Она улыбнулась с тайным торжеством, словно ждала этого вопроса.
– Прежде всего, это должен быть мужчина, который уже пережил пору бурных страстей. И теперь его тянет на шампанское вместо коньяка. А во-вторых, – ее глаза вспыхнули, – он должен быть не способен на предательство.
Женя призвал на помощь весь свой артистизм и сделал вид, будто удар попал в точку. Нехорошо было лишить ее этой радости. Хотя на самом деле стрела пролетела мимо. Ведь она же не оскорбила его намеком на то, что он есть и кем называл себя тысячу раз.
– Но ведь предать может и деловой партнер, – скептически произнес он, побуждая ее к новому выпаду.
– Может, – согласилась Марина. – Но я выбираю таких, что не предают.
– Тот мужчина, что подарил тебе эту квартиру…
– Он теперь мой друг, – она вся лучилась торжеством. – Уметь надо, Женечка! Красиво начать и красиво закончить отношения. Да и как он мог бы предать меня, если я не была ни его любимой, ни женой?
Она отвернулась к столу и тут же повернулась назад: так порывисто, что задела рукой свою чашку, едва не смахнув ее на пол.
– А твоей женой я была. Мы венчались в церкви!
В комнате повисло молчание. Марина бросала на Женю обвиняющие, презрительно-колкие взгляды. Он чувствовал их, хотя не смотрел на нее. Потом все же решился поднять на нее глаза. Марина на секунду прищурилась, затем удивленно усмехнулась, как будто не верила, что такие события могли происходить в ее жизни.
– Мы венчались в церкви, – повторила она – И я искренне думала, что это всерьез. Я тебя в этот храм не тянула, мне такое и на ум не пришло. Это было твоим решением. Как мне казалось – осознанным. Но вышло, что ты только хотел покрасоваться: перед музыкальной тусовкой и фанатами.
– Нет, – произнес он, глядя на нее прямо. – Не хотел я ни перед кем красоваться. Это было всерьез.
– Только ненадолго, – Марина рассмеялась. – Что ж, такое случается. Есть люди – как флюгеры. Их мотает то в одну, то в другую сторону. И они в этом не виноваты. Такими их создала природа. Без внутреннего стержня. Без убеждений и принципов… Что ты все молчишь? – она посмотрела на него с удивлением. – Ты в молчанку пришел сюда играть?
Женя пожал плечами.
– А что тут можно сказать? Ты во всем права.
Он подошел к кухонному столу и сделал себе чашку растворимого кофе. Некрасиво хозяйничать на чужой кухне, но чего уж там.
– Я что-то никак не пойму, для чего ты явился сюда, – Марина прищурилась. – Разве не затем, чтобы… попытаться передо мной оправдаться?
Она неожиданно прыснула. Женя рассмеялся в ответ.
– Сказала – и сама поняла, как это несуразно звучит, – произнес он с невеселой иронией. – Да, есть поступки, за которые оправдаться нельзя. Так какой резон затеваться?
– Это верно, – сухо обронила Марина. – Но тогда зачем ты позвонил мне и попросил встречи?
Он сделал пару глотков, потом шумно, глубоко вздохнул.
– Не затем, чтобы прощения просить. Просто… чтобы увидеть! Не мог больше терпеть. Смотреть только на твои фотки в интернете. Захотелось… увидеть тебя близко. Хотя бы один раз.
– Вот как, – протянула Марина. – А скажи мне, мил друг… Ты с женой развелся? Или все же нет?
Женя впился в нее глазами, пытаясь понять, притворяется она или правда ничего не знает о его жизни. Потом отвел взгляд, мысленно усмехнувшись над собой. Идиот! Разве ты не видишь надпись на кремовых обоях: «Оставь надежду всяк сюда входящий!» Буквы крупные, а в конце даже восклицательный знак – для самых непонятливых и тупых.
То есть на самом деле на стене ничего подобного не было. Лишь картина с красивым натюрмортом – собственная работа Марины. Но это только иллюзия. Не важно, что плакат не висит, он все равно есть, поскольку ощущается в атмосфере этой уютной квартирки.
– Не стану скрывать от тебя приятную новость, – усмехнулся он. – Да, я развелся. Еще полгода назад. А ты разве не в курсе?
Марина окинула его взглядом оскорбленного достоинства.
– Разумеется, нет. Или ты всерьез думал, что я за твоей жизнью слежу? Много чести, дружочек! Что ты ржешь? Думаешь, я вру?!
– Нет, ну что ты, – торопливо возразил он. – Просто… ты с таким выражением лица это сказала…
– Да я… – начала она возмущенно и внезапно, резко успокоилась. – Так, понятно. Значит, ты развелся. И надумал подкатить ко мне. А чего ждал так долго? Я же могла замуж выйти.
Она посмотрела на него и, поскольку он не отвечал, продолжала.
– Хотя понимаю. Это она снова тебя бросила. И ты снова долго переживал. Искал, кто утешит, но не задалось. И тогда ты вспомнил обо мне. Так, Женечка? Ну же, говори, черт возьми!
– Зачем? – он пожал плечами. – У тебя сложилась картинка, и мои жалкие объяснения ничего не изменят.
– То есть объяснений не будет? – озадаченно спросила Марина. – Совсем никаких?
– Но ведь они не нужны, – глухо обронил Женя.
В комнате опять повисло гнетущее молчание. Марина смотрела в окно с неопределенным выражением лица. Женя допивал кофе, чувствуя, как с каждым глотком в душе нарастает отчаяние. Чашка опустеет, и настанет пора уходить. Потому что говорить больше не о чем. Разве что пуститься в пространный рассказ о своих злоключениях. Это позабавит Марину, и она не прогонит его слишком быстро. Но даже ради этого он не сможет насиловать свою душу, вспоминая о том, что хотелось бы вычеркнуть из памяти.
– Ну что ж, – улыбнулась Марина. – Пора нам прощаться. Ты хотел увидеть меня – ты меня увидел. Пошли, провожу тебя.
Они вышли в прихожую. Сердце суматошно стучало, в горле застыл крик отчаяния. О господи, что он натворил? Не надо было звонить ей и просить о встрече. Тем более – приходить к ней домой. Он думал, что не может быть хуже. Оказалось – может.
– Подожди, Женя, – сказала Марина, когда он уже собирался надевать кроссовки. – Ну-ка, постой минутку. Дай я на тебя посмотрю. А то и не разглядела толком… за время беседы.
Он медленно выпрямился, повернулся лицом к ней. И почувствовал, как крепленым вином ударяет в голову возбуждение. Сначала шибануло туда, а потом прокатилось по телу, от волос до кончиков пальцев на ногах. Только бы не броситься к ней, не начать ее целовать! Одернут, выгонят из дома с позором, как щенка паршивого.
– Распусти волосы, – попросила Марина, глядя на него неотрывно. – Хочу видеть твои непослушные кудряшки…
Женя поднял дрожащие руки к волосам. Вытащил тугой хвост из резинки, машинально сунул ее в карман брюк. Нервно сглотнул, чувствуя, как желание схватить Марину в объятия совсем затуманило голову.
– Что, Марин? – спросил он с кривой усмешкой, пытаясь успокоиться. – Сильно постарел, да?
– Все равно красивый.
Он застыл, не веря своим ушам. А затем ему показалось, что он грезит. Ее руки на его волосах – не таких роскошных, как раньше, но все еще густых. Губы с яркой помадой у самого лица. И запах тех самых духов – едва уловимый, не забивающий запах ее кожи.
Чувствуя, что падает в пропасть, он порывисто обнял ее. Прижался лицом к волосам, трепетно сжимая податливое стройное тело. Из горла вырвался стон, из глаз брызнули слезы. А потом их губы сплелись. И началась сказка. Или волшебный сон, греза. То, чего уже очень давно не было в реальности и не верилось, что когда-то будет.
– Это… было чудесно! Как в добрые старые времена.
Марина приподнялась на локте, поглядывая на Женю с веселой и немного странной улыбкой. Погладила его лицо, потом наклонилась и поцеловала – не страстно, а легонько, едва прикоснувшись губами к его губам. Он хотел обнять ее, но она уклонилась и проворно соскочила с кровати. Точнее, с дивана, превращенного в просторное ложе с кучей разных подушек, на спинке которого восседали небольшие плюшевые игрушки.
– Одевайся, Жень, – Марина подхватила с пола свою одежду. – Можешь зайти в ванную, если нужно. Я заскочу туда на минутку, но сама оденусь на кухне.
Озадаченный столь поспешным бегством, Женя шумно вздохнул и заставил себя встать с дивана. Не хочет, чтобы они оставались раздетыми… Ее можно понять. Лед в их отношениях был сломан. Но это не значит, что она готова в одночасье простить его. Прощенье придется заслуживать еще очень долго. И это было тем самым, чего он желал больше всего на свете.
Войдя в ванную, Женя на секунду зажмурился. В отличие от остальных помещений, где царили нежные тона, она была ярко-зеленой. Дорогой ремонт. Наверное, богатый любовник денег отвалил. Тот самый, что возил в путешествия…
Женя вдруг ощутил вспышку мучительной ревности. Но она очень быстро угасла. Чёрт с ним, с этим любовником! Не важно, кто был рядом с Мариной за эти три года. Важно только одно – чтоб она вернулась к нему.
Когда Женя появился на кухне, Марина стояла у столика возле плиты и снова пила кофе. Она выглядела в точности так, как вначале. Темное бархатное платье, яркая помада, аккуратно причесанные волосы. И черные туфельки-лодочки на небольшом каблучке. Красивая, стильная. И какая-то отстраненно-холодная, словно ее опять заморозили.
– Ну что, Женечка? – она посмотрела на него весело и насмешливо. – Ты получил даже больше, чем хотел, да? Будет что вспоминать. А теперь прощай. Как говорится, вот тебе бог, а вот тебе порог, – она указала на дверь изящным движением руки с серебристо-черным маникюром.
Ему показалось, что пол под ногами зашатался. Она просто стебется? Или, в самом деле, гонит его за порог? После того, что сейчас между ними было?!
– В самом деле, Женя, – она словно читала его мысли. – Я тебя не простила. И не собираюсь прощать. Есть поступки, за которые не прощают, да.
– Марина… – он оперся о спинку дивана, пытаясь найти хоть какую-то опору в зыбком зашатавшемся мире. – Да, я все понимаю. Я знаю, как ужасно виноват перед тобой. Но…
– Не может быть никаких «но», – резко оборвала она. – Ты не просто предал меня, ты меня едва не отправил в психушку. Ты знал о моих проблемах, мама рассказала тебе. И вот как ты меня поберег, – она сделала красноречивую паузу. – Живи мы в Германии, ты бы мне алименты платил. Но мы живем здесь. В стране, где не защищают права пострадавших супругов. Поэтому мне пришлось сильно измениться, чтобы не свихнуться и выжить. Той девочки, которую ты знал раньше, больше нет.
Он оторвал руку от дивана. Медленно повернулся к двери и пошел в прихожую на негнущихся, деревянных ногах. Надел кроссовки и куртку. Обернулся, чтобы посмотреть на Марину в последний раз.
– Можно один вопрос, – она появилась в прихожей с чашкой кофе. – Ты серьезно надеялся, что секс что-то изменит?
– Да, – честно ответил он. И не выдержав, нервно рассмеялся.
– М-да, это и правда забавно, – философски усмехнулась Марина. – Тебе тридцать четыре, ты образованный, умный человек. И ты даже не понял, что это я тебя взяла, а не ты меня. Ведь не понял, да?
– Марина, – он устало вздохнул. – Ты… как красиво, так изящно вытирала об меня ноги целых два часа. Не скатывай все в фарс, ладно?
– Резонное замечание, – спокойно согласилась она. – Ну, тогда все, прощай.
Она с равнодушным лицом распахнула дверь. Женя на секунду замялся, ища подходящие прощальные слова. Но понял, что они ни к чему, и молча вышел за дверь, которая сразу закрылась за его спиной.
Метро оказалось не в пяти минутах от дома, а где-то в двадцати. Или это вообще была другая станция. Женя сдуру пошел наугад в сторону дороги и лишь после догадался спросить у прохожих, куда нужно идти. Можно было вызвать такси, но хотелось поскорее добраться до квартиры друга, у которого он остановился. На метро должно быть быстрей.
Вот только промокнуть под дождем мало радости. Проклятая питерская погода! Вечно нужно носить с собой зонт. Он давно не был в Петербурге и уже отвык. Не мог находиться в городе, связанном с Мариной. И когда приезжал сюда на день по делам, старался не замечать города.
Хорошо хоть в метро оказалось мало народа. Нашлось свободное место. Женя плюхнулся на сиденье, чувствуя жуткую усталость. И еще – голод. Не половой, а обычный. Впервые за всю жизнь его выставили после секса на улицу, не покормив. И даже не предложив чая. Но глупо было ждать. Много чести…
Женю снова охватил нервный смех. Блин, да он просто какой-то мазохист. Зачем он потащился к Марине?! И даже машину не взял. Наверное, подсознательно ждал, что ему нальют. Захотят выпить с ним шампанского по случаю торжественной встречи.
Хотя нет. Он не взял машину, потому что думал: а вдруг его потянет напиться сразу после встречи с Мариной? С горя, так сказать. И выпить, в самом деле, хотелось. Но он даже забыл заскочить в магазин за бутылкой пива. Понесся как угорелый к метро.
Женя оглядел полупустой вагон. Хотел поискать схему метрополитена. Но перед глазами стояла только одна картина: Марина в бархатном платье, с ироничной улыбкой на губах и чашкой в руке. Этот образ заслонил даже ее обнаженную. Хотя секс у них был потрясающий.
Секс? Какой, к черту, секс?! Разве может это примитивное слово вместить всю гамму эмоций, что он пережил за минуты близости? А она?! Ведь казалось, что и она тоже…
И тут на него обрушилась убийственная догадка. Марина отдалась ему прежнему, а не настоящему. Представила, что перед ней ее муж, которого она страстно любит. Сладкий самообман, сентиментальная причуда и блажь. Потому она и говорит, что взяла. Кусочек счастливого прошлого. Те эмоции и впечатления, что испытывала тогда.
Но нельзя находиться долго в плену миража. Их близость закончилась, и мираж рассеялся. Перед Мариной снова оказался мужчина, которого она презирает. И который не нужен ей. У него то же самое тело, но душа-то совершенно другая. Грязная, грубо говоря. Душа подлеца и предателя. Который сам влип в дерьмо и запачкал молодую жену. Чистую, невинную девочку, у которой не было мужчин до него.
Он не бросил ее ради другой. Но он создал такие условия, в которых она никак не могла существовать. Будь это взрослая женщина, с опытом, да еще с ребенком от первого неудачного брака, она бы от него не ушла. Простила бы назло твари. Ввязалась бы в борьбу за свое женское счастье и одержала победу. Но Марина так не могла. Это сломало бы ее ранимую психику.
Женя запустил руки в волосы, на секунду зажмуривая глаза. Боже мой, боже мой! А ведь все так прекрасно начиналось…
Прошлое. Пять лет назад. Женя
Они познакомились пять лет назад. Вскоре после того, как его бросила первая жена.
Это случилось во второй половине января. Его группа вернулась из новогоднего турне по российским городам. Дела шли превосходно. И ничто не предвещало беды.
Не было никаких признаков того, что их брак с Вероникой изжил себя и находится на грани распада. Или это он был дурак и не замечал. Не видел, не чувствовал, не подозревал… В общем, лох огородный.
Но и Ника вела себя так, что заподозрить плохое, ей-богу, было сложно. Проводила его в дорогу, и все две недели, пока длилось турне, они перезванивались. Не каждый день, правда, но раз в три дня точно.
Поэтому, вернувшись домой, Женя даже не понял, что произошло. Жены не было дома, половина обстановки отсутствовала. Все это наводило на мысль, что Ника затеяла ремонт. Они думали с ним затеваться, но летом. Видимо, Нике надоело ждать.
Квартира была трехкомнатной. В комнате Жени порядок был не нарушен, и он не спеша разобрал сумки и переоделся. Перешел на кухню, чтобы заварить чай. И увидел на столе письмо.
– Прежде всего, это должен быть мужчина, который уже пережил пору бурных страстей. И теперь его тянет на шампанское вместо коньяка. А во-вторых, – ее глаза вспыхнули, – он должен быть не способен на предательство.
Женя призвал на помощь весь свой артистизм и сделал вид, будто удар попал в точку. Нехорошо было лишить ее этой радости. Хотя на самом деле стрела пролетела мимо. Ведь она же не оскорбила его намеком на то, что он есть и кем называл себя тысячу раз.
– Но ведь предать может и деловой партнер, – скептически произнес он, побуждая ее к новому выпаду.
– Может, – согласилась Марина. – Но я выбираю таких, что не предают.
– Тот мужчина, что подарил тебе эту квартиру…
– Он теперь мой друг, – она вся лучилась торжеством. – Уметь надо, Женечка! Красиво начать и красиво закончить отношения. Да и как он мог бы предать меня, если я не была ни его любимой, ни женой?
Она отвернулась к столу и тут же повернулась назад: так порывисто, что задела рукой свою чашку, едва не смахнув ее на пол.
– А твоей женой я была. Мы венчались в церкви!
В комнате повисло молчание. Марина бросала на Женю обвиняющие, презрительно-колкие взгляды. Он чувствовал их, хотя не смотрел на нее. Потом все же решился поднять на нее глаза. Марина на секунду прищурилась, затем удивленно усмехнулась, как будто не верила, что такие события могли происходить в ее жизни.
– Мы венчались в церкви, – повторила она – И я искренне думала, что это всерьез. Я тебя в этот храм не тянула, мне такое и на ум не пришло. Это было твоим решением. Как мне казалось – осознанным. Но вышло, что ты только хотел покрасоваться: перед музыкальной тусовкой и фанатами.
– Нет, – произнес он, глядя на нее прямо. – Не хотел я ни перед кем красоваться. Это было всерьез.
– Только ненадолго, – Марина рассмеялась. – Что ж, такое случается. Есть люди – как флюгеры. Их мотает то в одну, то в другую сторону. И они в этом не виноваты. Такими их создала природа. Без внутреннего стержня. Без убеждений и принципов… Что ты все молчишь? – она посмотрела на него с удивлением. – Ты в молчанку пришел сюда играть?
Женя пожал плечами.
– А что тут можно сказать? Ты во всем права.
Он подошел к кухонному столу и сделал себе чашку растворимого кофе. Некрасиво хозяйничать на чужой кухне, но чего уж там.
– Я что-то никак не пойму, для чего ты явился сюда, – Марина прищурилась. – Разве не затем, чтобы… попытаться передо мной оправдаться?
Она неожиданно прыснула. Женя рассмеялся в ответ.
– Сказала – и сама поняла, как это несуразно звучит, – произнес он с невеселой иронией. – Да, есть поступки, за которые оправдаться нельзя. Так какой резон затеваться?
– Это верно, – сухо обронила Марина. – Но тогда зачем ты позвонил мне и попросил встречи?
Он сделал пару глотков, потом шумно, глубоко вздохнул.
– Не затем, чтобы прощения просить. Просто… чтобы увидеть! Не мог больше терпеть. Смотреть только на твои фотки в интернете. Захотелось… увидеть тебя близко. Хотя бы один раз.
– Вот как, – протянула Марина. – А скажи мне, мил друг… Ты с женой развелся? Или все же нет?
Женя впился в нее глазами, пытаясь понять, притворяется она или правда ничего не знает о его жизни. Потом отвел взгляд, мысленно усмехнувшись над собой. Идиот! Разве ты не видишь надпись на кремовых обоях: «Оставь надежду всяк сюда входящий!» Буквы крупные, а в конце даже восклицательный знак – для самых непонятливых и тупых.
То есть на самом деле на стене ничего подобного не было. Лишь картина с красивым натюрмортом – собственная работа Марины. Но это только иллюзия. Не важно, что плакат не висит, он все равно есть, поскольку ощущается в атмосфере этой уютной квартирки.
– Не стану скрывать от тебя приятную новость, – усмехнулся он. – Да, я развелся. Еще полгода назад. А ты разве не в курсе?
Марина окинула его взглядом оскорбленного достоинства.
– Разумеется, нет. Или ты всерьез думал, что я за твоей жизнью слежу? Много чести, дружочек! Что ты ржешь? Думаешь, я вру?!
– Нет, ну что ты, – торопливо возразил он. – Просто… ты с таким выражением лица это сказала…
– Да я… – начала она возмущенно и внезапно, резко успокоилась. – Так, понятно. Значит, ты развелся. И надумал подкатить ко мне. А чего ждал так долго? Я же могла замуж выйти.
Она посмотрела на него и, поскольку он не отвечал, продолжала.
– Хотя понимаю. Это она снова тебя бросила. И ты снова долго переживал. Искал, кто утешит, но не задалось. И тогда ты вспомнил обо мне. Так, Женечка? Ну же, говори, черт возьми!
– Зачем? – он пожал плечами. – У тебя сложилась картинка, и мои жалкие объяснения ничего не изменят.
– То есть объяснений не будет? – озадаченно спросила Марина. – Совсем никаких?
– Но ведь они не нужны, – глухо обронил Женя.
В комнате опять повисло гнетущее молчание. Марина смотрела в окно с неопределенным выражением лица. Женя допивал кофе, чувствуя, как с каждым глотком в душе нарастает отчаяние. Чашка опустеет, и настанет пора уходить. Потому что говорить больше не о чем. Разве что пуститься в пространный рассказ о своих злоключениях. Это позабавит Марину, и она не прогонит его слишком быстро. Но даже ради этого он не сможет насиловать свою душу, вспоминая о том, что хотелось бы вычеркнуть из памяти.
– Ну что ж, – улыбнулась Марина. – Пора нам прощаться. Ты хотел увидеть меня – ты меня увидел. Пошли, провожу тебя.
Они вышли в прихожую. Сердце суматошно стучало, в горле застыл крик отчаяния. О господи, что он натворил? Не надо было звонить ей и просить о встрече. Тем более – приходить к ней домой. Он думал, что не может быть хуже. Оказалось – может.
– Подожди, Женя, – сказала Марина, когда он уже собирался надевать кроссовки. – Ну-ка, постой минутку. Дай я на тебя посмотрю. А то и не разглядела толком… за время беседы.
Он медленно выпрямился, повернулся лицом к ней. И почувствовал, как крепленым вином ударяет в голову возбуждение. Сначала шибануло туда, а потом прокатилось по телу, от волос до кончиков пальцев на ногах. Только бы не броситься к ней, не начать ее целовать! Одернут, выгонят из дома с позором, как щенка паршивого.
– Распусти волосы, – попросила Марина, глядя на него неотрывно. – Хочу видеть твои непослушные кудряшки…
Женя поднял дрожащие руки к волосам. Вытащил тугой хвост из резинки, машинально сунул ее в карман брюк. Нервно сглотнул, чувствуя, как желание схватить Марину в объятия совсем затуманило голову.
– Что, Марин? – спросил он с кривой усмешкой, пытаясь успокоиться. – Сильно постарел, да?
– Все равно красивый.
Он застыл, не веря своим ушам. А затем ему показалось, что он грезит. Ее руки на его волосах – не таких роскошных, как раньше, но все еще густых. Губы с яркой помадой у самого лица. И запах тех самых духов – едва уловимый, не забивающий запах ее кожи.
Чувствуя, что падает в пропасть, он порывисто обнял ее. Прижался лицом к волосам, трепетно сжимая податливое стройное тело. Из горла вырвался стон, из глаз брызнули слезы. А потом их губы сплелись. И началась сказка. Или волшебный сон, греза. То, чего уже очень давно не было в реальности и не верилось, что когда-то будет.
– Это… было чудесно! Как в добрые старые времена.
Марина приподнялась на локте, поглядывая на Женю с веселой и немного странной улыбкой. Погладила его лицо, потом наклонилась и поцеловала – не страстно, а легонько, едва прикоснувшись губами к его губам. Он хотел обнять ее, но она уклонилась и проворно соскочила с кровати. Точнее, с дивана, превращенного в просторное ложе с кучей разных подушек, на спинке которого восседали небольшие плюшевые игрушки.
– Одевайся, Жень, – Марина подхватила с пола свою одежду. – Можешь зайти в ванную, если нужно. Я заскочу туда на минутку, но сама оденусь на кухне.
Озадаченный столь поспешным бегством, Женя шумно вздохнул и заставил себя встать с дивана. Не хочет, чтобы они оставались раздетыми… Ее можно понять. Лед в их отношениях был сломан. Но это не значит, что она готова в одночасье простить его. Прощенье придется заслуживать еще очень долго. И это было тем самым, чего он желал больше всего на свете.
Войдя в ванную, Женя на секунду зажмурился. В отличие от остальных помещений, где царили нежные тона, она была ярко-зеленой. Дорогой ремонт. Наверное, богатый любовник денег отвалил. Тот самый, что возил в путешествия…
Женя вдруг ощутил вспышку мучительной ревности. Но она очень быстро угасла. Чёрт с ним, с этим любовником! Не важно, кто был рядом с Мариной за эти три года. Важно только одно – чтоб она вернулась к нему.
Когда Женя появился на кухне, Марина стояла у столика возле плиты и снова пила кофе. Она выглядела в точности так, как вначале. Темное бархатное платье, яркая помада, аккуратно причесанные волосы. И черные туфельки-лодочки на небольшом каблучке. Красивая, стильная. И какая-то отстраненно-холодная, словно ее опять заморозили.
– Ну что, Женечка? – она посмотрела на него весело и насмешливо. – Ты получил даже больше, чем хотел, да? Будет что вспоминать. А теперь прощай. Как говорится, вот тебе бог, а вот тебе порог, – она указала на дверь изящным движением руки с серебристо-черным маникюром.
Ему показалось, что пол под ногами зашатался. Она просто стебется? Или, в самом деле, гонит его за порог? После того, что сейчас между ними было?!
– В самом деле, Женя, – она словно читала его мысли. – Я тебя не простила. И не собираюсь прощать. Есть поступки, за которые не прощают, да.
– Марина… – он оперся о спинку дивана, пытаясь найти хоть какую-то опору в зыбком зашатавшемся мире. – Да, я все понимаю. Я знаю, как ужасно виноват перед тобой. Но…
– Не может быть никаких «но», – резко оборвала она. – Ты не просто предал меня, ты меня едва не отправил в психушку. Ты знал о моих проблемах, мама рассказала тебе. И вот как ты меня поберег, – она сделала красноречивую паузу. – Живи мы в Германии, ты бы мне алименты платил. Но мы живем здесь. В стране, где не защищают права пострадавших супругов. Поэтому мне пришлось сильно измениться, чтобы не свихнуться и выжить. Той девочки, которую ты знал раньше, больше нет.
Он оторвал руку от дивана. Медленно повернулся к двери и пошел в прихожую на негнущихся, деревянных ногах. Надел кроссовки и куртку. Обернулся, чтобы посмотреть на Марину в последний раз.
– Можно один вопрос, – она появилась в прихожей с чашкой кофе. – Ты серьезно надеялся, что секс что-то изменит?
– Да, – честно ответил он. И не выдержав, нервно рассмеялся.
– М-да, это и правда забавно, – философски усмехнулась Марина. – Тебе тридцать четыре, ты образованный, умный человек. И ты даже не понял, что это я тебя взяла, а не ты меня. Ведь не понял, да?
– Марина, – он устало вздохнул. – Ты… как красиво, так изящно вытирала об меня ноги целых два часа. Не скатывай все в фарс, ладно?
– Резонное замечание, – спокойно согласилась она. – Ну, тогда все, прощай.
Она с равнодушным лицом распахнула дверь. Женя на секунду замялся, ища подходящие прощальные слова. Но понял, что они ни к чему, и молча вышел за дверь, которая сразу закрылась за его спиной.
Метро оказалось не в пяти минутах от дома, а где-то в двадцати. Или это вообще была другая станция. Женя сдуру пошел наугад в сторону дороги и лишь после догадался спросить у прохожих, куда нужно идти. Можно было вызвать такси, но хотелось поскорее добраться до квартиры друга, у которого он остановился. На метро должно быть быстрей.
Вот только промокнуть под дождем мало радости. Проклятая питерская погода! Вечно нужно носить с собой зонт. Он давно не был в Петербурге и уже отвык. Не мог находиться в городе, связанном с Мариной. И когда приезжал сюда на день по делам, старался не замечать города.
Хорошо хоть в метро оказалось мало народа. Нашлось свободное место. Женя плюхнулся на сиденье, чувствуя жуткую усталость. И еще – голод. Не половой, а обычный. Впервые за всю жизнь его выставили после секса на улицу, не покормив. И даже не предложив чая. Но глупо было ждать. Много чести…
Женю снова охватил нервный смех. Блин, да он просто какой-то мазохист. Зачем он потащился к Марине?! И даже машину не взял. Наверное, подсознательно ждал, что ему нальют. Захотят выпить с ним шампанского по случаю торжественной встречи.
Хотя нет. Он не взял машину, потому что думал: а вдруг его потянет напиться сразу после встречи с Мариной? С горя, так сказать. И выпить, в самом деле, хотелось. Но он даже забыл заскочить в магазин за бутылкой пива. Понесся как угорелый к метро.
Женя оглядел полупустой вагон. Хотел поискать схему метрополитена. Но перед глазами стояла только одна картина: Марина в бархатном платье, с ироничной улыбкой на губах и чашкой в руке. Этот образ заслонил даже ее обнаженную. Хотя секс у них был потрясающий.
Секс? Какой, к черту, секс?! Разве может это примитивное слово вместить всю гамму эмоций, что он пережил за минуты близости? А она?! Ведь казалось, что и она тоже…
И тут на него обрушилась убийственная догадка. Марина отдалась ему прежнему, а не настоящему. Представила, что перед ней ее муж, которого она страстно любит. Сладкий самообман, сентиментальная причуда и блажь. Потому она и говорит, что взяла. Кусочек счастливого прошлого. Те эмоции и впечатления, что испытывала тогда.
Но нельзя находиться долго в плену миража. Их близость закончилась, и мираж рассеялся. Перед Мариной снова оказался мужчина, которого она презирает. И который не нужен ей. У него то же самое тело, но душа-то совершенно другая. Грязная, грубо говоря. Душа подлеца и предателя. Который сам влип в дерьмо и запачкал молодую жену. Чистую, невинную девочку, у которой не было мужчин до него.
Он не бросил ее ради другой. Но он создал такие условия, в которых она никак не могла существовать. Будь это взрослая женщина, с опытом, да еще с ребенком от первого неудачного брака, она бы от него не ушла. Простила бы назло твари. Ввязалась бы в борьбу за свое женское счастье и одержала победу. Но Марина так не могла. Это сломало бы ее ранимую психику.
Женя запустил руки в волосы, на секунду зажмуривая глаза. Боже мой, боже мой! А ведь все так прекрасно начиналось…
ГЛАВА 3
Прошлое. Пять лет назад. Женя
Они познакомились пять лет назад. Вскоре после того, как его бросила первая жена.
Это случилось во второй половине января. Его группа вернулась из новогоднего турне по российским городам. Дела шли превосходно. И ничто не предвещало беды.
Не было никаких признаков того, что их брак с Вероникой изжил себя и находится на грани распада. Или это он был дурак и не замечал. Не видел, не чувствовал, не подозревал… В общем, лох огородный.
Но и Ника вела себя так, что заподозрить плохое, ей-богу, было сложно. Проводила его в дорогу, и все две недели, пока длилось турне, они перезванивались. Не каждый день, правда, но раз в три дня точно.
Поэтому, вернувшись домой, Женя даже не понял, что произошло. Жены не было дома, половина обстановки отсутствовала. Все это наводило на мысль, что Ника затеяла ремонт. Они думали с ним затеваться, но летом. Видимо, Нике надоело ждать.
Квартира была трехкомнатной. В комнате Жени порядок был не нарушен, и он не спеша разобрал сумки и переоделся. Перешел на кухню, чтобы заварить чай. И увидел на столе письмо.
