ГЛАВА 1.
Я сонно сижу на кухне и пью кофе, очень горячий и крепкий, который совсем не бодрит, оставаясь лишь горечью на губах, мизерным шансом склеить разрозненные воспоминания о прошедшей ночи.
А ночка выдалась бурная, с незначительными урывками на сон. А всё потому, что Юрка никак не мог насытиться и под утро я выползла из-под него совершенно без сил. Это даже не фигурально выражаясь, а буквально. Недельное воздержание превратило ласкового до недавнего времени любовника, в похотливого и неугомонного маньяка. Секс заканчивающийся традиционно в постели, перемещался в ванную комнату под звуки и прохладу воды, а я, умоляющая дать мне передышку, удостаивалась небольших пауз, пока Юрка уходил на балкон покурить.
Широко зевнув, кладу голову на согнутую в локте руку, которая покоится на столе и слегка свешивается, как-то болезненно упираясь в край стола.
И так сойдёт. В такой позе больше плюсов, чем минусов. Проспать и опоздать на работу, я не могу себе позволить. Под тяжестью моей бедовой головушки, кожа на предплечье чрезмерно сдавливается ребром кухонного гарнитура, я рискую заработать синяк. Но отодрать себя от горизонтальной поверхности – невыполнимая миссия.
Сегодняшним утром я яркий представитель семейства ленивцев, не действует ни контрастный душ, ни убийственная доза кофеина, выпитая мной в немеренном количестве.
– Доброе утро! – неразборчиво бубнит Юра, не пытаясь сдержать одолевающую зевоту, демонстрируя собственный недосып.
Шаркая комнатными тапками, он приносит лёгкий ветерок, который приятно щекочет мои щиколотки, а я не в состоянии и пошевелиться с места, чтобы спрятать ступни под стул, оставляя ноги вытянутыми. В крошечной кухне едва хватает места сидеть в скромном положении тела, а мои выпрямленные ножки, преграждают путь и доступ к основным кухонным предметам. Но судя по тишине вокруг меня, хозяин квартиры остаётся на месте.
– Я бы так не сказала, – пробубнив в ответ, не спешу поднимать голову, наслаждаясь кратковременной сонной паузой.
И как теперь работать? Голова гудит, в ней навряд ли найдётся хоть одна умная мысль, а цифры сами собой складываться не будут. А если судьба совсем посмеётся и подкинет «недалёких», или куда хуже дотошных клиентов, то взрыв мозга мне обеспечен.
– Кись, просыпайся. Мне надо сегодня пораньше быть на работе. Подкину тебя до центра, с комфортом. Моя ласточка лучше, чем вонючая маршрутка, – Юрка взлохматив мои волосы, торопливо целует в затылок. – Вечером можем в кино сходить. Ты как?
– По поводу кино? Или моего состояния в целом?
Может я и злюсь, а может просто не разделяю его лёгкости, с которой он начинает своё утро, отнюдь не доброе. Нам обоим удаётся поспать не больше двух часов, а Юра просто лучится энергией. Где она только у него берётся? Я ни в какое сравнение с ним не иду, по мне так лучше зарыться под одеяло и остаться под его ласковым теплом до самого вечера, а не нестись куда бы то не было.
– А что с твоим состоянием не так?
Плотным кольцом его пальцы ложатся на мои лодыжки и я расслабленно наслаждаюсь массажем, до тех пор, пока ладони не переползают с икр на бёдра. Влажная дорожка поцелуев вьётся от коленей до кружева на халатике, но дальше не двигается, застывая на месте томительной точкой. Прикоснувшись щекой, Юра трётся ею об кожу, оцарапывая щетиной, начавшей уже отрастать. Колкие прикосновения, от которых вроде хочется отстраниться, но в то же время сильней прижаться, тянут как магнит всё моё естество. Мне не под силу сопротивляться, мой организм откликается мгновенно, задвигая хандру от недосыпа в дальний угол, уступая место вожделению. Рядом с Юрой, я сама себе не хозяйка. Он знает каждую клеточку моего тела, знает, как коснуться, где поцеловать, как разжечь во мне страсть.
– Ты меня опустошил, – получается какой-то слишком шумный уставший выдох, хотя ощущение сладкой неги, которую Юра подарил мне этой ночью, бесследно не проходит.
– Я тебя удовлетворил. Не путай.
– Ты себя удовлетворил, по средствам секс-марафона со мной, – нехотя приподнявшись, сонно потираю глаза, утыкаясь подбородком в двойную Юркину макушку. – Извини, я не злюсь на тебя, просто не выспалась.
Юра подо мной обиженно ёрзает, а гордо выпрямившись, смотрит на меня снизу вверх. Без очков он выглядит абсолютно обычным парнем, а вот в них он смотрится притягательно. Лично для меня, конечно.
Помню даже нашу первую встречу. Я сразу обратила внимание на карие глаза, которые невозможно было спрятать за чёрной оправой очков. Тогда ещё мне подумалось, что использование этого аксессуара, намеренный ход для соблазнения девушек. А я вопреки всему на него повелась, а как оказалось позже, парень не притворялся, а имел вполне реальные проблемы.
Юрка люто ненавидел свой физический недостаток. И первое время порывался с ним распрощаться. Ношение линз не помогало, инородные штуки в глазах раздражали его даже больше очков. Но упёртый парень не сдавался. Так он пришёл к решению откладывать деньги на операцию, хотя сбережений удавалось накопить немного и те рано или поздно приходилось отсылать матери. В итоге он смирился и часто отшучивался. «Мол у плохого зрения есть свои плюсы: становится больше красивых людей и можно смотреть видео в качестве двести сорок, и как-то пофиг»
Я всегда заставляла при мне носить очки, не очень хотелось относиться к категории красивых людей, причисленных к ней по вине ужасного зрения. Тем более что Юра приобретал такую сексуальность, нося толстую оправу.
– Ты злюка, – бурчит Юра, старательно пряча ухмылку в уголках губ. – Для невыспавшегося человека выглядишь отлично.
Так буднично произносит откровенно неприкрытую лесть, что наверняка у самого сводит от этого зубы.
– Не льсти мне, ты без очков, вот только поэтому-то я и красавица.
– Я может и слепой крот сейчас, но вроде как переизбыток секса в организме не приводит к превращению в уродов. Кстати, где мои очки?
– Садись завтракать, я сама поищу.
Встав со стула, бережно подталкиваю своего «подслеповатыша» к столу, усадив на своё место, придвигаю к нему тарелку с сырниками и сметаной. Он вдыхает пряный аромат, исходящий от блюда и довольно улыбнувшись, засовывает в рот почти весь сырник.
– Вот за что я тебя люблю, так это за твои кулинарные способности, – с набитым ртом мямлит он неразборчивые слова.
– Только за это?
Я застываю в дверях, опешив от такого странного признания в любви, в очередной раз убеждаясь в полном отсутствии романтичности у Юры. Обернувшись, прожигаю его взглядом, но он и ухом не ведёт. Юра занят более важным делом – опустошением тарелки, а установление зрительного контакта в данную минуту его не интересует. Ещё бы! Он трапезничает, как варвар, проигнорировав вилку, макает сырник в сметану, а после смачно облизывает измазанные пальцы. Вовсе не обращая на меня никакого внимания. Пусть, пусть, я это припомню.
– Ну не цепляйся с утра к словам. Я люблю тебя за всё. А какой у нас с тобой секс, ты просто..
– Всё, не продолжай если не хочешь, чтобы я окончательно обиделась, – перебиваю его на полуслове.
– Сделай мне чай, пожалуйста!
Нет, ну какой наглец. Мало того, что найденные причины его любви ко мне далеки от идеала, так ещё и полунамёки сделать из меня обслуживающий персонал откровенно меня злят. Пусть сам управляется, иногда полезно и за женщиной поухаживать, например, кофе в постель принести. Ну а если на такие поступки нет особого рвения, то вполне можно просто обслужить себя, без посторонней помощи. Тем более что с завариванием чайного пакетика справится и ребёнок.
– Сам поднимайся и делай. Я в прислуги не нанималась. Хватит с тебя того, что я пренебрегла личными десятью минутами и приготовила завтрак, а ты в это время спал.
Не желая раздувать скандал, я выхожу в коридор, направляясь на поиски «вторых» Юркиных глаз.
– А сказала, что не злишься, – вставляет мне вдогонку свои пять копеек.
– А я и не злюсь. Много чести. Просто реально устала разговаривать в сексуальном контексте. Ты все так преподносишь, будто кроме секса людей ничего априори не может связывать. Ах да! Ещё пунктик с едой забыла.
На розыск потрачено пару минут, не удивительно, кстати, он вечно забывает свои стекляшки либо на прикроватной тумбочке, либо в ванной на раковине. Я возвращаюсь в кухню быстрей, чем от меня этого ожидает Юра, практически бесшумно приваливаюсь к дверному косяку, занимая удобный наблюдательный пункт. Естественно, боковым и подслеповатым зрением трудно меня созерцать в дверях, поэтому Юрка усиленно корчит смешные рожи, сопровождая их колкостями, очевидно, в мой адрес. При всем моем гнусном настроение, при виде его лицедейства я не удержавшись, прыскаю озорным смехом, привлекая к себе внимание.
Лениво обернувшись, он продолжает помешивать сахар в чашке и прищуриваясь, наводит фокус на мою фигуру.
– Умеешь ты все переворачивать. Я тебя хвалю, говорю какая ты хозяюшка, умничка и в постели огонь, а ты губы дуешь. Я между прочим всю ночь потратил, чтобы тебе хорошо было. А отдачи ноль. Даже чай не налила, но за сырники «мерси».
– Мне было хорошо, но не нужно теперь всё утро напрашиваться на комплимент.
– Могла бы меня тоже слегка похвалить, – показательно огорчается он.
– Уговорил, я сегодня же дам в местную газету заметку про нашего мальчика, с сочным заголовком Котов Юрий – половой гигант. Адресок печатать будем? Или номером телефона обойдёмся?
Я медленно двигаюсь в его сторону, закусив нижнюю губу, чтобы сдержать рвущийся наружу смешок, а мой слепыш и не замечает на лице смешливого выражения. Радоваться остаётся несколько секунд, как только я верну очки владельцу, мне несдобровать.
– Чего смеёшься? – поправляя на носу оправу, Юра пронзительно наблюдает за мной. – Сейчас измажу тебя сметаной, придется душ принимать...вместе, – нарочито долго тянет последнее слово на манер предупреждения, которое ,видимо, должно возыметь определённый эффект.
Но намеренно выделенная им фраза, не вызывает у меня никакой реакции – ни плохой, ни хорошей. Хотя на самом деле, в груди приятно теплеет от того, как парень реагирует на моё присутствие. Физического влечения между нами всегда хватает с головой.
Парень, изловчившись шустрее меня, прижимает меня своим бедром к шкафчику, пресекая любое поползновение к бегству. Придвинув банку поближе к краю стола, он резко ныряет в неё пальцами, а потом, как в замедленной съёмке приближает к моему лицу молочную жижу, густо стекающую по ладони. Вцепившись в руку мёртвой хваткой, я изо всех сил сопротивляюсь, отодвигая от себя карательную меру, но всё тщетно и бесполезно. Первый жирный мазок проходит через все лицо под носом, от уха до уха, потом на лбу появляется импровизированная метка индианки, а под глазами сметанные полосы на манер боевому раскрасу.
– Волосы только не тронь, долго сушить, – жалобно молю вошедшего во вкус Юру, но тот закусив губу, вдохновенно трудится над шедевром. – А мне кажется, что кто-то спешил?
– Уже нет. А ты, согласна принять со мной душ? – продолжая меня марать кисло-молочным продуктом, игриво интересуется Юра.
– На работу явно так не пойду, надо хотя бы умыться.
– Я могу облизать. Это непросто помыться, это целое искусство! Не возражаешь?
Юра тянет за рукав и халатик неспешно сползает с плеча, на оголённую кожу капает приличная капля сметаны, которую он тут же слизывает, заставляя моё тело среагировать. Облизнув остатки со своих губ, Юрка принимается за мои щёки и подбородок. Испачканные руки вовсю скользят по телу, давая понять, что их хозяина не остановить, он доведёт начатое до конца. Пальцы нежно считают рёбра, порхая от одной косточки к другой, замирая под грудью и вновь возвращаясь на талию. Он превращает мою плоть в податливый пластилин, из которого можно вылепить что угодно.
Мне хочется прижаться к нему теснее, почувствовать кожей его голую грудь, но понимая, что могу не удержаться на ватных ногах, крепче опираюсь на столешницу. Дрожь во всем теле сменяется жаркой волной захлестывающей меня без остатка, подхватывая и унося прочь разумные доводы остановиться. Куда волнительней принять утренний душ с возлюбленным, чем тащиться на работу, пусть и любимую.
– Неужели тебе не хватило ночи? – решаюсь уточнить я, но ответ и без того читается в его глазах.
– Мне тебя всегда не хватает. Не отвлекай, – прерывисто шепчет он, невесомо касаясь обнажённой кожи, а я поддаюсь невидимым чарам.
Юркина ладонь ныряет в мои пряди, медленно сжимая их в кулаке и оттягивая вниз, заставляя меня запрокинуть голову. Больше я не переживаю за чистоту собственных волос. Язык оставляет влажную дорожку на шее, а следом переходит к мочке уха. Я закрываю глаза, но всего лишь на несколько секунд, чтобы потом вырваться из его рук совсем ненадолго. Запах его кожи дурманит, побуждая касаться и ласкать Юрины мышцы. Он обладает необъяснимой магией, творит со мной настоящие чудеса и на физическом, и на духовном уровне. Я словно нахожусь в руках искусного кукловода, позволяя подавить волю, отдаться в его власть.
Одной рукой он прижает меня к себе, приподнимая над полом и делая быстрые, размашистые шаги, несёт в ванную. Сейчас я осознаю, что быстрый отъезд на работу откладывается.
ГЛАВА 2.
Гудки тревожной песней звучат в моих ушах, с самого утра от мамы не единого звонка и только третья попытка даёт положительный результат. Ее голос звучит тихо, отстранённо, хотя бравады в нём на порядок больше, чем в моём, но озвученная мамой новость подкашивает ноги, дрожью прокатываясь по всему телу. С усилием оторвавшись от стены, к которой пришлось привалиться в надежде найти опору, я не задумываясь, срываюсь к выходу. Мало заботит тот факт, что покидаю работу никого не предупредив. Мысли о маме прокладываются в затуманенный разум и я методично себя накручиваю, смакуя самые разнообразные причины нахождения мамы в больничных стенах.
Когда ноги приносят меня к дверям больницы, моя нервная система скручена в тугую спираль. Одного неумелого движения или слова хватит, чтобы привести в действие механизм, тогда стресс отпружинит, а в таких ситуациях лучше посторонним укрыться, могу если не убить, то ранить.
В фойе тихо, мрачно и безлюдно, а пропахшие лекарственным запахом стены давят сильнее тревоги, ускоряя мой бег по совершенно пустому коридору. Беспрепятственно добравшись до лестницы, я спешу вверх. Информационный стенд гласит, что нужное мне отделение находится на четвёртом этаже. Нас разделяет шесть лестничных пролётов выкрашенных в унылый синий цвет. Сердце пропускает удар, как и я пропускаю ступеньки, перескакивая сразу через несколько, желая побыстрее оказаться рядом с родным человеком. Узнать общее самочувствие. Грозит ли что-нибудь её здоровью? А главное, чем могу помочь?
Забрать боль? Не вопрос. Отболеть, перетерпеть, быть рядом днём, и ночью, круглосуточно, без сна и усталости. Всё могу, только потерять её не готова, ни сегодня, ни завтра, никогда.
Дальше поста хирургического отделения прорваться мне увы, не удаётся. Тучная женщина, по всей видимости, младший медицинский сотрудник, насколько я могу судить по отсутствию какого-либо бейджа на её голубом одеянии, преграждает мне путь.
