— Я же говорил вам, полковник Ларсен, — сказал Джек Эндрюс, выходя из укрытия и держа в руках винтовку. — Что стрелок пригодится.
Матс не мог отпустить рану Джеймса, иначе тот умер бы от потери крови. Поэтому полковник только наблюдал, как Джек подхватил канистру бензина, которую заботливо принёс с собой, и начал обливать катающегося на снегу Оле. Порыва вмешаться у Матса не было: слишком свежа была память об убитой Инге и других пострадавших. Даже сейчас он удерживал рукой кровоточащую рану на шее единственного друга, умирающего по вине приятеля Оле.
Ветер усилился. Снежинки подняло в воздух, и они неприятно закололи кожу. На ресницах Джеймса замерзала влага. Эндрюс хрипел и вздрагивал, цеплялся за Матса, словно тот мог сделать что-то ещё. И только губами он произносил что-то похожее на «Лора».
— Ты убил Лору? — спросил Джек, выливая всё содержимое канистры на Оле.
— Нет! — завопил тот и отполз от старшего Эндрюса подальше. — Нет! Её убила та полоумная девка!
— Нет. Ты убил мою дочь, — твёрдо сказал Джек, приближаясь к нему. — Как хотел убить и Джеймса. Довёл меня до убийства Олафа, зная, что мальчик ни в чём не виноват. А Лукаш? Лукаш Ларсен тоже умер не сам?
— Он... он напросился! — Из глаз Оле потекли слёзы отчаяния. — Копал под нас и копал, старый козёл! Прости, Джек, прости!
— Что вы делали с девочками в том подвале?
— Это была ошибка! Ошибка! — отчаянно кричал Оле и снегом старался стереть с себя бензин. — Они сами виноваты! Эти дряни сами...
Джек не стал слушать дальше. Достав из кармана коробок, он чиркнул спичкой и бросил её на визжащего Оле. Матс, как зачарованный, смотрел, как маленький огонёк, крохотная вспышка, падая, вырастает в настоящий огонь. Одежда Оле моментально вспыхнула, и Матс отвёл взгляд, услышав нечеловеческие душераздирающие крики. Он отчётливо ощутил запах гари и горелой плоти, краем глаза заметил, как заметался на снегу Оле, пытаясь сбить огонь. Матс видел смерти и похуже. И он вовсе не испытывал к Оле жалости.
Крики стихли, когда Джек, насладившись зрелищем, выстрелил горящему Оле в голову. Его тело ещё горело и дымилось, а вдалеке раздался залп выстрелов. В воздух поднялся вертолёт.
— Видимо, Юхансен и его ребята приехали, — сказал Джек. — И встретили охрану. Интересно, был ли последний, Берг, в этом вертолёте?
Джек опустился на одно колено рядом с сыном, оттолкнул Матса в сторону и сам уверенно зажал рану рукой. Он держал надёжно и крепко, не давая открыться кровотечению, и решительно смотрел на полковника.
— Догоните его, Матс. Вы моложе и быстрее меня.
— Тогда я возьму у вас винтовку.
Берг бежал к площадке, когда раздались первые выстрелы и вертолёт внезапно поднялся в воздух, улетая без него. Видимо пилот, испугавшись выстрелов и дыма, решил сбежать и бросить нанимателя. Берг отчаянно закричал, словно тот мог его услышать, затем в отчаянии осмотрелся, думая, куда бежать. О проломе в стене он был наслышан и теперь бежал в ту сторону, чтобы достигнуть шоссе и словить попутку.
Первый выстрел обжёг ему ногу, заставляя упасть. Берг не умел сдаваться: он вскочил, не обращая внимания на боль, и, опираясь на стволы деревьев, продолжил путь, волоча за собой раненную ногу. Он тяжело дышал и постоянно спотыкался, а когда оборачивался, никого не видел. Его окружали лишь деревья, а за ними виднелись ангары базы. Отдышавшись, Берг продолжил путь.
Второй выстрел угодил в плечо, вызывая отчаянный вскрик. Берг упал на снег и затих.
Матс вышел из своего укрытия, неспешно приблизился к Бергу, щурясь в наступающей темноте. Внезапно тот перевернулся, вытянул руку и выстрелил, обжигая бок полковника резкой и мучительной болью. Матс отреагировал моментально: до того, как Берг успел выстрелить ещё раз, он поднял винтовку и выстрелил в нижнюю часть его груди. Некоторое время он слышал только отчаянные хрипы Берга и мерзкие булькающие звуки, выходящей ртом кровью.
Собаке собачья смерть. Именно так рассудил Матс, наблюдая за чужими мучениями.
Когда Берг стих, Матс развернулся и побрёл обратно. Силы постепенно оставляли его, и перед глазами всё плыло. Он думал о Лоре, о Джеймсе, о том, что именно успел узнать дед и за что его убили. Пошатнувшись, Ларсен упал в снег, ощущая только смертельный пробирающий холод.
***
Матс очнулся уже в больнице. Бок постоянно напоминал о себе острой болью и нескончаемым жжением, а ещё сводили с ума тошнота и головная боль. Его сразу же навестил Карл Юхансен и сообщил, что Джеймс жив и идёт на поправку. Джека Эндрюса задержали, впрочем, он особо и не сопротивлялся. Также он рассказал, что Оле Нильсен загорелся случайно, после того, как чуть не сжёг племянника, а Берг словил несколько шальных пуль. При этом Карл многозначительно посмотрел на Матса, и полковник благодарно кивнул.
Джек Эндрюс на допросе рассказал, что после того, как Лора пропала десять лет назад, Оле сказал, что искать её нужно именно у Олафа, который преследовал девушку, и что это он, точно он поймал и удерживает бедняжку. Джек, впавший в отчаяние, поймал молодого человека и убил его в порыве ярости, даже толком и не допросив. После он позвонил Оле, и тот посоветовал спрятать тело. Даже предложил хорошее место: бывший дом его отца, принадлежавший их уже покойному школьному товарищу Ананду.
Матс вышел из больницы через полторы недели, хотя бок всё ещё отдавал болью. Вивьен, она же Кассандра, дала показания против своих мучителей и пришла к нему, а Джеймс так ни разу и не навестил Матса, словно избегал его.
Во время допросов и следствия Матс несколько раз видел запись с флешки. Надолго его не хватало: крики девочек позже преследовали его в кошмарах, и сам он думал: а не так ли было с его племянницей Эстель?.. И всё по новой: фотографии останков Мэри, тел Инге и Лоры, следственные эксперименты. Снова запись с флешки в попытках различить характерные для убитых мужчин повадки или движения.
Вскоре в город приехал Мариус Микелль, супруг погибшей Лоры, и привёз с собой её сына. В тот вечер Меритт пригласила Матса к себе домой. И не только его: родители погибшего от рук Джека Олафа также были приглашены; они пришли со слезами на глазах, чтобы познакомиться с внуком, мальчиком, ставшим продолжением их сына. Общее горе сблизило всех.
Матс впервые за долгое время ощущал себя желанным гостем не только в доме Джеймса. Он поддерживал Меритт, утешал её тем, что у неё остались сын и внук. А супруг, хоть и был жив, вряд ли теперь мог покинуть тюремные стены. За жестокое убийство Оле зла на мужа Меритт не держала. В этом поступке она оправдывала Джека, не понимая, как её родной брат мог так обойтись с её детьми.
— Я благодарна вам, Матс, — сказала Меритт, когда Матс помог ей с починкой дверцы кухонного шкафа. — За всё.
— Вы стали выглядеть лучше, — заметил полковник и улыбнулся, складывая инструменты в рабочую сумку. — Хотя я боялся, что последние новости сломают вас.
— Я больше не пью те лекарства, которыми поил меня Оле, — призналась она. — Оказалось, что я совсем не знала свою семью.
— Кстати, вы не звонили Джеймсу?
— Звонила. Он не берёт трубку. Впрочем, я не удивлена. Матс, он непростой человек. Признаю, что во многом из того, что случилось с Джеймсом, виноваты мы с мужем. Он был... особенным ребёнком, а мы отвернулись от него.
— Особенным?
— Забудьте. — Меритт неловко улыбнулась. — Но знайте, что Джеймс искренне любил Лукаша! Они дружили и много времени проводили вместе. Джеймс всегда мечтал познакомиться с вами, — добавила она, а Матс только вскинул брови в вежливом, но сильном удивлении.
— Джеймс говорил, что знал деда, — кивнул он. — Но чтобы они были дружны...
— Я же говорю, он не такой, как все. Лукаш много для нас сделал, но не будем об этом. Кстати, вы же познакомились с моим внуком? Мариус повёл его с собой в магазин, скоро они вернутся. Джим так похож на Лору!
— Джим?.. — удивлённо переспросил Матс. — Это же сокращение от «Джеймс», верно?
— Да... а что? — не поняла его удивления Меритт. — Лора назвала сына в честь любимого брата, это нормально.
Любимого брата. Именно тогда в душу Матса закрались первые подозрения. Вытерев руки, он попытался непринуждённо улыбнуться.
— Кстати, ваша дочь писала прекрасные стихи, — сказал он тихо.
— Лора никогда не писала стихи, — ответила женщина. — Только Джеймс.
Глава 16 — Десять лет назад, часть 1. Воспоминания Джеймса.
Джеймс был на вокзале, пока Меритт ждала его дома вместе с Мариусом, маленьким Джимом и родителями Олафа. Он надеялся, что мать свалит его отсутствие на ранение: всё же операция больше двух месяцев назад выдалась сложной, а прибедняться и страдать напоказ Джеймс умел. Сидя в зале ожидания, он то и дело нервно поглядывал на часы в ожидании нужного поезда. Джеймс опасался, что мать или старший инспектор Юхансен хватятся его, что кто-то примчится сюда, и тогда проблем будет уже не избежать. Устав ждать, Джеймс встал и купил в автомате ароматный горячий кофе, а когда вернулся к своему сидению, где оставил чемодан, рядом с ним уже расположился Матс Ларсен.
Матс невозмутимо покачивал ногой и смотрел на Джеймса очень внимательно. Он выглядел спокойным и даже расслабленным, словно они не пережили кровавую драму. Джеймс сел рядом, чтобы не привлекать внимания, и осмотрелся: бежать было некуда, слишком много людей вокруг, как будто все решили дружно уехать из города.
— Как нашёл меня? — спросил Джеймс, не смотря на него.
— Карл сказал, что ты билет купил до Бергена, — пояснил Матс. — Что ж ты так? Даже не попрощался. Матери не сказал, племянника не встретил.
— Я хочу уехать, — холодно ответил Джеймс. — Уехать отсюда навсегда, это моё право.
— М-м-м, — протянул Матс. — Побег. Опять.
— Да какой побег? — поморщился Джеймс. — Спасибо, что спас меня на складе и нашёл настоящих убийц Лоры, но теперь оставь меня в покое, ладно?
Джеймс решительно встал, взял свой чемодан и присмотрел себе место подальше от Ларсена.
— Я ослеп от этого снега, от его светлых, размытых вершин. Среди белого, белого снега, я ушёл, я остался один, — процитировал Матс, и Джеймс замер. — Я нашёл эти стихи у деда. Они написаны тем же почерком, что и очерк о сожжённой женщине в долине Исладен. Подумал, что Лора запоминала многое и столь удачно копировала. Свою смерть скопировала с той женщины, Ананда убила, заведя его на лёд, как было у тебя с соседским мальчишкой. А Меритт, представляешь, сказала, что Лора никогда не писала стихи, только ты. И, что странно, Лора не любила тебя, но назвала сына в твою честь. За какие заслуги, Джим?
Джеймса словно парализовало, когда он услышал это имя. Дышать было тяжело, в помещении стало нестерпимо жарко. Неспешно обернувшись и сурово посмотрев на Матса, Джеймс как можно более спокойно спросил:
— И? К чему ты клонишь?
— К тому, что это всё ты, — ответил Матс. — Это всё сделал ты.
10 лет назад, Тромсё, Норвегия.
Семнадцатилетний Джеймс щурился и спешно надевал на нос солнечные очки, спасаясь от обжигающих искорок света, норовящих побольнее уколоть его и без того уставшие глаза. Зима в этом году выдалась снежная, морозная, и солнце светило почти каждый день. Яркие лучи, отражающиеся от снега, радужный блеск сугробов и искрящиеся в воздухе льдинки-снежинки — всё это вызывало боль и каждодневные мучения у Джеймса Эндрюса, страдающего от снежной слепоты.
Джеймс уже не первый год болел, а за последнюю неделю ему стало только хуже, несмотря на лечение и заживляющие капли для глаз. На улице он почти ничего не видел, постоянно щурился и плакал; не спасали ни очки, ни компрессы, даже от занятий в школе пришлось на время отказаться.
— Только ты умудряешься каждый год подхватывать слепоту! — проворчал Оле, помогая племяннику спуститься по ступеням клиники. Врач в этот раз только развёл руками, посоветовал продолжать лечение и не расставаться с очками.
— У меня нежные глаза, — отшутился Джеймс, нащупывая свободной рукой перила.
Оле выдохнул и покачал головой. Отец Джеймса, Джек Эндрюс, злился на сына из-за его слабости, словно хоть кто-то в этой жизни мог сам выбирать себе болячки. На них то и дело косились люди, а за спиной даже перешёптывались. Многие считали, что Джеймс лишь симулирует, а Оле, сурово смотря на сплетников, помогал племяннику спуститься. Они неспешно пошли мимо парковки в сторону остановки, когда из старенькой дешевой машины, подъехавшей к территории клиники, вышел улыбающийся инспектор.
— Лукаш! — поприветствовал Оле.
— Оле, Джим, — улыбнулся Лукаш Ларсен и приветственно махнул рукой. — Только не говорите, что опять слепота!
— Я с ней неразлучен, господин инспектор, — усмехнулся Джеймс и отсалютовал свободной рукой в ту сторону, где слышал голос.
— Бедный мальчик, — покачал головой Ларсен. — Тебе надо больше отдыхать. Садитесь, подвезу до дома.
— Не стоит, — улыбнулся Оле. — Доберёмся на автобусе, не стоит из-за нас отвлекаться от дел.
— Не спорить, Оле! — Инспектор заговорил тоном, не терпящим возражений. — Быстро, быстро!
Лукаш, местный инспектор, знал каждого в небольшом снежном Тромсё. Со многими дружил, ни с кем не враждовал, отзывался на просьбы и помогал по возможности. Он нашёл подход даже к упрямым шаманам, держащимся от горожан в стороне.
В темноте машины Джеймс немного рассмотрел инспектора, замечая, как Ларсен постарел. Лукаша он уважал: именно инспектор пять лет назад настоял на том, что Джеймс не топил соседнего мальчишку на льду. В тот период он в первый раз пострадал от снежной слепоты и не видел, куда шёл. Случился несчастный случай, в котором выжил лишь один мальчик. Выжил, но стал объектом сплетен и пересудов, ведь все считали, что слепота лишь способ избежать наказания. И только Лукаш никогда не осуждал и не обвинял его, хоть и знал, какой непростой характер имеет младший Эндрюс.
— Как ты, малыш? — спросил Лукаш. — Звонили из Осло?
— Да, — ответил Джеймс неохотно, не желая возвращаться к одной из старых историй. — Я бы хотел обо всём забыть. Лучше расскажите, как поживает Матс? Вы говорили, что он, может, приедет.
— Я на это надеюсь, Джим. Хоть он и старше тебя, думаю, вам было бы о чём поговорить. Сходили бы вместе на нашу легендарную гору или съездили к фьордам.
— Ну да, — улыбнулся Джеймс. — Я бы хотел отвлечься после истории с Кассандрой. Того, кто её сбил, не нашли?
— Пока нет, Джим. — Ларсен раздосадовано поджал губы. — Но мы ищем, не сдаёмся. Обещаю, что не прекратим поиски.
Джеймс кивнул. Верилось с трудом, но Ларсен никогда не врал и не сдавался. Сколько раз уже из-за его упрямства спасали тех, кого уже и не искали.
— Удачного вечера! — помахал Лукаш, когда довёз пассажиров и высадил их у дома Эндрюсов.
— Спасибо, инспектор! И вам! — крикнул Джеймс.
Оле довёл племянника до двери и пошёл к себе домой, зная, что Джеймс сам прекрасно справляется в здании. Тем более, на улице уже стемнело, и в окна лился лишь слабый отсвет фонарей.
Джеймс медленно прошёлся по мрачному холлу дома, думая о том, что снег похож на проклятого стража. Он окружал Тромсё, нападая снегопадами ночью, поражая руки и ноги заплутавших путников, а иногда жалил и их глаза. Пусть даже в его случае слепота стала алиби, Джеймс всё равно ненавидел свою беспомощность.
