Вместо силы, покидавшей его, он приобретал другую, которая совсем не уступала той, первой. Это была сила ощущения, бремени, стоявшего у выхода, чувства выполненного долга перед синими великанами, который он принял на свой счёт. Те люди, что стояли за спиной Маттиса, он не видел их лиц тогда, но он знал сейчас, что эти лица есть в каждом человеке, кто ещё не родился, а может быть, кто уже ушёл в вечную темноту.
В стойле со скакунами на подстилке из соломы лежали два грума. Они были стары, их кожа стала почти белой, а усы давно выпали. Как только они услышали шаги Эливена, их головы приподнялись, а невидящие глаза повернулись в сторону человека. Эливен погладил зверей по шершавой коже и положил им под морды измельчённую еду.
- Всё также рвутся в путь, - печально заметил Эливен. – Я их оставил тут, чтобы им было спокойнее и теплее. Недолго им осталось.
- Это те самые? – поинтересовался Кей.
- Да, это они. Вот та, с более острым носом, спасла тебя когда-то от смерти, хотя, тогда это было и спасением твоей матери, как и моего. Кто знал, что эти слепые животные, никогда не видевшие свет, дадут нам возможность наслаждаться им целую жизнь? Кстати, твоя мать так и не узнала, где я взял то молоко, - рассмеялся Эливен.
Морхуны были запряжены, как и просил Эливен. Повозка уже стояла на льду, а скакуны томились в ожидании приказа, благодаря которому они смогут размять свои ноги. Путники сели на мягкие подушки и укрыли ноги тёплыми накидками. Маленький рычаг сбоку повозки служил для управления животными. Эливен взялся за него и плавно подвинул в сторону. Небольшое усилие передалось по шнурку к перекладине возле шеи каждого из скакунов, и они медленно двинулись в правую сторону, потом выровнялись и набрали необходимую скорость. Вскоре столбы замелькали, и Кей потерял им счёт. Он никогда не путешествовал в этом направлении, хотя считал, что в исследовании озера давно превзошёл любого. Он смотрел на лицо отца и удивлялся, как уверенно тот выбирает направление. Однако для Эливена это не представляло труда, ему не нужны были какие-либо следы или указатели, он просто знал. Когда Кей уже не пытался запомнить путь, тем более, не зная цели и стесняясь показаться слишком навязчивым, задавая лишние вопросы, морхуны остановились, повинуясь движению рычага.
Это был берег, совсем не такой, как возле убежища. Света, испускаемого озером, было недостаточно, чтобы осветить всю сушу, уходящую в глубину подземелья и терявшуюся в темноте.
- Идём, Кей, - позвал Эливен сына и зашагал в темноту. Позже он взял его за плечо, чтобы уберечь от столкновения со стеной, внезапно выросшей перед ними. Достав из мешка пару ламп, он зажёг их одну за другой и поставил на пол.
- В этом месте проходит граница моих тайн. Я открываю их тебе, потому что не могу забрать с собой. Это должно остаться здесь, в этом мире, с тобой, с твоими детьми, с людьми. Ты будешь знать больше, чем другие, но это не значит, что они не достойны этого. Нет, время пока не пришло. Пронести это с собой всю свою жизнь – вот бремя, огромная ответственность. Передать это следующим – вот великое счастье, награда. Я хочу передать тебе это, так как нельзя иначе.
И Эливен рассказал Кею всё, что пронёс в своей памяти до этого момента. В конце своего повествования он приблизил лампу к стене и попросил сына приложить к ней руку.
- Это только один из древних входов к тайне, которую скрывали от нас веками. Сейчас эти ворота мертвы, но когда-то они были открыты, подчиняясь лишь дуновению мысли, слабому движению губ. Ты должен запомнить кое-что, это нельзя забывать. Повторяй это каждый день, ночью, когда ложишься спать, и утром, когда все ещё спят. То, что когда-то откроет нужные двери на пути к спасению. Слушай же эти слова, мой мальчик. Форио. Гаудо…
- …Холли. Флоуи. Земля, - проговорил Кей, поглаживая старые окаменевшие символы на воротах.
- Как, ты знаешь это? Но откуда…, - озабоченно промолвил Эливен. Кей поспешил успокоить его.
- Я давно выучил эти слова. Прости меня, отец, но некоторые секреты ты уже давно выдал, сам об этом не ведая. Когда я только научился слушать, ещё не понимая, что происходит вокруг, я часто слышал эти слова. Ты их произносил во сне. Я виноват, что не сказал тебе этого раньше, просто мне показалось…
- Что это бред сумасшедшего? – не выдержал Эливен, заключив в крепкие объятия Кея.
- Но это ещё не всё, сын мой. Есть то, что скрыто даже от тебя. Когда-нибудь найдутся те, кому это будет нужнее.
Эливен побрёл обратно к озеру, неся лампу в дрожащей руке. Свет от фитиля слегка коснулся нескольких бугорков, сооружённых чуть поодаль. Один из них был свежим, как будто совсем недавно что-то пытались найти под ним или спрятать.
Мысли, они мчались, когда уже некуда было спешить. Эливен не мог повелевать им и успокоить их бег, они были неподвластны ему, как и это старое иссохшее тело. Он хранил и лелеял память, всё, что осталось у него. Иногда Эливену казалось, что тёплая и нежная рука прикоснулась к его щеке, он открывал глаза, но с грустью понимал, что этого уже не может случиться. Лия покинула его год назад, оставив после себя лишь этот поток мыслей, которые не желали оставить его в покое. Они тяготили его, но только лишь потому, что не давали покинуть эту тёмную комнату с расплывающимися наверху звёздами и отправиться на поиски Лии, Маттиса, своего отца и матери. Но иногда он видел сквозь отверстие в потолке Синюю звезду, а может быть, ему это только казалось.
Тогда он снова летел сквозь мокрые брызги бескрайней водной глади, окунался в волнующиеся просторы зелёной травы, где слышался ласковый и родной голос Лии, зовущей его к себе. Это мгновение не могло отпустить его, оно тянуло за собой, из последних сил, пока не забрало окончательно.
Ладонь Эливена разжалась, Синяя звезда отражалась в гладком медальоне, медленно остывающем в опустевшей комнате.
1. Есть повторения слов, которые оправданы для усиления эффекта, но и тавтология «проскакивает». Например, в главе 2:
Можно заменить на «от пронизывающего ветра», «мгновенно остывшего ветра» и тп.
2. В гл. 4 пропущено слово «рукой», хотя смысл остаётся понятным.
3.Гл. 8 избыточно «и стрелами» (владение арбалетом – достаточно для описания навыков Гора).
4. В гл. 10 в нескольких местах опечатки (скопировало то, что сейчас нашла – там ещё есть)
5. гл. 11
Эта «кожаная канистра» в нескольких главах «режет глаз», выпадает из стройного ряда. Какие у неё могут быть меха – вообще не представляю. Может быть, заменить на бурдюк? Или придумать свой термин?
6. По связке сюжета. В гл. 3 Маттис и Эливен удивляются, что вода в гроте почти без запаха (кстати, сожалеют, что пресловутая кожаная канистра осталась у предателя). В гл. 5 персонажи страдают от жажды, потому что последний раз им довелось пить «омерзительную воду» в первом гроте.
7. В гл. 7 инородным кажется слово «подъёмник», на котором они спустились. Раз марсиане копают себе жильё, значит как-то на поверхность изъятый грунт поднимают. Какое у этого механизма может быть название? Не знаю.
Сюжет, образность, персонажи, все хорошо удалось. Но встречаются некоторые недочёты, опечатки, тавтологичность. 2 глава, счастье и счастлив - некая тавтология Володька перестал находить себе место - как-то немного не так звучит в контексте Раскаленным щекам, Раскаленные угли - тавтология Ряда с шагающим Стенькой - опечатка Жажда хотела его убить первой - Жажда хотела убить его первой, по-моему благозвучнее Домов воль улицы Горького-опечатка Стучать её по столу (про ручку) - Стучать ею по столу Опустила глаза в кнопки кассового аппарата - на кнопки Те требуя взамен ничего -опечатка Одевай форму - надевай форму Построить гримасу недоумение - состроить...?
Добрый день, книгу прочла, в полном восторге. Спасибо за минуты отдыха и погружения в прекрасный мир книги. Отзывы оставила. А ещ?%B
В стойле со скакунами на подстилке из соломы лежали два грума. Они были стары, их кожа стала почти белой, а усы давно выпали. Как только они услышали шаги Эливена, их головы приподнялись, а невидящие глаза повернулись в сторону человека. Эливен погладил зверей по шершавой коже и положил им под морды измельчённую еду.
- Всё также рвутся в путь, - печально заметил Эливен. – Я их оставил тут, чтобы им было спокойнее и теплее. Недолго им осталось.
- Это те самые? – поинтересовался Кей.
- Да, это они. Вот та, с более острым носом, спасла тебя когда-то от смерти, хотя, тогда это было и спасением твоей матери, как и моего. Кто знал, что эти слепые животные, никогда не видевшие свет, дадут нам возможность наслаждаться им целую жизнь? Кстати, твоя мать так и не узнала, где я взял то молоко, - рассмеялся Эливен.
Морхуны были запряжены, как и просил Эливен. Повозка уже стояла на льду, а скакуны томились в ожидании приказа, благодаря которому они смогут размять свои ноги. Путники сели на мягкие подушки и укрыли ноги тёплыми накидками. Маленький рычаг сбоку повозки служил для управления животными. Эливен взялся за него и плавно подвинул в сторону. Небольшое усилие передалось по шнурку к перекладине возле шеи каждого из скакунов, и они медленно двинулись в правую сторону, потом выровнялись и набрали необходимую скорость. Вскоре столбы замелькали, и Кей потерял им счёт. Он никогда не путешествовал в этом направлении, хотя считал, что в исследовании озера давно превзошёл любого. Он смотрел на лицо отца и удивлялся, как уверенно тот выбирает направление. Однако для Эливена это не представляло труда, ему не нужны были какие-либо следы или указатели, он просто знал. Когда Кей уже не пытался запомнить путь, тем более, не зная цели и стесняясь показаться слишком навязчивым, задавая лишние вопросы, морхуны остановились, повинуясь движению рычага.
Это был берег, совсем не такой, как возле убежища. Света, испускаемого озером, было недостаточно, чтобы осветить всю сушу, уходящую в глубину подземелья и терявшуюся в темноте.
- Идём, Кей, - позвал Эливен сына и зашагал в темноту. Позже он взял его за плечо, чтобы уберечь от столкновения со стеной, внезапно выросшей перед ними. Достав из мешка пару ламп, он зажёг их одну за другой и поставил на пол.
- В этом месте проходит граница моих тайн. Я открываю их тебе, потому что не могу забрать с собой. Это должно остаться здесь, в этом мире, с тобой, с твоими детьми, с людьми. Ты будешь знать больше, чем другие, но это не значит, что они не достойны этого. Нет, время пока не пришло. Пронести это с собой всю свою жизнь – вот бремя, огромная ответственность. Передать это следующим – вот великое счастье, награда. Я хочу передать тебе это, так как нельзя иначе.
И Эливен рассказал Кею всё, что пронёс в своей памяти до этого момента. В конце своего повествования он приблизил лампу к стене и попросил сына приложить к ней руку.
- Это только один из древних входов к тайне, которую скрывали от нас веками. Сейчас эти ворота мертвы, но когда-то они были открыты, подчиняясь лишь дуновению мысли, слабому движению губ. Ты должен запомнить кое-что, это нельзя забывать. Повторяй это каждый день, ночью, когда ложишься спать, и утром, когда все ещё спят. То, что когда-то откроет нужные двери на пути к спасению. Слушай же эти слова, мой мальчик. Форио. Гаудо…
- …Холли. Флоуи. Земля, - проговорил Кей, поглаживая старые окаменевшие символы на воротах.
- Как, ты знаешь это? Но откуда…, - озабоченно промолвил Эливен. Кей поспешил успокоить его.
- Я давно выучил эти слова. Прости меня, отец, но некоторые секреты ты уже давно выдал, сам об этом не ведая. Когда я только научился слушать, ещё не понимая, что происходит вокруг, я часто слышал эти слова. Ты их произносил во сне. Я виноват, что не сказал тебе этого раньше, просто мне показалось…
- Что это бред сумасшедшего? – не выдержал Эливен, заключив в крепкие объятия Кея.
- Но это ещё не всё, сын мой. Есть то, что скрыто даже от тебя. Когда-нибудь найдутся те, кому это будет нужнее.
Эливен побрёл обратно к озеру, неся лампу в дрожащей руке. Свет от фитиля слегка коснулся нескольких бугорков, сооружённых чуть поодаль. Один из них был свежим, как будто совсем недавно что-то пытались найти под ним или спрятать.
Мысли, они мчались, когда уже некуда было спешить. Эливен не мог повелевать им и успокоить их бег, они были неподвластны ему, как и это старое иссохшее тело. Он хранил и лелеял память, всё, что осталось у него. Иногда Эливену казалось, что тёплая и нежная рука прикоснулась к его щеке, он открывал глаза, но с грустью понимал, что этого уже не может случиться. Лия покинула его год назад, оставив после себя лишь этот поток мыслей, которые не желали оставить его в покое. Они тяготили его, но только лишь потому, что не давали покинуть эту тёмную комнату с расплывающимися наверху звёздами и отправиться на поиски Лии, Маттиса, своего отца и матери. Но иногда он видел сквозь отверстие в потолке Синюю звезду, а может быть, ему это только казалось.
Тогда он снова летел сквозь мокрые брызги бескрайней водной глади, окунался в волнующиеся просторы зелёной травы, где слышался ласковый и родной голос Лии, зовущей его к себе. Это мгновение не могло отпустить его, оно тянуло за собой, из последних сил, пока не забрало окончательно.
Ладонь Эливена разжалась, Синяя звезда отражалась в гладком медальоне, медленно остывающем в опустевшей комнате.
1. Есть повторения слов, которые оправданы для усиления эффекта, но и тавтология «проскакивает». Например, в главе 2:
Можно заменить на «от пронизывающего ветра», «мгновенно остывшего ветра» и тп.
2. В гл. 4 пропущено слово «рукой», хотя смысл остаётся понятным.
3.Гл. 8 избыточно «и стрелами» (владение арбалетом – достаточно для описания навыков Гора).
4. В гл. 10 в нескольких местах опечатки (скопировало то, что сейчас нашла – там ещё есть)
5. гл. 11
Эта «кожаная канистра» в нескольких главах «режет глаз», выпадает из стройного ряда. Какие у неё могут быть меха – вообще не представляю. Может быть, заменить на бурдюк? Или придумать свой термин?
6. По связке сюжета. В гл. 3 Маттис и Эливен удивляются, что вода в гроте почти без запаха (кстати, сожалеют, что пресловутая кожаная канистра осталась у предателя). В гл. 5 персонажи страдают от жажды, потому что последний раз им довелось пить «омерзительную воду» в первом гроте.
7. В гл. 7 инородным кажется слово «подъёмник», на котором они спустились. Раз марсиане копают себе жильё, значит как-то на поверхность изъятый грунт поднимают. Какое у этого механизма может быть название? Не знаю.
Сюжет, образность, персонажи, все хорошо удалось. Но встречаются некоторые недочёты, опечатки, тавтологичность. 2 глава, счастье и счастлив - некая тавтология Володька перестал находить себе место - как-то немного не так звучит в контексте Раскаленным щекам, Раскаленные угли - тавтология Ряда с шагающим Стенькой - опечатка Жажда хотела его убить первой - Жажда хотела убить его первой, по-моему благозвучнее Домов воль улицы Горького-опечатка Стучать её по столу (про ручку) - Стучать ею по столу Опустила глаза в кнопки кассового аппарата - на кнопки Те требуя взамен ничего -опечатка Одевай форму - надевай форму Построить гримасу недоумение - состроить...?
Добрый день, книгу прочла, в полном восторге. Спасибо за минуты отдыха и погружения в прекрасный мир книги. Отзывы оставила. А ещ?%B
