс блистал. Казалось, нет ни одного упражнения, ни одного физического действия, которое было бы ему неподвластно. Причем выполнял он их не просто хорошо, а, черт возьми, виртуозно. Его движения были похожи на художественные произведения, настолько они были отточены и грациозны. Стоя в сторонке и дожидаясь своей очереди, Есения отчаянно завидовала тому, как великолепно он владеет своим телом. Он не был самым мускулистым или самым высоким, не казался самым сильным, но все задания выполнялись им играючи, и девушке казалось, что дело тут совсем не в физической подготовке, а в его уме. Он умел так использовать свои не самые выдающиеся характеристики организма, что оставлял других далеко позади.
Даже когда, после выполнения сложнейшего акробатического трюка на перемещающихся брусьях, он шел по спортзалу к своему месту, перебрасываясь шутками с другими ребятами, то производил неизгладимое впечатление. Его кажущаяся ленивой и небрежной грация хищника демонстрировала минимализм и лаконичность движений. Ничего лишнего, но все – великолепно: уверенно, точно, изысканно.
«Наверное, если бы я освоила эту науку…» – подумала было Есения, но вдруг разозлилась на саму себя. Неужели она восхищается им? Неужели она находит в нем что-то положительное? Конечно, у него есть определенные достоинства, но по большому счету это человек, совершенно лишенный человеческой теплоты. Он машина, которая умеет хорошо рассчитывать, робот, компьютер. Она бы не удивилась, если бы узнала, что и свои движения он тоже рассчитал и математически выверил. Может быть, из него и получился хороший командир, но неужели лидеру группы не нужно быть чутким и понимающим? Не надо уметь быть снисходительным к недостаткам других? Неужели командиру не обязательно видеть в подчиненных живых людей?
И в этот момент, то ли по воле случая, то ли по сознательному действию, но Джойс оказался недалеко от нее и, усмехнувшись, сказал проходившему парню, который перед тем выполнял упражнения на брусьях, но в последний момент потерял сосредоточенность и получил ощутимый удар сдвинувшейся балкой по голове:
– Лев, ты уж осторожней! Отобьешь себе мозги, кто будет сочинять нам прошения в ректорат?
Парень скорчил гримасу и ответил с сарказмом:
– Придется менять прозвище, коли не смогу более быть великим писателем прошений.
Тут-то Есения не выдержала и тихо, стараясь не быть услышанной никем, кроме Джойса, едко прошептала:
– Почему ты позволяешь членам твоего отряда издеваться друг над другом? Почему сам это делаешь? Разве это способствует духу коллективизма и прочим вещам, которые ты декларировал?
Он взглянул на нее так, что она почувствовала себя брезгливо раздавленной букашкой.
– У нас никто ни над кем не издевается, – спокойно, но холодно произнес он. – Это обычные шутки и дружеское подтрунивание друг над другом. Ты разве видела, чтобы кто-то обижался? Я думаю, тебе стоит поработать над собственной завышенной самооценкой и привести ее в соответствие с реальным положением вещей. И больше, пожалуйста, не обращайся ко мне с идиотскими вопросами.
Есении показалось, что ее окатили ледяной водой, а потом еще и дали пощечину. Она не поверила словам Умника, когда тот сказал, что проверки Аттилы тяжелее условий дальнего космоса. Джойс ей казался хоть и холодным расчетливым человеком, но не монстром, который сознательно захочет втоптать в грязь другого – хотя бы потому что это нецелесообразно. Но сейчас она чувствовала, что он хотел унизить ее, причинить боль. И приходилось признать, что ему это удалось.
