На кухне бывшая графиня взялась чистить печи и заслонки и как бы невзначай перепачкалась еще больше, и теперь ее вид являл собой печальное зрелище. Ни дать, ни взять, бедная сиротка, которую нещадно тиранит злая мачеха, морит голодом и заставляет работать сверх силы.
Кузнец пришел в сопровождении обеих инокинь и сестры Ариадны. Фредерика сидела, низко опустив голову, и драила очередную заслонку.
- Аким, - сказала Марита. – Вот две сестры тебе в помощь. Вот эта, что сидит, наказана, построже с ней. Мы будем поблизости, если что-то надо – зови.
Работа началась. Фредерика старалась изо всех сил, первая кидалась помогать, когда ничего держать или подавать не надо было, принималась тереть и мыть кастрюли, сковородки и все, что на глаза попало, ни секунды не сидела без дела.
Кузнец работал и поглядывал на нее. В обед ему принесли хлеб с сыром и отвар, Фредерика не получила ничего. Пока Аким ел, она продолжала драить посуду. Кузнец отправил Ариадну за глиной, а сам отломил хлеба и сыра и протянул девушке.
- На-ка, поешь.
- Мне нельзя, увидит кто – еще накажут, - прошептала Фредерика.
- А ты быстро, пока никого нет.
Бывшая графиня осторожно подняла голову, посмотрела по сторонам, потом взяла из рук кузнеца еду и принялась жадно есть, давясь большими кусками.
Аким потрясенно смотрел на ее изможденное личико, все в синяках, на голую, также в синяках, ногу, выглядывающую в прореху на юбке.
- За что же с тобой так? – наконец. Спросил он. – В чем ты провинилась?
- Ни в чем, - горько прошептала Фредерика, зорко следя за входом и навострив уши. – У меня муж, чтоб я не мешала, сослал сюда. Дал денег дал сестрам, чтобы меня скорее уморили до смерти, тогда ему все мои деньги достанутся.
В коридоре раздались шаги, и девушка склонилась над очередной кастрюлей, а кузнец быстро и бесшумно вернулся на свое место и принялся допивать отвар.
- Пообедали? – приветливо спросила настоятельница, внимательно оглядев помещение. – Много еще работы?
- За сегодня никак не успеть. Вот для этих заслонок надо выковать задвижки и для плиты размер подогнать, маленько я промахнулся с ним, - ответил кузнец. – Завтра установлю плиту, сестры обмажут, затопим. Если все в порядке, начну менять заслонки.
- Хорошо. Работайте, - и настоятельница вышла.
Вернулась Ариадна и больше Аким с Фредерикой поговорить не смог.
На следующее утро бывшая графиня повторила все то же самое. Единственно, ветром ее шатало по-настоящему, а не понарошку: сказывалось голодовка и вчера она, конечно, сильно перенапряглась, показывая кузнецу, что работает не за страх, а за совесть.
Помощь по установке новой плиты на печь вымотала девушку, и она обессилено присела на пол, ловя ртом воздух. Аким весь день обеспокоенно на нее поглядывал, но поговорить пока не получалось - и Ариадна все время находилась в кухне и нет-нет, да заглядывали инокини.
Наконец, Ариадна ушла за обедом для Акима и тот, не теряя времени даром, шепотом окликнул Фредерику
- Тебя звать как? Есть другие родственники? Может быть, написать им, приедут и вызволят?
- Нет у меня никого, только муж. А имя… я графиня де Соммери.
Аким застыл с отвисшим ртом.
- Да как же это? А граф де Соммери же сейчас за регента! Это твой… Ваш муж??
- Увы.
- Но как? Неужели никто не спрашивает у графа, куда пропала его жена?
-Он наверняка что-нибудь соврал, например, что я заболела, за меня же совсем некому заступиться, - заплакала девушка, стараясь, чтобы слезы не смыли «синяки». – Погибать мне в цвете лет.
Вернулась Ариадна, и кузнец принялся за еду, Фредерике опять ничего не принесли.
В этот день успели поменять почти все, назавтра оставались только несколько заслонок.
Графиня устала играть роль и переживала, удалось ли ей задеть кузнеца и что он предпримет. Если предпримет, конечно, а не решит, что его хата с краю и вмешиваться – себе дороже.
Назавтра, Аким быстро завершил работу и, проходя мимо сидевшей на полу и отскребывавшей необъятную сковороду Фредерики, незаметно уронил ей на юбку небольшой сверток. Графиня обмерла от страха – не заметила ли Ариадна? Но та в этот момент стояла к ней спиной, и девушка быстро спрятала сверток за завязки панталон, оправила юбку и продолжила чистку посуды.
Кузнец ушел, на кухню вернулись сестры и Фредерику отправили восвояси.
- Фу, какая ты грязнуля, вся в золе и копоти! – воскликнула Марита. – Иди в купальню, приведи себя в порядок, потом переоденься в чистое, после вечери постираешь, и через полчаса приходи в мою келью, ее надо хорошенько вымыть.
Изо всех сил стараясь не бежать, Фредерика дошла до своего тюфячка, вытащила из сундука чистую одежду и спрятала сверток.
Остаток дня она провела, как в угаре, время тянулось неимоверно. Наконец, все дела были завершены, одежда выстирана и развешана и Фредерике позволили идти отдыхать.
С замиранием сердца, постоянно оглядываясь на дверь и чутко прислушиваясь к звукам, девушка развернула сверток и извлекла из него ключ, несколько монет и бумажку с надписью «Выселки, 15 километров в сторону восхода. Дом вдовы Зинеи»
Конечно, бежать сразу, прямо вот сию минуту, не было никакой возможности.
Во-первых, графине-Фредерике надо было, чтобы ее исчезновение не могли связать с кузнецом, поэтому следовало выждать время.
Во-вторых, она понятия не имела, какую дверь открывает этот ключ и на выяснение этого ей придется потратить и время и смекалку.
В-третьих, на дворе уже стояла осень и хотя пятнадцать километров не так и много, но в одном платьишке она далеко вряд ли уйдет и на решение этой задачи понадобится и время и смекалка и везение.
А пока Полетт запаслась терпением и старалась вести себя, как ни в чем не бывало.
Сложнее всего оказалось с вещами.
Дверей, ведущих из Монастыря наружу, оказалось всего три штуки, причем, одна запиралась на большой навесной замок, и большой кованый ключ от нее всегда висел на поясе у настоятельницы. Другая находилась возле скотного двора, прирезанная к воротам и наглухо забитая досками, а третья, третья, совсем небольшая, обнаружилась в торце коридора, ведущего к залу для молитв.
С одеждой все обстояло намного сложнее – у сестер ничего лишнего не было и так как графиню не назначали на работы на скотном дворе, то и уличной одежды ей не полагалось. Даже если она наденет сразу оба свои платья, все равно замерзнет, ведь бежать надо ночью, в другое время по коридорам постоянно кто-то ходил.
Наконец ей посчастливилось.
Как-то вечером она постирала свое платье и отнесла сушиться. На веревках сохло несколько платьев и, о радость! – чей-то теплый плащ. Он не был выстиран, просто его хозяйка попала под моросивший с утра дождик и теперь чудесная вещь просто досыхала в тепле.
Графиня огляделась, убедилась, что ее никто не видит, сдернула плащ и, задрав юбку, обмотала его вокруг талии. Затем распределила сохнущие вещи так, чтобы в глаза не бросалось отсутствие одной из них, и поскорее рванула в свою келью.
Ну, вот и назначена ночь побега! Завтра утром плаща неизбежно хватятся, значит, уйти ей надо сегодня.
Полетт дождалась, когда стихнут все голоса и шаги, потом встала, затеплила свечку. Быстро достала всю свою одежду и надела обе пары чулок, платье, пожалев, что второе мокрое и недоступно, затем закуталась в плащ и подхватила башмаки в руку.
Выглянула в коридор, вслушалась и сделала первый шаг. Графине везло, она без приключений добралась до заветного места и чуть не запрыгала, когда ключ легко скользнул в скважину, замок тихо щелкнул и открылся. Затаив дыхание, Полетт толкнула дверь, и на нее пахнуло свежим воздухом и сыростью. Не теряя времени, она обулась и решительно шагнула наружу, сжимая ключ в руке, и прикрыла дверцу за собой, рукой нащупав, что и с этой стороны есть скважина замка. Секунда и графиня заперла замок снаружи и, бросив прощальный взгляд на возвышающуюся над ней громадину стены, развернулась и зашагала прочь.
Идти в темноте было непросто. Ноги оскальзывались на сырой земле, девушка спотыкалась о корни и оступалась из-за бугров и ямок, башмаки так и норовили свалиться. Пройдя около получаса, графиня спохватилась, что не выбрала направление и идет, куда глаза глядят. Но в кромешной темноте сориентироваться, в какой стороне восход не представлялось возможным, к тому же, она никогда не была за стенами и даже приблизительно не знала местности. Но стоять на месте еще хуже и Полетт решила идти, пока хватит сил, а перед рассветом, когда она определится с нужным направлением, найти какое-нибудь убежище и пересидеть в нем день.
Чем дольше графиня шла, тем чаще спотыкалась. Размокшая земля налипала на башмаки, и девушка еле тащила ноги. В довершение всего опять пошел дождь, то морося, то разойдясь сильнее, он надежно смывал следы, но скоро промочил плащ насквозь и она сильно замерзла. Потихоньку рассветало, и девушка поняла, в какой стороне должно взойти солнце. К ее радости, она не сильно отклонилась от цели пути и теперь, скорректировав направление, двигалась более уверенно. Наконец, совсем рассвело, поднявшийся ветер разогнал облака, и графиня решила, что пора остановиться на дневку.
В течение почти получаса ей не попадалось ничего подходящего и вот, когда она совсем отчаялась, ее нога в очередной раз подвернулась, и графиня кубарем покатилась к кустам и там провалилась в какую-то яму.
Какой зверь вырыл под корнями это логово, определить она не смогла бы и под страхом смерти, но нора была достаточно просторная, сухая, устланная толстым слоем сухой травы. Вход в нее закрывал растущий рядом густой кустарник, и даже ее не слишком аккуратное вторжение не испортило маскировку. Графиня кое-как стянула с себя влажный плащ и пристроила его в ногах. А сама подгребла к себе побольше травы, зарылась в нее и тут же провалилась в сон.
Проснулась она вечером, совершенно замерзшая и хлюпающая носом. Не обнаружив в звуках леса ничего настораживающего – как-то, криков, голосов, топота лошадей - графиня вылезла из своего убежища и пошагала дальше на восток. К утру она передвигала ноги только на чистом упрямстве, голова раскалывалась, в горле першило, нос заложило, а еще от голода и усталости ее шатало, как пьянчугу после субботнего посещения таверны.
Деревня показалась неожиданно. Спрятанная в распадке, она скрывалась за густыми деревьями так, что можно было легко пройти мимо и не догадаться, что за этим околком расположились дома. Кое-как графиня добрела до первого дома и только хотела постучать в дверь, как силы и сознание ее оставили.
Настоятельница очень не любила, когда ее беспокоили во внеурочное время. Все знали, что по утрам она любит полежать в ванне, не спеша позавтракать и только потом приступать к делам. Поэтому ее крайне удивило вторжение обеих игумений, которые с перекошенными лицами влетели к ней, когда она только-только собралась положить в рот кусочек сыра.
- В чем дело? – резко спросила она, вернув сыр обратно на тарелку.
- Матушка, Матушка, – перебивая одна другую, запричитали игуменьи.
- Замолчали. Обе! Говори ты, сестра Марита.
- Сестра Фредерика! Ее нет в келье!
- Где же это она, интересно? – удивилась настоятельница. – Наверное, пробралась в кладовку и потихоньку набивает себе живот. Быстро найдите ее и доложите.
Обе женщины вымелись прочь.
Уже без особого удовольствия настоятельница поела, и так как время шло, а с докладом к ней никто не спешил, то она решила сама сходить и посмотреть, что творится в Монастыре.
Монастырь стоял на ушах.
Игуменьи разогнали всех сестер по кельям и запрели, а сами с пятью наиболее ответственными и доверенными монахинями прочесывали комнату за комнатой, коридор за коридором, помещение за помещением. Фредерика нигде не находилась.
Детальный осмотр ее кельи выяснил, что исчезла не только девушка, но и вся ее одежда. Впрочем, скоро одно из ее платьев обнаружилось в сушильной комнате, а заодно обнаружилась и пропажа плаща сестры Скивеи, в котором она вчера ходила в деревню.
По всему выходило, что бывшая графиня сбежала. Но как??? Все двери были крепко заперты, и на замках не было никаких следов. Перелезть через стену невозможно. Подкоп? Это было абсурдно, но настоятельница заставила осмотреть все подвалы и периметр у стен.
Еще раз проверили все кельи, подсобные помещения, кухню и залы. Лазили под кроватями, в сундуки, потыкали палкой отхожие места – сестра Фредерика бесследно исчезла.
Настоятельница слегла с головной болью.
Что она скажет Его Светлости? Что теперь будет? Не уберегла, но как??? КАК она сбежала? И еще, куда?
Кто-то ей помог, сама она не смогла бы. Но кто? Кузнец!!
Тотчас к Акиму отправилась делегация, но самый тщательный осмотр его дома, сараев и кузни ничего нового не дал. Не только не нашлась сама беглянка, но и какие-нибудь следы или приметы, что она тут была, тоже обнаружены не были. Сам Аким с удивленным и озабоченным видом сокрушенно кивал головой и не препятствовал монахиням все облазить и всюду заглянуть.
Последняя ниточка оборвалась, и настоятельница просто не знала, что еще делать.
Оставалось еще одно средство – из деревни вызвали старосту, озадачили его и вот уже два десятка мужиков принялись прочесывать лес вокруг Монастыря, внимательно осматривая почву, в надежде найти какие-то следы.
Наступил вечер, беглянка так и не нашлась.
Делать было нечего, настоятельница отправила вестник герцогу, но вестник вернулся назад, не найдя адресата. Еще больше напуганная этим, настоятельница решила сама идти порталом в столицу и лично сообщить регенту о происшествии.
Когда Анриону доложили, что прибыла настоятельница монастыря и очень просит ее принять, он только головой покачал
« Я был уверен, что графиня не станет сидеть, сложа руки. Наверняка, что-то случилось и поэтому настоятельница здесь».
- Пригласите, - распорядился он.
- Ваше Сиятельство, прощу извинить за поспешность, но дело не терпит отлагательства! – выпалила Матушка. – Дело в том, что девушка, которую Его Светлость поручил моим заботам, вчера ночью ухитрилась сбежать, и мы не знаем, где она сейчас.
- Сбежать? Из Монастыря? – удивился Анри. – Она научилась летать или кто-то забыл запереть двери?
- Двери были заперты, мы их в первую очередь проверили, -возразила настоятельница.
- Тогда, может быть, эта женщина просто отсиживается где-нибудь в заброшенном помещении? Вы все осмотрели?
- Мы перевернули все вверх дном и не по одному разу. Сестры Фредерики в Монастыре нет. Как она сумела выйти за стены и куда делась дальше, установить не удалось. Простите, я не смогла оправдать доверие Его Светлости, – покаянно опустила голову Матушка.
- Да, хорошие новости, ничего не скажешь, - пробормотал про себя Анрион. – Я так и знал, что добром эта затея не закончится. Надо знать графиню, чтобы догадаться, что она никогда не смирится.
- Какие меры были приняты для розыска? – обратился он к настоятельнице.
Та перечислила все, что они сделали, включая прочесывание леса.
- Дикие звери водятся там? – спросил Анрион.
- Да и много. Волки есть, медведи, полно зайцев и оленей, - начала перечислять Матушка.
- Волков и медведей вполне достаточно. Но что-то подсказывает мне, что не стоит надеяться, что их пути пересекутся с путем сестры Фредерики, - задумчиво сказал граф. – А если все-таки пересекутся, то я заранее сочувствую бедным зверюшкам.
Кузнец пришел в сопровождении обеих инокинь и сестры Ариадны. Фредерика сидела, низко опустив голову, и драила очередную заслонку.
- Аким, - сказала Марита. – Вот две сестры тебе в помощь. Вот эта, что сидит, наказана, построже с ней. Мы будем поблизости, если что-то надо – зови.
Работа началась. Фредерика старалась изо всех сил, первая кидалась помогать, когда ничего держать или подавать не надо было, принималась тереть и мыть кастрюли, сковородки и все, что на глаза попало, ни секунды не сидела без дела.
Кузнец работал и поглядывал на нее. В обед ему принесли хлеб с сыром и отвар, Фредерика не получила ничего. Пока Аким ел, она продолжала драить посуду. Кузнец отправил Ариадну за глиной, а сам отломил хлеба и сыра и протянул девушке.
- На-ка, поешь.
- Мне нельзя, увидит кто – еще накажут, - прошептала Фредерика.
- А ты быстро, пока никого нет.
Бывшая графиня осторожно подняла голову, посмотрела по сторонам, потом взяла из рук кузнеца еду и принялась жадно есть, давясь большими кусками.
Аким потрясенно смотрел на ее изможденное личико, все в синяках, на голую, также в синяках, ногу, выглядывающую в прореху на юбке.
- За что же с тобой так? – наконец. Спросил он. – В чем ты провинилась?
- Ни в чем, - горько прошептала Фредерика, зорко следя за входом и навострив уши. – У меня муж, чтоб я не мешала, сослал сюда. Дал денег дал сестрам, чтобы меня скорее уморили до смерти, тогда ему все мои деньги достанутся.
В коридоре раздались шаги, и девушка склонилась над очередной кастрюлей, а кузнец быстро и бесшумно вернулся на свое место и принялся допивать отвар.
- Пообедали? – приветливо спросила настоятельница, внимательно оглядев помещение. – Много еще работы?
- За сегодня никак не успеть. Вот для этих заслонок надо выковать задвижки и для плиты размер подогнать, маленько я промахнулся с ним, - ответил кузнец. – Завтра установлю плиту, сестры обмажут, затопим. Если все в порядке, начну менять заслонки.
- Хорошо. Работайте, - и настоятельница вышла.
Вернулась Ариадна и больше Аким с Фредерикой поговорить не смог.
На следующее утро бывшая графиня повторила все то же самое. Единственно, ветром ее шатало по-настоящему, а не понарошку: сказывалось голодовка и вчера она, конечно, сильно перенапряглась, показывая кузнецу, что работает не за страх, а за совесть.
Помощь по установке новой плиты на печь вымотала девушку, и она обессилено присела на пол, ловя ртом воздух. Аким весь день обеспокоенно на нее поглядывал, но поговорить пока не получалось - и Ариадна все время находилась в кухне и нет-нет, да заглядывали инокини.
Наконец, Ариадна ушла за обедом для Акима и тот, не теряя времени даром, шепотом окликнул Фредерику
- Тебя звать как? Есть другие родственники? Может быть, написать им, приедут и вызволят?
- Нет у меня никого, только муж. А имя… я графиня де Соммери.
Аким застыл с отвисшим ртом.
- Да как же это? А граф де Соммери же сейчас за регента! Это твой… Ваш муж??
- Увы.
- Но как? Неужели никто не спрашивает у графа, куда пропала его жена?
-Он наверняка что-нибудь соврал, например, что я заболела, за меня же совсем некому заступиться, - заплакала девушка, стараясь, чтобы слезы не смыли «синяки». – Погибать мне в цвете лет.
Вернулась Ариадна, и кузнец принялся за еду, Фредерике опять ничего не принесли.
В этот день успели поменять почти все, назавтра оставались только несколько заслонок.
Графиня устала играть роль и переживала, удалось ли ей задеть кузнеца и что он предпримет. Если предпримет, конечно, а не решит, что его хата с краю и вмешиваться – себе дороже.
Назавтра, Аким быстро завершил работу и, проходя мимо сидевшей на полу и отскребывавшей необъятную сковороду Фредерики, незаметно уронил ей на юбку небольшой сверток. Графиня обмерла от страха – не заметила ли Ариадна? Но та в этот момент стояла к ней спиной, и девушка быстро спрятала сверток за завязки панталон, оправила юбку и продолжила чистку посуды.
Кузнец ушел, на кухню вернулись сестры и Фредерику отправили восвояси.
- Фу, какая ты грязнуля, вся в золе и копоти! – воскликнула Марита. – Иди в купальню, приведи себя в порядок, потом переоденься в чистое, после вечери постираешь, и через полчаса приходи в мою келью, ее надо хорошенько вымыть.
Изо всех сил стараясь не бежать, Фредерика дошла до своего тюфячка, вытащила из сундука чистую одежду и спрятала сверток.
Остаток дня она провела, как в угаре, время тянулось неимоверно. Наконец, все дела были завершены, одежда выстирана и развешана и Фредерике позволили идти отдыхать.
С замиранием сердца, постоянно оглядываясь на дверь и чутко прислушиваясь к звукам, девушка развернула сверток и извлекла из него ключ, несколько монет и бумажку с надписью «Выселки, 15 километров в сторону восхода. Дом вдовы Зинеи»
Глава 35
Конечно, бежать сразу, прямо вот сию минуту, не было никакой возможности.
Во-первых, графине-Фредерике надо было, чтобы ее исчезновение не могли связать с кузнецом, поэтому следовало выждать время.
Во-вторых, она понятия не имела, какую дверь открывает этот ключ и на выяснение этого ей придется потратить и время и смекалку.
В-третьих, на дворе уже стояла осень и хотя пятнадцать километров не так и много, но в одном платьишке она далеко вряд ли уйдет и на решение этой задачи понадобится и время и смекалка и везение.
А пока Полетт запаслась терпением и старалась вести себя, как ни в чем не бывало.
Сложнее всего оказалось с вещами.
Дверей, ведущих из Монастыря наружу, оказалось всего три штуки, причем, одна запиралась на большой навесной замок, и большой кованый ключ от нее всегда висел на поясе у настоятельницы. Другая находилась возле скотного двора, прирезанная к воротам и наглухо забитая досками, а третья, третья, совсем небольшая, обнаружилась в торце коридора, ведущего к залу для молитв.
С одеждой все обстояло намного сложнее – у сестер ничего лишнего не было и так как графиню не назначали на работы на скотном дворе, то и уличной одежды ей не полагалось. Даже если она наденет сразу оба свои платья, все равно замерзнет, ведь бежать надо ночью, в другое время по коридорам постоянно кто-то ходил.
Наконец ей посчастливилось.
Как-то вечером она постирала свое платье и отнесла сушиться. На веревках сохло несколько платьев и, о радость! – чей-то теплый плащ. Он не был выстиран, просто его хозяйка попала под моросивший с утра дождик и теперь чудесная вещь просто досыхала в тепле.
Графиня огляделась, убедилась, что ее никто не видит, сдернула плащ и, задрав юбку, обмотала его вокруг талии. Затем распределила сохнущие вещи так, чтобы в глаза не бросалось отсутствие одной из них, и поскорее рванула в свою келью.
Ну, вот и назначена ночь побега! Завтра утром плаща неизбежно хватятся, значит, уйти ей надо сегодня.
Полетт дождалась, когда стихнут все голоса и шаги, потом встала, затеплила свечку. Быстро достала всю свою одежду и надела обе пары чулок, платье, пожалев, что второе мокрое и недоступно, затем закуталась в плащ и подхватила башмаки в руку.
Выглянула в коридор, вслушалась и сделала первый шаг. Графине везло, она без приключений добралась до заветного места и чуть не запрыгала, когда ключ легко скользнул в скважину, замок тихо щелкнул и открылся. Затаив дыхание, Полетт толкнула дверь, и на нее пахнуло свежим воздухом и сыростью. Не теряя времени, она обулась и решительно шагнула наружу, сжимая ключ в руке, и прикрыла дверцу за собой, рукой нащупав, что и с этой стороны есть скважина замка. Секунда и графиня заперла замок снаружи и, бросив прощальный взгляд на возвышающуюся над ней громадину стены, развернулась и зашагала прочь.
Идти в темноте было непросто. Ноги оскальзывались на сырой земле, девушка спотыкалась о корни и оступалась из-за бугров и ямок, башмаки так и норовили свалиться. Пройдя около получаса, графиня спохватилась, что не выбрала направление и идет, куда глаза глядят. Но в кромешной темноте сориентироваться, в какой стороне восход не представлялось возможным, к тому же, она никогда не была за стенами и даже приблизительно не знала местности. Но стоять на месте еще хуже и Полетт решила идти, пока хватит сил, а перед рассветом, когда она определится с нужным направлением, найти какое-нибудь убежище и пересидеть в нем день.
Чем дольше графиня шла, тем чаще спотыкалась. Размокшая земля налипала на башмаки, и девушка еле тащила ноги. В довершение всего опять пошел дождь, то морося, то разойдясь сильнее, он надежно смывал следы, но скоро промочил плащ насквозь и она сильно замерзла. Потихоньку рассветало, и девушка поняла, в какой стороне должно взойти солнце. К ее радости, она не сильно отклонилась от цели пути и теперь, скорректировав направление, двигалась более уверенно. Наконец, совсем рассвело, поднявшийся ветер разогнал облака, и графиня решила, что пора остановиться на дневку.
В течение почти получаса ей не попадалось ничего подходящего и вот, когда она совсем отчаялась, ее нога в очередной раз подвернулась, и графиня кубарем покатилась к кустам и там провалилась в какую-то яму.
Какой зверь вырыл под корнями это логово, определить она не смогла бы и под страхом смерти, но нора была достаточно просторная, сухая, устланная толстым слоем сухой травы. Вход в нее закрывал растущий рядом густой кустарник, и даже ее не слишком аккуратное вторжение не испортило маскировку. Графиня кое-как стянула с себя влажный плащ и пристроила его в ногах. А сама подгребла к себе побольше травы, зарылась в нее и тут же провалилась в сон.
Проснулась она вечером, совершенно замерзшая и хлюпающая носом. Не обнаружив в звуках леса ничего настораживающего – как-то, криков, голосов, топота лошадей - графиня вылезла из своего убежища и пошагала дальше на восток. К утру она передвигала ноги только на чистом упрямстве, голова раскалывалась, в горле першило, нос заложило, а еще от голода и усталости ее шатало, как пьянчугу после субботнего посещения таверны.
Деревня показалась неожиданно. Спрятанная в распадке, она скрывалась за густыми деревьями так, что можно было легко пройти мимо и не догадаться, что за этим околком расположились дома. Кое-как графиня добрела до первого дома и только хотела постучать в дверь, как силы и сознание ее оставили.
***
Настоятельница очень не любила, когда ее беспокоили во внеурочное время. Все знали, что по утрам она любит полежать в ванне, не спеша позавтракать и только потом приступать к делам. Поэтому ее крайне удивило вторжение обеих игумений, которые с перекошенными лицами влетели к ней, когда она только-только собралась положить в рот кусочек сыра.
- В чем дело? – резко спросила она, вернув сыр обратно на тарелку.
- Матушка, Матушка, – перебивая одна другую, запричитали игуменьи.
- Замолчали. Обе! Говори ты, сестра Марита.
- Сестра Фредерика! Ее нет в келье!
- Где же это она, интересно? – удивилась настоятельница. – Наверное, пробралась в кладовку и потихоньку набивает себе живот. Быстро найдите ее и доложите.
Обе женщины вымелись прочь.
Уже без особого удовольствия настоятельница поела, и так как время шло, а с докладом к ней никто не спешил, то она решила сама сходить и посмотреть, что творится в Монастыре.
Монастырь стоял на ушах.
Игуменьи разогнали всех сестер по кельям и запрели, а сами с пятью наиболее ответственными и доверенными монахинями прочесывали комнату за комнатой, коридор за коридором, помещение за помещением. Фредерика нигде не находилась.
Детальный осмотр ее кельи выяснил, что исчезла не только девушка, но и вся ее одежда. Впрочем, скоро одно из ее платьев обнаружилось в сушильной комнате, а заодно обнаружилась и пропажа плаща сестры Скивеи, в котором она вчера ходила в деревню.
По всему выходило, что бывшая графиня сбежала. Но как??? Все двери были крепко заперты, и на замках не было никаких следов. Перелезть через стену невозможно. Подкоп? Это было абсурдно, но настоятельница заставила осмотреть все подвалы и периметр у стен.
Еще раз проверили все кельи, подсобные помещения, кухню и залы. Лазили под кроватями, в сундуки, потыкали палкой отхожие места – сестра Фредерика бесследно исчезла.
Настоятельница слегла с головной болью.
Что она скажет Его Светлости? Что теперь будет? Не уберегла, но как??? КАК она сбежала? И еще, куда?
Кто-то ей помог, сама она не смогла бы. Но кто? Кузнец!!
Тотчас к Акиму отправилась делегация, но самый тщательный осмотр его дома, сараев и кузни ничего нового не дал. Не только не нашлась сама беглянка, но и какие-нибудь следы или приметы, что она тут была, тоже обнаружены не были. Сам Аким с удивленным и озабоченным видом сокрушенно кивал головой и не препятствовал монахиням все облазить и всюду заглянуть.
Последняя ниточка оборвалась, и настоятельница просто не знала, что еще делать.
Оставалось еще одно средство – из деревни вызвали старосту, озадачили его и вот уже два десятка мужиков принялись прочесывать лес вокруг Монастыря, внимательно осматривая почву, в надежде найти какие-то следы.
Наступил вечер, беглянка так и не нашлась.
Делать было нечего, настоятельница отправила вестник герцогу, но вестник вернулся назад, не найдя адресата. Еще больше напуганная этим, настоятельница решила сама идти порталом в столицу и лично сообщить регенту о происшествии.
***
Когда Анриону доложили, что прибыла настоятельница монастыря и очень просит ее принять, он только головой покачал
« Я был уверен, что графиня не станет сидеть, сложа руки. Наверняка, что-то случилось и поэтому настоятельница здесь».
- Пригласите, - распорядился он.
- Ваше Сиятельство, прощу извинить за поспешность, но дело не терпит отлагательства! – выпалила Матушка. – Дело в том, что девушка, которую Его Светлость поручил моим заботам, вчера ночью ухитрилась сбежать, и мы не знаем, где она сейчас.
- Сбежать? Из Монастыря? – удивился Анри. – Она научилась летать или кто-то забыл запереть двери?
- Двери были заперты, мы их в первую очередь проверили, -возразила настоятельница.
- Тогда, может быть, эта женщина просто отсиживается где-нибудь в заброшенном помещении? Вы все осмотрели?
- Мы перевернули все вверх дном и не по одному разу. Сестры Фредерики в Монастыре нет. Как она сумела выйти за стены и куда делась дальше, установить не удалось. Простите, я не смогла оправдать доверие Его Светлости, – покаянно опустила голову Матушка.
- Да, хорошие новости, ничего не скажешь, - пробормотал про себя Анрион. – Я так и знал, что добром эта затея не закончится. Надо знать графиню, чтобы догадаться, что она никогда не смирится.
- Какие меры были приняты для розыска? – обратился он к настоятельнице.
Та перечислила все, что они сделали, включая прочесывание леса.
- Дикие звери водятся там? – спросил Анрион.
- Да и много. Волки есть, медведи, полно зайцев и оленей, - начала перечислять Матушка.
- Волков и медведей вполне достаточно. Но что-то подсказывает мне, что не стоит надеяться, что их пути пересекутся с путем сестры Фредерики, - задумчиво сказал граф. – А если все-таки пересекутся, то я заранее сочувствую бедным зверюшкам.
