Глава первая. Лена Элтанг, "Картахена" | Другая литература
Доктор говорит, что мои неприятности происходят от любви к словам.
Лена Элтанг, "Побег куманики"
Есть книги, которые отражают тебя, как зеркало, освещая всё, что сам ты от себя пытался скрыть, и ты блуждаешь в их строках, примеряешь на себя образы, проговариваешь в голове реплики, понимая, что встретил двойника-доппельгангера в лабиринте чужой истории - и тебе страшно, маленькому, потому что кто-то, кто умер давно, угадал тебя в своем девятнадцатом столетии, выписал тебя, посягнул на святую индивидуальность.
Речь не о такой книге.
Есть книги, которые созданы, чтобы тешить самолюбие, они как конфетки, сладкие, как переешь их - и противно до одури уже, и еще хочется, потому рука тянется к вазочке с яркими оберточками, чтобы рот наполнился приторной вязкостью мечты о несбыточном, но волшебном.
И не о такой книге речь.
Есть книги, в которых блуждаешь, пытаясь охватить свои скудным умом все оттенки авторской мысли, и автор ведет тебя лабиринтами собственных комплексов куда-то к выходу, где происходит катарсис, как и требуют законы античной поэтики, и вы оба очищаетесь и перерождаетесь.
И не о том речь.
Искусство, к счастью, многолико, и в многоликости его - своя прелесть. Есть книги для всех, есть книги для блестящего избранного меньшинства, а есть те, которые где-то посередине, неприметные сокровища, о которых мало говорят, потому что для большинства в них много смысла, а для избранных - мало возвышенного.
Речь о такой книге.
До знакомства с "Картахеной" я не знала, что в мире есть такая Лена Элтанг, владеющая магией слова так, словно познала самую суть ее, словно осмелилась испить из волшебного источника горький мед поэзии, и теперь умеет жалить тебя в самое сердце одной лишь фразой. "Слушай!" - говорит она, и подносит тростниковую флейту к губам, и я иду за ее музыкой, потому что не могу не идти.
Если говорить рационально, отрешаясь от магии и прочей волшебной ерунды, то "Картахена" - это детектив. Наверное, про него даже можно сказать, что это герметичный детектив, потому что действие его разворачивается в замкнутом пространстве - в городке, вокруг старого отеля "Бриатико", переживающего свой закат, и в самом отеле. Есть тут и несколько убийств, одно из которых совершено давно, и некоторое количество семейных тайн - ровно то, которое требует жанр. И есть несколько героев, собравшихся в этом месте, каждый - со своей целью, мироощущением и видением ситуации.
В принципе, костяк романа прост до невозможности. Но на этот детективно-клишированный остов наращены сюжетные линии, образы, мысли, ощущения, точки зрения, атмосфера и много чего еще, что ломает жанр, заставляя читателя отставить в сторону весьма закономерное при чтении детектива желание разобраться, кто же убийца, и заниматься совсем другими вещами.
В частности: сочувствовать, влюбляться, познавать мир и слушать пение флейты.
Для сочувствия у вас будут и девушка, одержимая идеей вендетты, и писатель-неудачник, и пианист с несостоявшейся жизнью, и простоватый комиссар полиции, который не верит девушке с вендеттой, и таинственный внук хозяина поместья, жаждущий вернуть себе наследство.
Волшебница-автор создает ровно столько точек зрения на происходящее, сколько у нее рассказчиков - и каждый рассказчик моментально становится ненадежным (к чему обычный читатель не привык), а роман звучит полифонией. Потому что кроме точки зрения на происходящее, у каждого рассказчика есть собственная система ценностей и собственный голос. Свой стиль. Вот мелькает на страницах имя, сигнал смены нарратора - и тут же приходится напрягаться, потому что меняется все. Будут другие метафоры, другие интонации и другие факты. Автор тонко переплетает все это дело, обрывая иногда речь героя так, чтобы читатель остался один на один с тайной, и текст превращается в изящное кружево. Постепенно нагнетается атмосфера, вылезают из руин прошлого призраки, обманываются ожидания и оправдываются опасения. Здесь нельзя расслабиться и позволить тексту течь сквозь тебя, потому что текст - это ценность каждого слова в нем, и каждое слово может стать тем самым ружьем на стене, которое выстрелит в нужный момент.
Пространство романа с одной стороны - замкнуто в определенном локусе (провинциальный городок, море и отель, старый, знавший лучшие времена, и как же символично, что сейчас он - почти богадельня), с другой - безгранично, то есть - ограничено лишь опытом путешествий героев и глубиной их воспоминаний. Будьте осторожны, потому что магия времени используется автором весьма коварно и часы на стене могут врать вам, пока вы не додумаетесь до... но - спойлер.
Ну и самое главное, самое волшебное, что случилось со мной - это стиль Лены Элтанг. Он такой же полифоничный, как и сам роман. Автор не только заставляет каждого из героев говорить с особенными интонациями, автор идет дальше - в обычные слова и описания вплетаются тонкие намеки, литературные аллюзии, странные метафоры, термины и еще много-много чего, что, с одной стороны, завлекает и работает на полное погружение читателя в пространство, но с другой - способно оттолкнуть того, кто к этому не готов. Потому что прорываться через эту бездну смыслов ой, как не просто. Но если прорветесь - вас ждет награда, потому что Лена Элтанг пишет так, что ты чувствуешь на языке вкус вина, которое пьют герои, ты слышишь каждый звук в их мире, ты ощущаешь и запах рыбы, и запах гари, и свежесть дождя, и скорбь мира, и то, как застывает воздух, как он становится плотным, когда начинается первый в этом году снегопад.
В общем-то, к чему я это... Для меня Лена Элтанг - это образец того, как женщина умеет в серьезную литературу, в игру с текстом и в тончайшие оттенки стиля. Я хорошо осознаю, что такие тексты - они далеко не для всех, и одних могут оттолкнуть излишней сложностью, а других - тем, что в них есть некая художественная пустота, они не претендуют на нечто высокое и мудрое, на открытие истин и назидательность. Это литературная литература, если хотите, искусство ради искусства, красота ради красоты, игра в жанры и волшебство.
Имеющий глаза, конечно, увидит за вязью слов нечто большее - и будет прав.
Глава вторая. С праздником, и вот вам Конфетка! | Мишель Фейбер и "Лепестки"
Пост был написан к празднику, который называется "Международным женским днем", как напоминание о том, что есть этот праздник.
Ни один добродетельный мужчина не позволяет себе помышлений о плоти, а добродетельные женщины о существовании ее не ведают и вовсе.
Мишель Фейбер, «Багровый лепесток и белый»
Я сейчас себя чувствую, как та дама, которая приходит на чопорное чаепитие среди благородных духом и происхождением леди и смущает всех тем, что она одним своим видом напоминает им о том, что они в своем благородстве тела, духа и происхождения стараются забыть. О сексе, насилии, иллюзиях, безумии и грехе, о запахах крови, пота, дешевого джина и некоторых вещей, о которых вообще говорить в обществе не принято, как не принято среди леди думать о тех местах, из которых эти вещи появляются.
В тот день, когда мы все в детстве вырезали из цветной бумаги открытки для наших мам, чтобы поздравить их с женским днем, о смысле и корнях которого, в принципе, мало кто задумывался, я хочу рассказать вам о романе Мишеля Фейбера "Багровый лепесток и белый", потому что о чем говорить в женский день, как не о женщинах и любви?
Правда, паноптикум образов, в том числе - женских, здесь цветет и пахнет, наверное, не в том смысле, в котором хочет избалованный нежностью читатель, а любовь показана во всех, в том числе - в самых мерзких своих проявлениях.
Итак, читатель, бери меня за руку, и я покаж тебе мир, как он есть, стану твоим Вергилием и проведу через тьму трущобного ада, блеск ярмарки тщеславия в спальни, гостиные и храмы, покажу тебе жизнь as is, во всем ее смраде и великолепии. Если ты, конечно, не боишься.
Время и место
Роман написан о Викторианской эпохе. Пар и технологии, надлом религиозности, зарождение той культуры, в которой мы с вами живем, расцвет индустриальности и капитализма - все здесь есть. Фейбер совершенно невероятен в своем знании примет эпохи и деталей быта, он создает именно тот костяк сюжета и взаимоотношений персонажей, чтобы подчеркнуть все темы, которые кажутся ему важными: и социальное неравенство, и сатирические нападки как на религию и старые замшелые ценности, так и на что-то новое и непонятное, и человеческие хитрость и хваткость, которые существую вне времени и пространства, и надломленность семейных ценностей, и консерватизм, и его борьбу с либеральностью, и главное - тему женщин и женского бытия в это пограничное время.
Кроме этой базы знаний (от социального устройства и раписания гудков всех поездов, прибывающих в Лондон, - до смены фасонов дамского платья), Фейбер использует более тонкое и злое оружие: он умело стилизует свой текст под чистейшей воды викторианский роман, вставляя отсылки к мэтрам той эпохи, стилизует так великолепно, что не-викторианскость скользит лишь в одном - в описании физиологии, в отношении к телесности, в отвратительных деталях, до которых викторианский автор и в намеке бы не опустился (не тот склад ума и культуных ценностей).
Действие
Эту историю мог бы написать Диккенс, если бы вкусил запретный плод постмодерна.
Сюжетных линий в романе много, потому что много тем и персонажей, но основная - одна. И на первый взгляд она должна манить своей скандальной драматичностью. Все так, как мы любим, не правда ли? Да, мои чудесные девочки, любительницы адюльтера, девиц в беде, властных мудаков, эстетизации проституции и подчинения, легкого абьюза и страданий, вот оно - поле для вас, вот она - конфетка в яркой обертке, которой вас подманивают.
Центр романа - история девятнадцатилетней женщины по прозвищу Конфетка (Sugar), которая волею судьбы родилась и выросла в трущобах и зарабатывает себе на жизнь древнейшей из профессий. Конфетка - проститутка, и не из простых. Мало того, что она работает в одном из лучших публичных домов Лондона, она еще и невероятно умна, тонко чувствует, что от нее требуется, и готова дать мужчине много больше запретных удовольствий, чем иные ее товарки. В "Новом лондонском жуире. Путеводителе для мужчин с полезными советами для начинающих" дается удивительно заманчивое описание этой конкретной девушки, которая за умеренную цену сотворит с мужчиной настоящие чудеса. Только вот мало кто, в том числе - из сестер и коллег Конфетки, знает, что на самом деле в ее умной рыжей голове скрыты совсем другие намерения и устремления. На столе в комнате Конфетки лежит некая брошюрка о женщинах, которая исчеркана ее рукой и злыми, отчаянными пометками.
Вот такой вот феминизм.
Уильям Рэкхэм, наследный принц одной из крупных, как бы сейчас сказали, корпораций, вынужден мириться с бедностью и унижениями, потому что он никогда не планировал работать, наслаждаясь своим положением младшего сына парфюмерного короля. Но после того, как его старший брат стал священником, Уильям вынужден или начать работать, или медленно, год за годом опускаться на дно, потому что его отец, человек деятельный и умный, не хочет его кормить. Отцу нужен такой же деятельный сын, а не доморощенный творец, гордящийся лишь тем, какие сочные сатирические заметки он писал во время учебы. Бедность довела Уильяма до отчаяния - подумать только, он не в состоянии купить себе новую шляпу! Он должен ехать с прислугой в город, чтобы быть уверенным - прислуга не вздумала обмануть его бедную, больную жену и купить на те деньги, которые ей выделены для материалов на платье, еще что-то себе (конечно, обманет, никаких сомнений!) Уильям волею автора, умеющего унижать геров в мелочах, спотыкается о крючок для привязывания собак и падает прямо у порога роскошного нового универмага.
Таким жалким, полным уязвленного тщеславия Уильям впервые появляется перед глазами читателя. Похоть и томление, тщеславие и жажда мирских удовольствий постепенно сделают из него совсем другого человека, и отправной точкой для этих изменений будет его желание перепихнуться - и не абы с кем, а с той самой чудесной девушкой, о которой он прочитал в "Путеводителе".
Конфетка, как говорилось выше, умна, она покоряет не телом, но своим умением лечить душевные раны. Она говорит с Уильямом о высоком, показывая интеллект - лишь в той мере, чтобы мужчина почувствовал желание стать ее наставником и проводником в мире искусства слова. Она проявляет чуткость и понимание, и Уильям попадает в сети того, что можно было бы назвать любовью. Эта любовь меняет его, заставляя разбираться в счетах, которые присылает ему отец, заставляя расти и взрослеть.
И все было бы хорошо, если бы не две проблемы: она проститутка, а он давно и прочно женат.
Женат на женщине, которая в силу своего социального статуса получила безупречное воспитание, и именно это безупречное воспитание сделало ее безумной. Миссис Уильям Рэкхэм страдает теми недугами, которыми в ее время страдали многие женщины, благородные происхождением и духом. Фейбер и здесь хорошо проработал детали, поэтому раскрывает и вскрывает образ домашнего ангела, образцовой викторианской жены, надламывая скальпелем правды тонкую скорлупку романтических представлений: миссис Уильям Рэкхэм не знает, что такое месячные, и считает себя больной, миссис Уильям Рэкхэм страдает желанием быть идеальной и делать все так, как надо, миссис Уильям Рэкхэм не понимает, что с ней делает муж, она не понимат, как родила ребенка, она сама - ребенок в теле взрослой замужней женщины. Агнесс Рэкхэм - маленький прекрасный кошмар, живущий в доме.
Кроме этих троих в романе есть другие действующие лица: брат-священник, влюбленный в странненькую вдову, эта вдова и ее странности, приятели Рэкхэма, глумливые и тщеславные, проститутки, извозчики, слуги, голуби и собаки. Каждая деталь становится шестеренкой в механизме повествования, даже то, как героиня страхивает крошки пирожного с юбки, играет огромную роль. Герои взаимодействуют друг с другом и с миром вокруг, создавая удивительно живое, звучащее и пахнущее (конечно, не только парфюмерией, производимой на заводе Рэкхэмов) полотно огромной и одновременно камерной истории.
И если вы не хотите читать 950+ страниц сложного, многопланового текста, в котором встречаются обороты вроде такого:
"Всего только трех слов, если они произносятся правильным человеком и в правильный миг, бывает довольно, чтобы любовная страсть расцвела с чудотворным проворством, выпростав ярко-красную головку свою из-под раздавшейся в стороны крайней плоти"
то я советую хотя бы посмотреть сериал. Он не настолько физиологичен, как текст, созданный Фейбером, он не настолько глубок просто в силу того, что референсы и пасхалки, спрятанные в самой структуре предложений и абзацев, невозможно перетащить на экран, но он все равно хорошо передает основные идеи и суть истории.
"Багровый лепесток и белый" - штука странная и не для всех. Его можно попробовать читать как роман сугубо сентиментальный, но спрятанные в тексте издевательские фразочки, шпильки и шипы непременно заставят испытвать дискомфорт.
