По столь торжественному случаю девушки облачились в широкие балахоны с длинными рукавами, расшитые золотыми узорами, Джулиана – в розовый, а Айша – в лимонно-желтый, обвешались с головы до ног звенящими украшениями, хотя всей этой красоты не могло быть видно под черным шерстяным покрывалом и чадрой, прикрывающей лицо спереди и оставляющей открытыми только глаза. Но зато уж глаза одалисок могущественного бея, сильно подведенные сурьмой, сверкали, подобно драгоценным алмазам в царской короне, обжигая пронзительными взглядами проходящих мимо мужчин.
Шум портового города опьянил Джулиану, словно глоток свежего воздуха после духоты мрачного подвала. Она понимала, что эта прогулка лишь иллюзия свободы, но все равно радовалась, как ребенок. Все привлекало ее внимание: и пестрая толпа, в которой мелькали люди самых различных оттенков кожи и в самых экзотических нарядах, и архитектура мавританских зданий, и бесчисленные мечети с уходящими в небо минаретами с зелеными куполами, увенчанными полумесяцами.
Но сильнее всего чувства девушки всколыхнула встреча с морем. В одно и то же мгновение она испытала огромную радость, восторг и мучительную боль. А следом за этим в сердце хлынул поток запретных воспоминаний, и остановить его не было никакой возможности.
– Ты так пристально всматриваешься в морскую даль, будто ждешь, что на горизонте вот-вот замаячат знакомые паруса, – сочувственно проговорила Айша, заметив, как изменилось лицо подруги.
– Понимаю, как глупо питать себя несбыточными надеждами, – грустно усмехнулась Джулиана, – но мне действительно кажется, что вдруг случится чудо и среди этих бесчисленных кораблей мелькнет гордый силуэт «Красавицы Востока».
– Значит, ты все же любишь того англичанина, Зульфия?
Джулиана опустила глаза.
– Я запретила себе даже думать о нем, загнала все связанные с ним воспоминания в самый дальний уголок сердца, но... К чему обманывать саму себя? Да, Айша, я люблю этого человека. И с каждым днем боль потери ощущается все острее. Когда-нибудь, в минуту слабости, поток горьких воспоминаний прорвет непрочную плотину сердечного запрета и тогда... Я не знаю, Айша, что будет со мной тогда. Наверно, я задохнусь от этой лавины страданий!
– Что будет завтра – ведомо лишь одному Аллаху, Зульфия, – мудро заметила эфиопка. – Давай лучше от греха подальше уедем с этой пристани и отправимся в лавку торговца тканями, как настоятельно советует толстяк Мустафа.
Джулиана сочла за лучшее последовать совету подруги, и вскоре наложницы бея оказались у дверей низкого строения на людной улице в торговом квартале Туниса. Не успели носилки остановиться перед домом, как навстречу выбежал сам хозяин и принялся рассыпаться в любезностях перед именитыми посетительницами.
Выйдя из носилок, Джулиана попыталась рассмотреть лицо этого человека. Смутное подозрение, что она уже встречала его, с каждой минутой перерастало в уверенность. Но сказать наверняка было трудно: хорошенько разглядеть лицо араба мешала темная повязка, закрывающая один глаз.
– Почтенный Мустафа-ага не зря выбрал лавку купца Хасана для своего визита. Здесь найдется достойная оправа для двух самых драгоценных жемчужин сераля, – с бесконечными поклонами говорил торговец, бросая восхищенные взгляды не фавориток бея. Но Джулиане казалось, что во взгляде его темных глаз таится какой-то иной смысл.
– Покажи этим наложницам самые лучшие ткани, что есть у тебя в лавке, – лениво отвечал евнух. – Охрана подождет за дверями, чтобы не мешать райским птичкам примерять новое оперение.
Джулиана и Айша в сопровождении торговца прошли внутрь полутемного помещения. Все вокруг – и стены, и высокие лавки было сплошь завешано шуршащими отрезами тканей, от грубых и простых до самых вычурных и изысканных. В глубине просторной комнаты виднелось что-то вроде примерочной с зеркалами, куда посетительница могла спрятаться, чтобы снять чадру и приложить к лицу выбранную материю.
– Сюда, лалла Зульфия, – торговец потянул Джулиану в сторону примерочной. – Пусть твоя подруга, блистательная лалла Айща, не разгневается, но сначала я хочу именно тебе показать тот дивный шелк, что выбрал для очаровательной и нежной Зульфии, фаворитки правителя Туниса.
– Откуда тебе известно про меня, почтенный Хасан-ага?
Джулиана еще внимательнее вгляделась в лицо молодого торговца.
– Хотя одалискам сераля запрещено выходить за стены гарема, другие люди входят во дворец и выходят из него, и слухи о победах наложниц распространяются по городу.
– Вот как? Что ж, приятно сознавать, что я не совсем изолирована от окружающего мира, – усмехнулась девушка.
– Да, лалла, другие люди интересуются судьбами наложниц. И твой хороший знакомый, работорговец аль-Беккар, непомерно гордится тем, что его бывшая невольница заняла высокое положение в гареме правителя и стала известна всему Тунису.
Джулиана не успела ничего ответить, как в следующий момент торговец вдруг втолкнул ее в какую-то дверь, сорвал со своего лица повязку и прижал ошеломленную девушку к стене, крепко закрыв ей рот своей ладонью.
– Не пугайся, Небесная Роза, – поспешно заговорил Хасан, в котором Джулиана тотчас узнала красивого араба с корабля аль-Беккара, того самого, что заглядывал в каюту в самое первое утро ее злоключений. – Я не тот, кто способен причинить тебе хоть малейшее зло. Вижу по твоим глазам, что ты узнала меня. Я – Хасан аль-Файсал, корсар и торговец, и мое имя известно на всем побережье. Все эти месяцы я искал возможности встретиться с тобой, и, наконец, благодарение Аллаху, это случилось!
Не спуская с девушки настороженного взгляда, Хасан отступил от нее на шаг и отстегнул чадру, скрывающую ее лицо.
– Ты выглядишь еще прекраснее, чем на корабле аль-Беккара. – Глаза корсара загорелись восхищенным огнем. – Поистине, ты достойна того, чтобы стать усладой бея, Небесная Роза!
– Если я достойна гарема великого правителя, то для чего ты, простой смертный, искал встречи со мной?
Джулиана, успевшая прийти в себя, окинула Хасана надменным взглядом. Корсар глубоко вздохнул.
– Ты запала мне в сердце, прекрасная Зульфия. С того дня, как я увидел тебя, я потерял покой.
– Но тогда почему... почему, ответь мне, Хасан, ты не выкупил меня у Ахмеда-эфенди? – недоуменно спросила девушка.
– Потому что этот проклятый шакал отказался тебя продать! Я умолял его, обещал расплатиться сполна при первой возможности, но все было тщетно.
– Престиж работорговца? – презрительно усмехнулась Джулиана.
– Да... И еще непомерная жадность. Но что теперь говорить? Глупо сожалеть об упущенных возможностях, нужно искать новые... Ответь мне, Зульфия, согласна ли ты бежать со мной из гарема, если представится случай?
– Прямо сейчас?
Джулиана почувствовала, как во рту у нее пересохло.
– Нет, мой прекрасный цветок, не сейчас, за тобой слишком зорко следят. Мне удалось подкупить Мустафу, чтобы он привез тебя сюда и дал нам возможность поговорить с глазу на глаз, но ему слишком дорога собственная голова, чтобы он позволил тебе сбежать из-под его охраны. Но я найду способ проникнуть в сераль.
– Но это невозможно! Ты просто не представляешь себе, как надежно охраняются женщины бея!
Хасан приглушенно рассмеялся.
– Я знаю об этом больше, чем ты думаешь. Но золото отпирает многие запоры, а я сейчас снова стал богат... Но я твердо должен знать одно: согласна ли ты бежать?
На минуту Джулиана задумалась. Она отчетливо помнила, как корсар смотрел на нее на корабле аль-Беккара, да и сейчас его пылкие взгляды были красноречивее слов. Что он потребует взамен освобождения из роскошной темницы сераля? Не случится ли так, что из одного плена она попадет в другой?
– Прежде чем я отвечу, скажи мне и ты, Хасан: ради чего ты станешь рисковать своей жизнью?
– Ради того, чтобы ты стала моей возлюбленной, Зульфия, – прямо ответил он. – Но не бойся! Это не значит, что ты просто окажешься в другом гареме. У меня нет гарема, хотя я обожаю проводить время с прекрасными одалисками. Я корсар, владелец быстроходной фелюги, и мой дом – море.
– Корсар... Это значит, что ты, как и аль-Беккар, занимаешься работорговлей и нападаешь на христианские корабли, захватываешь ценный груз и пленников?
– О Аллах! Женщина, ты собираешься заставить меня вспомнить все грехи, что я совершил в своей беспутной жизни?
– Нет, но...
– У тебя будет время подумать о моих словах, пока я найду возможность устроить твой побег. А теперь возьми этот отрез дамасского шелка, чтобы у охранников не возникло подозрений насчет того, что ты так долго здесь делала, и ступай...
Хасан внезапно замолк. Взгляд его карих глаз стал острее и устремился куда-то мимо Джулианы.
Обернувшись, она увидела Айшу, которую торговец бесцеремонно оставил в приемной комнате. К немалому удивлению Джулианы, эфиопка была без чадры. Широко распахнутые сапфировые глаза восхищенно смотрели на Хасана.
– Я испугалась, когда этот человек повел тебя в другую комнату. – Айша повернула к подруге взволнованное лицо. – Сочла за лучшее последовать за вами.
В глазах Хасана появилась тревога.
– Эта девушка слышала часть нашего разговора...
– Не бойся, Хасан, – успокоила его Джулиана. – Айша – моя лучшая подруга, и ее надежность равна ее красоте.
– Тогда беспокоиться не о чем. – Корсар оглядел темнокожую красавицу с неподдельным восхищением, и на его губах заиграла обольстительная улыбка. – Иногда начинаешь ужасно завидовать владыкам...
Как ни велико было желание Джулианы спокойно осмыслить нежданную встречу с отважным корсаром, ей это не удалось до тех пор, пока она не оказалась в своих покоях. Всю дорогу до дворца Айша приставала к подруге с расспросами. Джулиане пришлось в подробностях описать свою первую встречу с Хасаном, припомнить все, что ей было известно о нем, и даже присочинить кое-что, только бы отвязаться от настырной африканки.
– Никогда еще не встречала такого привлекательного мужчину, как Хасан аль-Файсал, – восторженно говорила Айша. – Он полностью оправдывает данное ему имя. Ведь Хасан в переводе с арабского – значит «красивый». А он, к тому же, не только красавец, но еще храбрый и благородный человек. Ведь не каждый способен рискнуть головой ради привязанности своего сердца! Да, он очень смел и благороден.
– Ты долго наблюдала за нами, прежде чем прийти к такому выводу? – скептически спросила Джулиана. Ее почему-то злило поведение подруги и особенно бесчисленные похвалы, которые эфиопка расточала в адрес отважного корсара.
– Не думай, что Хасан понравился мне только потому, что я долгое время не видела мужчин, кроме бея Джаббара, – обиделась девушка. – До того, как моего бедного отца убили разбойники, он часто брал меня в свои торговые поездки, и там я могла общаться со многими мужчинами. Но ни один не заставлял мое сердце трепетать так сильно, как храбрый Хасан аль-Файсал.
Джулиана взглянула в оживленно горящие глаза подруги, и в ее сердце пробудилось сочувствие к этой милой, совсем еще молоденькой девушке, такой сильной и по-житейски мудрой, но в то же время почти не знающей жизни. Сегодняшнее происшествие показало, как сильно юной эфиопке хотелось настоящей любви. В этом она, пожалуй, не отличалась от других наложниц, вынужденных долгие годы томиться в заточении за высокими стенами гарема. С тоской посмотрев на виднеющиеся впереди двери огромного дворца, Джулиана плотнее прижалась к подруге, изо всех сил стараясь не расплакаться от сознания своей беспомощности и невозможности что-то изменить.
Следующим утром Джулиану разбудил шум встревоженных голосов, такой громкий, что он долетал даже в ее маленькую спаленку сквозь неплотно задернутые занавески. Крикнув служанку и не дождавшись ее, девушка протерла глаза и прислушалась.
– Вставай, Джулиана, в гареме случилось несчастье. – В комнату вбежала запыхавшаяся Талиджа. – Одевайся и идем скорее со мной!
– Стефани, объясни подробно, что произошло, – попросила Джулиана, называя подругу английским именем, как всегда, когда они были одни.
– Твоя соседка по дому фавориток, малышка Малека... Ее нашли мертвой в бассейне.
Вокруг водоема столпились все наложницы, евнухи и слуги гарема. Протиснувшись вперед, Джулиана увидела молодую турчанку. Ее тело уже вытащили из воды и теперь собирались перенести в отдельное помещение, чтобы придворный лекарь мог осмотреть его и сделать заключение. На теле Малеки не было заметно повреждений, только на виске виднелась небольшая ранка, из которой уже перестала сочиться кровь. На нежном, прелестном личике застыло такое испуганно-жалкое выражение, что лишь у самого черствого человека могло не дрогнуть сердце.
Джулиана снова повернулась к Талидже.
– Как это случилось? Кто ее обнаружил?
– Один из евнухов, совсем недавно. Все ждут, что скажет врач, почтенный Махмуд-ага, но картина и без того ясна. Малека не сама упала в пруд, ее кто-то туда столкнул, рассчитав так, чтобы она ударилась головой о каменные плиты. Подозрение падает на Азизу, но только бей решит, считать это происшествие убийством или просто несчастным случаем.
– Но зачем венецианке было убивать Малеку? Они никогда не враждовали.
– Дело гораздо серьезнее, чем кажется на первый взгляд. Видишь ли, поговаривают, что Малека была беременна. А это значит, что в случае рождения сына она могла стать третьей женой бея. А ты сама знаешь, что положение жены нельзя сравнить с положением наложницы.
– Но ведь мусульманину разрешается иметь четырех жен!
– Да, но где гарантия, что это единственное незанятое место достанется Азизе? Ведь она еще не в положении. Впрочем, – понизила голос Стефани, – это убийство с таким же успехом могла организовать и одна из жен бея.
Поговорив еще немного, девушки разошлись по комнатам. К обеду стало известно, что Махмуд-ага подтвердил предположение наложниц, а также то, что Джаббар велел считать утреннюю трагедию простой случайностью.
После трагедии с Малекой обстановка в гареме стала казаться Джулиане удушающей. Она сохраняла спокойствие ради сестры, чтобы не волновать Изабель, но это давалось ей нелегкой ценой. Ночами Джулиане мерещились тени убийц с ножами в руках, ела она теперь, внимательно осматривая каждый кусок, а к злополучному бассейну подходила только вместе с подругами. В комнате она спала вместе с верной служанкой и все равно не засыпала спокойно. Каждый раз, встречаясь с Джаббаром, она просила у него разрешения поставить у себя двери с крепкими запорами, но он всегда отказывал ей, говоря, что женщинам его гарема незачем прятаться и вести предосудительные разговоры. Вскоре Джулиану начала мучить бессонница, и поэтому, когда Джаббар предложил ей сопровождать его в небольшом путешествии по морю, она чуть не лишилась рассудка от счастья.
– Нет, ты только представь: несколько дней не видеть этих ненавистных стен, не слышать голосов здешних сплетниц, снова вдохнуть глоток свежего морского воздуха, ощутить знакомое покачивание палубы под ногами! Просто не могу поверить в такую удачу! – с восторгом говорила она сестре, возбужденно готовясь к предстоящему приключению и целыми днями занимаясь упаковкой своих лучших вещей, которые собиралась взять с собой.
Изабель, вполне разделявшая радость Джулианы, все же попыталась предостеречь ее.
Шум портового города опьянил Джулиану, словно глоток свежего воздуха после духоты мрачного подвала. Она понимала, что эта прогулка лишь иллюзия свободы, но все равно радовалась, как ребенок. Все привлекало ее внимание: и пестрая толпа, в которой мелькали люди самых различных оттенков кожи и в самых экзотических нарядах, и архитектура мавританских зданий, и бесчисленные мечети с уходящими в небо минаретами с зелеными куполами, увенчанными полумесяцами.
Но сильнее всего чувства девушки всколыхнула встреча с морем. В одно и то же мгновение она испытала огромную радость, восторг и мучительную боль. А следом за этим в сердце хлынул поток запретных воспоминаний, и остановить его не было никакой возможности.
– Ты так пристально всматриваешься в морскую даль, будто ждешь, что на горизонте вот-вот замаячат знакомые паруса, – сочувственно проговорила Айша, заметив, как изменилось лицо подруги.
– Понимаю, как глупо питать себя несбыточными надеждами, – грустно усмехнулась Джулиана, – но мне действительно кажется, что вдруг случится чудо и среди этих бесчисленных кораблей мелькнет гордый силуэт «Красавицы Востока».
– Значит, ты все же любишь того англичанина, Зульфия?
Джулиана опустила глаза.
– Я запретила себе даже думать о нем, загнала все связанные с ним воспоминания в самый дальний уголок сердца, но... К чему обманывать саму себя? Да, Айша, я люблю этого человека. И с каждым днем боль потери ощущается все острее. Когда-нибудь, в минуту слабости, поток горьких воспоминаний прорвет непрочную плотину сердечного запрета и тогда... Я не знаю, Айша, что будет со мной тогда. Наверно, я задохнусь от этой лавины страданий!
– Что будет завтра – ведомо лишь одному Аллаху, Зульфия, – мудро заметила эфиопка. – Давай лучше от греха подальше уедем с этой пристани и отправимся в лавку торговца тканями, как настоятельно советует толстяк Мустафа.
Джулиана сочла за лучшее последовать совету подруги, и вскоре наложницы бея оказались у дверей низкого строения на людной улице в торговом квартале Туниса. Не успели носилки остановиться перед домом, как навстречу выбежал сам хозяин и принялся рассыпаться в любезностях перед именитыми посетительницами.
Выйдя из носилок, Джулиана попыталась рассмотреть лицо этого человека. Смутное подозрение, что она уже встречала его, с каждой минутой перерастало в уверенность. Но сказать наверняка было трудно: хорошенько разглядеть лицо араба мешала темная повязка, закрывающая один глаз.
– Почтенный Мустафа-ага не зря выбрал лавку купца Хасана для своего визита. Здесь найдется достойная оправа для двух самых драгоценных жемчужин сераля, – с бесконечными поклонами говорил торговец, бросая восхищенные взгляды не фавориток бея. Но Джулиане казалось, что во взгляде его темных глаз таится какой-то иной смысл.
– Покажи этим наложницам самые лучшие ткани, что есть у тебя в лавке, – лениво отвечал евнух. – Охрана подождет за дверями, чтобы не мешать райским птичкам примерять новое оперение.
Джулиана и Айша в сопровождении торговца прошли внутрь полутемного помещения. Все вокруг – и стены, и высокие лавки было сплошь завешано шуршащими отрезами тканей, от грубых и простых до самых вычурных и изысканных. В глубине просторной комнаты виднелось что-то вроде примерочной с зеркалами, куда посетительница могла спрятаться, чтобы снять чадру и приложить к лицу выбранную материю.
– Сюда, лалла Зульфия, – торговец потянул Джулиану в сторону примерочной. – Пусть твоя подруга, блистательная лалла Айща, не разгневается, но сначала я хочу именно тебе показать тот дивный шелк, что выбрал для очаровательной и нежной Зульфии, фаворитки правителя Туниса.
– Откуда тебе известно про меня, почтенный Хасан-ага?
Джулиана еще внимательнее вгляделась в лицо молодого торговца.
– Хотя одалискам сераля запрещено выходить за стены гарема, другие люди входят во дворец и выходят из него, и слухи о победах наложниц распространяются по городу.
– Вот как? Что ж, приятно сознавать, что я не совсем изолирована от окружающего мира, – усмехнулась девушка.
– Да, лалла, другие люди интересуются судьбами наложниц. И твой хороший знакомый, работорговец аль-Беккар, непомерно гордится тем, что его бывшая невольница заняла высокое положение в гареме правителя и стала известна всему Тунису.
Джулиана не успела ничего ответить, как в следующий момент торговец вдруг втолкнул ее в какую-то дверь, сорвал со своего лица повязку и прижал ошеломленную девушку к стене, крепко закрыв ей рот своей ладонью.
– Не пугайся, Небесная Роза, – поспешно заговорил Хасан, в котором Джулиана тотчас узнала красивого араба с корабля аль-Беккара, того самого, что заглядывал в каюту в самое первое утро ее злоключений. – Я не тот, кто способен причинить тебе хоть малейшее зло. Вижу по твоим глазам, что ты узнала меня. Я – Хасан аль-Файсал, корсар и торговец, и мое имя известно на всем побережье. Все эти месяцы я искал возможности встретиться с тобой, и, наконец, благодарение Аллаху, это случилось!
Не спуская с девушки настороженного взгляда, Хасан отступил от нее на шаг и отстегнул чадру, скрывающую ее лицо.
– Ты выглядишь еще прекраснее, чем на корабле аль-Беккара. – Глаза корсара загорелись восхищенным огнем. – Поистине, ты достойна того, чтобы стать усладой бея, Небесная Роза!
– Если я достойна гарема великого правителя, то для чего ты, простой смертный, искал встречи со мной?
Джулиана, успевшая прийти в себя, окинула Хасана надменным взглядом. Корсар глубоко вздохнул.
– Ты запала мне в сердце, прекрасная Зульфия. С того дня, как я увидел тебя, я потерял покой.
– Но тогда почему... почему, ответь мне, Хасан, ты не выкупил меня у Ахмеда-эфенди? – недоуменно спросила девушка.
– Потому что этот проклятый шакал отказался тебя продать! Я умолял его, обещал расплатиться сполна при первой возможности, но все было тщетно.
– Престиж работорговца? – презрительно усмехнулась Джулиана.
– Да... И еще непомерная жадность. Но что теперь говорить? Глупо сожалеть об упущенных возможностях, нужно искать новые... Ответь мне, Зульфия, согласна ли ты бежать со мной из гарема, если представится случай?
– Прямо сейчас?
Джулиана почувствовала, как во рту у нее пересохло.
– Нет, мой прекрасный цветок, не сейчас, за тобой слишком зорко следят. Мне удалось подкупить Мустафу, чтобы он привез тебя сюда и дал нам возможность поговорить с глазу на глаз, но ему слишком дорога собственная голова, чтобы он позволил тебе сбежать из-под его охраны. Но я найду способ проникнуть в сераль.
– Но это невозможно! Ты просто не представляешь себе, как надежно охраняются женщины бея!
Хасан приглушенно рассмеялся.
– Я знаю об этом больше, чем ты думаешь. Но золото отпирает многие запоры, а я сейчас снова стал богат... Но я твердо должен знать одно: согласна ли ты бежать?
На минуту Джулиана задумалась. Она отчетливо помнила, как корсар смотрел на нее на корабле аль-Беккара, да и сейчас его пылкие взгляды были красноречивее слов. Что он потребует взамен освобождения из роскошной темницы сераля? Не случится ли так, что из одного плена она попадет в другой?
– Прежде чем я отвечу, скажи мне и ты, Хасан: ради чего ты станешь рисковать своей жизнью?
– Ради того, чтобы ты стала моей возлюбленной, Зульфия, – прямо ответил он. – Но не бойся! Это не значит, что ты просто окажешься в другом гареме. У меня нет гарема, хотя я обожаю проводить время с прекрасными одалисками. Я корсар, владелец быстроходной фелюги, и мой дом – море.
– Корсар... Это значит, что ты, как и аль-Беккар, занимаешься работорговлей и нападаешь на христианские корабли, захватываешь ценный груз и пленников?
– О Аллах! Женщина, ты собираешься заставить меня вспомнить все грехи, что я совершил в своей беспутной жизни?
– Нет, но...
– У тебя будет время подумать о моих словах, пока я найду возможность устроить твой побег. А теперь возьми этот отрез дамасского шелка, чтобы у охранников не возникло подозрений насчет того, что ты так долго здесь делала, и ступай...
Хасан внезапно замолк. Взгляд его карих глаз стал острее и устремился куда-то мимо Джулианы.
Обернувшись, она увидела Айшу, которую торговец бесцеремонно оставил в приемной комнате. К немалому удивлению Джулианы, эфиопка была без чадры. Широко распахнутые сапфировые глаза восхищенно смотрели на Хасана.
– Я испугалась, когда этот человек повел тебя в другую комнату. – Айша повернула к подруге взволнованное лицо. – Сочла за лучшее последовать за вами.
В глазах Хасана появилась тревога.
– Эта девушка слышала часть нашего разговора...
– Не бойся, Хасан, – успокоила его Джулиана. – Айша – моя лучшая подруга, и ее надежность равна ее красоте.
– Тогда беспокоиться не о чем. – Корсар оглядел темнокожую красавицу с неподдельным восхищением, и на его губах заиграла обольстительная улыбка. – Иногда начинаешь ужасно завидовать владыкам...
Как ни велико было желание Джулианы спокойно осмыслить нежданную встречу с отважным корсаром, ей это не удалось до тех пор, пока она не оказалась в своих покоях. Всю дорогу до дворца Айша приставала к подруге с расспросами. Джулиане пришлось в подробностях описать свою первую встречу с Хасаном, припомнить все, что ей было известно о нем, и даже присочинить кое-что, только бы отвязаться от настырной африканки.
– Никогда еще не встречала такого привлекательного мужчину, как Хасан аль-Файсал, – восторженно говорила Айша. – Он полностью оправдывает данное ему имя. Ведь Хасан в переводе с арабского – значит «красивый». А он, к тому же, не только красавец, но еще храбрый и благородный человек. Ведь не каждый способен рискнуть головой ради привязанности своего сердца! Да, он очень смел и благороден.
– Ты долго наблюдала за нами, прежде чем прийти к такому выводу? – скептически спросила Джулиана. Ее почему-то злило поведение подруги и особенно бесчисленные похвалы, которые эфиопка расточала в адрес отважного корсара.
– Не думай, что Хасан понравился мне только потому, что я долгое время не видела мужчин, кроме бея Джаббара, – обиделась девушка. – До того, как моего бедного отца убили разбойники, он часто брал меня в свои торговые поездки, и там я могла общаться со многими мужчинами. Но ни один не заставлял мое сердце трепетать так сильно, как храбрый Хасан аль-Файсал.
Джулиана взглянула в оживленно горящие глаза подруги, и в ее сердце пробудилось сочувствие к этой милой, совсем еще молоденькой девушке, такой сильной и по-житейски мудрой, но в то же время почти не знающей жизни. Сегодняшнее происшествие показало, как сильно юной эфиопке хотелось настоящей любви. В этом она, пожалуй, не отличалась от других наложниц, вынужденных долгие годы томиться в заточении за высокими стенами гарема. С тоской посмотрев на виднеющиеся впереди двери огромного дворца, Джулиана плотнее прижалась к подруге, изо всех сил стараясь не расплакаться от сознания своей беспомощности и невозможности что-то изменить.
Следующим утром Джулиану разбудил шум встревоженных голосов, такой громкий, что он долетал даже в ее маленькую спаленку сквозь неплотно задернутые занавески. Крикнув служанку и не дождавшись ее, девушка протерла глаза и прислушалась.
– Вставай, Джулиана, в гареме случилось несчастье. – В комнату вбежала запыхавшаяся Талиджа. – Одевайся и идем скорее со мной!
– Стефани, объясни подробно, что произошло, – попросила Джулиана, называя подругу английским именем, как всегда, когда они были одни.
– Твоя соседка по дому фавориток, малышка Малека... Ее нашли мертвой в бассейне.
Вокруг водоема столпились все наложницы, евнухи и слуги гарема. Протиснувшись вперед, Джулиана увидела молодую турчанку. Ее тело уже вытащили из воды и теперь собирались перенести в отдельное помещение, чтобы придворный лекарь мог осмотреть его и сделать заключение. На теле Малеки не было заметно повреждений, только на виске виднелась небольшая ранка, из которой уже перестала сочиться кровь. На нежном, прелестном личике застыло такое испуганно-жалкое выражение, что лишь у самого черствого человека могло не дрогнуть сердце.
Джулиана снова повернулась к Талидже.
– Как это случилось? Кто ее обнаружил?
– Один из евнухов, совсем недавно. Все ждут, что скажет врач, почтенный Махмуд-ага, но картина и без того ясна. Малека не сама упала в пруд, ее кто-то туда столкнул, рассчитав так, чтобы она ударилась головой о каменные плиты. Подозрение падает на Азизу, но только бей решит, считать это происшествие убийством или просто несчастным случаем.
– Но зачем венецианке было убивать Малеку? Они никогда не враждовали.
– Дело гораздо серьезнее, чем кажется на первый взгляд. Видишь ли, поговаривают, что Малека была беременна. А это значит, что в случае рождения сына она могла стать третьей женой бея. А ты сама знаешь, что положение жены нельзя сравнить с положением наложницы.
– Но ведь мусульманину разрешается иметь четырех жен!
– Да, но где гарантия, что это единственное незанятое место достанется Азизе? Ведь она еще не в положении. Впрочем, – понизила голос Стефани, – это убийство с таким же успехом могла организовать и одна из жен бея.
Поговорив еще немного, девушки разошлись по комнатам. К обеду стало известно, что Махмуд-ага подтвердил предположение наложниц, а также то, что Джаббар велел считать утреннюю трагедию простой случайностью.
ГЛАВА 13
После трагедии с Малекой обстановка в гареме стала казаться Джулиане удушающей. Она сохраняла спокойствие ради сестры, чтобы не волновать Изабель, но это давалось ей нелегкой ценой. Ночами Джулиане мерещились тени убийц с ножами в руках, ела она теперь, внимательно осматривая каждый кусок, а к злополучному бассейну подходила только вместе с подругами. В комнате она спала вместе с верной служанкой и все равно не засыпала спокойно. Каждый раз, встречаясь с Джаббаром, она просила у него разрешения поставить у себя двери с крепкими запорами, но он всегда отказывал ей, говоря, что женщинам его гарема незачем прятаться и вести предосудительные разговоры. Вскоре Джулиану начала мучить бессонница, и поэтому, когда Джаббар предложил ей сопровождать его в небольшом путешествии по морю, она чуть не лишилась рассудка от счастья.
– Нет, ты только представь: несколько дней не видеть этих ненавистных стен, не слышать голосов здешних сплетниц, снова вдохнуть глоток свежего морского воздуха, ощутить знакомое покачивание палубы под ногами! Просто не могу поверить в такую удачу! – с восторгом говорила она сестре, возбужденно готовясь к предстоящему приключению и целыми днями занимаясь упаковкой своих лучших вещей, которые собиралась взять с собой.
Изабель, вполне разделявшая радость Джулианы, все же попыталась предостеречь ее.
