И этой своей наивной вере подземный люд находил множество самых невероятных подтверждений.
Легко прикоснувшись напоследок к плечу покойного, Джесси поднялась с колен, и беглецы двинулись дальше - здесь, в Зале Мёртвых, их не тронули бы даже сейнийцы, для которых было мало чего святого, - но задерживаться в светящейся пещере означало обрекать себя на медленную и верную смерть...
В руках у юной горнячки снова затеплился огонёк свечи, освещая поначалу природные галереи - а затем по обе руки потянулись покрытые сетью угрожающих трещин стены старых штреков. Те места, куда они шли, назывались Тупиками Смерти не ради красного словца, а потому что находиться в этих давно отслуживших свое и медленно разрушающихся выработках было действительно очень опасно, и без крайней необходимости туда старались не ходить. Но там же находилось и множество наиболее потаенных мест, где можно было неделями скрываться от людей.
На некоторое время беглецам показалось, что они оторвались от преследования. Возможно, так оно и было, и следующая встреча с разбредшимися по чужой территории сейнийскими бандитами была случайной - но она произошла. Присвистывающая речь, раздавшаяся где-то позади, была такой знакомой, что поначалу Лэйса даже не испугалась - и только судорожное движение Джесси, которым она задула свою свечу, заставило молодую женщину осознать всю степень опасности. В тот же миг она разобрала сейнийские слова:
- ...я ее схватил за косу, а эта ведьма чуть меня с ног не свалила своим кулачищем, - раздраженно произнес мужской голос.
И возмущенно добавил:
- Где это видано, чтобы у девки такие кулаки были!..
В ответ раздался грубый смех двух или трех мужчин, а затем другой голос продолжил:
- Но если бы не тот светловолосый стервец, который на меня вдруг невесть откуда вылетел, как демон, я бы её схватил! Но этот… - сейниец грубо ругнулся, - мне помешал. Клянусь Змеёй, он чуть не сжег мне лицо, запустив в меня своей паскудной лампой!
- Да если бы я не раскроил ему голову кладкой, ты бы сейчас вообще был кормом для крыс, Ксит, - вмешался третий негодяй. - Как и те двое, которых этот лисий сын успел уложить своим разбойным ножом!..
Спрятаться, как и прежде, было абсолютно некуда. В десяти шагах позади от беглецов из-за поворота показался свет лампы сейницев, озарив неровные стены древнего штрека. Сильно отклонившаяся от одной из них плита поддерживала опасно нависший над заброшенной выработкой козырек кровли - пробудив у Лэйсы смутные воспоминания. Несколькими часами (или днями?) ранее она уже была в этом месте - или в очень похожем...
- Бежим! - Джесси отчаянно дернула замешкавшуюся молодую женщину за рукав.
Дети были уже довольно далеко впереди. И в этот момент сейнийцы заметили беззащитный отряд и с гиканьем бросились по штреку, в азарте погони забыв даже и думать о возможной опасности...
"...Плита упадет, обвалится кровля, и весь штрек будет завален... - всплыл в памяти Лэйсы голос Мартьена. - В таких местах надо проходить очень осторожно, не касаясь стен..."
Сама не вполне понимая, что делает, она шагнула вперед и изо всех сил навалилась на плиту, помогая её разрушительному движению - и даже не думая о том, что вместе с врагами может погрести под обвалом и себя, и свою спутницу.
Джесси мгновенно поняла её замысел и в ужасе закричала, широко распахнув глаза... Сейнийцы были уже в трёх шагах.
Поначалу Лэйса, в отчаянии налегавшая на камень, не ощутила никакого движения плиты. Потом что-то резко дёрнуло ее назад - наверное, это были руки Джесси. И вдруг все вокруг как будто замедлилось...
Искаженное лицо переднего сейнийца было совсем рядом, он уже тянул вперед руку в предвкушении лёгкой добычи, когда плита начала медленно опускаться. Но бег бандита, такой быстрый поначалу, тоже теперь стал казаться медленным: вот змеич оторвал от земли правую ногу, оттолкнулся левой - преодолевая последнюю сажень, отделявшую его от желанной добычи... но не успел он завершить свое движение, как боковая плита рухнула поперек штрека, накрывая его всей своей трёхсотпудовой тяжестью, а вслед за ней с такой же кажущейся медлительностью опустилась большая часть кровли, покрывая под собой трёх остальных сейнийцев... И грохот падающих глыб камня заглушил их крики.
Лэйса успела запомнить торчащую из-под завала руку первого змеича, которая несколько раз судорожно дёрнулась, а потом замерла в вытекшей из-под плиты тёмной луже. Лампа, выпавшая из руки, перевернулась, масло разлилось, и свет погас.
Несколькими мгновениями позже, когда к молодой женщине вернулась способность осмысливать происходящее, она осознала, что Джесси, неизвестно как успевшая оттащить ее от обвала, теперь, спотыкаясь в темноте, волочет её безвольное тело по штреку - ухватив поперек туловища, как тряпичную куклу.
Изъявив желание двигаться самостоятельно, Лэйса освободилась из сильных рук своей юной спутницы. Сделали краткую остановку. Джесс извлекла откуда-то из глубины своих одежд новый огарок, запалила его, и все четверо быстро и осторожно двинулись дальше.
На этот раз шли недолго. То место, куда Джесси привела свой отряд, представляло собой один из маленьких гротов, в которых давно уже никто постоянно не обитал. Путь к нему лежал через два узких шкурника, внутри грот был тесным и низким - в нём даже нельзя было распрямиться в полный рост. Но ни одного действующего забоя поблизости не было, поэтому вероятность того, что кто-то захочет сюда залезть, была очень мала. Эта потаённость грота, да еще относительная надежность его скальных стенок и послужили Джесси поводом остановить на этом месте свой выбор. Была и еще одна причина - где-то поблизости находился известный ей тайник, владелец которого погиб, - а следовательно, юная горнячка считала себя вправе раскопать его и воспользоваться содержимым.
Как Джесси умудрилась не потерять в суматохе бегства котомку Мартьена, которую несла на плече, так и осталось для Лэйсы загадкой - своей сумки она лишилась во время обвала. Но торба Мартьена, к счастью, была цела, и сейчас, когда беглецы оказались в относительной безопасности, ее содержимое могло оказаться весьма полезным.
На правах близкой родственницы владельца котомки Джесс развязала веревку, стягивающую верх продолговатого мешка, сшитого из толстой, прочной дерюги, и привычным движением засунула руку внутрь. Этот хозяйский жест заставил Лэйсу вспомнить разговор сейнийцев.
- По-моему, они убили его... Мартьена. - Эти слова слетели с её губ прежде, чем молодая женщина успела подумать, что не стоит усугублять беспокойство Джесси - и без того находившейся в крайне напряженном состоянии. Но она и сама была в отчаянии...
Горнячка отреагировала бурно:
- Заткнись! Не каркай! Откуда ты можешь это знать!?
- Я слышала их разговор... - начала Лэйса.
Джесси недоуменно уставилась на неё:
- Ты понимаешь сейнийский?
Сама она, как и большинство местного народа, знала на языке змеичей лишь несколько фраз, в основном ругательного значения. Несмотря на то, что подземелья являлись пограничной территорией, и подземные пространства империи Тэра и королевства Сейнэ во многих местах соприкасались, народы эти оставались чуждыми друг другу и практически не общались между собой. Отношения между ними в основном представляли собой вооруженный нейтралитет. Нарушения его, подобные нынешнему, были достаточно редким явлением и происходили по инициативе ни от кого не зависящих маленьких лихих групп, не получая массовой поддержки ни от одной из сторон.
- Я некоторое время жила в Сейнэ, - помедлив, отозвалась Лэйса.
Но сейчас, после всех событий последних часов, это известие - несомненно, породившее бы в других обстоятельствах у Джесси сильные подозрения - уже не вызвало у молодой горнячки никаких особых чувств, кроме равнодушного удивления:
- А как это тебя туда занесло?
- Мой отец там работал.
Лэйса сказала почти полную правду, причем даже не особо задумываясь над своими словами - сейчас все вопросы, так волновавшие её раньше, как-то отдвинулись на задний план. Потом она полностью пересказала спутнице подслушанный разговор сейнийцев - наблюдая, как мрачнеет с каждым ее словом лицо Джесс.
Но больше та ничем не выдала своего состояния. Распаковав котомку, девушка кинула найденные в ней теплые вещи детям, потом извлекла пакет с остатками еды и нахмурилась - ее оставалось совсем мало. Раздав каждому по кусочку сушеного мяса и паре сухарей, юная жительница подземелий прислонилась спиной к стенке грота и, подобрав под себя скрещенные ноги, принялась медленно жевать свою порцию. Вся её поза выражала задумчивость.
Огарок свечки догорел, и грот погрузился во тьму, из которой до Лэйсы вскоре донеслось ровное посапывание детей, а через некоторое время - тихий голос Джесси:
- Лэйса...
- Да?
- Я не хочу сейчас спать. Не могу. А ты?
- Я тоже.
Горнячка помолчала, а потом сделала неожиданное признание:
- Я не знаю, что делать, - её голос прозвучал по-детски растерянно.
Лэйса думала о том же.
- Я тоже не знаю.
- Мы не сможем ждать здесь долго... Я боюсь... особенно за детей.
В голосе Джесси звучали тревога и полное отчаяние - только они и подвигли девушку на эту откровенность. Млодая горнячка вообще не любила признавать свою беспомощность, но сейчас была вынуждена сделать это.
Лэйса, находившаяся в примерно таком же состоянии, не знала, как подбодрить девушку, но чувствовала, что обязана найти слова поддержки, хотя бы, как более старшая - что-то подсказывало ей, что суровой горнячке не так уж много лет... И молодая женщина постаралась взять себя в руки. Стараясь, чтобы в её голосе звучала убеждённость, Лэйса произнесла:
- Всё будет хорошо. Посидим здесь сутки - за это время наши наверняка отобьются! Мы выйдем отсюда... вернёмся в грот Ястреба… и тогда уже будем думать, что делать дальше... - но сейчас Лэйсе загадывать так далеко не хотелось, поэтому она решила сменить тему, задав действительно заинтересовавший её вопрос:
- Джесс... А сколько тебе лет?
- Пятнадцать, - после непродолжительного молчания отозвалась девушка.
Лэйса издала лёгкий изумлённый возглас.
- А тебе что, сильно больше или сильно меньше? - с подозрением поинтересовалась Джесс.
- Наверное, мне надо сказать, что сильно больше... Девятнадцать. - Лэйса чуть-чуть улыбнулась в темноте. Разговор перешел на не связанную с сегодняшним днём, а потому безопасную тему.
Затем по просьбе собеседницы Джесс рассказала свою короткую незамысловатую историю. Дочь рудокопа, она родилась в деревне, притулившейся среди отрогов гор. Четыре года назад, когда ей было одиннадцать, её отца, пытавшегося на свой страх и риск разрабатывать брошенную жилу в неустойчивой части старых выработок, задавило обвалом. А полтора года назад умерла и мать, оставив старшую дочь сиротой с младшими детьми на руках. Деревню сожгли солдаты рэ-Винкорда - из-за какого-то нелепого обвинения. С тех пор Джесси почти безвылазно жила под землей - питаясь тем, чем угощали рудокопы, готовая работать наравне с мужчинами ради младших брата и сестры... Друзья отца заботились о ней: давали еду, старались защищать от всякого рода посягательств, - но их с каждым годом становилось все меньше. И вот сегодня она, кажется, потеряла еще нескольких...
Лэйса слушала девушку, и её собственные беды начинали казаться ей мелкими и незначительными на фоне этой простой, безыскусной - и потому особенно впечатляющей истории. Будучи по рождению принцессой Альдэ, прожив в раздираемой войной стране почти год, она все же не задумывалась раньше о всех тех бедах, которые причиняет простым людям борьба претендентов на трон. То есть задумывалась, конечно, но не могла все их себе представить вот так ярко и конкретно, как они предстали перед ней после рассказа этой несчастной девушки - которая успела уже настолько привыкнуть к окружавшим ее несчастьям, что воспринимала их как должное. Поразило ее и то, что деревню, где жила Джесс, сожгли солдаты рэ-Винкорда. Того самого графа Орсана рэ-Винкорда, изящного рыцарственного вельможи, который всегда казался ей гораздо благороднее мрачного и злопамятного Корилада.
- Джесс, ты не ошибаешься? Это действительно были люди рэ-Винкорда… а не принца Корилада? – на всякий случай уточнила она.
- Я не слепая и могу отличить зеленое с золотом от черного с красным! - фыркнула горнячка. – Да я и самого графа видела, когда он гарцевал на своем коне, отдавая приказы. Это он, красавчик рэ-Винкорд - чтоб Пёс глодал его кости! - приказал всех нас убить и сжечь наши дома – сравнять с землей целую деревню лишь за то, что его сборщики недосчитались предназначенного графу зерна!
Голос Джесси звенел от едва сдерживаемой ненависти. Лэйса тиха вздохнула.
За те пять или шесть дней, что прошли с того момента, как молодая наследница императорского престола рассталась со своими спутниками, она успела повидать столько всего жестокого - и страшного в своей обыденности! - о чем раньше и не подозревала. И все сильнее становилась в ней смутная уверенность, что от нее тоже зависит все то, что происходит сейчас в стране - и даже то, что произойдет завтра. Выйдут ли эти люди из пещер, смогут ли жить по-человечески, как желал им того недавно старик Гьеф? Будет ли на дорогах спокойно, в деревнях – мирно? Настанет ли время, когда бедным людям не придется браться от отчаяния и голода за оружие, а крестьяне не будут прятаться от солдат по лесам и подземельям?
Она чувствовала, что ее Долг, как наследницы древних королей, издревле ратовавших за благо своей страны, в том, чтобы добиться этой простой справедливости. Но как?.. Молодая женщина тяжело вздохнула.
- Ладно, давай спать - раздался вдруг откуда-то голос незаметно успокоившейся Джесс. Иди сюда... ложись между мною и сестрою, здесь теплее...
Так они и уснули – в темноте, на неровных камнях. Сказались усталость и напряжение последних часов.
Проснулись все четверо одновременно. Лэйса увидела под утро удивительно яркий короткий сон - ей приснился Бессонный. Как въяве, увидела она пробуждение героя древних легенд - медленно открывающего глаза и поднимающегося со своего смертного ложа. Хотя он и был по виду старцем, но в каждом движении Бессонного сквозили сила и мощь. Он встал, распрямился во весь огромный рост, а затем его вид преобразился - лохмотья превратились в бархат и парчу, завершив величественный облик героя легенд. В руках у Бессонного появился не то посох, не то скипетр - во сне этого было не понять. Лицо Хранителя Подземелий было суровым, губы сжаты, глаза горели мрачным огнем. Он был в гневе. Во сне молодой женщине поначалу стало страшно, но потом она поняла, что гнев его направлен не на неё, а на вероломно нарушивших подземные законы сейнийцев. Бессонный ударил своим скипетром оземь - и горы содрогнулись.
"Я с вами, - прошелестел идущий словно бы отовсюду голос величественного старца. А затем его взгляд обратился непосредственно на Лэйсу, и лицо уже не было страшным. "Дочь моя, - мягко прозвучало у неё в голове. - Лаиса... Ты избрала неверный путь. Твой дом – на севере!"
От этих последних слов девушка проснулась. Они все еще звучали у нее в голове, когда она почувствовала, что остальные тоже уже не спят - разминая затекшие за время сна конечности, ворочаясь, потягиваясь и кашляя, ее соседи выползали из той кучи, в которую сбились ночью, пытаясь согреться.
Легко прикоснувшись напоследок к плечу покойного, Джесси поднялась с колен, и беглецы двинулись дальше - здесь, в Зале Мёртвых, их не тронули бы даже сейнийцы, для которых было мало чего святого, - но задерживаться в светящейся пещере означало обрекать себя на медленную и верную смерть...
В руках у юной горнячки снова затеплился огонёк свечи, освещая поначалу природные галереи - а затем по обе руки потянулись покрытые сетью угрожающих трещин стены старых штреков. Те места, куда они шли, назывались Тупиками Смерти не ради красного словца, а потому что находиться в этих давно отслуживших свое и медленно разрушающихся выработках было действительно очень опасно, и без крайней необходимости туда старались не ходить. Но там же находилось и множество наиболее потаенных мест, где можно было неделями скрываться от людей.
На некоторое время беглецам показалось, что они оторвались от преследования. Возможно, так оно и было, и следующая встреча с разбредшимися по чужой территории сейнийскими бандитами была случайной - но она произошла. Присвистывающая речь, раздавшаяся где-то позади, была такой знакомой, что поначалу Лэйса даже не испугалась - и только судорожное движение Джесси, которым она задула свою свечу, заставило молодую женщину осознать всю степень опасности. В тот же миг она разобрала сейнийские слова:
- ...я ее схватил за косу, а эта ведьма чуть меня с ног не свалила своим кулачищем, - раздраженно произнес мужской голос.
И возмущенно добавил:
- Где это видано, чтобы у девки такие кулаки были!..
В ответ раздался грубый смех двух или трех мужчин, а затем другой голос продолжил:
- Но если бы не тот светловолосый стервец, который на меня вдруг невесть откуда вылетел, как демон, я бы её схватил! Но этот… - сейниец грубо ругнулся, - мне помешал. Клянусь Змеёй, он чуть не сжег мне лицо, запустив в меня своей паскудной лампой!
- Да если бы я не раскроил ему голову кладкой, ты бы сейчас вообще был кормом для крыс, Ксит, - вмешался третий негодяй. - Как и те двое, которых этот лисий сын успел уложить своим разбойным ножом!..
Спрятаться, как и прежде, было абсолютно некуда. В десяти шагах позади от беглецов из-за поворота показался свет лампы сейницев, озарив неровные стены древнего штрека. Сильно отклонившаяся от одной из них плита поддерживала опасно нависший над заброшенной выработкой козырек кровли - пробудив у Лэйсы смутные воспоминания. Несколькими часами (или днями?) ранее она уже была в этом месте - или в очень похожем...
- Бежим! - Джесси отчаянно дернула замешкавшуюся молодую женщину за рукав.
Дети были уже довольно далеко впереди. И в этот момент сейнийцы заметили беззащитный отряд и с гиканьем бросились по штреку, в азарте погони забыв даже и думать о возможной опасности...
"...Плита упадет, обвалится кровля, и весь штрек будет завален... - всплыл в памяти Лэйсы голос Мартьена. - В таких местах надо проходить очень осторожно, не касаясь стен..."
Сама не вполне понимая, что делает, она шагнула вперед и изо всех сил навалилась на плиту, помогая её разрушительному движению - и даже не думая о том, что вместе с врагами может погрести под обвалом и себя, и свою спутницу.
Джесси мгновенно поняла её замысел и в ужасе закричала, широко распахнув глаза... Сейнийцы были уже в трёх шагах.
Поначалу Лэйса, в отчаянии налегавшая на камень, не ощутила никакого движения плиты. Потом что-то резко дёрнуло ее назад - наверное, это были руки Джесси. И вдруг все вокруг как будто замедлилось...
Искаженное лицо переднего сейнийца было совсем рядом, он уже тянул вперед руку в предвкушении лёгкой добычи, когда плита начала медленно опускаться. Но бег бандита, такой быстрый поначалу, тоже теперь стал казаться медленным: вот змеич оторвал от земли правую ногу, оттолкнулся левой - преодолевая последнюю сажень, отделявшую его от желанной добычи... но не успел он завершить свое движение, как боковая плита рухнула поперек штрека, накрывая его всей своей трёхсотпудовой тяжестью, а вслед за ней с такой же кажущейся медлительностью опустилась большая часть кровли, покрывая под собой трёх остальных сейнийцев... И грохот падающих глыб камня заглушил их крики.
Лэйса успела запомнить торчащую из-под завала руку первого змеича, которая несколько раз судорожно дёрнулась, а потом замерла в вытекшей из-под плиты тёмной луже. Лампа, выпавшая из руки, перевернулась, масло разлилось, и свет погас.
Несколькими мгновениями позже, когда к молодой женщине вернулась способность осмысливать происходящее, она осознала, что Джесси, неизвестно как успевшая оттащить ее от обвала, теперь, спотыкаясь в темноте, волочет её безвольное тело по штреку - ухватив поперек туловища, как тряпичную куклу.
Изъявив желание двигаться самостоятельно, Лэйса освободилась из сильных рук своей юной спутницы. Сделали краткую остановку. Джесс извлекла откуда-то из глубины своих одежд новый огарок, запалила его, и все четверо быстро и осторожно двинулись дальше.
На этот раз шли недолго. То место, куда Джесси привела свой отряд, представляло собой один из маленьких гротов, в которых давно уже никто постоянно не обитал. Путь к нему лежал через два узких шкурника, внутри грот был тесным и низким - в нём даже нельзя было распрямиться в полный рост. Но ни одного действующего забоя поблизости не было, поэтому вероятность того, что кто-то захочет сюда залезть, была очень мала. Эта потаённость грота, да еще относительная надежность его скальных стенок и послужили Джесси поводом остановить на этом месте свой выбор. Была и еще одна причина - где-то поблизости находился известный ей тайник, владелец которого погиб, - а следовательно, юная горнячка считала себя вправе раскопать его и воспользоваться содержимым.
Глава 7. В темноте
Как Джесси умудрилась не потерять в суматохе бегства котомку Мартьена, которую несла на плече, так и осталось для Лэйсы загадкой - своей сумки она лишилась во время обвала. Но торба Мартьена, к счастью, была цела, и сейчас, когда беглецы оказались в относительной безопасности, ее содержимое могло оказаться весьма полезным.
На правах близкой родственницы владельца котомки Джесс развязала веревку, стягивающую верх продолговатого мешка, сшитого из толстой, прочной дерюги, и привычным движением засунула руку внутрь. Этот хозяйский жест заставил Лэйсу вспомнить разговор сейнийцев.
- По-моему, они убили его... Мартьена. - Эти слова слетели с её губ прежде, чем молодая женщина успела подумать, что не стоит усугублять беспокойство Джесси - и без того находившейся в крайне напряженном состоянии. Но она и сама была в отчаянии...
Горнячка отреагировала бурно:
- Заткнись! Не каркай! Откуда ты можешь это знать!?
- Я слышала их разговор... - начала Лэйса.
Джесси недоуменно уставилась на неё:
- Ты понимаешь сейнийский?
Сама она, как и большинство местного народа, знала на языке змеичей лишь несколько фраз, в основном ругательного значения. Несмотря на то, что подземелья являлись пограничной территорией, и подземные пространства империи Тэра и королевства Сейнэ во многих местах соприкасались, народы эти оставались чуждыми друг другу и практически не общались между собой. Отношения между ними в основном представляли собой вооруженный нейтралитет. Нарушения его, подобные нынешнему, были достаточно редким явлением и происходили по инициативе ни от кого не зависящих маленьких лихих групп, не получая массовой поддержки ни от одной из сторон.
- Я некоторое время жила в Сейнэ, - помедлив, отозвалась Лэйса.
Но сейчас, после всех событий последних часов, это известие - несомненно, породившее бы в других обстоятельствах у Джесси сильные подозрения - уже не вызвало у молодой горнячки никаких особых чувств, кроме равнодушного удивления:
- А как это тебя туда занесло?
- Мой отец там работал.
Лэйса сказала почти полную правду, причем даже не особо задумываясь над своими словами - сейчас все вопросы, так волновавшие её раньше, как-то отдвинулись на задний план. Потом она полностью пересказала спутнице подслушанный разговор сейнийцев - наблюдая, как мрачнеет с каждым ее словом лицо Джесс.
Но больше та ничем не выдала своего состояния. Распаковав котомку, девушка кинула найденные в ней теплые вещи детям, потом извлекла пакет с остатками еды и нахмурилась - ее оставалось совсем мало. Раздав каждому по кусочку сушеного мяса и паре сухарей, юная жительница подземелий прислонилась спиной к стенке грота и, подобрав под себя скрещенные ноги, принялась медленно жевать свою порцию. Вся её поза выражала задумчивость.
Огарок свечки догорел, и грот погрузился во тьму, из которой до Лэйсы вскоре донеслось ровное посапывание детей, а через некоторое время - тихий голос Джесси:
- Лэйса...
- Да?
- Я не хочу сейчас спать. Не могу. А ты?
- Я тоже.
Горнячка помолчала, а потом сделала неожиданное признание:
- Я не знаю, что делать, - её голос прозвучал по-детски растерянно.
Лэйса думала о том же.
- Я тоже не знаю.
- Мы не сможем ждать здесь долго... Я боюсь... особенно за детей.
В голосе Джесси звучали тревога и полное отчаяние - только они и подвигли девушку на эту откровенность. Млодая горнячка вообще не любила признавать свою беспомощность, но сейчас была вынуждена сделать это.
Лэйса, находившаяся в примерно таком же состоянии, не знала, как подбодрить девушку, но чувствовала, что обязана найти слова поддержки, хотя бы, как более старшая - что-то подсказывало ей, что суровой горнячке не так уж много лет... И молодая женщина постаралась взять себя в руки. Стараясь, чтобы в её голосе звучала убеждённость, Лэйса произнесла:
- Всё будет хорошо. Посидим здесь сутки - за это время наши наверняка отобьются! Мы выйдем отсюда... вернёмся в грот Ястреба… и тогда уже будем думать, что делать дальше... - но сейчас Лэйсе загадывать так далеко не хотелось, поэтому она решила сменить тему, задав действительно заинтересовавший её вопрос:
- Джесс... А сколько тебе лет?
- Пятнадцать, - после непродолжительного молчания отозвалась девушка.
Лэйса издала лёгкий изумлённый возглас.
- А тебе что, сильно больше или сильно меньше? - с подозрением поинтересовалась Джесс.
- Наверное, мне надо сказать, что сильно больше... Девятнадцать. - Лэйса чуть-чуть улыбнулась в темноте. Разговор перешел на не связанную с сегодняшним днём, а потому безопасную тему.
Затем по просьбе собеседницы Джесс рассказала свою короткую незамысловатую историю. Дочь рудокопа, она родилась в деревне, притулившейся среди отрогов гор. Четыре года назад, когда ей было одиннадцать, её отца, пытавшегося на свой страх и риск разрабатывать брошенную жилу в неустойчивой части старых выработок, задавило обвалом. А полтора года назад умерла и мать, оставив старшую дочь сиротой с младшими детьми на руках. Деревню сожгли солдаты рэ-Винкорда - из-за какого-то нелепого обвинения. С тех пор Джесси почти безвылазно жила под землей - питаясь тем, чем угощали рудокопы, готовая работать наравне с мужчинами ради младших брата и сестры... Друзья отца заботились о ней: давали еду, старались защищать от всякого рода посягательств, - но их с каждым годом становилось все меньше. И вот сегодня она, кажется, потеряла еще нескольких...
Лэйса слушала девушку, и её собственные беды начинали казаться ей мелкими и незначительными на фоне этой простой, безыскусной - и потому особенно впечатляющей истории. Будучи по рождению принцессой Альдэ, прожив в раздираемой войной стране почти год, она все же не задумывалась раньше о всех тех бедах, которые причиняет простым людям борьба претендентов на трон. То есть задумывалась, конечно, но не могла все их себе представить вот так ярко и конкретно, как они предстали перед ней после рассказа этой несчастной девушки - которая успела уже настолько привыкнуть к окружавшим ее несчастьям, что воспринимала их как должное. Поразило ее и то, что деревню, где жила Джесс, сожгли солдаты рэ-Винкорда. Того самого графа Орсана рэ-Винкорда, изящного рыцарственного вельможи, который всегда казался ей гораздо благороднее мрачного и злопамятного Корилада.
- Джесс, ты не ошибаешься? Это действительно были люди рэ-Винкорда… а не принца Корилада? – на всякий случай уточнила она.
- Я не слепая и могу отличить зеленое с золотом от черного с красным! - фыркнула горнячка. – Да я и самого графа видела, когда он гарцевал на своем коне, отдавая приказы. Это он, красавчик рэ-Винкорд - чтоб Пёс глодал его кости! - приказал всех нас убить и сжечь наши дома – сравнять с землей целую деревню лишь за то, что его сборщики недосчитались предназначенного графу зерна!
Голос Джесси звенел от едва сдерживаемой ненависти. Лэйса тиха вздохнула.
За те пять или шесть дней, что прошли с того момента, как молодая наследница императорского престола рассталась со своими спутниками, она успела повидать столько всего жестокого - и страшного в своей обыденности! - о чем раньше и не подозревала. И все сильнее становилась в ней смутная уверенность, что от нее тоже зависит все то, что происходит сейчас в стране - и даже то, что произойдет завтра. Выйдут ли эти люди из пещер, смогут ли жить по-человечески, как желал им того недавно старик Гьеф? Будет ли на дорогах спокойно, в деревнях – мирно? Настанет ли время, когда бедным людям не придется браться от отчаяния и голода за оружие, а крестьяне не будут прятаться от солдат по лесам и подземельям?
Она чувствовала, что ее Долг, как наследницы древних королей, издревле ратовавших за благо своей страны, в том, чтобы добиться этой простой справедливости. Но как?.. Молодая женщина тяжело вздохнула.
- Ладно, давай спать - раздался вдруг откуда-то голос незаметно успокоившейся Джесс. Иди сюда... ложись между мною и сестрою, здесь теплее...
Так они и уснули – в темноте, на неровных камнях. Сказались усталость и напряжение последних часов.
Проснулись все четверо одновременно. Лэйса увидела под утро удивительно яркий короткий сон - ей приснился Бессонный. Как въяве, увидела она пробуждение героя древних легенд - медленно открывающего глаза и поднимающегося со своего смертного ложа. Хотя он и был по виду старцем, но в каждом движении Бессонного сквозили сила и мощь. Он встал, распрямился во весь огромный рост, а затем его вид преобразился - лохмотья превратились в бархат и парчу, завершив величественный облик героя легенд. В руках у Бессонного появился не то посох, не то скипетр - во сне этого было не понять. Лицо Хранителя Подземелий было суровым, губы сжаты, глаза горели мрачным огнем. Он был в гневе. Во сне молодой женщине поначалу стало страшно, но потом она поняла, что гнев его направлен не на неё, а на вероломно нарушивших подземные законы сейнийцев. Бессонный ударил своим скипетром оземь - и горы содрогнулись.
"Я с вами, - прошелестел идущий словно бы отовсюду голос величественного старца. А затем его взгляд обратился непосредственно на Лэйсу, и лицо уже не было страшным. "Дочь моя, - мягко прозвучало у неё в голове. - Лаиса... Ты избрала неверный путь. Твой дом – на севере!"
От этих последних слов девушка проснулась. Они все еще звучали у нее в голове, когда она почувствовала, что остальные тоже уже не спят - разминая затекшие за время сна конечности, ворочаясь, потягиваясь и кашляя, ее соседи выползали из той кучи, в которую сбились ночью, пытаясь согреться.
