– Сама умерла от старости в окружении любящей родни, – отвечала бабушка.
– Нет, не так было! – возмущалась девочка.
– А как?
– Ее сожгли на костре, потому что она была злой.
– Почему злой?
– Потому что ела детей?
– Давай будем считать, что она их не ела, а угощала сладостями?
– Нет! Она их ела! – никак не хотела угомониться девочка. – Ты сама это говорила, а теперь твердишь что-то другое. Ты сказала, что она жила в нашем лесу… в избушке с дырявой крышей. Ты рассказала, что у нее худые руки. Настолько худые, что кости просвечивали. Расскажи еще раз. Я обещаю, что закрою уши. Не буду слушать, но ты рассказывай.
Старушка покачала головой, горько вздыхая. Она помнила, как долго ей пришлось бороться с ночными кошмарами впечатлительной внучки после той злополучной сказки о ведьме, которую она, сама не зная зачем, рассказала когда-то давно.
Бабушки не стало, когда Сэйре было пять или шесть лет. Несмотря на юный возраст, девочка многое запомнила о ней, но ярче всего в ее памяти отпечаталась именно та страшная сказка.
Сэйра не могла точно сказать, когда ее мир начал меняться. Пожалуй, переломным моментом стал случай, когда она отняла игрушку у мальчика на улице. Отняла просто так, не зная зачем. Лишь потому, что могла. До этого родители смотрели на нее с нежностью и любовью, будто она была самым прекрасным созданием на свете. После все изменилось. В их взглядах появилась настороженность.
Это случилось через три года после смерти бабушки. День начинался совершенно обычно, ничего не предвещало беды. Да и была ли беда вообще? Видимо, да. Родители это поняли сразу, а Сэйра – нет. Саму проблему она осознала лишь со временем.
– Ты идешь, моя красавица? – весело спросила Мама, открывая дверь.
Сэйра соскочила с лавки и побежала к ней, по пути поправляя легкое зеленое платье. На лице сияла улыбка. Она схватила женщину за руку, и они вместе вышли из дома навстречу прекрасному летнему дню.
Лето в разгаре. Жарко. Дома лучше, чем на улице, но от прогулки с мамой девочка не смогла отказаться. Мама красивая, высокая и стройная. На ней пышное оранжевое платье. Похоже, дорогое. Идти с ней рядом, держа за руку, приятно. Ощущение любви, заботы и безопасности. Вера в неизменность существующих устоев.
Сэйра смотрела на проходящих мимо людей. Они кивали, здороваясь и с ней, и с Мамой. От этого становилось еще веселее.
Впереди появились знакомые силуэты: мужчина и женщина. Друзья семьи. С ними мальчик. Сэйра знает их – они когда-то уже заходили к ним в дом. Заходили не раз. И мальчишка с ними всегда был. Он старше Сэйры, но ниже. Капризный и неприятный. Ей никогда не хотелось с ним ни разговаривать, ни играть, но мама говорила, что это нужно делать. Девочка соглашалась.
Мама радостно поприветствовала друзей. Они поздоровались в ответ. Сэйра любезно кивнула и улыбнулась. Мама завела с мужчиной и женщиной непринужденный разговор. Слушать его девочке не хотелось, но она была готова немного потерпеть – ей уже рассказали о вежливости.
Мальчик кривлялся, смотря на нее. Сэйра не могла понять, что ему нужно. Он достал что-то из кармана. Шкатулка. Размером с ее ладонь. Расписана узорами.
Девочке захотелось рассмотреть ее.
– Дай посмотреть, – тихо попросила она.
Мальчик потянул шкатулку, но в тот момент, когда Сэйра почти взяла поделку, отдернул руку и спрятал вещицу за спину.
– Да что ты делаешь? – возмутилась девочка.
Мальчик показал язык. Сэйре стало обидно. Она была уже не маленькая, чтобы начать плакать от такого, однако не настолько взрослая, чтобы сдерживать себя.
Сэйра, сама не зная зачем, цапнула мальчика за нос пальцами и сильно сжала его. Тот завизжал как поросенок. Взрослые немедленно отреагировали – Мама схватила ее за руку, высвобождая нос из тисков.
Она заругала девочку, стала спрашивать, как она вообще догадалась так сделать. Сэйра сбивчиво объясняла, что мальчик дразнился и не давал посмотреть шкатулку.
Отец мальчика попытался перевести происшествие в шутку, говоря, что с детьми все бывает. Он обратился к сыну:
– Дай, пожалуйста, Сэйре шкатулку. Она посмотрит и вернет. Вы оба уже не маленькие, чтобы ссориться из-за таких мелочей. Или я не прав?
Мальчик покачал головой. Он протянул шкатулку Сэйре, но в последний момент опять отдернул руку. Шкатулка оказалась прижата к его груди. Тогда девочка и совершила ошибку. Не намеренно, а просто потому, что не знала, что поступает неправильно. Точнее, недопустимо – так потом скажет Папа.
Она забрала шкатулку у мальчишки. Просто забрала.
Тот удивленно посмотрел на свою пустую руку. Его мать слегка вскрикнула. Сэйра разглядывала вещицу, которая находилась у нее: теперь она казалась не сокровищем, а безделушкой.
Мама схватила шкатулку, отдала мальчику, который уже начал плакать, быстро попрощалась с теми, с кем еще минуту назад вела непринужденную беседу, схватила дочь за руку и потащила домой.
По пути Сэйра пыталась оправдываться. Говорила, что не хотела никого обидеть. Объясняла, что ей вовсе не нужна была эта вещь – хотелось лишь, чтобы мальчик не дразнился. А Мама даже не пыталась слушать. Она явно была взволнована.
В доме Мама отвела дочь в комнату. Дверь осталась незапертой, но Сэйра и не думала выходить. Она слышала, как Мама плачет в соседнем помещении. Девочка понимала, что поступила некрасиво и невежливо, но не могла разобрать, почему Мама расстроилась настолько сильно.
Через несколько часов в доме появился Папа. Сэйра прислонила ухо к двери, пытаясь подслушать разговор. Мама уже не плакала, но говорила надрывающимся голосом. Тон Папы тоже был не такой, как обычно. Девочке удалось расслышать только обрывки фраз: что-то про последствия и невозможное.
Когда Папа вошел в комнату, Сэйра кинулась обнимать его.
– Я расстроила Маму, – принялась извиняться девочка, сама не понимая, за что именно. – Я пыталась просить прощения, но не вышло. Она не хочет меня слушать.
Отец сказал, обнимая ее:
– Да, она рассказала. Думаю, ей следовало реагировать чуть сдержанней. Все действительно так и было?
– Как было? Я не понимаю. Кто-то пострадал?
– Ты забрала его вещь?
– Да, забрала. Разве Мама могла так расстроиться из-за этого?
– Хорошо. Давай попробуем немного по-другому. Как ты забрала вещь? Ты схватила ее рукой?
– Нет. Я забрала мыслью.
Папа растерялся от столь прямого и невероятно простого ответа. Немного подумав, он спросил:
– Что ты называешь мыслью?
– Слова в голове. Они называются мыслями – ты сам так учил.
– Как они помогли тебе забрать вещь у мальчика?
– Я просто подумала, что ей лучше будет у меня. Вот и все. Разве это отличается от того, чтобы взять и забрать рукой?
– Отличается.
– Обещаю… если это плохо… больше так не буду… я так поступила в первый и последний раз…
Девочка говорила искренне. Она не понимала, что случилось. Отец посмотрел на нее и сказал:
– К сожалению, это уже не в первый раз.
Он рассказал, что подобное случалось, когда Сэйра была младше. Случалось раз за разом, а потом прекратилось. Теперь же оно опять проявилось, и это плохо. Отец долго и терпеливо объяснял, что так умеют делать отнюдь не все. Точнее сказать, никто, кроме нее. Поэтому подобное совершать не стоило вообще.
Сэйра не до конца поняла суть запрета, но послушно кивнула, обещая больше так не поступать.
Время шло.
Родители о случившемся не вспоминали. Сестра об этом не знала. Сэйра же ничего забывать не хотела. Ее поглотила идея того, что она не такая как все. Захотелось измениться еще больше. Девочка хотела стать той, кто не будет ни на кого похожа.
Закрываясь в комнате или находясь на чердаке, она отточила ранее приобретенный навык почти до совершенства – навык перемещать предметы мыслью.
Мысль рождается в голове, затем выходит наружу, и в мире происходит изменение. Девочка чувствовала свечение внутри себя. Уже тогда Сэйра понимала, что вовсе не она сама является его источником. Что же им было? Она не находила ответа. Впрочем, не особо и искала.
Однажды девочка сидела на чердаке у окошка под лучами солнца. Тепло и приятно. Мысли где-то далеко. Точнее сказать, не далеко, а глубоко внутри. Разложенные вокруг мешки и сундуки по ее воле поднимались в воздух, кружили над ней и возвращались на свои места. Так она делала уже не раз. Однако в тот день на чердак неожиданно поднялась сестра.
Увидев парящие в воздухе мешки и сундуки, девочка удивленно вскрикнула, а Сэйра вскочила от испуга. Вещи с грохотом попадали на пол, поднимая пыль. В тот же миг каким-то невероятным образом платье сестры, будто само собой, вспыхнуло зеленым пламенем. Девочка, которая еще не успела полностью подняться на чердак и стояла на лестнице, попыталась сбить огонь, но ее нога соскользнула со ступеньки, и она с криком полетела вниз. Сэйра остолбенела, не зная, что делать.
– Ведьма, она ведьма! – кричала внизу девочка. Ее голос дрожал от боли и страха.
Раздался тревожный крик Мамы, которая в момент падения находилась рядом.
От услышанного слова «ведьма» Сэйра испугалась намного больше, чем от того, что произошло несколько секунд назад. Вспомнилась страшная бабушкина сказка о злой старухе, живущей в лесу и питающейся только детьми.
Чем младше, тем лучше.
Почему сестра назвала ее так? Она ведь не такая. Она молодая и добрая. Зла никому не желает. Ответа не нашлось.
Ничего страшного с сестрой не произошло: легкие ожоги и пара ссадин. По какой-то причине Сэйра посчитала, что все забудется так же быстро, как тогда со шкатулкой. Здесь она ошиблась.
Дальше последовали долгие мучительные разговоры полные нравоучений и упреков. При них даже вечно спокойный отец срывался на крик. Как только мог, он старался донести до дочери идею того, что странные способности ее погубят. Погубят их всех. Сэйра молча слушала, не возражая, но и не воспринимая сказанное всерьез. Она не могла просто убрать то, что уже стало частью ее самой.
Месяц шел за месяцем. Пропасть между Сэйрой и семьей все росла и росла. Сестра перестала с ней общаться. При мимолетных встречах она бросала на нее испуганный взгляд или смотрела в пол. Вскоре Сэйра перестала запирать комнату в моменты, когда практиковалась в умениях. Ей стало неважно то, зайдет кто-то или нет. Одиночество, отчуждение и волшебство – это все, чего она желала.
Сэйра хорошо помнила, как разговоры за обеденным столом мгновенно стихали, стоило ей только сесть рядом с родными. Почему-то это ее не смущало. Девочка вовсе не испытывала ненависти или презрения к этим людям. Она даже по-своему продолжала их любить. Дело было в том, что Сэйра слишком хорошо понимала свое отличие. В чем же оно заключалось? Однажды она нашла ответ: «Им интересны вещи, а мне то, что внутри вещей».
И действительно, для нее так и было. Однажды она поняла, что любая вещь, что появилась в мире, по сути, может быть чем угодно. Даже в одной сосновой шишке каким-то образом сокрыто огромное дерево или даже целый лес. Нет, конечно же, девочка не могла превратить сосновую шишку в лес, но она знала, что на самом деле так можно. Сэйра не искала способы сделать нечто подобное, не предпринимала попыток подтвердить свою идею. Хватало того, что в ее понимании это являлось возможным.
Все вокруг казалось связанным. Предметы отличались друг от друга, но в то же время были неотличимы. Все вокруг наполнял какой-то таинственный свет, а больше всего этого светы было в ней самой. Девочка ощущала себя ярким цветком, растущим посреди бескрайнего поля, усеянного травой. Чем-то прекрасным, чем-то бесподобным. Чем-то таким, что выражает саму суть этого унылого мира.
Однажды вечером, во время очередного безмолвного ужина, Сэйра неожиданно нарушила молчание. Она подняла глаза на родителей и сестру и тихо, но твердо произнесла:
– Забудьте обо мне.
Услышав это, Папа выпрямил спину, удивленно посмотрел на жену и сказал:
– Дорогая, почему у нас так темно? Когда это мы начали жалеть свечи?
Мама, словно очнувшись от сна, улыбнулась и ответила:
– Сама не знаю, для чего мы в темноте сидим. И еда какая-то пресная и безвкусная. Словно, не я готовила.
Родители и сестра завели легкие разговоры обо всем на свете. Никто из них не замечал присутствия Сэйры. Она смотрела на членов семьи, наслаждающихся общением друг с другом. Наслаждающихся им, так как объект тревог забыт.
Она забыта.
Сэйра наблюдала за родными. В ее глазах не было ни обиды, ни грусти. Только спокойное понимание и отстраненность. Она смотрела на семью, словно сквозь стекло.
Девочка без спешки доела ужин. Потом подошла к отцу. Поцеловала его в щеку и прошептала:
– Спасибо за хороший вечер. Я иду спать.
Ни отец, ни мать, ни сестра не отреагировали. Для них ее больше не существовало. Ее это устраивало.
Все перешли в иную жизнь. Родители вновь стали счастливыми людьми, она – призраком в собственном доме.
Сэйра часто наблюдала за тем, как Папа играет с сестрой, как они наслаждаются этим занятием. Смотрела на то, как Мама меряет платья. Девочка наблюдала за счастливой жизнью людей, которые были счастливы лишь потому, что лишились ее. Она постоянно крутила в голове эту мысль.
Девочка решила уйти. Решение она приняла в день, когда ей исполнилось двенадцать лет. В первую очередь потому, что стала сопоставлять себя с тем самым пауком на чердаке. С дурачком, который поселился там, где для него явно нет ничего хорошего. С простаком, который не способен воспользоваться тем, что само пришло в его лапы.
Родители и сестра сидели на лавке и у дома.
– Думаю, нам нужно сходить к озеру, – предложила Мама.
Сэйра поцеловала ее в щеку и сказала:
– Конечно, сходите. Мне всегда нравилось смотреть на твое отражение на водной глади.
– Я построю шалаш из веток! – обрадовалась сестра.
Сэйра взяла ее ладонь и поцеловала, а потом произнесла:
– Хорошая идея. Ты всегда любила это.
– Хочешь, я помогу тебе построить его таким прочным, что он будет стоять ни один год? – спросил сестру Папа.
Сэйра потрепала его пальцами по голове и сказала:
– Ты самый лучший учитель из всех, кого я знала. Не сомневаюсь, что ты научишь ее этому.
Это были ее последние слова, сказанные семье.
Сэйра ушла.
Ушла, сама не зная куда.
Еды, которую девочка взяла с собой, хватило на пять дней. Когда скудные запасы закончились, она находилась посреди густого леса. Не совсем глухого, но темного и мрачного. Начало лета – значит, рассчитывать на ягоды и грибы рано.
Сэйра поймала себя на мысли, что даже не представляла, насколько сложной окажется самостоятельная жизнь. В детском сознании все рисовалось гораздо проще и приятнее. Реальность оказалась суровой.
Девочка не ела уже два дня. Силы покидали ее, ноги подкашивались, голова кружилась.
В какой-то момент она увидела впереди себя зайчонка. Крохотного. Размером с полторы ее ладони.
– Забудь обо мне, – тут же громко произнесла Сэйра.
Зайчонок замер, словно прислушиваясь, а потом принялся спокойно щипать травку.
Девочка подбежала, схватила одной рукой зверька за шею, намереваясь сломать хрупкий позвоночник. Зайчонок продолжал жевать траву, как ни в чем не бывало.
Внезапно Сэйра остановилась и откинула животное от себя. Перед ее глазами возник жуткий образ – ведьма из страшной бабушкиной сказки. Тощая старуха с горящими глазами стояла перед ней и злобно скалилась, обнажая гнилые зубы. С острого подбородка капала кровь. Она тянула к девочке морщинистую руку с длинными острыми ногтями.
– Нет, не так было! – возмущалась девочка.
– А как?
– Ее сожгли на костре, потому что она была злой.
– Почему злой?
– Потому что ела детей?
– Давай будем считать, что она их не ела, а угощала сладостями?
– Нет! Она их ела! – никак не хотела угомониться девочка. – Ты сама это говорила, а теперь твердишь что-то другое. Ты сказала, что она жила в нашем лесу… в избушке с дырявой крышей. Ты рассказала, что у нее худые руки. Настолько худые, что кости просвечивали. Расскажи еще раз. Я обещаю, что закрою уши. Не буду слушать, но ты рассказывай.
Старушка покачала головой, горько вздыхая. Она помнила, как долго ей пришлось бороться с ночными кошмарами впечатлительной внучки после той злополучной сказки о ведьме, которую она, сама не зная зачем, рассказала когда-то давно.
Бабушки не стало, когда Сэйре было пять или шесть лет. Несмотря на юный возраст, девочка многое запомнила о ней, но ярче всего в ее памяти отпечаталась именно та страшная сказка.
Сэйра не могла точно сказать, когда ее мир начал меняться. Пожалуй, переломным моментом стал случай, когда она отняла игрушку у мальчика на улице. Отняла просто так, не зная зачем. Лишь потому, что могла. До этого родители смотрели на нее с нежностью и любовью, будто она была самым прекрасным созданием на свете. После все изменилось. В их взглядах появилась настороженность.
Это случилось через три года после смерти бабушки. День начинался совершенно обычно, ничего не предвещало беды. Да и была ли беда вообще? Видимо, да. Родители это поняли сразу, а Сэйра – нет. Саму проблему она осознала лишь со временем.
– Ты идешь, моя красавица? – весело спросила Мама, открывая дверь.
Сэйра соскочила с лавки и побежала к ней, по пути поправляя легкое зеленое платье. На лице сияла улыбка. Она схватила женщину за руку, и они вместе вышли из дома навстречу прекрасному летнему дню.
Лето в разгаре. Жарко. Дома лучше, чем на улице, но от прогулки с мамой девочка не смогла отказаться. Мама красивая, высокая и стройная. На ней пышное оранжевое платье. Похоже, дорогое. Идти с ней рядом, держа за руку, приятно. Ощущение любви, заботы и безопасности. Вера в неизменность существующих устоев.
Сэйра смотрела на проходящих мимо людей. Они кивали, здороваясь и с ней, и с Мамой. От этого становилось еще веселее.
Впереди появились знакомые силуэты: мужчина и женщина. Друзья семьи. С ними мальчик. Сэйра знает их – они когда-то уже заходили к ним в дом. Заходили не раз. И мальчишка с ними всегда был. Он старше Сэйры, но ниже. Капризный и неприятный. Ей никогда не хотелось с ним ни разговаривать, ни играть, но мама говорила, что это нужно делать. Девочка соглашалась.
Мама радостно поприветствовала друзей. Они поздоровались в ответ. Сэйра любезно кивнула и улыбнулась. Мама завела с мужчиной и женщиной непринужденный разговор. Слушать его девочке не хотелось, но она была готова немного потерпеть – ей уже рассказали о вежливости.
Мальчик кривлялся, смотря на нее. Сэйра не могла понять, что ему нужно. Он достал что-то из кармана. Шкатулка. Размером с ее ладонь. Расписана узорами.
Девочке захотелось рассмотреть ее.
– Дай посмотреть, – тихо попросила она.
Мальчик потянул шкатулку, но в тот момент, когда Сэйра почти взяла поделку, отдернул руку и спрятал вещицу за спину.
– Да что ты делаешь? – возмутилась девочка.
Мальчик показал язык. Сэйре стало обидно. Она была уже не маленькая, чтобы начать плакать от такого, однако не настолько взрослая, чтобы сдерживать себя.
Сэйра, сама не зная зачем, цапнула мальчика за нос пальцами и сильно сжала его. Тот завизжал как поросенок. Взрослые немедленно отреагировали – Мама схватила ее за руку, высвобождая нос из тисков.
Она заругала девочку, стала спрашивать, как она вообще догадалась так сделать. Сэйра сбивчиво объясняла, что мальчик дразнился и не давал посмотреть шкатулку.
Отец мальчика попытался перевести происшествие в шутку, говоря, что с детьми все бывает. Он обратился к сыну:
– Дай, пожалуйста, Сэйре шкатулку. Она посмотрит и вернет. Вы оба уже не маленькие, чтобы ссориться из-за таких мелочей. Или я не прав?
Мальчик покачал головой. Он протянул шкатулку Сэйре, но в последний момент опять отдернул руку. Шкатулка оказалась прижата к его груди. Тогда девочка и совершила ошибку. Не намеренно, а просто потому, что не знала, что поступает неправильно. Точнее, недопустимо – так потом скажет Папа.
Она забрала шкатулку у мальчишки. Просто забрала.
Тот удивленно посмотрел на свою пустую руку. Его мать слегка вскрикнула. Сэйра разглядывала вещицу, которая находилась у нее: теперь она казалась не сокровищем, а безделушкой.
Мама схватила шкатулку, отдала мальчику, который уже начал плакать, быстро попрощалась с теми, с кем еще минуту назад вела непринужденную беседу, схватила дочь за руку и потащила домой.
По пути Сэйра пыталась оправдываться. Говорила, что не хотела никого обидеть. Объясняла, что ей вовсе не нужна была эта вещь – хотелось лишь, чтобы мальчик не дразнился. А Мама даже не пыталась слушать. Она явно была взволнована.
В доме Мама отвела дочь в комнату. Дверь осталась незапертой, но Сэйра и не думала выходить. Она слышала, как Мама плачет в соседнем помещении. Девочка понимала, что поступила некрасиво и невежливо, но не могла разобрать, почему Мама расстроилась настолько сильно.
Через несколько часов в доме появился Папа. Сэйра прислонила ухо к двери, пытаясь подслушать разговор. Мама уже не плакала, но говорила надрывающимся голосом. Тон Папы тоже был не такой, как обычно. Девочке удалось расслышать только обрывки фраз: что-то про последствия и невозможное.
Когда Папа вошел в комнату, Сэйра кинулась обнимать его.
– Я расстроила Маму, – принялась извиняться девочка, сама не понимая, за что именно. – Я пыталась просить прощения, но не вышло. Она не хочет меня слушать.
Отец сказал, обнимая ее:
– Да, она рассказала. Думаю, ей следовало реагировать чуть сдержанней. Все действительно так и было?
– Как было? Я не понимаю. Кто-то пострадал?
– Ты забрала его вещь?
– Да, забрала. Разве Мама могла так расстроиться из-за этого?
– Хорошо. Давай попробуем немного по-другому. Как ты забрала вещь? Ты схватила ее рукой?
– Нет. Я забрала мыслью.
Папа растерялся от столь прямого и невероятно простого ответа. Немного подумав, он спросил:
– Что ты называешь мыслью?
– Слова в голове. Они называются мыслями – ты сам так учил.
– Как они помогли тебе забрать вещь у мальчика?
– Я просто подумала, что ей лучше будет у меня. Вот и все. Разве это отличается от того, чтобы взять и забрать рукой?
– Отличается.
– Обещаю… если это плохо… больше так не буду… я так поступила в первый и последний раз…
Девочка говорила искренне. Она не понимала, что случилось. Отец посмотрел на нее и сказал:
– К сожалению, это уже не в первый раз.
Он рассказал, что подобное случалось, когда Сэйра была младше. Случалось раз за разом, а потом прекратилось. Теперь же оно опять проявилось, и это плохо. Отец долго и терпеливо объяснял, что так умеют делать отнюдь не все. Точнее сказать, никто, кроме нее. Поэтому подобное совершать не стоило вообще.
Сэйра не до конца поняла суть запрета, но послушно кивнула, обещая больше так не поступать.
Время шло.
Родители о случившемся не вспоминали. Сестра об этом не знала. Сэйра же ничего забывать не хотела. Ее поглотила идея того, что она не такая как все. Захотелось измениться еще больше. Девочка хотела стать той, кто не будет ни на кого похожа.
Закрываясь в комнате или находясь на чердаке, она отточила ранее приобретенный навык почти до совершенства – навык перемещать предметы мыслью.
Мысль рождается в голове, затем выходит наружу, и в мире происходит изменение. Девочка чувствовала свечение внутри себя. Уже тогда Сэйра понимала, что вовсе не она сама является его источником. Что же им было? Она не находила ответа. Впрочем, не особо и искала.
Однажды девочка сидела на чердаке у окошка под лучами солнца. Тепло и приятно. Мысли где-то далеко. Точнее сказать, не далеко, а глубоко внутри. Разложенные вокруг мешки и сундуки по ее воле поднимались в воздух, кружили над ней и возвращались на свои места. Так она делала уже не раз. Однако в тот день на чердак неожиданно поднялась сестра.
Увидев парящие в воздухе мешки и сундуки, девочка удивленно вскрикнула, а Сэйра вскочила от испуга. Вещи с грохотом попадали на пол, поднимая пыль. В тот же миг каким-то невероятным образом платье сестры, будто само собой, вспыхнуло зеленым пламенем. Девочка, которая еще не успела полностью подняться на чердак и стояла на лестнице, попыталась сбить огонь, но ее нога соскользнула со ступеньки, и она с криком полетела вниз. Сэйра остолбенела, не зная, что делать.
– Ведьма, она ведьма! – кричала внизу девочка. Ее голос дрожал от боли и страха.
Раздался тревожный крик Мамы, которая в момент падения находилась рядом.
От услышанного слова «ведьма» Сэйра испугалась намного больше, чем от того, что произошло несколько секунд назад. Вспомнилась страшная бабушкина сказка о злой старухе, живущей в лесу и питающейся только детьми.
Чем младше, тем лучше.
Почему сестра назвала ее так? Она ведь не такая. Она молодая и добрая. Зла никому не желает. Ответа не нашлось.
Ничего страшного с сестрой не произошло: легкие ожоги и пара ссадин. По какой-то причине Сэйра посчитала, что все забудется так же быстро, как тогда со шкатулкой. Здесь она ошиблась.
Дальше последовали долгие мучительные разговоры полные нравоучений и упреков. При них даже вечно спокойный отец срывался на крик. Как только мог, он старался донести до дочери идею того, что странные способности ее погубят. Погубят их всех. Сэйра молча слушала, не возражая, но и не воспринимая сказанное всерьез. Она не могла просто убрать то, что уже стало частью ее самой.
Месяц шел за месяцем. Пропасть между Сэйрой и семьей все росла и росла. Сестра перестала с ней общаться. При мимолетных встречах она бросала на нее испуганный взгляд или смотрела в пол. Вскоре Сэйра перестала запирать комнату в моменты, когда практиковалась в умениях. Ей стало неважно то, зайдет кто-то или нет. Одиночество, отчуждение и волшебство – это все, чего она желала.
Сэйра хорошо помнила, как разговоры за обеденным столом мгновенно стихали, стоило ей только сесть рядом с родными. Почему-то это ее не смущало. Девочка вовсе не испытывала ненависти или презрения к этим людям. Она даже по-своему продолжала их любить. Дело было в том, что Сэйра слишком хорошо понимала свое отличие. В чем же оно заключалось? Однажды она нашла ответ: «Им интересны вещи, а мне то, что внутри вещей».
И действительно, для нее так и было. Однажды она поняла, что любая вещь, что появилась в мире, по сути, может быть чем угодно. Даже в одной сосновой шишке каким-то образом сокрыто огромное дерево или даже целый лес. Нет, конечно же, девочка не могла превратить сосновую шишку в лес, но она знала, что на самом деле так можно. Сэйра не искала способы сделать нечто подобное, не предпринимала попыток подтвердить свою идею. Хватало того, что в ее понимании это являлось возможным.
Все вокруг казалось связанным. Предметы отличались друг от друга, но в то же время были неотличимы. Все вокруг наполнял какой-то таинственный свет, а больше всего этого светы было в ней самой. Девочка ощущала себя ярким цветком, растущим посреди бескрайнего поля, усеянного травой. Чем-то прекрасным, чем-то бесподобным. Чем-то таким, что выражает саму суть этого унылого мира.
Однажды вечером, во время очередного безмолвного ужина, Сэйра неожиданно нарушила молчание. Она подняла глаза на родителей и сестру и тихо, но твердо произнесла:
– Забудьте обо мне.
Услышав это, Папа выпрямил спину, удивленно посмотрел на жену и сказал:
– Дорогая, почему у нас так темно? Когда это мы начали жалеть свечи?
Мама, словно очнувшись от сна, улыбнулась и ответила:
– Сама не знаю, для чего мы в темноте сидим. И еда какая-то пресная и безвкусная. Словно, не я готовила.
Родители и сестра завели легкие разговоры обо всем на свете. Никто из них не замечал присутствия Сэйры. Она смотрела на членов семьи, наслаждающихся общением друг с другом. Наслаждающихся им, так как объект тревог забыт.
Она забыта.
Сэйра наблюдала за родными. В ее глазах не было ни обиды, ни грусти. Только спокойное понимание и отстраненность. Она смотрела на семью, словно сквозь стекло.
Девочка без спешки доела ужин. Потом подошла к отцу. Поцеловала его в щеку и прошептала:
– Спасибо за хороший вечер. Я иду спать.
Ни отец, ни мать, ни сестра не отреагировали. Для них ее больше не существовало. Ее это устраивало.
Все перешли в иную жизнь. Родители вновь стали счастливыми людьми, она – призраком в собственном доме.
Сэйра часто наблюдала за тем, как Папа играет с сестрой, как они наслаждаются этим занятием. Смотрела на то, как Мама меряет платья. Девочка наблюдала за счастливой жизнью людей, которые были счастливы лишь потому, что лишились ее. Она постоянно крутила в голове эту мысль.
Девочка решила уйти. Решение она приняла в день, когда ей исполнилось двенадцать лет. В первую очередь потому, что стала сопоставлять себя с тем самым пауком на чердаке. С дурачком, который поселился там, где для него явно нет ничего хорошего. С простаком, который не способен воспользоваться тем, что само пришло в его лапы.
Родители и сестра сидели на лавке и у дома.
– Думаю, нам нужно сходить к озеру, – предложила Мама.
Сэйра поцеловала ее в щеку и сказала:
– Конечно, сходите. Мне всегда нравилось смотреть на твое отражение на водной глади.
– Я построю шалаш из веток! – обрадовалась сестра.
Сэйра взяла ее ладонь и поцеловала, а потом произнесла:
– Хорошая идея. Ты всегда любила это.
– Хочешь, я помогу тебе построить его таким прочным, что он будет стоять ни один год? – спросил сестру Папа.
Сэйра потрепала его пальцами по голове и сказала:
– Ты самый лучший учитель из всех, кого я знала. Не сомневаюсь, что ты научишь ее этому.
Это были ее последние слова, сказанные семье.
Сэйра ушла.
Ушла, сама не зная куда.
Еды, которую девочка взяла с собой, хватило на пять дней. Когда скудные запасы закончились, она находилась посреди густого леса. Не совсем глухого, но темного и мрачного. Начало лета – значит, рассчитывать на ягоды и грибы рано.
Сэйра поймала себя на мысли, что даже не представляла, насколько сложной окажется самостоятельная жизнь. В детском сознании все рисовалось гораздо проще и приятнее. Реальность оказалась суровой.
Девочка не ела уже два дня. Силы покидали ее, ноги подкашивались, голова кружилась.
В какой-то момент она увидела впереди себя зайчонка. Крохотного. Размером с полторы ее ладони.
– Забудь обо мне, – тут же громко произнесла Сэйра.
Зайчонок замер, словно прислушиваясь, а потом принялся спокойно щипать травку.
Девочка подбежала, схватила одной рукой зверька за шею, намереваясь сломать хрупкий позвоночник. Зайчонок продолжал жевать траву, как ни в чем не бывало.
Внезапно Сэйра остановилась и откинула животное от себя. Перед ее глазами возник жуткий образ – ведьма из страшной бабушкиной сказки. Тощая старуха с горящими глазами стояла перед ней и злобно скалилась, обнажая гнилые зубы. С острого подбородка капала кровь. Она тянула к девочке морщинистую руку с длинными острыми ногтями.
