- Вот это наглость! – восхитился юноша, - Молока больше не дам, даже не проси.
Лев дернул хвостом и сделал вид, что ничего не слышит.
- Еще один глухой… - расстроился виконт и, снова обратив внимание на Альберта, приложил руку ко рту, - ДЯ-ДЯ! Але, Таймыр вызывает Камчатку!
Маг не прореагировал.
Людовик, с интересом пронаблюдавший все это представление, обреченно вздохнул и, глянув на брата, пожал плечами.
- Он перезвонит.
- А вдруг у меня важные новости? – удивился Роман, - Вдруг я решил оставить ему наследство в пять и двадцать три десятых миллиона, да еще и с процентами?
- Мда? – Луи, весьма заинтригованный таким сообщением, в раздумье почесал подбородок, - Ну, тогда я, пожалуй, не скажу ему, что ты звонил… Знаешь, он так занят, в общем, к чему ему вся эта возня с наследством? А вот я – его единственный законный наследник и я как раз совершенно свободен!
Виконт прищурился, подозрительно изучая собеседника.
- Ну, если ты свободен… - протянул он и, ухмыльнувшись, решительно кивнул, - Хорошо! Я отдам тебе все, только при условии, что ты поделишься. Не с дядей, конечно.
- По рукам! – воодушевленно воскликнул молодой маг. Альберт в это время, краем уха слышавший всю беседу, тяжело вздохнул, качая головой.
- А вы ловко меня обделили… - заметил он и, решительно прерывая диалог братьев, неожиданно разжал кулак.
Ричард, спущенный с поводка, вопреки всем законам и правилам, остался сидеть на месте и наблюдающие это участники драмы несколько расслабились. Ухмылка, мельком скользнувшая по губам мага, осталась незамеченной ими, посему, опять временно забывая про присутствие здесь оборотня, они вернулись к делам насущным.
Роман с Людовиком, не обращая более на дядю внимания вообще, вернулись к своим остротам; Винсент все пытался поймать вораса.
Эрик хмурился, вновь смутно ощущая какой-то подвох и не понимая, чем вызван небольшой перерыв, данный им; Татьяна же, покосившись на шутников, тихонько вздохнула. Впервые за все время, прошедшее с момента, когда Людовик снова оказался в зоне досягаемости старших братьев, снова был возвращен к жизни, она порадовалась, что живет он не в Нормонде. Одного Романа, чтобы свести с ума всех обитателей замка было более чем достаточно, а если бы там еще присутствовал и его младший брат, то сумасшедший дом был бы им уже совершенно точно гарантирован.
Мысленно фыркнув, девушка, начиная постепенно разделять подозрения молодого графа, задумчиво перевела взгляд на отца и в тот же миг почувствовала, как вдоль позвоночника побежали мурашки. Волка у его ног уже не было.
Мгновенно испугавшись, насторожившись, Татьяна завертела головой, пытаясь обнаружить его, увидеть, пытаясь понять, откуда может последовать атака, чтобы иметь возможность если не предотвратить, то хотя бы ускользнуть от нее. Однако, попытки оказались тщетны. Ричарда нигде не было видно, не было даже следов его пребывания, или признаков, могущих выдать его присутствие и девушка, все-таки стараясь его увидеть, сделала небольшой шажок в сторону, выходя из-за спины графа, дабы более внимательно рассмотреть лес за спиною у Альберта.
Удар последовал именно в это мгновение.
Не ожидавшая подобного вероломства Татьяна оказалась сбита с ног и придавлена к земле. Ощутив где-то в районе лопаток тяжесть волчьих лап, она нервно, испуганно дернулась, предпринимая заведомо обреченную попытку высвободиться из-под огромной туши хищника.
Начиная подозревать, что маг все-таки сумел добиться своего, что браслет сейчас возмутится таким беззастенчивым и беспардонным нападением на нее, она, цепляясь одной рукой за траву, другой кое-как задрала рукав. Браслет казался совершенно обычным, никаких видимых изменений в нем не происходило, и девушка, успокоившись хотя бы на этот счет, снова попыталась пошевелиться, мельком бросая взгляд на родителя.
Тот стоял, выпрямившись, немного вытянув шею и пристально вглядывался в занимательное зрелище, предстающее его глазам.
Роман и Луи, как-то сразу прекратившие бессмысленную болтовню, замерли, ошарашенные внезапностью случившегося; Владислав, успевший за время их беседы присесть на мотоцикл, едва не упал с него, рефлекторно шарахнувшись назад.
Эрик, испуганный, пожалуй, больше все прочих, исключая разве что девушку, попробовал, было, сделать шаг в сторону оборотня, но тот настолько выразительно щелкнул зубами в нескольких сантиметрах от шеи Татьяны, что графу пришлось остановиться.
- Всегда знал, что Альберт любит загребать жар чужими руками, но родную дочь… - пробормотал Цепеш, медленно поднимаясь с сидения мотоцикла, однако, ничего большего предпринимать не стал. Взор его был прикован к волку и девушке, распростертой под ним.
Впрочем, справедливости ради необходимо отметить, что Ричард отнюдь не спешил причинять Татьяне какой бы то ни было вред. Стоя у нее на спине, замерев после того, как угрожающе сомкнул зубы невдалеке от ее шеи, он будто размышлял о чем-то, пытался осознать. Он снова наклонился, теперь уже не угрожая, а лишь обнюхивая шею девушки, придвинул морду к ней ближе и легонько ткнулся большим носом куда-то за ухо Татьяне. Та удивленно моргнула, с еще большим изумлением понимая, что страха в ее сердце нет. Никогда, не взирая ни на что она не могла заставить себя бояться Ричарда, не могла поверить, что он может навредить ей.
- Эрик! – шепот за спиной, казалось бы, тихий, но легко перекрывший все прочие звуки, которых, впрочем, и было-то совсем даже немного, заставил молодого графа удивленно обернуться. Луи, только что окликнувший его, многозначительно указал глазами на деревянный кол, копье, что сам материализовал некоторое время назад и которое по сию пору оставалось воткнутым в землю, а затем сделал движение, будто бы бросает что-то в сторону волка.
Граф де Нормонд заколебался. Оружие всегда претило ему, как и кровопролитие, тем более, что проливать кровь друга ему не хотелось категорически. Но, с другой стороны, иного выхода, казалось, и не было. Людовик, безусловно, был прав, следовало схватить кол, который находился в каком-нибудь шаге от него, и… Но можно ли верить молодому магу, можно ли доверять его бескорыстному желанию помочь старшему брату?
Волк переступил по спине девушки, сильнее вдавливая ее в землю, и блондин негромко скрипнул зубами. Выбора уже не оставалось. Сейчас или жизнь Ричарда, или жизнь Татьяны – третьего дано не было, а вопрос, кого из них защитить, перед молодым графом даже не вставал.
Не желая более медлить и секунды, он резко шагнул в сторону и, схватив копье, занес его.
Татьяна, краем глаза увидевшая это, дернулась вновь и, не зная, как еще остановить возлюбленного, вскрикнула:
- Не убивай!..
Пальцы Эрика дрогнули. Копье, выпущенное из его руки и уже направлявшееся к цели, в последний миг было сбито со своей траектории и вместо того, чтобы пробить череп оборотня, вонзилось ему под правую лопатку.
Волк взвизгнул, как щенок и, подчиняясь закону гораздо более древнему, более суровому и сильному, нежели воля какого-то мага – закону самосохранения, закону боли и выживания, - дернулся вбок, тем самым освобождая девушку.
Татьяна, не размышляя ни мгновения, по-прежнему не испытывая страха, лишь жгучую жалость и беспокойство за дорогое ей существо, торопливо приподнялась и, сев на земле на колени, умоляюще простерла к оборотню руки.
- Ричард!
Волк, пытающийся зубами вырвать копье, причиняющее ему боль, медленно перевел взгляд на нее. Девушка сглотнула. Глаза оборотня, в моменты обращения всегда пылавшие ярко-желтым звериным цветом, сейчас казались темнее ночи, ни проблеска сознания не было заметно в них.
Обнаружив прямо перед собою жертву, волк, забыв про копье, тяжело шагнул к ней.
- Татьяна!.. – Эрик, испуганный куда как больше любимой, обеспокоенно бросился вперед, дабы защитить, спасти… Но девушка даже не думала отступать, даже не пыталась спастись. Она потрясенно смотрела в непривычно темные глаза напротив, глаза волка, глаза человека, которого всегда знала и любила, некогда как возможного спутника жизни, а теперь уже как друга, как родственника, как близкого человека, и от этого не менее, а то и более сильно.
- Ты… ты не помнишь меня? Не узнаешь?.. – прошептала она, не в силах оторвать взгляд от глаз волка, - Ричард… Но это же я!.. Вспомни же, ну же, я прошу, я умоляю тебя! Ты можешь, я знаю, Ричард, Ричард…
Оборотень сделал еще один шаг – довольно шаткий и неуверенный шаг, надо признать, ибо копье под лопаткой все же мешало ему нормально передвигаться, - и, почти коснувшись носом носа Татьяны, враждебно зарычал.
Эрик замер, опасаясь неосторожным движением спровоцировать хищника.
Девушка, чувствуя на своем лице горячее волчье дыхание, ощутила, что ее охватывает отчаяние.
- Прошу тебя, не оставляй, не уходи от меня! Вернись же, Ричард, вернись, я умоляю тебя, вернись, вернись ко мне! – не думая о возможной опасности, не думая вообще ни о чем, она подалась вперед и, схватив волка за шерсть на шее, стиснула ее, - Ричард, очнись, я прошу тебя, ради меня, умоляю! Ричард!!
Темно… Темно и пусто. Спокойно. После той страшной, той обжигающей боли, что захватывала его целиком и полностью, плавила, сжигала все его существо, каждую молекулу его тела, здесь, в этом странном месте, абсолютная пустота была наслаждением. В голове ни единой мысли, вокруг – ни лучика света, ничего и никого рядом. Абсолютный вакуум, как изнутри, так и извне.
Покой и тишина. Он не помнил, как он оказался здесь, но ему и не хотелось ни о чем вспоминать. Он не чувствовал ровным счетом ничего, но ему и не хотелось чувствовать. Он не существовал, он сливался с темнотой вокруг и это было так прекрасно, что хотелось остаться здесь навсегда, потеряться, раствориться, растаять, скрыться от враждебного мира, спрятаться от него в извечном ничто.
Ричард закрыл глаза, а может, ему только показалось, что он закрыл их, - внутри было столь же изумительно пусто, также великолепно темно, как и снаружи, со смеженными веками он видел и ощущал то же, что и с широко распахнутыми глазами – потрясающую пустоту и легкость. Он даже не ощущал своего тела, он забыл, существует ли он, существовал ли когда-нибудь прежде.
Было хорошо. Было не больно. И единственное, чего хотелось – это погрузиться в пустоту, провести так вечность, наконец-то прекратив существовать…
Голос. Как капля дождя на абсолютно ровную темную поверхность пруда он упал в окружающее мужчину ничто, поколебал его, насильно разгоняя прекрасную тьму. Нет… Нет-нет, я не хочу, я не желаю слышать тебя! Я не хочу возвращаться, молчи, молчи, молчи!
Ричард зажал уши руками и отчаянно замотал головой. Он знал этот голос, он слышал его прежде, он помнил его, он любил его!.. Так сильно любил и так сильно ненавидел сейчас. Он звучал в его сознании, звучал и изнутри, и извне, изо всех углов неизвестного ничто, он тянул его назад, к боли и счастью, к любви и страху, к доверию и предательству… Он не хотел возвращаться.
- Я не хочу… - сорвался с губ мужчины слабый стон, и неожиданный, яркий свет, будто дождь в засушливый день, пролился на него. Он закрыл лицо руками, не в силах заставить себя смотреть, сжался, в ужасе мечтая скрыться и… почувствовал тепло.
Странное и нежное, так давно не испытываемое им тепло, словно маленькое солнце, спустившись с небес, проникло в самую его суть и ласково согрело замерзшее в тисках ледяной тьмы сердце. Ричард судорожно вздохнул и внезапно понял, что больше не хочет прятаться. Что-то обнимало его, что-то грело, что-то успокаивало гораздо больше, чем тьма.
Он опустил руки и распахнул глаза. Свет, хлынувший со всех сторон, ослепил его, голова закружилась, однако тепло внутри не исчезло, напротив, подпитанное этим светом оно словно бы стало еще сильнее, жарче, затопило собою все его существо.
С уст слетело чье-то имя и его произнесение вызвало новую волну тепла в груди, в сердце. Тьма отступила, не в силах справиться с этим светом, с этим теплом, не в состоянии выдержать его натиска.
Волк напрягся и замер, склоняя голову набок. В глазах его, пробиваясь сквозь тьму, застящую их, медленно проявился немой вопрос, непонятный и одновременно такой ясный.
Татьяна не знала, да и не могла знать этого, но все-таки очень ясно, с болезненной четкостью ощутила, что Ричард, настоящий Ричард, ее Ричард пытается пробиться сквозь тьму, сковавшую его сознание, назад, к свету.
- Ричард… - сорвался с ее губ шепот и, не зная, как еще помочь оборотню, но всей душой желая это сделать, она подалась вперед, крепко обнимая волка за мохнатую шею. Словно испуганный этими объятиями, он дернулся и как-то сжался.
Эрик, глядя на это, неуверенно шагнул, было, вперед, но снова замер, недоверчиво созерцая огромного хищника. Но хищника ли уже?
Оборотень попытался, было, отступить, высвободиться из объятий, однако, где-то на половине пути неожиданно передумал и, жалобно заскулив, подался вперед.
В объятия Татьяны упал уже настоящий Ричард, утыкаясь лбом ей в плечо. Девушка, чувствуя, как облегчение огромным потоком затапливает ее, медленно выдохнула и, еще немного опасаясь поверить в успех, аккуратно погладила мужчину по спутанным черным волосам.
Тот неожиданно поднял взгляд. Глаза его, темные, но уже совершенно ясные, некоторое время недоверчиво изучали лицо девушки, а затем по губам расплылась улыбка.
- Татьяна… - слабо выдохнул Ричард и, неожиданно сжав ее в крепких объятиях, на долю секунды прижался к губам девушки своими и, ощущая себя в полнейшей безопасности, с самым, что ни на есть блаженным видом потерял сознание.
- Не думал, что его любовь настолько сильна… - коснулся слуха девушки мрачный голос мага, и она, вздрогнув, оглянулась через плечо, осторожно поддерживая голову оборотня и укладывая ее себе на колени. Все взгляды были сейчас прикованы к ним; Альберт, лишенный контроля над своей игрушкой, казался мрачнее тучи, и туча, окружающая их, отвечала на настроение мага тем же.
Мрак, царящий вокруг, стал почти непроницаем, лишь яркое, холодное пламя сверкало в нем, озаряя небольшое пространство вокруг. Лев, потерявший возможность различить паука, отступил ближе к огню, надеясь в его свете заметить противника.
- Его ты тоже спасла, - негромкий голос за спиной, такой знакомый и родной, буквально вырвал девушку из состояния почти транса, заставляя осознать, что Эрик видел случившееся только что.
- Прости… - торопливо оглядываясь через другое плечо, взволнованно зашептала она, - Прости, я… я не знаю, почему он вдруг… с чего… Я ничего для этого…
- Я знаю, - молодой граф негромко вздохнул и чуть дернул уголком губ, изображая скупую улыбку, - Ты спасла и его, Татьяна. Видимо, тебе на роду написано получать благодарность поцелуями… - он слабо усмехнулся и, внезапно подойдя к Ричарду, оттянул ворот его футболки, осматривая спину. Рана, нанесенная оборотню в его волчьей ипостаси, должна была неминуемо остаться и на человеческом теле, и блондин, заметив запекшуюся кровь, обеспокоено нахмурился.
- Нужно вернуться как можно скорее. Чарльза, увы, нет, но я уверен, мы сумеем оказать ему необходимую помощь, если только…
- Да кто ж вас отпустит? – Людовик, веселый и жизнерадостный, злой и безжалостный, будто бы и не он минуту назад подсказал Эрику, как спасти девушку, широко улыбнулся, разводя руки в стороны, - Мы ведь еще не получили желаемого, не правда ли, дядя?
Лев дернул хвостом и сделал вид, что ничего не слышит.
- Еще один глухой… - расстроился виконт и, снова обратив внимание на Альберта, приложил руку ко рту, - ДЯ-ДЯ! Але, Таймыр вызывает Камчатку!
Маг не прореагировал.
Людовик, с интересом пронаблюдавший все это представление, обреченно вздохнул и, глянув на брата, пожал плечами.
- Он перезвонит.
- А вдруг у меня важные новости? – удивился Роман, - Вдруг я решил оставить ему наследство в пять и двадцать три десятых миллиона, да еще и с процентами?
- Мда? – Луи, весьма заинтригованный таким сообщением, в раздумье почесал подбородок, - Ну, тогда я, пожалуй, не скажу ему, что ты звонил… Знаешь, он так занят, в общем, к чему ему вся эта возня с наследством? А вот я – его единственный законный наследник и я как раз совершенно свободен!
Виконт прищурился, подозрительно изучая собеседника.
- Ну, если ты свободен… - протянул он и, ухмыльнувшись, решительно кивнул, - Хорошо! Я отдам тебе все, только при условии, что ты поделишься. Не с дядей, конечно.
- По рукам! – воодушевленно воскликнул молодой маг. Альберт в это время, краем уха слышавший всю беседу, тяжело вздохнул, качая головой.
- А вы ловко меня обделили… - заметил он и, решительно прерывая диалог братьев, неожиданно разжал кулак.
Ричард, спущенный с поводка, вопреки всем законам и правилам, остался сидеть на месте и наблюдающие это участники драмы несколько расслабились. Ухмылка, мельком скользнувшая по губам мага, осталась незамеченной ими, посему, опять временно забывая про присутствие здесь оборотня, они вернулись к делам насущным.
Роман с Людовиком, не обращая более на дядю внимания вообще, вернулись к своим остротам; Винсент все пытался поймать вораса.
Эрик хмурился, вновь смутно ощущая какой-то подвох и не понимая, чем вызван небольшой перерыв, данный им; Татьяна же, покосившись на шутников, тихонько вздохнула. Впервые за все время, прошедшее с момента, когда Людовик снова оказался в зоне досягаемости старших братьев, снова был возвращен к жизни, она порадовалась, что живет он не в Нормонде. Одного Романа, чтобы свести с ума всех обитателей замка было более чем достаточно, а если бы там еще присутствовал и его младший брат, то сумасшедший дом был бы им уже совершенно точно гарантирован.
Мысленно фыркнув, девушка, начиная постепенно разделять подозрения молодого графа, задумчиво перевела взгляд на отца и в тот же миг почувствовала, как вдоль позвоночника побежали мурашки. Волка у его ног уже не было.
Мгновенно испугавшись, насторожившись, Татьяна завертела головой, пытаясь обнаружить его, увидеть, пытаясь понять, откуда может последовать атака, чтобы иметь возможность если не предотвратить, то хотя бы ускользнуть от нее. Однако, попытки оказались тщетны. Ричарда нигде не было видно, не было даже следов его пребывания, или признаков, могущих выдать его присутствие и девушка, все-таки стараясь его увидеть, сделала небольшой шажок в сторону, выходя из-за спины графа, дабы более внимательно рассмотреть лес за спиною у Альберта.
Удар последовал именно в это мгновение.
Не ожидавшая подобного вероломства Татьяна оказалась сбита с ног и придавлена к земле. Ощутив где-то в районе лопаток тяжесть волчьих лап, она нервно, испуганно дернулась, предпринимая заведомо обреченную попытку высвободиться из-под огромной туши хищника.
Начиная подозревать, что маг все-таки сумел добиться своего, что браслет сейчас возмутится таким беззастенчивым и беспардонным нападением на нее, она, цепляясь одной рукой за траву, другой кое-как задрала рукав. Браслет казался совершенно обычным, никаких видимых изменений в нем не происходило, и девушка, успокоившись хотя бы на этот счет, снова попыталась пошевелиться, мельком бросая взгляд на родителя.
Тот стоял, выпрямившись, немного вытянув шею и пристально вглядывался в занимательное зрелище, предстающее его глазам.
Роман и Луи, как-то сразу прекратившие бессмысленную болтовню, замерли, ошарашенные внезапностью случившегося; Владислав, успевший за время их беседы присесть на мотоцикл, едва не упал с него, рефлекторно шарахнувшись назад.
Эрик, испуганный, пожалуй, больше все прочих, исключая разве что девушку, попробовал, было, сделать шаг в сторону оборотня, но тот настолько выразительно щелкнул зубами в нескольких сантиметрах от шеи Татьяны, что графу пришлось остановиться.
- Всегда знал, что Альберт любит загребать жар чужими руками, но родную дочь… - пробормотал Цепеш, медленно поднимаясь с сидения мотоцикла, однако, ничего большего предпринимать не стал. Взор его был прикован к волку и девушке, распростертой под ним.
Впрочем, справедливости ради необходимо отметить, что Ричард отнюдь не спешил причинять Татьяне какой бы то ни было вред. Стоя у нее на спине, замерев после того, как угрожающе сомкнул зубы невдалеке от ее шеи, он будто размышлял о чем-то, пытался осознать. Он снова наклонился, теперь уже не угрожая, а лишь обнюхивая шею девушки, придвинул морду к ней ближе и легонько ткнулся большим носом куда-то за ухо Татьяне. Та удивленно моргнула, с еще большим изумлением понимая, что страха в ее сердце нет. Никогда, не взирая ни на что она не могла заставить себя бояться Ричарда, не могла поверить, что он может навредить ей.
- Эрик! – шепот за спиной, казалось бы, тихий, но легко перекрывший все прочие звуки, которых, впрочем, и было-то совсем даже немного, заставил молодого графа удивленно обернуться. Луи, только что окликнувший его, многозначительно указал глазами на деревянный кол, копье, что сам материализовал некоторое время назад и которое по сию пору оставалось воткнутым в землю, а затем сделал движение, будто бы бросает что-то в сторону волка.
Граф де Нормонд заколебался. Оружие всегда претило ему, как и кровопролитие, тем более, что проливать кровь друга ему не хотелось категорически. Но, с другой стороны, иного выхода, казалось, и не было. Людовик, безусловно, был прав, следовало схватить кол, который находился в каком-нибудь шаге от него, и… Но можно ли верить молодому магу, можно ли доверять его бескорыстному желанию помочь старшему брату?
Волк переступил по спине девушки, сильнее вдавливая ее в землю, и блондин негромко скрипнул зубами. Выбора уже не оставалось. Сейчас или жизнь Ричарда, или жизнь Татьяны – третьего дано не было, а вопрос, кого из них защитить, перед молодым графом даже не вставал.
Не желая более медлить и секунды, он резко шагнул в сторону и, схватив копье, занес его.
Татьяна, краем глаза увидевшая это, дернулась вновь и, не зная, как еще остановить возлюбленного, вскрикнула:
- Не убивай!..
Пальцы Эрика дрогнули. Копье, выпущенное из его руки и уже направлявшееся к цели, в последний миг было сбито со своей траектории и вместо того, чтобы пробить череп оборотня, вонзилось ему под правую лопатку.
Волк взвизгнул, как щенок и, подчиняясь закону гораздо более древнему, более суровому и сильному, нежели воля какого-то мага – закону самосохранения, закону боли и выживания, - дернулся вбок, тем самым освобождая девушку.
Татьяна, не размышляя ни мгновения, по-прежнему не испытывая страха, лишь жгучую жалость и беспокойство за дорогое ей существо, торопливо приподнялась и, сев на земле на колени, умоляюще простерла к оборотню руки.
- Ричард!
Волк, пытающийся зубами вырвать копье, причиняющее ему боль, медленно перевел взгляд на нее. Девушка сглотнула. Глаза оборотня, в моменты обращения всегда пылавшие ярко-желтым звериным цветом, сейчас казались темнее ночи, ни проблеска сознания не было заметно в них.
Обнаружив прямо перед собою жертву, волк, забыв про копье, тяжело шагнул к ней.
- Татьяна!.. – Эрик, испуганный куда как больше любимой, обеспокоенно бросился вперед, дабы защитить, спасти… Но девушка даже не думала отступать, даже не пыталась спастись. Она потрясенно смотрела в непривычно темные глаза напротив, глаза волка, глаза человека, которого всегда знала и любила, некогда как возможного спутника жизни, а теперь уже как друга, как родственника, как близкого человека, и от этого не менее, а то и более сильно.
- Ты… ты не помнишь меня? Не узнаешь?.. – прошептала она, не в силах оторвать взгляд от глаз волка, - Ричард… Но это же я!.. Вспомни же, ну же, я прошу, я умоляю тебя! Ты можешь, я знаю, Ричард, Ричард…
Оборотень сделал еще один шаг – довольно шаткий и неуверенный шаг, надо признать, ибо копье под лопаткой все же мешало ему нормально передвигаться, - и, почти коснувшись носом носа Татьяны, враждебно зарычал.
Эрик замер, опасаясь неосторожным движением спровоцировать хищника.
Девушка, чувствуя на своем лице горячее волчье дыхание, ощутила, что ее охватывает отчаяние.
- Прошу тебя, не оставляй, не уходи от меня! Вернись же, Ричард, вернись, я умоляю тебя, вернись, вернись ко мне! – не думая о возможной опасности, не думая вообще ни о чем, она подалась вперед и, схватив волка за шерсть на шее, стиснула ее, - Ричард, очнись, я прошу тебя, ради меня, умоляю! Ричард!!
Темно… Темно и пусто. Спокойно. После той страшной, той обжигающей боли, что захватывала его целиком и полностью, плавила, сжигала все его существо, каждую молекулу его тела, здесь, в этом странном месте, абсолютная пустота была наслаждением. В голове ни единой мысли, вокруг – ни лучика света, ничего и никого рядом. Абсолютный вакуум, как изнутри, так и извне.
Покой и тишина. Он не помнил, как он оказался здесь, но ему и не хотелось ни о чем вспоминать. Он не чувствовал ровным счетом ничего, но ему и не хотелось чувствовать. Он не существовал, он сливался с темнотой вокруг и это было так прекрасно, что хотелось остаться здесь навсегда, потеряться, раствориться, растаять, скрыться от враждебного мира, спрятаться от него в извечном ничто.
Ричард закрыл глаза, а может, ему только показалось, что он закрыл их, - внутри было столь же изумительно пусто, также великолепно темно, как и снаружи, со смеженными веками он видел и ощущал то же, что и с широко распахнутыми глазами – потрясающую пустоту и легкость. Он даже не ощущал своего тела, он забыл, существует ли он, существовал ли когда-нибудь прежде.
Было хорошо. Было не больно. И единственное, чего хотелось – это погрузиться в пустоту, провести так вечность, наконец-то прекратив существовать…
Голос. Как капля дождя на абсолютно ровную темную поверхность пруда он упал в окружающее мужчину ничто, поколебал его, насильно разгоняя прекрасную тьму. Нет… Нет-нет, я не хочу, я не желаю слышать тебя! Я не хочу возвращаться, молчи, молчи, молчи!
Ричард зажал уши руками и отчаянно замотал головой. Он знал этот голос, он слышал его прежде, он помнил его, он любил его!.. Так сильно любил и так сильно ненавидел сейчас. Он звучал в его сознании, звучал и изнутри, и извне, изо всех углов неизвестного ничто, он тянул его назад, к боли и счастью, к любви и страху, к доверию и предательству… Он не хотел возвращаться.
- Я не хочу… - сорвался с губ мужчины слабый стон, и неожиданный, яркий свет, будто дождь в засушливый день, пролился на него. Он закрыл лицо руками, не в силах заставить себя смотреть, сжался, в ужасе мечтая скрыться и… почувствовал тепло.
Странное и нежное, так давно не испытываемое им тепло, словно маленькое солнце, спустившись с небес, проникло в самую его суть и ласково согрело замерзшее в тисках ледяной тьмы сердце. Ричард судорожно вздохнул и внезапно понял, что больше не хочет прятаться. Что-то обнимало его, что-то грело, что-то успокаивало гораздо больше, чем тьма.
Он опустил руки и распахнул глаза. Свет, хлынувший со всех сторон, ослепил его, голова закружилась, однако тепло внутри не исчезло, напротив, подпитанное этим светом оно словно бы стало еще сильнее, жарче, затопило собою все его существо.
С уст слетело чье-то имя и его произнесение вызвало новую волну тепла в груди, в сердце. Тьма отступила, не в силах справиться с этим светом, с этим теплом, не в состоянии выдержать его натиска.
Волк напрягся и замер, склоняя голову набок. В глазах его, пробиваясь сквозь тьму, застящую их, медленно проявился немой вопрос, непонятный и одновременно такой ясный.
Татьяна не знала, да и не могла знать этого, но все-таки очень ясно, с болезненной четкостью ощутила, что Ричард, настоящий Ричард, ее Ричард пытается пробиться сквозь тьму, сковавшую его сознание, назад, к свету.
- Ричард… - сорвался с ее губ шепот и, не зная, как еще помочь оборотню, но всей душой желая это сделать, она подалась вперед, крепко обнимая волка за мохнатую шею. Словно испуганный этими объятиями, он дернулся и как-то сжался.
Эрик, глядя на это, неуверенно шагнул, было, вперед, но снова замер, недоверчиво созерцая огромного хищника. Но хищника ли уже?
Оборотень попытался, было, отступить, высвободиться из объятий, однако, где-то на половине пути неожиданно передумал и, жалобно заскулив, подался вперед.
В объятия Татьяны упал уже настоящий Ричард, утыкаясь лбом ей в плечо. Девушка, чувствуя, как облегчение огромным потоком затапливает ее, медленно выдохнула и, еще немного опасаясь поверить в успех, аккуратно погладила мужчину по спутанным черным волосам.
Тот неожиданно поднял взгляд. Глаза его, темные, но уже совершенно ясные, некоторое время недоверчиво изучали лицо девушки, а затем по губам расплылась улыбка.
- Татьяна… - слабо выдохнул Ричард и, неожиданно сжав ее в крепких объятиях, на долю секунды прижался к губам девушки своими и, ощущая себя в полнейшей безопасности, с самым, что ни на есть блаженным видом потерял сознание.
- Не думал, что его любовь настолько сильна… - коснулся слуха девушки мрачный голос мага, и она, вздрогнув, оглянулась через плечо, осторожно поддерживая голову оборотня и укладывая ее себе на колени. Все взгляды были сейчас прикованы к ним; Альберт, лишенный контроля над своей игрушкой, казался мрачнее тучи, и туча, окружающая их, отвечала на настроение мага тем же.
Мрак, царящий вокруг, стал почти непроницаем, лишь яркое, холодное пламя сверкало в нем, озаряя небольшое пространство вокруг. Лев, потерявший возможность различить паука, отступил ближе к огню, надеясь в его свете заметить противника.
- Его ты тоже спасла, - негромкий голос за спиной, такой знакомый и родной, буквально вырвал девушку из состояния почти транса, заставляя осознать, что Эрик видел случившееся только что.
- Прости… - торопливо оглядываясь через другое плечо, взволнованно зашептала она, - Прости, я… я не знаю, почему он вдруг… с чего… Я ничего для этого…
- Я знаю, - молодой граф негромко вздохнул и чуть дернул уголком губ, изображая скупую улыбку, - Ты спасла и его, Татьяна. Видимо, тебе на роду написано получать благодарность поцелуями… - он слабо усмехнулся и, внезапно подойдя к Ричарду, оттянул ворот его футболки, осматривая спину. Рана, нанесенная оборотню в его волчьей ипостаси, должна была неминуемо остаться и на человеческом теле, и блондин, заметив запекшуюся кровь, обеспокоено нахмурился.
- Нужно вернуться как можно скорее. Чарльза, увы, нет, но я уверен, мы сумеем оказать ему необходимую помощь, если только…
- Да кто ж вас отпустит? – Людовик, веселый и жизнерадостный, злой и безжалостный, будто бы и не он минуту назад подсказал Эрику, как спасти девушку, широко улыбнулся, разводя руки в стороны, - Мы ведь еще не получили желаемого, не правда ли, дядя?
