Ну а пока будем развлекаться своими силами. – Он лукаво взглянул на Женни. – Оденься понаряднее, я хочу чувствовать атмосферу праздника. Будем пировать при свечах и болтать до рассвета о всяких приятных пустяках.
Они разошлись по своим комнатам, договорившись встретиться через полтора часа, в десять вечера. Женни тотчас прошла в примыкавшую к спальне гардеробную и распахнула шкафы. Ее взгляд упал на одно из недавно сшитых платьев и, чуть поколебавшись, она достала его.
Платье было бальным и не очень подходило для маленького семейного пиршества. Но когда еще дождешься этих балов! И потом, у нее было еще два бальных наряда, сшитых на деньги Турновского. И целых три она привезла из Смоленска, включая одно ненадеванное. Мода меняется быстро, через полгода в этих платьях уже будет неловко показаться в обществе.
Призвав на помощь горничную, нанятую для нее Ипполитом, Женни начала собираться. И вскоре с восторгом рассматривала свое отражение в зеркале. Платье из светло-зеленого шелка, украшенное белыми кружевами и розовыми цветами, идеально шло к ее внешности. Под пару ему были и розовые атласные туфельки с бантами на высоких изогнутых каблучках. Шлейф платья слегка волочился по полу, словно русалочий хвост. Высокая прическа из локонов, с волнистой челкой и двумя падавшими на спину трубчатыми локонами, повторяла силуэт платья.
Оглядев свою коллекцию вееров, Женни выбрала зеленоватый веер с шелковым экраном, расписанным пикантными сценками из восемнадцатого века. Потом вдела в уши небольшие жемчужные сережки, натянула белые перчатки и, довольная собой, направилась к лестнице.
Стол был накрыт не в столовой, а в небольшой гостиной, отделанной под французский ренессанс, с резным деревянным потолком и гобеленами. В центре белоснежной скатерти высился золоченый подсвечник, по бокам стояли два бронзовых канделябра. Сервиз из белого фарфора, с коричневыми полосами по краям предметов и витиеватой позолотой, был под стиль окружающей обстановке.
Ипполит стоял у приоткрытого окна с приспущенными шторами и курил папиросу. Услышав шаги, он обернулся и на мгновение замер в немом восторге. Потом быстро затушил папиросу и подошел к Женни.
– Добрый вечер, сударыня, – произнес он, склоняясь к ее руке. – Мне только что доложили, что на бал приехала какая-то неизвестная, важная принцесса. Это, конечно же, вы, не правда ли?
– Вероятно, речь действительно шла обо мне, – в тон ему ответила Женни. – Но только я не такая уж важная. Мое королевство совсем маленькое, а мой родовой замок кажется жалкой лачугой по сравнению с вашим роскошным дворцом.
– Зато я не знаю, что может сравниться с вашей красотой, – в том же серьезно-игривом тоне продолжал Ипполит. – Пожалуй, лишь благоухающие нежные лилии в королевском саду. Или занимающаяся заря в летний безоблачный день. Вы пленили мое сердце с первого взгляда, теперь оно принадлежит вам!
– И ваше чудесное королевство тоже? – лукаво спросила Женни.
– О, разумеется! – пылко вскричал Ипполит. – Со всеми его замками, дворцами и богатыми охотничьими угодьями!
Тут выдержка изменила им обоим, и они дружно рассмеялись.
– Ох, Ипполит, ну вы и артист, – сказала Женни, поглядывая на него с насмешливым восхищением. – Целый спектакль придумали!
– А вы очень славно мне подыграли, – он взял ее за руку и повел к столу. – Кстати, почему мы опять на «вы»? Мы ведь уже давно говорим друг другу «ты», разве ты забыла?
– Нет, просто увлеклась своей ролью, – улыбнулась Женни, присаживаясь на обитый золотистым атласом стул.
Ипполит отошел в сторонку и внимательно посмотрел на нее.
– Но ты и впрямь похожа сейчас на прекрасную сказочную принцессу, – с волнением произнес он. – Это платье невероятно идет тебе. Вообще, поразительно, что я до сих пор не разглядел, как ты хороша.
– Перестань, Ипполит, ты меня смущаешь, – отмахнулась Женни. – И вовсе я никакая не красавица, а обычная девушка. Просто такой наряд кого угодно превратит в красавицу.
– И как здорово, что ты не надела ничего на шею, – продолжал он тем же взволнованным голосом. – Так ты выглядишь… еще более притягательной…
Женни машинально схватилась за верхнюю часть груди и почувствовала, как ее лицо пылает.
– Я не надела украшений по рассеянности, а вовсе не намеренно, – она смерила Ипполита строгим взглядом. – И ты не находишь, что пора бы уже выпить шампанского и чего-то поесть? Я обедала в четыре и с тех пор выпила только чашку кофе.
– Прошу прощения, ma chere, – виновато произнес Ипполит, направляясь к своему месту на другом торце стола. – Признаться, я и сам ужасно голоден. Но твое превращение из хорошенькой девушки в красавицу-принцессу так потрясло меня, что я обо всем забыл.
Он разлил шампанское по бокалам. Потом поднял свой и, пристально глядя на Женни, произнес:
– За то, чтобы прекрасная Золушка навсегда осталась Принцессой… даже после того, как часы пробьют полночь!
Рассмеявшись, Женни подняла свой бокал, а затем медленными глотками осушила его. Она с удовлетворением заметила, как по телу разливается ласковое тепло, а чувство неловкости уходит. После того как они подкрепились закусками, Ипполит позвонил лакею и велел подать жаркое. На какое-то время разговор затих, а затем снова оживился. К радости Женни, Ипполит перестал смущать ее своими комплиментами и нежными взглядами и превратился в прежнего, веселого и беззаботного компаньона.
Слушая забавные истории из времен его ветреной юности, Женни потихоньку рассматривала его. Сегодня ее фиктивный супруг был неотразим. Черный вечерний фрак придавал его внешности элегантность, сиреневый галстук оттенял глаза. Поразительно красивые глаза! И такие шикарные черные ресницы, на зависть любой кокетке. Впрочем, в Ипполите Турновском все было красиво. Женни не сомневалась, что на его счету числилось много разбитых женских сердец. Без сомнения, он мог легко найти невесту с богатым приданым. Однако для брака по расчету он слишком ценил свободу и независимость. И эта его черта безумно нравилась Женни. Она и сама была независимой натурой, которой претили всякие условности и ограничения. Когда у нее завязался роман с Васей Пушкевичем, ей было двадцать. К этому времени она уже три года выезжала в свет и имела возможность выйти замуж по расчету. Но Женни становилось тошно при одной мысли о том, что она может навсегда оказаться прикованной к человеку, к которому не испытывает ни физического влечения, ни душевной привязанности. Такой же была ее старшая сестра, вышедшая замуж вопреки воле матери за человека неблагородного происхождения.
– О чем ты задумалась, почему не ешь мороженое? – спросил Ипполит. – Впрочем, оно слишком холодное, лучше подождать, пока немного растает.
Он закурил тонкую длинную сигару. Потом встал и прошелся по комнате, грациозно потягиваясь и разминая плечи.
– У меня такое впечатление, что я весь вечер болтаю один, – он с улыбкой посмотрел на Евгению. – Почему ты все молчишь, ma chere? Ты ни на что не обиделась?
– Ну что ты, вовсе нет, – поспешно отозвалась она. – На что я могу обижаться, когда все так чудесно и замечательно?
– Рад это слышать. Но тогда, может быть, ты мне тоже что-нибудь расскажешь? Например, про своего бывшего жениха, – Ипполит настороженно посмотрел на нее, опасаясь, как бы его слова не испортили ей настроение. – Понимаю, что эта тема для тебя слишком болезненна. Но держать свои чувства в себе и переживать молча тоже не слишком полезно.
Женни глубоко вздохнула. Потом встала со стула, расправила турнюр и взяла со стола бокал с недопитым вином.
– Ты прав, – сказала она. – Держать свои чувства в себе очень вредно, да и попросту тягостно. Раньше рядом со мной была сестра, которой можно было рассказывать абсолютно все. Но полтора года назад она вышла замуж и уехала. Ее муж работал в Петербурге, но сейчас его послали в Англию, совершенствоваться в инженерном деле.
– А с младшей сестрой таких теплых отношений нет?
Женни покачала головой.
– Наши отношения с Зинаидой – это натуральный кошмар. Они с самого детства были неважными, но в последний год Зина начала видеть во мне врага. Да и маменька тоже. – Женни отпила из бокала и интригующе взглянула на Ипполита. – Понимаешь, в чем дело… Нынешней зимой я отказала двум выгодным женихам, и мать с сестрой ополчились на меня за это. К тому же один из женихов был богатым московским князем и обещал принять в своем доме моих родственниц.
– И, конечно, он был молод и так хорош собой, что отказать ему могла только ненормальная? – весело спросил Ипполит.
– Ну, почти что так, – усмехнулась Женни. – Ему было всего-то пятьдесят пять. Самый возраст для жениха молодой девицы!
Они с Ипполитом дружно рассмеялись, обмениваясь понимающими взглядами.
– Ну а второй жених? – нетерпеливо спросил Ипполит. – Он-то, надеюсь, был не таким старым пнем?
– Второму было всего тридцать. Но он был настолько противен, что я бы, ей-богу, предпочла старого князя. Этот Модест Алексеевич – настоящий лизоблюд и подхалим. Своей удачной карьере он обязан исключительно своему умению пресмыкаться перед начальниками и их женами. Впрочем, может быть, он и вправду неглуп, но все равно мерзок до невозможности.
– Да уж, завидные женихи, – хмыкнул Ипполит. – Но мне непонятно поведение почтенной Раисы Андреевны. Ведь ты уже была помолвлена с этим… как его…
– Васей Пушкевичем.
– Да-да! Так как же твоя маменька могла привечать других кандидатов в зятья? Или она считала твою помолвку с Пушкевичем чем-то несерьезным?
Женни немного помолчала, прохаживаясь по комнате.
– Помолвка была официальной. Однако маменька считала Пушкевича неудачной партией для меня и надеялась найти кого-то получше. Дело в том, что Вася был из небогатой дворянской семьи… Маменьку можно понять. Каким родителям хочется, чтобы их дети жили в нужде и заботах?
– А тебя саму разве не смущала перспектива такой жизни? – спросил Ипполит, пытливо всматриваясь в ее лицо.
По губам Женни скользнула грустно-философская усмешка.
– Я любила его! И считала достойным, хорошим человеком.
– Ты была с ним близка?
Застигнутая этим вопросом врасплох, Женни сильно смутилась и покраснела.
– Нет… Боже мой, Ипполит, ну что за дурацкие вопросы?! Отчего ты подумал, что я могла… вступить со своим женихом в непозволительные отношения?
– Непозволительные отношения? – переспросил он.
В его голосе прозвучала ирония, и Женни поспешно отвернулась, едва не застонав от досады. Надо же ей было ввернуть такое ханжеское словечко! Теперь Ипполит, когда хочешь, будет считать ее отсталой провинциалкой.
– Ну-ну, не обижайся, я вовсе не смеюсь над тобой, – он ласково коснулся ее плеча. – Просто словечко действительно забавное. Надо будет вставить его в разговор, когда потребуется кого-нибудь поддеть. Но вернемся к нашим баранам, то бишь к твоему Пушкевичу. Непорядочный он малый, вот что хочу сказать. Да еще и трус. В жизни случается всякое, и любовь порою бесследно проходит. Но какого черта он сразу, честно и открыто, не признался тебе во всем? Смелости не хватило?
– Боюсь, что все гораздо хуже, – поморщилась Женни. – Он поссорился с той женщиной перед отъездом с Балканов и считал, что их отношения кончены. Поэтому и не стал разрывать нашу помолвку. Видимо, он надеялся, что моя любовь поможет ему залечить сердечные раны.
– Значит, он еще и законченный эгоист, – резюмировал Ипполит. – Какое право он имел жениться на тебе без любви? Представь себе ситуацию. Ты заключила сделку на покупку особняка. Он был в хорошем состоянии, с приличной отделкой и мебелью. Но вот ты въезжаешь в свой новый дом и обнаруживаешь, что вся мебель вывезена, а обои содраны. Как ты назовешь человека, сыгравшего с тобой такую нехорошую шутку?
– Мошенником, – Женни невольно улыбнулась.
– Да, именно мошенником, другого слова тут не подберешь. Допустим, он совершил мошенничество от безвыходности. Например, он разорился, и ему пришлось пустить мебель на покрытие долгов. И вот он объясняет тебе причину своего мошенничества. Что ты скажешь в ответ?
– Я скажу, чтобы он убирался к лешему со своими жалкими оправданиями. И что меня они совершенно не интересуют.
– Правильно, – кивнул Ипполит. – Ты скажешь именно эти слова, да еще и подашь на него в суд… К сожалению, нельзя подать в суд на мужа, оказавшегося тем самым домом с ободранными обоями и вывезенной мебелью. Так что, милая Женни, тебе крупно повезло, что твой Вася сбежал от тебя до свадьбы.
Ипполит наполнил бокалы и протянул один из них Женни.
– За удачу! – провозгласил он. – Чтобы она всегда нам сопутствовала!
Они соприкоснулись бокалами, и Ипполит, горло которого пересохло от долгих речей, с жадностью осушил свой. Женни, в отличие от него, пила неспешно, наслаждаясь каждым глотком дорогого вина и радостно чувствуя, как к ней возвращается ощущение праздника жизни.
– Как странно, – сказала она, с признательностью и легким смущением поглядывая на Ипполита. – Мне всегда становилось грустно и больно, когда я вспоминала Пушкевича, а сейчас я ничего такого не чувствую. Неужели я, наконец, отделалась от этой ненужной любви?
– Еще одно дивное выражение, – рассмеялся Ипполит. – Обычно говорят «отделаться от человека», а «отделаться от любви» я слышу впервые. Но сказано очень точно. Именно отделаться, а не разлюбить, да! Ведь ты, я полагаю, уже давно разлюбила Пушкевича, просто никак не могла перестать о нем думать, не могла выбросить его из своих мыслей и своего сердца.
– Но как ты, однако, его разнес, – усмехнулась Женни. – Нашел в нем такие недостатки, которых я сама бы не отыскала.
Ипполит лукаво прищурился.
– Но зато бедняга Пушкевич окончательно сброшен с пьедестала, не так ли?
– Не просто сброшен, а разбит вдребезги! – со смехом ответила Женни. – Мне даже жалко его стало, ей-богу.
– Отлично, – улыбнулся Ипполит. – Поздравляю с обретенной свободой, ma chere!
Он хотел снова наполнить бокалы, но Женни остановила его.
– О нет, Ипполит, довольно! Я и так уже немного пьяна, а у меня нет желания напиться и испортить такой чудесный вечер. Попроси лучше подать мне кофе.
Ипполит виновато развел руками.
– Некого просить – прислуга уже спит. Но на столе есть чудесный вишневый компот. Налить тебе?
– Да, пожалуйста.
– За то, чтобы мы всегда жили настоящим, не оглядываясь на прошлое! – провозгласил Ипполит, когда наполненные бокалы оказались у них в руках.
Женни отпила компота, потом поставила свой бокал на стол и внимательно посмотрела на Ипполита.
– Странный тост! Почему ты считаешь, что не стоит оглядываться на минувшие события своей жизни?
– Если это были хорошие события, то почему бы и не оглядываться. Ну а если плохие, то не стоит. Зачем лишний раз травить душу или корить себя за совершенные ошибки?
– Чтобы больше не повторять их.
Ипполит философски усмехнулся.
– Если человек не поумнел, пройдя через какие-то испытания, он все равно будет повторять прошлые ошибки. А ежели поумнел, он и без сокрушения о былых ошибках будет осмотрителен. Но нельзя тащить за собой груз прошлых ошибок! Все эти сожаления и воспоминания нужно безжалостно выбрасывать из памяти и сердца, как ненужный балласт. Иначе лодка человеческой жизни может не выдержать тяжести и пойти ко дну.
Какое-то время Женни молчала, взволнованно ходя по комнате. Потом повернулась к Ипполиту и посмотрела на него долгим, изучающим взглядом.
Они разошлись по своим комнатам, договорившись встретиться через полтора часа, в десять вечера. Женни тотчас прошла в примыкавшую к спальне гардеробную и распахнула шкафы. Ее взгляд упал на одно из недавно сшитых платьев и, чуть поколебавшись, она достала его.
Платье было бальным и не очень подходило для маленького семейного пиршества. Но когда еще дождешься этих балов! И потом, у нее было еще два бальных наряда, сшитых на деньги Турновского. И целых три она привезла из Смоленска, включая одно ненадеванное. Мода меняется быстро, через полгода в этих платьях уже будет неловко показаться в обществе.
Призвав на помощь горничную, нанятую для нее Ипполитом, Женни начала собираться. И вскоре с восторгом рассматривала свое отражение в зеркале. Платье из светло-зеленого шелка, украшенное белыми кружевами и розовыми цветами, идеально шло к ее внешности. Под пару ему были и розовые атласные туфельки с бантами на высоких изогнутых каблучках. Шлейф платья слегка волочился по полу, словно русалочий хвост. Высокая прическа из локонов, с волнистой челкой и двумя падавшими на спину трубчатыми локонами, повторяла силуэт платья.
Оглядев свою коллекцию вееров, Женни выбрала зеленоватый веер с шелковым экраном, расписанным пикантными сценками из восемнадцатого века. Потом вдела в уши небольшие жемчужные сережки, натянула белые перчатки и, довольная собой, направилась к лестнице.
Стол был накрыт не в столовой, а в небольшой гостиной, отделанной под французский ренессанс, с резным деревянным потолком и гобеленами. В центре белоснежной скатерти высился золоченый подсвечник, по бокам стояли два бронзовых канделябра. Сервиз из белого фарфора, с коричневыми полосами по краям предметов и витиеватой позолотой, был под стиль окружающей обстановке.
Ипполит стоял у приоткрытого окна с приспущенными шторами и курил папиросу. Услышав шаги, он обернулся и на мгновение замер в немом восторге. Потом быстро затушил папиросу и подошел к Женни.
– Добрый вечер, сударыня, – произнес он, склоняясь к ее руке. – Мне только что доложили, что на бал приехала какая-то неизвестная, важная принцесса. Это, конечно же, вы, не правда ли?
– Вероятно, речь действительно шла обо мне, – в тон ему ответила Женни. – Но только я не такая уж важная. Мое королевство совсем маленькое, а мой родовой замок кажется жалкой лачугой по сравнению с вашим роскошным дворцом.
– Зато я не знаю, что может сравниться с вашей красотой, – в том же серьезно-игривом тоне продолжал Ипполит. – Пожалуй, лишь благоухающие нежные лилии в королевском саду. Или занимающаяся заря в летний безоблачный день. Вы пленили мое сердце с первого взгляда, теперь оно принадлежит вам!
– И ваше чудесное королевство тоже? – лукаво спросила Женни.
– О, разумеется! – пылко вскричал Ипполит. – Со всеми его замками, дворцами и богатыми охотничьими угодьями!
Тут выдержка изменила им обоим, и они дружно рассмеялись.
– Ох, Ипполит, ну вы и артист, – сказала Женни, поглядывая на него с насмешливым восхищением. – Целый спектакль придумали!
– А вы очень славно мне подыграли, – он взял ее за руку и повел к столу. – Кстати, почему мы опять на «вы»? Мы ведь уже давно говорим друг другу «ты», разве ты забыла?
– Нет, просто увлеклась своей ролью, – улыбнулась Женни, присаживаясь на обитый золотистым атласом стул.
Ипполит отошел в сторонку и внимательно посмотрел на нее.
– Но ты и впрямь похожа сейчас на прекрасную сказочную принцессу, – с волнением произнес он. – Это платье невероятно идет тебе. Вообще, поразительно, что я до сих пор не разглядел, как ты хороша.
– Перестань, Ипполит, ты меня смущаешь, – отмахнулась Женни. – И вовсе я никакая не красавица, а обычная девушка. Просто такой наряд кого угодно превратит в красавицу.
– И как здорово, что ты не надела ничего на шею, – продолжал он тем же взволнованным голосом. – Так ты выглядишь… еще более притягательной…
Женни машинально схватилась за верхнюю часть груди и почувствовала, как ее лицо пылает.
– Я не надела украшений по рассеянности, а вовсе не намеренно, – она смерила Ипполита строгим взглядом. – И ты не находишь, что пора бы уже выпить шампанского и чего-то поесть? Я обедала в четыре и с тех пор выпила только чашку кофе.
– Прошу прощения, ma chere, – виновато произнес Ипполит, направляясь к своему месту на другом торце стола. – Признаться, я и сам ужасно голоден. Но твое превращение из хорошенькой девушки в красавицу-принцессу так потрясло меня, что я обо всем забыл.
Он разлил шампанское по бокалам. Потом поднял свой и, пристально глядя на Женни, произнес:
– За то, чтобы прекрасная Золушка навсегда осталась Принцессой… даже после того, как часы пробьют полночь!
Рассмеявшись, Женни подняла свой бокал, а затем медленными глотками осушила его. Она с удовлетворением заметила, как по телу разливается ласковое тепло, а чувство неловкости уходит. После того как они подкрепились закусками, Ипполит позвонил лакею и велел подать жаркое. На какое-то время разговор затих, а затем снова оживился. К радости Женни, Ипполит перестал смущать ее своими комплиментами и нежными взглядами и превратился в прежнего, веселого и беззаботного компаньона.
Слушая забавные истории из времен его ветреной юности, Женни потихоньку рассматривала его. Сегодня ее фиктивный супруг был неотразим. Черный вечерний фрак придавал его внешности элегантность, сиреневый галстук оттенял глаза. Поразительно красивые глаза! И такие шикарные черные ресницы, на зависть любой кокетке. Впрочем, в Ипполите Турновском все было красиво. Женни не сомневалась, что на его счету числилось много разбитых женских сердец. Без сомнения, он мог легко найти невесту с богатым приданым. Однако для брака по расчету он слишком ценил свободу и независимость. И эта его черта безумно нравилась Женни. Она и сама была независимой натурой, которой претили всякие условности и ограничения. Когда у нее завязался роман с Васей Пушкевичем, ей было двадцать. К этому времени она уже три года выезжала в свет и имела возможность выйти замуж по расчету. Но Женни становилось тошно при одной мысли о том, что она может навсегда оказаться прикованной к человеку, к которому не испытывает ни физического влечения, ни душевной привязанности. Такой же была ее старшая сестра, вышедшая замуж вопреки воле матери за человека неблагородного происхождения.
– О чем ты задумалась, почему не ешь мороженое? – спросил Ипполит. – Впрочем, оно слишком холодное, лучше подождать, пока немного растает.
Он закурил тонкую длинную сигару. Потом встал и прошелся по комнате, грациозно потягиваясь и разминая плечи.
– У меня такое впечатление, что я весь вечер болтаю один, – он с улыбкой посмотрел на Евгению. – Почему ты все молчишь, ma chere? Ты ни на что не обиделась?
– Ну что ты, вовсе нет, – поспешно отозвалась она. – На что я могу обижаться, когда все так чудесно и замечательно?
– Рад это слышать. Но тогда, может быть, ты мне тоже что-нибудь расскажешь? Например, про своего бывшего жениха, – Ипполит настороженно посмотрел на нее, опасаясь, как бы его слова не испортили ей настроение. – Понимаю, что эта тема для тебя слишком болезненна. Но держать свои чувства в себе и переживать молча тоже не слишком полезно.
Женни глубоко вздохнула. Потом встала со стула, расправила турнюр и взяла со стола бокал с недопитым вином.
– Ты прав, – сказала она. – Держать свои чувства в себе очень вредно, да и попросту тягостно. Раньше рядом со мной была сестра, которой можно было рассказывать абсолютно все. Но полтора года назад она вышла замуж и уехала. Ее муж работал в Петербурге, но сейчас его послали в Англию, совершенствоваться в инженерном деле.
– А с младшей сестрой таких теплых отношений нет?
Женни покачала головой.
– Наши отношения с Зинаидой – это натуральный кошмар. Они с самого детства были неважными, но в последний год Зина начала видеть во мне врага. Да и маменька тоже. – Женни отпила из бокала и интригующе взглянула на Ипполита. – Понимаешь, в чем дело… Нынешней зимой я отказала двум выгодным женихам, и мать с сестрой ополчились на меня за это. К тому же один из женихов был богатым московским князем и обещал принять в своем доме моих родственниц.
– И, конечно, он был молод и так хорош собой, что отказать ему могла только ненормальная? – весело спросил Ипполит.
– Ну, почти что так, – усмехнулась Женни. – Ему было всего-то пятьдесят пять. Самый возраст для жениха молодой девицы!
Они с Ипполитом дружно рассмеялись, обмениваясь понимающими взглядами.
– Ну а второй жених? – нетерпеливо спросил Ипполит. – Он-то, надеюсь, был не таким старым пнем?
– Второму было всего тридцать. Но он был настолько противен, что я бы, ей-богу, предпочла старого князя. Этот Модест Алексеевич – настоящий лизоблюд и подхалим. Своей удачной карьере он обязан исключительно своему умению пресмыкаться перед начальниками и их женами. Впрочем, может быть, он и вправду неглуп, но все равно мерзок до невозможности.
– Да уж, завидные женихи, – хмыкнул Ипполит. – Но мне непонятно поведение почтенной Раисы Андреевны. Ведь ты уже была помолвлена с этим… как его…
– Васей Пушкевичем.
– Да-да! Так как же твоя маменька могла привечать других кандидатов в зятья? Или она считала твою помолвку с Пушкевичем чем-то несерьезным?
Женни немного помолчала, прохаживаясь по комнате.
– Помолвка была официальной. Однако маменька считала Пушкевича неудачной партией для меня и надеялась найти кого-то получше. Дело в том, что Вася был из небогатой дворянской семьи… Маменьку можно понять. Каким родителям хочется, чтобы их дети жили в нужде и заботах?
– А тебя саму разве не смущала перспектива такой жизни? – спросил Ипполит, пытливо всматриваясь в ее лицо.
По губам Женни скользнула грустно-философская усмешка.
– Я любила его! И считала достойным, хорошим человеком.
– Ты была с ним близка?
Застигнутая этим вопросом врасплох, Женни сильно смутилась и покраснела.
– Нет… Боже мой, Ипполит, ну что за дурацкие вопросы?! Отчего ты подумал, что я могла… вступить со своим женихом в непозволительные отношения?
– Непозволительные отношения? – переспросил он.
В его голосе прозвучала ирония, и Женни поспешно отвернулась, едва не застонав от досады. Надо же ей было ввернуть такое ханжеское словечко! Теперь Ипполит, когда хочешь, будет считать ее отсталой провинциалкой.
– Ну-ну, не обижайся, я вовсе не смеюсь над тобой, – он ласково коснулся ее плеча. – Просто словечко действительно забавное. Надо будет вставить его в разговор, когда потребуется кого-нибудь поддеть. Но вернемся к нашим баранам, то бишь к твоему Пушкевичу. Непорядочный он малый, вот что хочу сказать. Да еще и трус. В жизни случается всякое, и любовь порою бесследно проходит. Но какого черта он сразу, честно и открыто, не признался тебе во всем? Смелости не хватило?
– Боюсь, что все гораздо хуже, – поморщилась Женни. – Он поссорился с той женщиной перед отъездом с Балканов и считал, что их отношения кончены. Поэтому и не стал разрывать нашу помолвку. Видимо, он надеялся, что моя любовь поможет ему залечить сердечные раны.
– Значит, он еще и законченный эгоист, – резюмировал Ипполит. – Какое право он имел жениться на тебе без любви? Представь себе ситуацию. Ты заключила сделку на покупку особняка. Он был в хорошем состоянии, с приличной отделкой и мебелью. Но вот ты въезжаешь в свой новый дом и обнаруживаешь, что вся мебель вывезена, а обои содраны. Как ты назовешь человека, сыгравшего с тобой такую нехорошую шутку?
– Мошенником, – Женни невольно улыбнулась.
– Да, именно мошенником, другого слова тут не подберешь. Допустим, он совершил мошенничество от безвыходности. Например, он разорился, и ему пришлось пустить мебель на покрытие долгов. И вот он объясняет тебе причину своего мошенничества. Что ты скажешь в ответ?
– Я скажу, чтобы он убирался к лешему со своими жалкими оправданиями. И что меня они совершенно не интересуют.
– Правильно, – кивнул Ипполит. – Ты скажешь именно эти слова, да еще и подашь на него в суд… К сожалению, нельзя подать в суд на мужа, оказавшегося тем самым домом с ободранными обоями и вывезенной мебелью. Так что, милая Женни, тебе крупно повезло, что твой Вася сбежал от тебя до свадьбы.
Ипполит наполнил бокалы и протянул один из них Женни.
– За удачу! – провозгласил он. – Чтобы она всегда нам сопутствовала!
Они соприкоснулись бокалами, и Ипполит, горло которого пересохло от долгих речей, с жадностью осушил свой. Женни, в отличие от него, пила неспешно, наслаждаясь каждым глотком дорогого вина и радостно чувствуя, как к ней возвращается ощущение праздника жизни.
– Как странно, – сказала она, с признательностью и легким смущением поглядывая на Ипполита. – Мне всегда становилось грустно и больно, когда я вспоминала Пушкевича, а сейчас я ничего такого не чувствую. Неужели я, наконец, отделалась от этой ненужной любви?
– Еще одно дивное выражение, – рассмеялся Ипполит. – Обычно говорят «отделаться от человека», а «отделаться от любви» я слышу впервые. Но сказано очень точно. Именно отделаться, а не разлюбить, да! Ведь ты, я полагаю, уже давно разлюбила Пушкевича, просто никак не могла перестать о нем думать, не могла выбросить его из своих мыслей и своего сердца.
– Но как ты, однако, его разнес, – усмехнулась Женни. – Нашел в нем такие недостатки, которых я сама бы не отыскала.
Ипполит лукаво прищурился.
– Но зато бедняга Пушкевич окончательно сброшен с пьедестала, не так ли?
– Не просто сброшен, а разбит вдребезги! – со смехом ответила Женни. – Мне даже жалко его стало, ей-богу.
– Отлично, – улыбнулся Ипполит. – Поздравляю с обретенной свободой, ma chere!
Он хотел снова наполнить бокалы, но Женни остановила его.
– О нет, Ипполит, довольно! Я и так уже немного пьяна, а у меня нет желания напиться и испортить такой чудесный вечер. Попроси лучше подать мне кофе.
Ипполит виновато развел руками.
– Некого просить – прислуга уже спит. Но на столе есть чудесный вишневый компот. Налить тебе?
– Да, пожалуйста.
– За то, чтобы мы всегда жили настоящим, не оглядываясь на прошлое! – провозгласил Ипполит, когда наполненные бокалы оказались у них в руках.
Женни отпила компота, потом поставила свой бокал на стол и внимательно посмотрела на Ипполита.
– Странный тост! Почему ты считаешь, что не стоит оглядываться на минувшие события своей жизни?
– Если это были хорошие события, то почему бы и не оглядываться. Ну а если плохие, то не стоит. Зачем лишний раз травить душу или корить себя за совершенные ошибки?
– Чтобы больше не повторять их.
Ипполит философски усмехнулся.
– Если человек не поумнел, пройдя через какие-то испытания, он все равно будет повторять прошлые ошибки. А ежели поумнел, он и без сокрушения о былых ошибках будет осмотрителен. Но нельзя тащить за собой груз прошлых ошибок! Все эти сожаления и воспоминания нужно безжалостно выбрасывать из памяти и сердца, как ненужный балласт. Иначе лодка человеческой жизни может не выдержать тяжести и пойти ко дну.
Какое-то время Женни молчала, взволнованно ходя по комнате. Потом повернулась к Ипполиту и посмотрела на него долгим, изучающим взглядом.
