Улизнуть из дворца было просто. Баронесса Ришвиль, которой поручили мое воспитание после смерти матери, заболела и сейчас находилась в своем городском доме. Я осталась под присмотром служанок, которые мне не перечили. Клоринда, конечно, ворчала, одевая меня на прогулку, но опасной мою затею не сочла. Я ехала не одна, а с конюшим и двумя стражниками.
– Только возвращайтесь скорее, – просила Клоринда. – Король передал, что обедать будет без детей, но вдруг передумает? Лучше не рисковать, а вернуться домой до обеда.
– Не волнуйся, – улыбнулась я, – конюший рассчитает время и дорогу.
Он все рассчитал. Еще в первый раз, две недели назад. Тогда была моя первая прогулка без отца, а сейчас – вторая.
И все бы прошло хорошо, но меня потянуло резвиться. Пустить лошадь в галоп через поле и оставить своих спутников далеко-далеко позади. Так чудесно было скакать по сугробам, когда из-под копыт лошадки летит снежная пыль, а вокруг все сверкает, искрится…
Я и не заметила, как оказалась в лесу. Замечталась и неслась вперед. Но вдруг лошадь споткнулась. Заржала, закрутилась на месте. Потом взвилась, встала на дыбы. И я вылетела из седла, не успев испугаться и вскрикнуть. Испугалась уже на земле, осознав, что произошло.
К счастью, я упала в сугроб. Неглубокий, но довольно мягкий для того, чтобы не побиться о землю. Радостно убедившись, что цела, я поднялась, отряхнула одежду. Кликнула лошадку, но ее уже и след простыл.
Я принялась громко звать своих спутников. Никто не отозвался, и вокруг было тихо, не считая щебетанья птиц. Я стояла на краю поляны, окруженной деревьями. Куда-то идти невозможно. На мне был мужской костюм с сапогами, но почти везде снег выше колен, только вокруг низких сосен и елей его мало. И разумней всего стоять здесь, ждать, пока мои спутники найдут меня.
Поначалу я почти не тревожилась. Но минуты текли, а вокруг было по-прежнему тихо. Напрасно я вслушивалась, чтобы в нужный момент закричать. Ни людского голоса, ни ржания. Ничего!
Мне стало тревожно, а потом и страшно. Я знала, что в окрестных лесах нет ни кабанов, ни волков. Но бывает так, что сегодня нет, а завтра вдруг объявились. И ведь я замерзну! Моя рыжая курточка теплая. Но от желтовато-зеленого плаща толку мало. Он короткий. Не подбит изнутри куньим мехом, а только отделан вверху. Капюшона нет, потому что я в охотничьей шапочке с пером. Наряд для недолгих прогулок.
Я уже начала впадать в панику, когда услыхала за спиной легкий шум. И быстро забралась под елку. Всадник был один. Явно кто-то чужой, а не из моих: они бы не ехали молча, а звали бы меня.
Поэтому моим первым побуждением было спрятаться. Сейчас всадник выедет на поляну, и я рассмотрю его. Решу, окликать или нет. Казалось бы, нужно окликать всякого. Но пока я ждала спасителей, мне вспомнились страшные истории о дамах, повстречавших в лесу разбойников или упырей. И сейчас я просто испугалась.
Всадник спешился. Затем двинулся прямо к моей елке. Я не видела его, только слышала. Сердце гулко стучало, паника росла. Он заметил меня! Нужно что-то делать, пока он не повел себя грубо.
– Стой! – крикнула я, стараясь говорить властно. – Я принцесса Розальба, дочь короля Филибера. Потерялась во время прогулки, потому что меня сбросила лошадь. Если ты не причинишь мне вреда, а спасешь, тебя ждет награда. Если ты разбойник, то ты будешь прощен – клянусь своей красотой! И тоже получишь в награду кучу золота – верь мне!
– Верю, – долетел до меня приятный молодой голос. – Как не верить даме, которая поклялась красотой. Выходи, Розальба, не бойся! Я повстречал стражника, с которым ты была на прогулке. Узнал, что случилось, и отправился искать тебя.
Я шумно вздохнула, чувствуя облегчение и радость. Выбралась из-под ветвей, которые он приподнял. Подала ему руку, вышла на открытое место. Подняла глаза и застыла в немом изумлении.
Не просто красивый, а сказочный! Это сложновато объяснить. Он не показался мне писаным красавцем – в моем представлении, красавцами были мужчины совсем другой внешности. А он был необычным. Не красивым, но очаровательным. Поэтому мне и пришло на ум слово «сказочный».
Поверх серой одежды на нем был темно-синий бархатный плащ с мехом соболя. Серебряное шитье, застежка с крупным сапфиром и алмазами. И такое же украшение на шапочке с белым пером.
– Ты богатый? – удивилась я. – Да, весьма богат, судя по наряду. И, мне кажется, я тебя раньше не видела. Ты случайно не принц соседнего королевства, приехавший к нам погостить?
– Нет. Меня зовут Фэймор. Я сын герцога Гренфура, вашего вассала.
– Ах! – воскликнула я, не в силах скрыть огорчения.
Фэймор наклонился ко мне, всматриваясь в лицо.
– Ты расстроилась?
– Да, – сказала я, забыв о приличиях, потому что и впрямь сильно расстроилась. – Принцессам положено выходить за принцев. Но ведь хочется красивого мужа, а не только равного тебе!
– Понимаю, – улыбнулся он. – Но неужто нет красивых принцев?
– Нет, – вздохнула я. – Приезжал один такой летом, но он оказался жалким, слабым трусом. Не смог защитить меня и мою наставницу госпожу Ришвиль от обычной мышки! Позорно бежал из комнаты, хотя госпожа Ришвиль упала в обморок и нуждалась в помощи.
– Кошмар, – Фэймор покачал головой. – И что было дальше?
– Что? Да… ничего. Я прогнала мышь и привела госпожу Ришвиль в чувство.
– А бедняга принц? Он, наверное, сгорел со стыда после этой истории и поспешно уехал?
– Как же, – хмыкнула я. – Он пытался оправдаться тем, что побежал за подмогой. Но я-то все видела и все хорошо поняла! Не стала с ним больше общаться, хоть отец и сердился.
Фэймор рассмеялся, глядя на меня с любованием.
– Какая ты милая. И как здорово, что я повстречал тебя здесь, а не во дворце. Смог увидеть такой – настоящей. Но пора нам ехать! Тебя ищут.
– Постой, – я взглянула на его кудряшки, падавшие на соболий мех и казавшиеся столь же прелестными. – У тебя необычные волосы. Я хочу потрогать! Наклонись.
Фэймор улыбнулся и слегка назидательно сказал:
– Так не говорят. Когда хотят посмотреть, а тем более – потрогать что-то чужое, нужно попросить разрешения.
Я опешила от столь дерзких слов. Вспомнила, как велела поступать в таких ситуациях госпожа Ришвиль. Застыла с неподвижным лицом. Потом медленно подняла взгляд на Фэймора и с надменным удивлением спросила:
– Граф Фэймор, вы собрались учить меня хорошим манерам?
Подобный прием заставлял собеседника опустить глаза и пробормотать извинения. Но Фэймор лишь рассмеялся. Не нагло, а задорно и ласково, так что я совсем растерялась и уже не знала, как держаться.
– Розальба, – Фэймор взял меня за руки, – ну кто тебя научил таким штучкам? Это некрасиво и смешно. Я знал твою маму, она себя так не вела. Ты не помнишь?
– Помню. Ведь она ушла всего три года назад. Но… Фэймор! Ты же сам повел себя дерзко. Не слишком почтительно.
– А я не слуга в твоем доме, чтоб смотреть на тебя снизу вверх. Хочешь моей дружбы – относись, как к равному. Или… ничего не получится, – прибавил он как-то странно, словно с неким намеком. – Что молчишь? Опять разобиделась?
– Нет, – ответила я, так как не могла понять своих чувств.
Фэймор посадил меня в седло впереди себя, и мы двинулись в сторону дороги. Встретили по пути людей Фэймора, которые тоже рыскали по лесам в поисках меня, и беднягу конюшего. Потом повстречали отряд, посланный из столицы отцом, а затем и его самого.
Отец был не в шутку встревожен. Пожалуй, мне бы крепко досталось, но присутствие Фэймора умерило родительский гнев. Отец не видал Фэймора лет пять, а с его отцом не встречался уже года два. И ему хотелось о многом расспросить Фэймора. Они ехали шагом, беседуя, и за час пути злость отца прошла.
Меня не наказали. Но как было досадно не попасть на ужин! Отец рассудил, что мне нужно сразу лечь в постель. И валяться там остаток дня, принимая целебные бальзамы. А мне так хотелось видеть Фэймора! Я не насмотрелась на него. Всю дорогу слышала лишь голос.
Как же я ругала себя, что не попросила потрогать его волосы. А теперь – когда? На людях нельзя, а наедине нас никто не оставит.
И теперь я уже не смогу. Мне будет неловко. Не знаю, почему, но я чувствую. Вот подумала об этом сейчас и поняла. Что-то произошло за то время, пока мы добирались до города и я ощущала спиной тепло Фэймора.
Это была лучшая зима в моей жизни. Хотя первое время после приезда Фэймора я частенько бывала сердитой.
Во-первых, обнаружилось, что у меня нет приличных нарядов. Только два заслуживали такое название. Остальные были слишком коротки – платья девочки, а не взрослой девушки. К счастью, госпожа Ришвиль считала, что в четырнадцать лет пора одеваться по-взрослому. Она мне уже говорила: «Вам минуло четырнадцать, а вы до сих пор одеты, как ребенок». И чего я ее не послушала? Теперь пришлось в спешке все шить. А это непросто, потому что сперва нужно купить ткани, кружева, да еще и фасоны продумать.
Во-вторых, мы виделись с Фэймором мало. Он жил в том крыле дворца, где и мои братья. Слишком далеко от меня. И наша семья уже давно собиралась вместе только за ужином. Завтракали все у себя, обедали, как правило, тоже. Ну и получалось, что я видела Фэймора лишь по вечерам.
Но главное – он не уделял мне столько внимания, сколько мне хотелось. Тут я не могла его винить. Он держался в рамках этикета. Но мне очень не нравилось такое положение вещей, а как его изменить, я не знала.
И эти несносные дамы, чтоб им провалиться. Фэймор многим понравился, и они старались его очаровать. Юных фрейлин удалось приструнить. Я поговорила со статс-дамой нашего двора, сделала ей щедрый подарок, и с тех пор фрейлины не смели кокетничать с Фэймором. Но против графини Бельмонт я была бессильна. Эту замужнюю даму двадцати трех лет ценил мой отец. Говорили, что она обольстила посла наших соседей, и он подписал договор, который был выгоден нам, но невыгоден его королю. Наверное, у нее имелись и другие заслуги. Я не знала. Но зато заметила, что она положила глаз на Фэймора. И кто помешает ему приезжать к ней в дом по ночам, если он в нее влюбится? Уж точно не ее муж-рогоносец.
Из-за этой графини я расстроилась на новогоднем балу. Мне и так было очень досадно, что Фэймор танцевал со мной лишь два раза, а потом приглашал других дам. Но когда он начал танцевать с графиней Бельмонт, я не выдержала и ударилась в слезы. Выбежала из зала, свернула в коридор с черной лестницей и понеслась вверх, едва не сбив с ног дежурного стражника. Ворвалась в свои покои. Бросилась на кровать, потом соскочила с нее. Велела уйти всем, кроме Клоринды, и поведала ей причину своих слез.
– Какой ужас! – вскричала Клоринда. – Разве можно так вести себя? Хорошо, что король не видал. Должно быть, пирует в другом зале: что ему на танцы глазеть? Но если он узнает, будет худо. Нужно поскорей успокоиться, привести в порядок себя и идти назад.
– Не хочу, – насупилась я. – И Фэймора не хочу больше видеть! Пусть он уезжает от нас!
Раздались шаги. Я взглянула на двери и застыла в глубоком смущении. Фэймор. Он все слышал! Какой стыд-позор. Но я не могла и подумать, что он дерзко явится сюда, в личные покои принцессы.
– Что такое, Розальба? Ты желаешь, чтобы я уехал? Почему?
Клоринда поспешно вышла и закрыла двери. Я осталась с Фэймором, не зная, как держаться и что говорить.
– Я сделал что-то не так, – Фэймор подошел ближе. – Ты обиделась. Пожалуйста, скажи мне, в чем дело.
– Не могу.
– Как же я тогда смогу понять? – он взял меня за руки. – Ладно! Не говори. Но давай вернемся в бальный зал. Я там пропаду без тебя.
– Почему?
Фэймор так забавно нахмурился, что мне стало смешно.
– Да боюсь, что ко мне опять подойдет графиня Бельмонт. Навяжется танцевать и задушит своими духами.
– Как? – опешила я. – Тебе не понравились духи графини Бельмонт?
Фэймор еще больше нахмурился.
– «Не понравились» – это не то слово. У меня от этого запаха запершило в горле и чуть не начался насморк. Представляешь?
– Кошмар, – промолвила я. – А сама графиня? Она кажется тебе очень красивой? Или не она, а кто-то из других дам?
Я вдруг испугалась. Ну зачем я спросила его! Лучше мне не знать.
– Не отвечайте, сударь, это был бестактный вопрос, – выдала я фразу из арсенала баронессы Ришвиль. – Давайте вернемся в зал.
– Погоди, Розальба. Теперь я хочу тебя спросить.
Он подвел меня к окну, затем посадил на подоконник. Наши лица оказались вровень. Так чудесно. И немного страшно.
– Розальба, – Фэймор озорно улыбнулся, – ты хочешь, чтоб я не смотрел ни на кого, кроме тебя? Чтобы ты была моей единственной дамой?
Мне стало так радостно, что перехватило дыхание. Будто в полутемной комнате сделалось светло, и в воздухе закружились снежинки вперемешку с лепестками роз. Но вдруг я опомнилась, и все это померкло.
– Нет, – ответила я. – Это невозможно! Я не вправе требовать такого. Подобное обещание можно взять лишь от жениха. А ты им не можешь стать.
– Почему же? – прищурился он. – Ты так хочешь быть королевой?
– Да, – сказала я. – Но дело не только во мне. Отец никогда не отдаст меня за сына вассала. Нечего и мечтать.
Я чуть помолчала и прибавила:
– Да, такие браки случаются. Когда власть короля некрепка, и ему нужна поддержка сильных вассалов. Вот тогда бывает, что наследные принцы женятся на дочерях графов и герцогов, а принцессы выходят за герцогов. Но у нас другое положение.
– То есть власть твоего отца крепка. И так было всегда, с самого начала правления?
– Да, конечно. А ты разве этого не знал?
Фэймор промолчал. Глянул в сторону со странной усмешкой, снова посмотрел на меня.
– Ну что ж. Ты ответила на мой вопрос. Теперь я скажу. Мне никто не кажется красивым при вашем дворе, кроме тебя. Поэтому не бойся, что меня завлечет какая-нибудь графиня Бельмонт… Что, Розальба?
– Фэймор, – я вздохнула и грустно усмехнулась, – ты мне кажешься умным, но ты немного наивен. Похоже, ты не знаешь, что такое «арсенал обольщения» и как трудно перед ним устоять.
– Ужасно, что ты это знаешь. И видишь много такого, чего в твоем возрасте видеть вовсе не нужно.
– Фэймор! Как ты смеешь?! Извини, – промолвила я, заметив, что он хмурится.
Он опять улыбнулся. Потом взял меня на руки и ссадил с подоконника. Мы вернулись в зал, где, на мою радость, по-прежнему не было отца. И вообще стало меньше людей, так как гости постарше перешли в другой, банкетный зал. Вскоре туда позвали и всех остальных…
С этого вечера началось безмятежное счастье. Я не взяла с Фэймора клятвы не смотреть на других. Но он сам так держался с дамами, что меня не терзали ревность и досада. Не холодно, а, наоборот, слишком вежливо, без малейших намеков на игривость.
– Не могу понять: он что, девственник? – услышала я как-то раз фразу одной дамы.
– Нет, не может быть, он же побывал на войне, – ответила ее собеседница. – Да и странно в семнадцать лет быть невинным. Наверное, у него есть в Гренфуре невеста, и он, как болван, не решается ей изменять.
Последняя фраза оставила меня равнодушной: я-то знала, что невесты у Фэймора нет. Но что за война, где? Почему я о ней не слыхала?
Я спросила баронессу Ришвиль.
– Война? – удивилась она. – А, я знаю, что она имела в виду. Год назад были небольшие волнения на юго-востоке. Кто-то влез на нашу территорию. Но это быстро закончилось, и до войны дело не дошло.
– Только возвращайтесь скорее, – просила Клоринда. – Король передал, что обедать будет без детей, но вдруг передумает? Лучше не рисковать, а вернуться домой до обеда.
– Не волнуйся, – улыбнулась я, – конюший рассчитает время и дорогу.
Он все рассчитал. Еще в первый раз, две недели назад. Тогда была моя первая прогулка без отца, а сейчас – вторая.
И все бы прошло хорошо, но меня потянуло резвиться. Пустить лошадь в галоп через поле и оставить своих спутников далеко-далеко позади. Так чудесно было скакать по сугробам, когда из-под копыт лошадки летит снежная пыль, а вокруг все сверкает, искрится…
Я и не заметила, как оказалась в лесу. Замечталась и неслась вперед. Но вдруг лошадь споткнулась. Заржала, закрутилась на месте. Потом взвилась, встала на дыбы. И я вылетела из седла, не успев испугаться и вскрикнуть. Испугалась уже на земле, осознав, что произошло.
К счастью, я упала в сугроб. Неглубокий, но довольно мягкий для того, чтобы не побиться о землю. Радостно убедившись, что цела, я поднялась, отряхнула одежду. Кликнула лошадку, но ее уже и след простыл.
Я принялась громко звать своих спутников. Никто не отозвался, и вокруг было тихо, не считая щебетанья птиц. Я стояла на краю поляны, окруженной деревьями. Куда-то идти невозможно. На мне был мужской костюм с сапогами, но почти везде снег выше колен, только вокруг низких сосен и елей его мало. И разумней всего стоять здесь, ждать, пока мои спутники найдут меня.
Поначалу я почти не тревожилась. Но минуты текли, а вокруг было по-прежнему тихо. Напрасно я вслушивалась, чтобы в нужный момент закричать. Ни людского голоса, ни ржания. Ничего!
Мне стало тревожно, а потом и страшно. Я знала, что в окрестных лесах нет ни кабанов, ни волков. Но бывает так, что сегодня нет, а завтра вдруг объявились. И ведь я замерзну! Моя рыжая курточка теплая. Но от желтовато-зеленого плаща толку мало. Он короткий. Не подбит изнутри куньим мехом, а только отделан вверху. Капюшона нет, потому что я в охотничьей шапочке с пером. Наряд для недолгих прогулок.
Я уже начала впадать в панику, когда услыхала за спиной легкий шум. И быстро забралась под елку. Всадник был один. Явно кто-то чужой, а не из моих: они бы не ехали молча, а звали бы меня.
Поэтому моим первым побуждением было спрятаться. Сейчас всадник выедет на поляну, и я рассмотрю его. Решу, окликать или нет. Казалось бы, нужно окликать всякого. Но пока я ждала спасителей, мне вспомнились страшные истории о дамах, повстречавших в лесу разбойников или упырей. И сейчас я просто испугалась.
Всадник спешился. Затем двинулся прямо к моей елке. Я не видела его, только слышала. Сердце гулко стучало, паника росла. Он заметил меня! Нужно что-то делать, пока он не повел себя грубо.
– Стой! – крикнула я, стараясь говорить властно. – Я принцесса Розальба, дочь короля Филибера. Потерялась во время прогулки, потому что меня сбросила лошадь. Если ты не причинишь мне вреда, а спасешь, тебя ждет награда. Если ты разбойник, то ты будешь прощен – клянусь своей красотой! И тоже получишь в награду кучу золота – верь мне!
– Верю, – долетел до меня приятный молодой голос. – Как не верить даме, которая поклялась красотой. Выходи, Розальба, не бойся! Я повстречал стражника, с которым ты была на прогулке. Узнал, что случилось, и отправился искать тебя.
Я шумно вздохнула, чувствуя облегчение и радость. Выбралась из-под ветвей, которые он приподнял. Подала ему руку, вышла на открытое место. Подняла глаза и застыла в немом изумлении.
Не просто красивый, а сказочный! Это сложновато объяснить. Он не показался мне писаным красавцем – в моем представлении, красавцами были мужчины совсем другой внешности. А он был необычным. Не красивым, но очаровательным. Поэтому мне и пришло на ум слово «сказочный».
Поверх серой одежды на нем был темно-синий бархатный плащ с мехом соболя. Серебряное шитье, застежка с крупным сапфиром и алмазами. И такое же украшение на шапочке с белым пером.
– Ты богатый? – удивилась я. – Да, весьма богат, судя по наряду. И, мне кажется, я тебя раньше не видела. Ты случайно не принц соседнего королевства, приехавший к нам погостить?
– Нет. Меня зовут Фэймор. Я сын герцога Гренфура, вашего вассала.
– Ах! – воскликнула я, не в силах скрыть огорчения.
Фэймор наклонился ко мне, всматриваясь в лицо.
– Ты расстроилась?
– Да, – сказала я, забыв о приличиях, потому что и впрямь сильно расстроилась. – Принцессам положено выходить за принцев. Но ведь хочется красивого мужа, а не только равного тебе!
– Понимаю, – улыбнулся он. – Но неужто нет красивых принцев?
– Нет, – вздохнула я. – Приезжал один такой летом, но он оказался жалким, слабым трусом. Не смог защитить меня и мою наставницу госпожу Ришвиль от обычной мышки! Позорно бежал из комнаты, хотя госпожа Ришвиль упала в обморок и нуждалась в помощи.
– Кошмар, – Фэймор покачал головой. – И что было дальше?
– Что? Да… ничего. Я прогнала мышь и привела госпожу Ришвиль в чувство.
– А бедняга принц? Он, наверное, сгорел со стыда после этой истории и поспешно уехал?
– Как же, – хмыкнула я. – Он пытался оправдаться тем, что побежал за подмогой. Но я-то все видела и все хорошо поняла! Не стала с ним больше общаться, хоть отец и сердился.
Фэймор рассмеялся, глядя на меня с любованием.
– Какая ты милая. И как здорово, что я повстречал тебя здесь, а не во дворце. Смог увидеть такой – настоящей. Но пора нам ехать! Тебя ищут.
– Постой, – я взглянула на его кудряшки, падавшие на соболий мех и казавшиеся столь же прелестными. – У тебя необычные волосы. Я хочу потрогать! Наклонись.
Фэймор улыбнулся и слегка назидательно сказал:
– Так не говорят. Когда хотят посмотреть, а тем более – потрогать что-то чужое, нужно попросить разрешения.
Я опешила от столь дерзких слов. Вспомнила, как велела поступать в таких ситуациях госпожа Ришвиль. Застыла с неподвижным лицом. Потом медленно подняла взгляд на Фэймора и с надменным удивлением спросила:
– Граф Фэймор, вы собрались учить меня хорошим манерам?
Подобный прием заставлял собеседника опустить глаза и пробормотать извинения. Но Фэймор лишь рассмеялся. Не нагло, а задорно и ласково, так что я совсем растерялась и уже не знала, как держаться.
– Розальба, – Фэймор взял меня за руки, – ну кто тебя научил таким штучкам? Это некрасиво и смешно. Я знал твою маму, она себя так не вела. Ты не помнишь?
– Помню. Ведь она ушла всего три года назад. Но… Фэймор! Ты же сам повел себя дерзко. Не слишком почтительно.
– А я не слуга в твоем доме, чтоб смотреть на тебя снизу вверх. Хочешь моей дружбы – относись, как к равному. Или… ничего не получится, – прибавил он как-то странно, словно с неким намеком. – Что молчишь? Опять разобиделась?
– Нет, – ответила я, так как не могла понять своих чувств.
Фэймор посадил меня в седло впереди себя, и мы двинулись в сторону дороги. Встретили по пути людей Фэймора, которые тоже рыскали по лесам в поисках меня, и беднягу конюшего. Потом повстречали отряд, посланный из столицы отцом, а затем и его самого.
Отец был не в шутку встревожен. Пожалуй, мне бы крепко досталось, но присутствие Фэймора умерило родительский гнев. Отец не видал Фэймора лет пять, а с его отцом не встречался уже года два. И ему хотелось о многом расспросить Фэймора. Они ехали шагом, беседуя, и за час пути злость отца прошла.
Меня не наказали. Но как было досадно не попасть на ужин! Отец рассудил, что мне нужно сразу лечь в постель. И валяться там остаток дня, принимая целебные бальзамы. А мне так хотелось видеть Фэймора! Я не насмотрелась на него. Всю дорогу слышала лишь голос.
Как же я ругала себя, что не попросила потрогать его волосы. А теперь – когда? На людях нельзя, а наедине нас никто не оставит.
И теперь я уже не смогу. Мне будет неловко. Не знаю, почему, но я чувствую. Вот подумала об этом сейчас и поняла. Что-то произошло за то время, пока мы добирались до города и я ощущала спиной тепло Фэймора.
***
Это была лучшая зима в моей жизни. Хотя первое время после приезда Фэймора я частенько бывала сердитой.
Во-первых, обнаружилось, что у меня нет приличных нарядов. Только два заслуживали такое название. Остальные были слишком коротки – платья девочки, а не взрослой девушки. К счастью, госпожа Ришвиль считала, что в четырнадцать лет пора одеваться по-взрослому. Она мне уже говорила: «Вам минуло четырнадцать, а вы до сих пор одеты, как ребенок». И чего я ее не послушала? Теперь пришлось в спешке все шить. А это непросто, потому что сперва нужно купить ткани, кружева, да еще и фасоны продумать.
Во-вторых, мы виделись с Фэймором мало. Он жил в том крыле дворца, где и мои братья. Слишком далеко от меня. И наша семья уже давно собиралась вместе только за ужином. Завтракали все у себя, обедали, как правило, тоже. Ну и получалось, что я видела Фэймора лишь по вечерам.
Но главное – он не уделял мне столько внимания, сколько мне хотелось. Тут я не могла его винить. Он держался в рамках этикета. Но мне очень не нравилось такое положение вещей, а как его изменить, я не знала.
И эти несносные дамы, чтоб им провалиться. Фэймор многим понравился, и они старались его очаровать. Юных фрейлин удалось приструнить. Я поговорила со статс-дамой нашего двора, сделала ей щедрый подарок, и с тех пор фрейлины не смели кокетничать с Фэймором. Но против графини Бельмонт я была бессильна. Эту замужнюю даму двадцати трех лет ценил мой отец. Говорили, что она обольстила посла наших соседей, и он подписал договор, который был выгоден нам, но невыгоден его королю. Наверное, у нее имелись и другие заслуги. Я не знала. Но зато заметила, что она положила глаз на Фэймора. И кто помешает ему приезжать к ней в дом по ночам, если он в нее влюбится? Уж точно не ее муж-рогоносец.
Из-за этой графини я расстроилась на новогоднем балу. Мне и так было очень досадно, что Фэймор танцевал со мной лишь два раза, а потом приглашал других дам. Но когда он начал танцевать с графиней Бельмонт, я не выдержала и ударилась в слезы. Выбежала из зала, свернула в коридор с черной лестницей и понеслась вверх, едва не сбив с ног дежурного стражника. Ворвалась в свои покои. Бросилась на кровать, потом соскочила с нее. Велела уйти всем, кроме Клоринды, и поведала ей причину своих слез.
– Какой ужас! – вскричала Клоринда. – Разве можно так вести себя? Хорошо, что король не видал. Должно быть, пирует в другом зале: что ему на танцы глазеть? Но если он узнает, будет худо. Нужно поскорей успокоиться, привести в порядок себя и идти назад.
– Не хочу, – насупилась я. – И Фэймора не хочу больше видеть! Пусть он уезжает от нас!
Раздались шаги. Я взглянула на двери и застыла в глубоком смущении. Фэймор. Он все слышал! Какой стыд-позор. Но я не могла и подумать, что он дерзко явится сюда, в личные покои принцессы.
– Что такое, Розальба? Ты желаешь, чтобы я уехал? Почему?
Клоринда поспешно вышла и закрыла двери. Я осталась с Фэймором, не зная, как держаться и что говорить.
– Я сделал что-то не так, – Фэймор подошел ближе. – Ты обиделась. Пожалуйста, скажи мне, в чем дело.
– Не могу.
– Как же я тогда смогу понять? – он взял меня за руки. – Ладно! Не говори. Но давай вернемся в бальный зал. Я там пропаду без тебя.
– Почему?
Фэймор так забавно нахмурился, что мне стало смешно.
– Да боюсь, что ко мне опять подойдет графиня Бельмонт. Навяжется танцевать и задушит своими духами.
– Как? – опешила я. – Тебе не понравились духи графини Бельмонт?
Фэймор еще больше нахмурился.
– «Не понравились» – это не то слово. У меня от этого запаха запершило в горле и чуть не начался насморк. Представляешь?
– Кошмар, – промолвила я. – А сама графиня? Она кажется тебе очень красивой? Или не она, а кто-то из других дам?
Я вдруг испугалась. Ну зачем я спросила его! Лучше мне не знать.
– Не отвечайте, сударь, это был бестактный вопрос, – выдала я фразу из арсенала баронессы Ришвиль. – Давайте вернемся в зал.
– Погоди, Розальба. Теперь я хочу тебя спросить.
Он подвел меня к окну, затем посадил на подоконник. Наши лица оказались вровень. Так чудесно. И немного страшно.
– Розальба, – Фэймор озорно улыбнулся, – ты хочешь, чтоб я не смотрел ни на кого, кроме тебя? Чтобы ты была моей единственной дамой?
Мне стало так радостно, что перехватило дыхание. Будто в полутемной комнате сделалось светло, и в воздухе закружились снежинки вперемешку с лепестками роз. Но вдруг я опомнилась, и все это померкло.
– Нет, – ответила я. – Это невозможно! Я не вправе требовать такого. Подобное обещание можно взять лишь от жениха. А ты им не можешь стать.
– Почему же? – прищурился он. – Ты так хочешь быть королевой?
– Да, – сказала я. – Но дело не только во мне. Отец никогда не отдаст меня за сына вассала. Нечего и мечтать.
Я чуть помолчала и прибавила:
– Да, такие браки случаются. Когда власть короля некрепка, и ему нужна поддержка сильных вассалов. Вот тогда бывает, что наследные принцы женятся на дочерях графов и герцогов, а принцессы выходят за герцогов. Но у нас другое положение.
– То есть власть твоего отца крепка. И так было всегда, с самого начала правления?
– Да, конечно. А ты разве этого не знал?
Фэймор промолчал. Глянул в сторону со странной усмешкой, снова посмотрел на меня.
– Ну что ж. Ты ответила на мой вопрос. Теперь я скажу. Мне никто не кажется красивым при вашем дворе, кроме тебя. Поэтому не бойся, что меня завлечет какая-нибудь графиня Бельмонт… Что, Розальба?
– Фэймор, – я вздохнула и грустно усмехнулась, – ты мне кажешься умным, но ты немного наивен. Похоже, ты не знаешь, что такое «арсенал обольщения» и как трудно перед ним устоять.
– Ужасно, что ты это знаешь. И видишь много такого, чего в твоем возрасте видеть вовсе не нужно.
– Фэймор! Как ты смеешь?! Извини, – промолвила я, заметив, что он хмурится.
Он опять улыбнулся. Потом взял меня на руки и ссадил с подоконника. Мы вернулись в зал, где, на мою радость, по-прежнему не было отца. И вообще стало меньше людей, так как гости постарше перешли в другой, банкетный зал. Вскоре туда позвали и всех остальных…
С этого вечера началось безмятежное счастье. Я не взяла с Фэймора клятвы не смотреть на других. Но он сам так держался с дамами, что меня не терзали ревность и досада. Не холодно, а, наоборот, слишком вежливо, без малейших намеков на игривость.
– Не могу понять: он что, девственник? – услышала я как-то раз фразу одной дамы.
– Нет, не может быть, он же побывал на войне, – ответила ее собеседница. – Да и странно в семнадцать лет быть невинным. Наверное, у него есть в Гренфуре невеста, и он, как болван, не решается ей изменять.
Последняя фраза оставила меня равнодушной: я-то знала, что невесты у Фэймора нет. Но что за война, где? Почему я о ней не слыхала?
Я спросила баронессу Ришвиль.
– Война? – удивилась она. – А, я знаю, что она имела в виду. Год назад были небольшие волнения на юго-востоке. Кто-то влез на нашу территорию. Но это быстро закончилось, и до войны дело не дошло.
