Товарищ упавшего подскочил к нему, быстро поднял и вернул на место. Женщина бросилась к дочке, и они поменялись местами – видимо, мама испугалась, как бы этот мужчина не начал снова вставать и не завалился на девочку. Но пересадка не спасла ситуацию, так как вскоре толпа окончательно заполонила проход и небольшое пространство перед сценой. Женя потерял маму с дочкой из виду и почувствовал легкую тревогу. Как бы их не снесла толпа мужиков, расходившихся все больше и больше.
Наконец он увидел девчонку – в четвертом ряду, в серединке. Мать нашла свободное безопасное место и пересадила ее. Самой женщины Женя больше не видел до конца концерта.
Подняться на сцену, чтобы подарить цветы музыкантам, было невозможно. Сцена была высокой и не имела лестниц. Закончив выступать и пожелав зрителям удачи, Женя не ушел, как делал в большинстве случаев. Пожал руки нескольким фанатам, наклонившись к ним, потом выпрямился, отошел от края сцены, зорко оглядел зал, который пустел на глазах.
Вот они – с правой стороны сцены. Попросить фанатов поднять сюда девчонку? Нет, это опасно, вдруг ее уронят…
Женя снова подошел к краю сцены. Сел на пол, свесил ноги, потянулся к топившимся у сцены фанатам, и они тотчас подхватили его, опуская вниз. Снова рукопожатия, обнимашки, фотографии… Наконец он добрался до девочки, которая уже забрала у мамы цветы и нетерпеливо ждала момента, когда можно будет вручить их любимому певцу.
– Не уходите, – прошептал Женя, взяв у нее цветы и целуя в щечку. – Останьтесь здесь, хорошо? Я к вам скоро выйду.
Она согласно кивнула, глядя на него сияющими глазами, в которых изумление и недоверие сменялись трепетной радостью.
Проснувшись наутро, Женя тотчас вспомнил вчерашнее. И ощутил нестерпимое желание еще раз увидеть Марину.
Вечер прошел превосходно. После знакомства с Мариной и ее мамой они решили пойти всей компанией в ресторан, где сидели до самого закрытия – двух часов ночи. Потом посадили Марину и Юлю в такси…
Женя смутно помнил вчерашние разговоры. Мог сказать лишь одно: было весело. Они шутили, дурачились, стебались над ресторанным шансоном. Сплошной хоровод пьянящего веселья! И пьяного… Женя сам не заметил, как напился, хотя не хотел этого. Но так вышло. Из солидарности с Мариной он решил пить только шампанское. Марина пила безалкогольное, он – настоящее. А шампанское – напиток коварный. Пьется, как лимонад, но в голову ударяет не по-детски. Так что к концу посиделок у Жени даже язык начал заплетаться. Марина и Юля, конечно, это заметили… Вот же, блин, позорище! Когда хочешь, подумают, что он алкоголик.
И после такого, конечно, неудобно еще раз встречаться. Но что делать, если очень хочется? Посмотреть на Марину трезвыми глазами при ярком свете дня. Запомнить. И чтобы она запомнила его не таким, как вчера, когда они прощались, а нормальным.
– Вит, – произнес Женя, умывшись и слегка приведя себя в порядок. – Скажи, я совсем плохо выгляжу? Или все же терпимо?
– Как сказать? Немного помят, но в целом ничего, – заключил тот после осмотра. – А чего тебя это беспокоит? Уж не на свиданье ль собрался?
Женя вспыхнул, отвернувшись к окну с видом на городской парк. Потом чертыхнулся про себя и снова посмотрел на Виталика.
– Ты говорил, что с билетами вышла накладка. Не нашлось на дневной поезд. И у нас, как я понимаю, есть в запасе целых пять часов?
– Да, – кивнул тот. – А до вокзала отсюда всего двадцать минут на такси. Так что ты все успеешь! Только не теряй времени, звони прямо сейчас. Пока они только проснулись и еще дома.
Женя усмехнулся, задумчиво покусав губы.
– Да ты прямо читаешь мои мысли. И, наверное, думаешь, что я чокнулся?
– Нет, – ответил Виталик без усмешки. – Все нормально, не парься. Только имей в виду одну вещь, – он подошел ближе. – Ты не должен ничего обещать! Не должен говорить: я тебе обязательно позвоню, напишу в ВК и так далее. Вообще никаких обещаний, понимаешь?
– Хорошо, – протянул Женя с удивлением.
– Тут вот дело какое, – нахмурился Виталик. – Это Юля мне вчера рассказала, когда мы ходили курить… Была у Маришки три года назад история с музыкантами. Не знаю, что за группа. Похоже, мужики просто решили заработать, исполняя чужие песни на улице. Но Марина восприняла их всерьез. Ходила на их выступления, помогала привлекать зрителей, нарисовала крутую эмблему их рок-группы. Она же художница, ты в курсе? В художественной школе училась.
– Да, она говорила, – кивнул Женя.
– Так вот. Эти музыканты ее обожали, называли своим самым верным фанатом, размещали в ВК фотки с ней. Это напрягло жену одного из них. Она пришла посмотреть на преданную фанатку. И после этого мужики стали от Марины убегать. Повели себя некрасиво, не по-взрослому. То есть эта мадам приревновала своего мужа к Марине. Потребовала не общаться с ней больше. И представь себе чувства Маришки! Она же не хотела ничего плохого. Только поддержать талантливых творческих людей.
– Подожди, – наморщился Женя. – Это было три года назад? Но она же была совсем ребенком!
Виталик усмехнулся с выражением философской иронии.
– Ну и что? Это не аргумент для ревнивицы. Допустим, девчонка питала к мужикам исключительно дружеские чувства. А они видели в ней только дитя. Все равно хочется убрать с глаз долой, чтобы не бесила.
– Да, это понятно, – закивал Женя.
Виталик положил руку ему на плечо.
– А с тобой… С тобой совершенно иная ситуация! В тебя она может влюбиться. Если не влюбилась уже. Поэтому никаких «позвоню», «напишу», «мы еще увидимся». Ничего такого, что могло бы дать ей надежду.
– Слушай, ну остановись уже, а? – рассердился Женя. – Что ты говоришь со мной, как с тупым? А то я не знаю, как нужно вести себя с фанатками.
– Да в том-то и дело, что не знаешь, – усмехнулся Вит. – Это первый случай, когда ты общаешься с ними настолько близко. Первый! За все годы! Ты всегда от поклонниц убегал, чтоб не дать жене повода для ревности.
– Бли-ин! – протянул Женя, осознав этот немыслимый факт. – А ведь правильно Ника назвала меня конченым лохом. Это ж каким идиотом нужно быть… Но насчет Марины ты не бойся: я буду предельно осторожен.
Он решил сам поехать за ними на такси. Нельзя же было сказать: собирайтесь и подъезжайте к гостинице. В понимании Жени, это было нехорошо, даже грубо. К тому же он звонил не Марине, а Юле: ее телефон был записан у Вита. Чувствовал себя ужасно неловко во время разговора…
Но главное, они согласились. Потому что, как сказала Юля, «вы наши кумиры, и мы, конечно, не можем отказать себе в радости последний раз с вами пообщаться».
Этот «последний раз» неприятно резанул Жене слух. Отдавало ненавистной поговоркой «всяк сверчок знай свой шесток». Однако и Юля, и Вит были правы: нельзя давать волю несбыточным мечтам и фантазиям…
Выйдя из такси возле дома новых знакомых, Женя не стал сразу звонить Юле. Захотелось прогуляться по дворику, где росла Марина. Детская площадка с качельками… Марина сказала вчера, что до сих пор любит покататься на них под настроение.
Женя подошел к качелькам, потрогал холодное железо, которое быстро нагрелось от его руки. Поймал себя на том, что испытывает такое чувство, будто залетел в параллельный мир. Хотя этот дворик особо не отличался от московских. Разве что деревьев побольше, очень много высоких – наверное, здесь скоро будет красиво. Но и в Москве встречаются такие дворы. Дело не в обстановке. А в чем-то совершенно другом.
– Евгений!
Он порывисто обернулся и увидел своих новых знакомых. Лицо стало горячим: было ощущение, что его застали за каким-то неприличным занятием. Но никто не смотрел на него с удивлением или иронией.
– Решили выйти заранее, чтобы вы не ждали, – пояснила Юля. – Ну что, едем? Жаль, что сейчас апрель, город выглядит скучно. А вот летом он преображается сказочно.
Женя едва не брякнул, что, возможно, приедет сюда летом на денек-другой. Но вовремя прикусил язык. Да, надо быть осторожным! И не пить спиртного, чтобы сохранять до самого конца встречи ясную голову.
В этот раз они были в ресторане только вчетвером: дамы, он и Виталик. Женя пил только сок, Юля и Виталик взяли по бокалу легкого вина. Поэтому все шло чинно, разговоры велись утонченные: о музыке, об искусстве, о сложности зарабатывать деньги творческим людям, не желающим скатываться в попсу. Больше всех говорили Юля и Виталик. Марина почему-то помалкивала.
«Совсем непохожа на себя вчерашнюю», – удивлялся Женя. И правда, вчера она была такой возбужденной и болтливой, ни минуты не сидела спокойно. А сегодня сидит притихшая и даже не вертится.
Женя слегка развернулся в ее сторону. Внимательно посмотрел ей в глаза. Она ответила ему трепетно-смущенной улыбкой. Обежала глазами все его лицо, длинные волнистые волосы: он нарочно не стал принимать душ, чтобы они не развились, и постарался уложить, как вчера.
Хочет его запомнить, догадался Женя. Запечатлеть в памяти сказочное видение. А еще она пытается… максимально ощутить его близость! Поэтому и молчит. Прислушивается к своим ощущениям. Ловит его ауру. И тихо наслаждается этим.
Женя почувствовал, как ему становится жарко. Он вдруг осознал, что делает то же самое. И желания у него очень даже конкретные. Нет, не желание заняться с ней любовью – куда там, она же дитя. Но хотелось стиснуть ее ладошку с серебристо-черным маникюром. Легонько погладить волосы. И даже поцеловать – не страстно, а тоже легонько, нежно прикоснуться к губам.
Она и сама казалась сегодня нежной, хотя была не в нарядном платье, а в черных облегающих брюках. Но зато на ней была белая водолазка с кружевами. И не такой броский макияж, как вчера. Совсем другой образ – не эпатажный, а очень теплый и женственный. И одновременно – чувственный. Как сверкают ее глаза из-под длинных черных ресниц! С ума сойти можно.
– Не пойти ли нам прогуляться? – предложил Женя неожиданно для самого себя. – Есть больше не хочется, пить, – он весело посмотрел на Марину, – мы не можем, потому что наши дамы не пьют. Давайте посмотрим тот парк с памятником Глинке.
– Верно, – подхватил Виталик. – Мы же, как-никак, музыканты! Приехали на родину Глинки и даже не сфоткались с памятником.
В парке они разделились на пары. Вит с Юлей шли впереди, Женя с Мариной – за нами. Атмосфера чувственности исчезла, сменившись непринужденной. Жене удалось разговорить Марину, и она стала почти такой же веселой, как вчера. Рассказала кое-что о себе. Он узнал, что она абсолютно тупа в математике, но зато ей неплохо даются языки. Что когда-то у нее стоял выбор между музыкалкой и художкой, и родители выбрали художку, исходя из соображений практичности. Но в прошлом году, когда художка закончилась, она начала учиться играть на гитаре. И неплохо в этом преуспела. Петь тоже умеет.
– Слух у меня превосходный, – сказала она без хвастовства, просто констатируя факт. – И голос красивый, но, увы, не сильный. Петь на публику с таким не получится. Только в тесной компании, когда все молчат, глядя тебе в рот.
– Но ведь это тоже хорошо, – улыбнулся Женя. – Будешь радовать своим пением друзей. Кстати, а не хочешь ли мне что-нибудь спеть? Ну пожалуйста! Мне серьезно хочется послушать.
Она посмотрела на него с испугом, потом рассмеялась, насмешливо сверкая глазами.
– О нет! На такое я не поведусь. Без гитары, на улице… Сам, наверное, не стал бы в таких условиях петь. Да, Женечка?
– Ну, вообще-то, да, – смущенно кашлянул он. – Но я-то – профессионал, мне нельзя позориться перед поклонницами.
– А мне перед тобой можно?!
Она глянула на него с возмущением. Потом улыбнулась: такой озорной, нежной и счастливой улыбкой, что Женя поплыл. Снова захотелось обнять ее, прижаться хоть на мгновение лицом к темным волосам, так непохожим на осветленные волосы Ники. Как здорово, что Маринка совсем другая по внешности. Да и по характеру тоже.
– Слушай, а что там маячит впереди? – спросил он, отвлекаясь от опасных мыслей. – Это колесо обозрения? Давай-ка прокатимся!
Марина окликнула маму. И они изменили направление движения, направившись к аттракциону, который возвышался за длинной крепостной стеной с круглыми и квадратными башнями.
Юля с Витом сразу отказались кататься. Юля опасалась качающихся кабинок. Виталик заявил, что они тоже не внушают ему большого доверия, и уж лучше он внизу постоит, полюбуется старинной архитектурой. Так что Женя с Мариной пошли к кассе одни.
– Наверное, два круга надо взять? – Женя повернулся к Марине. – Или лучше три?
– Кататься три раза? – Марина посмотрела на него с изумлением и радостно крикнула: – Да! Конечно, давай!
Кабинки были закрытыми и прозрачными – этакая стеклянная капсула, близкая по форме к подкове. Женя не встречал таких раньше. Правда, он уже и не помнил, когда последний раз катался на чертовом колесе. И пришла же на ум такая дурная затея! Хотя…
– Мне чего-то стрёмно немного, – сказал он, когда кабинка начала покачиваться. – Такое впечатление, что… вот эта хреновина сейчас оторвется и полетит вместе с нами вниз. Ну-ка, развлекай меня пеньем, чтоб не было страшно!
– Женя! – Марина прищурилась. – Ты прикалываешься? Или правда боишься? Ладно!
Она резво вскочила и захлопнула небольшое окошко наверху. Кабинка закачалась сильней, и Женя непроизвольно чертыхнулся. Марина посмотрела на него с озорной усмешкой. Потом села, приняв грациозную позу и картинно положив ногу на ногу.
– «Мадонна канцлера Ролена»… Знаешь эту песню Канцлера Ги?
– Канцлера Ги знаю, песню – кажется, нет.
Марина кивнула и чуть-чуть помолчала, сосредоточиваясь. А потом Женя услышал нечто утонченно прекрасное – по мелодии и по исполнению. Слова тоже были прекрасны, хотя Женя, признаться, плохо понимал, о чем идет речь. Какой-то художник, картина, государственный деятель Бургундии, отцветающая осень Средневековья… Это не имело отношения к реальности, но Жене навязчиво казалось, что это имеет отношение к нему самому. И к сидящей напротив него юной красавице.
Праведным тебе уж давно не стать,
Только в этот раз
Не смотри, не думай – не убежать
От Мадонны глаз!
Скорлупа разбита, взломан замок,
Вылетай, душа, в цветное стекло,
Положи себе света лепесток
На холодный лоб…
– Это невероятно, – произнес он, когда она закончила петь. – Ты заворожила меня! Нет, серьезно. Может, голос у тебя и не сильный, но исполнение прямо берет за душу. И как ты смогла это выучить?! Такая сложная песня…
– Не сложней твоих, – с усмешкой возразила Марина. – Только не проси, чтобы спела! Давай сам теперь.
– Что?
– Пой мне что-нибудь!
– О нет, – Женя посмотрел на нее с кроткой мольбой. – Я устал за вчерашний вечер. И без микрофона голос не звучит.
Марина с шутливым возмущением развела руками.
– Женя! Ну вот кто так делает?!
– Но я же не обещал ничего, – он лукаво и нежно улыбнулся. – Так что зря упрекаешь. Кстати, а какой круг мы едем? Второй или третий?
– Похоже, второй. Смотри, наши внизу! – Марина наклонилась к стеклу. – Чего-то смотрят на нас. Видимо, удивляются, что мы не сошли.
Женя красноречиво кашлянул.
– Представляю, что они подумают, когда мы поедем третий круг. Твоя мама решит, что я неадекватен.
– Ты знаешь, – лицо Марины внезапно стало серьезным, – я думаю, что она уже так решила. Так что можешь расслабиться и отпустить тормоза.
Наконец он увидел девчонку – в четвертом ряду, в серединке. Мать нашла свободное безопасное место и пересадила ее. Самой женщины Женя больше не видел до конца концерта.
Подняться на сцену, чтобы подарить цветы музыкантам, было невозможно. Сцена была высокой и не имела лестниц. Закончив выступать и пожелав зрителям удачи, Женя не ушел, как делал в большинстве случаев. Пожал руки нескольким фанатам, наклонившись к ним, потом выпрямился, отошел от края сцены, зорко оглядел зал, который пустел на глазах.
Вот они – с правой стороны сцены. Попросить фанатов поднять сюда девчонку? Нет, это опасно, вдруг ее уронят…
Женя снова подошел к краю сцены. Сел на пол, свесил ноги, потянулся к топившимся у сцены фанатам, и они тотчас подхватили его, опуская вниз. Снова рукопожатия, обнимашки, фотографии… Наконец он добрался до девочки, которая уже забрала у мамы цветы и нетерпеливо ждала момента, когда можно будет вручить их любимому певцу.
– Не уходите, – прошептал Женя, взяв у нее цветы и целуя в щечку. – Останьтесь здесь, хорошо? Я к вам скоро выйду.
Она согласно кивнула, глядя на него сияющими глазами, в которых изумление и недоверие сменялись трепетной радостью.
Проснувшись наутро, Женя тотчас вспомнил вчерашнее. И ощутил нестерпимое желание еще раз увидеть Марину.
Вечер прошел превосходно. После знакомства с Мариной и ее мамой они решили пойти всей компанией в ресторан, где сидели до самого закрытия – двух часов ночи. Потом посадили Марину и Юлю в такси…
Женя смутно помнил вчерашние разговоры. Мог сказать лишь одно: было весело. Они шутили, дурачились, стебались над ресторанным шансоном. Сплошной хоровод пьянящего веселья! И пьяного… Женя сам не заметил, как напился, хотя не хотел этого. Но так вышло. Из солидарности с Мариной он решил пить только шампанское. Марина пила безалкогольное, он – настоящее. А шампанское – напиток коварный. Пьется, как лимонад, но в голову ударяет не по-детски. Так что к концу посиделок у Жени даже язык начал заплетаться. Марина и Юля, конечно, это заметили… Вот же, блин, позорище! Когда хочешь, подумают, что он алкоголик.
И после такого, конечно, неудобно еще раз встречаться. Но что делать, если очень хочется? Посмотреть на Марину трезвыми глазами при ярком свете дня. Запомнить. И чтобы она запомнила его не таким, как вчера, когда они прощались, а нормальным.
– Вит, – произнес Женя, умывшись и слегка приведя себя в порядок. – Скажи, я совсем плохо выгляжу? Или все же терпимо?
– Как сказать? Немного помят, но в целом ничего, – заключил тот после осмотра. – А чего тебя это беспокоит? Уж не на свиданье ль собрался?
Женя вспыхнул, отвернувшись к окну с видом на городской парк. Потом чертыхнулся про себя и снова посмотрел на Виталика.
– Ты говорил, что с билетами вышла накладка. Не нашлось на дневной поезд. И у нас, как я понимаю, есть в запасе целых пять часов?
– Да, – кивнул тот. – А до вокзала отсюда всего двадцать минут на такси. Так что ты все успеешь! Только не теряй времени, звони прямо сейчас. Пока они только проснулись и еще дома.
Женя усмехнулся, задумчиво покусав губы.
– Да ты прямо читаешь мои мысли. И, наверное, думаешь, что я чокнулся?
– Нет, – ответил Виталик без усмешки. – Все нормально, не парься. Только имей в виду одну вещь, – он подошел ближе. – Ты не должен ничего обещать! Не должен говорить: я тебе обязательно позвоню, напишу в ВК и так далее. Вообще никаких обещаний, понимаешь?
– Хорошо, – протянул Женя с удивлением.
– Тут вот дело какое, – нахмурился Виталик. – Это Юля мне вчера рассказала, когда мы ходили курить… Была у Маришки три года назад история с музыкантами. Не знаю, что за группа. Похоже, мужики просто решили заработать, исполняя чужие песни на улице. Но Марина восприняла их всерьез. Ходила на их выступления, помогала привлекать зрителей, нарисовала крутую эмблему их рок-группы. Она же художница, ты в курсе? В художественной школе училась.
– Да, она говорила, – кивнул Женя.
– Так вот. Эти музыканты ее обожали, называли своим самым верным фанатом, размещали в ВК фотки с ней. Это напрягло жену одного из них. Она пришла посмотреть на преданную фанатку. И после этого мужики стали от Марины убегать. Повели себя некрасиво, не по-взрослому. То есть эта мадам приревновала своего мужа к Марине. Потребовала не общаться с ней больше. И представь себе чувства Маришки! Она же не хотела ничего плохого. Только поддержать талантливых творческих людей.
– Подожди, – наморщился Женя. – Это было три года назад? Но она же была совсем ребенком!
Виталик усмехнулся с выражением философской иронии.
– Ну и что? Это не аргумент для ревнивицы. Допустим, девчонка питала к мужикам исключительно дружеские чувства. А они видели в ней только дитя. Все равно хочется убрать с глаз долой, чтобы не бесила.
– Да, это понятно, – закивал Женя.
Виталик положил руку ему на плечо.
– А с тобой… С тобой совершенно иная ситуация! В тебя она может влюбиться. Если не влюбилась уже. Поэтому никаких «позвоню», «напишу», «мы еще увидимся». Ничего такого, что могло бы дать ей надежду.
– Слушай, ну остановись уже, а? – рассердился Женя. – Что ты говоришь со мной, как с тупым? А то я не знаю, как нужно вести себя с фанатками.
– Да в том-то и дело, что не знаешь, – усмехнулся Вит. – Это первый случай, когда ты общаешься с ними настолько близко. Первый! За все годы! Ты всегда от поклонниц убегал, чтоб не дать жене повода для ревности.
– Бли-ин! – протянул Женя, осознав этот немыслимый факт. – А ведь правильно Ника назвала меня конченым лохом. Это ж каким идиотом нужно быть… Но насчет Марины ты не бойся: я буду предельно осторожен.
Он решил сам поехать за ними на такси. Нельзя же было сказать: собирайтесь и подъезжайте к гостинице. В понимании Жени, это было нехорошо, даже грубо. К тому же он звонил не Марине, а Юле: ее телефон был записан у Вита. Чувствовал себя ужасно неловко во время разговора…
Но главное, они согласились. Потому что, как сказала Юля, «вы наши кумиры, и мы, конечно, не можем отказать себе в радости последний раз с вами пообщаться».
Этот «последний раз» неприятно резанул Жене слух. Отдавало ненавистной поговоркой «всяк сверчок знай свой шесток». Однако и Юля, и Вит были правы: нельзя давать волю несбыточным мечтам и фантазиям…
Выйдя из такси возле дома новых знакомых, Женя не стал сразу звонить Юле. Захотелось прогуляться по дворику, где росла Марина. Детская площадка с качельками… Марина сказала вчера, что до сих пор любит покататься на них под настроение.
Женя подошел к качелькам, потрогал холодное железо, которое быстро нагрелось от его руки. Поймал себя на том, что испытывает такое чувство, будто залетел в параллельный мир. Хотя этот дворик особо не отличался от московских. Разве что деревьев побольше, очень много высоких – наверное, здесь скоро будет красиво. Но и в Москве встречаются такие дворы. Дело не в обстановке. А в чем-то совершенно другом.
– Евгений!
Он порывисто обернулся и увидел своих новых знакомых. Лицо стало горячим: было ощущение, что его застали за каким-то неприличным занятием. Но никто не смотрел на него с удивлением или иронией.
– Решили выйти заранее, чтобы вы не ждали, – пояснила Юля. – Ну что, едем? Жаль, что сейчас апрель, город выглядит скучно. А вот летом он преображается сказочно.
Женя едва не брякнул, что, возможно, приедет сюда летом на денек-другой. Но вовремя прикусил язык. Да, надо быть осторожным! И не пить спиртного, чтобы сохранять до самого конца встречи ясную голову.
В этот раз они были в ресторане только вчетвером: дамы, он и Виталик. Женя пил только сок, Юля и Виталик взяли по бокалу легкого вина. Поэтому все шло чинно, разговоры велись утонченные: о музыке, об искусстве, о сложности зарабатывать деньги творческим людям, не желающим скатываться в попсу. Больше всех говорили Юля и Виталик. Марина почему-то помалкивала.
«Совсем непохожа на себя вчерашнюю», – удивлялся Женя. И правда, вчера она была такой возбужденной и болтливой, ни минуты не сидела спокойно. А сегодня сидит притихшая и даже не вертится.
Женя слегка развернулся в ее сторону. Внимательно посмотрел ей в глаза. Она ответила ему трепетно-смущенной улыбкой. Обежала глазами все его лицо, длинные волнистые волосы: он нарочно не стал принимать душ, чтобы они не развились, и постарался уложить, как вчера.
Хочет его запомнить, догадался Женя. Запечатлеть в памяти сказочное видение. А еще она пытается… максимально ощутить его близость! Поэтому и молчит. Прислушивается к своим ощущениям. Ловит его ауру. И тихо наслаждается этим.
Женя почувствовал, как ему становится жарко. Он вдруг осознал, что делает то же самое. И желания у него очень даже конкретные. Нет, не желание заняться с ней любовью – куда там, она же дитя. Но хотелось стиснуть ее ладошку с серебристо-черным маникюром. Легонько погладить волосы. И даже поцеловать – не страстно, а тоже легонько, нежно прикоснуться к губам.
Она и сама казалась сегодня нежной, хотя была не в нарядном платье, а в черных облегающих брюках. Но зато на ней была белая водолазка с кружевами. И не такой броский макияж, как вчера. Совсем другой образ – не эпатажный, а очень теплый и женственный. И одновременно – чувственный. Как сверкают ее глаза из-под длинных черных ресниц! С ума сойти можно.
– Не пойти ли нам прогуляться? – предложил Женя неожиданно для самого себя. – Есть больше не хочется, пить, – он весело посмотрел на Марину, – мы не можем, потому что наши дамы не пьют. Давайте посмотрим тот парк с памятником Глинке.
– Верно, – подхватил Виталик. – Мы же, как-никак, музыканты! Приехали на родину Глинки и даже не сфоткались с памятником.
В парке они разделились на пары. Вит с Юлей шли впереди, Женя с Мариной – за нами. Атмосфера чувственности исчезла, сменившись непринужденной. Жене удалось разговорить Марину, и она стала почти такой же веселой, как вчера. Рассказала кое-что о себе. Он узнал, что она абсолютно тупа в математике, но зато ей неплохо даются языки. Что когда-то у нее стоял выбор между музыкалкой и художкой, и родители выбрали художку, исходя из соображений практичности. Но в прошлом году, когда художка закончилась, она начала учиться играть на гитаре. И неплохо в этом преуспела. Петь тоже умеет.
– Слух у меня превосходный, – сказала она без хвастовства, просто констатируя факт. – И голос красивый, но, увы, не сильный. Петь на публику с таким не получится. Только в тесной компании, когда все молчат, глядя тебе в рот.
– Но ведь это тоже хорошо, – улыбнулся Женя. – Будешь радовать своим пением друзей. Кстати, а не хочешь ли мне что-нибудь спеть? Ну пожалуйста! Мне серьезно хочется послушать.
Она посмотрела на него с испугом, потом рассмеялась, насмешливо сверкая глазами.
– О нет! На такое я не поведусь. Без гитары, на улице… Сам, наверное, не стал бы в таких условиях петь. Да, Женечка?
– Ну, вообще-то, да, – смущенно кашлянул он. – Но я-то – профессионал, мне нельзя позориться перед поклонницами.
– А мне перед тобой можно?!
Она глянула на него с возмущением. Потом улыбнулась: такой озорной, нежной и счастливой улыбкой, что Женя поплыл. Снова захотелось обнять ее, прижаться хоть на мгновение лицом к темным волосам, так непохожим на осветленные волосы Ники. Как здорово, что Маринка совсем другая по внешности. Да и по характеру тоже.
– Слушай, а что там маячит впереди? – спросил он, отвлекаясь от опасных мыслей. – Это колесо обозрения? Давай-ка прокатимся!
Марина окликнула маму. И они изменили направление движения, направившись к аттракциону, который возвышался за длинной крепостной стеной с круглыми и квадратными башнями.
Юля с Витом сразу отказались кататься. Юля опасалась качающихся кабинок. Виталик заявил, что они тоже не внушают ему большого доверия, и уж лучше он внизу постоит, полюбуется старинной архитектурой. Так что Женя с Мариной пошли к кассе одни.
– Наверное, два круга надо взять? – Женя повернулся к Марине. – Или лучше три?
– Кататься три раза? – Марина посмотрела на него с изумлением и радостно крикнула: – Да! Конечно, давай!
Кабинки были закрытыми и прозрачными – этакая стеклянная капсула, близкая по форме к подкове. Женя не встречал таких раньше. Правда, он уже и не помнил, когда последний раз катался на чертовом колесе. И пришла же на ум такая дурная затея! Хотя…
– Мне чего-то стрёмно немного, – сказал он, когда кабинка начала покачиваться. – Такое впечатление, что… вот эта хреновина сейчас оторвется и полетит вместе с нами вниз. Ну-ка, развлекай меня пеньем, чтоб не было страшно!
– Женя! – Марина прищурилась. – Ты прикалываешься? Или правда боишься? Ладно!
Она резво вскочила и захлопнула небольшое окошко наверху. Кабинка закачалась сильней, и Женя непроизвольно чертыхнулся. Марина посмотрела на него с озорной усмешкой. Потом села, приняв грациозную позу и картинно положив ногу на ногу.
– «Мадонна канцлера Ролена»… Знаешь эту песню Канцлера Ги?
– Канцлера Ги знаю, песню – кажется, нет.
Марина кивнула и чуть-чуть помолчала, сосредоточиваясь. А потом Женя услышал нечто утонченно прекрасное – по мелодии и по исполнению. Слова тоже были прекрасны, хотя Женя, признаться, плохо понимал, о чем идет речь. Какой-то художник, картина, государственный деятель Бургундии, отцветающая осень Средневековья… Это не имело отношения к реальности, но Жене навязчиво казалось, что это имеет отношение к нему самому. И к сидящей напротив него юной красавице.
Праведным тебе уж давно не стать,
Только в этот раз
Не смотри, не думай – не убежать
От Мадонны глаз!
Скорлупа разбита, взломан замок,
Вылетай, душа, в цветное стекло,
Положи себе света лепесток
На холодный лоб…
– Это невероятно, – произнес он, когда она закончила петь. – Ты заворожила меня! Нет, серьезно. Может, голос у тебя и не сильный, но исполнение прямо берет за душу. И как ты смогла это выучить?! Такая сложная песня…
– Не сложней твоих, – с усмешкой возразила Марина. – Только не проси, чтобы спела! Давай сам теперь.
– Что?
– Пой мне что-нибудь!
– О нет, – Женя посмотрел на нее с кроткой мольбой. – Я устал за вчерашний вечер. И без микрофона голос не звучит.
Марина с шутливым возмущением развела руками.
– Женя! Ну вот кто так делает?!
– Но я же не обещал ничего, – он лукаво и нежно улыбнулся. – Так что зря упрекаешь. Кстати, а какой круг мы едем? Второй или третий?
– Похоже, второй. Смотри, наши внизу! – Марина наклонилась к стеклу. – Чего-то смотрят на нас. Видимо, удивляются, что мы не сошли.
Женя красноречиво кашлянул.
– Представляю, что они подумают, когда мы поедем третий круг. Твоя мама решит, что я неадекватен.
– Ты знаешь, – лицо Марины внезапно стало серьезным, – я думаю, что она уже так решила. Так что можешь расслабиться и отпустить тормоза.
