Шэйн неохотно поплёлся на второй этаж, извинился перед преподавателем за опоздание и пролез на задние ряды, туда, где Ник уже занял ему место.
— Что с лицом? Ты как будто в говно наступил, — поприветствовал его блондинчик.
— Что вот женщинам надо, а? — Шэйн раздосадовано бросил видеофон на стол.
— Спроси что полегче, — хохотнул Юргес в ответ.
— Да я уже просто не знаю, что делать.
— Ничего, — эмпатично включился в проблему Ник.
— Я её на свидание звал, — принялся загибать пальцы Шэйн, — с её отцом разговаривал, от какого-то мужика защитил, во всём поддерживал. Я ей даже цветы дарил!
— Когда?
— Ну, я ей всё время цветочки шлю в соцсетях.
— Тогда ты сделал всё, что мог, — раздражённо вздохнул Ник, явно надеясь, что этот дурацкий разговор скоро закончится.
— Серьёзно, блин, что мне делать?!
Шэйн в отчаянии посмотрел на друга, но тот только отстранился и развёл руками.
— Что ты на меня-то смотришь? Я тебе чем помогу?!
— Ну скажи что-нибудь.
— Я не знаю, что сказать. Девушки идиотки.
— Джул не идиотка, — шёпотом отрезал Шэйн.
— Может хватит уже по ней сохнуть?
— Может тебе тоже хватит сохнуть по Эрин?
Ник разъярённо стиснул челюсть.
— Что, не помогло? — позлорадствовал Шэйн. — Это, блин, не выключить.
— Ну тогда… не знаю, найди себе кого-нибудь.
Парни переглянулись и синхронно перевели взгляды на видеофоны, которые за время лекции так ни разу и не разблокировали.
— Как думаешь, может, надо у Эвана спросить? Вдруг он что-то дельное подскажет? — Шэйн горько вздохнул.
— Эван сам её потерял, — отбил предложение Ник.
— Что? Кого?
— А ты о ком?
— О Джул.
— И я о Джул.
— Он не терял Джул.
— Ну да.
— Ты тупой, Ник? Ты можешь вообще нормальное что-то сказать?
— А ты что тут разнылся?! У своей подружки Айрис спроси!
— Она не моя подружка!
— А что ж вы так липните друг к другу?!
— Не тебе меня учить! Ты с ней вёл себя, как говно!
— Она это заслужила!
— Ты вот это зря сейчас сказал!
На задних партах раздался душераздирающий девичий крик. Студентки повскакивали с мест и прижались к стенам, не зная, как ещё реагировать на мужскую драку.
В коридоре было непривычно тихо, мы с Джул спешно прошлись вдоль закрытых дверей и завернули за угол, туда, где в отдалении от посторонних глаз, на мягком кожаном диване разлеглись парни.
— Вы серьёзно подрались?! — Я не могла поверить своим глазам.
Оба «героя» вздрогнули и резко сели, пихая друг друга локтями.
— Мы уже помирились, — буркнул Шэйн, прижимая пакет со льдом к левому глазу.
Джул осторожно подошла и присела рядом.
— Больно, да?
— Да не. Чё там. Я крепкий же.
Мы все удивлённо смотрели, как тихоня аккуратно прикасается к руке Шэйна, отводит её в сторону и мягко рисует невидимую линию по контуру наливающегося синяка. Больше всех опешил сам Шэйн.
Ник почему-то быстро вскочил, схватил меня за запястье и потянул в сторону.
— Ты чего?! — Я чуть не начала вырываться.
— Нам надо оставить их наедине, — пояснил, но по тону — скорее огрызнулся блондинчик.
— Зачем?
— Затем.
Юргес завёл меня за угол и притаился, как кот, наблюдающий за глупыми хозяевами.
— Ты ему специально врезал? — не поняла я.
— Я по-твоему совсем идиот?
— Ну да.
Ник обиженно посмотрел на моё лицо. Смягчился только в тот момент, когда я не выдержала и тихонько прыснула со смеху. Тоже улыбнулся.
— Как поживают твои друзья? — вдруг спросил он.
— Какие ещё друзья?
— Идиоты-перваки, которые с тобой в столовке сидели.
Я тяжело вздохнула.
— Для тебя все идиоты?
Любой намёк на весёлость исчез с его лица, он внимательно заглянул мне в глаза и сказал негромко:
— Нет. Не все.
Захотелось прокашляться, чтобы сбавить градус резко возникшего напряжения.
— Ты можешь познакомить их со мной. Сделаю вид, что я дружелюбный, — продолжил блондинчик.
— Зачем?
— Станешь звездой первокурсников.
— А тебе это зачем?
— Для тебя.
Вот теперь обычным кашлем уже было не обойтись — нас мог спасти разве что вой сирены. Я будто в какой-то замедленной съёмке смотрела, как Ник сделал шаг ближе, начал наклоняться…
Замерла ледяной статуей возле стены. Юргес это заметил, остановился. Секунду дышал мне в нос.
— Он тебе не подходит, — выдохнул, наконец.
— Кто. — Я всеми силами старалась не двигаться лишний раз, не совершить ни одного движения, которое можно было бы трактовать двояко.
— Эван. Кто.
Появилось желание обессиленно сползти по стенке, закрыть уши и больше никогда не слышать это имя.
Не ответила ничего, просто не нашлась, что сказать. Доказывать и переубеждать не было ни малейшего желания, подтверждать его слова — тем более.
— Ты увидела его утром, и опять началось, да? — Ник стиснул челюсть.
— Что началось.
— Это. Ты. Вот такая!
Ник долбанул кулаком об стену, я вздрогнула, но от шока не смогла ни пошевелиться, ни отскочить в сторону.
— Прости. — Парень отстранился сам.
Он сделал несколько шагов в сторону, заглянул за угол, хмыкнул и сообщил:
— А эти целуются.
Но его слова были обращены уже к моей спине. Я старалась как можно скорее преодолеть коридор и рвануть на лестницу.
— Эрин! — услышала вслед. — Эрин, подожди!
Не замедлилась, не остановилась. Никаких больше «подожди».
— Мы всё равно ещё два года вместе проведём! Куда ты денешься! — бросили мне обиженное и угрожающее.
Я вылетела на лестничную площадку, врезалась в перила и замерла на секунду, пытаясь перевести дух. Посмотрела на бегущие вниз ступеньки. Вспомнила, как мы с Корни сидели на лестнице «Берлингера», вдали от всех, в тишине, в ощущении защищенности.
Вспомнила, сколько проблем нам принёс Ник.
Вспомнила битву стажёров.
Как жаль, что у нас с ним впереди два года бок о бок. Как мне смотреть ему в глаза? Как сказать, что он не тот? Что он не Эван?
Я знала, что он работает на Юргеса-старшего, и потому предположила, что домой он возвращается так же поздно, как во времена работы на Берлингера.
Дождалась, когда стемнеет, вышла из дома и направилась в сторону одиноко гудящего поезда. Не знаю, правильно ли поступала, но мимолётная утренняя встреча соскоблила пыль с годичных воспоминаний, которые, как мне казалось, я давно похоронила в самом глубоком склепе своей души. Как я могла продолжать жить, зная, что он был так близок и так неприкосновенен?
Руки немного дрожали.
Ноги не слушались, нервно отстукивали пятками дурацкий такт.
Горло пересохло от жажды, скукожилось и отказывалось пропускать любые звуки, кроме сипов.
Его дом по-прежнему находился недалеко от начала оранжевой ветки, Эван никуда не переехал. Он ничего не изменил за это время: лужайка по-прежнему зеленела, заборчик красился в белый цвет, а гараж простаивал без надобности.
Я бесконечно долго шагала до двери. Минуту набиралась смелости оповестить о себе.
Услышала, как по помещению прокатилось сообщение от электронной системы, извещающее о прибытии незваного гостя. Дверь открылась через удалённый доступ.
Я зашла внутрь и замерла на пороге, не понимая, откуда взялся ворсистый ковёр, а главное — как по нему ходить своими грязными кедами. Так и стояла, не двигаясь, пока из глубины дома не услышала:
— Видел в окно, как ты шла.
Этот низкий, доводящий до мурашек голос.
Как же я по нему тосковала.
— Тут ковёр, — глупо обратила всеобщее внимание.
— Это не моя идея. Скоро уберу.
— А.
Он вышел из тени смежного помещения, холодный свет ламп упал на его бледную кожу и отросшие тёмные волосы.
— Ты бегал? — В упор посмотрела на его спортивный костюм.
— Собирался.
Мы замолчали, глядя друг на друга, боясь пошевелиться и разрушить интимный момент.
— Я пришла извиниться. — Взяла губительное слово на себя. — Я сегодня вела себя…
— Как Эрин Берлингер, — хмыкнул вдруг он, перебивая.
— Эм.
— Что? Разве нет?
— Вообще-то нет.
— Ну, конечно. Как будто ты раньше не считала себя правой во всём, и мне не приходилось вправлять тебе мозги.
— Знаешь, как-то не очень вежливо звучит, — обиделась я.
Он почему-то улыбнулся, посмотрел в пол, потом вновь поднял взгляд на меня. Облизнул пересохшие губы. Подходить ближе не решался.
— Я даже немного скучал по этой твоей воинственности, — зачем-то обрушил он мне на голову самые тяжеловесные слова в моей жизни.
И хотела бы поворчать в ответ, да не могла.
— А я скучала по твоему умению переубеждать даже каменные статуи.
На глазах выступили слёзы.
Как же я по нему тосковала.
— Где же… кхм… где твоя девушка? — хрипло осведомилась.
— Ушла.
Я сморгнула слёзы, вытерла их костяшками пальцев, огляделась.
— Она скоро вернётся?
— Она не вернётся, — быстро вставил он. — Мы… мы расстались.
— Почему?
— Решил, что не могу больше себе врать.
В груди бессовестно проклюнулась злорадная радость.
— Ясно, — больше ничего не смогла из себя выдавить.
— Рад, что ты поступила в ГАУ.
— И я.
— Руперт помогал? — Эван выгнул бровь.
— Руперт меня ненавидит, — тихо поделилась. — Он меня никогда не простит за этот артефакт.
— Эрин, он считает тебя своей дочерью, ты помогла ему в это поверить. Он тебя простит и примет в фирму, вот увидишь.
— Ты не слышал, как он со мной разговаривал, — всхлипнула я.
— Я знаю, каким он может быть отчужденным. Но ты же докажешь ему, что он неправ, да?
— Я не буду больше никому ничего доказывать.
— Он сам это увидит, — губы Эвана растянулись в самой очаровательной улыбке в мире.
Как же я тосковала по нему.
— Почему ты пропал вот так… на целый год? Почему ты ушёл из «Берлингера»? — Начала глупо переминаться с ноги на ногу.
— Ради тебя.
Замерла.
— Что это значит? Я об этом не просила.
— Знаю. Так было лучше для всех.
— Ни для кого так не было лучше.
Эван вновь облизнул пересохшие губы. Казалось, ему очень тяжело говорить.
— Я пытался тебя забыть, — тихо сообщил он.
Молчала. Не знала, что сказать.
— Думал, без тебя жизнь может стать прежней. Хотел снова стать руководителем в фирме, заниматься тем, что умею лучше всего. Жить в столице. Дать тебе возможность работать в «Берлингере». Но… как-то не вышло.
— После твоего падения… кхм… отец узнал о нас.
— Да, он приходил ко мне.
— И ко мне. Ты поэтому ушёл?
— И поэтому тоже. Да.
— То есть Руперт победил? — вздрогнула я.
Эван напрягся.
— В каком смысле?
— Да в таком. Он не хотел, чтобы мы были вместе.
— Он хотел, чтобы ты могла выбирать, — покачал он головой. — Руперт заботится о тебе, Эрин. Как ты этого не видишь? Он хотел, чтобы ты могла выбрать образование. Фирму, в которой будешь работать. Он прикрыл тебя в этой истории с артефактом, чтобы у тебя было будущее. И он хотел… чтобы ты была с кем-то не из-за обязательств перед законом. А потому что сама это выбрала.
Если смотреть с такой точки зрения, то Руперту не хватало разве что нимба над головой.
— Тогда я выбираю тебя, Эван, — выдохнула в тишину одинокого дома.
Наплевала на все правила приличия, ступила грязными кедами на ворсистый ковёр, стала приближаться. Ближе. К нему.
Он оторвался от стены и резко начал сокращать расстояние между нами. Вместе с расстоянием стирались и двенадцать месяцев разлуки, одинокие ночи, горькие слёзы, душераздирающие всхлипы, болезненные воспоминания.
Я нырнула в его объятия и впилась губами в манящие, тёплый, пересохшие от волнения губы.
— Я ужасно тосковала по тебе, Эван, — выдохнула, прерываясь.
— Я ужасно тосковал по тебе, Эрин.
Я чувствовала себя фениксом, который рассыпался на миллиард осколков, но каким-то чудом смог возродиться. Возвращалось всё утерянное: радость, дружба, отеческая защита, вера в будущее, надежда реализовать призвание, силы на новые свершения.
Любовь.
— Может, вернёшься в ГАУ? — осторожно предложила я.
— Ни за что, Эрин. Я больше никогда не буду твоим наставником, — отрезал Эван, стиснул ещё сильнее, уткнулся носом в волосы, едва слышно прогнусавил: — Ты выпьешь со мной чаю?
— Да, Эван. Да.
Как же я тосковала…
Июнь 2021 – август 2022
— Что с лицом? Ты как будто в говно наступил, — поприветствовал его блондинчик.
— Что вот женщинам надо, а? — Шэйн раздосадовано бросил видеофон на стол.
— Спроси что полегче, — хохотнул Юргес в ответ.
— Да я уже просто не знаю, что делать.
— Ничего, — эмпатично включился в проблему Ник.
— Я её на свидание звал, — принялся загибать пальцы Шэйн, — с её отцом разговаривал, от какого-то мужика защитил, во всём поддерживал. Я ей даже цветы дарил!
— Когда?
— Ну, я ей всё время цветочки шлю в соцсетях.
— Тогда ты сделал всё, что мог, — раздражённо вздохнул Ник, явно надеясь, что этот дурацкий разговор скоро закончится.
— Серьёзно, блин, что мне делать?!
Шэйн в отчаянии посмотрел на друга, но тот только отстранился и развёл руками.
— Что ты на меня-то смотришь? Я тебе чем помогу?!
— Ну скажи что-нибудь.
— Я не знаю, что сказать. Девушки идиотки.
— Джул не идиотка, — шёпотом отрезал Шэйн.
— Может хватит уже по ней сохнуть?
— Может тебе тоже хватит сохнуть по Эрин?
Ник разъярённо стиснул челюсть.
— Что, не помогло? — позлорадствовал Шэйн. — Это, блин, не выключить.
— Ну тогда… не знаю, найди себе кого-нибудь.
Парни переглянулись и синхронно перевели взгляды на видеофоны, которые за время лекции так ни разу и не разблокировали.
— Как думаешь, может, надо у Эвана спросить? Вдруг он что-то дельное подскажет? — Шэйн горько вздохнул.
— Эван сам её потерял, — отбил предложение Ник.
— Что? Кого?
— А ты о ком?
— О Джул.
— И я о Джул.
— Он не терял Джул.
— Ну да.
— Ты тупой, Ник? Ты можешь вообще нормальное что-то сказать?
— А ты что тут разнылся?! У своей подружки Айрис спроси!
— Она не моя подружка!
— А что ж вы так липните друг к другу?!
— Не тебе меня учить! Ты с ней вёл себя, как говно!
— Она это заслужила!
— Ты вот это зря сейчас сказал!
На задних партах раздался душераздирающий девичий крик. Студентки повскакивали с мест и прижались к стенам, не зная, как ещё реагировать на мужскую драку.
Глава 7
В коридоре было непривычно тихо, мы с Джул спешно прошлись вдоль закрытых дверей и завернули за угол, туда, где в отдалении от посторонних глаз, на мягком кожаном диване разлеглись парни.
— Вы серьёзно подрались?! — Я не могла поверить своим глазам.
Оба «героя» вздрогнули и резко сели, пихая друг друга локтями.
— Мы уже помирились, — буркнул Шэйн, прижимая пакет со льдом к левому глазу.
Джул осторожно подошла и присела рядом.
— Больно, да?
— Да не. Чё там. Я крепкий же.
Мы все удивлённо смотрели, как тихоня аккуратно прикасается к руке Шэйна, отводит её в сторону и мягко рисует невидимую линию по контуру наливающегося синяка. Больше всех опешил сам Шэйн.
Ник почему-то быстро вскочил, схватил меня за запястье и потянул в сторону.
— Ты чего?! — Я чуть не начала вырываться.
— Нам надо оставить их наедине, — пояснил, но по тону — скорее огрызнулся блондинчик.
— Зачем?
— Затем.
Юргес завёл меня за угол и притаился, как кот, наблюдающий за глупыми хозяевами.
— Ты ему специально врезал? — не поняла я.
— Я по-твоему совсем идиот?
— Ну да.
Ник обиженно посмотрел на моё лицо. Смягчился только в тот момент, когда я не выдержала и тихонько прыснула со смеху. Тоже улыбнулся.
— Как поживают твои друзья? — вдруг спросил он.
— Какие ещё друзья?
— Идиоты-перваки, которые с тобой в столовке сидели.
Я тяжело вздохнула.
— Для тебя все идиоты?
Любой намёк на весёлость исчез с его лица, он внимательно заглянул мне в глаза и сказал негромко:
— Нет. Не все.
Захотелось прокашляться, чтобы сбавить градус резко возникшего напряжения.
— Ты можешь познакомить их со мной. Сделаю вид, что я дружелюбный, — продолжил блондинчик.
— Зачем?
— Станешь звездой первокурсников.
— А тебе это зачем?
— Для тебя.
Вот теперь обычным кашлем уже было не обойтись — нас мог спасти разве что вой сирены. Я будто в какой-то замедленной съёмке смотрела, как Ник сделал шаг ближе, начал наклоняться…
Замерла ледяной статуей возле стены. Юргес это заметил, остановился. Секунду дышал мне в нос.
— Он тебе не подходит, — выдохнул, наконец.
— Кто. — Я всеми силами старалась не двигаться лишний раз, не совершить ни одного движения, которое можно было бы трактовать двояко.
— Эван. Кто.
Появилось желание обессиленно сползти по стенке, закрыть уши и больше никогда не слышать это имя.
Не ответила ничего, просто не нашлась, что сказать. Доказывать и переубеждать не было ни малейшего желания, подтверждать его слова — тем более.
— Ты увидела его утром, и опять началось, да? — Ник стиснул челюсть.
— Что началось.
— Это. Ты. Вот такая!
Ник долбанул кулаком об стену, я вздрогнула, но от шока не смогла ни пошевелиться, ни отскочить в сторону.
— Прости. — Парень отстранился сам.
Он сделал несколько шагов в сторону, заглянул за угол, хмыкнул и сообщил:
— А эти целуются.
Но его слова были обращены уже к моей спине. Я старалась как можно скорее преодолеть коридор и рвануть на лестницу.
— Эрин! — услышала вслед. — Эрин, подожди!
Не замедлилась, не остановилась. Никаких больше «подожди».
— Мы всё равно ещё два года вместе проведём! Куда ты денешься! — бросили мне обиженное и угрожающее.
Я вылетела на лестничную площадку, врезалась в перила и замерла на секунду, пытаясь перевести дух. Посмотрела на бегущие вниз ступеньки. Вспомнила, как мы с Корни сидели на лестнице «Берлингера», вдали от всех, в тишине, в ощущении защищенности.
Вспомнила, сколько проблем нам принёс Ник.
Вспомнила битву стажёров.
Как жаль, что у нас с ним впереди два года бок о бок. Как мне смотреть ему в глаза? Как сказать, что он не тот? Что он не Эван?
Глава 8
Я знала, что он работает на Юргеса-старшего, и потому предположила, что домой он возвращается так же поздно, как во времена работы на Берлингера.
Дождалась, когда стемнеет, вышла из дома и направилась в сторону одиноко гудящего поезда. Не знаю, правильно ли поступала, но мимолётная утренняя встреча соскоблила пыль с годичных воспоминаний, которые, как мне казалось, я давно похоронила в самом глубоком склепе своей души. Как я могла продолжать жить, зная, что он был так близок и так неприкосновенен?
Руки немного дрожали.
Ноги не слушались, нервно отстукивали пятками дурацкий такт.
Горло пересохло от жажды, скукожилось и отказывалось пропускать любые звуки, кроме сипов.
Его дом по-прежнему находился недалеко от начала оранжевой ветки, Эван никуда не переехал. Он ничего не изменил за это время: лужайка по-прежнему зеленела, заборчик красился в белый цвет, а гараж простаивал без надобности.
Я бесконечно долго шагала до двери. Минуту набиралась смелости оповестить о себе.
Услышала, как по помещению прокатилось сообщение от электронной системы, извещающее о прибытии незваного гостя. Дверь открылась через удалённый доступ.
Я зашла внутрь и замерла на пороге, не понимая, откуда взялся ворсистый ковёр, а главное — как по нему ходить своими грязными кедами. Так и стояла, не двигаясь, пока из глубины дома не услышала:
— Видел в окно, как ты шла.
Этот низкий, доводящий до мурашек голос.
Как же я по нему тосковала.
— Тут ковёр, — глупо обратила всеобщее внимание.
— Это не моя идея. Скоро уберу.
— А.
Он вышел из тени смежного помещения, холодный свет ламп упал на его бледную кожу и отросшие тёмные волосы.
— Ты бегал? — В упор посмотрела на его спортивный костюм.
— Собирался.
Мы замолчали, глядя друг на друга, боясь пошевелиться и разрушить интимный момент.
— Я пришла извиниться. — Взяла губительное слово на себя. — Я сегодня вела себя…
— Как Эрин Берлингер, — хмыкнул вдруг он, перебивая.
— Эм.
— Что? Разве нет?
— Вообще-то нет.
— Ну, конечно. Как будто ты раньше не считала себя правой во всём, и мне не приходилось вправлять тебе мозги.
— Знаешь, как-то не очень вежливо звучит, — обиделась я.
Он почему-то улыбнулся, посмотрел в пол, потом вновь поднял взгляд на меня. Облизнул пересохшие губы. Подходить ближе не решался.
— Я даже немного скучал по этой твоей воинственности, — зачем-то обрушил он мне на голову самые тяжеловесные слова в моей жизни.
И хотела бы поворчать в ответ, да не могла.
— А я скучала по твоему умению переубеждать даже каменные статуи.
На глазах выступили слёзы.
Как же я по нему тосковала.
— Где же… кхм… где твоя девушка? — хрипло осведомилась.
— Ушла.
Я сморгнула слёзы, вытерла их костяшками пальцев, огляделась.
— Она скоро вернётся?
— Она не вернётся, — быстро вставил он. — Мы… мы расстались.
— Почему?
— Решил, что не могу больше себе врать.
В груди бессовестно проклюнулась злорадная радость.
— Ясно, — больше ничего не смогла из себя выдавить.
— Рад, что ты поступила в ГАУ.
— И я.
— Руперт помогал? — Эван выгнул бровь.
— Руперт меня ненавидит, — тихо поделилась. — Он меня никогда не простит за этот артефакт.
— Эрин, он считает тебя своей дочерью, ты помогла ему в это поверить. Он тебя простит и примет в фирму, вот увидишь.
— Ты не слышал, как он со мной разговаривал, — всхлипнула я.
— Я знаю, каким он может быть отчужденным. Но ты же докажешь ему, что он неправ, да?
— Я не буду больше никому ничего доказывать.
— Он сам это увидит, — губы Эвана растянулись в самой очаровательной улыбке в мире.
Как же я тосковала по нему.
— Почему ты пропал вот так… на целый год? Почему ты ушёл из «Берлингера»? — Начала глупо переминаться с ноги на ногу.
— Ради тебя.
Замерла.
— Что это значит? Я об этом не просила.
— Знаю. Так было лучше для всех.
— Ни для кого так не было лучше.
Эван вновь облизнул пересохшие губы. Казалось, ему очень тяжело говорить.
— Я пытался тебя забыть, — тихо сообщил он.
Молчала. Не знала, что сказать.
— Думал, без тебя жизнь может стать прежней. Хотел снова стать руководителем в фирме, заниматься тем, что умею лучше всего. Жить в столице. Дать тебе возможность работать в «Берлингере». Но… как-то не вышло.
— После твоего падения… кхм… отец узнал о нас.
— Да, он приходил ко мне.
— И ко мне. Ты поэтому ушёл?
— И поэтому тоже. Да.
— То есть Руперт победил? — вздрогнула я.
Эван напрягся.
— В каком смысле?
— Да в таком. Он не хотел, чтобы мы были вместе.
— Он хотел, чтобы ты могла выбирать, — покачал он головой. — Руперт заботится о тебе, Эрин. Как ты этого не видишь? Он хотел, чтобы ты могла выбрать образование. Фирму, в которой будешь работать. Он прикрыл тебя в этой истории с артефактом, чтобы у тебя было будущее. И он хотел… чтобы ты была с кем-то не из-за обязательств перед законом. А потому что сама это выбрала.
Если смотреть с такой точки зрения, то Руперту не хватало разве что нимба над головой.
— Тогда я выбираю тебя, Эван, — выдохнула в тишину одинокого дома.
Наплевала на все правила приличия, ступила грязными кедами на ворсистый ковёр, стала приближаться. Ближе. К нему.
Он оторвался от стены и резко начал сокращать расстояние между нами. Вместе с расстоянием стирались и двенадцать месяцев разлуки, одинокие ночи, горькие слёзы, душераздирающие всхлипы, болезненные воспоминания.
Я нырнула в его объятия и впилась губами в манящие, тёплый, пересохшие от волнения губы.
— Я ужасно тосковала по тебе, Эван, — выдохнула, прерываясь.
— Я ужасно тосковал по тебе, Эрин.
Я чувствовала себя фениксом, который рассыпался на миллиард осколков, но каким-то чудом смог возродиться. Возвращалось всё утерянное: радость, дружба, отеческая защита, вера в будущее, надежда реализовать призвание, силы на новые свершения.
Любовь.
— Может, вернёшься в ГАУ? — осторожно предложила я.
— Ни за что, Эрин. Я больше никогда не буду твоим наставником, — отрезал Эван, стиснул ещё сильнее, уткнулся носом в волосы, едва слышно прогнусавил: — Ты выпьешь со мной чаю?
— Да, Эван. Да.
Как же я тосковала…
Июнь 2021 – август 2022
