«Что со мной? – удивленно думала она. – Ведь я была голодна. Куда же всё делось?»
И вдруг она поняла. За столом не было Максима. С его остроумными шутками, ироничной улыбкой и дерзкими взглядами, которые часто приводили ее в бешенство. Но сейчас Ольга с изумлением чувствовала, что ей не хватает этого. Поймала себя на том, что все три часа, с момента возвращения в Петербург, ждала встречи с Максимом. И не просто ждала. Она нарядилась для него! А не для Валобуева с Остолоповым.
«Не может быть, – подумала она в замешательстве. – Я всегда его терпеть не могла, особенно после возмутительной выходки на маскараде. И я совсем не скучала по нему в Царском Селе. Ни капельки не скучала! Так что же со мною теперь?»
«А правда ли я по нему не скучала»? – спросила она себя. И тут же убежденно ответила: – Да. Ну, разве что иногда вспоминала о нем, да и то большей частью с досадой. Да и как мне еще о нем думать? Его дерзкое поведение заслуживает только упреков».
И все-таки ей было тоскливо. Поэтому, когда Остолопов предложил поехать в театр, Ольга очень обрадовалась.
В этот раз давали комедию Шекспира «Укрощение строптивой». Не зная, чем заняться в деревне, Ольга много читала и знала пьесы Шекспира. Поэтому она с нетерпением ждала спектакля. Но было еще рано, занавес не поднимали.
– Добрый вечер, господа, – внезапно услышала она позади себя французскую речь. – Позвольте засвидетельствовать вам свое почтение.
Ольга изумленно воззрилась на де Фурвиля. Он был в элегантном фраке из черного бархата, золотисто-зеленом атласном жилете под цвет его глаз и высоком черном галстуке с бриллиантовой булавкой. Изящно причесан, благоухает ароматом горьковато-сладких духов…
«Вырядился, как на свиданье, – подумала Ольга. – Или же с расчетом произвести впечатление. Но на кого? Уж не на меня ли?»
Последняя мысль заставила ее вспомнить предостережение Зины. Подруга не была мнительной и, если она советовала остерегаться француза, у нее наверняка имелись для этого веские причины.
– А, мусью де Фурвиль! – насмешливо протянул Остолопов, даже не потрудившись изобразить приветливость. – Давненько мы не видались. А вы, значит, все любуетесь красотами нашей столицы? И совсем не торопитесь возвращаться на родину?
– Петербург так прекрасен, что хочется оставаться здесь как можно дольше, – пробормотал де Фурвиль, смутившись неласковым приемом.
– Знаю, знаю, – закивал Остолопов. – Вы, французы, вообще очень любите матушку-Россию. Так любите, что никак вас отсюда не прогонишь…
Ольга ожидала, что маркиз уйдет, но он стоически перенес оскорбление и, отвернувшись от Остолопова, посмотрел на нее с нежностью.
– Как ваши дела, мадемуазель? Графиня Лопухина говорила, что вы уезжали в Царское Село. Почему? Надеюсь, вы не были больны?
– Вот репей проклятый, – проворчал Остолопов.
– Степан Иванович, отделайтесь как-нибудь от него, – по-русски сказала Ольга. А затем ответила маркизу по-французски: – Благодарю вас, месье де Фурвиль, я вполне здорова.
– Что ж, я рад это слышать, – отвечал маркиз. – Я за вас волновался. И скучал!
– Это крайне похвально, мусью де Фурвиль, – язвительно заметил Остолопов, – что вы так заботитесь о чужих невестах, ха-ха! Ну что же, – произнес он уже без улыбки, – рады были видеть вас в добром здравии. Кланяйтесь от нас своему приятелю, графу Лопухину.
Намек был высказан ясно. Однако вместо того чтоб уйти, де Фурвиль остался на месте.
– В чем дело, сударь? – Отбросив притворную любезность, Остолопов возвысил голос. – Вы хотите сообщить нам что-то еще?
– Я хотел попросить вас о небольшом одолжении, – торопливо заговорил де Фурвиль. – Дело в том, что у меня нет абонемента в театре, а граф Лопухин, ложей которого я пользовался…
– Занавес поднимают! – перебила Ольга. – Все, маркиз, прощайте.
Отвернувшись от растерянного поклонника, она воззрилась на сцену.
– До свиданьица, мусью де Фурвиль, – язвительно обронил Остолопов. – До встречи на Елисейских полях, хе-хе-хе! – Он весело рассмеялся, довольный своим каламбуром. Выражение «на Елисейских полях» можно было истолковать двояко: это могло означать как встречу в Париже, так и в загробном мире.
Де Фурвиль заскрипел зубами от злости. Но делать было нечего, и ему пришлось удалиться.
Забыв о незадачливом ухажере, Ольга увлеклась спектаклем. Актеры играли превосходно, над некоторыми сценами Ольга хохотала до слез. Незаметно подошел антракт. Остолопов предложил прогуляться до буфета, но Ольге не хотелось отвлекаться на разговоры.
– Принесите мне чего-нибудь вкусненького, Степан Иванович, – попросила она. – Конфет или апельсиновых цукатов.
Остолопов устремился в буфет. Валобуев, которому давно не терпелось промочить горло вином, поспешил за ним. В ожидании их возвращения Ольга с любопытством рассматривала наряды столичных красавиц и едва не вскрикнула от испуга, когда кто-то с шумом плюхнулся в соседнее кресло.
– Господи боже мой! – изумленно воскликнула она. – Как? Это опять вы, маркиз де Фурвиль?!
– Я, – подтвердил он очевидный факт.
– Ну, знаете… Это уже смахивает на преследование. Вы что, все это время только и думали, как улучить момент и поговорить со мной?
– Вы угадали, мадемуазель, – он невозмутимо улыбнулся. – Я с самого начала спектакля ждал удобного случая. И дождался.
– Но зачем? Чего вы хотите от меня?
– Ольга, заклинаю вас, выслушайте, – его лицо сделалось серьезным, а голос упал до шепота. – Я вовсе не тот человек, за которого вы меня приняли. Вернее, за кого я сам себя выдавал: беспечного повесу, который только и думает, как приволочиться за женщиной. На самом же деле все не так! – Он взял ее за руку и взволнованно посмотрел в глаза. – Я приехал в Россию, чтобы провернуть грандиозное дельце…
– Боже, – Ольга отняла у него свою руку. – Зачем вы мне это говорите? Меня не касаются ваши грандиозные замыслы! И я не желаю быть втянутой в авантюру.
– Это не авантюра! Точнее, авантюра, но в ней нет ничего опасного или противозаконного. Я вам все объясню, но не сейчас. Я прошу вас встретиться со мной…
– Нет! Это невозможно, даже не просите об этом!.. Да полно, маркиз, вы в своем уме? – Ольга посмотрела на него с возмущением. – Хорошо, – сжалилась она, заметив в его глазах неподдельное отчаяние, – если вы хотите говорить со мной, приезжайте завтра утром в особняк Остолопова.
– Но это невозможно! – простонал он, заламывая руки. – Мы не можем обсуждать такое важное дело в доме, где нас могут подслушать!
– Но что вы тогда предлагаете?
– Вот, – он вложил ей в руку записку. – Здесь указан адрес, по которому я буду ждать вас. Завтра, в восемь вечера.
– Что это за адрес?
– Адрес особняка на Фонтанке. Он принадлежит князю Голицыну, я арендовал его неделю назад. Умоляю вас, приезжайте! Речь идет о деньгах.
– О деньгах?
– Об огромных деньгах, дорогая моя. Сундук с золотом и бриллиантами, зарытый в ваших краях при отступлении Наполеона.
– Ну, дела! – Ольга принялась обмахиваться веером. – И что же вы…
Она не договорила, так как в ложу вошли Остолопов с Валобуевым.
– Ба-атюшки святы! – изумленно протянул Степан Иванович. – Нет, любезный мусью, вы, видно, не понимаете не только русских, но и французских слов…
– Прощайте, мадемуазель, – пробормотал де Фурвиль, вскакивая с кресла. И бросив на Ольгу красноречивый взгляд, выбежал из ложи.
– Эх, видно, мало мы потрепали французов в восемьсот двенадцатом, – проворчал Остолопов, усаживаясь. – Ну-с, Оленька, и что он вам напевал?
– Да нес всякую чушь, – безразлично отозвалась Ольга.
Занавес подняли, но теперь Ольга с трудом могла следить за развитием театрального действия. Все ее мысли были лишь о разговоре с маркизом. Сокровища Наполеона… Да, тут было, от чего пойти кругом голове!
«Но почему он решил открыть свою тайну мне? – озадаченно думала она. – Какой в этом резон? Ведь я – барышня, а не храбрый мужчина. Неужели сокровища зарыты у меня под носом?! Бессмысленно строить догадки, лучше расспросить де Фурвиля».
«Но ведь тогда мне придется поехать на свидание, – подумала она с трепетом. – Хотя… Почему бы и нет? Разве я так сильно рискую? Ну прямо, кто-то должен узнать, и я погублю свое честное имя. Если мне повезет, ни одна душа не узнает».
В эту ночь Ольга долго не могла заснуть. Известие о сокровищах, зарытых вблизи ее имения, лишило ее покоя. Ее воображение, подогретое сценами из прочитанных романов, разыгралось не в шутку.
Стоило ей закрыть глаза, как перед ее взором вставали всякие жуткие картины. Непроглядная ночь, зловещие очертания деревьев, похожих на сказочных чудовищ, ветер, крик совы… И посреди всего этого ужаса – люди в масках, опускающие в землю сундук. Ольга будто воочию видела, как они закапывают сундук, затем вскакивают на лошадей и мчатся в непроглядную тьму, подгоняемые выстрелами преследователей. А сундук остается лежать в земле, под развалинами разрушенного особняка.
Злосчастный сундук не оставил Ольгу в покое даже во сне. Ей снилось, как они с де Фурвилем темной ночью едут в лес и откапывают сундук. Затем открывают его и вместо золота обнаруживают… свернувшуюся клубком змею! Потрясенные и смертельно испуганные, они пытаются закрыть крышку, но змея с жутким шипением выпрыгивает. А затем преследует их, с воплями бегущих по темному, непролазному лесу…
Проснувшись наутро, Ольга сразу вспомнила вчерашний разговор с де Фурвилем. И тут же поняла, что поедет на рискованное свидание. Известие о зарытых рядом с ее имением сокровищах так сильно заинтриговало ее, что она просто не могла поступить иначе. Если вчера у нее еще оставались сомнения, то сегодня их уже не было.
Наспех совершив утренний туалет, Ольга начала одеваться. Зная, что не сможет усидеть сегодня на месте, она сразу облачилась в прогулочное платье – из кашемира горчичного цвета, с длинными рукавами и облегающим шею кругленьким кружевным воротничком. Волосы собрала в тугой хвост на макушке, который заплела в косу и уложила в виде короны.
Посмотрев на часы, Ольга недовольно поморщилась. Половина одиннадцатого! Значит, до того времени, как она отправится на свидание, остается еще целых девять часов.
«Да я просто сойду с ума за эти девять часов, – подумала она. – Надо придумать, чем себя занять, чтобы убить время. Пожалуй, следует поехать кататься после завтрака. А потом? Ох, не знаю! Вот уж верно заметил как-то раз Остолопов: не было печали, так черти накачали».
До завтрака еще оставалось время. Не в силах усидеть в комнате, Ольга спустилась на второй этаж и прошла в зимний сад. И чуть не застонала от досады, натолкнувшись там на Максима. Сегодня, в отличие от вчерашнего дня, ей совсем не хотелось его видеть.
– Шаховской! – изумленно воскликнула она, останавливаясь от него в нескольких шагах. – Вот уж не ожидала увидеть вас здесь, да еще в такой ранний час. Что вы делаете? Решили подышать ароматом цветов?
Не отвечая, он медленно подошел и протянул ей веточку мимозы, которую Ольга машинально приняла.
– Обожаю эти цветы, – с улыбкой сказал он. – А вы?
– Я тоже. – Ольга настороженно посмотрела на него, не сомневаясь, что за невинной фразой кроется какой-то подвох. – Я вообще люблю горьковатые запахи. Правда, мимозой принято любоваться ранней весной, а не сейчас. Странно, что она еще не отцвела.
– Для этого и придуманы оранжереи – чтобы иметь возможность выращивать круглый год любимые цветы, – Максим чуть прищурился и внимательно оглядел ее. – А вы, я смотрю, любите теплые тона. И они вам очень идут. Вчера, например, я был сражен наповал, увидев вас в театре.
– Вы были вчера в театре?!
– Был.
– Но тогда почему же вы к нам не подошли? И где вы так прятались, что я вас не заметила?
Максим усмехнулся.
– Вероятно, вы не слишком внимательно разглядывали зрительские ряды. Что ж, оно и понятно.
– На что вы намекаете? – Ольга нахмурилась, с досадой чувствуя, что начинает краснеть. – Ну же, договаривайте, раз начали!
– Зачем, когда вы и так поняли? – Максим перестал улыбаться и серьезно посмотрел на нее. – Ольга, зачем вы продолжаете любезничать с этим французским пройдохой? Разве графиня Лопухина не предупреждала вас, чтобы вы держались от него подальше?
– А вы-то откуда знаете? – Отступив на шаг, Ольга посмотрела на него с подозрением. – Нет, это уже переходит все рамки приличий! Вы что, снова осмелились войти в мою комнату и рыться в моих вещах? Да ведь она была заперта на ключ! И я наказала горничной никого туда не впускать.
– Я не был в вашей комнате. Просто это я привез вам письмо Зинаиды. Она прислала мне записку с просьбой навестить ее. Я приехал, и она передала мне письмо. И предупредила насчет де Фурвиля. Не верите, спросите у нее сами.
Ольга усмехнулась.
– Интересно, с чего Зинаида прониклась к вам доверием?
– Вероятно, с того, что она разбирается в людях лучше, чем вы, – язвительно парировал Максим. – И хорошо знает пословицу: скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты.
– Вы о графе Меркалове? Да, мне он тоже показался порядочным и серьезным человеком. Даже удивительно, что вы подружились.
– Но, я думаю, дело не только в симпатии, – продолжал Максим, проигнорировав ее выпад. – Просто ей было больше некому довериться. Она могла бы отправить записку с горничной, но почему-то не сделала этого.
– Побоялась?
– Не знаю, – Максим посмотрел Ольге в глаза. – Должно быть, так. И это кажется мне очень странным.
– Почему же вы не спросили ее?
– Спросил. Но она ушла от ответа. Да мы виделись пару минут, потому что она опасалась меня заразить.
Ольга грустно вздохнула.
– Интересно, когда она полностью поправится? Я боюсь…
Она замолчала, услышав голос Остолопова.
– Сюда, – Максим торопливо завел ее за розовый куст. – Присядьте, я не хочу, чтобы он нас заметил.
– Послушайте…
– Да присядьте же, черт побери! Мы еще не закончили разговор.
Ольга с сердитым сопеньем повиновалась. Вскоре Остолопов заглянул в оранжерею, внимательно осмотрелся и вздохнул.
– И здесь ее нет, – удивленно протянул он. – Куда же она подевалась? Горничная сказала, что она давно встала и пошла вниз. Что это? – вдруг спросил он, подойдя к скамейке. Выглянув из укрытия, Ольга увидала лежащую на скамейке книгу, которую сразу не заметила. – Стихи Жуковского? Эх! – Остолопов мечтательно вздохнул. – Прошли, прошли вы, дни очарованья! Подобных вам уж сердцу не нажить! – и напевая под нос эти стихотворные строчки, он пошел к дверям.
– Наконец-то! – выдохнул Максим. – А то я уже испугался, что он усядется и начнет декламировать Жуковского.
– Кстати, а откуда здесь взялась эта книжка? – Ольга посмотрела на него с насмешливым любопытством. – Уж не вы ли ее сюда принесли?
– Я. А что вас удивляет?
Ольга так и прыснула.
– Вот это открытие! Вы что, увлекаетесь поэзией? Ну и ну! Никогда бы не подумала.
– Конечно, – усмехнулся Максим, – вы считаете меня пустоголовым повесой, который только и может, что портить окружающим настроение да совать нос в чужие дела. Что, не так?
– Так. А еще вы любите навязывать свое общество малознакомым барышням. И совсем не понимаете приличий!
– Вот как? – вспыхнул он. – Ну что же, не буду вас разочаровывать…
Он внезапно шагнул к ней, заключил в объятия и, прежде чем Ольга опомнилась, приник к ее губам в поцелуе.
Первым побуждением Ольги было оттолкнуть его.
И вдруг она поняла. За столом не было Максима. С его остроумными шутками, ироничной улыбкой и дерзкими взглядами, которые часто приводили ее в бешенство. Но сейчас Ольга с изумлением чувствовала, что ей не хватает этого. Поймала себя на том, что все три часа, с момента возвращения в Петербург, ждала встречи с Максимом. И не просто ждала. Она нарядилась для него! А не для Валобуева с Остолоповым.
«Не может быть, – подумала она в замешательстве. – Я всегда его терпеть не могла, особенно после возмутительной выходки на маскараде. И я совсем не скучала по нему в Царском Селе. Ни капельки не скучала! Так что же со мною теперь?»
«А правда ли я по нему не скучала»? – спросила она себя. И тут же убежденно ответила: – Да. Ну, разве что иногда вспоминала о нем, да и то большей частью с досадой. Да и как мне еще о нем думать? Его дерзкое поведение заслуживает только упреков».
И все-таки ей было тоскливо. Поэтому, когда Остолопов предложил поехать в театр, Ольга очень обрадовалась.
В этот раз давали комедию Шекспира «Укрощение строптивой». Не зная, чем заняться в деревне, Ольга много читала и знала пьесы Шекспира. Поэтому она с нетерпением ждала спектакля. Но было еще рано, занавес не поднимали.
– Добрый вечер, господа, – внезапно услышала она позади себя французскую речь. – Позвольте засвидетельствовать вам свое почтение.
Ольга изумленно воззрилась на де Фурвиля. Он был в элегантном фраке из черного бархата, золотисто-зеленом атласном жилете под цвет его глаз и высоком черном галстуке с бриллиантовой булавкой. Изящно причесан, благоухает ароматом горьковато-сладких духов…
«Вырядился, как на свиданье, – подумала Ольга. – Или же с расчетом произвести впечатление. Но на кого? Уж не на меня ли?»
Последняя мысль заставила ее вспомнить предостережение Зины. Подруга не была мнительной и, если она советовала остерегаться француза, у нее наверняка имелись для этого веские причины.
– А, мусью де Фурвиль! – насмешливо протянул Остолопов, даже не потрудившись изобразить приветливость. – Давненько мы не видались. А вы, значит, все любуетесь красотами нашей столицы? И совсем не торопитесь возвращаться на родину?
– Петербург так прекрасен, что хочется оставаться здесь как можно дольше, – пробормотал де Фурвиль, смутившись неласковым приемом.
– Знаю, знаю, – закивал Остолопов. – Вы, французы, вообще очень любите матушку-Россию. Так любите, что никак вас отсюда не прогонишь…
Ольга ожидала, что маркиз уйдет, но он стоически перенес оскорбление и, отвернувшись от Остолопова, посмотрел на нее с нежностью.
– Как ваши дела, мадемуазель? Графиня Лопухина говорила, что вы уезжали в Царское Село. Почему? Надеюсь, вы не были больны?
– Вот репей проклятый, – проворчал Остолопов.
– Степан Иванович, отделайтесь как-нибудь от него, – по-русски сказала Ольга. А затем ответила маркизу по-французски: – Благодарю вас, месье де Фурвиль, я вполне здорова.
– Что ж, я рад это слышать, – отвечал маркиз. – Я за вас волновался. И скучал!
– Это крайне похвально, мусью де Фурвиль, – язвительно заметил Остолопов, – что вы так заботитесь о чужих невестах, ха-ха! Ну что же, – произнес он уже без улыбки, – рады были видеть вас в добром здравии. Кланяйтесь от нас своему приятелю, графу Лопухину.
Намек был высказан ясно. Однако вместо того чтоб уйти, де Фурвиль остался на месте.
– В чем дело, сударь? – Отбросив притворную любезность, Остолопов возвысил голос. – Вы хотите сообщить нам что-то еще?
– Я хотел попросить вас о небольшом одолжении, – торопливо заговорил де Фурвиль. – Дело в том, что у меня нет абонемента в театре, а граф Лопухин, ложей которого я пользовался…
– Занавес поднимают! – перебила Ольга. – Все, маркиз, прощайте.
Отвернувшись от растерянного поклонника, она воззрилась на сцену.
– До свиданьица, мусью де Фурвиль, – язвительно обронил Остолопов. – До встречи на Елисейских полях, хе-хе-хе! – Он весело рассмеялся, довольный своим каламбуром. Выражение «на Елисейских полях» можно было истолковать двояко: это могло означать как встречу в Париже, так и в загробном мире.
Де Фурвиль заскрипел зубами от злости. Но делать было нечего, и ему пришлось удалиться.
Забыв о незадачливом ухажере, Ольга увлеклась спектаклем. Актеры играли превосходно, над некоторыми сценами Ольга хохотала до слез. Незаметно подошел антракт. Остолопов предложил прогуляться до буфета, но Ольге не хотелось отвлекаться на разговоры.
– Принесите мне чего-нибудь вкусненького, Степан Иванович, – попросила она. – Конфет или апельсиновых цукатов.
Остолопов устремился в буфет. Валобуев, которому давно не терпелось промочить горло вином, поспешил за ним. В ожидании их возвращения Ольга с любопытством рассматривала наряды столичных красавиц и едва не вскрикнула от испуга, когда кто-то с шумом плюхнулся в соседнее кресло.
– Господи боже мой! – изумленно воскликнула она. – Как? Это опять вы, маркиз де Фурвиль?!
– Я, – подтвердил он очевидный факт.
– Ну, знаете… Это уже смахивает на преследование. Вы что, все это время только и думали, как улучить момент и поговорить со мной?
– Вы угадали, мадемуазель, – он невозмутимо улыбнулся. – Я с самого начала спектакля ждал удобного случая. И дождался.
– Но зачем? Чего вы хотите от меня?
– Ольга, заклинаю вас, выслушайте, – его лицо сделалось серьезным, а голос упал до шепота. – Я вовсе не тот человек, за которого вы меня приняли. Вернее, за кого я сам себя выдавал: беспечного повесу, который только и думает, как приволочиться за женщиной. На самом же деле все не так! – Он взял ее за руку и взволнованно посмотрел в глаза. – Я приехал в Россию, чтобы провернуть грандиозное дельце…
– Боже, – Ольга отняла у него свою руку. – Зачем вы мне это говорите? Меня не касаются ваши грандиозные замыслы! И я не желаю быть втянутой в авантюру.
– Это не авантюра! Точнее, авантюра, но в ней нет ничего опасного или противозаконного. Я вам все объясню, но не сейчас. Я прошу вас встретиться со мной…
– Нет! Это невозможно, даже не просите об этом!.. Да полно, маркиз, вы в своем уме? – Ольга посмотрела на него с возмущением. – Хорошо, – сжалилась она, заметив в его глазах неподдельное отчаяние, – если вы хотите говорить со мной, приезжайте завтра утром в особняк Остолопова.
– Но это невозможно! – простонал он, заламывая руки. – Мы не можем обсуждать такое важное дело в доме, где нас могут подслушать!
– Но что вы тогда предлагаете?
– Вот, – он вложил ей в руку записку. – Здесь указан адрес, по которому я буду ждать вас. Завтра, в восемь вечера.
– Что это за адрес?
– Адрес особняка на Фонтанке. Он принадлежит князю Голицыну, я арендовал его неделю назад. Умоляю вас, приезжайте! Речь идет о деньгах.
– О деньгах?
– Об огромных деньгах, дорогая моя. Сундук с золотом и бриллиантами, зарытый в ваших краях при отступлении Наполеона.
– Ну, дела! – Ольга принялась обмахиваться веером. – И что же вы…
Она не договорила, так как в ложу вошли Остолопов с Валобуевым.
– Ба-атюшки святы! – изумленно протянул Степан Иванович. – Нет, любезный мусью, вы, видно, не понимаете не только русских, но и французских слов…
– Прощайте, мадемуазель, – пробормотал де Фурвиль, вскакивая с кресла. И бросив на Ольгу красноречивый взгляд, выбежал из ложи.
– Эх, видно, мало мы потрепали французов в восемьсот двенадцатом, – проворчал Остолопов, усаживаясь. – Ну-с, Оленька, и что он вам напевал?
– Да нес всякую чушь, – безразлично отозвалась Ольга.
Занавес подняли, но теперь Ольга с трудом могла следить за развитием театрального действия. Все ее мысли были лишь о разговоре с маркизом. Сокровища Наполеона… Да, тут было, от чего пойти кругом голове!
«Но почему он решил открыть свою тайну мне? – озадаченно думала она. – Какой в этом резон? Ведь я – барышня, а не храбрый мужчина. Неужели сокровища зарыты у меня под носом?! Бессмысленно строить догадки, лучше расспросить де Фурвиля».
«Но ведь тогда мне придется поехать на свидание, – подумала она с трепетом. – Хотя… Почему бы и нет? Разве я так сильно рискую? Ну прямо, кто-то должен узнать, и я погублю свое честное имя. Если мне повезет, ни одна душа не узнает».
В эту ночь Ольга долго не могла заснуть. Известие о сокровищах, зарытых вблизи ее имения, лишило ее покоя. Ее воображение, подогретое сценами из прочитанных романов, разыгралось не в шутку.
Стоило ей закрыть глаза, как перед ее взором вставали всякие жуткие картины. Непроглядная ночь, зловещие очертания деревьев, похожих на сказочных чудовищ, ветер, крик совы… И посреди всего этого ужаса – люди в масках, опускающие в землю сундук. Ольга будто воочию видела, как они закапывают сундук, затем вскакивают на лошадей и мчатся в непроглядную тьму, подгоняемые выстрелами преследователей. А сундук остается лежать в земле, под развалинами разрушенного особняка.
Злосчастный сундук не оставил Ольгу в покое даже во сне. Ей снилось, как они с де Фурвилем темной ночью едут в лес и откапывают сундук. Затем открывают его и вместо золота обнаруживают… свернувшуюся клубком змею! Потрясенные и смертельно испуганные, они пытаются закрыть крышку, но змея с жутким шипением выпрыгивает. А затем преследует их, с воплями бегущих по темному, непролазному лесу…
Проснувшись наутро, Ольга сразу вспомнила вчерашний разговор с де Фурвилем. И тут же поняла, что поедет на рискованное свидание. Известие о зарытых рядом с ее имением сокровищах так сильно заинтриговало ее, что она просто не могла поступить иначе. Если вчера у нее еще оставались сомнения, то сегодня их уже не было.
Наспех совершив утренний туалет, Ольга начала одеваться. Зная, что не сможет усидеть сегодня на месте, она сразу облачилась в прогулочное платье – из кашемира горчичного цвета, с длинными рукавами и облегающим шею кругленьким кружевным воротничком. Волосы собрала в тугой хвост на макушке, который заплела в косу и уложила в виде короны.
Посмотрев на часы, Ольга недовольно поморщилась. Половина одиннадцатого! Значит, до того времени, как она отправится на свидание, остается еще целых девять часов.
«Да я просто сойду с ума за эти девять часов, – подумала она. – Надо придумать, чем себя занять, чтобы убить время. Пожалуй, следует поехать кататься после завтрака. А потом? Ох, не знаю! Вот уж верно заметил как-то раз Остолопов: не было печали, так черти накачали».
До завтрака еще оставалось время. Не в силах усидеть в комнате, Ольга спустилась на второй этаж и прошла в зимний сад. И чуть не застонала от досады, натолкнувшись там на Максима. Сегодня, в отличие от вчерашнего дня, ей совсем не хотелось его видеть.
– Шаховской! – изумленно воскликнула она, останавливаясь от него в нескольких шагах. – Вот уж не ожидала увидеть вас здесь, да еще в такой ранний час. Что вы делаете? Решили подышать ароматом цветов?
Не отвечая, он медленно подошел и протянул ей веточку мимозы, которую Ольга машинально приняла.
– Обожаю эти цветы, – с улыбкой сказал он. – А вы?
– Я тоже. – Ольга настороженно посмотрела на него, не сомневаясь, что за невинной фразой кроется какой-то подвох. – Я вообще люблю горьковатые запахи. Правда, мимозой принято любоваться ранней весной, а не сейчас. Странно, что она еще не отцвела.
– Для этого и придуманы оранжереи – чтобы иметь возможность выращивать круглый год любимые цветы, – Максим чуть прищурился и внимательно оглядел ее. – А вы, я смотрю, любите теплые тона. И они вам очень идут. Вчера, например, я был сражен наповал, увидев вас в театре.
– Вы были вчера в театре?!
– Был.
– Но тогда почему же вы к нам не подошли? И где вы так прятались, что я вас не заметила?
Максим усмехнулся.
– Вероятно, вы не слишком внимательно разглядывали зрительские ряды. Что ж, оно и понятно.
– На что вы намекаете? – Ольга нахмурилась, с досадой чувствуя, что начинает краснеть. – Ну же, договаривайте, раз начали!
– Зачем, когда вы и так поняли? – Максим перестал улыбаться и серьезно посмотрел на нее. – Ольга, зачем вы продолжаете любезничать с этим французским пройдохой? Разве графиня Лопухина не предупреждала вас, чтобы вы держались от него подальше?
– А вы-то откуда знаете? – Отступив на шаг, Ольга посмотрела на него с подозрением. – Нет, это уже переходит все рамки приличий! Вы что, снова осмелились войти в мою комнату и рыться в моих вещах? Да ведь она была заперта на ключ! И я наказала горничной никого туда не впускать.
– Я не был в вашей комнате. Просто это я привез вам письмо Зинаиды. Она прислала мне записку с просьбой навестить ее. Я приехал, и она передала мне письмо. И предупредила насчет де Фурвиля. Не верите, спросите у нее сами.
Ольга усмехнулась.
– Интересно, с чего Зинаида прониклась к вам доверием?
– Вероятно, с того, что она разбирается в людях лучше, чем вы, – язвительно парировал Максим. – И хорошо знает пословицу: скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты.
– Вы о графе Меркалове? Да, мне он тоже показался порядочным и серьезным человеком. Даже удивительно, что вы подружились.
– Но, я думаю, дело не только в симпатии, – продолжал Максим, проигнорировав ее выпад. – Просто ей было больше некому довериться. Она могла бы отправить записку с горничной, но почему-то не сделала этого.
– Побоялась?
– Не знаю, – Максим посмотрел Ольге в глаза. – Должно быть, так. И это кажется мне очень странным.
– Почему же вы не спросили ее?
– Спросил. Но она ушла от ответа. Да мы виделись пару минут, потому что она опасалась меня заразить.
Ольга грустно вздохнула.
– Интересно, когда она полностью поправится? Я боюсь…
Она замолчала, услышав голос Остолопова.
– Сюда, – Максим торопливо завел ее за розовый куст. – Присядьте, я не хочу, чтобы он нас заметил.
– Послушайте…
– Да присядьте же, черт побери! Мы еще не закончили разговор.
Ольга с сердитым сопеньем повиновалась. Вскоре Остолопов заглянул в оранжерею, внимательно осмотрелся и вздохнул.
– И здесь ее нет, – удивленно протянул он. – Куда же она подевалась? Горничная сказала, что она давно встала и пошла вниз. Что это? – вдруг спросил он, подойдя к скамейке. Выглянув из укрытия, Ольга увидала лежащую на скамейке книгу, которую сразу не заметила. – Стихи Жуковского? Эх! – Остолопов мечтательно вздохнул. – Прошли, прошли вы, дни очарованья! Подобных вам уж сердцу не нажить! – и напевая под нос эти стихотворные строчки, он пошел к дверям.
– Наконец-то! – выдохнул Максим. – А то я уже испугался, что он усядется и начнет декламировать Жуковского.
– Кстати, а откуда здесь взялась эта книжка? – Ольга посмотрела на него с насмешливым любопытством. – Уж не вы ли ее сюда принесли?
– Я. А что вас удивляет?
Ольга так и прыснула.
– Вот это открытие! Вы что, увлекаетесь поэзией? Ну и ну! Никогда бы не подумала.
– Конечно, – усмехнулся Максим, – вы считаете меня пустоголовым повесой, который только и может, что портить окружающим настроение да совать нос в чужие дела. Что, не так?
– Так. А еще вы любите навязывать свое общество малознакомым барышням. И совсем не понимаете приличий!
– Вот как? – вспыхнул он. – Ну что же, не буду вас разочаровывать…
Он внезапно шагнул к ней, заключил в объятия и, прежде чем Ольга опомнилась, приник к ее губам в поцелуе.
Первым побуждением Ольги было оттолкнуть его.
