Я снова проработал текст. И попытался перевести. Частично мне это удалось, но часть текста осталось непонятой. В итоге, я на забросил все эти записи. Но магия тайн и загадок захватила меня. Я несколько раз безуспешно пытался сломать шифр следующей страницы, и безо всякого успеха.
Неожиданно, прямо на уроке, меня осенила простая мысль- а что если автор использует математическую систему коптов?
Вечером я подставил ее- Эврика. Второй шифр был сломан.
Первая глава, которую я в итоге перевел, была посвящена духам земли, которых автор называл гномами. Он рассматривал их как своеобразную расу гениев мест, обладавших общим сознанием, наподобие сознания пчелиного роя. Указывал ритуалы их вызова и подчинения, психологические особенности, потребности и страхи. Разумеется, подобный бред не мог вызвать у меня никакого интереса. Но сам процесса взлома оказался столь интересен, что я начал ломать коды дальше.
Не скажу, что это было просто. Нет. Но это было очень интересно. Раз за разом я проводил время, решая интереснейшие задачи.
Я внимательнейшим образом изучил Вийона, книгу о математике коптов, другие доступные источники. В общем, новая книга стала для меня проводником к весьма интересным фактам. Подкупало и то, что неназвавшийся автор был математиком. И хотя он называл себя магом тауматургом, т.е. адептом окультизма, способным общаться и подчинять демонов, его действия были действиями математика.
Он писал о том, что искусные математические уравнения и задачи так же красивы и гармоничны, как стихи. И тут я не мог с ним не согласится.
Правда его цель- он предлагал с помощью математики вычислять имена различных духов, что бы подчинить их- представлялась мне сущим бредом.
Далее меня звал новый текст, причем внутри него было множество аллегорий. Наученный прошлым опытом, я не стал долго думать, и начал искать новые термины и значение аллегории в других книгах.
Я внимательно изучил обе книги сборника, и начал использовать их там, где у меня не получилось сломать шифр. Не могу сказать, что я перестал считать все это полной ерундой, но я хотя бы стал понимать эти книги, казавшиеся мне вначале сборниками идей, несогласованных даже между собой, всерьез.
Сборник цитат про соотношение цветов и сфер внезапно стал восприниматься мной как манифест про достижение всемирной гармонии, основанной на сочетании противположностей, взаимодействие которых вызывало движение, понимаемое как жизнь, а сбалансированное взаимодействие и являло собой ту самую гармонию, которую столь восхвалял автор. Каждая глава книги заканчивалась глубокомысленным высказыванием- Все что отдал- твое!.
Астрологический сборник был более прямолинеен, являясь по сути неким справочником по наиболее удачному вызову тех или иных духов, наподобие адресной книги.
В итоге я понял, что если работы про шифры и математическую систему позволяли расшифровать шифр черной книги, то понять ее смысл можно было только с помощью книг по астрологии и гармонии.
В итоге мне удалось разобрать новую главу. Ее смысл состоял в том, что серебро является смесью земных металлов и пород, которые перерождаются под светом луны и под присмотром духов. Затем духи разносят это серебро, усиливая с его помощью рост камней и металлов в земле. Но часть серебра они оставляют на солнце, где оно превращается в золото. Золото напротив, как бы пожирает и разлагает просты металлы и камни. Но когда оно насытится или, как выражался автор, напитается злобой, то золото то же перерождается, превращаясь в драгоценные камни, каковые, попав в руки духов земли, т.е. гномов, так же усиливают, причем намного больше, чем серебро, рост подземных минералов.
Разумеется, я понимал, что все это звучит бредом, но как же это напоминало волшебные сказки моего детства.
Постепенно исследование всех этих книг стало для меня хобби, которому я посвящал какое то время почти каждый день. Раз за разом я погружался в мир расчетов и сказаний, мир который позволял удовлетворить обе моих страсти- математику и сказочный мир. За неделю мне иногда удавалось расшифровать сразу страницу, иногда меньше, иногда больше. В целом можно сказать, что сначала я переводил шифр, а потом пытался понять, что же я все таки перевел.
Почему я это делал? Все просто- после университета я был вынужден устроится в провинциальной гимназии, где и проработал несколько лет, оброс связями, друзьями, знакомыми и т.д. Но узнав о месте в лондонской гимназии, безусловно более высокооплачиваемом и более статусном, я переехал сюда.
Мои новые коллеги приняли меня неплохо, но будучи в массе своей, более старшими людьми, обремененными семьям, старыми связями и т.д., они не спешили принимать меня в свой круг. Так что я остался один одинешенек во всем многолюдном Лондоне. Я понимал, что со временем все наладится- коллеги потихоньку привыкнут ко мне, появятся новые знакомые. Ну а пока- я бродил по Лондону, а вечерами читал свою постепенно растущую библиотеку и разгадывал шифры Бестиариума.
За этими занятиями я не заметил, как пронеслась мимо неприступная красавица зима. И за окном, временами улыбаясь теплыми деньками, а то и ерничая нежданными дождями, воцарилась ее сестра, озорница весна.
Обновление
Как то раз, гуляя по книжным лавкам, я неожиданно наткнулся на книгу аль-Джибурти, повествующую о завоевании Наполеоном Египта. Безусловно, такая рукопись была весьма редкой для Лондона и могла бы стать настоящей жемчужиной моей скромной коллекции. После жестокой торговли я договорился с хозяином о ее покупке за три фунта. Честно говоря, для преподавателя гимназии, коим я и являюсь, это был очень серьезный расход. Самое плохое, что было начало месяца и я потратил практически весь свой оклад, за исключением платы за жилье и самого необходимого минимума.
Что бы не остаться совсем без денег, я решил занять деньги в ломбарде, хотя и не перестаю предупреждать своих учеников против подобной практики. Тем не менее, я не собирался терять голову. Кроме моих собственных часов, у меня были вторые, подаренные мне и ряду других учителей родителями выпускников. Учитывая то количество крови, каковое выпили из нас эти славные детки (куда там упырям из нововомодного романа Стокера), мы честно заслужили этот подарок, сделанный в виде весьма помпезных позолоченных ручных часов на цепочке.
Именно их я и решил заложить, рассчитывая выкупить их со следующей зарплаты, или в крайнем случае по прежнему обходится старыми. С этими мыслями я направился к мистеру Керзону, владельцу ближайшего ломбарда. И обнаружил, что это заведение закрыто.
Весьма упитанный швейцар дома, где располагалась лавка этого преданного последователя Мамоны, заявил мне своим сиплым голосом- Этот еврей заболел, и вынужден отлеживаться. – если бы злорадство, звучавшее в его голосе, можно было бы продавать за деньги, то он безусловно, утопал бы в роскоши.
Дай ему бог здоровья, но мне что делать?- больше риторически спросил я.
А вы обратитесь к старому прощелыге Шолто, что работает на Роман-стрит, в большом красном доме- неожиданно заявил швейцар.- Наш то жидок часто его ругает, что мол клиентуру отбирает у бедного еврея.
Поговаривают- тут толстяк доверительно понизил голос- в последнее время этот Шолто так увлекся разными махинациями, что у властей возникли вопросы, занимается ли он дачей денег в рост. Пошли слухи о том, что ломбард для него лишь прикрытие для скупки краденного Поэтому сейчас он срочно восстанавливает клиентуру и даже берет совершенно божеские проценты- продолжил швейцар- Не то что наш сквалыга, который жалеет простому человеку пару шиллингов за присмотр за его лавкой- обиженно закончил он.
Что ж, спасибо за совет- кивнул я швейцару и направился по указанному адресу. Там я обнаружил весьма солидный особняк из красного кирпича. Сам по себе этот факт не слишком удивил меня.
Ислингтон, квартал, где я сейчас находился, когда то был популярным курортом, известным своими садами и лекарственными травами. В те времена здесь было немало таких вот загородных особняков. Увы, постепенно, с ростом Лондона, особенно после открытия канала Регента, пригородные трущобы начали успешное наступление на этот пригород. Дешевые многоэтажные дома постепенно заполонили квартал, старые владельцы уехали, а осиротевшие особняки быстро переделывали в новые многоквартирные дома, а то и в откровенные ночлежки.
Роман-стрит как раз находилась на границе между откровенными трущобами и жилищами для низов среднего класса.
Хотя сам дом был хорош. Настоящий особняк, поддерживаемый в достойном состоянии. Теперь такие особняки здесь теперь могли позволить себе только богатые, но связанные с различными темными махинациями дельцы (уважаемые торговцы здесь давно уже не селились).
На первом этаже располагался антикварный магазин. Зайдя в него, я обнаружил очень достойный выбор. Глядя на представленные товары, я не мог себе представить, кто будет покупать здесь все эти картины и гарнитуры времен французских королей. Продавец, здоровенный малый с перебитым носом, напоминавший боксера, узнав что мне нужен ростовщик, направил меня на второй этаж.
Здесь я попал в обычную контору- большое помещение, заставленное шкафами с толстыми книгами и стандартными столами для офисов.
За столами сидело двое молодых парней в одинаковых черных сюртуках с белыми рубашками и такими же стандартными нарукавниками, казались близнецами, неотличимыми от своих копий из Сити.
Когда я вошел, они что записывали в свои книги.
Прошу прощенья, джентльмены- немного оробев сказал я. Окружающая обстановка честно говоря, выглядела как типичный офис, но отнюдь не как контора ростовщика.
Оба клерка одновременно подняли свои головы с одинаковыми усиками.
Мне сказали что мистер Шолто дает деньги в рост- проговорил я.
Они оба переглянулись и один из них произнес- вам туда, сэр.
Рукой он показал мне на небольшую дверь, расположенную сбоку, между двух шкафов, которую я до этого не замечал.
Я направился туда, чувствуя себя немного неуверенно. Уже открывая дверь, я мельком увидел, как один из клерков смотрит на меня с откровенной злобой.
Но прежде чем я успел сообразить, чем я мог вызвать такие чувства у человека, которого я видел первый раз в жизни, дверь позади меня захлопнулась.
Стоило мне войти, я оказался в почти в полной темноте. Вокруг не было видно ни зги. Зато прямо передомной стоял стол, на котором стояла обычная лампа, создававшая круг света, освещавшего только сам стол. Все остальное оставалась в тени, так что я даже не видел окружающих стен
Внезапно раздался неприятный, какой то скрипучий голос.
Чем обязан, сэр?
Видимо, мои глаза привыкли сумраку, поскольку после этих слов я ясно разглядел хозяина кабинета.
Он сидел напротив меня, в большом, глубоком кресле, прямо за столом. Это был смуглокожий человек, уроженец тех далеких стран, где безжалостное солнце забирало свет с кожи его подданных.
Наиболее выдающейся чертой лица был длинный нос, напоминавший клюв хищной птицы. Подбородок, напротив, был как то скукожен, как бывает у беззубых стариков.Сардоническая улыбка странным образом кривила его лицо. Но больше всего внимания приковывали его глаза- черные, большие. Исходивший из них тяжелый взгляд, казалось, буравил меня насквозь.
Так, так- приветствовал он меня скрипучим голосом.- Что вам угодно, сэр?
Быстро и четко я изложил свое дело и положил на стол часы.
Шолто нехотя взял их и с ходу оценил их втрое дешевле, чем они стоили. Я возразил, и в ответ он на меня глянул так, что холодок пробежал у меня по спине. Не знаю почему, но старик внушал мне ужас. Впрочем, того, кто преподавал в старших классах гимназии, трудно запугать по-настоящему. Я устоял перед этим взглядом, и мы продолжили торг. Мне даже показалось, что в его взгляде мелькнуло одобрение.
Я твердо стоял на своем, Шолто давил, но при этом у меня почему то возникло ощущение, что он скучает.
Внезапно он прервал наш торг вопросом- А может быть, вы, сэр, хотите заложить или продать что -нибудь другое?
Простите?- удивленно ответил я.
Дело в том сэр, что один из моих клиентов хотел купить книгу некоего Парацельса. Он сообщил мне, что вы перекупили ее. Может быть, мы поговорим о ней?.
Благодарю, мистер Шолто, но мы говорим о часах.- твердо (надеюсь) ответил я.
Скажите на милость, зачем школьному учителю Бестиарий?- как то очень желчно спросил Шолто. Кстати говоря, он говорил более правильно, на средневековый лад. Но мне нравилось слово Бестиариум.
И с пренебрежением добавил- Разве вы сумели ее понять?.
Я работаю с шифром, и прочитал уже более двух третей книги- гордо, ведь видит бог мне было чем гордится, ответил я.
И что вы думаете об этом?- уточнил Шолто, в голосе которого вдруг появились какие то мягкие, вкрадчивые нотки.
Знаете, для меня как для математика это интереснейшая задача- спокойно ответил я- книга полна загадок, новый шифр на каждой странице.
А ее содержание, что вы о нем думаете- так же вкрадчиво уточнил Шолто.
Детские сказки, не имеющие особой ценности- тут же ответил я то что думал.
В этот момент кто то громко фыркнул. Я посмотрел в ту сторону, откуда, как мне показалось, раздался звук и увидел кошку. Она сидела на шкафу, позади Шолто, и внимательно наблюдала за мной прищуренными глазами. Невысокая, очень красивая, с пушистой, иссиня-черной шубкой и двумя клыками, торчащими наружу, даже когда ее рот был закрыт. Как я уже говорил, в комнате было темно, но в этот момент я так ясно видел ее, как будто тени вокруг нее разошлись, будто демонстрируя мне эту красавицу.
Неожиданно, прямо на уроке, меня осенила простая мысль- а что если автор использует математическую систему коптов?
Вечером я подставил ее- Эврика. Второй шифр был сломан.
Первая глава, которую я в итоге перевел, была посвящена духам земли, которых автор называл гномами. Он рассматривал их как своеобразную расу гениев мест, обладавших общим сознанием, наподобие сознания пчелиного роя. Указывал ритуалы их вызова и подчинения, психологические особенности, потребности и страхи. Разумеется, подобный бред не мог вызвать у меня никакого интереса. Но сам процесса взлома оказался столь интересен, что я начал ломать коды дальше.
Не скажу, что это было просто. Нет. Но это было очень интересно. Раз за разом я проводил время, решая интереснейшие задачи.
Я внимательнейшим образом изучил Вийона, книгу о математике коптов, другие доступные источники. В общем, новая книга стала для меня проводником к весьма интересным фактам. Подкупало и то, что неназвавшийся автор был математиком. И хотя он называл себя магом тауматургом, т.е. адептом окультизма, способным общаться и подчинять демонов, его действия были действиями математика.
Он писал о том, что искусные математические уравнения и задачи так же красивы и гармоничны, как стихи. И тут я не мог с ним не согласится.
Правда его цель- он предлагал с помощью математики вычислять имена различных духов, что бы подчинить их- представлялась мне сущим бредом.
Далее меня звал новый текст, причем внутри него было множество аллегорий. Наученный прошлым опытом, я не стал долго думать, и начал искать новые термины и значение аллегории в других книгах.
Я внимательно изучил обе книги сборника, и начал использовать их там, где у меня не получилось сломать шифр. Не могу сказать, что я перестал считать все это полной ерундой, но я хотя бы стал понимать эти книги, казавшиеся мне вначале сборниками идей, несогласованных даже между собой, всерьез.
Сборник цитат про соотношение цветов и сфер внезапно стал восприниматься мной как манифест про достижение всемирной гармонии, основанной на сочетании противположностей, взаимодействие которых вызывало движение, понимаемое как жизнь, а сбалансированное взаимодействие и являло собой ту самую гармонию, которую столь восхвалял автор. Каждая глава книги заканчивалась глубокомысленным высказыванием- Все что отдал- твое!.
Астрологический сборник был более прямолинеен, являясь по сути неким справочником по наиболее удачному вызову тех или иных духов, наподобие адресной книги.
В итоге я понял, что если работы про шифры и математическую систему позволяли расшифровать шифр черной книги, то понять ее смысл можно было только с помощью книг по астрологии и гармонии.
В итоге мне удалось разобрать новую главу. Ее смысл состоял в том, что серебро является смесью земных металлов и пород, которые перерождаются под светом луны и под присмотром духов. Затем духи разносят это серебро, усиливая с его помощью рост камней и металлов в земле. Но часть серебра они оставляют на солнце, где оно превращается в золото. Золото напротив, как бы пожирает и разлагает просты металлы и камни. Но когда оно насытится или, как выражался автор, напитается злобой, то золото то же перерождается, превращаясь в драгоценные камни, каковые, попав в руки духов земли, т.е. гномов, так же усиливают, причем намного больше, чем серебро, рост подземных минералов.
Разумеется, я понимал, что все это звучит бредом, но как же это напоминало волшебные сказки моего детства.
Постепенно исследование всех этих книг стало для меня хобби, которому я посвящал какое то время почти каждый день. Раз за разом я погружался в мир расчетов и сказаний, мир который позволял удовлетворить обе моих страсти- математику и сказочный мир. За неделю мне иногда удавалось расшифровать сразу страницу, иногда меньше, иногда больше. В целом можно сказать, что сначала я переводил шифр, а потом пытался понять, что же я все таки перевел.
Почему я это делал? Все просто- после университета я был вынужден устроится в провинциальной гимназии, где и проработал несколько лет, оброс связями, друзьями, знакомыми и т.д. Но узнав о месте в лондонской гимназии, безусловно более высокооплачиваемом и более статусном, я переехал сюда.
Мои новые коллеги приняли меня неплохо, но будучи в массе своей, более старшими людьми, обремененными семьям, старыми связями и т.д., они не спешили принимать меня в свой круг. Так что я остался один одинешенек во всем многолюдном Лондоне. Я понимал, что со временем все наладится- коллеги потихоньку привыкнут ко мне, появятся новые знакомые. Ну а пока- я бродил по Лондону, а вечерами читал свою постепенно растущую библиотеку и разгадывал шифры Бестиариума.
За этими занятиями я не заметил, как пронеслась мимо неприступная красавица зима. И за окном, временами улыбаясь теплыми деньками, а то и ерничая нежданными дождями, воцарилась ее сестра, озорница весна.
Обновление
Как то раз, гуляя по книжным лавкам, я неожиданно наткнулся на книгу аль-Джибурти, повествующую о завоевании Наполеоном Египта. Безусловно, такая рукопись была весьма редкой для Лондона и могла бы стать настоящей жемчужиной моей скромной коллекции. После жестокой торговли я договорился с хозяином о ее покупке за три фунта. Честно говоря, для преподавателя гимназии, коим я и являюсь, это был очень серьезный расход. Самое плохое, что было начало месяца и я потратил практически весь свой оклад, за исключением платы за жилье и самого необходимого минимума.
Что бы не остаться совсем без денег, я решил занять деньги в ломбарде, хотя и не перестаю предупреждать своих учеников против подобной практики. Тем не менее, я не собирался терять голову. Кроме моих собственных часов, у меня были вторые, подаренные мне и ряду других учителей родителями выпускников. Учитывая то количество крови, каковое выпили из нас эти славные детки (куда там упырям из нововомодного романа Стокера), мы честно заслужили этот подарок, сделанный в виде весьма помпезных позолоченных ручных часов на цепочке.
Именно их я и решил заложить, рассчитывая выкупить их со следующей зарплаты, или в крайнем случае по прежнему обходится старыми. С этими мыслями я направился к мистеру Керзону, владельцу ближайшего ломбарда. И обнаружил, что это заведение закрыто.
Весьма упитанный швейцар дома, где располагалась лавка этого преданного последователя Мамоны, заявил мне своим сиплым голосом- Этот еврей заболел, и вынужден отлеживаться. – если бы злорадство, звучавшее в его голосе, можно было бы продавать за деньги, то он безусловно, утопал бы в роскоши.
Дай ему бог здоровья, но мне что делать?- больше риторически спросил я.
А вы обратитесь к старому прощелыге Шолто, что работает на Роман-стрит, в большом красном доме- неожиданно заявил швейцар.- Наш то жидок часто его ругает, что мол клиентуру отбирает у бедного еврея.
Поговаривают- тут толстяк доверительно понизил голос- в последнее время этот Шолто так увлекся разными махинациями, что у властей возникли вопросы, занимается ли он дачей денег в рост. Пошли слухи о том, что ломбард для него лишь прикрытие для скупки краденного Поэтому сейчас он срочно восстанавливает клиентуру и даже берет совершенно божеские проценты- продолжил швейцар- Не то что наш сквалыга, который жалеет простому человеку пару шиллингов за присмотр за его лавкой- обиженно закончил он.
Что ж, спасибо за совет- кивнул я швейцару и направился по указанному адресу. Там я обнаружил весьма солидный особняк из красного кирпича. Сам по себе этот факт не слишком удивил меня.
Ислингтон, квартал, где я сейчас находился, когда то был популярным курортом, известным своими садами и лекарственными травами. В те времена здесь было немало таких вот загородных особняков. Увы, постепенно, с ростом Лондона, особенно после открытия канала Регента, пригородные трущобы начали успешное наступление на этот пригород. Дешевые многоэтажные дома постепенно заполонили квартал, старые владельцы уехали, а осиротевшие особняки быстро переделывали в новые многоквартирные дома, а то и в откровенные ночлежки.
Роман-стрит как раз находилась на границе между откровенными трущобами и жилищами для низов среднего класса.
Хотя сам дом был хорош. Настоящий особняк, поддерживаемый в достойном состоянии. Теперь такие особняки здесь теперь могли позволить себе только богатые, но связанные с различными темными махинациями дельцы (уважаемые торговцы здесь давно уже не селились).
На первом этаже располагался антикварный магазин. Зайдя в него, я обнаружил очень достойный выбор. Глядя на представленные товары, я не мог себе представить, кто будет покупать здесь все эти картины и гарнитуры времен французских королей. Продавец, здоровенный малый с перебитым носом, напоминавший боксера, узнав что мне нужен ростовщик, направил меня на второй этаж.
Здесь я попал в обычную контору- большое помещение, заставленное шкафами с толстыми книгами и стандартными столами для офисов.
За столами сидело двое молодых парней в одинаковых черных сюртуках с белыми рубашками и такими же стандартными нарукавниками, казались близнецами, неотличимыми от своих копий из Сити.
Когда я вошел, они что записывали в свои книги.
Прошу прощенья, джентльмены- немного оробев сказал я. Окружающая обстановка честно говоря, выглядела как типичный офис, но отнюдь не как контора ростовщика.
Оба клерка одновременно подняли свои головы с одинаковыми усиками.
Мне сказали что мистер Шолто дает деньги в рост- проговорил я.
Они оба переглянулись и один из них произнес- вам туда, сэр.
Рукой он показал мне на небольшую дверь, расположенную сбоку, между двух шкафов, которую я до этого не замечал.
Я направился туда, чувствуя себя немного неуверенно. Уже открывая дверь, я мельком увидел, как один из клерков смотрит на меня с откровенной злобой.
Но прежде чем я успел сообразить, чем я мог вызвать такие чувства у человека, которого я видел первый раз в жизни, дверь позади меня захлопнулась.
Стоило мне войти, я оказался в почти в полной темноте. Вокруг не было видно ни зги. Зато прямо передомной стоял стол, на котором стояла обычная лампа, создававшая круг света, освещавшего только сам стол. Все остальное оставалась в тени, так что я даже не видел окружающих стен
Внезапно раздался неприятный, какой то скрипучий голос.
Чем обязан, сэр?
Видимо, мои глаза привыкли сумраку, поскольку после этих слов я ясно разглядел хозяина кабинета.
Он сидел напротив меня, в большом, глубоком кресле, прямо за столом. Это был смуглокожий человек, уроженец тех далеких стран, где безжалостное солнце забирало свет с кожи его подданных.
Наиболее выдающейся чертой лица был длинный нос, напоминавший клюв хищной птицы. Подбородок, напротив, был как то скукожен, как бывает у беззубых стариков.Сардоническая улыбка странным образом кривила его лицо. Но больше всего внимания приковывали его глаза- черные, большие. Исходивший из них тяжелый взгляд, казалось, буравил меня насквозь.
Так, так- приветствовал он меня скрипучим голосом.- Что вам угодно, сэр?
Быстро и четко я изложил свое дело и положил на стол часы.
Шолто нехотя взял их и с ходу оценил их втрое дешевле, чем они стоили. Я возразил, и в ответ он на меня глянул так, что холодок пробежал у меня по спине. Не знаю почему, но старик внушал мне ужас. Впрочем, того, кто преподавал в старших классах гимназии, трудно запугать по-настоящему. Я устоял перед этим взглядом, и мы продолжили торг. Мне даже показалось, что в его взгляде мелькнуло одобрение.
Я твердо стоял на своем, Шолто давил, но при этом у меня почему то возникло ощущение, что он скучает.
Внезапно он прервал наш торг вопросом- А может быть, вы, сэр, хотите заложить или продать что -нибудь другое?
Простите?- удивленно ответил я.
Дело в том сэр, что один из моих клиентов хотел купить книгу некоего Парацельса. Он сообщил мне, что вы перекупили ее. Может быть, мы поговорим о ней?.
Благодарю, мистер Шолто, но мы говорим о часах.- твердо (надеюсь) ответил я.
Скажите на милость, зачем школьному учителю Бестиарий?- как то очень желчно спросил Шолто. Кстати говоря, он говорил более правильно, на средневековый лад. Но мне нравилось слово Бестиариум.
И с пренебрежением добавил- Разве вы сумели ее понять?.
Я работаю с шифром, и прочитал уже более двух третей книги- гордо, ведь видит бог мне было чем гордится, ответил я.
И что вы думаете об этом?- уточнил Шолто, в голосе которого вдруг появились какие то мягкие, вкрадчивые нотки.
Знаете, для меня как для математика это интереснейшая задача- спокойно ответил я- книга полна загадок, новый шифр на каждой странице.
А ее содержание, что вы о нем думаете- так же вкрадчиво уточнил Шолто.
Детские сказки, не имеющие особой ценности- тут же ответил я то что думал.
В этот момент кто то громко фыркнул. Я посмотрел в ту сторону, откуда, как мне показалось, раздался звук и увидел кошку. Она сидела на шкафу, позади Шолто, и внимательно наблюдала за мной прищуренными глазами. Невысокая, очень красивая, с пушистой, иссиня-черной шубкой и двумя клыками, торчащими наружу, даже когда ее рот был закрыт. Как я уже говорил, в комнате было темно, но в этот момент я так ясно видел ее, как будто тени вокруг нее разошлись, будто демонстрируя мне эту красавицу.
