Это была не записка, а именно письмо, в котором Ника подробно излагала причины, побудившие ее подать на развод. И настойчиво просила не пытаться выйти с ней на связь, а тем более – искать там, где она теперь будет жить. Это может оказаться опасным для здоровья Жени. А она не хочет, чтобы он пострадал. Все-таки они прожили вместе больше пяти лет. И за эти годы было много хорошего…
Женя нашел ее. Подключил к поискам кого только можно и через неделю явился в тот элитный поселок, где Ника жила с женихом. Проникнуть на территорию поселка Жене помогли знакомые из полиции – фанаты его рок-группы. И только благодаря им ему не сломали челюсть, как грозились, когда он ломился в ворота огромного трехэтажного коттеджа безвкусной архитектуры.
Ника вышла на улицу, предотвращая конфликт, рисковавший перейти в мордобой.
– Я знала, что это случится, – сказала она с тяжким вздохом. – Что ты будешь меня искать и найдешь. Поэтому и сижу здесь, а не занимаюсь важными делами. Прячусь от тебя.
– Если знала, почему не могла позвонить и назначить встречу где-нибудь в городе? – с упреком спросил Женя. – Оставила письмо… Что я должен думать?! А если тебя заставили его написать? Насильно сюда увезли?
– Боже, какой бред, – презрительно рассмеялась Ника. – Увезли насильно… вместе с половиной совместно нажитого имущества! У тебя слишком бурная фантазия. А не позвонила, – ее взгляд стал враждебным, – потому что это слишком противно – объясняться лично. И как будто разговоры могли изменить что-то! Я же не за один день все решила, как ты думаешь?
Женя провел руками по волосам и лицу, словно пытаясь проснуться, пробудиться от кошмарного сна.
– Я не знаю, что думать. Мне казалось, у нас все хорошо.
– Тебе только казалось, – Ника выделила последнее слово. – А на самом деле я давно разочаровалась в тебе. Искала перспективного мужчину. И богатого.
– Но мы никогда не жили в бедности!
– Женя! – Вероника поморщилась. – Ну начни мне еще рассказывать про тех, кто живет хуже нас. Это просто смешно. И с таким мышлением никогда не выберешься наверх! Потому что к высоким доходам нужно изо всех сил стремиться. Жаждать денег, богатства. А не говорить себе: «У меня все неплохо, я живу не хуже других». Но тебе это и ни к чему.
– А тебе, значит, очень нужно?
Ника посмотрела на него с вызовом.
– Да. Мне нужно. Потому что хочется! Успеть хорошо пожить, пока молодая. Пока на меня есть спрос со стороны приличных мужчин.
Женя тихо выругался матом.
– То есть, я не из таких. Ладно! Но неужели… неужели любовь совсем прошла?! Или у тебя снесло крышу при виде чужого богатства? – он кивнул на уродский особняк. – Ты только о деньгах говоришь. А мужик этот… Ты в него влюбилась? Или он – только приложение к деньгам?
Ника отвела взгляд. Посмотрела на Женю с раздражением.
– Это не твое дело. Моя жизнь тебя больше не касается! Как ты не поймешь, идиот?! Ты не должен был сюда приезжать. Тебя же просили!
Она помолчала, возбужденно пройдясь взад-вперед. Потом как-то так паскудно улыбнулась, что Женю передернуло.
– Знаешь… Не хотела тебе говорить, но скажу. Женя, я скучала с тобой! Ты мне надоел как мужчина. Я уже изменяла тебе несколько раз. Не из выгоды, а просто так, для разнообразия. Потом поняла, что туплю. Теряю драгоценное время. И поставила серьезную цель: найти такого мужчину, которому изменять не захочется.
Женя шумно вздохнул, недоверчиво покачав головой.
– Вот как, – протянул он. – И давно это все началось?
– Два года назад. А ты и не замечал ничего! Хотя как ты мог замечать? Ты же весь в своей дурацкой рок-музыке, – она смерила его насмешливым взглядом. – Постоянно куда-то уезжал. Прошлым летом, когда ты на фестивале торчал, я успела сделать аборт.
– Что? – остолбенел он.
Ника усмехнулась – цинично, нервно и зло.
– Да. Мне уже двадцать восемь. Часики начинают тикать! Но родить от тебя – это означало «завязнуть». А у меня была цель.
– Почему ты не развелась раньше, черт тебя возьми? – в сердцах крикнул Женя. – Развязала бы руки нам обоим.
Ника снова посмотрела на него с вызовом.
– Догадайся! Это будет тест на то, конченый ты лох или нет.
– Я лох, потому что не изменял тебе? Имея кучу возможностей? О да, – кивнул Женя. – Это было непростительной глупостью! А почему ты не разводилась со мной, я скажу, – он глянул на нее с отвращением. – Потому что замужние ценятся выше разведенных. А у тебя еще и муж был человек необычный. Увести у такого жену – это круто. А разведись ты со мной… Ты бы стала обычной, средней женщиной. И такой, как этот, – он снова кивнул на особняк, – замуж бы тебя не позвал.
Он не сдержал мстительной улыбки, заметив, как ее лицо исказилось и пошло розоватыми пятнами.
– Средней женщиной, – с ненавистью процедила она. – Да ты на себя посмотри! У тебя даже нет своей хаты в тридцать лет. Живешь в подаренной предками. Ты только красоваться умеешь! Да и то…
– Я пойду, – бесстрастно перебил ее Женя. – А то уже не на шутку тошнит, знаешь ли. Что с разводом? Ты зачем-то в суд подала. Может, в ЗАГС поедем? Так будет быстрее.
– Незачем, – Ника бросила на него мрачный взгляд. – До судебного заседания осталось всего три недели. Вместо меня будет адвокат. Я надеюсь, все решится сразу?
– Даже не сомневайся.
Он прощально махнул ей рукой и пошел к машине.
Следующие три месяца Женя жил в состоянии депрессии и полнейшей апатии ко всему. Любить Нику он больше не мог, ибо она теперь вызывала у него отвращение. Но боль от ее предательства душила его. Лучше бы она промолчала про свои измены и аборт. Зачем она сказала об этом, вывалила на него эту грязь?! Видимо, опасалась, что иначе Женя не отступится. Будет искать встречи, пытаться вернуть ее… Коротко говоря – мешать ее новой жизни. Нужно было так сделать, чтоб не захотел. Стать для него мерзкой и презренной. Ника достигла цели. Но боль не уменьшалась от сознания того, что он потерял то, что не жалко было потерять.
Да и как не жалко? Они были вместе пять с половиной лет, считая с того времени, когда у них только завязался роман. Ника давно стала для Жени родной, была ему ближе, чем мама. Он ей доверял, считал порядочной женщиной. А она предавала его два последних года, по сути – притворялась женой. Жила с ним и попутно искала жениха. А если бы не нашла? Он бы так и не знал, что его держат за лоха?! Даже страшно представить.
Страшно, стыдно, противно. И ужасно, нестерпимо обидно! Он не был идеальным мужем и, наверное, не подходил Веронике. Ну, так надо было разводиться по-честному, а не красть его месяцы и годы. Можно подумать, что ему не хотелось других женщин. Не хотелось, потому что он на них не смотрел, а не потому, что Ника была лучшей.
Не успел Женя развестись, как женщины стали находиться сами, без усилий с его стороны. Симпатичные, неглупые, добрые, готовые на любые услуги. Но секс с ними почему-то не доставлял радости, а близость не согревала. К тому же они так и норовили душевно поговорить с ним и выразить сочувствие. Но как раз этого Женя не хотел. Точнее – не выносил. В нем закипала злость, когда он ловил на себе сочувственный взгляд. А уж если кто-то начинал говорить ему ободряющие слова, Женя приходил в бешенство. Как назло, у них с Никой был общий круг знакомых, потому что она работала в СМИ и вела музыкально-театральную рубрику. И конечно, все знали, что Ника променяла его на какого-то крутого богача. Пришлось максимально ограничить общение и с дамами, и с друзьями, и с родителями. Под конец общение свелось к посиделкам с гитаристом Виталиком из его группы. Тот оказался самым деликатным из всех и ни разу не выразил сочувствия, за что Женя был ему очень благодарен.
От тяжелых мыслей немного отвлекала работа. Женя не был профессиональным музыкантом, только в детстве изучал вокал и гитару в музыкалке. А в институте учился на дизайнера. И сейчас делал сайты под началом своего однокурсника, у которого была хорошая клиентская база. Работал на дому, за компьютером, и ему это было по душе. Он вообще не хотел покидать пределов своей квартиры, где теперь жил только в одной комнате, почти не заглядывая в другие. И в бассейн ходить перестал, хотя раньше регулярно ходил для поддержки физической формы.
Концертов в эти месяцы не было, как и репетиций. И Женя с отчаянием чувствовал, что, наверное, это всё – конец. Он больше не хочет петь. И не может! Тут даже не о вдохновении шла речь – на выступлениях бывало, что Женя без него обходился, и никто ничего не замечал. Просто появился какой-то психологический блок. Или комплекс. Женя не знал, как это точнее назвать. Просто сказал Виту в марте – подыскивай нового вокалиста. Тот обругал его матом. И вскоре поставил перед фактом близкого концерта в Смоленске – городе, где они выступали всего один раз, когда-то давно. Женя уже и не помнил ту поездку.
– Билеты раскуплены, – развел руками Виталик. – И мне пришлось хорошо покрутиться ради этого. Фанатов у нас там немного, но я умудрился оповестить всех. Зал набирается. Не поехать просто невозможно! Это будет позор. Можно отменить концерт здесь, в Москве, но не там.
– Вит, – Женя тяжко вздохнул, с досадой глядя на друга. – Слушай, ну ты же знаешь…
– Я сказал: отменить концерт невозможно, – отрезал Виталик. – Мне не жалко своих усилий и хлопот. И даже на деньги плевать. Но нельзя подводить людей, которые ждали встречи с нами три года. Понимаешь… У многих из них нет денег на такое развлечение, как приезд в Москву на наш концерт. Ты, зажратый мажор, понимаешь, что такое «нет денег»?
– Я вовсе не мажор, – удивленно отозвался Женя. – Что за хрень ты несешь?
– А если не мажор, так тем более должен понимать, – парировал Вит. – У тебя совесть есть? Ты осознаешь, что у тебя нет морального права отменить концерт?
Женя возвел глаза к потолку.
– Ну, понес о высоким. Самому не смешно-то?
– Нет, – ответил Виталик. – Потому что у меня в душе еще осталось что-то высокое и чистое. От тех славных времен, когда мы только создали нашу группу. Точнее, никакой группы тогда еще не было. А было лишь трое студентов, которые нуждались в деньгах. Не ты! – Вит красноречиво помолчал. – Тебя-то мама с папой всегда хорошо содержали. Но только у тебя одного из всей нашей компании был красивый, хорошо поставленный голос. И ты согласился с нами выступать. На улице, а потом в ресторанах. Поссорился из-за этого с мамкой и три месяца жил у меня, в комнате со мной и моим брательником. У нас не было лишней кровати, мы по очереди спали на полу. Ты помнишь?
– Ну еще бы! Разве это забудешь.
– Вот каким ты был раньше, Жень. А теперь? – Вит впился в него глазами. – Неужели сдал все свои бастионы врагу? Если так, то, конечно…
– Хорошо, я выступлю на этом концерте, – обреченно выдохнул Женя. – Когда он вообще намечается?..
Прошлое. Пять лет назад. Женя
Они остановились в том же самом отеле, что и в прошлый раз. В самом центре Смоленска, в номерах с видом на старинные здания и парк. Вит уверял, что даже номера были те же, но Женя не помнил этого. Ему все казалось незнакомым, каким-то чужим и холодным. Хотя объективно вид из окна был красивым, и на газонах зеленела травка. Только листьев на деревьях не было.
А вот здание, где они выступали, Женя вспомнил. Узнал зрительный зал с проходом по самому центру. Даже вспомнил немного тот, давнишний концерт. Зрителей тогда было меньше. Правда, и сейчас зал заполнен где-то на три четверти. Но это не имело значения. Ведь не за деньгами он сюда приехал, просто Вит на него надавил.
Женя оглядел зал в прорезь занавеса. И его взгляд сразу приковали две женщины. Мама с дочкой… Он определил это по тому, как они общались. По внешности сходства было мало, и одеты по-разному. Женщина лет сорока с небольшим нарядилась так, будто пришла в оперу, а не на рок-концерт. Девчонка лет семнадцати выглядела, как представительница продвинутой молодежи. Кажется, под гота косит. Интересное черное платье с чем-то серебристым и броский макияж на грани вульгарности и шика. Странно! У такой консервативной мамы дочка так одевается…
Они были с цветами – тёмно-красные розы под цвет помады девчонки. Это навело Женю на мысль, что они не ходят или редко ходят на такие концерты. И все же, это были поклонницы его группы, а не случайные зрители. Во-первых, дорогие билеты в третий ряд. Места возле прохода, причем, кресло, где сидела девчонка, выдавалось в проход – так, несколько странно, был устроен зал. И с этого места вся сцена была видна идеально. Значит, покупали билеты заранее, одними из первых.
Во-вторых…
Женя вдруг поймал себя на том, что он улыбается. Так забавно вела себя эта парочка. Вертятся, болтают, смеются. Кстати, а что смешного? Может, кто-то из зрителей вырядился как-то чудно?
И тут Женя понял, в чем дело. Они просто в радостном предвкушении! Не только девчонка, но и маменька. Она что, любит такую музыку? Вот бы никогда не подумал.
Девчонка отдала цветы матери. Внезапно вскочила с кресла, покружилась, взмахнув пышной юбкой и с улыбкой оглядывая зал. Плюхнулась на свое место, крепко стиснула руки на груди. Какие глаза, боже мой! Ну прямо сверкают, как бриллианты. Она ему приснится сегодня. Ведь он будет видеть ее весь концерт. Она же сидит по центру, прямо перед ним. Залезла в черную сумочку, достала мобильник. Готовится снимать выступление.
Женя отошел от занавеса. И почувствовал, как с него словно спадают тяжелые оковы. Походка сделалась легкой, дыханье свободным. Даже мысли активней заработали. Это было похоже на пробуждение от тяжелого, муторного сна. Его словно расколдовали! Ну и чудеса.
– Вит, пора начинать, – деловито произнес он. – Люди ждут, сколько можно тянуть?
Тот поднял на него удивленный, слегка настороженный взгляд. Потом сжал его руку, хлопнул по плечу.
– Как насчет той песни, что ты вычеркнул? – спросил он с хитрой улыбкой. – Про любовь и готовность… хм-хм… свернуть горы ради возлюбленной? Может, все же споешь?
– Да, – кивнул Женя. И почувствовал, как пылает лицо. – Слушай, – он внимательно посмотрел на Вита, – ты мне ничего не подмешал?
– Женька, ну ты что?! – возмутился тот. – Откуда такое подозрение?
– Извини, – улыбнулся Женя. – Ну все, начинаем, давай!
Когда Женя вышел на сцену, он заметил, что мама и дочка сидят уже не вместе, а по разные стороны прохода. Молодцы, удобно устроились…
Но удобство оказалось мнимым. Минут через двадцать самые активные фанаты начали вскакивать с мест и стремительно заполнять все проходы. Ну конечно! Так всегда бывало, Женя просто забыл. Да и залов таких не попадалось. Обычно они выступили в небольших помещениях с танцполами, где большинство зрителей стояли и имели возможность танцевать. Иногда такой зал снять не получалось, и они выступали вот в таких. Но широких проходов по центру не бывало, только по бокам.
Некоторое время охрана пыталась сдерживать толпу, не пуская ее к самой сцене. Но лавину остановить невозможно. Женя пел, привычно общался со зрителями, но не выпускал из виду женщину с девчонкой. Заметил, как женщина беспокойно оборачивается назад, на толпу фанатов, которые тусовались уже почти рядом с ее креслом. Потом мужчина, сидевший в четвертом ряду сзади девочки, встал со своего места. Сделал шаг и рухнул как подкошенный сноп, растянувший поперек прохода. Напился до кондиции, еще до концерта, болван! Хорошо, что голову не разбил о кресло. Проход оказался широким, на его счастье.
Женя нашел ее. Подключил к поискам кого только можно и через неделю явился в тот элитный поселок, где Ника жила с женихом. Проникнуть на территорию поселка Жене помогли знакомые из полиции – фанаты его рок-группы. И только благодаря им ему не сломали челюсть, как грозились, когда он ломился в ворота огромного трехэтажного коттеджа безвкусной архитектуры.
Ника вышла на улицу, предотвращая конфликт, рисковавший перейти в мордобой.
– Я знала, что это случится, – сказала она с тяжким вздохом. – Что ты будешь меня искать и найдешь. Поэтому и сижу здесь, а не занимаюсь важными делами. Прячусь от тебя.
– Если знала, почему не могла позвонить и назначить встречу где-нибудь в городе? – с упреком спросил Женя. – Оставила письмо… Что я должен думать?! А если тебя заставили его написать? Насильно сюда увезли?
– Боже, какой бред, – презрительно рассмеялась Ника. – Увезли насильно… вместе с половиной совместно нажитого имущества! У тебя слишком бурная фантазия. А не позвонила, – ее взгляд стал враждебным, – потому что это слишком противно – объясняться лично. И как будто разговоры могли изменить что-то! Я же не за один день все решила, как ты думаешь?
Женя провел руками по волосам и лицу, словно пытаясь проснуться, пробудиться от кошмарного сна.
– Я не знаю, что думать. Мне казалось, у нас все хорошо.
– Тебе только казалось, – Ника выделила последнее слово. – А на самом деле я давно разочаровалась в тебе. Искала перспективного мужчину. И богатого.
– Но мы никогда не жили в бедности!
– Женя! – Вероника поморщилась. – Ну начни мне еще рассказывать про тех, кто живет хуже нас. Это просто смешно. И с таким мышлением никогда не выберешься наверх! Потому что к высоким доходам нужно изо всех сил стремиться. Жаждать денег, богатства. А не говорить себе: «У меня все неплохо, я живу не хуже других». Но тебе это и ни к чему.
– А тебе, значит, очень нужно?
Ника посмотрела на него с вызовом.
– Да. Мне нужно. Потому что хочется! Успеть хорошо пожить, пока молодая. Пока на меня есть спрос со стороны приличных мужчин.
Женя тихо выругался матом.
– То есть, я не из таких. Ладно! Но неужели… неужели любовь совсем прошла?! Или у тебя снесло крышу при виде чужого богатства? – он кивнул на уродский особняк. – Ты только о деньгах говоришь. А мужик этот… Ты в него влюбилась? Или он – только приложение к деньгам?
Ника отвела взгляд. Посмотрела на Женю с раздражением.
– Это не твое дело. Моя жизнь тебя больше не касается! Как ты не поймешь, идиот?! Ты не должен был сюда приезжать. Тебя же просили!
Она помолчала, возбужденно пройдясь взад-вперед. Потом как-то так паскудно улыбнулась, что Женю передернуло.
– Знаешь… Не хотела тебе говорить, но скажу. Женя, я скучала с тобой! Ты мне надоел как мужчина. Я уже изменяла тебе несколько раз. Не из выгоды, а просто так, для разнообразия. Потом поняла, что туплю. Теряю драгоценное время. И поставила серьезную цель: найти такого мужчину, которому изменять не захочется.
Женя шумно вздохнул, недоверчиво покачав головой.
– Вот как, – протянул он. – И давно это все началось?
– Два года назад. А ты и не замечал ничего! Хотя как ты мог замечать? Ты же весь в своей дурацкой рок-музыке, – она смерила его насмешливым взглядом. – Постоянно куда-то уезжал. Прошлым летом, когда ты на фестивале торчал, я успела сделать аборт.
– Что? – остолбенел он.
Ника усмехнулась – цинично, нервно и зло.
– Да. Мне уже двадцать восемь. Часики начинают тикать! Но родить от тебя – это означало «завязнуть». А у меня была цель.
– Почему ты не развелась раньше, черт тебя возьми? – в сердцах крикнул Женя. – Развязала бы руки нам обоим.
Ника снова посмотрела на него с вызовом.
– Догадайся! Это будет тест на то, конченый ты лох или нет.
– Я лох, потому что не изменял тебе? Имея кучу возможностей? О да, – кивнул Женя. – Это было непростительной глупостью! А почему ты не разводилась со мной, я скажу, – он глянул на нее с отвращением. – Потому что замужние ценятся выше разведенных. А у тебя еще и муж был человек необычный. Увести у такого жену – это круто. А разведись ты со мной… Ты бы стала обычной, средней женщиной. И такой, как этот, – он снова кивнул на особняк, – замуж бы тебя не позвал.
Он не сдержал мстительной улыбки, заметив, как ее лицо исказилось и пошло розоватыми пятнами.
– Средней женщиной, – с ненавистью процедила она. – Да ты на себя посмотри! У тебя даже нет своей хаты в тридцать лет. Живешь в подаренной предками. Ты только красоваться умеешь! Да и то…
– Я пойду, – бесстрастно перебил ее Женя. – А то уже не на шутку тошнит, знаешь ли. Что с разводом? Ты зачем-то в суд подала. Может, в ЗАГС поедем? Так будет быстрее.
– Незачем, – Ника бросила на него мрачный взгляд. – До судебного заседания осталось всего три недели. Вместо меня будет адвокат. Я надеюсь, все решится сразу?
– Даже не сомневайся.
Он прощально махнул ей рукой и пошел к машине.
Следующие три месяца Женя жил в состоянии депрессии и полнейшей апатии ко всему. Любить Нику он больше не мог, ибо она теперь вызывала у него отвращение. Но боль от ее предательства душила его. Лучше бы она промолчала про свои измены и аборт. Зачем она сказала об этом, вывалила на него эту грязь?! Видимо, опасалась, что иначе Женя не отступится. Будет искать встречи, пытаться вернуть ее… Коротко говоря – мешать ее новой жизни. Нужно было так сделать, чтоб не захотел. Стать для него мерзкой и презренной. Ника достигла цели. Но боль не уменьшалась от сознания того, что он потерял то, что не жалко было потерять.
Да и как не жалко? Они были вместе пять с половиной лет, считая с того времени, когда у них только завязался роман. Ника давно стала для Жени родной, была ему ближе, чем мама. Он ей доверял, считал порядочной женщиной. А она предавала его два последних года, по сути – притворялась женой. Жила с ним и попутно искала жениха. А если бы не нашла? Он бы так и не знал, что его держат за лоха?! Даже страшно представить.
Страшно, стыдно, противно. И ужасно, нестерпимо обидно! Он не был идеальным мужем и, наверное, не подходил Веронике. Ну, так надо было разводиться по-честному, а не красть его месяцы и годы. Можно подумать, что ему не хотелось других женщин. Не хотелось, потому что он на них не смотрел, а не потому, что Ника была лучшей.
Не успел Женя развестись, как женщины стали находиться сами, без усилий с его стороны. Симпатичные, неглупые, добрые, готовые на любые услуги. Но секс с ними почему-то не доставлял радости, а близость не согревала. К тому же они так и норовили душевно поговорить с ним и выразить сочувствие. Но как раз этого Женя не хотел. Точнее – не выносил. В нем закипала злость, когда он ловил на себе сочувственный взгляд. А уж если кто-то начинал говорить ему ободряющие слова, Женя приходил в бешенство. Как назло, у них с Никой был общий круг знакомых, потому что она работала в СМИ и вела музыкально-театральную рубрику. И конечно, все знали, что Ника променяла его на какого-то крутого богача. Пришлось максимально ограничить общение и с дамами, и с друзьями, и с родителями. Под конец общение свелось к посиделкам с гитаристом Виталиком из его группы. Тот оказался самым деликатным из всех и ни разу не выразил сочувствия, за что Женя был ему очень благодарен.
От тяжелых мыслей немного отвлекала работа. Женя не был профессиональным музыкантом, только в детстве изучал вокал и гитару в музыкалке. А в институте учился на дизайнера. И сейчас делал сайты под началом своего однокурсника, у которого была хорошая клиентская база. Работал на дому, за компьютером, и ему это было по душе. Он вообще не хотел покидать пределов своей квартиры, где теперь жил только в одной комнате, почти не заглядывая в другие. И в бассейн ходить перестал, хотя раньше регулярно ходил для поддержки физической формы.
Концертов в эти месяцы не было, как и репетиций. И Женя с отчаянием чувствовал, что, наверное, это всё – конец. Он больше не хочет петь. И не может! Тут даже не о вдохновении шла речь – на выступлениях бывало, что Женя без него обходился, и никто ничего не замечал. Просто появился какой-то психологический блок. Или комплекс. Женя не знал, как это точнее назвать. Просто сказал Виту в марте – подыскивай нового вокалиста. Тот обругал его матом. И вскоре поставил перед фактом близкого концерта в Смоленске – городе, где они выступали всего один раз, когда-то давно. Женя уже и не помнил ту поездку.
– Билеты раскуплены, – развел руками Виталик. – И мне пришлось хорошо покрутиться ради этого. Фанатов у нас там немного, но я умудрился оповестить всех. Зал набирается. Не поехать просто невозможно! Это будет позор. Можно отменить концерт здесь, в Москве, но не там.
– Вит, – Женя тяжко вздохнул, с досадой глядя на друга. – Слушай, ну ты же знаешь…
– Я сказал: отменить концерт невозможно, – отрезал Виталик. – Мне не жалко своих усилий и хлопот. И даже на деньги плевать. Но нельзя подводить людей, которые ждали встречи с нами три года. Понимаешь… У многих из них нет денег на такое развлечение, как приезд в Москву на наш концерт. Ты, зажратый мажор, понимаешь, что такое «нет денег»?
– Я вовсе не мажор, – удивленно отозвался Женя. – Что за хрень ты несешь?
– А если не мажор, так тем более должен понимать, – парировал Вит. – У тебя совесть есть? Ты осознаешь, что у тебя нет морального права отменить концерт?
Женя возвел глаза к потолку.
– Ну, понес о высоким. Самому не смешно-то?
– Нет, – ответил Виталик. – Потому что у меня в душе еще осталось что-то высокое и чистое. От тех славных времен, когда мы только создали нашу группу. Точнее, никакой группы тогда еще не было. А было лишь трое студентов, которые нуждались в деньгах. Не ты! – Вит красноречиво помолчал. – Тебя-то мама с папой всегда хорошо содержали. Но только у тебя одного из всей нашей компании был красивый, хорошо поставленный голос. И ты согласился с нами выступать. На улице, а потом в ресторанах. Поссорился из-за этого с мамкой и три месяца жил у меня, в комнате со мной и моим брательником. У нас не было лишней кровати, мы по очереди спали на полу. Ты помнишь?
– Ну еще бы! Разве это забудешь.
– Вот каким ты был раньше, Жень. А теперь? – Вит впился в него глазами. – Неужели сдал все свои бастионы врагу? Если так, то, конечно…
– Хорошо, я выступлю на этом концерте, – обреченно выдохнул Женя. – Когда он вообще намечается?..
ГЛАВА 4
Прошлое. Пять лет назад. Женя
Они остановились в том же самом отеле, что и в прошлый раз. В самом центре Смоленска, в номерах с видом на старинные здания и парк. Вит уверял, что даже номера были те же, но Женя не помнил этого. Ему все казалось незнакомым, каким-то чужим и холодным. Хотя объективно вид из окна был красивым, и на газонах зеленела травка. Только листьев на деревьях не было.
А вот здание, где они выступали, Женя вспомнил. Узнал зрительный зал с проходом по самому центру. Даже вспомнил немного тот, давнишний концерт. Зрителей тогда было меньше. Правда, и сейчас зал заполнен где-то на три четверти. Но это не имело значения. Ведь не за деньгами он сюда приехал, просто Вит на него надавил.
Женя оглядел зал в прорезь занавеса. И его взгляд сразу приковали две женщины. Мама с дочкой… Он определил это по тому, как они общались. По внешности сходства было мало, и одеты по-разному. Женщина лет сорока с небольшим нарядилась так, будто пришла в оперу, а не на рок-концерт. Девчонка лет семнадцати выглядела, как представительница продвинутой молодежи. Кажется, под гота косит. Интересное черное платье с чем-то серебристым и броский макияж на грани вульгарности и шика. Странно! У такой консервативной мамы дочка так одевается…
Они были с цветами – тёмно-красные розы под цвет помады девчонки. Это навело Женю на мысль, что они не ходят или редко ходят на такие концерты. И все же, это были поклонницы его группы, а не случайные зрители. Во-первых, дорогие билеты в третий ряд. Места возле прохода, причем, кресло, где сидела девчонка, выдавалось в проход – так, несколько странно, был устроен зал. И с этого места вся сцена была видна идеально. Значит, покупали билеты заранее, одними из первых.
Во-вторых…
Женя вдруг поймал себя на том, что он улыбается. Так забавно вела себя эта парочка. Вертятся, болтают, смеются. Кстати, а что смешного? Может, кто-то из зрителей вырядился как-то чудно?
И тут Женя понял, в чем дело. Они просто в радостном предвкушении! Не только девчонка, но и маменька. Она что, любит такую музыку? Вот бы никогда не подумал.
Девчонка отдала цветы матери. Внезапно вскочила с кресла, покружилась, взмахнув пышной юбкой и с улыбкой оглядывая зал. Плюхнулась на свое место, крепко стиснула руки на груди. Какие глаза, боже мой! Ну прямо сверкают, как бриллианты. Она ему приснится сегодня. Ведь он будет видеть ее весь концерт. Она же сидит по центру, прямо перед ним. Залезла в черную сумочку, достала мобильник. Готовится снимать выступление.
Женя отошел от занавеса. И почувствовал, как с него словно спадают тяжелые оковы. Походка сделалась легкой, дыханье свободным. Даже мысли активней заработали. Это было похоже на пробуждение от тяжелого, муторного сна. Его словно расколдовали! Ну и чудеса.
– Вит, пора начинать, – деловито произнес он. – Люди ждут, сколько можно тянуть?
Тот поднял на него удивленный, слегка настороженный взгляд. Потом сжал его руку, хлопнул по плечу.
– Как насчет той песни, что ты вычеркнул? – спросил он с хитрой улыбкой. – Про любовь и готовность… хм-хм… свернуть горы ради возлюбленной? Может, все же споешь?
– Да, – кивнул Женя. И почувствовал, как пылает лицо. – Слушай, – он внимательно посмотрел на Вита, – ты мне ничего не подмешал?
– Женька, ну ты что?! – возмутился тот. – Откуда такое подозрение?
– Извини, – улыбнулся Женя. – Ну все, начинаем, давай!
Когда Женя вышел на сцену, он заметил, что мама и дочка сидят уже не вместе, а по разные стороны прохода. Молодцы, удобно устроились…
Но удобство оказалось мнимым. Минут через двадцать самые активные фанаты начали вскакивать с мест и стремительно заполнять все проходы. Ну конечно! Так всегда бывало, Женя просто забыл. Да и залов таких не попадалось. Обычно они выступили в небольших помещениях с танцполами, где большинство зрителей стояли и имели возможность танцевать. Иногда такой зал снять не получалось, и они выступали вот в таких. Но широких проходов по центру не бывало, только по бокам.
Некоторое время охрана пыталась сдерживать толпу, не пуская ее к самой сцене. Но лавину остановить невозможно. Женя пел, привычно общался со зрителями, но не выпускал из виду женщину с девчонкой. Заметил, как женщина беспокойно оборачивается назад, на толпу фанатов, которые тусовались уже почти рядом с ее креслом. Потом мужчина, сидевший в четвертом ряду сзади девочки, встал со своего места. Сделал шаг и рухнул как подкошенный сноп, растянувший поперек прохода. Напился до кондиции, еще до концерта, болван! Хорошо, что голову не разбил о кресло. Проход оказался широким, на его счастье.
