– Не думаю, – возразил незнакомец. – У вас небольшое растяжение. Пройдет через пару дней, если поменьше двигаться.
– Дай Бог, чтобы вы оказались правы, – сказала Лариса.
Внезапно она почувствовала себя ужасно неловко. Ее нога в тонком шерстяном чулке лежала у него на коленях, его пальцы легонько сжимали ее лодыжку. Такое положение само по себе было весьма пикантным, а еще Лариса вдруг поняла, что ей это приятно. Это открытие заставило ее вспыхнуть. А когда она заметила, что на руке незнакомца нет никакого кольца, ее волнение усилилось. Да неужто и впрямь не женат?! По виду ведь совсем не юнец, больше тридцати лет…
– Кажется, я немного увлекся, – незнакомец смущенно кашлянул. Потом осторожно надел на ногу Ларисы сапог, зашнуровал его и поднялся с колен. – Ну вот, все закончено. Можно сказать вашей матушке, чтобы не тревожилась.
– Благодарю вас за помощь, – признательно молвила Лариса. – И, ради бога, извините за причиненные хлопоты!
– Ну что вы, какие хлопоты, – улыбнулся он. – Мне было только приятно… немного о вас позаботиться. Давно не встречал таких милых девушек. И таких красивых…
Сердце Ларисы забилось, к щекам прихлынула кровь. Неужели она ему понравилась?! Надо было срочно придумать слова, которые помогли бы ей закрепиться на достигнутых рубежах, но от волнения мысли Ларисы путались.
И тут поезд тронулся – так резко, что незнакомец потерял равновесие и, громко чертыхнувшись, схватился за край стола, а затем машинально опустился на диван напротив Ларисы.
– Прошу прощения, – смущенно проговорил он.
– Ничего, – весело отозвалась Лариса. И с притворным сожалением прибавила: – Ну вот! Истопник сказал, что мы будем стоять здесь долго, потому что дорогу занесло, а простояли всего да ничего. И вы не успели из-за меня подышать воздухом и сходить в буфет!
– В станционных буфетах еда обычно скверная, так что жалеть не о чем, – возразил незнакомец и неожиданно предложил: – Хотите, я принесу вам сладостей? И шампанского – выпить за знакомство!
– Да, – выдохнула Лариса едва слышно.
Он вышел, и в купе впорхнула Антонина Платоновна.
– Он пошел за шампанским и сейчас вернется, – тихо сказала Лариса. – Надо задержать его здесь подольше и узнать, наконец, кто он!
– Узнаем, не беспокойся, – сказала Антонина Платоновна. И, лукаво прищурившись, спросила: – Признайся, проказница, твое падение было не случайным?
– Разумеется, – усмехнулась Лариса. – Только бы теперь не забыться и не вскочить резво на ноги!
– В тесном купе это сделать сложно, – заметила Антонина Платоновна. – Но что у вас было? Рассказывай!
– Потом, мама, – Лариса покосилась на дверь. – Да и непонятно еще ничего.
– Но он заинтересовался тобой, это очевидно!
– Может быть. Не торопи события, пусть все идет своим ходом! – Лариса замолчала, услышав в коридоре шаги.
– А вот и я, – произнес незнакомец, закрывая за собою дверь. – Сударыни, боюсь показаться навязчивым, но… позвольте составить вам компанию на сегодняшний вечер!
Лариса вскинула на него сияющий взгляд и потупилась. Антонина Платоновна заулыбалась и засуетилась, освобождая место на диване. Незнакомец поставил на стол шампанское, коробку с дорогими конфетами и пирожными и уселся напротив Ларисы.
– Денис Александрович Курганов, – представился он с легким поклоном. – По сословию – дворянин, по занятиям – промышленник и купец. Еду из сибирских краев домой.
– Ну вот, разрушили всю интригу, – кокетливо надулась Лариса. – Я сама хотела угадать, кто вы и чем занимаетесь, а вы взяли и сходу все выложили!
Курганов виновато развел руками:
– Что делать, такой уж я неловкий! Не умею поддерживать тонких разговоров.
– И слава Богу, – сказала Антонина Платоновна. – Я давно заметила, что мастера тонких разговоров на поверку оказываются пустыми и ненадежными людьми.
Одинцовы представились. Антонина Платоновна не стала упоминать, что они из Смоленска, а просто сказала, что они едут из Москвы к петербургским родственникам. Выпили шампанского, и разговор оживился. Большей частью говорили Антонина Платоновна и Курганов, а Лариса скромно помалкивала и бросала на гостя кокетливые взгляды.
– Как ваша нога? – поинтересовался Курганов. – Ну-ка, попробуйте осторожно встать!
Лариса встала и сделала пару шагов по тесному проходу купе.
– Почти не болит, разве что немного.
– Прекрасно, – улыбнулся Курганов. – Значит, вы уже в ближайшие дни сможете танцевать на балах.
– Моя дочь не гонится за балами, – усмехнулась Антонина Платоновна. – Больше думает о театрах с музеями, нежели о светских развлечениях.
– Потому что музеи с театрами интересней! Вот и Денис Александрович наверняка не любит балы.
Лариса посмотрела на него лукаво прищуренным взглядом, на который он ответил такой же лукавой улыбкой.
– Да, Лариса Евгеньевна. Не люблю. Но на бал, где будете вы, я приеду. Признайтесь, вы куда-нибудь уже приглашены?
– Приглашены. Но только не на бал, а на прием… по случаю дня рождения заводчика Меркулова.
– Да ну? – изумился Курганов. – Это невероятно! Василия Егоровича Меркулова, чей особняк на Фурштатской улице? И как же вы получили приглашение, позвольте узнать?
Лариса хотела сказать, но вдруг передумала. Незачем сходу объявлять, что она свояченица Меркулова. Будет интересней, если Курганов узнает об этом потом. К тому же ее сестра проявила себя в замужестве не самым достойным образом, и Курганову это должно быть известно. Так что лучше пока не говорить, что она – сестра Людмилы Меркуловой.
– Как? Да через наших знакомых, – простодушно ответила она. – А почему вы так удивлены?
– Просто Меркулов не принадлежит к высшему обществу, – ответил Курганов. – А вы ведь – аристократки…
– Ох, Денис Александрович, ну вы и насмешили! – весело воскликнула Одинцова. – Да какие мы аристократки, помилуйте? Аристократки во дворцах живут, а у нас с дочерью только скромный особняк да небольшое именье. Нет, мы всего лишь обычные дворянки. И никакими сословными предрассудками не страдаем.
– Кстати, а откуда вы знаете Меркулова? – полюбопытствовала Лариса.
– Он мой компаньон и приятель.
Мать и дочь обменялись красноречивыми взглядами.
– Вот как? – улыбнулась Лариса, изо всех сил стараясь не показать волнения. – Значит, вы тоже будете на этом вечере?
– Конечно. И я очень рад, что там будете вы. Хотелось бы продолжить наше приятное знакомство.
– Мы будем счастливы, если оно продолжится, – сердечно улыбнулась ему Антонина Платоновна. – В наши дни редко встретишь таких умных, достойных и при этом скромных мужчин. Кстати, а почему вы не курите? Курите, если вам хочется, мы потом посидим в салоне и проветрим купе. Да я и сама иногда этим балуюсь. Втянулась на старости лет, после смерти любимого мужа.
– Так вы вдова, сударыня? – сочувственно спросил Курганов, доставая свой драгоценный портсигар.
– Шестой год уже вдовствую, – вздохнула Одинцова. – После кончины супруга я была так несчастна, что мне просто жить не хотелось. Но приходится искать силы ради дочери.
– Конечно, надо искать силы, – серьезно заметил Курганов. – Мир полон подлецов и пройдох, нельзя оставлять без опеки такую хрупкую красавицу, как Лариса Евгеньевна.
– Вы правы, – кивнула Одинцова. – Только прошу вас, не называйте мою дочь красавицей! Я всегда говорю ей, чтобы не мнила о себе слишком много: ведь от излишнего самомнения до совершения какой-нибудь роковой ошибки всего один шаг.
Маменька говорила таким морализаторским тоном, что Ларисе хотелось рассмеяться. Но Курганов, к ее удивлению, даже не улыбнулся.
– Мудрые рассуждения, – заметил он с одобрением и, посмотрев на Ларису, прибавил: – Однако Лариса Евгеньевна и в самом деле красива…
– Кстати, а чем вы занимаетесь? – спросила Одинцова, будто торопясь переменить тему. – Торгуете или держите завод?
– Держу завод. А попутно торгую, ибо одно без другого никак.
– И что же вы производите?
– Да вот эти самые вагоны, в которых мы сейчас едем.
– Как? Вот этот самый вагон, где мы сейчас сидим и мило беседуем, сделан на вашем заводе?! – изумлено воскликнула Антонина Платоновна. – Но это же просто прелестно! – она восхищенно захлопала в ладоши.
– И как здесь все разумно и чудесно устроено! – прибавила Лариса. – Да еще с таким отменным вкусом. Два года назад, когда мы ехали по этой дороге, вагоны были похуже.
– Мы с Меркуловым и Суриным только в последние годы развернулись, – пояснил Курганов. – Раньше большинство вагонов закупалось в Европе.
– Скажите, а Сурин… Это случайно не тот, что женился на смоленской дворянке Бахметьевой? – спросила Антонина Платоновна. И дураку было ясно, что тот, но Одинцовой захотелось блеснуть широтой воззрений. – Говорят, он их бывший крепостной, правда ли это?
– Правда, – улыбнулся Курганов.
– И они хорошо живут?
– Прекрасно. Редко можно встретить такую гармоничную пару.
– Гармоничную? – Антонина Платоновна многозначительно покачала головой. – Вот и толкуй после этого, что муж и жена должны принадлежать к одному социальному кругу. Видать, нужно только по человеку смотреть, какие у него сердце, характер и ум.
– А размер состояния как же? – добродушно поддел ее Курганов. – Это ведь тоже далеко не последнее дело!
– Не последнее, но и не первое, – рассудительно сказала Лариса. – Вот у меня, например, был богатый жених… – она замолчала, сделав вид, что сболтнула про жениха невольно и теперь жалеет.
– Так-так, – заинтригованно произнес Курганов. – И что же случилось с вашим женихом?
Лариса бросила на него смущенный и одновременно озорной взгляд.
– Я расторгла помолвку, когда поняла, что он – напыщенный сноб и лентяй, способный лишь прожигать родительские деньги.
– «Великосветский бездельник» – вот как называется данный мужской типаж, – с презрением изрекла Одинцова. – Я сразу была против этой помолвки, но… молодежь ведь не слушает стариков! К счастью, Ларисе было с кем сравнивать: ее покойный отец был совсем не таков.
– Хорошо, когда у девушки был достойный отец, с которым можно сравнивать женихов, – глубокомысленно заметил Курганов.
«Кажется, мы слегка заигрались, – с беспокойством подумала Лариса. – Ведь он рано или поздно узнает, что папенька погорел на взятках! Хотя, возможно, он сам наживал состояние не слишком честным путем, так и не будет осуждать других».
Поезд начал притормаживать и вскоре остановился.
– Хотите подышать воздухом? – спросил Курганов Ларису.
Она кивнула и осторожно поднялась с дивана, надела шубку и шапочку. В тамбуре Курганов снова подхватил ее на руки и снес вниз. Но погулять им не удалось: раздался звонок, и они поспешили вернуться в вагон.
Когда они проходили через пустой салон, освещенный одной тусклой лампой, вагон покачнулся, и Лариса машинально схватилась за Курганова. Он тотчас обнял ее и привлек к себе. Жаркое дыханье обожгло Ларисину щеку, сердце заколотилось, мысли начали путаться. «О боже, он сейчас начнет меня целовать! – пронеслось в затуманенном сознании. – И что я должна делать? Решительно оттолкнуть его или»…
Но Курганов быстро опомнился и разжал объятия.
– Ради бога, простите, – виновато пробормотал он. – Сам не знаю, что на меня накатило. Клянусь, у меня и в мыслях не было повести себя оскорбительно!
– Ну что вы, Денис Александрович, – мягко упрекнула его Лариса. – Я и не подумала ничего дурного. И если не доверять таким людям, как вы, кому же тогда доверять?! Вспомните, с чего началось наше знакомство. И перестаньте упрекать себя… в небольшой мужской слабости!
Он признательно стиснул ее руку.
– Какая же вы все-таки милая, – проговорил он глуховатым голосом. – Воплощенное очарование!
– Пойдемте, Денис Анатольевич, а то маменька заволнуется, что нас долго нет, – Лариса притворно потупилась и потянула Курганова к своему купе…
– Не хочу торопиться с выводами, но, кажется, он в тебя влюбился, – сказала Антонина Платоновна, когда гость ушел.
– Бог его знает, – рассеянно отозвалась Лариса, устраиваясь на своем диване для сна. – Посмотрим сперва, вспомнит ли он про нас утром…
– Ну уж ты и сказала, mon ange! – фыркнула Антонина Платоновна. – Можно подумать, он запьянел от двух бокалов шампанского и не понимал, что творится вокруг!.. Однако хорошо, что ты напомнила мне про утро. Надо будет встать тотчас, как постучится кондуктор, чтобы привести себя в божеский вид до прихода Курганова… Ты меня слышишь?
– Да, мама, – отозвалась Лариса сонным голосом. – Конечно, мы так и сделаем…
Она закрыла глаза, притворившись спящей. На самом деле ей просто не хотелось разговаривать, а хотелось хоть чуть-чуть разобраться в своих сумбурных чувствах. Но это оказалось невозможно: слишком много событий и впечатлений для одного вечера!
Пока что было ясно одно: Курганов приятен ей как мужчина. И это, конечно же, радовало. Никакие соображения выгоды не заставили бы Ларису завлекать жениха, который вызывает у нее отторжение: иначе она уже давно была бы женой богача…
«Но почему же Людмила никогда не писала, что у ее мужа есть такой интересный приятель? – изумленно подумала Лариса. – И почему не свела меня с ним еще позапрошлой зимой, в Петербурге? Странно! Ведь замужние дамы стараются подыскать своим сестрам женихов. А Людмила горячо меня любит… Впрочем, что гадать: скоро все узнается!»
Опасения Ларисы не сбылись. Курганов постучался к ним утром, помог сойти на перрон и посадил в комфортабельный наемный экипаж. Прощаясь, он дал Антонине Платоновне свою визитную карточку, а на Ларису посмотрел с таким обожанием, что было ясно: ничего не изменилось к утру.
– Ну, что я говорила, mon ange? – торжествующе посмотрела на дочь Одинцова. – Ты очаровала этого медведя, запала ему в душу!
– Брось, мама, это всего лишь обычная вежливость, – ответила Лариса и, не удержавшись при виде недовольного лица матери, расхохоталась.
Идя по перрону с Кургановым, Лариса и не подозревала, что за ней кто-то наблюдает. А между тем, это было так. За ней и впрямь наблюдали, причем, сразу двое – мужчина и женщина, ехавшие в соседнем вагоне. Мужчину звали Виталий Петрович Нефедьев, а его спутницей была родная сестра – «дама за тридцать, сохранившая остатки былой красоты». Но, если от красоты Валентины Петровны сохранились хотя бы остатки, то от ее былого богатства не сохранилось вообще ничего, что, разумеется, сказалось в отрицательную сторону на нервах и характере дамы.
Нефедьев заметил Ларису в окно купе: его сестра ненавидела вокзальную суету, и они дожидались, пока толпа на перроне рассеется, чтобы спокойно выйти из вагона и найти экипаж.
– Какая прелестная девушка, – проговорил Виталий Петрович, следя за Ларисой глазами. – И кажется мне знакомой… Ах, да! Это ведь у ее матери пытались украсть на московском вокзале ридикюль. Да, точно, это они – те самые маменька с дочкой. Иначе с чего бы Курганов шел с ними вместе?
– Эти маменька с дочкой определенно не из числа простаков, – желчно отозвалась Валентина Петровна. – Смекнули, что их «благородный заступник» богач, и вцепились в него мертвой хваткой.
– Откуда ты знаешь? – возразил Нефедьев. – Может, они любезничают с ним чисто из приличия.
– Ну-ну! – усмехнулась Валентина Петровна. – Как же, из приличия! Не напился бы ты вчера, едва завалившись в вагон, так увидел бы нечто любопытное.
– Что именно?
Валентина Петровна интригующе посмотрела на брата.
– Дай Бог, чтобы вы оказались правы, – сказала Лариса.
Внезапно она почувствовала себя ужасно неловко. Ее нога в тонком шерстяном чулке лежала у него на коленях, его пальцы легонько сжимали ее лодыжку. Такое положение само по себе было весьма пикантным, а еще Лариса вдруг поняла, что ей это приятно. Это открытие заставило ее вспыхнуть. А когда она заметила, что на руке незнакомца нет никакого кольца, ее волнение усилилось. Да неужто и впрямь не женат?! По виду ведь совсем не юнец, больше тридцати лет…
– Кажется, я немного увлекся, – незнакомец смущенно кашлянул. Потом осторожно надел на ногу Ларисы сапог, зашнуровал его и поднялся с колен. – Ну вот, все закончено. Можно сказать вашей матушке, чтобы не тревожилась.
– Благодарю вас за помощь, – признательно молвила Лариса. – И, ради бога, извините за причиненные хлопоты!
– Ну что вы, какие хлопоты, – улыбнулся он. – Мне было только приятно… немного о вас позаботиться. Давно не встречал таких милых девушек. И таких красивых…
Сердце Ларисы забилось, к щекам прихлынула кровь. Неужели она ему понравилась?! Надо было срочно придумать слова, которые помогли бы ей закрепиться на достигнутых рубежах, но от волнения мысли Ларисы путались.
И тут поезд тронулся – так резко, что незнакомец потерял равновесие и, громко чертыхнувшись, схватился за край стола, а затем машинально опустился на диван напротив Ларисы.
– Прошу прощения, – смущенно проговорил он.
– Ничего, – весело отозвалась Лариса. И с притворным сожалением прибавила: – Ну вот! Истопник сказал, что мы будем стоять здесь долго, потому что дорогу занесло, а простояли всего да ничего. И вы не успели из-за меня подышать воздухом и сходить в буфет!
– В станционных буфетах еда обычно скверная, так что жалеть не о чем, – возразил незнакомец и неожиданно предложил: – Хотите, я принесу вам сладостей? И шампанского – выпить за знакомство!
– Да, – выдохнула Лариса едва слышно.
Он вышел, и в купе впорхнула Антонина Платоновна.
– Он пошел за шампанским и сейчас вернется, – тихо сказала Лариса. – Надо задержать его здесь подольше и узнать, наконец, кто он!
– Узнаем, не беспокойся, – сказала Антонина Платоновна. И, лукаво прищурившись, спросила: – Признайся, проказница, твое падение было не случайным?
– Разумеется, – усмехнулась Лариса. – Только бы теперь не забыться и не вскочить резво на ноги!
– В тесном купе это сделать сложно, – заметила Антонина Платоновна. – Но что у вас было? Рассказывай!
– Потом, мама, – Лариса покосилась на дверь. – Да и непонятно еще ничего.
– Но он заинтересовался тобой, это очевидно!
– Может быть. Не торопи события, пусть все идет своим ходом! – Лариса замолчала, услышав в коридоре шаги.
– А вот и я, – произнес незнакомец, закрывая за собою дверь. – Сударыни, боюсь показаться навязчивым, но… позвольте составить вам компанию на сегодняшний вечер!
Лариса вскинула на него сияющий взгляд и потупилась. Антонина Платоновна заулыбалась и засуетилась, освобождая место на диване. Незнакомец поставил на стол шампанское, коробку с дорогими конфетами и пирожными и уселся напротив Ларисы.
– Денис Александрович Курганов, – представился он с легким поклоном. – По сословию – дворянин, по занятиям – промышленник и купец. Еду из сибирских краев домой.
– Ну вот, разрушили всю интригу, – кокетливо надулась Лариса. – Я сама хотела угадать, кто вы и чем занимаетесь, а вы взяли и сходу все выложили!
Курганов виновато развел руками:
– Что делать, такой уж я неловкий! Не умею поддерживать тонких разговоров.
– И слава Богу, – сказала Антонина Платоновна. – Я давно заметила, что мастера тонких разговоров на поверку оказываются пустыми и ненадежными людьми.
Одинцовы представились. Антонина Платоновна не стала упоминать, что они из Смоленска, а просто сказала, что они едут из Москвы к петербургским родственникам. Выпили шампанского, и разговор оживился. Большей частью говорили Антонина Платоновна и Курганов, а Лариса скромно помалкивала и бросала на гостя кокетливые взгляды.
– Как ваша нога? – поинтересовался Курганов. – Ну-ка, попробуйте осторожно встать!
Лариса встала и сделала пару шагов по тесному проходу купе.
– Почти не болит, разве что немного.
– Прекрасно, – улыбнулся Курганов. – Значит, вы уже в ближайшие дни сможете танцевать на балах.
– Моя дочь не гонится за балами, – усмехнулась Антонина Платоновна. – Больше думает о театрах с музеями, нежели о светских развлечениях.
– Потому что музеи с театрами интересней! Вот и Денис Александрович наверняка не любит балы.
Лариса посмотрела на него лукаво прищуренным взглядом, на который он ответил такой же лукавой улыбкой.
– Да, Лариса Евгеньевна. Не люблю. Но на бал, где будете вы, я приеду. Признайтесь, вы куда-нибудь уже приглашены?
– Приглашены. Но только не на бал, а на прием… по случаю дня рождения заводчика Меркулова.
– Да ну? – изумился Курганов. – Это невероятно! Василия Егоровича Меркулова, чей особняк на Фурштатской улице? И как же вы получили приглашение, позвольте узнать?
Лариса хотела сказать, но вдруг передумала. Незачем сходу объявлять, что она свояченица Меркулова. Будет интересней, если Курганов узнает об этом потом. К тому же ее сестра проявила себя в замужестве не самым достойным образом, и Курганову это должно быть известно. Так что лучше пока не говорить, что она – сестра Людмилы Меркуловой.
– Как? Да через наших знакомых, – простодушно ответила она. – А почему вы так удивлены?
– Просто Меркулов не принадлежит к высшему обществу, – ответил Курганов. – А вы ведь – аристократки…
– Ох, Денис Александрович, ну вы и насмешили! – весело воскликнула Одинцова. – Да какие мы аристократки, помилуйте? Аристократки во дворцах живут, а у нас с дочерью только скромный особняк да небольшое именье. Нет, мы всего лишь обычные дворянки. И никакими сословными предрассудками не страдаем.
– Кстати, а откуда вы знаете Меркулова? – полюбопытствовала Лариса.
– Он мой компаньон и приятель.
Мать и дочь обменялись красноречивыми взглядами.
– Вот как? – улыбнулась Лариса, изо всех сил стараясь не показать волнения. – Значит, вы тоже будете на этом вечере?
– Конечно. И я очень рад, что там будете вы. Хотелось бы продолжить наше приятное знакомство.
– Мы будем счастливы, если оно продолжится, – сердечно улыбнулась ему Антонина Платоновна. – В наши дни редко встретишь таких умных, достойных и при этом скромных мужчин. Кстати, а почему вы не курите? Курите, если вам хочется, мы потом посидим в салоне и проветрим купе. Да я и сама иногда этим балуюсь. Втянулась на старости лет, после смерти любимого мужа.
– Так вы вдова, сударыня? – сочувственно спросил Курганов, доставая свой драгоценный портсигар.
– Шестой год уже вдовствую, – вздохнула Одинцова. – После кончины супруга я была так несчастна, что мне просто жить не хотелось. Но приходится искать силы ради дочери.
– Конечно, надо искать силы, – серьезно заметил Курганов. – Мир полон подлецов и пройдох, нельзя оставлять без опеки такую хрупкую красавицу, как Лариса Евгеньевна.
– Вы правы, – кивнула Одинцова. – Только прошу вас, не называйте мою дочь красавицей! Я всегда говорю ей, чтобы не мнила о себе слишком много: ведь от излишнего самомнения до совершения какой-нибудь роковой ошибки всего один шаг.
Маменька говорила таким морализаторским тоном, что Ларисе хотелось рассмеяться. Но Курганов, к ее удивлению, даже не улыбнулся.
– Мудрые рассуждения, – заметил он с одобрением и, посмотрев на Ларису, прибавил: – Однако Лариса Евгеньевна и в самом деле красива…
– Кстати, а чем вы занимаетесь? – спросила Одинцова, будто торопясь переменить тему. – Торгуете или держите завод?
– Держу завод. А попутно торгую, ибо одно без другого никак.
– И что же вы производите?
– Да вот эти самые вагоны, в которых мы сейчас едем.
– Как? Вот этот самый вагон, где мы сейчас сидим и мило беседуем, сделан на вашем заводе?! – изумлено воскликнула Антонина Платоновна. – Но это же просто прелестно! – она восхищенно захлопала в ладоши.
– И как здесь все разумно и чудесно устроено! – прибавила Лариса. – Да еще с таким отменным вкусом. Два года назад, когда мы ехали по этой дороге, вагоны были похуже.
– Мы с Меркуловым и Суриным только в последние годы развернулись, – пояснил Курганов. – Раньше большинство вагонов закупалось в Европе.
– Скажите, а Сурин… Это случайно не тот, что женился на смоленской дворянке Бахметьевой? – спросила Антонина Платоновна. И дураку было ясно, что тот, но Одинцовой захотелось блеснуть широтой воззрений. – Говорят, он их бывший крепостной, правда ли это?
– Правда, – улыбнулся Курганов.
– И они хорошо живут?
– Прекрасно. Редко можно встретить такую гармоничную пару.
– Гармоничную? – Антонина Платоновна многозначительно покачала головой. – Вот и толкуй после этого, что муж и жена должны принадлежать к одному социальному кругу. Видать, нужно только по человеку смотреть, какие у него сердце, характер и ум.
– А размер состояния как же? – добродушно поддел ее Курганов. – Это ведь тоже далеко не последнее дело!
– Не последнее, но и не первое, – рассудительно сказала Лариса. – Вот у меня, например, был богатый жених… – она замолчала, сделав вид, что сболтнула про жениха невольно и теперь жалеет.
– Так-так, – заинтригованно произнес Курганов. – И что же случилось с вашим женихом?
Лариса бросила на него смущенный и одновременно озорной взгляд.
– Я расторгла помолвку, когда поняла, что он – напыщенный сноб и лентяй, способный лишь прожигать родительские деньги.
– «Великосветский бездельник» – вот как называется данный мужской типаж, – с презрением изрекла Одинцова. – Я сразу была против этой помолвки, но… молодежь ведь не слушает стариков! К счастью, Ларисе было с кем сравнивать: ее покойный отец был совсем не таков.
– Хорошо, когда у девушки был достойный отец, с которым можно сравнивать женихов, – глубокомысленно заметил Курганов.
«Кажется, мы слегка заигрались, – с беспокойством подумала Лариса. – Ведь он рано или поздно узнает, что папенька погорел на взятках! Хотя, возможно, он сам наживал состояние не слишком честным путем, так и не будет осуждать других».
Поезд начал притормаживать и вскоре остановился.
– Хотите подышать воздухом? – спросил Курганов Ларису.
Она кивнула и осторожно поднялась с дивана, надела шубку и шапочку. В тамбуре Курганов снова подхватил ее на руки и снес вниз. Но погулять им не удалось: раздался звонок, и они поспешили вернуться в вагон.
Когда они проходили через пустой салон, освещенный одной тусклой лампой, вагон покачнулся, и Лариса машинально схватилась за Курганова. Он тотчас обнял ее и привлек к себе. Жаркое дыханье обожгло Ларисину щеку, сердце заколотилось, мысли начали путаться. «О боже, он сейчас начнет меня целовать! – пронеслось в затуманенном сознании. – И что я должна делать? Решительно оттолкнуть его или»…
Но Курганов быстро опомнился и разжал объятия.
– Ради бога, простите, – виновато пробормотал он. – Сам не знаю, что на меня накатило. Клянусь, у меня и в мыслях не было повести себя оскорбительно!
– Ну что вы, Денис Александрович, – мягко упрекнула его Лариса. – Я и не подумала ничего дурного. И если не доверять таким людям, как вы, кому же тогда доверять?! Вспомните, с чего началось наше знакомство. И перестаньте упрекать себя… в небольшой мужской слабости!
Он признательно стиснул ее руку.
– Какая же вы все-таки милая, – проговорил он глуховатым голосом. – Воплощенное очарование!
– Пойдемте, Денис Анатольевич, а то маменька заволнуется, что нас долго нет, – Лариса притворно потупилась и потянула Курганова к своему купе…
– Не хочу торопиться с выводами, но, кажется, он в тебя влюбился, – сказала Антонина Платоновна, когда гость ушел.
– Бог его знает, – рассеянно отозвалась Лариса, устраиваясь на своем диване для сна. – Посмотрим сперва, вспомнит ли он про нас утром…
– Ну уж ты и сказала, mon ange! – фыркнула Антонина Платоновна. – Можно подумать, он запьянел от двух бокалов шампанского и не понимал, что творится вокруг!.. Однако хорошо, что ты напомнила мне про утро. Надо будет встать тотчас, как постучится кондуктор, чтобы привести себя в божеский вид до прихода Курганова… Ты меня слышишь?
– Да, мама, – отозвалась Лариса сонным голосом. – Конечно, мы так и сделаем…
Она закрыла глаза, притворившись спящей. На самом деле ей просто не хотелось разговаривать, а хотелось хоть чуть-чуть разобраться в своих сумбурных чувствах. Но это оказалось невозможно: слишком много событий и впечатлений для одного вечера!
Пока что было ясно одно: Курганов приятен ей как мужчина. И это, конечно же, радовало. Никакие соображения выгоды не заставили бы Ларису завлекать жениха, который вызывает у нее отторжение: иначе она уже давно была бы женой богача…
«Но почему же Людмила никогда не писала, что у ее мужа есть такой интересный приятель? – изумленно подумала Лариса. – И почему не свела меня с ним еще позапрошлой зимой, в Петербурге? Странно! Ведь замужние дамы стараются подыскать своим сестрам женихов. А Людмила горячо меня любит… Впрочем, что гадать: скоро все узнается!»
ГЛАВА 4
Опасения Ларисы не сбылись. Курганов постучался к ним утром, помог сойти на перрон и посадил в комфортабельный наемный экипаж. Прощаясь, он дал Антонине Платоновне свою визитную карточку, а на Ларису посмотрел с таким обожанием, что было ясно: ничего не изменилось к утру.
– Ну, что я говорила, mon ange? – торжествующе посмотрела на дочь Одинцова. – Ты очаровала этого медведя, запала ему в душу!
– Брось, мама, это всего лишь обычная вежливость, – ответила Лариса и, не удержавшись при виде недовольного лица матери, расхохоталась.
Идя по перрону с Кургановым, Лариса и не подозревала, что за ней кто-то наблюдает. А между тем, это было так. За ней и впрямь наблюдали, причем, сразу двое – мужчина и женщина, ехавшие в соседнем вагоне. Мужчину звали Виталий Петрович Нефедьев, а его спутницей была родная сестра – «дама за тридцать, сохранившая остатки былой красоты». Но, если от красоты Валентины Петровны сохранились хотя бы остатки, то от ее былого богатства не сохранилось вообще ничего, что, разумеется, сказалось в отрицательную сторону на нервах и характере дамы.
Нефедьев заметил Ларису в окно купе: его сестра ненавидела вокзальную суету, и они дожидались, пока толпа на перроне рассеется, чтобы спокойно выйти из вагона и найти экипаж.
– Какая прелестная девушка, – проговорил Виталий Петрович, следя за Ларисой глазами. – И кажется мне знакомой… Ах, да! Это ведь у ее матери пытались украсть на московском вокзале ридикюль. Да, точно, это они – те самые маменька с дочкой. Иначе с чего бы Курганов шел с ними вместе?
– Эти маменька с дочкой определенно не из числа простаков, – желчно отозвалась Валентина Петровна. – Смекнули, что их «благородный заступник» богач, и вцепились в него мертвой хваткой.
– Откуда ты знаешь? – возразил Нефедьев. – Может, они любезничают с ним чисто из приличия.
– Ну-ну! – усмехнулась Валентина Петровна. – Как же, из приличия! Не напился бы ты вчера, едва завалившись в вагон, так увидел бы нечто любопытное.
– Что именно?
Валентина Петровна интригующе посмотрела на брата.
